Текст книги "Черная Мария"

– Неужели вы не поняли, что я говорю? Не можете распознать дьявольское проклятие, когда вам о нем говорят?

Лукас решил, что хватит.

– У меня есть для тебя хорошие новости, командир. Проклятий не бывает, Мелвил, компрендо? Ты жертва самовнушения.

Тишина в ответ, только двигатель гудит да шины шуршат.

– Мелвил, ты слышишь меня?

Тишина.

– Вызываю Мелвила, отзовись, Мелвил!

Снова тишина.

Лукас взглянул на сидевшую за рулем Софи. Она неотрывно глядела на шоссе, но на ее лице читалась напряженная работа мысли. Облизнув губы, она взяла у Лукаса микрофон:

– Мелвил, если ты нас слышишь, откликнись! Прием.

И снова никто не ответил. Некоторое время в кабине был слышен лишь радиофон да ровный шелест всех восемнадцати колес тягача с прицепом. Обернувшись к Лукасу, Софи сказала:

– Извинись перед ним.

– Чего?!

– Парень тебе двадцать минут рассказывал о своей беде. Бред это или нет, но он открыл тебе свою душу, а ты? Ты в ответ просто плюнул ему в лицо! Прошу тебя, Лукас, сделай это для меня, не для него. Прошу тебя, извинись перед ним!

Лукас недовольно поморщился:

– О Боже ты мой...

Потом взял микрофон и щелкнул переключателем:

– "Черная Мария" вызывает Мелвила... Браток, извини, что я так на тебя наехал...

Он переключился на прием и стал ждать ответа. Наконец послышались сдавленные рыдания, и слабый голос Мелвила произнес:

– Ты ни в чем не виноват... Трудно поверить в то, что я рассказал, но, клянусь Всевышним, это чистая правда!

– Мелвил, – мягким, успокаивающим голосом начал Лукас, – представь себе на минуточку, что мы хотели бы тебе помочь. Что бы ты хотел, чтобы мы сделали?

– Заправьте мою машину на ходу, – после долгой паузы тихо попросил Мелвил.

Бросив быстрый взгляд на Софи, Лукас сказал:

– Не понял тебя, Мелвил, повтори!

– Я сбавлю скорость до двадцати – двадцати пяти миль в час, – лихорадочно стал объяснять Мелвил, – а вы как-нибудь сумеете вставить заправочный шланг в мой бак, который расположен сзади. Я уверен, вы сможете! С полным баком я продержусь на ходу всю ночь.

Закрыв глаза, Лукас сказал:

– Мелвил, послушай, если то, что ты рассказал, действительно правда... если ты действительно не можешь остановиться, то такая заправка на ходу только оттягивает неизбежное. Рано или поздно тебе все же придется остановиться.

– Но я надеюсь... – пробормотал Мелвил, – я молю Бога... если мне удастся продержаться еще одну ночь, Саманта все же найдет меня, а она знает, как снимать прокля...

– Послушай, – перебил его Лукас, – мне бы очень не хотелось...

Внезапно Софи схватила его руку и прошептала:

– Выключи микрофон, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Погоди минутку, Мелвил. – Лукас выключил микрофон и обернулся к Софи. В зеленоватом внутреннем освещении она была похожа на призрак. Губы поджаты, глаза смотрят на дорогу. Лукасу было отлично известно, что значит такое выражение лица Софи. Завертелись шестеренки женской хитрости.

– Лукас, а ты в самом деле такой азартный игрок, каким хочешь казаться? – В голосе Софи слышалась неприкрытая подначка.

– Ты о чем?

– Ставлю сотню баксов, что тебе этого не сделать!

Лукас был просто ошеломлен:

– Да брось ты!

Софи ехидно улыбнулась:

– Успевать ко времени нам некуда, заказы нас не ждут, и едем порожняком. Мне это до смерти наскучило, а ты жиреешь и стареешь. Я ставлю две сотни баксов, что ты не сможешь заправить машину этого парня на ходу!

Лукас чуть не застонал от ее слов. Он просто не верил своим ушам!

– Да ты представляешь, что с нами сделает дорожная полиция за этот фокус?! Черт побери! Полиция штата наверняка уже слушает Мелвила всю ночь. Ты хоть понимаешь, чем это может кончиться?

– В гробу я видала всю дорожную полицию.

