Текст книги "Ярко пылающая тень"

– Конечно.

– Как бы там ни было, я не хотел совать нос в чужое дело. Просто я не был таким счастливым с того Рождества, когда мне было восемь.

– Почему? – улыбнулась я.

– Потому что наша кухарка приготовила целых два сливовых пудинга по моей просьбе. Меня тошнило всю неделю, но, поверьте, оно того стоило.

– Нет! – Я закатила глаза. – Почему вы так счастливы сейчас?

– Потому что вы станете чародейкой! Как по мне, мысль о том, что женщина может обладать чарами, просто превосходна. Эти скучные собрания и приемы Ордена станут куда более оживленными, если разбавить их несколькими юбками.

Мы медленно побрели по коридору к моей спальне.

– Что ж, звучит так, будто вы воспринимаете женские чары вполне серьезно.

– Я ничего не воспринимаю всерьез, но меня восхищает мысль о женщинах, творящих магию. Знаете, меня ведь вырастили именно женщины. Мама и бабушка, да упокой Господь ее душу. У меня была гувернантка, мисс Уоткинс, которую я просто обожал. Дамы гораздо умнее джентльменов. Они умеют наслаждаться приятным разговором и хорошими развлечениями – две вещи, без которых я не представляю свою жизнь.

– Для вас жизнь просто игра, не так ли? – спросила я, находясь под впечатлением от откровений Магнуса.

– Я всегда нахожусь в поисках достойного противника, – засмеялся он, останавливаясь перед моей дверью. – Знаете, мне кажется, наше знакомство не задалось. Давайте сделаем вид, что ничего этого не было, и представимся друг другу заново, как вам идея? – Магнус низко поклонился. – Я мистер Джулиан Магнус, ваш покорный, смиренный и вечно преданный слуга. А вы, мисс?

– Генриетта Хоуэл.

Нельзя смеяться!

– Очень приятно, мисс Хоуэл. Пожалуйста, можете звать меня мистер Магнус или просто Великий. Та к «Магнус» переводится с латыни.

– Я это знала.

– Вы настоящий гений! Что ж, пора отчаливать. Адье. Доброй ночи! – И Магнус прикоснулся нежными губами к моей руке, а затем ушел.

Я непременно вспомню, каким этот молодой человек бывает надоедливым, как только перестану улыбаться.

6

Перед зеркалом сидела плачущая Гвендолин Агриппа и расчесывала свои роскошные волосы гребнем из слоновой кости. Я хотела прикоснуться к ее плечу, но девушка отпрянула с исказившимся от ярости лицом.

Тук-тук-тук.

У подножия моей кровати сидел старый темнокожий колдун в разноцветном плаще.

– Я так и знал, – сказал он.

Это определенно был сон. Все в комнате было как в тумане, кроме моего гостя.

Колдун погрозил мне пальцем:

– Так и знал!

– Что знали? – спросила я.

– Иди на Полпенни-роу и купи тотем, чтобы получить ответ.

Тук-тук-тук.

– Хватит стучать по спинке кровати!

Мужчина пожал плечами:

– Я и не стучу. Наверное, это кто-то за дверью.

* * *

Я проснулась от ярких лучей солнца, льющихся через окно. Села, потерла глаза и замерла, вновь услышав стук.

– Кто там? – крикнула я, но никто не ответил.

Впечатление, будто что-то било по спинке кровати.

Повернув голову, я обнаружила совершенно неподвижную полированную деревянную палку на соседней подушке. Натянула одеяло на подбородок.

– Привет! – довольно глупо поздоровалась я.

Но что еще можно сказать этому загадочному объекту?

Посох был длиной примерно в полметра… посох…

– Ты мой? – прошептала я, беря его в руку. А затем выругалась, почувствовав на секунду слабый пульс, как у живого существа.

