Текст книги "Карточный домик"

Айра знала, что ей придется сражаться за Фарра, и позаботилась о том, чтобы подготовиться к схватке. В течение трех недель она жила как спартанец и регулярно посещала тренажерный зал Маллигана, где заправлял старый кулачный боец, который втайне тренировал ее по своей собственной методике и пребывал в радостной уверенности, что Айра не может не победить.

Как девушка Фарра, Айра все больше и больше погружалась в дела банды. Она всегда была среди участников драки, чтобы подбодрить их. Часто ее использовали в качестве приманки, чтобы нарушить тягомотное перемирие, которое время от времени заключали между собой банды.

Отчет заканчивался такими словами: «Эта молодая девушка проницательна, умна, жестока, эгоистична и аморальна. По мнению нашего агента, нет ничего, что заставило бы ее отказаться от достижения своих целей. Отрицательные качества отчасти компенсируются ее смелостью, решительностью и финансовой жилкой. Всякий раз, когда она без средств, что случается довольно редко, она подрабатывает у Джо Слессера, букмекера, который ее высоко ценит. У него она научилась обращаться с различными счетными устройствами и компьютерами».

На бумаге Айра Марш казалась идеальным кандидатом для трудной работы, которую собирался дать ей Эдрис. Сидя в «мини», изучая ее привлекательное личико, он еще больше уверился в том, что она ему подойдет.

– Я навел справки о тебе, детка, – сказал он. – Мне понравилось то, что я узнал. Ты хочешь заработать немного денег?

Пока Эдрис вел машину, и теперь, когда он говорил, Айра изучала его так же пристально, как он ее. Интуиция подсказывала ей, что к этому маленькому уроду следует отнестись всерьез.

– Это зависит от двух вещей: сколько денег и что я должна сделать для этого, – сказала она.

Эдрис похлопал по рулевому колесу своими корявыми ручками и улыбнулся:

– Ты игрок, детка?

– Возможно.

– Сколько ты хочешь денег?

– Сколько смогу выиграть.

– Я не это имею в виду. Ты мечтаешь о деньгах? Я – да. – Эдрис положил ногу на ногу. – Я всегда мечтаю о деньгах. А ты?

– Полагаю, что да.

– О какой сумме ты мечтаешь?

– Такая вам не по карману.

– Но все-таки?

– Миллион долларов.

– И всего-то? – хохотнул Эдрис. – Почему не десять миллионов, не двадцать?

Она взглянула на дешевые часики на запястье:

– Кончайте свои игры. Через десять минут мне надо быть дома. У меня сегодня свидание.

– Положим, я покажу тебе, как сделать пятьдесят тысяч долларов, – тихо сказал Эдрис, – ты готова рискнуть?

Посмотрев на него, она поняла по выражению его глаз, что он не шутит, и почувствовала, как в венах вдруг быстрее побежала кровь.

– Чем я рискую? У меня ничего нет.

– Да, ты рискуешь. Ты рискуешь тем же, чем собираюсь рисковать я. Все зависит от того, во сколько ты это оцениваешь. Пятьдесят тысяч долларов – это неплохая сумма. Риск не так уж велик, но он есть. Ты рискуешь своей свободой, детка, так же как я буду рисковать своей.

– С чего вы решили, что моя свобода стоит пятьдесят тысяч долларов? Моя свобода? – Она рассмеялась. – Я ни перед чем не остановлюсь, чтобы заполучить такие деньжищи.

Ее смех смолк, а на губах осталась решительная и горькая улыбка – он отметил это и, довольный, кивнул:

– Сначала придется их заработать, детка. Только не ошибись. У меня для тебя особое задание, но, чтобы его выполнить, нужно потрудиться.

– Как?

– Прежде чем я объясню, позволь рассказать, что за всем этим стоит.

Именно тогда она и узнала о своей сестре и ее браке, о том, как сестра сбежала с ребенком и в конце концов стала уличной проституткой.

– Твоя сестра сидит на героине, – сказал Эдрис. – Ей уже никто и ничто не поможет. Я даю ей четыре месяца, не больше. Она умирает на глазах.

Айра сидела, подавшись вперед, упершись локтями в колени, а подбородком в ладони… Взгляд ее затуманившихся голубых глаз был настолько сосредоточен, что она перестала замечать все вокруг, забыв о свидании с Джессом, забыв о танцах в ночь на воскресенье, забыв обо всем, кроме этого свистящего шепота, по капле отравлявшего ей слух.

