Текст книги "Оборотни особого назначения"

Глава 2

Я пришла в себя от того, что рядом кто-то тонко и жалобно скулил. Все тело затекло и казалось настолько деревянным, что шевельнись – и пойдешь трещинами от боли.

Но скулеж не прекращался, он ввинчивался в мозг раскаленным ржавым шурупом, отдавался эхом в черепной коробке, и скоро мне стало казаться, что скулит не один голос, а два… три… шесть…

Я не выдержала и дернулась, издав, к собственному изумлению, такой же скулеж. Это чего?!

Прямо перед моим лицом какой-то зверь сложил мохнатые толстые лапки, вооруженные нехилыми когтями. Лапы дергались, скребли когтищами по полу, да так, что на камнях оставались следы.

Едрить-колотить! А если эта зверюга меня царапнет?!

Я шарахнулась прочь и взвизгнула – во-первых, двигаться действительно оказалось больно, а во-вторых…

А во-вторых, это были мои лапы. И мое тело – приземистое, довольно упитанное и покрытое жестковато-косматой шерстью двух цветов – тускло-коричневой на лапах, боках и животе и грязно-белой на спине.

Как я про белую спину догадалась, если даже голову повернуть больно? А я хорошо помню, как тут корчилась, а теперь вижу на выщербинах пола белую шерсть, выдранную с корнем. И пахнет эта шерсть мной.

В целом я напоминала звериную пародию на шоколадный кекс, покрытый сверху глазурью. И чтоб мне лопнуть, если я не догадываюсь, какой зверь так выглядит!

Игрушка, та чертова странная игрушка, которую нам подсунула белобрысая сучка. Выбор зверя, да? Может, я не просто так оцарапалась до крови?!

Да нет, ну дурдом какой-то, Точка! Ты же не веришь во всю эту фигню с гаданиями, экстрасенсами, магией, оборотнями…

Угу, и именно поэтому сидишь сейчас толстенькой мохнатой попой на полу в клетке. Выбрала медоеда? Распишитесь и получите.

Рядом кто-то снова заскулил, и я, кряхтя и повизгивая от боли, с трудом поднялась на короткие лапки. Доковыляла до решетки и вгляделась в темноту. Хм… а медоед видит в темноте, или он дневное животное? У себя-то под носом я различала без труда, а вот вдаль… Ага… Видит.

Почти всю соседнюю клетку занимала не темнота, а чья-то здоровенная мохнатая задница. Если не ошибаюсь… пахнет медведем. А откуда я знаю, как пахнет медведь?!

С трудом просунув сквозь очень частую решетку кончик лапы, я поскребла эту задницу когтями и быстро отдернула конечность обратно. Мне, понятно, надо узнать, куда делись из клетки девки, и откуда взялся медведь, но не настолько, чтобы жертвовать частью тела.

Задница дернулась, взревела и с трудом развернулась ко мне… хм, мордой. Жалобной такой медвежьей мордой, на которой было нарисовано до дрожи узнаваемое Тахино плаксивое выражение.

– А где Гюрза?! – спросила я, совершенно обалдев, и только потом офигела еще больше – как я это сделала?! Не звериной же пастью?!

И тем не менее, Таха ответила. Прямо в моей голове ее всхлипывающий голос произнес:

– Тут где-то. Она маленькая и колючая. И я ее, кажется, раздавииииилааааа!

– Жопу свою не растопыривай на всю вселенную, не буду колоться, – откуда-то из-за мохнатой туши отозвалась Гюрза, а я выдохнула с облегчением. – Не раздавила, но попыталась.

Послышалось тихое шкрябание и по медвежьей туше вскарабкалось… вскарабкалась… гы… Гы! Кажется, это нервное…

– Гюрза, а почему такой странный ежик? Что это за мутант? – сквозь нервное хихиканье выдавила я.

– Потому что ежи не ядовитые, – зверюшка уселась столбиком и потерла длинную узкую мордочку когтистыми лапками. – Сама ты мутант. Я ехидна, если не ошибаюсь. И если вы все вообще не мой глюк от передоза. Что мы пили в этой бане?

