Текст книги "Сказочное предложение"

Глава 5

Едва получив сообщение Лолы об отказе участвовать в проекте, Алекс уже понял, что на этой неделе все пойдет наперекосяк. Камилла Луссо любит иметь дело с людьми, которыми может похвастать перед остальными. Деятельная, энергичная, дружелюбная, Лола идеально подходила для этой роли. Но Флора? Увы, не совсем. Но ведь у нее имеется необходимый опыт общения с операторами и журналистами. Когда-то они расхаживали по ее дому. От Флоры, едва ей стукнуло десять, все ожидали умных разговоров на торжественных ужинах и приемах.

Разумеется, это ей не особо нравилось. И если бы Алекс сразу честно рассказал, в чем заключается его предложение, Флора бы наверняка отказалась с ним сюда приехать.

Впрочем, это было бы только к лучшему. Не будь ее тут, не случился бы тот поцелуй, и за ним не последовала бы бессонная ночь.

Но, как ни старался, Алекс не мог перестать вспоминать теплые, сладкие губы Флоры. Эта женщина как будто создана именно для него – настолько идеальным казалось слияние их тел, когда его руки обнимали ее.

Алекс перецеловал немало женщин, большинство из которых уже и не помнил. А вкус поцелуя Флоры до сих пор ощущался на его губах. Казалось, он отпечатался так крепко, что будет чувствоваться и через полвека.

Так хотелось положить руки на ее плечи, повернуть к себе, снова поцеловать и на этот раз уже не разрывать этот поцелуй, чтобы он длился вечно.

Но нельзя. Флора заслуживает кого-то лучше, того, кто больше соответствует ее доброй, щедрой натуре. Алекс же ощущал себя так, словно душа его уже мертва. Иногда ему казалось, что Флора могла бы его спасти, вот только в таком случае он бы стал ее проклятием. В голове снова зазвучало эхо последних слов, сказанных ему отцом: «Ты пачкаешь в грязи все, к чему прикасаешься. Ты с рождения причинял неприятности, а с возрастом стал только хуже».

Отец был прав.

«Только не Флора! Я не прикоснусь к ней, чтобы не осквернить ее», – мысленно пообещал себе Алекс.

– Сто лет не стояла на коньках, – призналась Флора, пока они шли по извилистым улочкам. – С тех пор, как мы бегали на ледовые дискотеки по пятницам. Впрочем, ты почти не катался, а целовался по углам с какой-нибудь случайной знакомой.

Так и было. Алекс тогда менял подружек каждую неделю. Чем хуже он себя вел, тем неотразимее им казался. Каждую пятницу он улыбался очередной дурочке и подходил к ней прямо на глазах предыдущей подружки. Алекс ненавидел себя за это.

С тех пор ничего не изменилось. Да, он больше не целуется с девчонками в телефонной будке рядом с катком, но по-прежнему меняет женщин, словно зубные щетки. И Флора была права, когда сказала, что все его любовницы на одно лицо. Они для него – лишь теплое тело, в котором можно затеряться, чтобы спастись от переполняющей душу тьмы.

Может ли он это изменить? Хочет ли? Да и есть ли разница, сколько у него женщин? Не будет ли он одинок с одной-единственной спутницей жизни так же, как и сейчас, когда довольствуется быстротечными связями?

Алекс отогнал от себя эти мысли и ответил Флоре:

– Это как езда на велосипеде – не разучишься, если научился. Я имею в виду катание на коньках, а не поцелуи. – Зачем он это ляпнул?

Щеки Флоры вспыхнули, и она опустила голову так, что невозможно было рассмотреть выражение лица.

Постепенно неловкость между ними исчезнет, и все будет как раньше. Скорее бы. Ведь через неделю им придется вместе предстать перед родителями Флоры. Она считает, что ее отец и мать любят Алекса, но, без сомнения, если он обидит их дочь, они встанут на ее защиту, как и должны.

Это напомнило ему, насколько он одинок. Есть ли в этом мире кто-то, кто всегда принимал бы его сторону, что бы ни случилось?