Наконец Эдрис рассказал ей о том, чего он хочет от нее. Это прозвучало как сюжет из какого-то фильма, и поначалу она решила, что он просто сумасшедший – урод с дыркой в голове. Но по мере того как он продолжал посвящать ее в свой замысел, она стала осознавать, что все это может сработать и в таком случае деньги не блеф.

– Он никогда не видел своей дочери, – подытожил Эдрис. – Он ничего не слышал о ней все шестнадцать лет. Есть семейное сходство. Я его вижу. Ты очень похожа на Мюриэль. Он это тоже увидит. Здесь не о чем беспокоиться. Он примет тебя за свою дочь без всяких вопросов. Для тебя это очевидно, ведь так?

Да, для нее это было вполне очевидно. Мать ей говорила, что Мюриэль в семнадцать лет выглядела точно так же.

– Но как насчет дочери? Той, которую я должна представлять? – спросила Айра. – Что насчет нее? Что, если она слышала обо мне?

– Ее не будет, – сказал Эдрис и потер руки. – Она мертва. Она умерла на прошлой неделе. Вот почему я здесь. Если бы она была жива, мы бы не смогли это провернуть. Только когда Мюриэль сказала мне, что дочь мертва, мне пришла в голову эта идея. – Он испытующе посмотрел на девушку, дабы убедиться, что она поверила ему. – Даже сейчас мы ничего не можем сделать, пока Мюриэль жива. Но ей осталось недолго… три-четыре месяца.

Айре стало не по себе.

– Как умерла ее дочка?

– Она купалась, у нее начались судороги, и она утонула, – как по писаному лгал Эдрис.

– И ничего нельзя сделать для Мюриэль?

– Нет, она живой мертвец.

Айра сидела молча, глядя сквозь лобовое стекло автомобиля.

– Ну? – нетерпеливо спросил Эдрис. – Ты готова на это? Риск небольшой.

– Я подумаю. Это надо хорошенько обдумать. Будьте здесь в это же время в следующее воскресенье, и я дам ответ – да или нет.

– Я не могу снова приехать из Парадиз-Сити, детка, – сказал Эдрис. – Я тут за счет своего ежегодного отпуска. Я должен зарабатывать на жизнь. – Он вынул визитку из кошелька. – Вот мой адрес. Пришли мне телеграмму, когда ты все обдумаешь. Достаточно одного слова: да или нет. Не торопись. Мы не можем ничего сделать, пока Мюриэль жива. У тебя куча времени, чтобы принять решение, детка, и, уверен, оно будет правильным.

Она думала об этой первой встрече с Эдрисом, когда вышла из зала прибытия аэропорта и направилась к автовокзалу. С тех пор она еще дважды виделась с ним. За эти четыре месяца ожидания он навел глянец на свой план. Теперь трудно было представить, что могло бы пойти не так. Она попрощалась с отцом, сообщив, что получила работу далеко от Нью-Йорка и что она не вернется.

Он был слишком пьян, чтобы осознать это. Единственное, о чем Айра сожалела, – это о расставании с Джессом Фарром. Она не сказала ему о том, что собирается делать. Он задал бы слишком много вопросов. Она сказала себе, что с пятьюдесятью тысячами долларов наличными она будет иметь много мужчин получше и поинтересней нынешних. Она сказала это, но не очень-то себе поверила. С раздражением она обнаружила, что влюблена в Джесса больше, чем полагала. Она будет скучать по нему.

Сопровождаемая взглядами мужчин, она вышла из прохладного здания аэропорта, пересекла освещенный ранним утренним солнцем тротуар и села на автобус до Сикомба.

Глава третья

– Это дорога не в Парадиз-Сити!

Они молча ехали примерно тридцать минут. Затем Алгир внезапно сбавил скорость и свернул с шоссе на узкую грунтовую дорогу, с кустарником цитрусовых по обе ее стороны.

– Все в порядке, – буркнул он и чуть увеличил скорость.

– Нет, не так! – воскликнула Норена, в голосе ее слышалась тревога. – Я знаю, что эта дорога ведет к морю! Вы ошиблись, мистер Теббел.

– А что не так с морем? – спросил Алгир, глядя перед собой. Он не мог заставить себя взглянуть на девушку. – Ты не любишь море?

