Текст книги "Приятная ночь для убийства"

С тяжелым портфелем в руке, набитым бумажными деньгами и мелочью, Абе вышел из лифта, направился по длинному темному коридору к своей квартире. Две лампы в коридоре не горели.

«Нужно заменить перед ужином», – подумал он, глядя на потолок. Абе отвечал за порядок в доме.

Дойдя до двери квартиры, он с трудом нашарил замок, открыл его ключом и вошел в гостиную. Рука привычно нащупала выключатель, нажала на него, но свет не зажегся. Леви застонал. Чертов предохранитель перегорел! Это означало, что нужно спускаться в подвал.

Абе был очень осторожен и всегда готовил себя к экстремальным ситуациям. На столике в гостиной он держал мощный карманный фонарь. Он начал искать его, и тут кто-то сзади сильно ударил его между лопаток. Леви пошатнулся, падая, задел бедром за ручку кресла и растянулся на полу, но даже при таком падении не выпустил портфель из рук.

Педро Сертис ждал Леви с колотившимся сердцем, едва дыша. В коридоре он вывернул одну из лампочек, положил кусочек фольги, и, как только она коснулась контакта, произошло короткое замыкание.

Педро чувствовал себя уверенно. Фуентес сказал, что этот еврей – слабак и ему хватит одного вида оружия. Педро принес с собой не только револьвер, который дал ему Фуентес, но и карманный фонарик.

– Не двигаться! – рявкнул он, включая фонарик и направляя его так, чтобы луч света падал на револьвер. Абе попытался подняться. – Брось мне портфель!

Абе уже много лет занимался сбором квартплаты, но никто и никогда на него не нападал. Однажды полицейский предостерег его:

– Абе, когда-то бывает первый раз. Ваши владельцы хотят, чтобы вы носили оружие. Вот вам разрешение и вот револьвер. Я покажу вам, как с ним обращаться.

Полицейский был хорошим учителем. Правда, Абе не верил, что ему когда-нибудь придется прибегнуть к револьверу. Но он знал, что, если уж такое случится и грабитель убежит с его кассой, это будет стоить ему не только работы, но и квартиры. Это однажды ему без церемоний объяснил босс. Поэтому Абе серьезно отнесся к разговору насчет оружия. Он ни разу еще не стрелял, но прекрасно представлял, как это делается: снять с предохранителя, обе руки на рукоятку и нажать на спуск.

– Быстрее! – прорычал Педро из темноты. – Портфель!

Абе сидел прямо, прижав к себе портфель. Прищурившись, он смотрел на яркий свет, но не видел человека, который кричал на него.

– Вот, возьмите, – молвил он и подтолкнул портфель туда, откуда исходил голос. Тяжелый портфель едва сдвинулся на полметра по вытертому ворсу ковра.

Педро смотрел на портфель, чувствуя, как его охватывает ликование. Завтра они с Анитой полетят домой, к отцу. Как обрадуется отец, снова увидев сына!

Мысли Педро разбежались. Было оговорено, что как только он завладеет деньгами, то сразу же рванет на второй этаж, где находилась квартира Фуентеса. Еврей, без памяти от страха, наверняка решит, что нападавший выбежал из дома. Тогда полиция будет прочесывать улицы в поисках человека с коричневым портфелем. Но тут в голову Педро пришла другая мысль. А что, если он не пойдет к Фуентесу, а просто выберется на улицу? Если он завладеет всеми деньгами, что тогда? Тогда надо заставить замолчать этого еврея. Ведь четыре тысячи двести долларов! Точно! Ударить! Тогда он сможет спокойно выйти на улицу и пойти домой, а Фуентес уже ничем не сможет помешать.

Когда Педро, дрожа от возбуждения, стал приближаться к портфелю, он упустил из поля зрения Абе, направив луч фонарика на портфель. Рука Абе скользнула под пиджак, пальцы обхватили рукоятку револьвера. Он вытащил оружие в тот момент, когда Педро схватил портфель. Абе оттянул пальцем предохранитель, поднял револьвер и выстрелил. Огненная вспышка и хлопок выстрела в темноте заставили обоих податься назад. Педро почувствовал на своей щеке что-то обжигающее, горячее, потом щека стала мокрой. Он поднял свой револьвер и, охваченный паникой, взвел курок. Луч фонарика выхватил из темноты Абе, который пытался встать. Педро почувствовал, как дрожит оружие в руке, потом услышал выстрел и с возрастающим ужасом увидел кровавое пятно, которое медленно расползалось на лбу Абе. Потом Абе дернулся и упал.