При моем прикосновении дерево вытянулось и сжалось, как мокрая тряпка, которую взяли за два конца и выжали. Когда оно успокоилось, то уже не выглядело гладким и полированным. Чья-то невидимая рука выгравировала на нем чародейские символы огня, воды, земли и воздуха. На рукоятке появилась пятиконечная звезда. Вдоль всей длины посоха вырос усик из резных листьев плюща.

Я обвела рисунки дрожащими пальцами. Он – мой! Господи, он – мой!

Откинула одеяло и вскочила на пол, вертя посох в руках.

Тут зашла Лилли с подносом чая и ахнула:

– Он волшебный?

Я указала посохом на девушку, и по комнате пронесся порыв ветра, раздувая ей юбку. Лилли подскочила, и с подноса слетела чашка, разбившись на мелкие осколки.

– Мне так жаль! – Я откинула посох на кровать и поспешила помочь горничной.

– Все нормально, мисс. – Лилли присела рядом со мной, чтобы собрать осколки.

Когда наши взгляды встретились, мы разразились хохотом. У меня был чародейский посох! Что такое разбитая чашка в сравнении с этим?

* * *

Лилли подобрала мне яблочно-зеленое повседневное платье, которое сидело на мне чуть лучше, чем голубое. После того как горничная придала мне презентабельный вид, я взяла посох и спустилась в комнату для завтрака. Блэквуд, Ди и Магнус уже были там. Лорд, стоя у окна, попивал чай. На нем не было жакета – поразительно видеть его в одной лишь рубашке. Ди молча ел яйца. Магнус дремал, развалившись в кресле.

Блэквуд отвернулся от окна и заметил меня.

– Мисс Хоуэл! – опешил граф, подбегая к стулу, на котором висел жакет. – Прошу прощения, я забыл, что теперь с нами живет женщина. – Одевшись, он кивнул остальным. Ди встал, а Магнус сонно заморгал. – Ну что, выспались?

– Да, благодарю за беспокойство, – ответила я.

Через секунду Ди заметил, что я держу в руках.

– У нее есть посох! – воскликнул юноша.

Они с Магнусом тут же собрались вокруг меня. Я гордо вытянула его перед собой.

– Только посмотри на эти рисунки! – восхищался Ди.

– Она – настоящая чародейка. – Магнус зевнул и похлопал меня по спине.

Блэквуд присел за стол и посмотрел на меня поверх чашки.

– Я рада, что все так хорошо сложилось. Меня немного обеспокоило, когда я обнаружила посох на своей подушке. Кто его туда положил?

– Прошлой ночью магистр Агриппа оставил его за вашей дверью, но посох сам пришел к вам. Он сделал свой выбор, – ответил Блэквуд. – Он ваш на всю оставшуюся жизнь. – Джентльмен окинул меня цепким любопытным взглядом. – Надеюсь, посох вас устраивает. Он был вырезан из ствола дерева, растущего в волшебной березовой роще, растущей на территории Сорроу-Фелла.

– Я постараюсь его не сломать, – улыбнулась я.

– Не ломайте. Другого у вас уже не будет. – Глаза Блэквуда округлились.

– Да, я понимаю. Это была шутка, – пробормотала я.

– Связь с посохом достается дорогой ценой. Большая часть ваших сил теперь в нем. Если посох сломается, вы умрете.

– Я знаю, необязательно говорить со мной, как с несносным дитятей!

Может, меня и не растили как чародейку, но каждый ребенок в Англии знает правило посохов.

Блэквуд взял газету:

– Прошу прощения. С моей стороны было самонадеянно осмелиться обучать избранную.

Мне не о чем было говорить с этим человеком.

Мы сосредоточились на завтраке. На дымящихся серебряных подносах ждали сосиски, копченая пикша, бекон и яйца всмятку. Рядом со стеклянными мисками с маслом и вареньем лежали тосты, а в фарфоровой посудине булькала каша. После вчерашнего роскошного ужина мне хотелось чего-то простого. Я наложила себе овсянку в тарелку и налила чай.

– Это все, что вы едите? – с ужасом поинтересовался Ди. – Ее никто не ест!

– Почему же никто, я! Идеальная пища на завтрак.

