Текст книги "Испытание огнем"

Глава двенадцатая

И вновь глэйдеры принялись беспорядочно сыпать вопросами. Томас решил поискать уединения в ванной. Правда, пошел он не в большую спальню, а в маленькую. Там сел и, прислонившись спиной к ванне, уставился в пол. Благо, никто за ним следом не отправился.

Желая обдумать ситуацию, Томас не знал, как и с чего начать. Висельники, вонь смерти и разложения – все исчезло в считанные минуты. Потом незнакомец в белом (и мебель!), закрытые непонятным барьером, пропали без следа.

Но это не самое страшное. Побег из Лабиринта подстроили, однако неясно: кто стал марионетками ПОРОКа и, вытащив глэйдеров из комнаты Создателей, посадил в автобус и привез сюда? Сознательно ли отправились на смерть «спасители»? И взаправду ли умерли? Крысун предупредил: нельзя верить своим глазам и разуму. Чему тогда вообще можно верить?

И хуже всего новость об инфекции, Вспышке. О том, что за лекарство предстоит побороться.

Плотно зажмурившись, Томас потер лоб. У него забрали Терезу; оба они лишились семьи. Завтра начинается маразм под названием «Жаровня». Лабиринт по сравнению с ней – цветочки. А снаружи – шизы, психи. Как с ними-то справиться? Что сказал бы Чак, будь он жив?

Что-нибудь банальное типа: «Ну мы попали!»

И не ошибся бы. Глэйдеры и правда попали.

Чака зарезали буквально пару дней назад, умер он на руках у Томаса. И еще легко отделался, как бы ужасно это ни звучало. Впереди, похоже, нечто пострашней смерти от ножа.

Мысли Томаса вернулись к татуировке на шее…

– Чувак, ты посрать пошел и провалился?

Это сказал Минхо от дверного проема уборной.

– Оставаться в столовке нет сил. Все орут, гундят как дети малые: «Мы хотим то, мы хотим это…»

Минхо подошел к Томасу и прислонился плечом к стене.

– Ты че, типа мистер Удача? Слушай, все эти шанки не ссыкливей тебя. Завтра утром мы пройдем через… через что бы там ни было. И кто угодно, хоть до посинения, может орать, что типа он круче нас.

Томас закатил глаза.

– Я разве называл кого-то ссыклом? Просто тишины хочется. И твой голос ее нарушает.

Минхо хихикнул:

– Кланкорожий ты. Вредничать не умеешь.

– Спасибо. – Томас чуть помолчал. – Плоспер.

– А?

– Та хрень, про которую белый рассказывал и через которую надо пройти завтра утром. Она называется плоспер.

– О да. Сто пудов, какая-нибудь дверь навороченная.

Томас поднял взгляд на Минхо.

– И я так думаю. Это нечто вроде Обрыва. Плоское и переносит куда-нибудь. Плоский переход?

– Гений ты наш стебанутый.

Вошел Ньют.

– Вы чего тут мышитесь?

Минхо хлопнул Томаса по плечу.

– Не мышимся мы. Просто Томас ноет, как все плохо и как он хочет к мамочке.

– Томми, – без намека на веселье спросил Ньют, – ты прошел через Метаморфозу, и к тебе вернулись обрывки памяти. В голове что-нибудь сохранилось?

Бóльшая часть воспоминаний, пришедших после укуса гривера, подернулась туманной пеленой.

– Не знаю. Не могу представить внешний мир, или как я помогал проектировать Лабиринт. Что-то стало неясным, что-то снова забылось. Я видел пару странных снов, но от них ни тепло, ни холодно.

Сменив тему, друзья заговорили о новостях, принесенных загадочным гостем, о солнечных вспышках и страшной болезни, о том, как ситуация переменилась теперь, когда стало известно, что глэйдеров проверяют, проводят над ними эксперимент. Говорили о многом, не находя ответов, и голоса ребят полнились страхом перед вирусом, которым их якобы заразили. Наконец парни замолчали.

– Н-да, подумать есть над чем, – произнес Ньют. – Мне понадобится помощь. Проследим, чтобы припасы до завтра никуда не делись. Что-то мне подсказывает: еда ой как пригодится.

