Текст книги "Мартин Борман. Неизвестный рейхслейтер. 1936-1945"

Глава 3
Незнакомый рейхслейтер

Незадолго до наступления темноты в ночь на 30 января 1933 года в глубине парка Тиргартен в центре Берлина забили барабаны. Десятки тысяч нацистских штурмовиков собрались в этом месте с горящими факелами. Затем они образовали стройные колонны и темной зимней ночью пошли маршем из Тиргартена через Бранденбургские ворота, далее по Унтер-ден-Линден, держа горящие факелы.

Штурмовики повернули направо на Вильгельмштрассе и промаршировали по этому широкому проспекту. Их сапоги отбивали на мостовой «устойчивую, уверенную поступь», выражаясь словами песни о Хорсте Весселе, которая являлась нацистским гимном и которую они пели. Под грохот барабанов и рев военной музыки многочисленных отрядов внушительное факельное шествие текло, подобно огненной реке, мимо ликующих толп, молчаливых иностранных посольств и президентского дворца. Из окна дворца дряхлый восьмидесятишестилетний фельдмаршал Пауль фон Гинденбург следил за тем, как участники марша продолжили движение мимо рейхсканцелярии. Стоя у одного из открытых окон, Адольф Гитлер, улыбаясь, смеясь, со слезами радости приветствовал марширующих нацистским приветствием.

После полудня того же дня Гитлер был назначен президентом республики фон Гинденбургом канцлером Германского рейха. «Четырнадцать лет трудной работы были увенчаны победой», – писал позднее Йозеф Геббельс. По микрофону, установленному в рейхсканцелярии, Герман обратился с громовой речью к штурмовикам и собравшимся толпам людей:

– 30 января 1933 года будет запечатлено в истории Германии как день, когда возродилась слава страны, как день, когда нация поднялась и отбросила все страдания, боль и позор минувших четырнадцати лет… Вот стоят фельдмаршал мировой войны и рядом с ним молодой фюрер Германии, который намерен вести народ и рейх в новую и лучшую эпоху…

Свидетельства того, где стоял Борман, отсутствуют. Он был не настолько влиятелен, чтобы его присутствие было замечено в этот длинный роковой день, который явился побочным продуктом мировой экономической депрессии. Нацисты использовали острый кризис, поразивший Германию, для восстановления своей падающей популярности и становления в качестве единственной политической силы в стране.

В течение года пребывания у власти в качестве законно назначенного канцлера Гитлер сокрушил всю сколько– нибудь действенную оппозицию, завершил возведение нацизма в ранг государственной политики и стал диктатором. Мартин Борман же оказался среди тех, кто всплыл из безвестности на волне гитлеровского триумфа. Однако Борман не играл существенной роли в политическом маневрировании, позволившем Гитлеру стать рейхсканцлером.

Ведь Борман примкнул к нацистскому движению на поздней стадии. Он вступил в партию только 17 февраля 1927 года под номером 60 508. Но и с этого времени его карьера была скорее постепенной, чем быстрой, в отличие от людей, бывших рядом с фюрером в дни мюнхенского пивного путча 1923 года.

В 1927 году Борман служил пресс-секретарем партийного округа (гау) Тюрингия. 1 апреля 1928 года он стал районным руководителем в Тюрингии и начальником хозяйственного отдела округа. 15 ноября 1928 года его включили в штат Верховного командования штурмовых отрядов (Sturmabteilung) или СА (S. A.). Кадровый состав этих отрядов обычно называют штурмовиками или коричневорубашечниками. Они часто устраивали уличные схватки с теми, кто находился в оппозиции к нацистам.

25 апреля 1930 года Борман оставил штурмовиков, чтобы занять пост управляющего Кассой взаимопомощи нацистской партии (Leiter der Hilfskasse). Касса предназначалась для оказания финансовой помощи семьям людей, которые погибли или получили ранения в борьбе за нацистское дело. Она превратилась в важное учреждение в период обострения экономической депрессии. Когда Борман управлял Кассой взаимопомощи, его должниками стали сотни будущих нацистских функционеров.