– Вроде пиво, – сказал приглушенный голос Рыжего. Мы все втроем дружно подпрыгнули, взвизгнули от боли в деревянненьком теле, и Таха попыталась сдвинуться в бок, чтобы не загораживать следующую клетку. С противоположной стороны между частыми прутьями просунулся кончик черного, влажного носа и принюхался.

– Девки тут, – доложил он. – Но тоже шерстью обросли. Че за фигня ваще?!

– Все сходится, – мрачно резюмировал из темноты Бер. – Кто кого выбирал из зверей, помните?

– Гюрза волчицу выбирала, – Таха, услышавшая голос Бера, оживилась и прекратила подскуливать. Он на нее всегда хорошо действовал. – Не сходится.

– Я передумала, – вздохнула Гюрза. – В последний момент.

– Значит, все же сходится. Но как?! – Бер резко выдохнул и скомандовал: – Так, братва, вспоминаем каждый, кто что последнее видел.

Пару секунд все сосредоточенно сопели, а я еще и принюхивалась. Из клетки парней тянуло медведем… лисом… и двумя крупными котами. Судя по голосу, носу и логике, лис – это Славка. Бер такая же гигантская мохнатая задница, как и Таха, и я даже знаю, почему наша блондинка выбрала медвежью ипостась. Эх, блин, все мужики – слепые недоумки! А вот какими именно котищами обернулись Ант и Дарк, я определить затрудняюсь.

– Да пиво мы пили и больше ничего, – растерянно подвел общий итог Рыжий. – Дальше не помню. А где Лена? Девки, она с вами?

– Нет, – мрачно ответила я. – Она не с нами. Она нас всех сюда и притащила, подсыпав что-то в пиво. И в зверей превратила, нажав на ту штуковину, по которой мы персонажей для игры выбирали.

– Ты уверена? – вскинулся Бер. Втюрился, идиот, блин, что с него взять.

Таха как-то зло всхрапнула и оскалилась. Нда… прикус у нее тепереча не то, что давеча, как говорила Мамафима.

– Более чем. Я позже всех срубилась и то не до конца. И раньше всех очухалась. Эта сучка четко знала, что делала и командовала двумя амбалами, раскидавшими нас по клеткам, словно каждый день этим занимается.

– Погодь, разберёмся, – Бер не хотел верить, но и полным дураком не был, сник. – Где мы вообще?

– Не поверишь, Бер, – я легла на пол клетки и прикрыла морду лапками. – Но, кажется, не на земле. Сам не чувствуешь? Тут даже воздух не наш. Чужой…

– То-то я не пойму, чем пахнет, – пробасил неожиданно Дарк и за решеткой мелькнула полосатая тигриная морда. Ого! – То ли помойкой, то ли больницей, но не так. Неправильно. Непонятно. Мне не нравится! Хочу домой.

Все дружно принюхались и закивали мохнатыми бошками. А я пожалела, что не могу погладить Дарка по тигриной шкуре. Успокоить. А то голос у него, не смотря на привычную басовитость, тоскливый и испуганный. Дарк у нас мускульная сила, здоровенный красавец-викинг с мозгами доверчивого ребенка. Не дурак, но простодушный до ужаса. И добрый. И ранимый. И… блин.

– Прорвемся, Дарк, не бзди! – чуть грубовато от волнения пообещала я и встала. – Кто-то идет.

А в следующую минуту взвыла – боль внезапно вернулась и принялась выворачивать звериное тело наизнанку. И я опять потеряла сознание.

* * *

Я даже не поняла, сколько времени прошло, прежде, чем сознание вернулось. И ничего не успела ни сказать, ни сделать. Только отметила про себя, что я снова человек.

В темноте послышались шаги. Кто-то шёл по коридору и, кажется, именно к нам. Вспыхнул свет, выхватив из темноты голые человеческие тела за решеткой, лязгнула задвижка, открылся затянутый мелкой металлической сеткой глазок. Как в тюрьме.