Я попробовала и обнаружила, что каша очень вкусная.

Магнус сел напротив меня и намазал тост маслом:

– Слова истинной учительницы. Должно быть, вы обожали школьный рацион.

– Не особенно. В Бримторне каша всегда была подгоревшей. Как и кофе.

Я не стала рассказывать, что порции всегда были слишком маленькими и чаще всего я шла спать с болью в животе, вызванной голодом. Сомневалась, что хоть кто-то в этой комнате мог меня понять, и не хотела еще больше выделяться в этом обществе.

– Вы были учительницей, мисс Хоуэл? – спросил Ди. – И чему вы обучали?

– По большей части истории и математике.

– Не французскому и музыке? – удивился Магнус.

– Я не преуспела в этих предметах. Если честно, литература и поэзия мне тоже не по душе.

– Что? Это одни из главных удовольствий в жизни!

Мне показалось, что Магнус был искренне заинтригован, а не пытался поддеть меня.

– Меня не интересуют удовольствия. Только то, что может быть полезным.

Блэквуд опустил газету и посмотрел на меня. Что-то в его взгляде меня смутило.

– И вы хорошо разбираетесь в том, что полезно? – спросил он. Судя по выражению его лица, лорд слабо в это верил.

– Мне нравится думать, что да, – ответила я, выпрямив плечи. – Есть сомнения?

– Я считаю, что вы очень эмоциональны. – Блэквуд вернулся к газете. – А эмоции часто затуманивают здравые суждения.

Мне хотелось вырвать газету у него из рук, но это лишь подтвердило бы его слова. Вместо этого я начала довольно агрессивно пить свой чай. Два месяца с ним мне покажутся вечностью.

– Как бы там ни было, – медленно протянул Магнус, сердито покосившись на Блэквуда. – Поэтому вы никогда не пытались стать гувернанткой? Из-за своей любви к тому, что полезно?

– Поэтому и по другой причине. – Я уставилась на овсянку и начала размешивать ее ложкой.

– Такой, как пожары?

– Нет! Ну, не только поэтому. Рук! Если бы я нанялась гувернанткой, мне пришлось бы покинуть его.

– Сомневаюсь, что ему хотелось, чтобы вы вечно гнили в Бримторне из-за него, – заметил Магнус.

– Да, не хотелось.

После этих слов наступила долгая пауза. Когда я снова подняла голову, то встретилась с обеспокоенным взглядом Магнуса.

– Да что с вами не так?! – спросила я.

Магнус вздрогнул, после чего злобно на меня покосился:

– Мне придется пародировать вас, мисс Хоуэл, пока вы не подарите нам улыбку.

Он так точно повторил выражение моего лица, что я прикрыла рот рукой, чтобы не расхохотаться. Магнус подмигнул.

Блэквуд сложил газету:

– Магнус, если ты закончил, возможно, ты мог бы позвать магистра Агриппу. Урок должен начаться после завтрака.

Тот схватился за сердце.

– Боже милостивый! Неужели лорд Блэквуд снизошел до разговора со мной? Кто-нибудь обратил внимание на этот исторический момент? А памятный сервиз будет?

Блэквуд закрыл глаза и тяжко вздохнул:

– Пожалуйста, приготовьтесь к уроку, мисс Хоуэл.

Магнус оттолкнулся от стола и, насвистывая, покинул комнату.

Граф одним глотком допил свой чай:

– Ну что, приступим?

Когда я встала, Ди сказал:

– Знаете, вам стоит дать своему посоху имя. Имена помогают обрести небольшую долю контроля над предметами.

Я озадаченно подняла посох, кладя ложку в пустую миску.

– Может быть, Кашка? – улыбнулась я.

К моему удивлению, рисунки на посохе загорелись синим светом.

– О нет! – воскликнул Ди. – Вам стоило дать ему какое-нибудь величественное имя. Что теперь напишут в учебниках по истории? Мисс Генриетта Хоуэл, спасительница Англии, и ее посох Кашка?