Томас об этом даже не подумал.

– Ты прав. Народ еще обжирается?

Ньют покачал головой.

– Нет, я оставил Фрайпана за старшего. Этот шанк поклоняется пище и, похоже, рад найти себе вотчину. Я другого боюсь: парни запаникуют и все равно попытаются сожрать припасы.

– Да ну, забей, – сказал Минхо. – До этого момента дожили достойные. Дураки умерли.

Краем глаза Минхо посмотрел на Томаса, как бы давая понять: Чака с Терезой он в дураки не записывал.

– Может, и так, – согласился Ньют. – Надеюсь, ты прав. Только порядок все равно нужен. Как прежде. Как в сраном Лабиринте. Последние несколько дней группа расклеилась, все стонут, ноют… Никакой собранности, никакого плана. Бесит.

– Чего ты ждал? – спросил Минхо. – Чтобы мы выстроились в шеренги? Ать-два, упал-отжался? Мы заперты в трехкомнатной тюрьме.

Ньют захлопал в ладоши, будто слова Минхо обернулись комарами.

– Хрен с ним. Я лишь говорю, что завтра все переменится и к новому надо быть готовыми.

Сколько болтовни, а Ньют так и не сумел четко высказать мнение.

– К чему ты ведешь? – спросил Томас.

Ньют молча посмотрел на него, затем на Минхо.

– Завтра понадобится бесспорный лидер. Чтобы никаких сомнений, кто командует.

– Стебануться! Такого кланка ты еще не изрекал, – ответил Минхо. – Ты наш лидер, и мы это знаем. Все это знают.

Ньют твердо покачал головой.

– Ты от голода про татухи забыл? Думаешь, они для красоты набиты?

– Ну тебя. Еще скажи, они что-то значат. Нам просто мозги крутят!

Не отвечая, Ньют отогнул ворот пижамы Минхо. Томас не смотрел, поскольку и так знал, что татуировка Минхо назначала куратора бегунов Лидером.

Дернув плечами, Минхо сбросил с себя руку Ньюта и выдал порцию ядовитых замечаний. Томас, впрочем, его не слышал. Он отрешился, чувствуя, как быстро и болезненно колотится в груди сердце. Из головы не шел текст собственной татуировки.

Томаса должны убить.

Глава тринадцатая

Приближалась ночь. Перед отправлением нужно было выспаться, и остаток вечера группа посвятила сбору: из простыней сделали подобия мешков для припасов и одежды. В пустые пакетики из-под ореховой смеси налили воды и завязали их лоскутами из штор. Никто и не рассчитывал, что такие «бурдюки» продержатся долго, однако ничего лучше глэйдеры не придумали.

Ньют наконец убедил Минхо вести группу. Томас, как и все остальные, прекрасно знал, что без лидера не обойтись, и лишь обрадовался, когда Минхо, не без ворчания, согласился.

Часов в девять Томас лег в постель. Барак погрузился в странную тишину (хотя никто еще не заснул). Понятное дело, ребята боятся. Они прошли Лабиринт, видели его ужасы. Воочию убедились, на что способен ПОРОК. Если Крысун не врал и все испытания – часть большего плана, значит, эти люди заставили Галли убить Чака, почти в упор застрелили женщину из комнаты за норой гриверов, послали несколько человек вывезти глэйдеров, а после казнили «спасителей»… Список грехов ПОРОКа можно было продолжать и продолжать.

Под конец ПОРОК заразил глэйдеров страшной болезнью, оставив лекарство в качестве приманки, чтобы ребята не сдавались и продолжали участвовать в эксперименте. Кто знает, где правда и где ложь? Да еще Томаса, судя по всему, стараются держать одиночкой. Тяжко, как тяжко… Чак погиб. Тереза пропала.

Собственная жизнь казалась Томасу черной дырой. Как завтра взять себя в руки и заставить идти дальше? Навстречу тому, что приготовил ПОРОК? Ничего, Томас справится – и не только ради лекарства. Он не остановится, особенно после того как обошлись с его друзьями. И если единственный способ отомстить – это пройти Испытания, так тому и быть.