В дыре появился чей-то глаз. Послышались голоса. Разобрать слова не получилось, хотя я напряженно прислушивалась, надеясь, что звериная ипостась повлияла на слух.

Заслонка закрылась, снова раздалось бряцание железа, дверь медленно открылась. Первыми ввалились давешние амбалы, встали по обеим сторонам от входа, затем вошла белобрысая гадина под ручку с новым действующим лицом. Высоченный мужик лет сорока, с лицом порочного красавца, не понравился мне с первого взгляда. Можно сказать, я его возненавидела даже больше белобрысой твари.

Инстинкты так и взвыли, что мразь, опасный и умный. Это не Ленка, которая только изображала из себя невесть что, а так – просто сучка и шелупонь на побегушках. Детдомовскую выпускницу в иерархических играх не проведешь.

А этот… собственноручно раздавит и ничем не погнушается. Холодный пот так и прошиб, я инстинктивно отпрянула от решетки в дальний угол.

Последними в виварий прокрался гарилоид Чуй и застыл у стены, испуганно втянув голову в плечи.

– Все три клетки забила? – с лёгким удивлением поинтересовался мужик.

А ведь есть у него во внешности что-то общее с белобрысой, и не только цвет волос. – Молодец.

– Я старалась, дядя. Все, как ты приказал: они здоровы, молоды и их никто не хватится.

– Знатный улов. Мы на пятерых договоривались, а ты…

– Семерых, дядя. Но вот эта, – она указала на меня, – только для обмена или на нижние уровни потянет, а не на приобретение.

– Поясни, – мужик шагнул ближе и с любопытством уставился на меня. Какие у него глаза… словно ледяные буравчики, даже голубая эмаль летнего неба не спасает от ощущения, что меня просверлили насквозь.

– Во-первых, барсучиха. Причем какая-то на редкость несуразная и уродливая. Во-вторых, заноза в заднице, кость в горле. Не скажу, что умная, скорее сметливая и хитрая. Хуже, что у неё есть характер. Она, пожалуй, единственная, кто сразу меня заподозрил.

– Характер – не аргумент. При грамотном подходе обломать и выдрессировать можно любого. Но барсук – это действительно плохо. Бесполезная тварюшка. Что ещё?

Он перешёл к клеткам с девочками. Но мне ужасно не понравился его взгляд, брошенный на меня напоследок. Почудился мне в нем странный интерес…

– Две дуры. И еще одна из них в брак. Выбирала вроде волчицу, я уже обрадовалась, но в результате обратилась в совершенно непонятную уродливую мелочь. Мало того, что бесполезную, еще колючую и ядовитую. Но яд не убивает сразу, так что и он бесполезен. Просто покрыть тварь в течку не получится. Я даже не знаю, как ЭТО в природе размножается.

Как-как… каком вбок! И яйца откладывает. А Гюрзу я понимаю как никто – однажды её чуть не изнасиловали, чудом спаслась. Повезло, наши рядом оказались. Отбили. Так что неспроста она ехидна с колючей… э… задницей.

– Мда. Процент брака никогда не угадаешь. В прошлый раз охотники притащили целый выводок зайцев. Пришлось продать шаттам, хоть какая польза.

– Зато блондинка тебя порадует. Медведица.

– Медведица – это настоящий успех, Леери, ты молодец. Очень редкая для женщины ипостась. У нас в клане полно самцов этого вида, найти им самку вечная проблема. Дальше?

Они перешли к последней клетке.

– Парней четверо и все годные, – заявила Лена, разглядывая угрюмо сгружившихся в углу клетки пацанов. – Рыжий – пустышка, с одного нажатия между пальцами переломится. Ставлю, что он дольше суток не продержится, на пузо грохнется, лапы подожмёт, скулить будет и хвостом пыль мести. А потом будет служить тому, кто за ошейник дернет!

