Электронная библиотека » Джеймс Перкинс » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 15 июня 2023, 10:21


Автор книги: Джеймс Перкинс


Жанр: История, Наука и Образование


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Тлалок тоже был на пиру, и все замечали, как он злится. Сын вождя сидел насупленный, то и дело стискивая кулаки и бормоча что-то сквозь зубы. Еда, стоявшая перед ним, оставалась нетронутой.

Аравак хмурился, глядя на сына, и, наконец, не выдержал и сказал ему:

– Очень плохо, что ты проиграл состязание, но еще хуже показывать всем, как это плохо. О твоем поведении на пиру станет известно завтра всему острову, и тогда считай, что ты проиграл во второй раз. Но ты сын вождя, и то, что прощается другим, не простится тебе. Два проигрыша за один день – это слишком много для тебя. Люди начнут терять веру в Тлалока, а если они потеряют веру, как ты будешь править, когда меня уже не будет на свете?

– Проклятый сын рыбака, – процедил Тлалок. – Ему просто повезло, а болтают, что он сильнее меня, и Большая Птица покровительствует ему.

– Пусть болтают, – отвечал Аравак. – Рано или поздно мы заткнем рот болтунам. Они пожалеют о том, что распустили языки. Но пока смирись с их болтовней; если не можешь покарать болтунов, сделай вид, что согласен с ними. Да, в этом году Большая Птица выбрала сына рыбака, – что же, в том ее воля, а возможно, ее каприз. Но в следующем году победителем будешь ты, в чем нет никаких сомнений. Так и говори всем, и не будь мрачен. Я могу быть мрачным, переживая за тебя, но не ты, Тлалок. Ты проиграл, но обязан выглядеть как победитель. Не серди меня, Тлалок, ешь и пей, как подобает на пиру.

– Хорошо, отец, – Тлалок взял кусок куриного мяса и принялся жевать.

– Баира, верховный жрец, расскажи нам что-нибудь о богах. В день святого праздника следует не только веселиться, но и помнить о божественном, – сказал Аравак.

Баира вздохнул и начал говорить, нараспев и заунывно:

– Наш мир – часть вселенной, а вселенная была всегда. Когда-то она являлась просто большим Хаосом, сущим, но не существующим, а потом разделилась на две половины, и стала существовать. Одна ее половина – свет, Небо-Отец, мужское начало; другая – тьма, Мать-Земля, женское начало.

Боги родились от союза Неба-Отца и Матери-Земли, чей брак был счастливым: они породили семьдесят детей-богов. Но тогда еще не было места, чтобы эти дети могли расти, потому что земля и небо еще не отделились друг от друга.

Один из богов, Бог Войны, предложил своим братьям и сестрам убить отца. Другие боги пришли в ужас от этого предложения. Но Бог Войны ничем не отличался от тех жестоких людей, которые считают, что убийство – решение любой проблемы.

Ласковый Бог Лесов предложил более разумную мысль, – как и полагалось тому, кому хватает терпения, чтобы дождаться, пока крошечные семена прорастут и превратятся в огромные деревья, достающие до небес. Он предложил своим младшим братьям и сестрам просто разъединить Отца-Небо и Мать-Землю. Это предложение понравилось всем богам, кроме Бога Ветра, который заревел громким голосом в знак несогласия.

Бог Земледелия попытался отделить небо от земли, но смог отдалить их друг от друга лишь на высоту растения таро. Этого было недостаточно. Бог Моря тоже попытался, но поднял небо от земли лишь на высоту волны, но и этого было мало. Потом за дело взялся Бог Диких Плодовых Деревьев, но расстояние от земли до неба получилось не больше высоты бананового дерева.

Терпеливый Бог Лесов смотрел на тщетные усилия своих братьев. Наконец, он решил отделить небо от земли, встав на голову и оттолкнув небо ногами. Медленно и неторопливо Бог Лесов начал отталкивать небо от земли. Именно так деревья до сих пор разделяют небо и землю.

Родители богов закричали и застонали, отделяясь друг от друга. Но когда пространство между ними стало больше, тьма и свет разделились. Теперь стало достаточно места для богов, людей и животных. Но Отец-Небо до сих пор печалится о разлуке с Матерью-Землей, и его слезы каждое утро падают на землю росой, а иногда проливаются дождем.