– Тебе легко говорить, не тебе в случае чего задницу подставлять. Не успеешь глазом моргнуть, как наша лицензия тю-тю!

Софи все так же ехидно улыбалась:

– Две сотни баксов, что не сможешь.

Лукас почувствовал, как внутри у него что-то перевернулось. Софи отлично знала его слабое место и уже не в первый раз на него давила. Года два назад на одном складе в Лаухлане, в Неваде, она втравила его в покер с высокими ставками – неосторожность, которая стоила Лукасу шестисот баксов да еще и новехонького комплекта брызговиков в придачу. В другой раз она поспорила с ним на три сотни баксов, что он не сумеет вписать тяжелый «кенворт» в очень крутой поворот у Эстес-парка в штате Колорадо. Пари Лукас выиграл, но разбил при этом боковое зеркало и проколол две шины. После того случая он осторожно относился к подначкам Софи.

Поджав губы, Лукас сказал:

– У тебя всего-то денег доллар девяносто восемь центов.

– Не веришь? Загляни в мой кошелек!

– Не полезу я в эту авантюру.

– Эх ты, мокрая курица!

– Ладно, проехали.

– Ты просто боишься.

– Дай мне отдохнуть от женской психологии! – Лукас достал маленькую сигару и снова закурил. – Я бросил держать пари еще в прошлую пятницу.

– Да ладно тебе! – не унималась Софи.

– Я сказал «нет»!

– Признайся, – улыбнулась Софи, – тебе все же любопытно: а вдруг получится?

Лукас раздраженно хмыкнул, притворяясь, что уже забыл о ее предложении. Однако, по правде говоря, ему действительно было весьма любопытно поглядеть на этого Мел вил а – хотя бы для того, чтобы убедиться, что все это розыгрыш. Кроме того, в словах Софи имелась определенная доля истины. Со временем Лукас действительно стал скучновато-осмотрительным, старался поменьше рисковать и ждал времени, когда накопит достаточно денег и сможет уйти на покой.

Конечно же, все это были лишь рассудочные и неискренние доводы. А истинная причина была одна – само пари. Азарт игрока.

– Вот интересно мне знать, – выдавил наконец Лукас, глядя на Софи и восхищаясь ее улыбкой Чеширского кота из «Алисы в Стране Чудес». – Ты пытаешься втянуть меня в эту авантюру, чтобы помочь парню, или просто хочешь еще раз посмотреть, как я буду строить из себя дурака, как в прошлый раз?

Софи ненадолго задумалась, а потом ответила, что того и другого поровну.

Лукас расхохотался и спросил:

– А кто же будет потом вытаскивать нас из тюрьмы?

– Ты что-нибудь придумаешь! – еще шире улыбнулась Софи.

– Крыша у тебя съехала...

– Не тяни волынку, Лукас.

– Ну почему я?.. – простонал он, не выпуская сигару изо рта.

– Мое последнее слово – две сотни баксов.

Лукас бессильно опустил голову. Это означало, что он сдался под напором Софи. Дело было сделано, пари – заключено.

– Черт бы меня побрал, – пробормотал Лукас и протянул руку к отделению для перчаток, где хранилась пачка маршрутных карт и описаний, стянутая резиновым кольцом. Вытащив нужную карту, Лукас внимательно разглядел ее и, взяв в руки рацию, вызвал Мелвила:

– Ладно, браток! Сегодня у тебя счастливый день.

После недолгой паузы в ответ раздалось:

– Спасибо, друг! Черт побери! Спасибо, «Черная Мария»! – но вместо облегчения в голосе Мелвила слышалась невыносимая боль.

– А теперь слушай двумя ушами, Мелвил, – сказал Лукас, отчеркивая ногтем черту на карте. – Тащи свою телегу обратно до развязки дороги И-24 с семьдесят девятым шоссе. Ты все понял?

– Понял, «Мария».

– Мы примерно через пятнадцать минут наберем тебе горючки и нагрянем в гости. С черного хода.

Треск статики, потом дрожащий голос Мелвила:

– Я там буду.

Лукас взглянул на Софи, закатил глаза к небу и сказал в микрофон:

– Конец связи, Мелвил. Скоро увидимся.

Положив трубку, Лукас отключил рацию и устало вздохнул:

– То-то все мы повеселимся...