Так тому и быть.

Лелея мысли о возмездии, Томас заснул.

Глэйдеры завели будильники на часах ровно на пять утра. Томас пробудился задолго до нужного времени и, сколько ни пытался, уснуть больше не смог. Когда наконец спальню заполнил писк электронных часов, Томас сел на кровати, свесив ноги через край, и потер глаза.

Включили свет, и комнату залило желтым. Щурясь, Томас отправился в душ. Кто знает, скоро ли представится шанс снова помыться.

За десять минут до назначенного срока глэйдеры собрались в столовой; в мучительном ожидании некоторые теребили в руках пакеты с водой. Сбоку каждый поставил по мешку с пищей. Томас тоже решил нести пакет с водой в руках, чтобы быть уверенным, что в нем нет течи.

За ночь невидимый барьер вновь появился, и парни, сидя к нему лицом, покорно ждали, когда откроется плоспер.

Опустившийся рядом с Томасом Эрис заговорил впервые с момента… да черт его знает, когда Эрис говорил в последний раз.

– Ты не посчитал себя шизиком? – спросил новичок. – Когда услышал в голове ее голос?

Томас молча посмотрел на Эриса. До сей минуты он не желал разговаривать с новичком вообще, но неприязнь вдруг пропала. В конце концов Эрис не виноват, что Терезу похитили.

– Было дело. Потом привык и стал беспокоиться о другом: как бы окружающие за психа не приняли. Мы с Терезой долгое время шифровались.

– Я не считал телепатию странной, – признался Эрис. Глядя в пол, он на некоторое время задумался. – Я несколько дней провалялся в коме. Общаться с Рейчел было для меня совершенно естественно, и если бы она не отозвалась, я стопудово утратил бы дар. Остальные девчонки меня ненавидели, кто-то даже убить хотел. Рейчел одна…

Тут Минхо, поднявшись на ноги, приготовился говорить. Эрис не успел закончить рассказ, чему Томас только порадовался. Слушать вывернутую наизнанку версию того, через что прошел он сам… лишний раз вспомнится Тереза, а это больно и ни к чему. Томас предпочел сосредоточиться на выживании.

– У нас еще три минуты, – несвойственным для себя серьезным тоном заговорил Минхо. – Никто не передумал идти?

Томас мотнул головой – то же сделали остальные.

– Точно? – спросил Минхо. – Отказаться не поздно. Если по ту сторону перехода какой-нибудь шанк вдруг зассыт и захочет вернуться, я сам его спроважу в обратный путь. Только сначала сломаю нос и напинаю по яйцам.

Ньют, обхватив голову руками, громко застонал.

– Проблемы? – необычно строгим голосом спросил его Минхо. Томас, пораженный, ждал, что Ньют ответит.

Тот, не менее ошалевший, произнес:

– А… это… у тебя поразительный талант лидера.

Отдернув воротник, Минхо показал всем татуировку на шее.

– Что здесь сказано, кланкорожий?

Зардевшись, Ньют глянул по сторонам.

– Мы в курсе, что ты босс, Минхо. Давай полегче.

– От полегче слышу. – Минхо ткнул в Ньюта пальцем. – Некогда кланк месить. Заткни фонтан.

Оставалось надеяться, что Минхо лишь играет, дабы утвердиться в роли вожака. И если так, то играет хорошо.

– Ровно шесть! – прокричал кто-то.

Словно по команде невидимый барьер заволокло туманом, он сделался грязно-белым и непрозрачным. Прошла секунда, дымка рассеялась, пропала вместе с барьером. Изменения Томас заметил мгновенно: в стене напротив образовался широкий мерцающий участок тускло-серого цвета.

– Вперед! – заорал Минхо, закидывая на плечо мешок. В другой руке он сжимал пакетик с водой. – Не толпитесь, не толкайтесь. У нас пять минут. Я первый. – Он указал на Томаса. – Ты замыкаешь колонну. Убедишься, что никто не остался.

Томас кивнул, стараясь унять гудящие нервы, и утер со лба пот.