– Твой рассказ очень хорош, Баира, верховный жрец, – произнес Аравак. – Он показывает, что и у людей те же мысли, которые посещают богов. Сыновья завидуют своим отцам, им тесно вместе. Когда я вошел в силу, мне нестерпима стала власть моего отца. Когда мой сын войдет в силу, ему станет нестерпима моя власть. Отец должен уйти, чтобы освободить место своим сыновьям, – так велят боги.

– Но я не хочу, чтобы ты уходил! – воскликнул Тлалок.

– Пока ты слаб, ты этого не хочешь. Но придет время…

– Но отец!..

– Мой сын Тлалок будет сильнее всех на этом острове! – не слушая его, закричал Аравак.

– Да, он будет сильнее всех! Он будет сильнее всех на острове! – подхватили пирующие.

– И тогда он станет вождем, – резким не терпящим возражений тоном проговорил Аравак и обвел людей своим невыносимым, тяжелым взглядом. Сидящие за столом потупились и съежились, а Баира пробормотал:

– Кому же еще и быть вождем, как не самому сильному…

– Проклятый Кане, – сжал кулаки Тлалок, а глаза его налились кровью.

– Молчи, – прошептал Аравак. – Боги помогут нам восстановить справедливость.

* * *

Небольшая деревня, в которой жили Кане и его друг Капуна, находилась в двух часах ходьбы от Священного поселка. Мужчины деревни охотились на птиц в дремучих лесах, которыми была покрыта значительная часть острова, и ловили рыбу в озерах и в море; женщины занимались выращиванием батата, – и даже те из них, которые имели грудных детей, выходили работать на поля. Под палящими лучами солнца, положив детей в котомки за спиной, женщины засеивали, пропалывали и собирали батат. Так было надо, ведь женщины сами умеют рожать и знают, как сделать, чтобы семя принесло плоды; в этом деле мужчинам с ними не сравняться.

Кроме того, женщины разводили птиц для продажи и для еды, а также ради перьев, чтобы делать свои нарядные одежды. Женщины также ткали и пряли, и расплачивались этими работами друг с другом, причем, ткать и прясть было удовольствием для них, потому что за этими занятиями можно было всласть поговорить, посмеяться и посплетничать.

В деревне строго соблюдались все старинные обычаи, и за этим следили опять-таки женщины, ибо мужчины, по своему легкомыслию и привычке ломать и переделывать старое, могли нарушить привычный порядок, и тогда наступил бы хаос. Женщины были набожны и религиозны, они почитали идолов, возжигая им курения и принося в дар одежду, кушанья и напитки; но при всем этом женщины не имели права проливать кровь в жертву богам и никогда не делали этого.

На праздничных пирах женщины пили хмельной напиток, подобно мужчинам, но не в таком количестве, – и скоро уходили с пиршества, покидая мужское общество. Вообще, с мужчинами следовало вести себя осторожно, потому что от них исходил соблазн: чтобы устоять перед мужскими чарами, женщины держали себя строго и целомудренно. Они поворачивались спиной к мужчинам, когда встречали их в каком-либо месте, и уступали дорогу, чтобы дать им пройти; то же самое, когда они давали мужчинам пить, пока те не оканчивали пить.

В семейной жизни женщины острова были благоразумны, но подвержены ревности: они не могли вытерпеть, когда мужчина, поддавшись искушению демонов, начинал домогаться другой женщины. Случалось, что жены налагали руки на тех, кто вызвал ревность, – и часто замужние женщины были столь гневны и раздражительны, хотя вообще достаточно кротки, что некоторые имели обыкновение драть за волосы мужей, делая это, впрочем, с ними изредка.

Мауна, которая по праву считалась невестой Капуны, была из лучших девушек деревни: она отличалась крепким телосложением, неутомимостью в работе, выносливостью и зычным голосом. Все деревенские парни завидовали Капуне, и сам он не понимал, почему Мауна полюбила именно его, а не Кане, например, – но то, что творится в девичьих сердцах, всегда было неизъяснимой тайной.