3. Каждая собака

В середине ночи для шерифа Дика Баума существовало только два способа достигнуть должной степени подъема, лежа рядом со своей благоверной супругой, которая была таковой уже двадцать три года.

Во-первых, можно уговорить Глорию надеть те ярко-розовые трусы с дыркой, которые его брат Мейнард притащил весной семьдесят девятого года из Французского квартала и подарил ради хохмы Бауму на ежегодном балу полиции округа Пеннингтон. За десять лет, что прошли с того времени, Глория надевала их трижды, и каждый раз у Баума немедленно наступала сильная эрекция, длившаяся гораздо дольше обычных десяти – двенадцати минут. К сожалению. Глория была дородной женщиной, и новинка не соответствовала строгим стандартам качества суперподдерживающего белья с двойной прошивкой от «Лейн Брайант», которое она носила. После трех смелых экспериментов розовые панталончики стали напоминать изрядно потрепанную щенячью игрушку.

Во-вторых, можно было пустить в ход фантазию. В золотые школьные годы в Бартонвилле Баум был невероятным фантазером, особенно в области либидо. В восемнадцать лет он обожал девушек из стриптиза, чьи надувные тугие груди отвечали всем проснувшимся и не проснувшимся мечтам юного Риччи Баума. Потом, после двух лет в колледже и успешного экзамена на звание полицейского, ему стали нравиться сирены кинематографа. Глория Хенкель, верная подружка Дика Баума, запросто превращалась в его мечтах в Энджи Дикинсон в мокрой тенниске или Джанет Лей в стальных наручниках. В семьдесят седьмом, когда Баума избрали шерифом, а с Глорией они отметили десятилетний юбилей супружеской жизни, героинями сексуальных фантазий Дика Баума стали женщины из реальной жизни. Теперь Глория превращалась то в длинноногую контролершу из кинотеатра за углом, то в рыжеволосую адвокатшу из окружного суда.

Но в данный момент Глория приняла облик смуглой итальянки-регистраторши из зубной клиники Питерборо.

«Mi amore», – прошептала воображаемая итальянка Бауму на ухо, и вздох ее затрепетал в темноте спальни.

У Баума зашевелилось между ногами. Повернувшись на бок, он обеими руками притянул к себе Глорию. Она, вздохнув спросонья, погладила его по редеющим волосам. Баум осторожно стянул с ее плеч тонкие бретельки ночной сорочки, открывая взору пышную грудь. В пробивавшемся сквозь портьеры лунном свете он не замечал следов растяжек на ее груди, не видел и проступившей тонкой сеточки голубоватых вен и мелких морщинок на шее и ключицах. Сейчас Глория была для него женщиной из его фантазий, и это вполне устраивало их обоих.

– Здравствуй, веселая штучка, – хрипловатым голосом прошептала Глория и, слегка раздвинув ноги, притянула к себе мужа. Тот был готов. Ерзая коленями, он приготовился вводить. От Глории пахло кольдкремом, но Дик тут же представил себе, что от нее пахнет терпкими духами итальянки.

– Возьми меня, дикий жеребец, – прошептала Глория.

И тут раздался пронзительный, прерывистый сигнал бипера.

– О нет, только не сейчас, – застонал Баум, с трудом пряча возбужденное мужское достоинство в трусы.

Это был сигнал служебного полицейского бипера, прикрепленного к поясному ремню, который лежал на кресле рядом с кроватью. Наверняка чрезвычайное происшествие.

– Черт побери, – пробормотала Глория, с досадой отворачиваясь от Дика, – только я вообразила, что ты – Джеймс Бролин!

Взглянув на жену, Баум криво усмехнулся. Убрав с ее лба уже начавшие седеть волосы, он наклонился и поцеловал Глорию в нос. Неохотно вернув ему поцелуй, Глория натянула лямочки ночной сорочки.

Пейджер продолжал сигналить.

Дотянувшись до ремня, Баум отключил бипер и посмотрел на часы. Было почти четыре часа утра. Он подошел к телефону и набрал номер полицейского участка. Небольшого роста, приземистый и короткошеий, Баум чем-то напоминал небольшой автомобиль немецкого производства: квадратные челюсти, резкие черты лица, кирпично-красный загар – лицо как из гранита. Впечатление – портили костлявые незагорелые ноги, выглядывавшие из широких трусов.