Я снова почувствовала пульс, очень напоминавший биение сердца. Каким-то образом я поняла, что посох доволен.

– Как по мне, оно отлично будет смотреться в учебниках. Значит, Кашка, – сказала я, и мы с Блэквудом направились на мой первый урок.

Мы спустились по лестнице мимо горничных, приседающих в реверансе, и кланяющихся лакеев. Я тоже слегка приседала в ответ, поскольку до сих пор не разобралась, как мне полагается себя вести. Блэквуд непринужденно со всеми здоровался. Его подбородок был задран, и выглядел граф чертовски элегантно со своими лоснящимися черными волосами и странными кошачьими зелеными глазами. Я даже не сомневалась, что он считал меня лишенной изящества. Оставалось надеяться на то, что мое обучение не потребует от нас проводить много времени вместе.

– Мисс Хоуэл! – Лорд внезапно остановился. – Я хотел бы о кое-чем попросить.

– Да? – Меня совсем не прельщала перспектива приватного разговора с ним.

– Можно посмотреть на ваш посох? Меня заинтересовал один рисунок.

Я неохотно отдала лорду Кашку. Он покрутил ее в руках, и на его переносице появилась складка.

– Что-то не так?

– Я предполагал, учитывая ваши очевидные таланты в данной области, что ваш посох будут украшать языки пламени. Но нет… на нем усики плюща. Это… – Блэквуд замолчал.

– Что?

– Редкий знак.

Граф вернул мне посох. Когда он вновь оказался в моих руках, меня накрыло облегчение. Я и не представляла, что прикосновение к чужому оружию может быть насколько интимным. Мы продолжили путь в тренировочный зал. Всю дорогу Блэквуд придерживался за собственный посох, спрятанный в чехле, защищая его, словно я могла выхватить его без предупреждения.

* * *

Мои каблуки застучали по полу тренировочного зала, а восхищенный вдох эхом раскатился по всему помещению. Я знала, что чародеи зовут их обсидиановыми комнатами, но такого себе и представить не могла.

Комната была восьмиугольной, и каждая стенка была сделана из блестящего полированного обсидиана. Внутри них появлялись и исчезали странные светящиеся символы. Пол тоже был черным, если не считать большой пятиконечной звезды, высеченной тем же необычным сияющим огнем.

К нам подошел Агриппа. На нем была черная мантия, шелестящая по полу, с длинными струящимися рукавами. Шелковая ткань скользила по обсидиану, из-за чего складывалось впечатление, что пол рябил.

– Это официальная мантия чародея, получившего одобрение, – пояснил Агриппа. – Их необязательно надевать на тренировку, но мне захотелось поддержать традицию.

Я очень надеялась, что однажды тоже получу такую мантию.

– Мы так много делаем ради поддержания традиций, – ухмыльнулся Магнус, обходя меня кругом, – что уже не можем вспомнить, в связи с чем они вообще появились.

– Тогда пора освежить память, – усмехнулся Блэквуд, доставая посох из чехла на бедре.

– А у Жанны д’Арк был чехол для посоха? – спросила я, захотев и себе такой.

Орлеанская дева была последней зарегистрированной чародейкой. Я знала, что британский Орден ненавидел ее за французские корни.

– Сомневаюсь, – покачал головой Агриппа.

– Тяжело, – начала я, поглядывая на Кашку, – когда твой последний своего рода герой умер более четырехсот лет назад.

Я почувствовала странное напряжение в комнате, словно Магнус, Блэквуд и Агриппа обменялись приватными взглядами. Но когда посмотрела на них, каждый был сосредоточен на чем-то своем. Момент, если он вообще имел место, был упущен.

– Были и другие известные чародейки, которые могли бы вызвать ваше восхищение. Гипатия Александрийская, ученый. У вас много общего, – улыбнулся Агриппа. – Хатшепсут, которую многие считают величайшим фараоном в истории Египта.

Мне показалось странным, что большинство чародеек принадлежали исключительно к античным временам, словно женская магия была неким мифом, по поводу которого до сих пор спорили ученые.