Полюбив Капуну, Мауна быстро прибрала его к рукам, и он подчинялся ей не меньше, чем подчинялся своей матери и своему отцу. Когда после Праздника Птиц он не вернулся ночевать в деревню, а заявился лишь на следующее утро, Мауна встретила Капуну с грозным видом, который не предвещал ничего хорошего.

Она как раз несла воду из родника, и Капуна робко попросил, чтобы она дала ему напиться. Не глядя на него, Мауна молча протянула ему кувшин. Капуна отпил глоток и попытался взглянуть ей в лицо; Мауна отвернулась. Тогда Капуна зашел с другой стороны и повторил свою попытку; Мауна снова отвернулась.

– Мауна! – позвал он.

Она не ответила.

– Мауна, – сказал он и тяжело вздохнул.

Ответа не было.

– Мауна… – произнес Капуна уже безнадежно.

– Разве ты не знаешь, что девушке неприлично разговаривать с мужчиной наедине, и тем более, на улице, – строго проговорила Мауна, выдержав паузу.

Услышав ее голос, Капуна обрадовался.

– Я знаю это, – выпалил он, – но мы с тобой… мы – жених и невеста!

– Кто тебе сказал такое? – холодно спросила Мауна.

– То есть как? – опешил Капуна. – Но ведь наши родители уже сговорились, а вчера, на празднике, ты сказала мне…

– Я?! – перебила его Мауна. – Я ничего не говорила.

Капуна открыл рот от удивления.

– Но как же? Когда я вернулся после состязания, ты плакала и шептала мне на ухо…


Женское украшение


– Зачем сейчас об этом вспоминать? – опять перебила его Мауна. – Ты бы еще вспомнил, что было десять лет назад! Сегодня все переменилось.

– Но почему? – с отчаянием воскликнул Капуна.

– Тебе лучше знать! – отрезала она.

– Так ты сердишься на меня за то, что я не вернулся вчера? Но мы с Кане были на пиру, а после заночевали в поле, потому что уже поздно было возвращаться, – поспешно принялся объяснять Капуна. – А утром Кане отправился назад, в Священный поселок, а я сразу домой, к тебе, – я так соскучился!

– Уши вянут от твоего вранья! – Мауна выхватила кувшин из его рук, так что вода пролилась Капуне на грудь. – Вы должны были прийти вчера. Я бежала всю дорогу от Священного поселка, чтобы рассказать нашим деревенским о победе Кане и о том, что он и ты вот-вот придете. Вас так ждали, но вы не пришли, – а теперь ты являешься один, на другое утро, пристаешь ко мне с какими-то глупыми воспоминаниями и кормишь небылицами!

– Клянусь богами, что все было так, как я сказал! – закричал Капуна, для пущей убедительности обращаясь к небесам. – Ни одного слова лжи не вышло из моих уст!

– Не кощунствуй! – сурово проговорила Мауна. – Не призывай богов в свидетели твоего обмана. Подумай сам, можно ли тебе верить: ты говоришь, что вы заночевали в поле? Ха-ха… Зачем это понадобилось вам? Никто не ночует в поле без крайней нужды; ночью злые духи рыскают по полям, и демоны тьмы так и норовят овладеть неприкаянными людскими душами… Зачем вам надо было ночевать в поле? Уж, наверное, вы нашли себе приют в Священном поселке; слышала я о бесстыдстве тамошних женщин!

– Клянусь, что мы ночевали в поле, под кустами, – ну, ты знаешь те кусты на повороте дороги, – под защитой доброго духа этих кустов, – Капуна умоляюще смотрел на Мауну.

– Вы, что же, решили вознести духу кустов ночную молитву? – ехидно спросила она.

– Нет, тут дело в другом… – замялся Капуна.

– В чем же?

– Ладно, я скажу тебе правду…

– Давно пора.

– Клянусь, я не обманываю тебя…

– Не беспокойся, я отличу правду от обмана.

– Так вот, дело в том…

– Что ты тянешь?

– Я признаюсь тебе…

– Тебе придется признаться.

– Я был…

– С кем ты был?

– Я был… Я был… Я был сильно пьян, – сказал Капуна, закрыв лицо рукой от позора.