После третьего сигнала в трубке раздался голос дежурной. Она доложила, что с ним срочно хотел поговорить Делберт Моррисон, помощник шерифа. Баум велел соединить его с помощником, и спустя несколько секунд в трубке раздался голос Моррисона:

– Приветствую вас, шериф! Как дела?

– Делберт, у тебя должны быть чертовски серьезные причины, чтобы поднимать меня с постели в четыре часа утра!

– Шериф, на двадцать четвертом шоссе затевается какая-то заварушка! Я слышал об этом по сканеру минут десять назад.

Баум потер кулаком глаза.

– Слушаю.

В голосе помощника звучала неподдельная тревога:

– Пара водителей-дальнобойщиков готовится дать небольшое цирковое представление. Они собираются заправить бензобак какой-то машины прямо на ходу!

– Повтори еще раз!

– Я говорю, что они собираются заправить топливом машину какого-то пацана прямо на ходу, не останавливаясь! Налицо нарушение правил федеральной комиссии связи и создание аварийной обстановки на дороге! И это только начало!

– Это точно? – Баум бросил взгляд на Глорию, которая, обернувшись и подперев подбородок кулаком, внимательно наблюдала за мужем.

Человек на другом конце провода был для Баума вечным гвоздем в стуле. Молодой, добросовестный и наивный, Моррисон вел себя, как чересчур активный породистый щенок. Он тащил шерифу каждый старый ботинок или дохлую птичку, какие только попадались ему на обочине отсюда и до самого Мемфиса. К сожалению, никого другого сейчас у Баума не было. Его второй помощник, Арлин Вильямс, знающий свое дело чернокожий парень из Атланты, на этой неделе слег с гриппом, и шерифу пришлось распределить дежурства между собой и неуемным Моррисоном.

– Шериф, я вам точно говорю, заправка на магистрали, и люди будут вывешиваться из машин! Может возникнуть крайне опасная ситуация!

Баум широко зевнул и потянулся, ощущая боль в спине.

– Похоже, это работа для полиции штата.

– Но эти ошалелые дальнобойщики направляются к Пинкнивилльской развязке!

– И что с того?

– Это округ Пеннингтон, шериф!

– И что?

– Это наша юрисдикция, шериф!

Баум вновь посмотрел на жену. Глория, потеряв всякий интерес к происходящему, уже спала. Баум сокрушенно покачал головой, молча проклиная свое невезение. От былой эрекции осталось только воспоминание. Спина была покрыта остывшим потом.

– Так что ты говорил, Делберт?

– Я говорил, что мы должны подавить этот инцидент в зародыше, пока никто не пострадал!

– Делберт, ты помнишь, что оказалось в прошлый раз, когда ты бил хвостом, услышав по сканеру обрывки разговоров? Оказалось, что два дальнобойщика подцепили пару шлюх.

Наступила неловкая пауза. Потом Моррисон сказал:

– Тут совсем другое, шериф.

– Ладно, заглуши на секунду свой мотор.

Баум снова взглянул на часы. До начала его дежурства оставалось немногим больше трех часов. Раз любовная интерлюдия все равно безнадежно испорчена, можно поехать прямо сейчас. Уж лучше недоспать, чем дать Делберту кинуться в погоню, как борзая за зайцем.

– Оставайся на месте, Делберт, – сказал наконец Баум. – Я приеду через полчаса, тогда и посмотрим, что там затевается на двадцать четвертом шоссе.

– Но...

– Я заскочу на развязку и проверю, что небеса не упали на землю.

– Но я...

– Если случится что-нибудь серьезное, я тебя позову.

– Но я думал...

– Это приказ, Делберт! Тебе еще кучу бумажной работы надо переделать. Ты понял меня?

– Да, сэр!

Баум повесил трубку и стал одеваться. Пораженные артритом колени похрустывали при каждом движении, тупая боль в спине не прекращалась. Черт возьми, весело денек начинается!

* * *

Анхел Фигероа учуял тревогу. Оторвавшись от сканера, он быстро схватил швабру и принялся с чрезвычайно деловым видом тереть пол. В гараж входил менеджер Гильермо, и Анхелу меньше всего хотелось, чтобы он застал его не со шваброй, а у сканера. Вообще-то Анхел старался не злить управляющего, но сегодня он не мог оторваться от фантастического разговора между «Черной Марией» и Мелвилом Бенуа.