На прошлой неделе он ездил по шоссе 4А в поисках пустынного места, где он смог бы убить девушку и избавиться от ее тела. Эта дорога, по которой они сейчас ехали, вела к найденному им месту. Он ежедневно спускался по ней все пять дней, всегда в это время, и ни разу не видел никого ни на дороге, ни на пляже. Тут купались и устраивали пикники строго по субботам и воскресеньям: в будни, казалось, никто не имел ни времени, ни желания купаться там.

– Я хочу как можно скорее увидеть маму, – нервно сказала девушка. – Мы теряем время, мистер Теббел, заехав сюда. Надо остановиться и повернуть назад.

– С чего ты решила, что ты не увидишь ее, если мы поедем здесь? – сказал Алгир. – Разве я говорил, что она в Парадиз-Сити?

– Тогда где она?

– Она в больнице Калвера, – солгал Алгир. – Это короткий путь к Калверу.

– Но это не так! Я знаю эту дорогу. Она ведет только к дюнам и к морю.

– Предоставь это мне, Норена, – с неожиданной резкостью сказал Алгир. – Я знаю, что делаю.

Она посмотрела на него. Казалось, это был не тот человек, что встретил ее в кабинете доктора Грэхема. Тот был симпатичным, добрым и отзывчивым. А этот… Норена похолодела от ужаса. Почему его лицо резко изменилось? Лица меняются так только в ночных кошмарах.

Из-за дерева, тяжело хлопая крыльями, вылетела цапля, испуганная приближающейся машиной. Впереди Норена увидела море.

– Там море, – сказала она в отчаянии. – Эта дорога к морю и больше никуда.

Кусты цитрусовых уступили место высокой пампасной траве, которая покачивалась под мягкими порывами теплого бриза и была похожа на зловещие пальцы, приманивающие жертву.

– Пожалуйста, остановитесь, – умоляла Норена. – Пожалуйста.

В сотне ярдов от них дорога кончалась большим круговым поворотом.

Когда Алгир стал притормаживать, Норена снова посмотрела на него. Его окаменевшее лицо блестело от пота. Глаза вытаращены. Губы злобно сжаты. Его вид ужаснул ее. Она инстинктивно почувствовала, что он готов напасть на нее. Она часто читала в газетах об изнасилованиях и убийствах. Читала без особого интереса, уверенная, что с ней ничего подобного никогда не случится. Она полагала, что большинство убитых девушек сами были виноваты в этом. Тем, как они одевались и как себя вели, они действительно создавали себе проблемы. Но зачем этому человеку нападать на нее? Что плохого она ему сделала?

Если, конечно, он не один из тех ужасных маньяков, о которых пишут. Но этого не могло быть. Он мамин адвокат. Но разве у мамы был адвокат? Она никогда не упоминала о нем. Норена снова взглянула на Алгира, который остановил машину и вынул ключ зажигания.

На нее он не смотрел, что было еще хуже. Если бы он посмотрел на нее, она, может, по выражению лица догадалась бы о его намерениях. Его движения были медленными и скованными. Она заметила, как его рука, когда он вынимал ключ зажигания, дрожала.

Пляж с бесконечными дюнами, с островками пожелтевшей сухой травы и с широкой полосой мокрого песка, отмечавшей отлив, тянулся на много пустынных миль. Ветер окреп, закручивая сыпучий сухой песок в маленькие кольца, которые неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом создавали конусы дюн, возвышавшиеся над плоским пляжем.

Норена незаметно потянулась к ручке дверцы. Дверца автомобиля распахнулась, и девушка выскочила. Алгир попытался схватить ее, но опоздал. Она вырвалась и помчалась по мягкому песку – так быстро она еще не бегала никогда.

Она никогда не играла ни в хоккей, ни в баскетбол. Она ни разу не выигрывала у сильных соперниц бег на сто ярдов в спортивных состязаниях колледжа. И ей никогда не приходилось бегать, спасая свою жизнь, но теперь, когда она летела по пляжу, мысль, что она делает это, чтобы остаться в живых, гнала ее вперед гораздо быстрее, чем требовалось бы для победы в забеге на сто ярдов.

Алгир изумленно смотрел ей вслед. Его поразило, как быстро эта девушка бежит.

Если она сбежит, то все расскажет!

