Текст книги "Индиана Джонс и Храм Судьбы"

Джеймс Кан
Индиана Джонс и Храм Судьбы
Роман по сценарию Уилларда Хайка и Глории Катц, основанному на сюжете Джорджа Лукаса

Глава 1
С раскаленной сковороды…

Шанхай, 1935 год

В ночном клубе воздух был пропитан буйным весельем и табачным дымом. Дамы, господа, личности не самого респектабельного вида и всех национальностей, а также те, кого не пожелала бы признать своими ни одна нация, в строгих костюмах, занимали столики, расставленные вокруг танцевальной площадки. Длинноногие девицы с сигаретами в руках и длиннолицые вышибалы, экзотические блюда и официанты в смокингах, смех – то тихий, то громкий – и шампанское, нарушенные клятвы и запах опиума, примешивающийся к табачному дыму – все это витало в воздухе заведения. Декадентского заведения эпохи глубокого упадка. И все же весьма веселого, напоминавшего прощальное пиршество накануне конца света. Несколько лет спустя должна была разразиться Мировая война.

Вдоль наружной стены, в декоративных нишах и за арками в восточном стиле то тут, то там открывались подобия балкончиков и отдельные кабинеты. Бар размещался в глубине зала. Сбоку от него, возле дверей, ведущих на кухню, сидели музыканты, а еще дальше, прямо перед танцевальной площадкой, располагалась небольшая сцена.

По обеим сторонам сцены восседали на тронах два деревянных изваяния – китайские боги войны – с обнаженными мечами и холодными улыбками на устах, словно председательствующие на этом празднестве.

Рядом с изваянием, стоящим слева от сцены, мерцал огромный гонг, подвешенный к потолку на двух толстых тросах. Барельеф на нем изображал разъяренного дракона над вершиной горы. Тут же стоял мускулистый служитель в шароварах и с деревянным молотком, висящим поперек его обнаженного торса.

По центру сцены, прямо в зал смотрела огромная распахнутая пасть дракона. Над нею выдавались свирепо косящие в разные стороны глаза. Усы из папье-маше шевелились в унисон с наполняющим зал шумом, а образующие чешую бумажные фонарики убегали назад, к занавесу.

Вдруг из пасти дракона заструился дым. Служитель с обнаженным торсом торжественно ударил молотком по гонгу.

Клубы дыма, заполнившие пасть дракона, пронизали лучи огненно-красного света, который, казалось, стекал по ступенькам со сцены вниз, на танцевальную площадку. Заиграла музыка, и из багрового оскала чудовища медленно появилась женская фигура.

На вид женщине было лет двадцать – двадцать пять. Зеленовато-голубые глаза, темно-русые волосы. На ней было золотисто-красное платье с высоким воротом, перчатки в тон, туфли на шпильке, в ушах – серьги в форме бабочек. Девушка постояла мгновение на нижней челюсти дракона, игриво дергая его за верхние зубы, затем с томным вздохом ступила на сцену. Ее звали Уилли Скотт. Она была сногсшибательна.

С десяток девушек из кордебалета, высыпав на сцену, принялись танцевать на ступеньках, расходившихся в обе стороны от головы дракона. Они помахивали веерами, прикрывая изысканно подкрашенные лица. На них были укороченные золотистые кимоно, открывавшие взгляду изрядную часть обтянутых шелковыми чулками ног.

Уилли запела.

Мало кто из присутствующих в зале слушал ее пение, но Уилли это мало заботило. Она заученно, как профессиональная актриса, двигалась вниз и вверх по ступенькам, продолжая петь, между тем как мысли ее блуждали в клубах дыма, сгустившегося над сценой, точно сны бутафорского дракона. Вместо этого злачного шанхайского ночного заведения ее воображение рисовало большую сцену, а вместо горстки дешевых танцовщиц, отплясывавших за ее спиной, – шеренгу блестящего кордебалета. Уилли была снова в Штатах, но уже признанной звездой, богатой, обожаемой, ослепительной, независимой…

Дым немного рассеялся, и Уилли вновь вернулась к действительности. “Тем хуже для этой толпы, – подумала она. – Они слишком низменны, чтобы оценить высококлассное исполнение, даже если все происходит у них на глазах, перед их столиками”.