Это она зря про Славку. Он клоун, кривляка и раздолбай, но не дурак, не слабак и не подлец. Иначе его в нашу мафию бы не приняли аж в третьем классе, когда он только пришел в детдом, где мы уже были спаянной командой. А вот Ленка – дура. Дальше маски не заглянула.

– Мне уже нравится. Что за зверь?

– Полярный лис, но крупный. И шкура отличная, редкая, белая с серебром. В эскорт лучше не придумать.

Ыыыы, я всегда знала, что Славка у нас писец, но чтобы настолько буквально?! Так, отставить нервный смех…

– Леери, ты радуешь меня всё больше и больше. Хотел бы я, чтоб ты была моей дочерью, – равнодушно польстил мужик, не сводя взгляда с клетки.

– Дядя, какие ваши годы. Будут у вас и сыновья и девочки! – эта глупындра, похоже, приняла лесть за чистую монету. Ну и… отложим на полочку в мозгу и запомним. Мало ли – пригодится.

– Дальше, кто у нас тут? – «хозяин» вернулся к деловому тону.

– Еще один медведь и очень крупный, мощный тигр! – Ленка вела себя, как базарная торговка, нахваливающая товар, чтобы впарить покупателю любой ценой. Со стороны это смотрелось мерзко. А уж как корежило мальчишек… ничего, парни, ничего. Мы и не в такое дерьмо попадали. Прорвемся.

– Шатен и блондин. Хм. Мощные звери, не слишком умные носители. Идеальные боевики. Я очень доволен. Знаешь, я даже подумаю, не сделать ли тебя главной по отлову.

Вот блин, неужели она не видит, что он откровенно издевается? Нет, не видит. Дура.

– Кстати, почему мишка в таком ошейнике?

– Чтоб жизнь мёдом не казалась. Достал он меня своими щенячьими визгами. Леночка то, Леночка сё, – белобрысая раздраженно передернула плечами и бросила на сжавшего зубы парня пренебрежительный взгляд. – Тоже мне, альфа-самец недоделанный!

Сучка. Гадина. Бер, держись. И так хреново, а тебе еще и в душу грязным сапогом. Клянусь, брат, она пожалеет!

– Хм. Ладно, – усмехнулся блондин, легонько постукивая по затянутому в черную кожу бедру чем-то вроде короткого стека. – А почему самого темненького вниманием обошла?

– Не обошла. На десерт оставила. Горный кот он. Очень крупный, мощный и самый умный из всей этой компании.

Клянусь, эта дура облизнулась, а нас чуть не стошнило всей мафией сразу. Причем даже Бера, у которого, судя по всему, мгновенно прошла эта зараза под названием «любовь».

– Хммм. А почему с него не начала? И ты сказала «дессерт». Хочешь его себе? – тон мужчины стал прохладнее. – Ты, конечно, сделала большое дело и заслужила даже не одну личную зверушку, но такую… Он слишком ценен.

Мне кажется, или Ант выдохнул с некоторым облегчением? По его физии фиг чего разберешь, но мы столько каши в столовке за одним столом сожрали, что чувствуем друг друга на уровне интуиции.

А гадина тем временем не сдавалась. Состроила смиренную моську и ангельским голоском повела свою линию:

– Дядя, я понимаю. Я не прошу его себе. Точнее не так. Я прошу разрешить мне взять его себе на месяц. Я буду лично заниматься дрессурой. Ты проверишь. Если решишь, что я плохо справляюсь, он уйдёт профессионалам. Через месяц он начнёт работать на клан, а в остальное время будет моим личным котиком.

«Хозяин» держал паузу почти минуту – профессионал, сволочь. Хочешь не хочешь, а все дыхание затаили. И только потом снисходительно разродился:

– Ну что же… тогда считай, что право на его время – твоя награда за удачный рейд. Этот вариант меня полностью устраивает. Но учти, попробуешь сломать – отправишься на нижние уровни первым караваном. Не посмотрю ни на заслуги, ни на кровное родство. Ну а если этот кот окажется слишком упрямым, – тут блондин расчетливо чуть повысил голос, явно привлекая к своей фразе особое внимание, – и не захочет сотрудничать с кланом добровольно, отдам тебе в игрушки.