– Хватит разговоров, – заявил чародей. – Пора начинать урок.

Он приказал мне оставаться на месте – в центре звезды. Остальные встали вокруг меня треугольником.

– Сила чародеев – в их численности, и лучше всего мы работаем в группе из трех человек. Мы сформировали треугольник и поставили вас в центр, чтобы вам не пришлось сразу пускаться во все тяжкие. – Агриппа достал свой посох. – Вы случайно еще не придумали имя своему? – Когда я кивнула, он довольно улыбнулся. – Чудесно. Делайте, как я, и назовите его по имени. – Агриппа поставил посох на пол, присел и прошептал: – Тиберий.

Я повторила за старым чародеем и прошептала:

– Кашка.

Магнус захрюкал от смеха. Мои рисунки вновь загорелись синим.

– Когда это происходит, вы призываете силу. – Агриппа заметил мое неумелое обращение с посохом. – Вы понимаете, в чем его суть?

– Э-э… это волшебная деревяшка? – Я осознала, что мои теоретические знания о магии не особенно помогут на этих занятиях.

Агриппа улыбнулся:

– На концертах дирижер берет свою палочку, чтобы командовать музыкой. Тут работает тот же принцип. Посох – это физическое продолжение ваших способностей, то, что направляет природные стихии, как палочка – инструменты. – Он обошел меня и продолжил: – Вы в каком-то смысле в невыгодном положении. Для одобрения необходимы шесть обязательных маневров, и все они чрезвычайно сложны. Четыре демонстрируют ваше мастерство в управлении стихиями, один – умение защищаться, и еще один – особое умение. Юные джентльмены тренировались с тех пор, как прибыли в мой дом два года назад. Нам придется усердно поработать, чтобы вы были готовы к концу июня.

Чародеи всегда получали одобрение на праздник летнего солнцестояния, так что у нас оставалось девять недель. Да уж, негусто…

– Джордж, ты не мог бы продемонстрировать маневр с водой? – попросил Агриппа.

Блэквуд подошел к столику у двери, на котором находились предметы, способные помочь нам в тренировке. Затем поднял миску с водой и поставил ее передо мной.

– Позвольте мне, магистр, – встрял Магнус, проскальзывая мимо Блэквуда.

– Джордж более умело обращается с водой, Джулиан, – отрезал Агриппа.

– Но мисс Хоуэл должна увидеть стиль чародея, а лучшего примера, чем я, вам не сыскать! – После этого Магнус подмигнул мне, но я сделала вид, что не заметила.

До чего же бесстыдно он заигрывал!

Магнус приготовился. Прошептав слово, он замахнулся посохом, как мечом. Вода в миске начала кружиться и подниматься в воздух. Юноша повернулся и, крутанув рукой, заставил воду закружить вокруг него.

Решительно взмахнув посохом, Магнус поднял руки, и вода пролетела над его головой, превращаясь в шквал снега. Затем резко поднял посох в воздух, и снег перерос в бурю, и в комнате стало холодно. Следующим быстрым движением юноша обратил снег в зазубренные осколки льда. Он отправил их в полет, но остановил прежде, чем те успели нанести нам какой-либо вред. Наконец, Магнус призвал лед обратно и растворил его в грозного вида черное облако. После этого пронзил его, и облако дождем полилось обратно в серебряную миску. Вся вода вернулась, не было утрачено ни капельки.

Закончив, Магнус ударил посохом об пол. Его дыхание участилось, а на лбу выступили капельки пота. Но в остальном юноша выглядел невероятно довольным собой.

– Что думаете? – спросил Агриппа.

Я чувствовала, как моя кожа гудит от необузданной энергии. Это было захватывающе и в то же время пугающе.

– И я должна это повторить? – с испугом спросила я.

– Сперва вы должны научиться управлять стихией, – сказал Агриппа.

Затем он поднял миску и разлил воду прямо передо мной. Вода растеклась в идеальный круг и замерла в миллиметре от моих ног.