Дирижер дал ей знак – и она, сняв с себя алый шарф и с насмешкой разглядывая сквозь него публику, затянула финальный припев. Когда голос ее смолк, музыканты отыграли концовку и замерли. Публика зааплодировала. Уилли поклонилась. Трое мужчин за ближним к сцене столиком вежливо хлопали, ухитряясь улыбаться одними уголками рта. Это были король гангстеров Лао Че и его два сына. Отпетые негодяи, умело скрывавшие свою истинную сущность под слоем утонченной светскости.

Уилли подмигнула им со сцены. Точнее, одному из троих, Лао Че, у которого она находилась на содержании.

Он кивнул ей в ответ. Но тут внимание его привлекло нечто другое, и на лицо гангстера легла тень беспокойства. Взбегая обратно по ступенькам в пасть дракона, Уилли обернулась, чтобы разглядеть, что послужило причиной внезапной перемены в настроении ее покровителя.

Оказалось, что причиной тому – появление нового посетителя на лестнице, ведущей в зал. На нем был белый смокинг с красной гвоздикой в петлице, черные брюки, жилет и бабочка. Больше Уилли рассмотреть не удалось. Она лишь успела заметить, что вошедший хорошо держится. И ощутила при этом дурное предчувствие. “Уж не переодетый ли это полицейский”, – промелькнуло у нее в голове.

Вошедший спустился в зал, и ему навстречу поспешил официант. Выпархивая со сцены за кулисы, Уилли успела подумать: “Он ничего… Но от такого жди беды”.

Индиана Джонс, выйдя из лифта, начал спускаться по лестнице в зал ночного клуба “Оби Уан” как раз в тот момент, когда кончится очередной номер, и дюжина танцовщиц в золотистом кимоно под аплодисменты публики упорхнула прочь со сцены. Он улыбнулся про себя: “Эй, куда же вы, девушки, я ведь только пришел!”

Небрежной походкой Инди продолжал спускаться, обводя в то же время настороженным, как у кота, взглядом зал.

Все это было ему хорошо знакомо: разгулявшаяся толпа, буйное пиршество. Люди, собравшиеся в зале, принадлежали к вымирающему племени. Если столь любимые ими побрякушки сохранятся, драгоценности, представить себе, что творилось в этом помещении? “Эту низменную жизнь…” – подумал Индиана, остановившись взглядом на столике Лао Че.

Когда он достиг подножия лестницы, к нему подошел официант: молодой, но уже начинающий лысеть человек, субтильный, однако оставляющий впечатление некой опасности, полукитаец-полуголландец, по имени By Хан. Он слегка поклонился Индиане, с ничего не выражающей приветственной улыбкой, сказав при этом так тихо, чтобы услышал только Джонс:

– Будь осторожен.

Индиана с отсутствующим видом кивнул ему и направился к столику Лао Че и его сыновей, которые при его приближении перегруппировались. Аплодисменты смолкли.

– Доктор Джонс, – поприветствовал король гангстеров.

– Лао Че, – ответит Индиана.

Лао было под пятьдесят. Несколько слоев роскошной жизни отложились в его щеках и брюшке, но внутри, под этими округлостями, скрывался монолит. Одет он был в вечерний костюм из черного шелка, черную рубашку и белый галстук. Блестящая материя напоминала шкурку ящерицы – впечатление, довершавшееся тяжелыми, как у рептилии, веками, которые оставляли глаза гангстера полуприкрытыми. На левом мизинце короля преступного мира красовался золотой перстень-печатка императорской династии Чанг – Индиана это тут же отметил профессиональным восхищением.

Слева от Лао сидел его сын Као Кан, более молодая копия отца: коренастый, бесстрастный, жестокий. Справа – второй из сыновей, Чен – высокий, прозрачный, как привидение, юноша. Белый шарф, свободно обмотанный вокруг его шеи, наводит на мысли о бинтах, какими обматывают мумии при бальзамировании.

– Ни чин ли хау ма – ухмыльнулся Лао, не сводя глаз с Индианы.

Оба сына зловеще рассмеялись.

– Ва джунг хау, ни нар – улыбнулся в ответ Индиана. – Ва хвей ханг джунг чи джа луни као су ва шу шу.