Он выскочил из машины и припустил за ней. Расстояние между ними было не менее ста ярдов, и оно увеличивалось. Кто бы мог подумать, что эта маленькая сучка может так бегать? Ее длинные ноги, казалось, не касались песка. Он уже тяжело дышал. Его единственной физической нагрузкой были редкие игры в гольф. От бега в таком темпе он вскоре стал задыхаться. Он не останавливался, понимая, что она все больше и больше удаляется от него. Наконец она исчезла из виду за высокой дюной.

Он продолжал бежать, пока не добрался до этой дюны. С колотящимся сердцем, хрипло дыша, он вскарабкался на дюну и остановился – глаза ему разъедал пот. Теперь он увидел ее далекий силуэт на фоне лазурно-голубого неба. Она все еще бежала легко и размашисто, только изменила направление. Она больше не бежала наугад вдоль пляжа, который простирался на несколько миль вперед вплоть до огромного заболоченного кипарисового леса. Теперь она, покинув пляж, уходила все дальше от моря. Впереди перед ней были лесистые холмы, поросшие дубами, ивами и кое-где кленами.

Несколько дней назад Алгир осматривал эти холмы. В зарослях подлеска была прорублена тропинка, полумесяцем тянущаяся до той самой грунтовой дороги, на которую свернул «бьюик» с шоссе 4А.

Знала ли она, что тропинка ведет к шоссе? У него был шанс поймать ее. Единственный шанс. Он скатился, как с горки, с песчаной дюны и помчался по песку к «бьюику». Добежав, сел за руль, трясущейся рукой вставил ключ в замок зажигания, завел двигатель и рванул обратно к грунтовой дороге.

Ему потребовалось лишь несколько минут, чтобы добраться до Т-образного перекрестка, соединявшего грунтовую дорогу и тропинку, идущую от лесистых холмов. Он оставил «бьюик» в тени раскидистой ивы, затем снял пиджак, бросив его в машине, и то бегом, то шагом поспешил по тропинке, пока не добрался чуть ли не до холмов. Он остановился, оглянулся в сторону «бьюика», но за высокой пампасной травой машины было не видно. Удовлетворенно кивнув, он на несколько ярдов продвинулся в подлесок. Затем выбрал куст погуще и притаился за ним. Из засады ему было видно примерно двадцать ярдов тропинки.

Теперь ему ничего не оставалось, как ждать.

Сидя на корточках в ожидании Норены, он подумал о Тикки Эдрисе и этой девушке, Айре Марш. Тикки, похоже, был ею доволен. Весь успех их плана зависел от этой девушки. Если Тикки ошибся в ней, тогда какой смысл было убивать Джонни Уильямса, Мюриэль Марш, а теперь еще и ее дочку. Может, он свихнулся, поддержав такой план, но Тикки убедил его.

– Я видел ее, а ты нет, – сказал Тикки. – Она создана для этой работы. Не беспокойся о ней, Фил. Эта кукла на все пойдет ради денег.

Он подумал, что у Тикки съехала крыша, если он пообещал подростку пятьдесят тысяч долларов. Зачем отдавать такой навар? Наверняка она бы согласилась и на десять тысяч.

Тикки улыбнулся своей зловещей улыбкой:

– Какая разница? Кто сказал, что она вообще что-то получит? Расслабься, Фили-малыш, подумаешь, еще один труп. Сколько у нас уже – три?

Алгир вытер пот со лба. Он не доверял Тикки. Он должен был проследить за тем, чтобы Тикки не задумал что-то за его спиной. Подумаешь, еще один труп. Сколько у меня тогда будет – четыре?

Алгир подозревал, что у Тикки не все дома. Он был одержим жаждой мести. С тех пор как он начал работать в ресторане «Ла Коквилль», он не раз говорил Алгиру, что всегда мечтал поквитаться с богачами.

– Знаешь что? – сказал он однажды, когда они вдвоем сидели в квартире Тикки. Это было в четверг, вспомнил Алгир, поздней ночью, по окончании работы Тикки. Они планомерно выпивали, и к тому моменту Тикки был очень пьян. Его лицо стало красным, глаза остекленели, а на лбу сверкали капли пота. – Я не мог себе представить, как мне уделать этих богатых сволочей. Чтобы сравняться с ними, я должен был иметь столько же денег, сколько у них… даже больше. Я не понимал, как мне достать такие деньги, пока не поехал к миссис Форрестер. Какой у меня был шанс? Я, уродливый карлик, против этого ухмыляющегося, гогочущего скопища богатых ублюдков, которые относятся ко мне как к шуту, – со всем их презрением и вонючими шутками. Затем однажды ночью я отправился к этой старой корове, и это случилось! Теперь я больше не один. Я могу говорить с этим парнем, и он намного умнее меня. Ты не представляешь, насколько он умен.