Оглушенный выстрелами, едва дыша, Педро боялся сдвинуться с места. До его сознания наконец дошла пугающая мысль: он убил еврея! Убил человека!

Все просто. Нажимаешь на спуск, и человек умирает! Нервная дрожь пробежала по его телу. Паника охватила его. Педро думал только о себе. Если его схватят, остаток жизни он наверняка проведет в тюрьме, за решеткой. С Анитой все будет кончено, не состоится радостная встреча с отцом, не будет жаркого солнца над их маленькой фермой, где выращивается сахарный тростник!

Он услышал голоса. С грохотом открывалась дверь. Закричала женщина.

Фуентес! Надо бежать к нему! Схватив портфель левой рукой, а в правой все еще держа оружие, Педро вышел из квартиры. Чувствуя, как кровь струится по щеке, он из последних сил пытался взять себя в руки.

Фуентес, ждавший его за полуоткрытой дверью, весь сжался, когда услышал два выстрела. Затем захлопали двери, и он увидел несколько жильцов со второго этажа, которые ринулись к выходу.

Проклятый идиот, провалил все дело! Боже, только бы он не убил этого еврея!

Фуентес присоединился к группе людей, которые громко разговаривали, уставившись вниз, в лестничный пролет. Истерически вскрикивала женщина. Он видел, как Педро с лицом, залитым кровью, посмотрел наверх, на него, и Фуентес отступил назад.

Педро увидел испуганные лица, глядевшие на него сверху, и понял, что путь назад – единственное средство к спасению. Держа в руке портфель, он рванулся к выходу на улицу.

Лепски взял большую картонку, которую поставил на стойку Гарри.

– Здесь цыплята, Том, и лапша. Желаю приятного аппетита.

Лепски сиял:

– Дружище! Ты даже не представляешь себе, как удивится Кэрол! Тысячу раз спасибо!

Когда Мариан слезла с табурета, Лепски ласково похлопал ее по заду, и в этот самый момент он услышал выстрелы. Он мгновенно всем существом превратился в копа, спрыгнул с табурета и рванулся к выходу. Когда он вылетел на улицу, в руке у него уже был револьвер.

Звук выстрелов уже вызвал приличный переполох. Визжали тормоза машин. Прохожие останавливались, собралась толпа, люди смотрели на дверь дома.

В этот момент из дома выскочил Педро. При виде его лица, залитого кровью, и револьвера в руке толпа бросилась врассыпную. Завизжали женщины, несколько мужчин плашмя упали на тротуар.

Лепски посмотрел через дорогу и тут заметил Педро, который бросился бежать. Лепски, лавируя между остановившимися машинами, кинулся за ним. Педро слышал топот приближающихся шагов, в страхе оглянулся и увидел Лепски, который, ловко маневрируя в рассыпавшейся толпе, настигал его. Инстинктивно он понял, что его преследователь – полицейский! В руке у копа было оружие. Обезумев от страха, Педро развернулся и выстрелил. Пуля попала в голову негритянке, спешившей укрыться в подъезде одного из домов.

– Стой, или я убью тебя! – заорал Лепски.

Держа револьвер обеими руками, расставив ноги, Лепски выстрелил.

Педро почувствовал толчок пули, который бросил его вперед. Он уронил потертый коричневый кожаный портфель. Револьвер, которым снабдил его Фуентес, выскользнул из рук, и Педро скорчился от боли.

С визгом остановилась патрульная машина. Двое полицейских присоединились к Лепски. Они осторожно приблизились к Педро, и один из них произнес:

– Этот сукин сын еще жив!

Фуентес торопливо вбежал в свою квартиру, захлопнул дверь и бросился к окну. В тот момент, когда он высунулся из окна, Лепски как раз выстрелил в Педро, и Фуентес увидел, как потертый портфель с сорока двумя сотнями долларов упал на тело Педро. Револьвер Фуентеса отлетел на метр в сторону.