У самого плоспера Минхо остановился. Томас никак не мог сосредоточить взгляда на мерцающей, неустойчивой фиговине: по ее поверхности плясали тени различных форм, она пульсировала и, казалось, могла исчезнуть в любую секунду.

Обернувшись к группе, Минхо произнес:

– Жду на той стороне, шанки.

Он шагнул вперед, и серая мгла поглотила его целиком.

Глава четырнадцатая

Никто не жаловался. Никто вообще не проронил ни слова. По пути к плосперу парни обменивались взглядами, в которых Томас читал неуверенность, страх. Каждый без исключения глэйдер задерживался перед мерцающим прямоугольником, прежде чем сделать последний шаг и раствориться в сером мраке. Томас провожал товарищей, хлопая их по спине.

Спустя две минуты по эту сторону перехода остались Томас, Ньют да Эрис.

«Сомневаешься?» – мысленно спросил новенький.

Томас чуть не закашлялся, удивленный легкостью, с которой пронеслись в мозгу неслышные и в то же время отчетливые слова. Он рассчитывал, надеялся, что Эрис понял намек и не станет прибегать к телепатии. Мысленный канал – для Терезы, и ни для кого другого.

– Торопись, – ответил Томас. – Нельзя медлить.

Обиженный, Эрис ступил в серую мглу, за ним – Ньют.

Оставшись один, Томас напоследок оглянулся. Вспомнил распухших висельников, Лабиринт и прочий кланк. Вздохнул как можно громче, надеясь, что кто-нибудь где-нибудь услышит его, подхватил мешок с припасами и вошел в плоспер.

Томас ощутил, будто проходит сквозь вертикальную стену ледяной воды. В последнюю секунду закрыл глаза, а открыв, увидел лишь непроглядную тьму. Раздались голоса.

– Эй! – позвал Томас, даже не пытаясь подавить панику. – Ребята!..

Не успел он закончить, как споткнулся и упал. Прямо на кого-то.

– Ай! – вскрикнуло извивающееся в темноте тело и отпихнуло Томаса.

– Сохраняйте тишину и не рыпайтесь! – Минхо. Услышав его голос, Томас от облегчения чуть не закричал. – Это ты, Томас? С прибытием!

– Да! – Томас повел в темноте рукой, стараясь никого не сбить, однако всюду натыкался на пустоту. – Я прошел последним. Все уже тут?

– Мы построились и начали перекличку, когда ты ввалился сюда как бычара обдолбанный и сбил кого-то с ног. Давайте-ка заново! Первый!

Никто не ответил, и Томас крикнул:

– Второй!

За ним рассчитались и остальные, пока Эрис не назвал свой номер:

– Двадцатый!

– Порядок, – подытожил Минхо. – Мы все здесь. И ни хрена не видно.

Томас стоял смирно, слыша рядом дыхание парней и боясь сделать шаг в сторону.

– Жаль, нет фонарика.

– Спасибо, кэп, – ответил Минхо. – Слушаем сюда. Мы типа в каком-то коридоре, я с обеих сторон нащупал стены. Вы почти все от меня справа. Там, откуда пришел Томас, эта плоспердь. Постарайтесь не загреметь через нее обратно. Выход один: идите на мой голос. Будем шагать, пока не найдем хоть что-нибудь.

Договорив, Минхо повел колонну вперед: зашелестели подошвы, зашуршали мешки об одежду. Когда последний глэйдер отдалился на безопасное расстояние, Томас шагнул влево. Рука уперлась в холодную стену, и он пошел вслед за товарищами.

Никто не говорил, а Томас злился, что глаза никак не привыкнут к темноте – в загадочном коридоре было темно, хоть глаз выколи. Пахло старой кожей и пылью. Раз или два Томас натыкался на товарища спереди – на кого именно, он так и не узнал, потому как паренек даже не соизволил пожаловаться.

Ребята шли и шли. Тоннель все тянулся, ни разу не свернув ни вправо, ни влево. Только чувствуя камень под пальцами и пол под ногами, Томас не утратил ощущения реальности и движения. Иначе казалось бы, что он плывет в темноте космоса, ни на йоту не продвигаясь вперед.