Глава 3

Мужчина еще раз обвел клетки тяжелым взглядом, задержался на мне… Усмехнулся уголком рта и вышел.

Пару минут было тихо, словно все присутствующие, включая даже амбалов и Ленку, слегка отходили от тяжелого, давящего присутствия блондина.

А потом белобрысая крыса опомнилась:

– Позови Марука, – бросила она Чую.

Горилоид торопливо засеменил к выходу. Ленка же развернулась ко мне, подошла к клетке.

– Ну что, тварь. Я так тебе не нравилась? Посмотрим, как тебе понравится Марук! А это тебе персонально от меня, на прощание!

Ленка щелкнула пальцами по какой-то фигне, похожей на пульт управления, и ошейник тотчас ожил, сжался, впиваясь шипами в горло. Магия? Херня это, а не магия, блин!!!

Огненный обруч сдавил шею, а в следующий миг у меня словно мозг изнутри загорелся. Я заорала, выгибаясь и царапая горло. И кроме собственных воплей, слышала крики ребят и счастливый смех белобрысой.

Приступ потихоньку прошёл. Боль оставила лишь тянущее эхо. Я отдышалась, повернула голову. Ленка, проигнорировав Таху и Гюрзу, подошла к парням.

– Бер, золотко, твоя очередь получать прощальный презент.

Бер побледнел, но не сказал ни слова.

– Не надо, – заревела Таха, хватаясь за Гюрзу.

– Больше никто не попросит? – деланно изумилась Ленка. – Остальным на Берчика плевать с высокой колокольни? Так у вас говорят?

Сука. Горло вырву, как доберусь. А пока… у меня всегда был высокий болевой порог, я вытерплю, если она снова запустит свою удавку.

– Не трогай его, пожалуйста, – мой голос прозвучал спокойно, что было неожиданно даже для меня самой. Тварь хочет унижений и просьб? Ну… я умею прогнуться. Выждать момент. Чтобы потом выпрямиться и ударить!

Эта доморощенная садистка явно не уловила нюанса, довольно усмехнулась, но больше повторять фокус с ошейником не стала. Перевела взгляд на Гюрзу. И я перевела. Ну, подруга… ты всегда понимала меня без слов, не подведи!

– Не трогай его, пожалуйста.

Я угадала правильно. Ленка поочерёдно переводила взгляд на каждого из ребят, выслушивала просьбу не трогать, довольно усмехалась… Не знаю, зачем этой больной крысе нужно было самоутвердиться в наших глазах, но пока мы давали то, что она хотела, гадина не трогала пульт.

Последним оказался Ант.

– Не трогая его, пожалуйста, – повторил он за всеми.

– Плохо просишь, – расплылась в ехидной ухмылке Ленка.

– Как нужно попросить, чтобы было хорошо? – спокойно уточнил Ант, кося взглядом на Бера.

– На коленях, разумеется.

Ант внешне никак не отреагировал, но мы все, знающие его не один год, кожей почувствовали, как он напрягся. Мы же все голые. И встать на колени – значит… да похрен бы, стесняться друг друга мы еще дошколятами отучились, но на глазах у этой гадины…

Ант, так и не изменившись в лице, поднялся на колени и даже не подумал прикрываться. Правильно. Молоток, братан! Как там Мамафима говорила? Кому видно, тому стыдно!

– Не трогай его, пожалуйста, я очень прошу.

– Хороший котик, – ощерилась сучка. Блин, мне все больше кажется, что она похожа на крысу, не только сутью своей, но даже внешне. – Будешь послушным, я даже разрешу тебе…

– Шасса?

В нашу тюрьму стремительно вошел еще один персонаж. Невысокий, но мощный мужик с проседью в густых черных волосах, постриженых коротким ежиком. С жестким некрасивым лицом и внимательными глазами опытного дрессировщика.

Вот уж кого наша мафия в детдомах и различных лагерях повидала, так это таких вот «капралов». И все сразу подобрались. Это не крыса-садистка, и не высокомерный «хозяин». Это серьезный товарищ.