Оружие!

Фуентесу было наплевать на Педро. Он только надеялся, что тот был мертв. Но оружие…

Вот уж действительно нужно было лишиться последней капли разума, чтобы отдать Педро свой револьвер. Как только копы проверят оружие, след приведет к нему. Когда-то он служил ночным сторожем на фешенебельной яхте, владелец которой настоял, чтобы он имел при себе оружие, и урегулировал этот вопрос с полицией. Фуентес, словно загипнотизированный этим револьвером, решил оставить его себе навсегда. Когда владелец яхты собирался отправиться на Багамские острова, Фуентес сообщил ему, что случайно уронил револьвер за борт. Владелец пожал плечами, потребовал, чтобы тот заявил в полицию, и отплыл на Багамы.

Фуентес не торопился заявлять в полицию, разрешение на ношение оружия было действительно еще восемь месяцев. К тому времени, с деньгами, которые он рассчитывал заполучить с помощью Педро, Фуентес собирался уже быть в Гаване, и к черту копов!

Но теперь!..

Не пройдет и нескольких часов, как копы установят, кому принадлежит оружие, после чего они, несомненно, явятся за ним.

Обливаясь потом, он наблюдал за происходящим внизу. Подъехала еще одна полицейская машина, потом «скорая помощь», сирена которой оглушительно выла на весь квартал.

Охваченный ужасом, он отпрянул от окна. Ему необходимо скрыться, прежде чем полиция перевернет весь дом. Он бросился к шкафу и затолкал в помятый чемодан свои немногочисленные вещи. Куда идти? Фуентес подумал о Мануэле Торресе, своем лучшем друге.

Фуентес часто встречался с ним в порту. Они были родом из одной деревни, неподалеку от Гаваны, ходили в одну школу. В юности работали на одной и той же ферме, где выращивали сахарный тростник. Фуентес был уверен, что может рассчитывать на его помощь.

Он открыл дверь и выглянул в коридор. Соседи стояли спиной к нему – все смотрели в лестничный пролет.

С чемоданом в руке, он бесшумно дошел до запасного выхода в конце холла. Отодвинув засов, Фуентес открыл дверь и оглянулся. Никто не смотрел в его сторону, внимание всех жильцов было сосредоточено на вестибюле.

Закрыв за собой дверь, он сбежал вниз по пожарной лестнице, а затем узкими переулками направился к гавани.

Спустя два часа после убийства Абе Леви сержант Хесс, плотный приземистый мужчина, возглавлявший отдел убийств, прибыл к шефу полиции Терреллу.

– Похоже, здесь обычное нападение с целью ограбления, – доложил он. – Двое убитых. Полагаю, стрелял в состоянии паники. При нем не было никаких документов. Опрос свидетелей ничего не дал. Он кубинец. Проверка продолжается, но от кубинцев трудно получить информацию.

Террелл был высок ростом, его волосы песочного цвета уже тронула седина. Лицо с крупными чертами и выдающимся вперед подбородком. Он производил впечатление человека, каким и был на самом деле: работоспособный, с твердым характером, настоящий шеф полиции.

– А что с кубинцем?

– Он, может быть, выживет. Том прострелил ему легкое. Сейчас этот парень находится в реанимации. У его койки дежурит Ларри.

– Установили, кому принадлежит оружие?

– Идет проверка. В любой момент может поступить сообщение.

– Как пресса?

Хесс скривился:

– Не так уж часто у нас бывает по два убийства в день, шеф. Пресса вовсю развлекается.

– Этого следовало ожидать. У убийцы взяли отпечатки пальцев?

– Они уже на пути в Вашингтон.

Вошел сержант Беглер.

– Получили сведения о револьвере, шеф. Он принадлежит кубинцу Роберто Фуентесу. У него есть разрешение на ношение оружия. Живет в том же доме, где был убит Леви. Но он не убийца. Фотография на разрешении другая. Макс вместе с двумя патрульными уже выехали за ним.

– Этот Фуентес мог продать убийце оружие. Или он сам замешан в ограблении.

– Именно это и пришло мне в голову, шеф.

Раздался звонок, Беглер снял трубку.