Мауна внимательно посмотрела на него, и взгляд ее смягчился.

– Значит, ты напился на пиру, – напился настолько, что не смог дойти до деревни? – протянула она, и в глазах ее промелькнули искорки смеха.

– Да, – понурившись, отвечал Капуна.

– Хорошо, – продолжала допрос Мауна. – Предположим, что ты говоришь правду… Но почему Кане не вернулся с тобой в деревню? Он, что, по-прежнему сидит под кустами?

– Нет, он пошел назад в Священный поселок.

– Это еще зачем?

– Понимаешь, Мауна… Нет, я не могу тебе сказать.

– Как я могу верить тебе, если ты от меня что-то скрываешь?

– Кане – мой друг. Я не имею права открыть его тайну.

– Тайну? У тебя есть тайны от меня?!

– Но это не моя тайна! Это тайна Кане! Моего лучшего друга! – вскричал Капуна.

– Ладно. Если твой друг ближе тебе, чем я, здесь и говорить не о чем, – Мауна подняла кувшин, делая вид, что собирается уйти.

– Подожди! Подожди, Мауна! Не уходи! – Капуна схватил ее за руку, которую она немедленно отдернула. – Ладно, так и быть, я скажу. Но поклянись, что никто не узнает об этом.

– Клянусь всеми богами, какие только есть в мире! – Мауна поставила кувшин на землю и легонько коснулась ладонью щеки Капуны. – Говори же, я слушаю.

– Кане… Он… Понимаешь, он пошел к Парэ, – со вздохом пробормотал Капуна.

– К Парэ? – переспросила Мауна. – Уж не к дочери ли верховного жреца?

– Да, к ней.

– Зачем?

– Он полюбил ее, – шепотом произнес Капуна, оглядываясь по сторонам.

Мауна так и подпрыгнула на месте, чуть не опрокинув кувшин с водой.

– Да ты что?!

– Увы, это так, – горестно подтвердил Капуна.

– Вот так Кане! – Мауна всплеснула руками. – Нашел кого полюбить! Дочь верховного жреца, посвятившую себя богам! Разве у нас мало хороших девушек, которые с радостью пошли бы за Кане замуж!

– Вот, вот! Я ему так и сказал, слово в слово! Но он, будто одержимый, только о Парэ и говорит, то и дело повторяя ее имя. Едва мы проснулись, он побежал в Священный поселок; я пытался было его удержать, но куда там! – развел руками Капуна.

– Сумасшедший Кане! Что же теперь будет? Такого святотатства наши люди не прощают никому, – а главное, он навлечет на себя гнев богов… Не вселился ли в него демон? Не овладела ли им нечистая сила? О, боги, спасите нас от беды! – Мауна поцеловала священный амулет, висевший у нее на шее. – Что ты стоишь? – обратилась она затем к Капуне. – Пошли в деревню. Там и так уже судачат о вашем отсутствии.

* * *

Кане второй день ждал, когда Парэ выйдет из дома Посвятивших Себя Богам. Этот дом находился между домом верховного жреца и храмом Бога Лесов в Священном поселке, и был виден издалека. Его окружал высокий забор, а над забором поднималась крыша, устланная пальмовыми листьями.

Забор был покрыт густой оранжево-коричневой краской и расписан яркими пестрыми картинками из жизни богов. Тут были изображены Отец-Небо и Мать-Земля, Бог Земледелия и Бог Лесов, Бог Ветра, Бог Моря и Бог Плодовых Деревьев; была здесь, конечно, и Большая Птица, а также много других божеств и духов, – только изображения свирепого Бога Войны не было на заборе, потому что на острове не было войн.

Каждый из богов обладал своей характерной внешностью: Бог Моря имел клешни и хвост, а с головы его свисали щупальца вместо волос; у Бога Ветра были огромные раздутые щеки, за спиной его росли большие крылья, а ноги были тощими и голенастыми, отставленными назад; Бог Диких Плодовых Деревьев походил на ящерицу, лазающую по деревьям, только личина была человеческая. Много было удивительных признаков, отличающих богов от людей, – ведь если бы боги имели человеческие черты, что было бы в них божественного?..