В Инсбруке и его окрестностях было много катков, в том числе на замерзших озерах, но тот, который выбрал Алекс, был самым очаровательным – залитый прямо посреди города. Улицы и деревья были украшены гирляндами лампочек, которые загорятся, едва придет вечер, превратив Инсбрук в сверкающую золотом и хрусталем зимнюю Страну чудес.

На катке было людно, и пришлось немного постоять в очереди, чтобы оплатить вход и взять напрокат коньки. Они были жесткими и тесными, ногам в них было непривычно. Алекс неуклюже пошагал на негнущихся ногах к выходу на лед. Судя по неловкой походке Флоры, она ощущала то же, что и он. Они смешались с катающейся по кругу толпой. Здесь даже малыши, казалось, скользили по льду уверенно, словно профессиональные фигуристы, заложив за спину руки в варежках.

Алекс скривился:

– Хотел предложить тебе покататься наперегонки спиной вперед, но пока мне и вперед лицом-то нелегко ехать.

Флора оттолкнулась и покатилась, балансируя руками и качаясь, словно новорожденный олененок, впервые вставший на ноги.

– Спокойно! Нам нужно только приноровиться – и все будет в порядке. Я когда-то танцевала на льду.

– Просто дергалась под популярные песенки. Это нельзя назвать настоящим фигурным катанием, – уточнил Алекс, неуверенно ставя на лед одну ногу и провожая глазами стройную девушку, похоже, настоящую фигуристку, которая выписывала элегантные круги. – Не думаю, что мы сможем соответствовать австрийским стандартам.

Флора оттолкнулась ногой еще раз, и еще, а затем с улыбкой на губах, заскользила быстрее.

– Не говори за других! Надо было больше кататься на коньках, а не корчить из себя местного Казанову! – прокричала она через плечо и направилась к центру катка.

Алекс быстро огляделся и заметил на противоположной стороне катка открытое кафе, где посетители потягивали горячие напитки и махали руками своим катающимся родственникам, когда те проезжали мимо. С других сторон каток был окружен зеваками. Из динамиков раздавались рождественские песни, а в центре ледового поля стояла огромная наряженная елка.

Можно, конечно, так и стоять тут, с краю, цепляясь за бортик, а можно было отважиться прокатиться по льду.

«Ну давай! – мысленно подстегнул себя Алекс. – Ты же когда-то делал это каждые выходные. Тело должно помнить необходимые движения».

Он решительно разжал руки и заскользил по льду. Да, вот так, все верно: колени чуть согнуть, вес тела перенести вперед. Алекс прибавил скорости, и лицо обдало холодным ветром, зато тело согрелось от прилагаемых усилий. Где Флора? Он увидел ее, мелькающую среди других катающихся людей. Ему всегда нравилось смотреть, как она двигается на коньках – в такие минуты она теряла свою обычную застенчивость и выписывала изящные пируэты.

Почувствовав на себе его взгляд, Флора плавно вырисовывала на льду восьмерку, потом подъехала к Алексу и затормозила так, что из-под ее коньков взлетела ледяная крошка.

– Эй! – В широкой улыбке Флоры растаяли остатки неловкости, еще недавно ощущавшейся между ними. – Это так здорово! Почему мы больше не ходим на каток?

– Может, потому, что нам уже не шестнадцать?

– Это нелепая отговорка. Смотри, как много тут людей гораздо старше нас.

– И гораздо моложе. – Алекс кивнул в сторону одного из прекрасно катающихся малышей.

Флора рассмеялась:

– Он, наверное, родился сразу в коньках. Давай прокатимся побыстрее.

Она схватила Алекса за руку и потащила за собой. Издав вопль, в котором смешались тревога и ликование, он последовал за Флорой. Они нарезали круги по катку все быстрее и быстрее, и их тела двигались синхронно. Алекс слышал лишь, как гремит музыка, а в ушах стучит кровь и шумит ветер. А потом кто-то поскользнулся: то ли он, то ли Флора, и они чуть не рухнули на лед, но Алекс успел в последний момент подхватить свою партнершу и помочь ей устоять на льду. Держась друг за друга и смеясь, они отъехали в сторону.

– Это было восхитительно! – воскликнула Флора, тяжело дыша. Ее глаза сияли, щеки раскраснелись. Никогда раньше она не выглядела настолько прекрасной – словно зимняя наяда.