Шутка обернулась против самого шутника. Трое сидящих за столиком не произнесли ни слова. Лао сверлил Индиану ядовитым взором.

– Вы никогда не говорили, что умеете разговаривать по-китайски, – произнес он наконец.

– Не люблю хвалиться, – парировал Индиана.

Вынырнувшие невесть откуда телохранители молниеносно обыскали Джонса и вновь исчезли. Индиане это пришлось не слишком по душе, но чего-то в этом роде он и ожидал. Он опустился на свободное место напротив Лао.

Официант, подойдя к столику, поставил рядом с Лао большое блюдо с икрой и ведерко с охлажденной бутылкой шампанского. На лицо гангстера вернулась улыбка.

– Ради такого случая я заказал шампанское и икру, – проговорил он и другим, напряженным, тоном добавил: – Так, значит, это правда, доктор Джонс: вы нашли Нурхачи?

– Вам прекрасно известно,что я его нашел, – отрезал Индиана, слегка подавшись вперед. – Минувшей ночью один из ваших парней пытался завладеть им, не заплатив.

При этих словах Као Кан выпростал и положил на столик левую руку – свежезабинтованную там, где еще недавно был отсутствующий теперь указательный палец.

– Вы оскорбили моего сына, – скрывая раздражение, кивнул Лао.

– Нет, это вы меня оскорбили, – произнес Индиана, вновь откидываясь на спинку стула. – Но я пощадил его.

– Доктор Джонс, мне нужен Нурхачи, – процедит гангстер, глядя на Индиану, словно кобра на мангуста.

Положив пачку денег в одну из секций вертящейся менажницы, занимающей середину стола, он толкнул ее так, что деньги, описав полукруг, остановились перед его визави.

Индиана положил ладонь на пачку, оценил ее толщину, мысленно перевел сумму в доллары и решил, что этого мало. Явно недостаточно. Он крутанул менажницу с деньгами назад, к Лао, и помотал головой:

– Тут недостаточно даже для того, чтобы покрыть мои расходы. Я полагал, что имею дело с честным жуликом.

Као Кан и Чен гневно принялись выкрикивать оскорбления по-китайски. Последний даже привстал из-за стола.

Внезапно на плечо Лао легла изящная рука в перчатке. Скользнув взглядом по этой тонкой руке вверх, Индиана уперся в лицо женщины, стоящей у Лао за спиной. Та смотрела ему прямо в глаза.

– Ты не представишь нас? – мягко обратилась она к своему покровителю.

– Доктор Джонс, позвольте представить вам Уилли Скотт, – отозвался Лао, жестом усаживая на место еще не остывшего Чена. – Уилли, это Индиана Джонс, известный археолог.

Уилли обошла вокруг стола, и Индиана поднялся, чтобы поздороваться с ней. Вместе с рукопожатием они обменялись оценивающими взглядами.

Ему понравилось ее лицо, которое отличала природная красота, не пострадавшая от неблагоприятных условий. Уилли напоминала необработанный алмаз, обмытый и нуждающийся в достойной оправе. Прозрачный берет в форме бабочки, украшающий ее голову и являющийся продолжением ее волос, Индиана счел признаком присущей ее характеру экстравагантности, если не легкомыслия. Перчатки на ее руках словно говорили ему: “Мне приходится соприкасаться со многим, но рук при этом я не пачкаю”. Она благоухала дорогими духами и была одета в блестящее платье, закрытое спереди и с низким, очень низким вырезом сзади. Покрой этот навевал мысль о том, что обладательница такого платья должна обдавать холодом поначалу и оставлять жгучие воспоминания о себе в конце. Но она была женщиной Лао Че. Для Индианы это был сигнал тревоги.

Уилли же тотчас узнала в нем посетителя, спускавшегося по лестнице, когда она заканчивала свой номер. Первое ее впечатление при более близком знакомстве еще более усилилось: приятный мужчина, но настолько из другого мира, что атмосфера за столиком грозила взорваться от его присутствия. Однако подходящего места для него она не могла подыскать даже в воображении. Археолог?.. Что-то не вяжется с внешностью. Его подбородок пересекал бросающийся в глаза шрам – интересно, где он его заработал? Уилли считала себя знатоком по части любопытных шрамов. И еще у него были очень красивые глаза, хотя она никак не могла определить их цвет: зелено-карие-серо-небесные в золотистую крапинку. Ясный, жесткий взгляд, не дающий проникнуть в мысли. Как жаль… С какой стороны ни возьми – ей было до него семь верст до небес и все лесом.