– Оставайтесь на месте, – проговорил он и повернулся к Терреллу. – Фуентес скрылся, прихватив свои вещички. Никто в доме не смог сообщить что-нибудь вразумительное, как и следовало ожидать.

– Я должен его заполучить во что бы то ни стало, – сказал Террелл. – Исполняйте, Джо.

Беглер кивнул. Он любил такие поручения.

– Вы его получите, шеф.

Близилось утро. Часы показывали начало третьего ночи, когда Анита подошла к рыбацкому боту Мануэля Торреса. Гавань была безлюдна, если не считать нескольких ночных сторожей, глядевших вслед ей, когда, стараясь быть незамеченной, она проскальзывала мимо них. Они принимали ее за одну из многочисленных проституток, которые часто посещают гавань.

Найдя наконец бот, Анита остановилась. В одной из кают горел свет. Она была уверена, что найдет в этой каюте Фуентеса.

Анита узнала о перестрелке, только вернувшись домой из отеля и включив транзисторный радиоприемник.

Утром, когда она уходила на работу, Педро сказал ей, что по возвращении она должна заняться упаковкой вещей.

– Завтра в десять утра мы вылетаем в Гавану. Будь готова.

Анита обняла мужа, прижав к себе.

– Дорогой, я от всего сердца желаю, чтобы этого не случилось, но ты можешь положиться на меня при любых обстоятельствах.

Она забежала домой в обеденный перерыв, но Педро еще не вернулся. Анита отдохнула физически, но извелась от мыслей, переполнявших ее сознание. Из головы не выходил револьвер, который показал ей Педро. Она думала о его друге Фуентесе, давшем мужу этот револьвер. Педро сказал, что нет никакого риска. Анита любила его беззаветно и из последних сил заставляла себя поверить, что действительно не было никакого риска. Однако страх не проходил.

Вернувшись домой в половине одиннадцатого в отчаянной надежде увидеть там Педро и найдя их комнатку пустой, она утратила остатки мужества. Педро велел ей собраться, и Анита из последних сил стала складывать в два чемодана их немногочисленные пожитки. Укладываясь, она думала, что завтра в это время они уже будут на маленькой ферме отца Педро и она снова будет надрываться под палящим солнцем. Но это не могло играть ни малейшей роли, пока рядом с ней был Педро, ее горячо любимый муж.

В ожидании Педро она включила радио послушать новости. И тут она услышала об убийстве Абе Леви, сборщика квартирной платы, и негритянки Карри Смит, случайно оказавшейся на месте трагедии, а также о попытке украсть собранные Абе Леви деньги. Анита окаменела.

Диктор продолжал:

– Полицейский детектив Том Лепски, увидев пытавшегося скрыться грабителя, после предупреждения выстрелил в него. Личность грабителя, молодого кубинца, до настоящего времени не установлена. Тяжело раненный, он находится под полицейским надзором в одной из больниц.

Анита зажала рот руками, чтобы сдержать рвавшийся крик.

Педро!

– Полиция намерена допросить кубинца по имени Роберто Фуентес, местонахождение которого установить не удалось. Обнаружено, что орудие убийства принадлежит ему. Предполагают, что он либо продал, либо одолжил его убийце. – Диктор сделал паузу, а затем продолжил: – Всех знающих местонахождение этого человека просят обратиться в управление полиции.

Анита выключила радио.

Некоторые женщины имеют железный характер, другим это не дано. Характер Аниты закалился за время тяжелой, изматывающей работы на плантациях сахарного тростника и в отеле. Как только она смогла преодолеть шок от сознания того, что ее любимый серьезно ранен и находится в лапах полиции, она обдумала проблему со всех сторон. Скоро полиция узнает, кто такой Педро, где он проживает, они придут в эту комнатушку и будут допрашивать ее. Пресса накинется на нее. Она потеряет работу в отеле… Надо действовать немедленно!

Фуентес! Он знает, что полиция разыскивает его, и вынужден скрываться.

Анита много месяцев прожила в Сикомбе. Она была частицей кубинской общины. Знала друзей Педро. Знала, что Фуентес часто говорил о своем богатом друге Мануэле Торресе, у которого был рыбацкий бот на западном причале.