– Что я должна делать? – Я глубоко вдохнула, собралась с силами.

– Попытайтесь собрать ее в шар и поднять в воздух, – сказал Агриппа. – Ваш посох уже активирован, так что возьмите его в руку и коснитесь резного символа воды.

Я сделала, как меня просили, прижав пальцы к перевернутому треугольнику. Тот засиял на секунду.

– Теперь, – продолжил Агриппа, – коснитесь посохом пола и согните левое колено. Да, именно левое. Медленно поднимите посох. Очистите разум.

– Как мне придать форму воде, если я не могу о ней думать?

Реакция чародеев была очень любопытной. Все присутствовавшие выглядели так, словно я сказала что-то смешное и нелепое.

– Вы не столько придаете ей форму, сколько позволяете ей принять форму через вас. Чародеи просят, а не контролируют, – объяснил Агриппа. – Почувствовав, что совершила колоссальную ошибку, я покраснела. – Итак, поднимите посох. Почувствуйте своим естеством, как вода поднимается с пола.

Я чувствовала только то, что глупо верчу в руках деревяшку. Каждый раз, когда в голове появлялся какой-то образ, я от него отмахивалась.

Вода даже не пошевелилась.

– Попробуйте еще раз, – нахмурился Агриппа.

Мой живот скрутило до боли. Я прислушалась к словам старого чародея. Через три неудачных попытки раздраженно фыркнула:

– Простите. Разве я должна это уметь?

Насколько же это сложно, если меня не спасает даже помощь трех чародеев? Насколько же я некомпетентна? Я всмотрелась в лицо Агриппы, пытаясь найти там хоть намек на разочарование.

Он ничего не ответил. Зато отозвался Блэквуд:

– У вас достаточно сил, чтобы сотворить чары, мисс Хоуэл. Загадка в том, почему этого не происходит.

– Не пугай ее, Блэки, – попросил Магнус.

– Довольно! – рявкнул Агриппа. – Мисс Хоуэл, только не волнуйтесь.

– Это должно быть так сложно?

Старый чародей явно подбирал слова.

– Нет, не думаю, – наконец сказал он.

Что же я за пророческая спасительница такая, если не могу выполнить даже легчайший трюк?

– Не беспокойтесь. Очистить разум нелегко, особенно для того, кто никогда раньше не обучался чародейству. Я научу вас дыхательному упражнению, которое должно помочь вам контролировать мысли. А теперь попробуйте еще раз, – попросил Агриппа, сложив руки на груди.

Я попыталась.

От расшалившихся нервов все мои мысли улетучились, как и хотел старый чародей. Но когда я прикасалась Кашкой к воде, ничего не происходило. Двумя часами позже я случайно призвала поток ветра. Почему теперь все было так сложно?

Похоже, мои силы, какими бы они ни были, срабатывали только тогда, когда я активно думала. Но это было неправильно.

Что, если королева не одобрит меня? Что, если я – ошибка? Они наверняка вышвырнут меня на улицу, и Руку придется пойти за мной. Нет! Он не потеряет защиту из-за меня.

– Мисс Хоуэл, перестаньте. Вы навредите себе! – Вот и они, нотки разочарования в голосе Агриппы. Вода все так же не двигалась.

Я подумала о Гвен, о прекрасной Гвен в ее замечательной комнате. Чувствовала ли она когда-нибудь что-то подобное? Например, что если не угодит отцу, то что-то внутри нее умрет? Или она никогда не сомневалась в его любви, как и любая счастливая дочь? Я была подменышем – жалким, хныкающим, напыщенным существом, которое пыталось занять место прекрасной Гвен и задержаться в доме Агриппы, чтобы объедать его, ничего не давая взамен.

Улыбка без следа покинула лицо старого чародея. Блэквуд с интересом наблюдал за мной. Злость что-то пробудила во мне. В уголках глаз появились белые пятна.

– Что ж, возможно, Древние боятся переступать через лужи, – попытался отшутиться Магнус.