Существовало, однако, исключение: Мать-Земля обладала человеческой внешностью (поэтому в ее детях-богах тоже были человеческие черты). Мать-Земля была покровительницей женщин: она помогала им при родах и защищала от женских болезней, – но благоволила также и непорочным девам, отдавших всю свою любовь богам, ибо такая возвышенная любовь одухотворяла людей и была для них не менее важна, чем любовь земная.

Именно Матери-Земле и посвящали себя юные девственницы, решившие отречься от мирской жизни. В числе их была и Парэ, дочь верховного жреца, – первая среди первых. Сердце Кане сгорало от любви к ней, и жар был такой палящий, что не только жег Кане изнутри, но перекидывался наружу: прибыв в Священный поселок, Кане совершил молитву в храме Бога Лесов, и это едва не закончилось пожаром: деревянный алтарь, около которого стоял юноша, начал тлеть и дымиться – хорошо, что успели залить водой. Это случай, впрочем, был истолкован в том смысле, что Кане, победитель на Празднике Птиц, Сын Большой Птицы, носит в своей душе божественный огонь.

Пребывание Кане в Священном поселке было встречено с пониманием: юноше следовало, конечно, отблагодарить богов за свою победу на Празднике Птиц. Но в какой ужас пришли бы люди, узнай они, что Кане полюбил дочь верховного жреца, посвятившую себя богам!..

Два дня, томимый страстью Кане ждал Парэ, – и вот она вышла из Дома Посвятивших Себя Богам. Она была одна; Парэ шла, видимо, к своему отцу. Как красива она была! Кане даже испугался: он вдруг почувствовал свою незначительность по сравнению с этой божественной девушкой.

Преодолевая робость, юноша приблизился к ней и сказал:

– Пусть боги будут добры к тебе, о Парэ, дочь верховного жреца!

– И к тебе пусть будут они добры, Кане, сын рыбака, победитель на Празднике Птиц, Сын Большой Птицы, – ответила ему девушка. Голос ее был звучен и мелодичен, и слышать его было приятнее, чем лучшую музыку, – а взгляд ее был ласковым и лучистым, как сияние солнца в небесной синеве.

Страх Кане пропал, и он сказал то, что было у него на душе:

– Прекраснейшая Парэ, я видел красоту земли, я видел красоту неба, я видел красоту моря, но я не видел настоящей красоты. Как мне смотреть теперь на землю, как смотреть на небо и море, если повсюду вижу только тебя, и все остальное меркнет перед тобою! Твои чудесные глаза, твои дивные губы, твои роскошные волосы, – ты овладела мною. Моя душа стремится к твоей душе, без которой она погибнет. Ты для меня – воздух, которым я дышу; ты для меня – глоток чистой воды, утоляющий невыносимую жажду; ты для меня – живительный сок земли, дающий силы. Я не могу жить без тебя, прекрасная Парэ; я люблю тебя, как не любил еще никто и никого на этом свете! Ответь же мне, есть ли у меня надежда жить, или мне суждено умереть, – но да станет тебе известно, что если я умру от любви к тебе, то смерть моя будет сладостна. Умереть от любви к такой девушке, как ты, великое счастье.

– Когда ты успел полюбить меня, Кане? Мы виделись с тобою только один раз, – улыбнулась Парэ, но взгляд ее был серьезен.

– А сколько раз надо видеться, чтобы полюбить? – живо спросил Кане. – Сколько времени нужно для того, чтобы возникла любовь? То, что приходит со временем, со временем и уходит; то, что не требует времени – не подвластно ему. Я полюбил тебя с первого мгновения, моя прекрасная Парэ; любовь вспыхнула, как молния, но не погасла: она будет гореть во мне, пока я жив.

– Ты забыл, что я посвятила себя богам, – сказала Парэ.

– Но разве не боги даруют нам любовь? – возразил Кане. – Любовь – божественное чувство, и если боги позволяют нам любить, то могут ли люди противиться этому? Есть другие посвятившие себя богам девушки, которым не суждено познать земную любовь. Их боги оставили для себя, но ты предназначена для земной жизни.

– О, Кане, твои речи полны лукавства! – с укором произнесла Парэ. – Ты смущаешь мое сердце. Я не должна слушать тебя.