– Да, – только и смог вымолвить в ответ Алекс. Все слова словно разом вылетели у него из головы. Все, что он сейчас видел – это ресницы Флоры, припорошенные снегом, ее улыбающиеся губы, созданные для поцелуев. Он остро ощущал ее мягкое тело, прижатое к нему.

Алекс и раньше обнимал ее так. Если честно, он и прежде испытывал к этой девушке желание, но каждый раз скрывал его даже от самого себя. А вчерашний поцелуй словно открыл невидимые ворота, показал прежде скрытый запретный плод. Вкусив этого плода, Алекс теперь не перестанет его хотеть.

Нельзя так поступать! Но Алекс забыл почему. Он совершенно не владел собой, когда Флора смотрела на него вот так: нерешительно, с надеждой, и ее темные глаза блестели от желания.

Не стоит этого делать! Но Алекс отбросил эту мысль, чувствуя, что воздух между ним и Флорой словно замер, музыка зазвучала будто издалека, постепенно замещаясь звуками его пульса, в котором желание отбивало собственный ритм.

Алекс стоял, пожирая Флору глазами. Ему стоит лишь нагнуть голову…

Он помедлил, позволив этой отравляющей мысли овладеть его сознанием, а затем отступил, хрипло произнес: «Нам пора возвращаться» – и не оглядываясь покатился прочь.

Алекс чуть ее не поцеловал – это Флора знала точно. Она прочла это в его потемневших глазах, поняла по его неровному дыханию и перекатывающимся на скулах желвакам. Его рука крепче сжала ее плечи, и Флора подалась к нему. На этот раз нельзя было во всем обвинять спиртное.

Нет, Алекс Фицджеральд только что смотрел на нее так, словно Флора была его последней надеждой.

Разумеется, он тут же отвернулся и помчался прочь, словно за ним гнались все фурии ада. И все же он едва не поцеловал ее!

Но разве Флора не поклялась себе перестать по нему вздыхать? А он вдруг посмотрел на нее вот так – и все ее добрые намерения тут же растаяли, словно снег на солнце. Потому что во взгляде Алекса читалось не только желание – он словно заглянул ей прямо в душу.

Флора вздохнула и повернула кран. В ванну начала набираться вода. В этом было что-то порочное и одновременно расслабляющее: лежать обнаженной, окутанной лишь паром и ароматом душистых масел, посреди такой огромной комнаты. Оставалось надеяться, что Алекс не вернется раньше оговоренного времени.

«А что, если он все-таки войдет, пока я моюсь? – подумала Флора. – Посмотрит ли он на меня снова так же, как на катке? Или опять в ужасе отшатнется? Что-то с ним не то. Мне нужны ответы. Так больше продолжаться не может. – Она погрузилась в почти горячую воду, продолжая размышлять. – Одно дело – считать, что Алекс ко мне безразличен, но очень неприятно считать, что я ему противна. Интересно, что он думает обо мне сейчас? Кто его знает. Такое ощущение, что нам снова по шестнадцать лет, потому что у него на лице то же отсутствующее, замкнутое выражение, которое вечно было у Алекса тем далеким летом».

Нельзя позволять ему снова отгораживаться от нее. В те дни Флора была слишком застенчивой и неуверенной в себе, чтобы задать Алексу вопросы и добиться ответов.

А вдруг ему необходимо, чтобы его расспросили? Что, если Флора оказала ему плохую услугу, позволив Алексу все эти годы скрывать в душе то, что его терзало? Вряд ли он скажет, что мучился от неразделенной любви к ней – это ясно. И его признание может навсегда изменить их отношения.

«Но если я люблю его, – решила Флора, – то должна хотя бы раз в жизни найти в себе силы и поговорить с Алексом по душам – чего бы мне это ни стоило. И я в этом не преуспею, нежась в ванне, как бы мне ни хотелось пролежать тут всю ночь».

Вымывшись, Флора, вспомнив о предстоящем катании на санях, надела свои лучшие черные джинсы в обтяжку и длинный серый свитер с рисунком из снежинок. Она машинально начала собирать волосы в привычный хвост, но затем передумала и распустила их по плечам, радуясь, что завивка не слишком примялась под шапкой.