– Марук, рада видеть. Принимай пополнение, – мне послышалось, или в голосочке нашей крысы появились заискивающие нотки? Причем другого тона, не такие, какими она пела при «дяде».

Марук неспешно прошелся вдоль клеток, всмотрелся в каждого из нас и только после этого развернул каменную физиономию в сторону блондинки.

– Семеро? Неплохой результат.

– Да, – Ленка прямо-таки лучилась нескрываемой гордостью. – Твоим заботам отдаём пока шестерых. Вот эта, – она указала на меня. – Очень проблемная, с мозгами и характером. Барсучиха. Думаю, ничего, кроме мяса, из неё не получится, так что можешь на ней демонстрировать щеняткам всё, что бывает за плохое поведение. Там, – она ткнула в девочек, – медведица и мелкое никчёмное колючее уродство, вряд ли возникнут проблемы. С остальными тоже проблем быть не должно. Обрати внимание на рыжего, самый податливый материал.

Пока она трещала, я не сводила глаз с лица нового персонажа. Клянусь, если бы он позволял эмоциям хоть как-то отражаться на лице, то поморщился бы или еще как-то продемонстрировал раздражение. А так – только в непроницаемо-стальных глазах что-то мелькнуло и пропало.

Ленку он обрубил коротко:

– Понял. Дальше сам разберусь. Скажи лучше, с чего вдруг только шестеро? Седьмой?

– Дядя отдал кота мне, – слишком торопливо выпалила Ленка, тыкая рукой в сторону Анта.

– Глупости, – хмыкнул мужик после того, как в напряженной тишине минуты три поразглядывал нашего горного кота. – Я не позволю тебе загубить такой потенциал при первичном обороте После занятий, если я разрешу… развлечешься с парнем. А сейчас, шасса, займитесь своими делами и не мешайте мне заниматься своими, – ух, сколько было издевательской вежливости в этих его последних словах!!!

Ленка аж пятнами пошла, но, что интересно, перечить не посмела. Стремительно развернулась, прожгла Анта глазами и, пообещав «Я еще вернусь за тобой, мой котеночек» свалила, стараясь держать спину ровно и не терять достоинства.

Крыса! Все равно мы уже поняли, что ты тут не главная шишка с горы!

– Слушать внимательно. Повторять не буду, – голос у Марука был негромкий, но такой, что действительно – и не захочешь, а услышишь. – Мне плевать, кем вы были раньше. Такие слова как «права» и «свободы» забудьте сразу, если не хотите неприятностей. Права и свободу в этом мире надо заслужить. А вы пока никто. Даже не мясо.

Пока говорил, прогуливался вдоль клеток и словно ощупывал каждого из нас по очереди взглядом. Но в этом не было ни намека на похоть. Или на презрительное издевательство, как у крысы. Мужик смотрел сугубо по-деловому и оценивал явно что-то другое.

И остался доволен.

– Жирных нет, хилых нет. Годный материал, – резюмировал он словно бы для самого себя. – Слушать сюда, щенки. Сейчас будет больно. Орать запрещаю. Отрубаться запрещаю. Нарушите – пожалеете. Хотите выжить – терпите. Все ясно?

Вопрос явно не требовал ответа, уж такие нюансы ловить нас в детдоме натренировали на пять баллов. И про права и свободы этот мужик ничего нового не сказал. Я физически чувствовала, как подобрались все наши. Это полное гадство – угодить снова под чужую власть, но это мы уже проходили. И выжили, хотя было очень непросто.

– Даже удивительно, что Леери на этот раз привела такое удачное пополнение, – заметил Марук. – Умные дети. Готовы? Оборот!

И нажал на ту самую фигню с картинками зверей… сука.

А самое смешное знаете что? Моя сковородка все это время была со мной в клетке, и я опять судорожно вцепилась в нее, прежде чем утонуть в боли.