Анита много слышала об этом человеке. Говорили, что он пользуется огромным влиянием. Более того, община считала его «крестным отцом» всех кубинцев, проживавших в городе. Если у кого-нибудь возникала проблема, шли к Мануэлю, и тот помогал решить ее. Его называли господином своего слова. Если он говорил, что сможет помочь, – проблема решалась. Конечно, за это он брал какие-то деньги, однако все считали это само собой разумеющимся, потому что совет Мануэля всегда был дельным.

Если Торрес не рыбачил, он стоял за прилавком у пирса и успешно продавал туристам наркотики.

Когда Фуентес и Педро напивались дешевым вином, Анита, сидя с ними, слушала, как хвастал Фуентес.

– Мануэль – мой друг, – говорил он Педро. – Если я попаду в беду, я пойду к нему. Он мне всегда поможет.

«Да, у него я найду Фуентеса!» – подумала Анита.

Больше часа она просидела неподвижно, напряженно обдумывая создавшееся положение.

Педро нужно спасти. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он получил большой срок! Это невыносимо! Это просто невозможно! Но она очень хорошо знала цену дружбы. Ни Мануэль, ни Фуентес пальцем не пошевелят, чтобы спасти Педро, если, конечно, не будет соответствующего стимула.

Через час безнадежных размышлений она наконец нашла решение. Анита медлила, потому что совсем не была уверена, что удастся осуществить задуманное. Потом она убедила себя, что другой возможности спасти Педро просто нет. Надо приложить все усилия, чтобы осуществить свой план.

Она пойдет к Мануэлю и Фуентесу и расскажет им свой план. Анита надеялась, что, когда до этих двоих дойдет, какие большие деньги они могут получить, они сделают все, чтобы освободить ее мужа.

И вот она стоит перед рыбацким ботом Мануэля и видит тень, движущуюся за занавеской каюты. Женщина огляделась, нашла маленький камешек и бросила его в освещенное окно. Подождала. Дверь каюты наконец открылась, и на пороге, как тень, обрисовалась фигура огромного человека.

– Это я, Анита Сертис, – почти прошептала она.

Глава 3

Майк Бенион оплатил такси, которое доставило его из аэропорта Майами к отелю «Сивью». Он задержался у входа, окинув быстрым взглядом фасад отеля и балконы, украшенные старомодными коваными решетками. Бенион пришел к выводу, что в отеле постоянно проживают пенсионеры с не слишком большими доходами. Мысленно пожав плечами, Майк поднялся по ступенькам в холл, который украшали карликовые пальмы в позеленевших медных кадках, и подошел к стойке администратора.

Аккуратно одетый пожилой мужчина приветственно улыбнулся ему.

– Мистер Ванс ожидает меня, – сказал Майк.

– Мистер Лукас?

– Да.

Брат сказал Майку, что он должен зарегистрироваться в отеле как Тэд Лукас и номер забронирован на это имя.

– Подождите, пожалуйста. – Мужчина поднял трубку телефона, что-то пробормотал в нее, выслушал ответ и положил трубку на рычаг. – Мистер Ванс примет вас, мистер Лукас. Второй этаж, номер два. Ваш номер двенадцать, это на пятом этаже. Если вы оставите чемодан здесь, я прикажу отнести его в номер.

Майк на лифте поднялся на второй этаж. Последнее время он избегал тратить силы без особой нужды. Даже от небольшого подъема по лестнице у него возникала резкая боль в боку. Сегодня это был тяжелый день. Возможно, виной тому был полет да еще этот багаж, который ему пришлось таскать. Он знал, что завтра он и не вспомнит об этой смертельной боли, грызущей его изнутри. Боль приходила и уходила. Выпадали дни, когда он начинал убеждать себя, что не умрет через несколько месяцев. Но сегодня, при выходе из аэропорта, когда что-то словно острыми зубами впилось в него, он понял, что все его надежды напрасны.

Он постучал в дверь второго номера, и раздраженный голос пригласил его войти.

Майк открыл дверь и прошел в маленькую, бедно обставленную, но уютную гостиную, в которой глубокие старики спокойно могли дожидаться своего последнего часа.