Она оторвала взгляд от шрама на его подбородке, взглянула ему в глаза и дразнящим тоном произнесла:

– Я представляла себе археологов маленькими человечками, вечно ищущими какие-нибудь мумие…

– Мумии, – поправил Инди.

Они сели.

– Доктор Джонс нашел для меня Нурхачи и собирается доставить его мне… – прервал их Лао. – Немедленно.

Индиана собирался ответить, как вдруг почувствовал, а затем и увидел направленное на него дуло пистолета в руке Као Кана. Он решил не дожидаться, пока из этого дула что-нибудь вылетит, и схватил со стоящей возле их стола тележки разделочную вилку, в то время как Уилли, еще не чуя надвигающейся грозы, простодушно спросила:

– А кто такой этот Нурхачи?

В следующее мгновение, однако, она поняла: началось. Ибо Индиана резким движением привлек ее к себе, уперев острие вилки ей в бок. На какой-то миг у Уилли перехватило дыхание. “Я так и знала! Я так и знала!” – стучало у нее в голове. Вслух же она произнесла, обращаясь к Лао:

– Лао, он хочет проткнуть меня вилкой.

– Убери пушку, сынок, – бесстрастным голосом приказал Индиана сыну Лао и надавил вилкой.

Уилли почувствовала, как зубья впились ей в кожу сквозь платье. Она не думала, что археолог действительно способен продырявить ее – но кто знает этих мужчин с их игрушками. И, стараясь подавить страх, Уилли снова произнесла:

– Лао, он меня уже почти проткнул.

Лао Че бросил взгляд на сына. Тот спрятал пистолет.

– А теперь прошу расплатиться со мной, как условлено. А не то… “все уйдет”, – потребовал Индиана и, обратившись за поддержкой к Уилли, спросил: – Вы согласны?

– Да, – прошептала она.

– Скажите ему, —предложил Индиана.

– Заплати этому человеку, – велела она Лао.

Гангстер, не говоря ни слова, вынул из кармана мешочек, положил его на менажницу и движением руки отправил в сторону Индианы и Уилли. Джонс дал ей знак головой. Девушка взяла мешочек и высыпала из него на стол горсть золотых монет. Лицо Инди окаменело:

– Алмаз, Лао. Мы договаривались на алмаз.

Лао, скривив губы и пожав плечами в знак капитуляции, извлек из кармашка жилета плоскую серебряную коробочку и положил ее на менажницу.

Пока взгляд Индианы был прикован к движениям Лао и серебряной коробочке, Као Кан незаметно высыпал в стоящий возле него бокал с шампанским содержимое какого-то миниатюрного флакона и поставил бокал на менажницу, рядом с проезжавшими мимо монетами и коробочкой.

Секция менажницы, где лежала коробочка, замерла перед Уилли и Инди. Девушка открыла серебряную крышку. Внутри лежал крупный, прекрасно обработанный бриллиант.

– О, Лао… – выдохнула она.

Бриллианты были ее любовью и дьявольским наваждением – такие твердые, но нежные в своем блеске. Они шли чисты и служили вместилищем всех цветов и оттенков. В них, магически преломляясь, отражалось ее собственное “я”. К тому же бриллианты были вещью невероятно практичной: одного такого камня ей хватило бы, чтобы стать богатой и не зависеть от разных типов вроде тех, что собрались за этим столом.

Индиана вонзил вилку в крышку стола, отпихнул Уилли на ее прежнее место и взял камень. Девушка, наконец, поняла, что напоминают ей его глаза.

– Змея… – холодно произнесла она.

Однако Инди был слишком занят алмазом, чтобы обращать внимание на подобные реплики. Прекрасная огранка. Каждая грань бриллианта представляла собой новую плоскость мироздания: безупречную, незапятнанную, незамутненную. Он давно охотился за этой безделушкой.