Через шесть месяцев после прихода Гитлера к власти Борман получил награду за верную службу. В июле 1033 года его назначили рейхслейтером (рейхслейтеры (национальные лидеры) нацистской партии занимали в ней высшие посты. Назначал их Гитлер, и они подчинялись ему непосредственно. Однако их функции носили сугубо партийный характер, в отличие от военных, международных функций или функций СС. – Ред.) и руководителем аппарата Рудольфа Гесса, заместителя фюрера. Возвышению Бормана от заурядного члена партии до рейхслейтера во многом способствовало его участие в убийстве Кадова. В глазах нацистских лидеров любой молодой человек, который отсидел срок в политических тюрьмах Веймарской республики, заслуживал доверия, восхищения и наград. С этой целью была отчеканен почетный нацистский знак орден крови (Blutorden). Борман получил его по заслугам.

Женитьба Бормана также выделила его среди других заслуженных, но малоизвестных нацистов. 2 сентября 1929 года он женился на Герде Бух. Ей было тогда 20 лет, она была на 9 лет моложе супруга. Герда Борман выглядела крепкой, но довольно заурядной блондинкой (которая родит Борману десять детей. – Ред.). Она живо интересовалась немецким фольклором и души не чаяла в Адольфе Гитлере. Ее отец Вальтер Бух, бывший майор во время Первой мировой войны, занимал пост председателя нацистского партийного суда, ответственного за поддержание партийной дисциплины.

В нацистских кругах Вальтер Бух был влиятельной и могущественной фигурой. Гитлер был на свадьбе Герды Бух свидетелем и таким образом лично познакомился с женихом. Первый ребенок у четы Борман родился 14 апреля 1930 года. Отец недолго подыскивал имя новорожденному мальчику. Его окрестили Адольфом, в честь крестного отца – Гитлера.

Когда нацисты пришли к власти, Борман проявил себя как неутомимый и преданный работник для партии и ее фюрера. С точки зрения Бормана, иначе и быть не могло.

Его жизнь была типична для людей его поколения, которые вступили в нацистскую партию и стали ее деятелями. Рожденные в сельской местности или в провинциальных городках в семьях, отцы которых имели скромные доходы и положение, эти нацистские функционеры получили небольшое образование и после Первой мировой войны столкнулись с действительностью, которая давала мало надежд на успешную карьеру и личное удовлетворение.

Для Бормана и тысяч подобных ему, неопределившихся, недовольных молодых нацистов, годы Веймарской республики казались временем распада и катастроф. Перемирие, Версальский договор, красные флаги Советов рабочих и солдатских депутатов, Капповский путч, оккупация Рура, инфляция 1923 года и депрессия 1929–1932 годов с ее миллионами безработных сменяли друг друга в быстрой последовательности. Гитлер и нацистская партия предлагали простые решения трудностей Германии и придавали целеустремленность людям, подобным Борману. Фюрер хотел учредить новый тип власти, которая больше не должна основываться на руководстве аристократического сословия, элиты бизнеса или «ноябрьских преступников» Веймарской республики. И после того как Гитлер стал в 1933 году рейхсканцлером, его программа поначалу давала работу и надежду тем, кто привел его к власти. Никто тогда не мог предсказать, что кровожадные мысли фюрера приведут к столь чудовищным преступлениям. Мартин Борман действительно осознавал, что дала ему преданность фюреру. Сын мелкого почтового служащего, бывший студент сельскохозяйственных курсов, преступник и управляющий имением стал теперь рейхслейтером и руководителем аппарата заместителя фюрера Рудольфа Гесса, который нес ответственность за решение всех вопросов партийного руководства от имени Гитлера.

Фюрер учредил четыре отдельных канцлерских ведомства. Одно из них ведало только его личными делами. Другое имело отношение к рутинным вопросам, таким как предоставление помилования, правом которого он был наделен как глава государства. Третье, рейхсканцелярия, занималось вопросами, относимыми к Гитлеру как рейхсканцлеру. Четвертое представляло собой аппарат заместителя фюрера по вопросам нацистской партии.