Лу Бреди сидел в кресле-каталке. Майк увидел перед собой маленького худого старичка, которому было где-то под восемьдесят: грим Бреди представлял собой настоящее искусство. Пучки седых волос, длинные белые усы, тонкие ноздри, морщинистая сухая кожа полностью ввели в заблуждение даже Мегги. Бреди предупредил ее, что она должна приехать в «Сивью», где для нее на имя Стеллы Джекс заказан номер, и спросить мистера Ванса.

Приехав накануне в отель и войдя в номер два, Мегги уставилась на старика в кресле-каталке и, заикаясь, проговорила:

– О, прошу извинить! Я, кажется, ошиблась номером.

И она повернулась, чтобы выйти. На что Бреди заявил своим обычным голосом:

– Входи же, сердечко, и снимай штанишки.

Мегги так перепугалась, что не нашла в этом ничего смешного. И Бреди потребовалось немало времени, чтобы успокоить Мегги и убедить ее, что этот старый калека, который так страстно оглядывает ее, и есть та самая большая любовь в ее жизни.

Наконец они перешли к делу, и Бреди сообщил ей, что завтра приезжает человек, которому отводится весьма важная роль в ограблении.

– Мне хотелось бы, чтобы ты оставалась в спальне и внимательно слушала. Ты должна убедиться, что сможешь работать с этим человеком. Я должен быть абсолютно уверен в нем. Хеддон сказал, что с ним все в порядке, но он не про-фессионал. У него нет судимостей, а таким любителям я не доверяю. Если он бросит нас или потеряет голову, мы сядем в такую лужу! Прошу, прислушайся к его голосу и к тому, что он будет говорить. Потом войди, как бы случайно, и не своди с него глаз. Если он будет действовать тебе на нервы, проведи рукой по волосам. Если убедишься, что сможешь с ним работать, скажи об этом.

Мегги с круглыми от удивления глазами кивнула:

– Это такая крупная игра, Лу? Да? Я немного волнуюсь. У меня нет особого желания загреметь в тюрьму, но если ты скажешь, что все в порядке, тогда я спокойна.

– Ты не попадешь в тюрьму, беби, и я тоже.

Мегги стала гладить его руку.

– Знаешь что, милый? Мне как-то не приходилось спать с восьмидесятилетними. Может, стоит попробовать?

Бреди расхохотался:

– Нет. Мне потребовалось три часа, чтобы соорудить это лицо. Ты же растерзаешь меня в клочки, так что немного остынь.

Стоя у порога, Майк разглядывал этого старика в каталке. Он так же, как и Мегги, попался на удочку и подумал: «Боже! И с этим дряхлым старикашкой мне предстоит работать?»

Пока Майк разглядывал Бреди, тот, в свою очередь, оглядывал его холодными внимательными глазами. Потом Бреди несколько расслабился.

«А в нем что-то есть, – подумал он, – не только твердость, но и дисциплина. Хеддон сказал, что он армейский сержант. Нет, это не тот человек, у которого могут сдать нервы, нет».

Запавшие глаза беспокоили Бреди, однако решительный рот и упрямый подбородок сглаживали это впечатление.

– Меня зовут Майк Бенион, – проговорил мужчина. – А вы мистер Ванс?

– Входите и садитесь, – предложил Бреди. Он дождался, пока Майк закроет дверь и усядется в кресло рядом с ним, потом старческим голосом продолжал: – Итак, вы – Майк Бенион, расскажите мне о себе.

Майк посмотрел прямо в глаза Бреди. Что-то фальшивое было в этом старом господине, он инстинктивно чувствовал это.

– Я здесь для того, чтобы выполнить работу. Вам не нужно знать обо мне ничего, как и мне о вас. В чем состоит моя работа?

Ответ понравился Бреди. С этим военным явно можно было иметь дело, но он решил продолжить испытание.

– Мне сказали, что вы хороший стрелок. Насколько хорошо вы стреляете?

– А как насчет того, чтобы прекратить этот треп? – спросил Майк. – И скажите тому, что находится в другой комнате, чтобы он вышел. Давайте перейдем к делу.

Мегги вышла из спальни, остановилась, чтобы разглядеть Майка, и захлопала в ладоши.

– Какой великолепный образчик современного мужчины! – воскликнула она.