Шаркали подошвы о бетонный пол, да изредка перешептывались глэйдеры. Ступая по бесконечному коридору, Томас чувствовал каждый удар своего сердца. Атмосфера жутко напоминала Ящик, полный спертого воздуха куб. Зато сейчас у Томаса были хоть какие-то знания и проверенные друзья. Он понимал расклад: нужно лекарство, и ради него придется пройти через многие ужасы.

Внезапно откуда-то сверху раздался шепот. Томас замер: шептались явно не глэйдеры.

Минхо в голове колонны скомандовал стоять, потом спросил:

– Все слышали?

Глэйдеры забубнили в ответ: да, мол, слышали. Последовали вопросы, а Томас тем временем обратил слух к потолку. Прозвучало всего несколько слов, и говорил как будто старый больной человек. Смысла фразы, впрочем, никто не понял.

Минхо наконец велел парням замолчать и слушать.

Вокруг царила кромешная тьма, однако Томас все равно зажмурился и напряг слух. Если шепот раздастся вновь, надо непременно уловить слова.

Не прошло и минуты, как старческий голос вновь заговорил. Эхо пронеслось по тоннелю будто из развешанных повсюду крупных динамиков. Впереди ахнули. По-прежнему не в силах разобрать ни слова, Томас зажмурился. Ничего не изменилось: вокруг была все та же темень. Плотная и непроглядная.

– Никто ничего не расслышал? – спросил Ньют.

– Всего пару слов, – отозвался Уинстон. – Типа: «Возвращайтесь назад», – в середине.

– Ага, точно, – подтвердил кто-то.

Томас напряг память. В середине фразы и правда прозвучало: «Возвращайтесь назад».

– Так, всем заткнуться и слушать внимательней, – приказал Минхо, и тоннель погрузился в тишину.

Когда голос зашептал в третий раз, Томас разобрал все до единого слога: «Последний шанс. Возвращайтесь назад, и вас не порежут». Судя по реакции впереди идущих, глэйдеры тоже все слышали.

– Не порежут?

– Как это понимать?

– Мы типа можем вернуться!

– Нельзя верить шанку, которого в темноте даже не видишь.

Томас старался не зацикливаться на угрозе. «И вас не порежут…» Дело плохо. Говорящего не видно. Так и с ума сойти недолго.

– Продолжай идти! – крикнул Томас Минхо. – Нельзя тут ждать. Идем!

– Погодите, – раздался голос Фрайпана. – Было сказано, что нам дается последний шанс. Давайте хотя бы обдумаем предложение.

– Точно, – согласился кто-то. – Может, реально стоит вернуться?

Томас, хоть его и не видел никто, покачал головой.

– Ни за что. Забыли, что сказал белый? Если вернемся, то умрем страшной смертью.

Фрайпан не сдавался.

– Он че теперь, главнее этого шептуна? Откуда мы знаем, кого слушать, а кого нет?

Правильный вопрос, однако Томас чувствовал: назад нельзя.

– Голос – это проверка, зуб даю. Надо идти дальше.

– Он дело говорит, – сказал наконец Минхо. – Давайте, идем.

Едва он договорил, как в воздухе пронесся шепот, исполненный какой-то детской ненависти: «Вы покойники. Вас порежут. Убьют и порежут».

Волосы на загривке встали дыбом, и по спине побежали мурашки. Томас боялся, что последуют новые призывы вернуться, однако глэйдеры опять удивили его. Никто и слова не сказал; ребята двинулись вперед.

Минхо прав: ссыкуны давно отсеялись.

Парни все дальше углублялись во тьму. Воздух понемногу теплел и словно сгущался от пыли. Томас несколько раз закашлялся. Смертельно хотелось пить, но он не желал рисковать и развязывать импровизированный бурдюк вслепую. Прольешь воду на пол и не заметишь.

Вперед.

Все теплее.

Хочется пить.

Вокруг тьма.

Идти вперед.

Время еще никогда не тянулось так медленно.

Тоннель казался просто невероятным. С момента, когда голос во тьме прошептал последние угрозы, глэйдеры протопали пару миль как минимум. Где они теперь? Под землей? В утробе какого-нибудь массивного здания? Крысун говорил: надо искать выход на воздух. Как…

Где-то впереди, в нескольких десятках шагов, закричал паренек.