Было уже почти четыре часа утра.

К Анхелу подошел Гильермо, вытирая грязные руки о передник.

– Ты что же, опять собираешься провозиться здесь всю ночь? Уже четыре утра! К этому времени ты должен был уже закончить уборку и быть на полпути домой!

– Поцти законцил, – оправдывался Анхел, низко опустив голову и хватая веник. На нем был грязный джинсовый жилет, надетый поверх тенниски, заправленной в выцветшие голубые джинсы. На руках красовалось множество плетеных индийских браслетов.

– Что ты сказал, парень? – нахмурился Гильермо.

Безраздельный хозяин станции техобслуживания «Дикси-бой» уже более одиннадцати лет, Гильермо не мог допустить неуважения к себе со стороны нахального подростка. Пусть ответит как следует.

– Я узе поцти законцил, – чуть громче повторил Анхел.

Из-за волчьей пасти и заячьей губы он не мог говорить четко. Ему было всего семнадцать, но выглядел он гораздо старше. На его деформированном от рождения, вытянутом лице, окруженном гривой иссиня-черных волос, застыло мрачное, угрюмое выражение. И лишь неожиданно красивые карие глаза поражали мягкостью и бесконечным терпением – результатом многолетних мучений.

– Приелось немного задерзаться сегодня, – тихо добавил Анхел. – Это из-за фургона, который тут раньсе был.

Но это оправдание не устраивало Гильермо.

– Не пудри мне мозги, парень! Ты опять сидел у сканера. Я тебе не собираюсь сверхурочные платить!

– Мне осталось только вымыть холодильник.

Анхел заспешил к большой железной раковине в углу гаража, чтобы набрать ведро горячей воды.

Гильермо следил за ним, сурово поджав губы.

– И чтобы ты тут лентяйничал, мне тоже не надо! Понял?

– Да, сэр.

– У меня тут бизнес, а не богадельня!

– Все будет закончено церез пятнадцать минут! – покорно кивнул Анхел.

– Что ты там бормочешь? – рявкнул Гильермо.

Остановившись, Анхел повернулся лицом к боссу и старательно повторил:

– Законцу церез пятнадцать минут!

Тяжело вздохнув, Гильермо направился в маленький ресторанчик при станции, приговаривая себе под нос:

– Будь проклят тот день... и чем я только думал, когда нанимал этого слабоумного...

Тем временем Анхел, стараясь не обращать внимания на слова хозяина, наполнял ведро горячей водой и моющим раствором. У него за спиной хлопнула дверь ресторанчика, и Анхел вздрогнул. Он был на грани срыва. Босс его обидел. Всегда все его обижали. С тех пор еще, как он пытался ходить в школу и на своей шкуре понял жестокость стаи волков, которых зовут подростками. Мать всегда ему говорила, что для человека важна не внешняя красота, а внутренняя. Но мать заперли в сумасшедший дом в Чаттануге, и ее слова ободрения растаяли как дым. Теперь уже два года Анхел был предоставлен сам себе, и эта жизнь не была праздником.

Наполнив ведро водой и моющим раствором, Анхел опустил в него губку и потащил через весь гараж к узенькому коридорчику позади ресторана.

В глубине этого коридорчика находился холодильный шкаф с белыми металлическими дверцами. Открыв одну из них, Анхел вошел внутрь, как в комнату. В лицо ему ударил холодный, влажный воздух. По обе стороны этой половины холодильного шкафа тянулись металлические полки, уставленные поддонами с гамбургерами, брусками сливочного масла, пакетами молока, сливок, бутылками всевозможных кетчупов и соусов. Тут пахло замороженным мясом, протухшим сыром и прокисшим майонезом.

Склонившись над первой полкой, Анхел стал старательно скрести пустой поддон, заляпанный горчицей и намертво застывшим яичным желтком. Ему хотелось забыться в тяжелой и неприятной работе.

Снаружи, рядом с гаражом, раздался знакомый звук пневматических тормозов и сигнал вызова обслуживающего персонала. Сначала Анхел не обратил на это никакого внимания, но, услышав знакомый баритон водителя, навострил уши. Он отодвинул ведро, поднялся на ноги и поспешил из коридорчика в помещение гаража.