Бреди улыбнулся, увидя, как Майк уставился на нее.

– Давайте-ка выпьем, – предложил он и, встав с каталки, пошел к маленькому бару. – Это Мегги. Она работает вместе с нами. Что вы предпочитаете, Майк?

Ошарашенный внезапной активностью старого калеки и потрясенный видом Мегги, Майк стоял с открытым ртом. Наконец он пришел в себя и встал.

– Виски? – спросил Бреди.

– Что, черт возьми, это все значит? – спросил Майк.

– Возьмите виски, Майк, – предложил Бреди и налил приличную порцию. – Мегги, тебе лучше воздержаться. Я знаю, что от виски ты теряешь способность сосредоточиться. Передай это Майку, а я пока приготовлю выпивку для себя.

Мегги взяла стакан и направилась к Майку. Он взял стакан и подумал, что еще ни разу не встречал такой темпераментной женщины. Его мысли несколько сбились. Потом он увидел, что Бреди указывает ему на кресло, и сел.

– О'кей, Майк. Извини, что пришлось разыграть тебя, но я должен был убедиться, что ты подходишь для этой работы, – объяснил Бреди, усаживаясь в кресло-каталку. – Меня ты устраиваешь. А что ты думаешь? – обратился он к Мегги.

Она вздохнула:

– Да, конечно. Он же весь состоит из мускулов.

Бреди улыбнулся:

– К Мегги вам придется привыкать. Мне тоже понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть.

Между тем Майк оправился от шока, вызванного видом старца, который вел себя как юноша, и тем впечатлением, которое произвела на него Мегги.

– Мистер Ванс, – обратился он к Бреди командирским голосом, – я спросил вас, в чем состоит работа?

Мегги тихо застонала.

– Какой великолепный голос! – проговорила она, хлопая ресницами.

– Мегги, может, ты успокоишься? – спросил Бреди, нахмурившись, и, повернувшись к Майку, продолжал: – Речь идет вот о чем: я играю роль инвалида. Мегги – моя сиделка, вы – мой шофер. – Он остановился и спросил Майка: – У вас есть форма?

– Да, есть.

– Хорошо. Итак, наш план.

Следующие двадцать минут Бреди подробно излагал план ограбления.

– Ваша задача состоит в устранении охранников, если они появятся. У вас будет специальный пистолет, – сказал Бреди и подал знак Мегги.

Она прошла в спальню и вернулась с пистолетом.

– У вас не должно быть промахов, – продолжал он, пока Майк изучал пистолет. – Он не представляет опасности, никто не будет убит. Фокус заключается в том, чтобы попасть стрелой точно в шею охранника. Это ваша работа. После этого вы поможете мне выгрузить ящички из сейфа и за это все получите шестьдесят тысяч долларов.

Майк кивнул:

– Прекрасно. Вы спросили меня, хорошо ли я стреляю. Вопрос вполне естественный, когда речь идет о такой сумме.

Он оглядел комнату.

– Картина на стене, – указал он на копию какого-то импрессиониста. Она висела на расстоянии приблизительно шести метров от того места, где он сидел. – Юноша слева… его правый глаз. Видите?

Бреди и Мегги одновременно повернулись и посмотрели на стену. Они впервые увидели, что там висит картина.

Майк поднял пистолет. Его движения были быстрыми и уверенными. Раздался легкий щелчок, когда он нажал на спуск.

– Теперь посмотрите, – предложил он.

Бреди слез с каталки, прошел через комнату и стал внимательно рассматривать картину. В правом глазу юноши торчала анестезирующая стрела.

Было около полудня. Кельнеры в отеле «Спэниш Бэй» носились вокруг огромного бассейна с подносами, уставленными разнообразными коктейлями, едва успевая разносить напитки богатым клиентам, развалившимся в шезлонгах. За кельнерами следовали хорошо обученные бои, тащившие подносы с изысканными канапе.

Уилбур Уорентон закончил свой утренний сеанс плавания. Рядом с ним его жена в бикини читала роман. Она не могла себе позволить плавать утром, оберегая искусный макияж и тщательно уложенные волосы. Плавала она только вечером, а потом тратила час или более, восстанавливая все, что было испорчено водой, и готовясь к выходу на ужин.