Алгир, слегка пьяный, уставился на карлика:

– Что ты имеешь в виду? Какой парень?

Эдрис принял таинственный вид. Надув щеки, выдохнул и стал обмахивать короткопалой ручкой разгоряченное лицо.

– Я не знаю, кто он. Я его никогда не видел, но я слышу его. Он вот тут. – И Эдрис постучал себя по массивному лбу. – Он говорит со мной, Фил. Именно он придумал этот план. Он сказал мне, что делать. Он, а не я.

Алгиру это совсем не понравилось. Он подумал, что Тикки либо сумасшедший, либо шутит. Так или иначе, Алгиру это не нравилось.

– Кто эта миссис Форрестер?

– Она занимается спиритизмом. Каждый четверг вечером она проводит сеанс. Приходят десять человек. Поучаствовать в нем стоит доллар. Это все, на что она живет. Я отправился к ней в один из четвергов – просто так, от нечего делать. Поэтому я пошел и заплатил свой доллар. – Его лицо приняло мечтательное выражение. – Самое выгодное вложение денег за всю мою жизнь.

– И что было дальше? – спросил Алгир, добавляя себе виски.

– Мы все сидели вокруг огромного стола с тусклым красным пятном света в центре. Был какой-то гимн на виниловой пластинке, на старом проигрывателе. У нас были руки на столе, мы касались друг друга мизинцами. Старуха впала в транс, а затем все стали задавать вопросы. В общем, мутотень. Все хотели знать о своих чертовых родственниках, которые уже померли. Стол переместился один раз на «да» и дважды на «нет». Чистый детский сад. Если бы я не заплатил свой доллар, я бы смылся. Во всяком случае, когда пришла моя очередь, я спросил, не появятся ли у меня в скором времени большие деньги. Все за столом обалдели. Они считали, что нельзя задавать подобные вопросы. Даже сам проклятый стол обалдел. Он даже не шевельнулся. У старой ведьмы случилось что-то вроде приступа. Она упала со стула. Все вскочили и столпились вокруг нее. Я был сыт по горло всей этой хренью. Я вышел в прихожую, чтобы забрать свою шляпу. Я надел ее и услышал мужской голос, так же отчетливо, как слышу твой, и он сказал: «Тикки, ты собираешься сделать большие деньги, но тебе придется потерпеть. Это может занять немало времени, но ты их получишь». Я был удивлен, потому что в прихожей было пусто. То есть никого. Я решил, что мне померещился этот голос, но, когда я вернулся домой, он снова начал со мной разговаривать, и на сей раз я понял, что это реально. – Тикки сделал паузу и покосился на Алгира. – Думаешь, у меня крыша поехала?

– Я думаю, ты пьян, – сказал Алгир.

С тех пор Тикки больше никогда не упоминал об этом голосе, но Алгир был уверен, что карлик воображал, будто все еще что-то слышит. Это беспокоило Алгира, но тут от него ничего не зависело. Внезапно его мысли прервал писк комара. Он поднял руку, чтобы прихлопнуть насекомое, и увидел Норену. Она молча, как призрак, шла по тропинке, ее большие глаза со страхом смотрели по сторонам.

Алгир сжал кулаки, напрягся и замер, наблюдая за ней.

Должно быть, она почувствовала, что уже не одна, потому что резко остановилась и подняла руки к лицу. Она смотрела на тропинку, на заросли пампасной травы, прерывисто дыша и испуганно всхлипывая.

Алгир видел, что ее охватывает паника. Она уже хотела пуститься обратно к морю, когда он выпрямился и выпрыгнул из-за куста. Увидев его, она закричала от ужаса. Она попыталась убежать, но он схватил ее за руку и дернул к себе. Он думал, что легко с ней справится. Он был абсолютно уверен в своей огромной силе, но оказалось, что едва может удержать ее.