– Но ты не уходишь. Значит… Значит, и в твоей душе есть искра любви? – Кане взял девушку за руки.

– Пусти, увидят люди, – Парэ сделала слабую попытку освободиться.

– Только это тебя беспокоит? Только это? – горячо воскликнул Кане. – Так ты любишь меня? Отвечай, заклинаю тебя всеми великими богами!

– Да, Кане, да! Я люблю тебя. Я боролась, я пыталась бороться с любовью, но больше не могу. Как и ты, я полюбила сразу, лишь только завидев тебя, – последние слова Парэ произнесла еле слышно.

– Парэ! Любимая моя! Сегодня в небе зажжется еще одна звезда – звезда нашей любви, – Кане прикоснулся губами к рукам девушки, а руки ее пахли цветами.

Где-то скрипнула калитка. Парэ вздрогнула и отстранилась от Кане.

– Ах, Кане, Кане! – вздохнула она. – Ты не представляешь, что нас ожидает. Еще не было случая, чтобы девушка, посвятившая себя богам, стала принадлежать мужчине.

– Значит, ты будешь первой, – сказал Кане. – Кто-то всегда идет первым по дороге в будущее.

– Ты говоришь, как мудрец, – засмеялась она.

– Это любовь сделала меня мудрым.

– Ты умный, Кане. Умный, сильный и красивый…

– Как сладки твои слова, моя Парэ! О, боги, благодарю вас за счастье, которое вы мне дали!

При упоминании о богах на лице девушки промелькнула тревога.

– Мне нужно поговорить с отцом, – сказала Парэ. – Он верховный жрец, он ближе всех к богам, он рассудит, как нам быть. Иди, Кане, и не приходи сюда ни сегодня, ни завтра. Нет, нет, не возражай! Я знаю, что ты будешь скучать…

– Скучать? – перебил ее Кане. – Да я не смогу прожить без тебя два дня, клянусь Матерью-Землей и Отцом-Небом!

– И мне будет плохо без тебя, но так надо. Пусть мой отец рассудит, как нам быть и примет решение. Нельзя допустить, чтобы боги прогневались на нас.

Парэ прижалась своей щекой к щеке Кане, а потом повернулась и быстро пошла к дому верховного жреца.

– Парэ! Парэ! Оглянись! Дай посмотреть на тебя еще один разочек! – взмолился Кане.

Парэ повела плечами, и он понял, что она вот-вот заплачет. Кане ударил себя в грудь кулаком и вскричал:

– Почему мы не можем быть вместе, когда мы любим друг друга! О, боги, смилуйтесь над нами!

* * *

Баира уже сорок лет был верховный жрецом. За это время ему открылось столько тайн, что он более не удивлялся ничему. В первые годы своего пребывания жрецом он поддавался глухой тоске, одолевавшей его по мере проникновения в секреты людской души: однажды Баира даже хотел от отчаяния броситься со скалы в море, но не смог. После еще двух-трех подобных неудачных попыток он смирился, и постепенно безразличие овладело им.

С тех пор все события Баира делил на три группы. Первую составляли радостные события, – и они были более всего неприятны. Из своего большого опыта Баира знал, что радость – это приходящее, скоротечное и обманчивое явление. Вслед за радостью всегда следовало разочарование, вдвойне горькое от того, что ему предшествовала радость.

Во вторую группу входили события не радостные, но и не печальные. Они давали успокоение, вызывая уверенность в том, что все идет как надо, ибо жизнь преимущественно и состоит из событий не радостных и не печальных.

К третьей группе Баира относил трагические события. Они были неприятны, как и радостные события, но не в такой степени. Случившаяся беда уже случилась, ушла в прошлое, что само по себе было неплохо, – но этого нельзя было сказать об ушедшей в прошлое радости. От беды оставались воспоминания, но они блекли, растворялись в реке времени, и, в конце концов, плохие воспоминания уже нисколько не отличались от хороших. Изредка происходили, правда, такие трагические события, которые не сразу уходили в прошлое, но имели влияние на настоящее и будущее, – но и они в конечном итоге теряли силу и переставали иметь какие-либо значение.