Удивленный поначалу крик перешел в полный ужаса визг. Несчастный вопил, срывая горло, захлебываясь, словно поросенок на живодерне. Слышно было, как он извивается на полу.

Томас инстинктивно рванулся мимо товарищей на жуткие, нечеловеческие крики. Он сам не знал, чем сумеет помочь, однако несся вперед, не заботясь о том, куда в темноте ставить ногу. После долгого и безумного перехода тело требовало действия.

Вот, добежал наконец. Парень извивался, борясь непонятно с кем.

Томас опустился на колени, аккуратно отставил пакетик с водой и мешок с припасами в сторону и робко потянулся вперед, намереваясь взять бедолагу за руку или за ногу. За спиной у Томаса столпились и другие глэйдеры. Он попытался отгородиться от их криков и вопросов.

– Эй! – громко обратился Томас к кричащему парню. – Что с тобой?

Он нащупал джинсы, рубашку. Их обладатель дико вертелся и крутился, и крики пронзали тьму с прежней силой.

Томасу надоело ждать, он рывком бросился на вопящего. От падения на извивающееся тело из него чуть не вышибло дух; в ребра врезался локоть, по лицу ударила рука, и в пах чуть не вонзилось колено.

– Прекрати! – прокричал Томас. – В чем дело?!

Крики перешли в бульканье, словно парня окунули в воду. Корчи, правда, ничуть не ослабли.

Упершись локтем и предплечьем в грудь товарищу, Томас потянулся к его голове. Но коснувшись того места, где по идее должны быть лицо или волосы, Томас пришел в недоумение.

Головы не было в принципе: ни волос, ни лица, ни даже шеи.

Вместо черепа Томас нащупал большой, идеально гладкий металлический шар.

Глава пятнадцатая

Следующие секунды выдались, мягко говоря, странными.

Едва Томас дотронулся до шара, как товарищ моментально притих. Руки и ноги безвольно упали на пол, тело расслабилось. В том месте, где полагалось быть шее, сфера покрылась густой липкой жидкостью. Это вытекала кровь, Томас чувствовал ее медный запах.

Шар выскользнул из-под пальцев и с глухим звуком откатился к стене. Глэйдер под Томасом лежал не шевелясь и абсолютно тихо. Прочие что-то кричали, спрашивали, но Томас их не слушал.

В груди поднялась волна страха, стоило представить, что произошло. Бессмыслица какая-то, хотя парень совершенно точно мертв. Ему отрезало башку или… превратило в металлический шар? Какого черта?! Разве такое возможно?

Голова закружилась, и Томас не сразу понял, что на руку ему вытекает кровь. Его передернуло.

Резко подавшись назад и вытирая руки о штанину, он закричал что-то нечленораздельное, оттолкнул руки товарищей и прижался к стене. Кто-то схватил его за рукав и потянул в сторону.

– Томас! – Минхо. – Томас, в чем дело?

Томас попытался успокоиться и мыслить здраво. В груди сдавило, подступила тошнота.

– Я… не знаю. Кто это был? Кто орал-то?

– Фрэнки, – дрожащим голосом ответил Фрайпан. – Кажется. Он шел совсем рядом со мной. Хотел рассказать анекдот, и его дернуло в сторону. Да, точно, это был Фрэнки.

– Так что случилось? – повторил Минхо.

Томас все вытирал и вытирал ладони о штаны.

– Я… – Он глубоко вздохнул. Темнота сводила с ума. – Я услышал, как Фрэнки орет, и бросился на помощь. Пытался успокоить его, потянулся к голове. Хотел ухватить за щеки, сам не знаю почему, но когда прикоснулся… в общем, вместо головы у Фрэнки был…

Договорить Томас не смог. Правда сейчас казалась абсурднее любой выдумки.

– Что? – прокричал Минхо.

Застонав, Томас выдавил:

– Большой… железный шар. Я сам не врубился, чувак, просто мне так показалось. Будто голову Фрэнки откусил… большой железный шар!

– Ты че несешь?! Какой шар?

Как же убедить Минхо и всех остальных, что он, Томас, не лжет?