Она отчаянно сопротивлялась, пиналась, царапалась, кусалась. Она больше не кричала. Они сражались молча и страшно. Он разбил ей нос и губы. Теперь ее лицо превратилось в кровавую маску. Она слабела. Оскалившись, тяжело дыша, он схватил ее правой рукой за горло и впился пальцами в трахею. Как будто осознав, что это ее конец, она, казалось, сошла с ума. Судорожно дергаясь и извиваясь, она чуть не вырвалась, но ему удалось навалиться на нее. Он упал вперед, подмяв ее своим телом, и теперь, оказавшись на ней сверху, он прижал ее к земле. Теперь он душил ее обеими руками.

Она все еще сопротивлялась, но жизнь покидала ее. Он сильнее надавил ей на горло. Ее длинные ноги в туфлях на каблуках заскребли песок. Это был конец, последний угасающий миг борьбы. Затем она резко обмякла. Ее глаза закатились, и в их невидящем взгляде отразилась смерть.

Весь дрожа, Алгир поднялся. По его шее стекала кровь, там, где девушка его поцарапала. Его сердце так колотилось, что он задыхался.

Пошатываясь, он отошел в сторону и сел, как упал, прислонившись спиной к дереву. Обхватив голову руками, он несколько минут оставался неподвижен.

Ну, с этим покончено, подумал Алгир, чувствуя, как у него внутри раскручивается леденящая спираль страха. Если бы он знал, что все так пойдет, он бы этого не делал. Ни за какие деньги в мире он не согласился бы повторить эти последние ужасные мгновенья. Он посмотрел на свои наручные часы. На них было 08:40. Он отставал от графика. С усилием он поднялся на ноги и пошел туда, где оставил «бьюик». Остановился у машины, прислушался и посмотрел в обе стороны дороги. До него доносился лишь шум моря и жалобные крики чаек. Он открыл бардачок, достал оттуда бутылку виски, уже наполовину опорожненную, и прикончил ее. Затем отомкнул багажник автомобиля и, оставив его полуоткрытым, вернулся туда, где лежала мертвая девушка.

Не глядя на ее изуродованное лицо, Алгир подхватил ее и перекинул через плечо. Она была тяжелой, и его немного пошатывало, когда он нес ее до машины. Он запихнул ее в багажник и запер на ключ крышку. Затем, сев в машину, выехал на грунтовую дорогу и остановился возле поворота.

Он поставил машину на ручной тормоз, вышел, открыл багажник и вынул старую армейскую шанцевую лопату, купленную в магазине в Майами. Затем вытащил девушку, поднял на плечо и, держа лопату, прошел по песку до ближайшей высокой дюны. Он бросил ее у подножия дюны и выпрямился, чтобы осмотреть тянущийся на мили песчаный пляж. Вокруг было пусто, и, успокоенный, он опустился на колени рядом с телом девушки и стал раздевать ее. Ему было противно этим заниматься, но это нужно было сделать.

Тикки говорил: «Заберешь всю ее одежду. На ней будут отметки прачечной колледжа. Мы не можем рисковать».

Возникли проблемы с ее поясом. Борясь с ним, Алгир тихо чертыхался, глаза ему заливал пот. Наконец он отстегнул пояс. Теперь девушка лежала перед ним голой. На опухшей шее, покрытой ссадинами, была тонкая золотая цепочка с золотым крестиком. Это он не мог здесь оставить. Ему было ненавистно прикасаться к кресту. Его воспитывали как католика, и хотя никакой религиозности в нем не осталось, крест напомнил ему о церкви, в которую его водили в детстве, полную света, запаха ладана и звуков органа.

Он сунул крестик с цепочкой в карман и завязал в узел одежду Норены. Затем с лопатой поднялся на дюну и начал сбрасывать песок на обнаженное мертвое тело.

Над головой Алгира кружил гриф, отмечаясь на песке тенью от широких крыльев. Алгир закончил свое ужасное дело и уехал, а гриф долго еще кружил, поднимаясь все выше и выше.

В девять часов сорок пять минут Фред Гесс направился по коридору к кабинету капитана Террелла. Он постучал в дверь, толкнул ее и вошел в комнату.

Террелл сидел за своим столом, Биглер – на подоконнике. Оба пили кофе.

– Ну, Фред, что ты нашел? – спросил Террелл, подвинув в его сторону кофейник и указав на стул.