По моему телу промчалось пламя – на сей раз не синее, а оранжевое с алым в центре. Агриппа и юноши вскинули щиты, чтобы защитить себя, пока огонь отражался от стен и потолка. С той же скоростью, с какой вспыхнуло, пламя погасло.

– Почему я это сделала? – Я прижала руку к груди. Мое сердце бешено колотилось.

– Понятия не имею, – ответил Агриппа.

Я была в таком гневе, в такой ярости! Что-то мне подсказывало, что не стоит говорить об этом другим. Они так странно отреагировали на мой вопрос о контроле, что, скорее всего, это вызовет только еще больше проблем.

– Что со мной не так?

– Ничего, – вздохнул Агриппа. – Конечно, это странно. Обычно, когда чародея поддерживают трое, стоя треугольником… но это никому не помогает. – Он почесал голову и вздохнул: – Наверное, мы слишком рано и быстро начали. Мисс Хоуэл, почему бы вам сегодня не отдохнуть? Мы обсудим все за ужином.

Мне не хотелось отдыхать. Я хотела бороться до тех пор, пока не освою урок, но понимала, что Агриппе нужно время, чтобы все обдумать. Чтобы поразмыслить над моим провалом.

– Конечно, – кивнула я, надеясь, что никто не услышал, как дрогнул мой голос.

Я ушла, сделав вид, что не чувствую тяжелых взглядов, направленных мне в спину.

* * *

За ужином не последовало никаких разговоров о тренировке, но потом дворецкий попросил меня пройти за ним в библиотеку по приказу Агриппы. Мне было не по себе, но я пошла за слугой по коридору и вошла через большие дубовые двери. От помещения, представшего передо мной, перехватывало дыхание.

Над головой тянулись полки с лестницей, доходящей до самых верхних томов. Перед очагом кучкой стояли несколько зеленых бархатных кресел. Свет от огня мерцал на стенах и ковре, и единственный шум создавался треском дров. Я вошла в зал и с восхищением осмотрела полки, прогнувшиеся от тяжести книг, и картины на стенах. Узнала портрет Агриппы и присмотрелась внимательнее к остальным. Некоторые люди были старыми, некоторые – молодыми. Одни портреты нарисовали недавно, судя по стилю одежды, а другим было больше сотни лет.

Одна из картин особенно привлекла мое внимание. На ней был изображен особняк на изумрудном газоне, окруженный со всех сторон темными деревьями. Дом сиял в свете солнца. Я до конца не понимала: это мрачный, не предвещающий ничего хорошего лес придавал дому ауру великолепия или же величественность постройки заставляла лес казаться на контрасте более угрожающим? Что-то в нем пробудило мою фантазию, как сцена из сказки. По какой-то причине мне показалось, что я уже была там.

– Вам нравится? – спросил Агриппа, испугав меня. Он стоял сзади и улыбался.

– Восхитительно! Все эти книги – учебники по волшебству?

– Нет. Чародейство не требует теоретических знаний. Только ученые и колдуны пишут книги по магии. Но мой отец очень любил читать, как и я. Могу с гордостью заявить, что у меня самая обширная коллекция книг по теории и истории магии в Лондоне.

Мысль о столетней истории магии привела меня в восторг.

– Если вы позволите, я бы с большим удовольствием прочитала некоторые из них.

– Мы организуем вам небольшой столик у камина. Я попрошу своего личного библиотекаря подобрать вам что-нибудь подходящее.

Это был очень щедрый жест. Меня охватило странное желание обнять старого чародея, но, естественно, я воздержалась. Агриппа предложил мне следовать за ним. По бокам огромных эркеров висели гобелены. Агриппа попросил меня встать перед тем, что слева.

– Это – особое творение. Оно было изготовлено спикерами Домбрийского приората.

Я слышала о них. Домбр – означало «тень» по-французски и было одним из величайших сокровищ британских магов. Но до этого момента я и не подозревала, каким образом спикеры передавали свои послания.