– Когда Фрэнки перестал орать, ты не слышал? Не слышал, шар откатился в сторону? Понимаю, это…

– Оно здесь! – прокричал Ньют, и Томас вновь услышал глухой звук, с каким металл трется о камень. Кряхтя от натуги, Ньют подкатил шар поближе к толпе. – Я слышал, как оно катилось. Черт, влажное, липкое. В крови, по ходу…

– Какого кланка… – прошептал Минхо.

– Оно большое? – Подошли остальные глэйдеры и наперебой стали задавать вопросы.

– Молчать! – гаркнул Ньют, и когда наступила тишина, ответил: – Не знаю, не видно.

Слышно было, как он на ощупь пытается определить размеры шара.

– Эта хрень стебанутая гораздо больше головы. Идеальная сфера, гладкая.

Томас никак не мог прийти в себя. Его мутило, хотелось одного: скорее покинуть коридор, выбраться на свет.

– Надо бежать, – сказал он. – Уходить отсюда. Скорее.

– А может, все-таки вернемся? – Кто говорил, Томас не понял. – Хрен с ним, с шаром. Старик предупреждал нас, и вот – Фрэнки отсекло башку.

– Хренушки! – злобно возразил Минхо. – Ни за что. Томас прав, хватит фигней страдать. Бежим, дистанция – два шага. Пригнитесь, и если что-то пронесется мимо головы – бейте по нему со всей дури.

Спорить никто не стал.

Быстро отыскав свои припасы, Томас занял место в колонне, уже не в хвосте. Ребята, не сговариваясь, будто единый организм, построились и помчались вперед. Томас предпочел не тратить времени на раздумья, на то, чтобы прийти в себя. Он бежал со всех ног, как не бегал даже в Лабиринте.

Пахло потом и пылью. От крови руки сделались липкими. Вокруг по-прежнему было темно.

Томас продолжал двигаться вперед.

Смертоносный шар убил еще одного, незнакомого Томасу паренька, бежавшего совсем рядом. Чиркнул металл о металл, несколько раз громко щелкнуло, и раздались вопли.

Никто не остановился. Наверняка произошло нечто ужасное, но колонна продолжала бег.

Когда наконец вопли перешли в бульканье, на бетонный пол с громким стуком упала металлическая сфера – и откатилась к стене.

Не замедляясь ни на секунду, Томас бежал дальше.

Он рывками глотал пыльный воздух, сердце ýхало в груди, и легкие уже начали болеть. Сколько времени прошло, как далеко глэйдеры от места первой трагедии? Когда Минхо велел остановиться, облегчение Томас испытал неописуемое. Усталость вытеснила страх перед шарами-убийцами.

Слышалось тяжелое, несвежее дыхание. Фрайпан оклемался первым.

– Почему остановились?

– Я чуть костыли не сломал! – ответил Минхо. – Здесь типа ступеньки.

Томас задавил родившуюся было надежду. Он поклялся ни на что не надеяться до конца Испытаний.

– Так давай подниматься! – слишком уж радостно крикнул Фрайпан.

– Думаешь? – отозвался Минхо. – Что бы мы без тебя делали, Фрайпан? Серьезно.

Послышались тяжелые шаги, металлический звук. Вожак поднимался по железной лестнице. Не прошло и нескольких секунд, как топот умножился – на ступени взошли остальные.

Когда дошла очередь до Томаса, он споткнулся и чуть не разбил колено. Машинально выставив перед собой руку, едва не лишился пакетика с водой. Затем, вернув себе равновесие, начал взбираться по лестнице, то и дело перемахивая через две ступеньки за раз. Кто знает, когда нападет очередной шар-убийца. Безнадега безнадегой, а выбраться из кромешной тьмы не терпелось.

Сверху донесся непонятный шум и все тот же металлический звук.

– Ай! – вскрикнул Минхо.

Столкнувшись друг с другом, охая и ахая, глэйдеры встали.

– Ты как? – спросил Ньют.

– Ты… во что врезался? – тяжело дыша, позвал Томас.