Со стороны выглядело так, будто рейхсканцелярия была наиболее важным учреждением, дающим надежду на продвижение для амбициозного молодого человека. Но Гитлер дал ясно понять, что это не совсем так, когда заявил на митинге нацистской партии 1934 года в Нюрнберге: «Не государство руководит нами, а мы руководим государством».

Борман видел эту разницу. Оставив ведущую роль на политической сцене другим, он постепенно и усердно стал добиваться контроля над действующим аппаратом заместителя фюрера. Вот где была сосредоточена реальная власть, поскольку по закону нацистская партия была единственной политической партией страны, а Гитлер хотел, чтобы партия руководила государством. Гесса постоянно видели рядом с Гитлером на парадах и партийных митингах. Но рядовые члены партии вскоре осознали, что именно безвестный Мартин Борман решал вопросы о кадровых перемещениях и наградах.

От внимания Бормана не ускользала ни одна деталь. Когда гаулейтер, который подчинялся Борману как рейх– слейтеру (национальному лидеру) (гаулейтеры были руководителями гау, основных административных округов, на которые был разделен нацистами Третий рейх. – Ред.), поднял вопрос о том, как следует произносить нацистское приветствие, «Хайль Гитлер» или просто «Хайль», Борман разрешил его. После официального рассмотрения вопроса он, с должными формальностями, сообщил гаулейтеру, что приемлема любая форма приветствия.

Борман взял также за правило выдвигать людей истинно преданных нацизму, которые были способны раскрыть в будущем свой потенциал. В отношении закоснелых нацистов, неспособных идти в ногу с переменами, он проявлял нетерпимость, граничащую с презрением. Прошлые заслуги не имели для него значение. Те, кто не мог понять, что Гитлер стал законным канцлером законного правительства, что старые дни уличных драк ушли в прошлое, карались беспощадно.

Весной 1934 года штурмовики и их начальник штаба Эрнст Рём стали в этом отношении особенно досаждать и даже представлять угрозу для фюрера. В расчет теперь уже не принималось то, что Гитлер одно время опирался главным образом на штурмовые отряды для запугивания населения. Теперь не было никакой пользы от неуправляемых коричневорубашечников, такие лидеры которых, как Рём, скандально известные гомосексуалисты, вели беспутный богемный образ жизни. С прицелом на будущее Гитлер потребовал создания элитного корпуса, подчиненного только ему. Ядро этого корпуса он нашел в СС, чернорубашечниках (охранных отрядах). Они были организованы Генрихом Гиммлером. Гитлер нуждался также в поддержке офицерского корпуса рейхсвера на тот случай, если он когда– нибудь перевооружит Германию на профессиональном уровне.

Но аристократический офицерский корпус презирал и боялся Рёма с его штурмовыми отрядами численностью почти три миллиона человек. Ведь Рём хотел включить профессиональную армию в СА, Гитлер понимал, что, пока существовала такая возможность, офицеры рейхсвера не будут оказывать ему поддержки. Он понимал также, что, если Рём добьется своего, СА подчинит себе армию, а посредством ее и государство, что было чревато вытеснением из политической жизни нацистской партии и ее фюрера.

Борман понимал значение этой проблемы. В течение полутора лет он входил в Верховное командование СА. Он хорошо знал лидеров штурмовиков, пользовался их доверием. Но теперь они были бесполезны и не могли соответствовать «новому порядку».

Рано утром 30 июня 1934 года один из первых сторонников и ближайших друзей Гитлера Эрнст Рём с другими ничего не подозревающими лидерами штурмовиков были внезапно арестованы. В последующие три дня они были расстреляны эсэсовцами. Такая участь постигла и других деятелей, которых Гитлер подозревал в заговорщических намерениях, таких как его предшественник на посту рейхсканцлера, генерал Курт фон Шлейхер.

Эта чистка уничтожила СА как соперника СС, позволила СС контролировать все органы полиции и обеспечила Гитлеру поддержку регулярной армии. Она также дала доказательство и предостережение в отношении того, что фюрер был готов идти до конца в борьбе за абсолютную власть. Во время небезызвестной «ночи длинных ножей» Борман сыграл роль, которая была и останется исключительно его ролью.