Уилбур выпил вторую порцию сухого мартини и сейчас чувствовал себя расслабленным. До сего времени медовый месяц этой пары проходил вполне успешно. Отель был именно таким, как было обещано. Сервис был во всех отношениях безупречен, а кухня отеля могла соперничать с парижскими ресторанами. Единственным облачком на сияющем небе становились все чаще жалобы Марии. В высшей степени избалованная, она относилась к тому типу женщин, которые постоянно находили во всем какие-нибудь недостатки, даже если предполагалось самое лучшее. Сейчас она жаловалась на то, что в отеле слишком много стариков.

Уилбур объяснил ей, что «Спэниш Бэй» – самый лучший и дорогой отель в мире. В основном только люди в годах могут позволить себе проживать в таком отеле.

– Нам повезло, дорогая, что все счета оплачивает мой отец, иначе мы едва ли смогли бы находиться здесь.

Мария фыркнула:

– Такое впечатление, будто живешь на кладбище.

– Мы в любое время можем перебраться в другое место. Тебе что, очень этого хочется? Мы могли бы переехать в «Риваж» – там много молодежи.

– «Риваж»? Ты что, с ума сошел? Это же трущоба!

Уилбур посмотрел на часы и поднялся:

– Мне нужно позвонить отцу.

Мария нахмурилась:

– О Господи! Опять! Или ты обязан звонить ему каждый день?

– Он любит поболтать, – сказал Уилбур. – Я недолго.

Когда Уилбур ушел, Мария, пожав плечами, снова уткнулась в роман.

На самом деле Уилбур и сам любил поболтать с отцом. Он знал, что старик всегда предвкушает, как будет рассказывать сыну о текущих делах фирмы. Он понимал, что отец очень одинок и мечтает о том, чтобы сын снова вернулся в Даллас, подарил ему внуков. Испытывая неловкость, Уилбур сообщил Марии, что отец купил для них полностью обставленный дом с прислугой, двумя машинами, плавательным бассейном и небольшим парком для прогулок – короче говоря, со всем, что можно купить за деньги.

– Кого, интересно, потянет жить в такую дыру, как Даллас? – спросила она сварливо. – После окончания медового месяца я хочу поехать в Париж и Венецию.

– Я же буду работать в Далласе, Мария, – терпеливо объяснил ей Уилбур. – Тебе там понравится. Я видел особняк. Он действительно чудесный. А позднее мы сможем поехать и в Париж.

Она холодно посмотрела на него, но ничего не ответила.

Поднявшись в лифте в свои апартаменты, Уилбур прошел в гостиную и попросил соединить его с Далласом. Через несколько минут он уже разговаривал с отцом.

– Здравствуй, сынок, – гремел в трубке бас Сайлиса Уорентона. – Как дела?

– Отлично, папа. А у тебя?

– Куча дел. Индекс Доу-Джонса[1]1
  Имеется в виду индекс акций на бирже.


[Закрыть] колеблется. Я только что продал пакет акций – довольно выгодно для себя. Обедаю с двумя арабами: крупные шишки там, у себя, но мелочь для таких, как я. Хотят заключить контракт. Если они согласятся на мои условия, будет неплохое дельце.

– Я рад, папа.

– А как же! Старый хрыч не так уж плох, есть еще порох в пороховнице. – Сайлис немного помолчал и спросил: – Как твоя жена? – Он редко называл Марию по имени.

– Отлично, папа.

– Уже беременна?

Уилбур натянуто рассмеялся:

– Дай нам время, папа. Ей хотелось бы немного посмотреть мир. Дети никуда не уйдут.

Уилбур слышал, как отец неодобрительно проворчал:

– Не откладывай в долгий ящик, сынок. Я не становлюсь моложе. Когда вы вернетесь?

– О, через пару недель.

– Я подыскал для тебя исключительно интересные дела. Мне очень хотелось бы переложить часть работы на твои плечи, сын. Ты говорил жене о доме? Я его осмотрел: это сказочно красивый дом!

– Конечно, папа, я сказал ей об этом. – Уилбур постарался, чтобы в его голосе прозвучал энтузиазм. – Она в восторге.