– В потолок, черт его задери, – раздраженно ответил Минхо. – Все, приехали, крыша. Дальше некуда… – Не договорив, он провел руками по потолку и стенам. – Стойте! По ходу, я нашел…

Громкий, отчетливый щелчок заглушил последние слова лидера, и мир потонул в чистом пламени. Сверху лился обжигающий, слепящий свет. Вскрикнув, Томас зажал глаза руками. Выронил пакет с водой. Ах, черт!.. После такой плотной тьмы свет бил по глазам даже через ладони. Сопровождаемый волной жара, он – сквозь пальцы и веки – казался оранжевым.

Тяжело скрипнуло, затем щелкнуло, и вернулась тьма. Томас осторожно опустил руки; перед глазами плясали ярчайшие солнечные зайчики.

– Чтоб меня, – ругнулся Минхо. – Мы нашли выход, но это выход на самое пекло! Снаружи чертовски светло и жарко.

– Давай-ка приоткроем люк самую малость, чтобы глаза привыкли к свету, – предложил Ньют и поднялся ближе к Минхо. – Вот рубашка, просунь ее в щель. Всем закрыть глаза!

Томас послушно зажмурился и прижал руки к лицу. Снова сверху полился поток оранжевого света. Процесс пошел. Спустя минуту Томас, щурясь, приподнял веки – в глазах по-прежнему плясали миллионы «зайчиков», однако выносить их стало легче. Спустя еще пару минут зрение наконец адаптировалось.

Томас стоял примерно на двадцать ступенек ниже Минхо и Ньюта – те сгорбились прямо под дверцей люка в потолке. Три линии света, разорванные лишь тенью рубашки, заткнутой в правый угол, обозначали границы выхода. Все вокруг: стены, ступени и сама крышка люка – было сделано из тускло-серого металла. Внизу лестница уходила в чернильную темень. Глэйдеры поднялись много выше, чем думал Томас.

– Никто не ослеп? – спросил Минхо. – У меня зенки – как жареный зефир.

Томас испытывал примерно то же: глаза жгло, они зудели и слезились. Товарищи вокруг терли веки.

– Что снаружи? – спросил кто-то.

Прикрывшись ладонью и выглянув в щель под люком, Минхо пожал плечами.

– Толком не видно. Свет слишком яркий. Мы, по ходу, реально на солнце. Людей поблизости нет. – Он чуть помолчал. – И шизов тоже.

– Так давайте выбираться отсюда, – предложил Уинстон, стоявший на две ступени ниже Томаса. – Я лучше на солнце поджарюсь, чем позволю откусить себе башку какому-то металлическому шару. Айда!

– Ладно, Уинстон, – согласился Минхо. – Только не снимай с башки трусики. Я ждал, пока наши глаза привыкнут к свету. Сейчас распахну люк, приготовьтесь. – Он поднялся к самой крышке и надавил на нее правым плечом. – Раз. Два. Три!

Кряхтя, Минхо выпрямился. Вниз опять полилась волна света и жара. Резко опустив взгляд, Томас прищурился. Всего несколько часов под землей, а свет уже кажется нестерпимым. Вот это яркость!

Услышав сверху звуки возни, Томас поднял голову: Минхо и Ньют уходили через квадрат слепящего солнечного света. Лестничный колодец за это время успел прогреться как печка.

– Ай, черт! – поморщился Минхо. – Тут какая-то подстава, чувак. Кожу жжет!

– И правда, – подтвердил Ньют, потирая шею. – Стоит ли сейчас вылезать? Может, подождем, пока солнце сядет?

Глэйдеры принялись ныть и жаловаться, но их стоны оборвал крик Уинстона:

– Ого! Берегись! Осторожней!

Томас обернулся.

Пятясь, Уинстон указывал на потолок – там, подобно крупной слезе, набухал шарик жидкого серебра. На глазах у глэйдеров он разрастался, сотрясаемый легкой дрожью, потом – никто и пискнуть не успел – сорвался вниз.

Но вместо того чтобы расплескаться о ступени, шар вопреки законам физики поплыл по воздуху. Прямо на Уинстона. Парень дернулся и, оступившись, полетел на дно колодца, кувыркаясь и оглашая тоннель отчаянным криком.