Борман не был одним из боевиков. Он оставался в тени, собирая жалобы и свидетельства скандальных выходок Рёма и окружающей его «банды гомосексуалистов». Эти сведения предоставлялись тестю Бормана Вальтеру Буху и Рудольфу Гессу, который, в свою очередь, передавал их фюреру. Борман без колебаний обеспечивал их информацией о своих бывших коллегах, которая давала предлог для действий. Его не беспокоило, что многие из этих уничтоженных людей были виновны лишь в том, что стали непригодными для осуществления дальнейших целей фюрера. Они не смогли идти в ногу с переменами, чтобы влиться в «новый порядок».

Но имелись и те, которые нашли свое место в новой Германии без особого труда. В 1936 году, через два года после «ночи длинных ножей», Генрих Гиммлер предоставил возможность Борману и большой группе партийных функционеров совершить инспекционную поездку в концентрационный лагерь Дахау близ Мюнхена. В Дахау Борман встретил старого друга Рудольфа Франца Хёсса. Некогда состоявший в организации Россбаха Хёсс стал сотрудником СС, который поддерживал непосредственные контакты с узниками.

Позднее Хёсс поделился воспоминаниями о времени проведения инспекции: «Концентрационный лагерь Дахау в данное время содержится в хорошем состоянии. Заключенные хорошо питаются, получают чистую и добротную одежду, живут в приличных помещениях. Большинство из них работают в мастерских, число больных настолько мало, что не заслуживает упоминания. Общее количество заключенных около 2500 человек. Они проживают в десяти кирпичных бараках. Хорошо налажено санитарное обеспечение. Недостатка в питьевой воде нет. Нижнее белье меняется раз в неделю, постельное белье – раз в месяц. Треть контингента состоит из политических заключенных, две трети – из уголовников, асоциальных элементов, осужденных на принудительные работы, гомосексуалистов и около двух сотен евреев».

Впечатления тех, кого инспектировали, не записывали.

Хёсс выглядел вполне удовлетворенным своим обращением с узниками в первом крупном концентрационном лагере. Гиммлер и Борман, оказывается, тоже находились под впечатлением. Они расспрашивали Хёсса, доволен ли он своей работой, о его семье. Вскоре после этого Хёсса произвели в унтерштурмфюреры (лейтенанты). В данном случае это был тип человека, который, по мнению Бормана, мог принести пользу в будущем «новому порядку».

Хёсс продолжал карьеру в СС. Кульминацией было его назначение комендантом лагеря, цель которого заключалась не в «концентрации» людей, но в их уничтожении. Он будет создан в Польше, в Аушвице (Освенциме).

Генрих Гиммлер признал Мартина Бормана человеком, который мог приобрести определенное влияние в будущей политике Третьего рейха, и решил рекрутировать его в свою крепнувшую СС. Борман избегал доверительных личных отношений, но он поддерживал с Гиммлером деликатную дружбу. Для Бормана рейхсфюрер СС был «дядей Генрихом», поскольку являлся крестным отцом шестого ребенка Бормана, Генриха Гуго, который родился 13 июня 1976 года. Гиммлер в письмах к Борману называл его «дорогим Мартином».

30 января 1937 года Гиммлер присвоил Борману звание группенфюрера СС (генерал-лейтенанта). Борман принял это звание, но, если Гиммлер полагал, что Борман будет считать себя подчиненным рейхсфюрера СС, то он ошибался.

Все офицеры СС были, конечно, членами нацистской партии. Но не все члены нацистской партии принадлежали к СС. В этом состояла разница, и Борман считал, что нацистская партия должна быть доминирующей организацией. Разумеется, партия относилась к его исключительной сфере деятельности. Он расценивал присвоение ему звания группенфюрер СС как своеобразную почетную степень. Борман дал ясно понять Гиммлеру, что не будет маршировать вместе с руководством СС на партийных митингах в Нюрнберге. Он будет занимать место наблюдателей за этими мероприятиями, стоя рядом с Рудольфом Гессом и фюрером. И действительно, «дорогой Мартин» стоял там во время митинга в ноябре 1937 года. С этого почетного места Борман наблюдал за тем, как колонны СС совершали свой торжественный марш.