Стоя перед зеркалом, Флора бросила взгляд на купленное сегодня темно-красное платье. Продавцы в магазине сказали, что к нему будет нужен более яркий цвет помады, чем тот, что был в тот момент на ее губах. Но такой оттенок привлечет внимание к ее рту. А Флору в школе за большой рот дразнили «лягушкой», а то и более обидными прозвищами.

Она вздохнула и подумала: «Ведь это всего лишь помада. К тому же здесь сплошь незнакомые люди – им и дела нет до того, какой у меня макияж. Прочь сомнения! Хватит быть незаметной!» Флора выбрала насыщенный темно-красный оттенок, провела помадой по губам, повернулась на каблуках и отошла от зеркала.

– Кажется, это наши. – Алекс протянул руку, помогая Флоре сесть в деревянные сани.

Она осторожно вскарабкалась в них, опустилась на сиденье и завернулась в шерстяные одеяла, а он пошутил:

– Нас повезут аж четыре лошади? Должно быть, все уже наслышаны о том, что ты только что съела целых шесть пирожных.

– В отличие от тебя, который уничтожил их больше десятка, – парировала Флора.

Алекс сел рядом с ней. Совсем близко.

Она сощурилась, пытаясь разглядеть впереди другие сани, уже мчащиеся в темноту под топот лошадиных копыт и звон колокольчиков. Неужели все сани тут такие тесные?

Возница тронул поводья, отчего сразу весело зазвенели колокольчики на упряжи, и сани пришли в движение. Флора остро ощущала, что Алекс прижат к ней: она чувствовала его колено, плечо, руку. Исходивший от него аромат волновал: в нем смешались нотки цветущих весной деревьев и свежескошенной травы.

– Ты хорошо провела время на приеме? – спросил Алекс, обратившись к Флоре впервые за этот вечер.

– Ты же знаешь, что это так, – улыбнулась она, повернувшись к нему. К ее огромному облегчению, присутствовать на приеме оказалось вовсе не страшно. Там царила непринужденная атмосфера, сновали официантки, разнося глинтвейн, ром со специями и различные канапе. Многие гости с удовольствием друг с другом знакомились. – Я отлично поболтала с Холли. Она ведет свой блог о путешествиях и пишет статьи в журналы. Кстати, ее родители тоже журналисты: мать ведет колонку в воскресной газете о воспитании детей, и Холли, когда была маленькой, постоянно упоминалась в этих статьях.

– Отлично. Теперь я понимаю, почему она тебе так понравилась.

– Да уж. Я рада, что встретила кого-то, кто понимает, как унизительно для ребенка, когда собственные родители выставляют его напоказ ради своих амбиций. Ее мать до сих пор пишет о ней в своей колонке – правда, теперь она жалуется, что дочь все время путешествует, а так хочется, чтобы она обзавелась семьей и детьми. Мои родители хотя бы до такого не дошли – пока что.

– Погоди, – ухмыльнулся Алекс. – Лет через пять твоя мать снимет передачу о женщине, которая долго не хотела заводить детей, пока не стало слишком поздно.

– Если она так поступит, то я уговорю ее снять следующую передачу о том, как с возрастом ухудшается качество спермы, и заставлю пригласить в качестве пациента тебя, – с очаровательной улыбкой ответила Флора.

Алекс, смутившись, закашлялся.

Воцарилась тишина – такая же непроницаемая, как ночное небо. Алекс и Флора отодвинулись друг от друга как можно дальше, но это было бесполезно: с каждым покачиванием саней, они съезжали по скамье обратно, и вскоре их тела снова соприкоснулись.

Эта ситуация была очень романтичной: начиная с позвякивания колокольчиков на шее белых лошадей, везущих сани по заснеженной дороге, и заканчивая расставленными вдоль пути фонарями. Вся обстановка располагала к тому, чтобы Алекс и Флора, прижавшись друг к другу под теплыми одеялами, целовались под захватывающим дух звездным небом.

А они, наоборот, отодвинулись друг от друга и вели разговор ни о чем, обмениваясь репликами типа «Смотри, какие яркие звезды!» и «Горы очень красивые». Произнеся фразу: «Какие высокие ели!» – Флора подумала, что беседа становится все более бессодержательной.