– А теперь… – прошипел Лао Че. – Давайте сюда Нурхачи!

Индиана сделал знак By Хану, официанту, который встретил его при входе в зал. Тот подошел, с полотенцем, перекинутым через левую руку и с подносом в правой. В центре подноса стояла небольшая нефритовая шкатулка.

Любопытство в душе Уилли взяло верх над гневом. Деньги, золото, алмаз, угрозы, а теперь в придачу эта изысканная вещица…

– Да кто такой в конце концов этот Нурхачи? – не выдержала она.

Индиана взял с подноса шкатулку, поставил ее на ту же менажницу и отправил, улыбнувшись, к Лао Че со словами:

– Прошу. Вот он.

– Мужичок, похоже, небольшой, – пробормотала Уилли, провожая проезжающую мимо шкатулку глазами.

Лао обеими руками коснулся переданной ему вещи. Оба его сына склонились над нею, а их отец тихо, торжественно, словно разговаривая сам с собою, произнес:

– Под крышкой этой священной урны заключены останки Нурхачи, первого императора династии Манчу.

– Добро пожаловать домой, старче, – подняв бокал с шампанским, благодушно поприветствовал Индиана и выпил.

“Останки? Прах? – подумала Уилли. – Так вся эта суета из-за какой-то горстки пепла?” Лично она не видела никакого проку в прошлом. Существенными временами для нее были лишь настоящее и будущее. Остальное в лучшем случае навевало скуку. Девушка занялась своим макияжем.

– А теперь вы вернете мне алмаз, – усмехнулся Лао, глядя в глаза Инди.

Последнему стало вдруг что-то жарко в этом душном зале. Он расстегнул ворот рубашки:

– У вас странное чувство юмора – или мне послышалось?

Вместо ответа Лао извлек голубой пузырек. Джонс с любопытством взглянул на него. Неужели еще сокровища?

– Что это? – поинтересовался он.

– Антидот, – отрезал Лао.

– Против чего? – настороженно спросил Инди, охваченный внезапным подозрением.

– Против яда, который вы только что выпили, – расплылся в ухмылке гангстер.

– Яд! – воскликнула Уилли, и внутри у нее похолодело, словно от предчувствия конца света. – Лао, что ты натворил? Я ведь тут работаю!

(“Впрочем, работа эта, видимо, продлится теперь недолго”, – подсказало ей все то же чувство.)

Индиана опустил палец в остатки шампанского и нащупал на дне порошок, напоминающий песок.

– Этот яд действует быстро, доктор Джонс, – хихикнул Лао.

Археолог положил бриллиант на стол и протянул ладонь:

– Давайте же. Ну!

Чен взял камень, посмотрел на свет и довольно улыбнулся. Затем положит его на стоящую в центре стола вертушку и запустит к отцу. По дороге бриллиант взяла Уилли, чтобы полюбоваться. Ей никогда не приходилось держать в руках столь крупного. И столь совершенного. Казалось, он пел.

Между тем Лао утратил к камню какой-либо интерес, разглядывая стоящий перед ним ларец со словами:

– Наконец-то у меня в руках прах моего великого предка.

Индиана чувствовал себя все больше не в своей тарелке. Перед глазами у него плясали желтые пятна.

– Антидот, Лао! – потребовал он.

Но тот и бровью не повел. Все было как нельзя хуже. Джонс ощутил, как почва уходит у него из-под ног и шансы его тают на глазах. Снова стремительным движением схватив разделочную вилку, он приставил ее к ребрам Уилли и прорычал:

– Лао!

– Лао… – эхом откликнулась она.

Старый гангстер, Као Кан и Чен лишь рассмеялись в ответ.

– Можешь оставить ее себе, – проговорит Лао. – Я найду другую.

– Ах ты, мелкий паршивец… – процедила Уилли, глядя на него так, словно только сейчас осознала нечто, давно ей известное.

– Ну пожалуйста! – произнес, шагнув вперед, стоявший возле столика By Кан.

Все обернулись к нему и увидели у него в руке, скрытой подносом от остальной публики в зале, пистолет, нацеленный прямо на Лао Че.

– Отличное обслуживание у вас тут, – проронил Индиана.

– Это не официант, – высказала догадку Уилли.