В общем же получалось, что в мире не было ничего, что заслуживало душевного волнения. К тому же, за долгие годы своего священства Баира почти перестал различать границу между миром сущим и миром потусторонним. Совершая молитвы и обряды, верховный жрец должен был входить в особое состояние для общения с высшими силами, что не проходило даром для его существования в человеческом мире. Часто общаясь с богами, духами и демонами, Баира начинал принимать их за людей, а людей – за них. Так, вождя Аравака он считал то обычным человеком, то Богом Войны, кровожадным и жестоким, то божком торговли и обмена, хитрым и лукавым; а сына Аравака, Тлалока, он принимал за куриного демона, вселявшегося иногда в этих птиц и заставлявшего их истошно кричать и носиться по двору.

Свою дочь Парэ, – а он помнил ее единственную из всех своих детей, – Баира считал воплощением Матери-Земли. Совершенно забыв ту женщину, с которой он зачал Парэ после одного из пиров, и которая выносила и родила ее, Баира, преисполнившись гордыни, полагал свою дочь родившейся от его связи с женским Духом Озера. Но Дух Озера была, в свою очередь, одной из младших дочерей Матери-Земли и Отца-Неба, – значит, в жилах Парэ текла божественная кровь. Это обстоятельство ставило Парэ выше своего отца, который, хотя и был верховным жрецом, но в родстве с богами не состоял. Неудивительно, что в разговорах с дочерью Баира был почтителен и выказывал ей уважение; впрочем, случались моменты, когда он забывался и начинал относиться к ней по-отцовски, то есть строго и требовательно.

Рассказ Парэ о ее любви был воспринят Баирой с учетом отношения к жизненным явлениям. Любовь, безусловно, относилась к событиям второй группы: она была не хорошим, но и не трагическим событием – в сущности, обыденным житейским явлением. Далее, если исходить из божественного происхождения Парэ, то эта девушка, без всякого сомнения, могла выбрать себе возлюбленного из числа простых смертных, – опять-таки, ничего трагического тут не было. Но внезапное озарение, постигшее Баиру, высветило и другую мысль: любовь посвятившей себя богам девушки к земному юноше была неслыханным и ужасным святотатством, что можно было отнести к событиям третьей, трагической группы, причем, к таким, которые не сразу становятся прошлым.

Это нарушало спокойствие мира, а главное, нарушало спокойствие души верховного жреца, поэтому он сделал то, что всегда делал в подобных случаях – обратился к отвлеченным предметам.

– Пять эпох Солнца было на земле, – глубокомысленно изрек Баира, – и первая из них – Солнце Демонов. Мир тогда был окутан тьмой, а людьми владели звериные инстинкты. В итоге демоны вошли в этот мир и съели всех людей. Так закончилась первая эпоха солнца – Солнца Демонов.

Второе солнце было Солнцем Воздуха. Это была эпоха духов и прозрачных существ, которые могут однажды вернуться на землю. Но люди в то время не понимали, что должны платить за свои грехи, и боги превратили их в обезьян. В результате люди потеряли разум и стали дикими и грязными животными.

Третьим было Солнце Огня. В это время люди снова забыли о богах. Тогда все реки пересохли, и все живое погибло в огне, кроме птиц, которым удалось улететь и спастись.

Четвертым было Солнце Воды, и люди снова грешили, и боги снова уничтожили их, наслав потоп.

Пятый период – тот, в котором живем мы. В нашем пятом Солнце объединились и уравновесились все признаки прежних эпох – животная энергия, воздух, огонь и вода.

Мы не можем утверждать, что наше солнце просуществует вечно; продолжение нашего существования зависит от того, будем ли мы следовать по лестнице искупления, и соблюдать ритуалы. Если боги снова будут забыты, наше солнце тоже погибнет, а вместе с ним – и все мы.

– Твоя мудрость велика, отец. Тебе известны тайны людей и богов, – сказала Парэ, привычная к таким речам Баиры. – Но что мне делать? Я люблю Кане, а он любит меня, – мы не можем жить друг без друга. Посоветуй, как нам быть?