Если бы их с Алексом отношения были прежними, она бы, прижавшись к нему и завернувшись в одеяла, сейчас поддразнивала старого друга, шутила насчет тех женщин, что толпились вокруг него на приеме. А он бы уговаривал ее попробовать взять первый урок катания на лыжах. Может быть, они даже прихлебывали бы при этом спиртное из плоской фляжки, не ощущая никакой неловкости. Но сейчас между ними словно повис недавний поцелуй.

– Думаю, я должна перед тобой извиниться, – помявшись, произнесла Флора. – Я прошу прощения за то, что напилась и вела себя глупо. Я поставила тебя в неудобное положение перед Камиллой. И мне жаль, что теперь ты вынужден спать на узком и самом неудобном на свете диване. А еще извини меня за то, что я поцеловала тебя. – Она сглотнула. – Мне следовало понять намек еще тогда, много лет назад, когда ты меня остановил. Но всю жизнь я хотела узнать, каково это было бы: если бы мы были вместе. И когда ты сказал, что я не должна жить в страхе быть отвергнутой, я решила еще раз попытать счастья…

– И?.. – хрипло спросил Алекс. – Это того стоило?

– А ты как считаешь? – Флора поменяла позу, и теперь ей на фоне разгоняющих тьму фонарей был виден профиль Алекса. Лицо его хранило непроницаемое выражение. – Мне кажется, ты и сам хотел этого поцелуя. Может быть, даже мечтал о нем все эти годы.

Он не спешил с ответом. С каждой секундой его молчания сердце Флоры билось все быстрее. Еще чуть-чуть – и оно, кажется, взорвется.

– Ты права, – наконец произнес Алекс. – Так и есть. И наш поцелуй был… потрясающим. – Сердце Флоры возликовало, но снова разбилось, когда он закончил свою мысль: – Однако между нами ничего не может быть. Ты ведь это понимаешь, верно?

«Значит, я недостаточно хороша для него, – мелькнуло в голове у Флоры. – Так я и знала».

– Это из-за того, что у меня нет цели в жизни? Оттого, что я такая неловкая?

– Нет! Ты вовсе не такая!

Это отрицание только вызвало у нее раздражение: неужели Алекс держит ее за дуру?

– Да ладно тебе. Все нормально. Ты вовсе не обязан меня хотеть. Но, прошу, имей ко мне достаточно уважения – не нужно мне вежливо врать: «Это не ты виновата, это все моя вина». Знаешь, сколько раз я это слышала? Да и ты, конечно, все время твердишь это своим подружкам при расставании.

– С тобой я честен. Проклятье! Неужели ты считаешь, что я тебе подхожу? Что я, бездушный трудоголик, ведущий пустую жизнь, могу сделать тебя счастливой?

– Я… – Неужели он и в самом деле так думает? – Ты уже делаешь меня счастливой. Ты – мой лучший друг.

– А ты – мой. И ты даже не представляешь, как я тебе за это благодарен. Но ты все время спасала меня – с тех пор, как тебе стукнуло восемь. Теперь мой черед спасти тебя. От меня. Полагаешь, я не думал о том, как здорово нам было бы вместе, как легко? Ты – веселая и красивая. Мы замечательно друг другу подходим. Но ты заслуживаешь кого-то лучше. А я уже давно потерял себя.

Что можно было на это ответить? Как можно было продолжать давить на Алекса, когда голос его звучит так слабо, а взгляд – такой безрадостный. Флора глубоко вдохнула, чувствуя, как от встречного ветра застывают выступившие на глазах слезы.

Помолчав, Алекс добавил:

– Я разрушаю все, к чему прикасаюсь. Но тебе я не желаю причинять вред. Я не хочу разрушить наши отношения, ведь, лишившись тебя, я потеряю все, а я слишком большой эгоист, чтобы пойти на такой риск.

«А как же я? – вертелось на языке у Флоры. – Мое мнение ничего не значит?» Но, промолчав, она сняла перчатку, взяла Алекса за руку, сплетя свои холодные пальцы с его, крепко их сжала и прошептала:

– Я никуда не денусь. – Она положила голову ему на плечо. – Обещаю, ты от меня так легко не избавишься.