– Они – ткачи?

– Спикеры пьют сок эфирии – цветка, распускающегося по ночам и увеличивающего их экстрасенсорные способности. После этого они пребывают как во сне и не способны на нормальный разговор. Но к ним приходят видения, и они их вышивают.

Я присмотрелась к деталям. Из клубка черных деревьев появлялась большая белая рука, тянущаяся к небу. На кончиках пальцев горели язычки пламени. В центре ладони находился щит, по обеим сторонам которого стояли два льва – печать Агриппы.

– Его сделали шестнадцать лет назад, – продолжил старый чародей, поглаживая ткань двумя пальцами. – Большинство гобеленов, которые создают спикеры, сбивают с толку, и значение этого всем было не ясно. Слова в особенности казались полнейшим бредом.

– Слова? – Я присмотрелась повнимательней и разобрала фразы, вплетенные по краям гобелена:

 
Девочка-чародейка из чародейского рода восстанет из пепла жизни,
Вы увидите ее, когда Тень загорится в Тумане над светлым городом,
Вы узнаете ее, когда Яд опустится на дно глубоких вод под скалами,
Вы подчинитесь ей, когда горе падет на жестокую армию Кровавого человека,
Она загорится в сердце черного леса; ее пламя осветит путь,
В ней живут двое: девочка и женщина, – и каждая должна уничтожить другую,
И только тогда трое станут одной, и Англия восторжествует.
 

Меня не особенно воодушевила та строчка, где я должна была уничтожить часть себя, но, увидев гордость на лице Агриппы, решила не упоминать об этом.

– Даже после атаки Древних никто о нем не вспомнил, – продолжил старый чародей. – Но шесть лет назад, осматривая приорат, мы вновь нашли гобелен. Тень и туман – явная аллюзия на Корозота. Яд на дне глубоких вод подразумевает Немнерис, паучиху. Армия кровавого человека, познавшая горе, это должен быть Р’елем. Гобелен поведал о Древних и дал нам ключ к их уничтожению.

– Мне никак не победить всех Древних в одиночку.

Агриппа рассмеялся:

– Нет, конечно, никто этого и не ждет. Но очевидно, что нам нужна юная чародейка с предрасположенностью к огню.

Я посмотрела на второй гобелен справа от окна:

– Этот тоже сделан спикерами?

– Нет, это семейная реликвия.

На этом гобелене изображалась охота на белого оленя со средневековыми дамами в остроконечных шляпах и платьях с длинными рукавами, наблюдавшими, как чародеи рвутся в бой, вооружившись посохами. Один падший чародей прикасался к губам юноши, присевшего рядом с ним.

– Что он делает? – указала я на них.

– Таким способом чародеи делятся силой. Вчера тот же ритуал исполнил Магнус, когда отметил вас своей кровью, тем самым позволив временно попользоваться его посохом. Так же и этот мужчина позволяет своему слуге на какое-то время орудовать своей силой. Чародеи часто так поступали в битве, если чувствовали себя слишком слабыми, чтобы продолжать борьбу.

На лбу юноши была нарисована, предположительно кровью, звезда. Так вот что Магнус нарисовал на моем лбу! Поразительно!

– Вы можете меня научить чему-то подобному?

– Я могу и научу вас всему, – улыбнулся Агриппа, выводя меня из библиотеки. – Когда я закончу, вас одобрят, и все будет хорошо.

– И вы не испытываете никаких сомнений? – поинтересовалась я, отводя взгляд в сторону. – Даже после моей утренней неудачи?

Старый чародей опустил руку мне на плечо:

– Я хотел, чтобы вы увидели гобелен, потому что верю в ваше предназначение, а также в то, что вы нас спасете. Это не было неудачей. Всего лишь первой попыткой.

Доброта старика не имела границ.

– Я никогда не смогу отблагодарить вас по достоинству за все, что вы сделали, – пробормотала я, склоняя голову.

– Со временем, я верю, повторю эти же слова вам. И буду говорить их от чистого сердца.