Гесс сел, налил себе чашку кофе и только после этого ответил:

– Все указывает на то, шеф, что она убила его, а затем и себя. Лепски проверял, и вот к чему мы пришли. Уильямс лег спать в восемь часов вечера с сильной простудой. Люди, живущие напротив, говорят, что в двадцать два десять вроде как слышали выстрелы, но не очень в этом уверены. У них был на полную громкость включен телевизор. Муж, Диксон, выглянул в окно на всякий случай. Машина Мюриэль Девон была припаркована возле бунгало. Он вернулся смотреть передачу. Когда она закончилась, он услышал, что Мюриэль уезжает. Швейцар в «Ла Коквилле» видел, как Мюриэль приехала. Он подумал, что она довольно пьяна, но она достаточно уверенно держалась на ногах, поэтому он впустил ее. Она появилась около одиннадцати, так что, должно быть, приехала в ресторан прямо от бунгало. По времени это так. Бармен говорит, что видел, как она вошла и Эдрис отвел ее в последнюю отдельную кабинку. Бармен говорит, что он все время оставался за стойкой бара и он уверен, что никто не подходил к ее кабинке, кроме Эдриса, который подавал ей виски с лимонным соком. На шприце, который ее убил, несколько нечетких отпечатков пальцев, один из них, а скорее, все они принадлежат Мюриэль. Все найденное заставляет нас думать, что это она убила Уильямса, а затем себя.

Террелл кивнул:

– А что сказал Чармерс о почерке в предсмертной записке?

– Я дал образцы, найденные в ее квартире. Почерк тот же. У нее также был пистолет. Три года назад в Нью-Йорке она получила право на оружие. Уильямс обманывал ее. Он собирался смыться с миссис ван Вильден, богатой старой сукой, живущей в отеле «Палас». Я встретился с ней и поговорил. – Гесс сделал гримасу. – Когда она услышала, что Уильямс мертв, с ней сделалась истерика. Она возила его с собой в Вест-Индию, чтобы он управлял там ее имением. – Гесс ухмыльнулся. – Ей повезло, но вслух я этого не сказал. Лепски разговаривал с соседями, и они сообщили, что Уильямс и Мюриэль всегда ссорились. Думаю, это был их последний бой, без победителя.

Террелл допил кофе:

– Док говорит, что она умерла от смертельной дозы героина. Без всяких сомнений. – Он подумал и пожал плечами. – Ну, считаю, мы можем закрыть дело. Это одно из самых простых.

– Как насчет ее мужа? – спросил Биглер. – Хотите, чтобы я разыскал его?

– Он нужен нам для расследования, – сказал Террелл. – Опять же есть дочь. – Он потер подбородок. – Забавно, что Гамильтон у нас сегодня утром не ошивался.

Гесс усмехнулся:

– Браунинг поговорил с ним. Навешал ему столько лапши на уши, что он теперь ею и занят. Всего лишь упоминание о стрельбе, да и то на последней странице.

– Отлично. Так и надо, ради ее дочери, – сказал Террелл. – Поищи-ка Девона в справочнике, Джо.

Биглер подошел к полке с толстыми справочниками и достал телефонную книгу. Он пробежался пальцами по страницам.

– А вот и он. Мэлвилл Девон, тысяча четыреста пятьдесят пять, Хилсайд-Кресент. Мне позвонить ему домой?

– Давай.

Биглер набрал номер телефона. После короткой задержки женский голос сказал:

– Резиденция мистера Девона.

– Городская полиция, – сказал Биглер. – Могу я поговорить с мистером Девоном?

– Его здесь нет. Вы можете найти его в банке.

– В каком именно?

– «Флорида сейф депозит», – сказала женщина. – Я могу дать вам номер, если вы подождете.

– Не утруждайте себя, – сказал Биглер. – Я сам найду, спасибо. – Он повесил трубку. – Девон работает в банке «Флорида сейф депозит», – сказал он Терреллу.

Террелл наморщил лоб, затем щелкнул пальцами:

– Я знаю этого человека. Не знал его имени. Я когда-то играл с ним в гольф на соревнованиях Кантри-клуба. Славный парень. Он вице-президент банка. Важная птица. Ну и что вы об этом скажете? Если Гамильтон все разнюхает, даже Браунинг не сможет его остановить. Такая публикация: жена вице-президента банка «Флорида сейф депозит» в петле убийства и самоубийства! Вы можете себе это представить? Я сам займусь этим, Джо. Я схожу к нему.