Алекс не ответил, но его напряженное плечо чуть расслабилось. Он вцепился в ее пальцы так, словно не хотел ее отпускать.

«Может, этого мне будет достаточно? – подумала Флора. – Ведь это все, что он может мне предложить».

Глава 6

– Неужели ты всерьез хочешь, чтобы я съехала здесь? – Флора подняла на лоб лыжные очки и уставилась на инструктора.

Тот пожал плечами:

– Это единственный путь вниз.

– Но я думала, что мы будем тренироваться на детской горке, пока я не смогу уверенно стоять на лыжах! А это самая настоящая гора!

– На детской горке тебе уже делать нечего. Ты в течение часа научилась спускаться с нее и уже хорошо закрепила этот навык. Ты готова перейти на новый уровень. Ну же, это совсем простой склон.

Простой? Флора посмотрела на почти вертикальный спуск. Ее ладони мгновенно вспотели, стоило ей представить, как она скользит по нему. С соседнего, еще более высокого склона, съехал лыжник и, сделав эффектный поворот, подкатился к ним.

– Какие-то проблемы?

Ну разумеется, это Алекс! На лыжах он чувствовал себя как рыба в воде. Хотя, у него было преимущество: с восьми лет он в своей школе занимался этим видом спорта. Обучаясь в колледже, а после в университете, всегда отправлялся на каникулах в горы кататься на лыжах. Куча его богатых одноклассников всегда была готова предоставить ему собственное шале, чтобы поездка обошлась дешевле.

– Флора не хочет съезжать с этого склона, – пояснил инструктор. – Я втолковываю ей, что у нее получится, но она отказывается.

– И как же ты собираешься отсюда спуститься? Для начала на заднице?

Флора зло посмотрела на этих двух идиотски ухмыляющихся мужчин. Вот если бы на этом склоне была такая же канатная дорога, которая доставила их из отеля на холм, с которого катались дети! Флора бы доковыляла до кабинки, запрыгнула в нее и спустилась вниз. Так нет же: подъемник работал только в одну сторону – наверх, а попасть вниз можно было, только скатившись по склону на двух кусочках пластика.

А может, дождаться тут, на горе, наступления весны, когда снег растает, а после спуститься отсюда пешком?

Удивительно было то, что у Флоры и в самом деле неплохо получалось стоять на лыжах. Но все-таки не настолько, чтобы съезжать с таких больших склонов. К этому она была еще не готова.

– Лучший путь к совершенству – это испытать себя, – заявил Алекс, все еще лучась самодовольством. – Не так страшен этот спуск, как кажется.

– Хватит меня уговаривать. Это не помогает, – ответила Флора. Она сегодня снова почти не спала, поднялась ни свет ни заря, целый день училась кататься на лыжах и теперь чувствовала смертельную усталость. Болели не только ноги, но и даже те мышцы, о существовании которых Флора ранее и не подозревала. Хотелось лишь надолго залезть в горячую ванну.

Но и вернувшись в номер, расслабиться не получится – ведь там будет Алекс. Их вчерашний разговор снова и снова прокручивался в голове Флоры – он многое прояснил, и все же многое осталось загадкой: почему Алекс считает себя потерянным человеком?

– Дальше я сам ею займусь, – обратился Алекс к инструктору. – Предлагаю продолжить ваши занятия завтра утром. Обещаю, что верну тебе Флору целой и невредимой.

Инструктор невозмутимо оглядел свою ученицу через стекла солнцезащитных очков. Он был высоким и загорелым, с гибким, грациозным телом. В другое время Флора с удовольствием поддержала бы его попытки легкого флирта, но сегодня он зря старался: она слишком устала.

– Хорошо. Завтра утром, – согласился инструктор. – К концу этой недели ты, Флора, будешь умолять меня разрешить тебе съехать с самого крутого спуска.

– Ни за что, – пробормотала она себе под нос, взмахом руки провожая инструктора, изящно спускающегося на лыжах по склону горы.

– А ты знаешь другой способ спуститься отсюда? – повернулась Флора к Алексу.

Тот покачал головой:

– Только на лыжах. И нам надо поторапливаться, а то уже начинает смеркаться.