На этот раз я действительно не потеряла сознания. Хотя, скажу я вам, чувствовать, как куда-то под ребра погружается ручка от чугунной сковородки – то еще ощущение. Но зато я поняла, куда девается моя кухонная утварь, пока я медоед.

– Странная тварюшка, – задумчиво сказал мужской голос у меня над головой и мне в бок впилась острая железная палка.

Ну как впилась. Ткнулась. А отдернуться не успела. У меня и в человеческом обличии была хорошая реакция – а попробуйте схватить со стола два пряника вместо одного, когда вокруг стая голодных детенышей, или хапнуть самые целые кроссы в кладовке, пока остальные бьются в дверях!

Так вот. Видать, вся крепость чугуна ушла мне в челюсти, потому что когда я ими инстинктивно щелкнула, половина палки осталась у меня в зубах.

– Ни шатта себе барсук, – слегка озадаченно сказал все тот же голос. А я, наконец, разогнала круги перед глазами и осмотрелась.

Ага, все живы, все опять в зверей обернулись. Это, получается, мужик нас не просто истязал, а что?

Ну вот не похож он на тупого садиста. И смотрит сейчас внимательно, все так же оценивающе. А мафия наша уже не жмется по углам клеток, а скорее недобро так поглядывает на этого дрессировщика. Если бы не решетка – новый чугунный зуб даю, кинулись бы все разом и звериной толпой загрызли. Я бы и сама кинулась.

– Злые дети, – констатировал Марук и усмехнулся. – Это хорошо. Лучше злиться, чем скулить, это закон сельвы. А вас этому даже учить не надо. Другому надо учить. Первые обороты всегда через боль, пока тело не привыкло, пока в кровь оборот не вошел. Некоторым группам у нас порой дают отвар, он боль глушит, но ослабляет зверя, замедляет его приход, портит контроль и единение. Я же сделаю из вас настоящих бойцов. Потом спасибо скажете. А сейчас зубы сжали и на счет три – обратный оборот! Запоминайте ощущения, пока кьярр вас перекидывает. Чем раньше сможете сменить облик сами, тем меньше будет боли. Раз. Два. Три!

Вот блиииииин!

Вы когда-нибудь рожали из ребра чугунную сковороду? И не пробуйте!

Через два часа… а может через два дня – что-то я затрудняюсь сказать, сколько времени нас силком выворачивали из мохнатой шкуры в человеческую и обратно – хренов садист добился того, что мы начинали оборот за секунду до того, как он нажимал на свой гребанный «кьярр». Во всяком случае, мне так казалось. Без железной хреновины обернуться все равно не получалось – это Марук нам тоже продемонстрировал. Взял и отключил свою игрушку на середине оборота.

Я что-то там про боль говорила раньше? Забудьте. Это были детские игры в песочнице. А вот застрять в полузвере-получеловеке… это было по-настоящему БОЛЬНО!

А чертов скот еще и орал сквозь наш хоровой вой:

– Не сметь терять сознание! Кто отключится – сдохнет! Терпеть! Запоминать!

Сука…

Но, мать шавку его за лапу, он своего добился. Когда нам приказали обернуться в последний раз на сегодня – ночь провести предстояло в облике зверя – никто из ребят даже не заскулил. Я и сама обернулась как-то…

Да ни хрена не легко и не безболезненно. Но после ТОЙ боли скулить было даже как-то несерьезно.

– Накормят вас утром, – сказал на прощание Марук. – Во-первых, сейчас один шатт нутро никакой еды не примет, во-вторых пока вы чужаки – выгодно держать вас ослабленными. Так что не делайте глупостей и вливайтесь в клан как можно быстрее и осознаннее. Для вашей же пользы. Гадить пока будете в клетке, сейчас мы вам удобства предоставим.

Тут в застенки ввалился Чуй с несколькими корзинами опилок, которые он нам прямо через решетчатые крыши клеток высыпал на нас с такой щедростью, что в этих самых опилках можно было землянку вырыть при желании.

– Наслаждайтесь, детки, – саркастически пожелал нам Марук.

И ушел. Козел!