Вилка все еще упиралась острием ей в бок. Обстановка накалилась до предела, и она не знала, к кому примкнуть.

– By Хан – мой старый друг, – проронил Инди. – Игра еще не кончена, Лао. Антидот!

Археолог протянул руку. В это время за соседним столиком раздался громкий хлопок. Все обернулись, чтобы угнать, в чем дело. Оказалось, что это подвыпивший американец только что открыл бутылку шампанского и теперь держал ее, поливая пеной двух своих хихикающих спутниц. Официанты поспешно вскрывали все новые бутылки, раздалась уже целая канонада пробочных хлопков. Брызги, визг, смех…

Индиана вновь обернулся к своему столику. Дышать ему становилось все труднее. Стоявший поблизости By Хан, как успел заметить Джонс, был и вовсе бледнее смерти.

– By Хан, дружище, что… – начал было он, но не успел докончить, так как тот рухнул ничком на стол. Лишь теперь археолог заметил дымящееся дуло пистолета, который держал в руке, прикрыв салфеткой, Чен.

– Инди… – выдохнул By Хан.

Джонс вскочил, взял раненого друга за плечи и усадил на свое место.

– Не беспокойся, By Хан, – прошептал он. – Я тебя отсюда вызволю.

– На этот раз вряд ли, – прохрипел умирающий. – Я был с тобой во многих переделках. Но в эти неизвестные края я уйду один.

И с этими словами несчастный испустил дух. Инди уложил друга головой на стол. Его собственная голова горела огнем, тело покрыл липкий пот.

– Не печальтесь, доктор Джонс, – процедил старый гангстер с едва скрытым торжеством. – Скоро вы свидитесь со своим приятелем.

Ноги у Инди сделались как ватные, и он пошатнулся.

– Слегка перепили, доктор Джонс? – хохотнул Као Кан.

Индиана, потеряв равновесие и спотыкаясь, сделал несколько шагов назад и опрокинулся на пьяного мужчину, сидевшего за столиком неподалеку от них. При виде того, как эти двое тупо уставились друг на друга, даже мрачный Чен не смог сдержать улыбки. Наконец, Джонс в ярости отпрянул от пьяницы – и врезался в официанта, который привез на тележке фирменное блюдо – проспиртованных горящих голубей на вертеле. “По крайней мере, перед смертью я хотя бы сотру эту гнусную улыбку с лица Чена”, – подумал Инди и, молниеносно схватив вертел, с разворота запустил им в неприятеля. Вертел глубоко вонзился в грудь Чена.

На долгое, невыносимо затянувшееся мгновение, все замерло. Весь зал затих в предчувствии чего-то ужасного. Все посетители, как один, затаив дыхание, устремили взоры на фантомоподобного молодого китайца в парадном костюме, который стоял, пронзенный насквозь необычным копьем, и на изумленном лице его вспыхивали зловещие блики, отбрасываемые горящими голубями.

В следующий миг вокруг все словно взорвалось. Уилли завизжала. Женщина за соседним столиком, глядя на второй вертел, еще оставшийся на тележке, и, боясь, что следующей жертвой суждено стать ей, тоже зашлась в крике. В зале начался настоящий хаос: крики, звон бьющегося стекла, топот ног, паника…

Индиана прыгнул, вытянув руки, через стол, чтобы схватить пузырек с антидотом, но тот, скользнув по гладкой поверхности, упал на пол, и Джонс оказался нос к носу с Лао Че. Схватив гангстера за лацканы смокинга, Инди прокричал по-китайски:

– Гнусный преступник!

– Нищий иностранишка! – взвизгнул в ответ, тоже по-китайски, Лао.

Као Кан обхватил было Джонса за шею, но получил мощный удар левой, так что оказался в нокдауне, уронив под стол пистолет. Один из телохранителей Лао, поспешив на подмогу сыну хозяина, набросился на Инди сзади, едва не наступив на голубой пузырек, который отлетел куда-то под соседние столики.