Борман сосредотачивался на вопросах внутрипартийной жизни. Он не играл заметной роли в ремилитаризации Германии, оккупации Рейнской области, аннексии Австрии, в Мюнхенском соглашении, вторжении в Чехословакию или прочих важных событиях и решениях, последовавших за захватом нацистами власти. В компетенцию Бормана больше входило формирование внутренней нацистской политики и претворение ее в жизнь в виде Указов заместителя фюрера партийным функционерам. Указ, который он разослал за своей подписью из Коричневого дома, штаб– квартиры партии в Мюнхене, 8 января 1937 года, является типичным примером такой деятельности.

«Повод – отказ в финансовой помощи и т. п. пациентам еврейских врачей и т. д.

По моей инициативе министр внутренних дел Пруссии и Рейха выпустил следующий циркуляр, который я передаю вам для информации:

«Финансовая помощь, включая платежи по счетам и компенсационные выплаты, больше не выплачивается служащим на покрытие их расходов, вызванных пользованием услугами еврейских врачей, дантистов, аптекарей, медицинского персонала, больниц, санаториев, родильных домов, похоронных бюро, адвокатов и т. д. Исключения допускаются лишь в отдельных случаях (то есть тогда, когда угроза жизни делает вызов еврейского врача неизбежным)».

В этой связи я хотел бы заметить, что уже ведутся переговоры, касающиеся дальнейших далекоидущих мер».

Борман, подобно Сталину в период лидерства Ленина, занимался рутинной административной работой: консолидировал контроль партийного аппарата, замыкал на себя все личные дела; решал вопросы повышений и понижений в должности, назначений на партийные посты. Так же как Сталин в период лидерства Ленина, Борман оставался в тени. Его не знала немецкая публика и зарубежная пресса.

Да, Борман предпочитал закулисную работу. Однажды он сказал жене, что доктор Роберт Лей, глава Трудового фронта Германии, хорошо известен немецким массам, «в то время как я сознательно избегаю такого рода известности». Что касается медалей, украшений, титулов и всех прочих видимых атрибутов власти, наставлял свою жену Борман, то «если когда-либо состоится мемориальная церемония по поводу моей смерти, не надо будет устраивать дешевый смотр подушечек с чередой наград на них и тому подобные мероприятия. Это производит фальшивое впечатление. Добиться такого рода побрякушек на подушечках может любой олух…».

Но если Борман пренебрегал символическими атрибутами власти, то он был кровно заинтересован в реальных ее атрибутах. Однако его шансы стать большим, чем высокопоставленный бюрократ, выглядели в предвоенные годы довольно проблематичными. Невозможно было и вообразить, чтобы он завоевал большее расположение Гитлера, чем непосредственный начальник Бормана – заместитель фюрера Рудольф Гесс.

Ни один нацист не знал Гитлера более продолжительное время и более близко, чем Гесс. Его отец был немецким торговцем, имевшим дело в Египте. Там Рудольф Гесс провел первые двенадцать лет своей жизни перед отправлением на учебу в школе в Германию. В годы Первой мировой войны он добровольно вступил в армию, где воевал вместе с Гитлером на Западном фронте в одном и том же пехотном полку, хотя в то время они не встречались друг с другом. Пехотинца Гесса ранили в легкое (автор ошибается – шрапнелью в плечо и в кисть левой руки – 12 июня 1916 года у форта Дуомон под Верденом. – Ред.) и поместили в госпиталь. (Автор ничего не говорит о том, как Гесс с декабря 1916 по август 1917 года воевал на Румынском фронте с румынами и русскими. Там он был дважды ранен – в июле осколком в руку, а в августе пулей навылет – пуля прошла между аортой и сердцем, а вышла в пальце от позвоночника. – Ред.) Позднее он стал летчиком (воевал в эскадрилье под командованием Геринга в самом конце войны. – Ред.). После войны Гесс изучал экономику в Мюнхенском университете, но проводил большую часть времени в распространении антисемитских и антикоммунистических брошюр. В 1920 году он впервые услышал выступление Гитлера. Красноречие Гитлера покорило Гесса, он вступил в нацистскую партию под шестнадцатым номером и с тех пор стал близким другом фюрера и его приватным секретарем.