* * *

– Так сколько вы хотите?

– Двадцать галлонов.

– В канистру?

У Лукаса не было времени на подробные объяснения.

– Да, канистра у меня в грузовике, но мне понадобится еще и воронка с наконечником тоньше обычного.

Небольшого роста жилистый рабочий по имени Боб не сразу понял клиента. Бобу было уже за пятьдесят. Он начал лысеть, на тонкой шее выделялся неестественно большой кадык. Лицо выражало готовность услужить. Он несколько секунд молча смотрел на Лукаса, потом зашаркал к его грузовику.

Лукас, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, следил за ним.

Как только Боб пошел к задним колесам, гофрированная стальная дверь отодвинулась в сторону, и в неярком свете верхней лампы заднего отсека показалась Софи. В руках она держала канистру.

– Добрый вечер, – обратилась она к Бобу. – Мы очень спешим, потому что выбились из графика – вы же знаете, как это бывает у дальнобойщиков.

Протянув руку, Боб взял у нее канистру.

– Вам обычного бензина или экстра?

– Обычного, пожалуйста, – улыбнулась Софи, заметно нервничая.

– Хорошо, мэм...

Лукас тем временем разглядывал гараж и примыкавший к нему ресторанчик. Два небольших помещения, соединяясь, образовывали прямой угол, что-то вроде буквы "Г". Между ними стояло с полдюжины заправочных колонок. Ресторанчик уже был забит поглощавшими ранний завтрак шоферами. Некоторые из них подошли к окну и, глядя на «Черную Марию», оживленно переговаривались, показывая пальцем на грузовик и на стоявшего рядом Лукаса.

В гараже стояло несколько грузовиков, ожидавших ремонта. В глубине помещения зияли диагностические ямы, возле стен валялись детали, сломанные инструменты и прочий ремонтный хлам.

Сунув руку в карман, Лукас достал последнюю сигару и закурил. Глянул на часы: семнадцать минут пятого. Кой черт дернул его ввязаться в эту дурацкую историю с заправкой какого-то местного психа на ходу? Ради вшивых двухсот баксов? Так важно выиграть это дурацкое пари? Или Софи Коэн так легко им вертит? Но оказалось, что все эти вопросы не актуальны. Что-то проснулось глубоко в его душе, что-то, чему нет названия. Будто перед ним упала в дорожную пыль брошенная перчатка, игра началась, и теперь ее не остановить никому.

Внезапно раздавшийся за спиной голос оторвал Лукаса от раздумий.

– Извините, мистер...

Это был Боб. В руках у него была канистра с бензином.

– Я не нашел длинного и тонкого наконечника, как вы просили.

Лукас передвинул сигару в уголок рта и сказал:

– А найдется какой-нибудь гибкий шланг? Трубка?

– Нет, сэр.

– Может, какой-нибудь старый шланг от радиатора?

Боб задумчиво потер рот.

– Такого дерьма навалом, но вроде бы все не на вашу канистру. Вы скажите мне, для чего оно вам надо, я тогда попробую чего-нибудь найти.

Лукас оглядел парковку. Интересно, сколько из собравшихся тут водителей слышали его разговор с Мелвилом? Ох, немало. И этот тощий Боб тоже наверняка знает, что они затеяли, а сейчас просто притворяется дураком (что не требовало большого напряжения). Лукас не мог бы поручиться, что дорожная полиция об этом еще не знает. Наконец он сказал:

– Просто помочь одному дальнобойщику.

В этот момент подошла Софи, на ходу вытирая руки бумажным полотенцем и нервно покачивая головой.

– Все в полном порядке. Заплати по счету, и едем.

Лукас затянулся сигарой, пытаясь не дать выхода своему раздражению.

– Ага, только с воронкой напряженка. У них нет достаточно тонконосой.

Повернувшись к Бобу, Софи натянуто улыбнулась:

– Неужели у вас во всем хозяйстве не найдется никакого гибкого шланга?

Боб высморкался себе под ноги, утерся, сплюнул и сказал:

– Да я вашему напарнику говорил уже. Они к канистре не подходят.

Лукас глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

– Ладно, у меня есть идея. Пластиковая канистра для масла с тонким горлышком найдется? Отпилим горлышко и натянем его на горловину канистры.