Флора закусила губу. Нельзя быть такой трусихой! Но, взглянув на простирающийся внизу длинный склон, она почувствовала, как от страха свело живот. То же самое она испытала и в тот раз, когда Алекс взял ее в горы. Альпинистка из Флоры, как оказалось, никудышная. С тех пор она предпочитает передвигаться только по плоским поверхностям, например пляжам. О, с пляжами она ладит прекрасно!

– Так и быть. – Флора резко выдохнула, но это не помогло – живот по-прежнему крутило. И какое удовольствие люди находят в горнолыжном спорте?

– Я буду рядом, – успокоил ее Алекс.

– Хорошо.

Флора снова опустила на лицо лыжные очки. Алекс прав: уже пятый час вечера, и солнце начинает клониться к горизонту, окрашивая горы красным. Лыжников на склонах постепенно становилось все меньше, а Флора этого прежде и не замечала. Сейчас они с Алексом остались тут почти одни – последние несколько туристов, разговаривая, удалялись прочь, собираясь окунуться в другие развлечения, предлагаемые Инсбруком.

– Готова? – спросил Алекс. – Считаю до трех. Раз. Два. Три…

Флора сжала зубы и оттолкнулась палками.

Когда Алекс начал отсчет, склон был совершенно пустынным, но едва прозвучало: «Три», выше по склону появилось несколько сноубордистов. Они неслись вниз с огромной скоростью. Флора заметила их краем глаза и запаниковала. Один из этих парней пролетел мимо, задев ее лыжную палку. Флора вскрикнула, замахала руками, теряя равновесие, и тяжело шлепнулась на снег, подвернув лодыжку.

– Эй, вы! – закричал Алекс, но сноубордисты уже умчались прочь, их улюлюканье растаяло в воздухе.

Алекс подъехал к Флоре:

– Ты в порядке?

– Думаю, да, – ответила она, но ее все еще сотрясала дрожь.

Алекс поднял Флору на ноги.

– Мне показалось, что они меня сейчас переедут.

– Когда мы спустимся, я на них пожалуюсь. – Алекс отыскал отлетевшую в сторону лыжу и сунул Флоре в руки. – Вот. Не хочется тебя торопить, но уже довольно поздно. Тебе будет непросто спускаться в темноте.

– Я знаю.

Сколько же займет этот спуск? Инструктор говорил, что минут десять. Флора с беспокойством взглянула на небо. Красные краски на нем уже сменялись фиолетовыми. Есть ли еще в запасе минут пятнадцать, прежде чем окончательно стемнеет?

Она положила лыжу на снег и сунула ногу в ботинке в крепление, и тут же лодыжку пронзила острая боль.

Флора вскрикнула.

– Что случилось? – спросил Алекс.

– Должно быть, когда упала, я подвернула ногу. Не сильно. Наступать на нее я могу…

– Но спускаться на лыжах у тебя не получится. – Алекс стиснул зубы и обругал сноубордистов: – Проклятые идиоты!

– Мы можем вызвать помощь?

– Могли бы. Но не хочется беспокоить спасателей из-за подвернутой лодыжки. Мы будем выглядеть довольно глупо.

– Но мы ведь не можем провести тут всю ночь! – Флора сглотнула, стараясь не расплакаться.

Алекс ухмыльнулся:

– Не паникуй. У меня есть решение. Помнишь, что тут, на горе, есть коттеджи? Именно для таких ситуаций они и построены. Там наверняка есть все необходимое, потому что Камилла постаралась предусмотреть любые неожиданности – вдруг кто-то из гостей туда заглянет. Эти небольшие домики – теплые и удобные. А еще там должна быть еда.

– Ты спланировал их для гостей отеля, попавших в затруднительную ситуацию?

Флора обрадовалась. Спасены! А если в коттедже есть горячая вода, то это и вовсе замечательно!

Боль в лодыжке усилилась, стала пульсирующей. Выпрямившись, Флора почувствовала, как лицо обожгло холодным ветром.

– Если честно, эти коттеджи предназначены для тех гостей, кому хочется уединения или общения с природой. Но и для таких ситуаций, как наша, они тоже годятся. До ближайшего – полмили. Доберешься?