Зазвонил телефон. Биглер поднял трубку.

– Тикки Эдрис спрашивает шефа, – сказал дежурный сержант.

– Подожди. – Биглер посмотрел на Террелла. – Эдрис на линии. Будете говорить с ним?

Террелл нахмурился:

– Чего он хочет?

Он протянул руку к телефону. Передавая ему трубку, Биглер успел сказать:

– Соедини его, Чарли.

В трубке раздался голос Эдриса:

– Капитан Террелл?

– Да. Чего тебе, Эдрис?

– Я насчет Норены Девон, – сказал Эдрис своим гнусавым голосом. – Мне не следовало бы беспокоить вас, капитан, но я хочу найти ее отца. Будучи другом семьи, я позвонил в школу, и доктор Грэхем сообщил ей эту новость. Она уже едет домой. Она очень расстроена. Вот в чем причина моего звонка. У нее нет денег. Конечно, я могу помочь ей и помогу, но, прежде чем лезть не в свое дело, я подумал, что следует посоветоваться с ее отцом. Он, возможно, сам захочет позаботиться о ней. Видите, в каком я положении, капитан. Я не хочу сделать неверный шаг, но я хочу быть полезным.

Террелл потирал подбородок, слушая все это.

– Я нашел ее отца, Эдрис, – сказал он наконец. – Я собираюсь поговорить с ним прямо сейчас. Чем меньше шума обо всем этом, тем лучше для него и его дочери. Если ты такой друг семьи и хочешь помочь, то помоги. Я собираюсь поговорить с коронером. Ты бы мог подтвердить, что опознаешь эту женщину как Мюриэль Марш, и дать показания о ее отношениях с Уильямсом. Думаю, коронер согласился бы не втягивать в это Норену и ее отца. Это зависит от тебя.

– Можете рассчитывать на меня, капитан, – сказал Эдрис. – Я сделаю все, чтобы помочь. Я так же, как и вы, озабочен тем, чтобы избавить девочку от шумихи.

– Хорошо. Я поговорю с Девоном и коронером. Когда узнаю, как они к этому относятся, позвоню тебе. Какой у тебя номер?

– Сикомб, пятьсот пятьдесят шесть.

– Отлично, – сказал Террелл, нацарапав номер в блокноте. Он повесил трубку и отодвинул стул. – Хорошо, ребята, занимайтесь другими делами, а я закончу это.

Когда Гесс и Биглер ушли, Террелл позвонил Алеку Брюеру, коронеру, и объяснил ему ситуацию.

– Мэл Девон? – Похоже, Брюер был шокирован. – Он мой старый друг. Я бы никогда не… Ты уверен, что это тот самый человек, Фрэнк?

– То же имя, – сказал Террелл. – Я с ним еще не разговаривал. Может, я ошибаюсь.

– Ты бы лучше уточнил. Не могу в это поверить. Уточни, Фрэнк, и перезвони мне.

– Может быть, мне лучше встретиться с ним.

– Давай, Фрэнк, только поаккуратней. Мэл – важный человек в этом городе.

Банк «Флорида сейф депозит» был основан в 1948 году группой очень богатых людей, которые либо ушли на пенсию и поселились в Парадиз-Сити, либо проводили там три месяца отпуска. Эти люди были полны решимости иметь совершенно безопасное место, где они могли бы держать свои облигации, свои наличные деньги для азартных игр, драгоценности и меха своих жен, а также столовое золото и серебро, используемые время от времени в особых случаях. С момента открытия банка Парадиз-Сити перестал занимать первые места по числу грабежей среди богатых городов вдоль побережья Флориды. В настоящее время у него была репутация города с самым низким уровнем преступности.

Банк добился таких успехов, что все крупные ювелиры, отели, три казино и различные частные клубы стали хранить там в современных сейфах деньги и ценности. У банка было три бронированных автофургона для обслуживания клиентов, и каждый фургон охранялся четырьмя охранниками из бывших рейнджеров, и только однажды один из автофургонов подвергся нападению. Это была дерзкая попытка ограбления, предпринятая шестью бандитами, но их операция провалилась. Пять бандитов были убиты, и один охранник смертельно ранен. То, как повели себя в перестрелке охранники, отбило у криминала желание охотиться на эти фургоны.