– Извините, – пожал плечами Боб. – Эти канистры не продаются.

– Да ты долго будешь мне яйца морочить?! – Лукас взорвался. – Ты что, не можешь продать нам одну вшивую канистру из-под масла?

Подняв вверх руки, Софи быстро встала между мужчинами.

– Ну хорошо, хорошо! Попробуем договориться! Мы же не дети!

Выплюнув давно потухшую сигару, Лукас растер ее каблуком ковбойского сапога.

– Знаешь, что я тебе скажу, Боб... почему бы тебе не потратить секунду и не пошарить...

Внезапно речь Лукаса прервал чей-то тихий, монотонный голос:

– Это подойдет?

Софи и Лукас мгновенно обернулись: из тени к ним подошел, держа в руках большую воронку с очень длинным наконечником, Анхел Фигероа. Длинные черные волосы падали ему на лицо, почти закрывая глаза. Воронка из сверхпрочной стеклоткани, покрытая смазкой, имела наконечник почти четыре фута длиной.

Протянув руку, Софи схватила воронку и передала ее Лукасу.

– То, что нужно, – кратко сказал Лукас после секундного осмотра.

Анхел стоял рядом, опустив голову, и молчал.

– Огромное спасибо, друг, – сказал Лукас, протягивая Анхелу руку.

Тот продолжал хранить молчание и не поднимал глаз.

– Мы действительно очень благодарны тебе, – сказала Софи. – Ты просто спас нас!

Анхел не отвечал.

– Его зовут Анхел, – сказал Боб. – Он у нас вроде слабоумный, но славный парень. Отлично обращается с ведром и шваброй.

– Сколько мы должны тебе, Анхел? – спросил Лукас.

– Ницего, – пробормотал Анхел. Внезапный слабый порыв ветра сдул с его лица пряди черных волос, и на мгновение в ярком свете люминесцентных ламп резко обозначились обезображенные черты. Лукас и Софи ясно их видели, и теперь Анхел со страхом ждал неизбежного появления на их лицах выражения жалости, отвращения и удивления одновременно, как это всегда бывало, когда «нормальные» люди видели его в первый, да и не только в первый, раз. К его удивлению, этого не случилось. Они видели его уродливое лицо, заметили его, но смотрели ему только в глаза, будто и не думали относиться к Анхелу иначе, чем к любому другому мальчишке.

– Спасибо тебе за помощь, Анхел, – сказала Софи, похлопав мальчика по спине.

Обернувшись к Бобу, Лукас спросил:

– Сколько с нас?

Сухопарый рабочий посмотрел на счетчик и сказал:

– Двадцать четыре доллара и тридцать шесть центов за бензин.

Расплатившись, Лукас сделал знак Софи, и оба они быстро направились к грузовику. Они уже взбирались по лесенкам с обеих сторон кабины, одновременно открывая каждый свою дверь, когда к машине подбежал Анхел, на ходу крича:

– Мистер, извините! Мистер, послусайте!

Остановившись на верхней ступеньке, Лукас взглянул вниз:

– Что случилось?

Осторожно приблизившись к самой кабине, Анхел сказал, стараясь выговаривать все звуки:

– Я слысал весь разговор с Мелвилом сегодня ноцью.

Бросив на Софи быстрый взгляд, Лукас помедлил и спросил:

– И что?

– Я подумал, вам мозет потребоваться помосць.

Лукас и Софи вновь обменялись быстрыми взглядами. Помолчав, Лукас сказал:

– И ты решил, что сможешь помочь?

Анхел, глядя на ботинки, произнес:

– Да, сэр.

После секундного раздумья Лукас решительно сказал:

– С удовольствием взял бы тебя с собой, парень, но мне не с руки везти тебя обратно, понимаешь?

– Вы мозете подбросить меня до развязки с семьдесят пятым фоссе, – возразил Анхел. – Там зивет мой дядя.

Воцарилась неловкая пауза. Софи не могла удержаться от улыбки. Лукас обернулся, увидел на лице Софи идиотскую улыбку и раздраженно вскинул руки:

– А чего там? Мы уже так далеко зашли, что вполне можем втянуть в это дело еще кого-нибудь.

Анхел улыбнулся:

– Только мне нузно убрать ведро и свабру! Я быстро!