Полмили? По снегу? Но если альтернативы всего две – спускаться на лыжах или переждать ночь в коттедже, – выбирать не приходится. Флора кивнула:

– Пойдем.

Когда они добрались до цели, солнце уже полностью скрылось, и небо стало темно-фиолетовым.

– Вот мы и на месте. Рад, что память меня не подвела, – сообщил Алекс, шагая по тропинке. – Мы построили коттеджи в сосновом бору, чтобы в летние месяцы здесь была тень. Все домики стоят особняком, создавая иллюзию полного уединения.

– О-о, здесь словно в сказке! Правда, в современной.

Коттедж вовсе не напоминал традиционную хижину, а больше походил своим футуристическим дизайном на лежащий на боку кокон, прекрасно вписывающийся в ландшафт.

– Благодаря отличным изоляционным материалам в этом доме тепло зимой и прохладно летом, но тут еще есть и печь – для уюта.

– Он великолепен!

И все же казалось немного странным то, что они явились сюда под покровом темноты. Подойдя к двери вслед за Алексом, Флора почувствовала себя преступницей. Не желая нарушать царящую вокруг тишину, она прошептала:

– Такое ощущение, что мы – одни во всем мире. Будто бы случился конец света, и вокруг – только зомби или инопланетяне.

– А ты бы какой вариант предпочла: нашествие зомби или инопланетян?

Разговор сейчас настолько походил на их болтовню в подростковом возрасте, что Флора позабыла и о холоде, и о боли в лодыжке. Воспоминания перенесли ее в прежние времена. В те дни, когда они с Алексом тайком от ее родителей выбирались через чердачное окно на крышу и проводили там летние ночи, рассматривая звезды и обсуждая вопросы, казавшиеся тогда очень важными. Что бы ты предпочел: быть съеденным тигром или акулой? Что бы ты сделал, если бы осталось жить всего двадцать четыре часа? Можно ли стать невидимым или путешествовать во времени?

Глядя, как Алекс нажимает на кнопки кодового замка, Флора ответила:

– Это зависит от того, каковы будут намерения инопланетян.

– Ну, если до этого все остальные люди будут уже уничтожены ими, вряд ли у пришельцев на уме будет что-то хорошее.

– Зато может оказаться, что они не выносят соленой воды, и мы сможем их всех перебить. А в случае с зомби нужно каждому из живых мертвецов уничтожить мозг – с этим придется повозиться, если только не окажется, что еще кто-то, кроме нас, выжил. А ты кого выбрал бы: зомби или инопланетян?

– Пришельцы – это круто. Мне всегда казалось, что от зомби наверняка ужасно воняет. – Он открыл дверь. – Добро пожаловать, миледи!

Они вошли в прихожую, выложенную плиткой из природного камня. Здесь на стенах имелись вешалки для просушки лыжной одежды и полки для снаряжения. Флора со вздохом блаженства опустилась на ближайшую скамейку, стащила ботинок с подвернутой лодыжки и ощупала ее. Та немного припухла, но не так сильно, как казалось, и болела уже меньше. Флора поставила ногу на пол и удивленно воскликнула:

– Он теплый!

– Полы с подогревом, – пояснил Алекс, без стеснения стаскивая с себя лыжный костюм. Ботинки он уже успел снять и пристроить сушиться, как и носки. – К утру вся одежда уже просохнет.

Хотя он не снял с себя термобрюки и футболку, они так плотно облегали его тело, что вырисовывался каждый мускул. Казалось, что даже полуобнаженным Алекс выглядел бы приличнее. Он был таким высоким и стройным, что обманчиво казался худым, но, увидев его в облегающей одежде, Флора поняла, что он в отличной спортивной форме.

Меньше всего хотелось сейчас расхаживать перед Алексом в легинсах и футболке, в вырезе которой виднелись широкие лямки спортивного бюстгальтера. Но и оставаться в толстом лыжном костюме было уже невыносимо – уж больно тепло было в этом домике-коконе.

Флора с неохотой расстегнула молнию и сняла куртку. Алекс уже успел поставить сушиться ее ботинки. Когда он вернулся, Флора протянула куртку Алексу, стараясь делать вид, что ничуть не смущается, и заметила, как его взгляд задержался на ее пышной груди, обтянутой тонким трикотажем.