В это время в голове Уилли одна за другой проносились мысли: Лао оказался полным подонком, и она рада будет от него отделаться; о дальнейшей работе в этом ресторане после всего – забыть; этого Джонса она с самого начала раскусила; если действовать хладнокровно, то ей, глядишь, удастся выйти из этой заварухи, да еще и с алмазом в придачу… Она под шумок протянула руку к менажнице и схватила алмаз, но в этот момент Инди и сцепившийся с ним телохранитель обрушились на нее, выбив камень из рук. Тот, отскочив, укатится на танцплощадку.

– Сволочь! – ругнулась Уилли сквозь зубы, непонятно кого имея в виду, и нырнула вслед за своим сокровищем, улизнувшим у нее из-под носа.

Оркестр грянул музыку, словно решив, что началось самое веселье.

Инди, сцепившись с громилой, катался по полу. Получив оглушительный удар в челюсть, он вслепую отвесил обидчику ответного тумака, но угодил по ногам девушке-разносчице сигарет, которая рухнула на них. Телохранитель, высвободившись, приподнял Инди и ударил еще раз, так, что тот опрокинулся на тележку официанта и стремительно покатился в направлении оркестра, словно летающее привидение. Человеческие лица проносились мимо Инди неясными, размытыми пятнами. По пути он, как ему показалось, заметил желанный голубой пузырек где-то на полу, но тележка продолжала нестись вперед – покуда с размаха не врезалась в подиум, где сидели музыканты. Приподнявшись, Инди заметил приближающегося громилу – и, вовремя успев схватить за гриф контрабас, обрушил его на врага.

Постояв один миг, собираясь с мыслями, Индиана вдруг заметил в самой гуще свалки лежащий на полу пузырек и прыгнул за ним. Но не успел он схватить желанную вещицу, как ее вновь пнули куда-то в сторону. Приземлившись на четвереньки, Инди оказался нос к носу со стоящей также на четвереньках Уилли.

– Антидот! – выпалил Индиана.

– Алмаз! – в тон ему ответила девушка.

Джонс пошарил взглядом и обнаружил камень возле собственной руки. Но в следующую секунду тот, задетый чьей-то ногой, покатился прочь, сквозь десятки ботинок и туфель.

– Черт! – проронила Уилли и ползком отправилась вслед за сокровищем, в то время как Джонс устремился в противоположном направлении.

Лао Че между тем кое-как пробрался сквозь обезумевшую толпу к входным дверям и закричал. На крик его почти мгновенно явилась команда головорезов и замерла в ожидании дальнейших приказаний.

Оркестр продолжал играть как ни в чем не бывало, несмотря на отсутствие контрабаса. Под веселые аккорды дюжина танцовщиц выпорхнула из пасти бутафорского дракона на танцплощадку. Веселье было в самом разгаре.

Инди, также в такт музыке, рывком поднялся с пола и очутился посреди танцующего кордебалета. Ему стало уже совсем худо, однако при виде явившихся на зов Лао громил с ножами, он почувствовал свежий приток сил и, спотыкаясь, устремился назад, к подиуму с оркестром.

Трое гангстеров одновременно метнули в него ножи, но Инди вовремя нырнул за спину деревянной статуи возле сцены. Заметив, что четвертый головорез тоже собирается метнуть оружие, Джонс схватил у барабанщика медную тарелку и запустил ею в противника. Тот рухнул без сознания, пораженный прямо в голову, по пути опрокинув ведерко со льдом. Ледяные кубики запрыгали по полу вокруг алмаза, так что он стал неразличим среди них.

Уилли с отчаянным стоном принялась разгребать льдинки руками и ощупывать их, пытаясь отыскать утерянное сокровище. Вместо него под руку ей попался голубой пузырек. Инди со сцены, увидя в ее руках драгоценную находку, закричал:

– Стой там! Пожалуйста!

Она обернулась на крик, и глаза их встретились. Момент был решающим. Кто этот тип? Он вторгся в ее жизнь всего несколько минут назад, был ей представлен, затем угрожал ей (она до сих пор ощущала кожей упершееся ей в бок острие вилки), дал ей впервые в жизни прикоснуться к никогда не виданному сокровищу, стоил ей ее покровителя (невелика потеря) и работы (тоже не беда), и вот теперь его жизнь была в ее руках. Но у него такие глаза…

Поразмыслив, она сунула пузырек для надежности за лиф платья. Но поисков алмаза прекращать не собиралась. С новым упорством Уилли принялась перебирать усеивающие пол льдинки.