В ноябре 1921 года более сотни противников нацизма попытались сорвать митинг Гитлера в пивной Мюнхена. Гесс был одним из пятидесяти нацистов, которые выбрасывали налетчиков через двери и окна. В ходе драки он принял на себя удар пивной кружкой, нацеленной на Гитлера. В результате на его голове остался шрам на всю жизнь. Гесс также маршировал рядом с Гитлером во время пивного путча 1923 года. После его провала он передал себя в руки полиции, чтобы отсидеть вместе с Гитлером срок заключения в Ландсбергской тюрьме. Там он писал под диктовку большую часть рукописи «Майн кампф».

Узы, связывавшие Гитлера и Гесса, выглядели нерушимыми. Понятно, что Борман, примкнувший к нацистскому движению позднее, не мог рассчитывать сблизиться с Гитлером в такой же степени, как и заместитель фюрера. Гитлер же сохранял собственную верность «старым соратникам», которые поддерживали его на ранней стадии борьбы.

Таким образом, для собственного возвышения Борману требовалось преодолеть огромное препятствие. Это выглядело настолько невероятным, что в первые годы после завоевания власти нацистами даже не приходило в голову. Гесс, высокий мужчина с густыми темными волосами, кустистыми бровями и пронзительным взглядом черных глаз, был весьма популярным деятелем в Германии. Несмотря на высокое положение, он вел непритязательный образ жизни семьянина среднего класса. Он редко досаждал подчиненным мелочами, а его преданность фюреру была неоспоримой и явно пользовалась взаимностью. Не обладая большим красноречием, Гесс в таких случаях, как представление фюрера на партийных митингах, вызывал бурные приветствия аудитории.

Борман был никудышным оратором. Даже в частной беседе он хриплым голосом издавал лишь отрывистые фразы. Его коренастое тело, округлые плечи и бычья шея придавали ему зловещий вид. Один из нацистов описывал его так: «Его голова чуть выдавалась вперед и была наклонена немного набок. Лицом и бегающим взглядом глаз он напоминал боксера, надвигавшегося на своего соперника». Другой очевидец считал, что Борман выглядел борцом-спортсменом и что «его круглое скуластое лицо с широкими ноздрями носа выражало энергию и жестокость. Свои прямые темные волосы он зачесывал назад. Его темные глаза и мимика выдавали коварство и беспощадность».

Поведение Бормана также настораживало. Он ни с кем не делился мыслями. Казалось, что работа была его единственной заботой. В хорошем расположении духа был груб с подчиненными и жесток в отношении тех, кто его не удовлетворял. Хорошим примером может послужить замечание, которое он написал на полях личного дела одного высокопоставленного деятеля СС: «Я не привык иметь дело с идиотами».

В намерения Бормана не входило завоевание популярности или даже налаживание элементарных доброжелательных отношений с коллегами. Его целью была власть, даже при отсутствии способности стать публичным лидером. Для достижения власти Борман выработал курс действий, цель которых была удивительно проста, настолько проста, что другие нацистские лидеры ее не заметили.

Единственным реальным источником власти в Третьем рейхе был Гитлер. Другие нацистские вожди, которые в любом другом обществе считались бы воплощением множества пороков, были всем обязаны этому уникальному историческому персонажу и демонической фигуре. (Нацистские лидеры и сами, однако, были весьма незаурядными личностями с большим жизненным опытом, в большинстве фронтовиками. – Ред.) Тем не менее, выражая верность своему фюреру, его прежние близкие соратники начали обустраивать собственные сферы власти. У Гиммлера была СС, у Геббельса – министерство пропаганды, у фон Риббентропа – министерство иностранных дел, у рейхсмаршала Геринга – люфтваффе и т. д. Это означало, что перечисленные деятели не могли постоянно находиться рядом с фюрером.

Рейхслейтер Мартин Борман, негласный и готовый оставаться таким, оставил другим приобретение наград, международной славы или скандальной известности, маршальских жезлов, звучных официальных титулов. Его цель была проще и амбициознее: сделаться необходимым фюреру.