Мгновенно повернувшись на каблуках, Анхел помчался в глубину гаража. Тем временем Лукас завел мотор и ждал возвращения мальчика. Внезапно его внимание привлекло странное зрелище. У входа в ресторан, на улице, собралась кучка водителей, все они глазели на Лукаса и его грузовик. Одни захлопали, другие засвистели и завопили, как на футбольном матче.

– О Боже, – пробормотала Софи, усаживаясь на пассажирское сиденье рядом с Лукасом.

– Ничего не поделаешь, – стараясь казаться невозмутимым, произнес Лукас. – Здесь каждая собака имеет дорожную рацию.

Тем временем толпа шоферов приближалась к «кенворту», весело хохоча и хлопая в ладоши. Один из них закричал:

– Удачи тебе!

Другой завопил:

– Эй, черненький! Сделай их всех! Я поставил на тебя пятьдесят баксов!

Закусив губу, слегка нервничая, Лукас смотрел, как они окружили его грузовик. Водилы явно заключали между собой пари, делая при этом приличные ставки. Лукас чувствовал себя шутом, одним из клоунов на родео, которые, надев широченные штаны, с визгом бегают под самым носом у разъяренного быка, готового в любой момент насадить их на рога. По логике вещей сейчас должна была нагрянуть дорожная полиция и, положив конец всем пари, влепить Лукасу штраф за нарушение правил федеральной комиссии связи.

Ага, сейчас. Когда надо, так их нет.

Через несколько секунд рядом с грузовиком показался Анхел в наглухо застегнутом жилете, в пестром ситцевом платке, обернутом вокруг головы. Паренек взобрался по лесенке со стороны Софи в кабину и робко присел на краешек кровати в спальном отсеке позади. От него пахло нашатырным спиртом и жевательной резинкой.

– Идиотизм на марше, – пробормотал Лукас, перебрасывая рычаг передачи и медленно выезжая со стоянки. – Крыша уехала навсегда, и помоги нам Боже.

Толпа водителей некоторое время бежала рядом с грузовиком, смеясь и что-то выкрикивая ему вслед. Лукас в отчаянии только качал головой. А Софи не могла удержаться, чтобы не высунуться из окна, театрально раскланиваясь.

* * *

Через несколько минут после отъезда «Черной Марии» на ступеньках ресторана появился Гильермо, почесывая небритый подбородок. Держа во рту зубочистку, он сощурился, не веря своим глазам.

Тем временем остальные водилы поспешно заканчивали свои дела, заправлялись, расплачивались и чуть ли не бегом бежали к своим грузовикам, чтобы пуститься вслед Лукасу и его команде. Один шофер из Мемфиса взялся быть казначеем заключенных пари, и теперь у него в кабине стояла коробка из-под сигар, почти доверху набитая двадцатидолларовыми купюрами. Денег там набралось никак не меньше тысячи с лишком. Дальнобойщица из Бирмингема набила свой большой холодильник льдом, бутылками с пивом, апельсиновым соком, пластиковыми стаканчиками, чипсами, вареными яйцами и еще много чем, будто на пикник собралась, черт бы ее побрал!

Один за другим грузовики выезжали со стоянки. Уже начинало светать. Вся колонна в предрассветных сумерках потянулась к пересечению двадцать четвертого и семьдесят девятого шоссе в десяти милях от станции «Дикси-бой», в пологом распадке неподалеку от границы со штатом Кентукки.

Гильермо не поверил своим глазам! За какие-то пять минут вся станция опустела. Как корабль-призрак. Этот чернокожий сукин сын сманил с собой Анхела, который так и не закончил уборку. А теперь и эти чокнутые янки умчались вслед за ним. Столько клиентов пролетело мимо кассы – сотни, если не тысячи песо!

Сердито бормоча, Гильермо повернул обратно в ресторан, где остались всего трое. Боб, заправщик, сидел на высоком стуле рядом с фонтанчиком питьевой воды, держа в руках чашку кофе. За кассой стояла Филлис с банкой «Джуси фрут». Коуди, коротко стриженный парень с прыщавым лицом, работавший у Гильермо поваром, удивленно разглядывал через окошко раздачи вдруг опустевший зал.

– Эй, босс! – закричал он, завидев Гильермо. – А что, если нам сесть в мой рыдван и тоже рвануть на Шеридан-ридж? А Филлис присмотрит за лавочкой.