Као Кан пришел в себя, поднял валяющийся рядом на полу пистолет, обернулся и, увидев Инди, непослушной рукой стал целиться. Однако Джонс успел это заметить, попятился, присев, за сцену и дернул за какую-то веревку. И тут, словно в фантастическом сне, с потолка посыпались нескончаемым потоком сотни цветных воздушных шаров. За их мельтешением Као Кан потерял из виду свою живую мишень.

Под прикрытием этого непроглядного занавеса из шаров Инди кинулся туда, где в последний раз видел Уилли. Но девушки там не оказалось. Вместо нее он наткнулся на двух гангстеров. Один из них попытался применить к Инди прием каратэ, но получил удар в солнечное сплетение. Второго Инди опрокинул на разъяренного официанта, а сам, обессилев, прислонился к стене.

Действие яда начинало сказываться все сильнее. Лицо Джонса было бледнее смерти, он весь дрожал. Желудок его пронизывала такая сильная боль, что он боялся потерять сознание. Нет, нет, только не это! Он должен отыскать Уилли. Забрать у нее пузырек. Чтобы хоть немного прийти в себя, он плеснул в лицо водой из попавшегося под руку стакана. Это помогло. Все вокруг снова обрело в его глазах реальные очертания. Взору Инди предстали еще четверо гангстеров, вбегающих в зал.

Као Кан метался в бессильной ярости. Трясущаяся рука не позволяла ему хорошенько прицелиться, чтобы отомстить убийце брата. К своей радости, он заметил, что один из головорезов вооружен ручным пулеметом. Одержимый жаждой мести, Као Кан устремился к нему, вырвал оружие и ринулся в самую сутолоку с криком:

– Где он? Я убью его!

При виде пулемета присутствующие разбежались. Низвергающийся с потолка поток воздушных шаров тоже начал редеть, и через несколько секунд Као Кан и Индиана увидели друг друга. Не дожидаясь, пока противник нажмет на курок, Джонс нырнул под лестницу, ведущую в ложу. Пулеметная очередь прошила ложу насквозь. Инди перебежал за висящий поблизости громадный гонг. Люди вокруг голосили, падали в ужасе на пол и пытались найти хоть какое-нибудь укрытие.

Когда очередь отгремела, Индиана метнулся еще дальше, за деревянную статую бога войны, вырвал у него из рук позолоченный меч и двумя мощными взмахами перерубил трос, на котором гигантский гонг был подвешен к потолку. Гонг с гулким звоном рухнул на пол. Инди укрылся за ним, словно за огромным медным щитом, о который тут же загремели пули. Поддерживая свой щит, Инди покатил его в направлении Уилли, продолжавшей судорожно перебирать груду льда в поисках алмаза. Пулеметная очередь отбивала оглушительный ритм на медной поверхности. Гонг, катясь, набирал скорость, и теперь Инди, чтобы оставаться под его прикрытием, приходилось бежать. Шум стоял невообразимый.

Даже Уилли услышала его и, оторвавшись от своего занятия, увидела стремительно катящийся на нее исполинский диск. “Это конец, – промелькнуло у нее в голове. – Надо же угодить под сорвавшийся с цепи гонг во время потасовки в ресторане!”

В последнюю секунду Инди успел схватить ее за руку и втащить за гонг. Люди Лао, перескакивая через перевернутую мебель, палили из всех стволов. Пули градом осыпали медный щит, рикошетом отлетая от него. Уилли взвизгнула, и Джонс, бросив взгляд вперед, увидел, что диск катится прямиком в направлении огромного, во всю стену, окна с матовыми стеклами.

– Я не хочу!.. – вскрикнула Уилли.

Но времени на споры уже не оставалось. Гонг с грохотом врезался в окно, и в следующее мгновение Индиана, обхватив девушку за талию, ринулся в образовавшуюся брешь. После трехметрового свободного падения они приземлились на скат крыши и, съехав по ней, полетели дальше вниз. Пролетев еще два этажа, их переплетенные тела пробили навес, бамбуковый балкон и, наконец, рухнули на заднее сиденье открытого “дуйсенберга”, который был припаркован перед входом в ночной клуб.