Солнце, мифологическое изображение


Баира вздохнул и, глядя куда-то вдаль, произнес:

– Имя «Кане» означает «человек». Созданный богами Кане – первый человек на земле в эпоху пятого Солнца – был вначале совсем диким: он вел себя как обезьяна и совокуплялся со множеством существ. Но он хотел, чтобы у него родился ребенок, похожий на него, поэтому он взял немного красной глины и слепил женщину. Кане придал ей те черты, которые хотел в ней видеть: грудь, которую приятно ласкать и которой можно выкормить ребенка; лоно, которое является одновременно обителью любви и колыбелью новой жизни.

Женщина, слепленная Кане, была так прекрасна, что он вознес молитву богам, прося, чтобы они оживили ее. Боги долго сомневались и спорили, надо ли это делать, – ведь пока Кане жил один, без женщины, он был свободным и по-своему счастливым. После длительных раздумий боги все-таки решили оживить женщину: пусть человек получит, что хочет; к тому же, им было интересно, каков будет теперь род людской: таким же, как прежде, в четвертую эпоху Солнца, или, все-таки, лучше?

Ожила слепленная из глины женщина, и Кане сделал ее своей супругой. От детей, родившихся у них, родились свои дети, а от тех – свои, а после еще и еще. Чем дальше отдалялись они по родству, тем сильнее становились и плодовитее, – но тем больше не любили друг друга. И тут снова в мир вошли демоны, а боги ужаснулись содеянному и хотели опять уничтожить человеческий род, но, полные сострадания к нему, решили дать возможность людям исправиться, искупить грехи, пройти по лестнице искупления.

– Да, отец, ты уже говорил о лестнице искупления. Но что значат твои слова? Суждено ли нам с Кане быть счастливыми или мы погибнем? – спросила Парэ, с тревогой глядя на Баиру.

– После дождя образуются лужи. В них тоже возникает жизнь. Маленькие лягушата резвятся и прыгают там, как будто они живут в огромном озере, которое не пересохнет никогда. Но пройдет день, пройдет другой, и солнце высушит лужи. Лягушата погибнут, их существование закончится, но мир даже не заметит этого. Что такое маленькая лужа для большого мира?.. – хмуро сказал Баира.

– Твоя мудрость безгранична, отец, – повторила Парэ, – но скажи, могу ли я нарушить обет, данный богам? И как объяснить это людям?

– Тот, кто носит в своей душе божественное, сам подобен богу. Можешь ли ты нарушить обет, данный самой себе? Спроси себя, – проговорил Баира.

– Я думала об этом, но я не знаю, зачем боги послали мне любовь? Может быть, для того чтобы я отказалась от своего обета? А может быть, они хотят проверить прочность его? Ну, посоветуй же, отец, что мне делать?! – воскликнула Парэ со слезами на глазах.

– Перестань хныкать! – строго сказал Баира, вдруг вспомнив о своих отцовских обязанностях. – Ты не ребенок, ты прошла обряд посвящения во взрослые… Что ты от меня хочешь? Я не могу запретить тебе любить, но я не могу и разрешить тебе предать богов, которым ты поклялась в верности. Тебе нужен мой совет? Вот он: тебе и твоему юноше надо пройти через испытания. Они покажут, что овладело вашими душами – божественная любовь или демоническая страсть. Если это любовь, то она угодна богам. Боги не стали бы проверять прочность твоего обета любовью. Любовь – не средство для достижения цели, она – сущность сущего. Если боги даровали тебе любовь, я сниму с тебя обет безбрачия и благословлю на супружество с твоим Кане. Но если это страсть, с ней следует бороться, дабы не отдать душу в цепкие лапы демонов. Возможно, демоны искушают тебя, не желая, чтобы ты принадлежала богам… Мы это выясним.

– Я уверена, что это любовь, – радостно ответила Парэ, – и я готова пройти через любые испытания.

– Так и решим… О, не надо падать предо мною на колени! Я простой смертный, а ты… ты – совсем иное. Когда на шестой день после создания мира…

– Хорошо, отец, – поспешно перебила его Парэ, видя, что он опять возвращается к высоким материям, – я благодарна тебе, однако мне пора возвращаться в Дом Посвященных. Скоро вечерняя молитва.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации