Текст книги "Загадочное наследство"

– Если ты права и что-то в самом деле случилось… – пару минут он созерцал мыски своих ботинок, потом продолжал: – то, пожалуй, непосредственно перед этим.

– Если случилось. Это только мои предположения.

Мак в задумчивости отпил немного чаю, чуть не скорчил гримасу, но вовремя спохватился и поспешно поставил стакан.

– Очень вкусно! И теперь ты хочешь, чтобы я подтвердил или опроверг твои предположения?

– Да.

– Но каким боком я отношусь к этой истории?

– Ты будешь относиться! – горячо заверила Кейди. – Я найму тебя для этой работы.

– Что?! Ты наймешь меня? – Он был настолько поражен, что замер в своей небрежной позе, забыв даже выпрямиться.

– А что такого? И почему ты так удивлен? Я же еще в своем послании объяснила, что нуждаюсь в услугах компетентного частного сыщика, знакомого с вопросами искусства.

– Да, но я ищу пропавший антиквариат, а не собираю доказательства, так что вряд ли могу претендовать на высокое звание сыщика. Финансы – это мутные воды, в которые не приведи Господь сунуться. Лучше тебе обратиться в солидную фирму по проверке расчетных книг.

– Сильвия уверяет, что аудиторы обеих галерей как следует прошлись по расчетным книгам друг друга. Во всяком случае, наши точно прочесали книги «Аустри-Пост» частым гребешком. Для верности она подключила своего мужа, Гарднера.

– А кто он, экономист?

– Да. У него свое дело в Фантом-Пойнт, но он имеет право на независимый аудит. Так вот, он подтвердил заключение. С финансовой точки зрения «Аустри-Пост» выглядит безупречно.

– Финансовые проблемы можно и замаскировать, если есть соответствующий навык, – возразил Мак.

– Это верно, но, просмотрев заключение, тетя Веста все еще была за слияние. Голосование она отложила уже позже, после нескольких личных встреч с человеком по имени Джонатан Арден.

– Это имя мне ни о чем не говорит. Кто он?

– Обещай, что не будешь смеяться!

– Мне не до смеха.

– Он практикует психометрию.

– Что, прости? – Маку понадобилось добрых полминуты, чтобы переварить услышанное. – То есть это один из тех типов, что якобы обладают сверхъестественными способностями?

– Да.

– Ты точно не шутишь?

– Нет, я точно не шучу, – сказала Кейди устало.

– Извини, довольно трудно представить себе, чтобы владелица такой солидной галереи, как «Шатлейн», связалась с парапсихологом. По-моему, у нее от старости…

– Шарики за ролики зашли? – невесело продолжила Кейди. – Большинство родни так и думает. Что до меня, то я говорила с ней несколько раз за этот последний месяц, правда по телефону, но думаю, ум ее был таким же острым, как всегда.

– А ты знала, что она интересуется…

– Метафизикой? Что ты, даже не подозревала!

– Тогда с чего вдруг такой интерес?

– Еще один хороший вопрос. Общаться с обладателем таких подозрительных талантов – не в характере тети Весты. Она всегда смеялась над теми, кто ходит к гадалкам и экстрасенсам. Говорила, что это всего лишь наглые мошенники.

– Хм…

– Я к чему клоню – нельзя просто так отмахнуться от факта, что тетины визиты к Джонатану Ардену и ее решение изменить завещание примерно совпадают по времени. Этот человек как-то замешан во всем, что с ней произошло. Я это нутром чую!

– Нутром?

– Да!

– А я, выходит, обязан прислушаться к голосу твоего нутра?

– Не обязан, но мог бы! И если согласишься взяться за расследование, сохранишь его в строжайшем секрете.

– Почему?

– Потому что на данный момент о визитах к парапсихологу знают только члены семьи, и пусть оно так остается. Голосование отложено, но слияние по-прежнему на повестке дня, и очень важно избежать скоропалительных выводов насчет дееспособности тети Весты. Если слухи просочатся, это может поставить точку на сотрудничестве с «Аустри-Пост». Все ясно?

– Я буду нем как рыба! – торжественно пообещал Мак и мысленно усмехнулся тому, как глубоко Кейди успела погрузиться в атмосферу зловещего заговора. – По-моему, ты видишь все в ложном свете, – заметил он.

– А в каком надо видеть?

– Ты хоть прикидывала возможность того, что Веста Бриггз просто хотела принудить тебя участвовать в жизни «Шатлейна», потому и изменила завещание?

– Она никогда не стала бы меня принуждать! – горячо запротестовала Кейди. – Я давно для себя все решила, и она безоговорочно приняла мое решение.

– Так ли безоговорочно?

– Д-да…

Мак расслышал в голосе Кейди нотку неуверенности и вцепился в нее мертвой хваткой.

– Похоже, у нее все-таки оставалась надежда, и, судя по всему, отнюдь не в глубине души. Основатели семейного дела, как правило, очень четко представляют себе, кого хотели бы видеть его продолжателем. Их трудно сбить с этой позиции. Если Веста Бриггз полагала, что ты наилучшим образом возглавишь галерею, то надо отдать ей должное: завещать контрольный пакет – отличный способ выкрутить руки.

Несколько минут прошло в молчании.

– Об этом я не подумала, – наконец сказала Кейди с неохотой.

– А следовало бы, – безжалостно продолжал Мак. – Сразу возникает стройная картина, и все вопросы автоматически отпадают. Тебе остается только спихнуть акции той, которая сумеет ими распорядиться. Наверняка существует вполне законный способ передачи контрольного пакета близкому родственнику или даже члену совета директоров.

– Возможно, возможно…

– Тебе это объяснение не по душе?

– Совершенно не по душе. Я уже сказала, что нутром чую: что-то не так. Прежде чем передавать кому-то акции, надо выяснить, почему они ко мне попали.

– Этого я и боялся.

– Ну, теперь, когда мои мотивации ясны, остается последнее: берешься ты за эту работу или нет?

«Будьте осторожны с желаниями – они могут сбыться», – вспомнилось Маку, и он мысленно криво усмехнулся. Как это верно! Взять хоть его: зашел к женщине в надежде возобновить отношения и ведь добился своего. Конечно, если не видишь разницы между интимными отношениями и деловыми.

– А если я откажусь, что тогда? – осторожно спросил он.

– Тогда… тогда… – Кейди поджала губы, как бы всерьез размышляя над вопросом. – Еще не знаю, но, наверное, обращусь к кому-нибудь другому. Правда, сотрудничество с тобой кажется мне более предпочтительным: ты не афишируешь свое занятие. Твое имя мало кому известно, а кто его знает, об этом не распространяется, Я почти уверена, что в «Аустри-Пост» и «Шатлейне» оно никому ничего не говорит. Как раз тот случай, когда неприметность только на руку.

– Приятно слышать, что я совершенно неприметен.

Кейди промолчала в демонстративном ожидании. Мак решил попробовать другой подход:

– У меня странное ощущение – что в картине, которую ты для меня тут нарисовала, отсутствует одна важная деталь.

– То есть? – уточнила Кейди с видом полнейшего простодушия.

Мак махнул рукой, поняв, что зря тратит время на штурм этой крепости, по крайней мере здесь и сейчас. Вообще будь у него хоть унция здравого смысла, стоило дать задний ход и уже не приближаться, даже мысленно.

– Ладно, я берусь за эту работу.

– Превосходно! – воскликнула Кейди, одарила его ослепительной улыбкой и наконец разжалась, словно пружина, расцепив руки и опустив ноги на пол. – Главное решено, остается обсудить детали.

– Детали? – переспросил Мак, предчувствуя недоброе. – Значит, есть и такие, что требуют обсуждения?

– Разумеется. Не могу же я просто ворваться в фешенебельный пригород Фантом-Пойнт на пару с личным сыщиком и задать всем жару! Чего я этим добьюсь, кроме слухов о финансовых затруднениях в «Шатлейне» и личной неприязни людей, с которыми предпочитаю ладить? Надо изыскать способ задавать вопросы так, чтобы не возникло никаких подозрений. Действовать надо хитростью.

– Хитрость – мое второе имя.

Брякнув такое, Мак тут же раскаялся. Это был идеальный момент, чтобы все-таки пойти на попятную. И следовало бы, потому что он нутром чуял неприятности. Увы, он словно полностью утратил железную волю, которой так гордился.

– Короче, тебе придется вписаться, – тем временем вещала Кейди.

– Согласен, но каким образом? Как ты меня представишь? Как нового ответственного сотрудника галереи?

– Я об этом подумывала, но… – рука ее сделала отметающий жест, – таким манером ты проберешься только в коллектив, не в избранный круг… я, конечно, имею в виду тот круг, в котором вращалась тетя Веста. Надо стать тем, кто может естественно вписаться между ее хорошими знакомыми, друзьями, клиентами… даже членами семьи!

– Ты проделала большую умственную работу, – съязвил Мак. – Наверное, посвятила ей уйму времени?

– Только об этом и думала с самых похорон, – невозмутимо признала Кейди.

– Ну! Я сгораю от любопытства. Под видом кого ты намерена протащить меня в избранный круг Фантом-Пойнт?

– А ты не догадываешься?

– Ума не приложу.

– Это же так просто! Я представлю тебя как потенциального мужа.

У Мака отвисла челюсть, глаза полезли на лоб, и так он сидел примерно с минуту, не в силах произнести ни слова. При всей своей богатой фантазии он не предвидел ничего подобного.

– Ты, конечно, шутишь!

– И не думала. Только таким способом ты окажешься, так сказать, в эпицентре катастрофы.

– Звучит не слишком соблазнительно.

– Разве? По-моему, даже очень. Сам посуди! Все давно махнули рукой на попытки вторично выдать меня замуж – списали за полной непригодностью для брака. Согласились на том, что я повторю историю жизни тети Весты. И вдруг…

– Постой, а что значит в данном случае «потенциальный муж»?

– Что официально мы еще не обручены, но подумываем это сделать…

– Когда-нибудь в весьма отдаленном будущем?

– Ну да.

– Не проще ли говорить, что мы обручены, но пока неофициально?

– Возможно…

– Это прозвучит более правдоподобно. В смысле обручение пока еще на горизонте, но между нами полное понимание.

– Возможно, но я все же предпочитаю, чтобы ты проходил как «потенциальный муж». Именно расплывчатость этого определения подогреет общее любопытство, а с учетом того, что я теперь богатая наследница, народ будет с вечера занимать очередь, чтобы лично составить о тебе впечатление.

– Жду не дождусь, – буркнул Мак. – Хочешь навязать мне роль охотника за богатым приданым? Вот спасибо!

– А что такого?

– А то, что на меня будут именно так и смотреть – как на проходимца. Невзлюбят с первой же минуты, будут за спиной показывать пальцем. Если ты думаешь, что мне это по душе, то ошибаешься.

– Я думаю, что это не по душе никому, если есть хоть капля самоуважения. Но для пользы дела можно пойти на жертвы.

– Особенно если речь идет о чужом самоуважении… – прокомментировал Мак себе под нос.

– Что?

– Ничего.

– Тогда как же?

– Что «как же»?

– Ты по-прежнему согласен взяться за эту работу – теперь, в свете новых и неприятных деталей?

«Интересно, – подумал Мак, – все карты выложены на стол или самую крупную она придержала? В любом случае стоит продемонстрировать ей, что и Мак Истон не из жидкого теста».

– Само собой, – холодно заверил он. – Ничего более приличного у меня все равно пока не намечается.

– Значит, решено! – с воодушевлением произнесла Кейди.

– А контракт? Уже составлен? Если да, я подпишу.

– Что, прости?

– Контракт. Ты же меня вроде нанимаешь по всем правилам. Или нет?

– Ах, контракт!

– Довольно будет стандартной формы.

– Вроде того, который я подписала, подряжаясь на работу для твоей фирмы?

– Именно.

– Ладно, к завтрашнему дню набросаю.

– У тебя что, нет при себе стандартного бланка?

– Откуда? У меня не было ни минутки, чтобы зайти к адвокату!

– Ах да, я забыл. Умственная работа помешала, – хмыкнул Мак, не упустив шанса кольнуть. – Тогда, может, поднимешь тот, который подписывала со мной? Возьмем его за основу.

– Отличная идея! – снова оживилась Кейди.

– А теперь насчет гонорара…

– О нем договоримся позже, – помедлив, предложила она.

– Отчего же позже? Лучше все обговорить сразу, чтобы исключить недоразумения. – Чем больше Мак овладевал положением, тем теплее становилось на душе. – По дороге домой я прикину сумму и утром сообщу, что вышло. Тебе останется только утвердить или отклонить.

– И если отклоню?..

– Придется подыскивать другого сверхсекретного сыщика – чтобы согласился играть роль проходимца за меньшую сумму.

Триумф на лице Кейди и без того уже заметно померк, а тут и вовсе сменился унынием. Но ненадолго.

– Ты нарочно ставишь мне палки в колеса? – осведомилась она сердито. – Нарочно все усложняешь?

– Это излишне, – парировал Мак. – Ты сама все усложнила дальше некуда, а я только пытаюсь заручиться кое-какими гарантиями. Ну, ты понимаешь – что получу достаточную компенсацию за прорехи в самоуважении.

– Ты так болезненно чувствителен? Не можешь и минуту выносить мысль о том, что тебя причислили к проходимцам?

– Вот именно. Самоуважение – часть мужского капитала.

– Так ты исчисляешь свое в твердой валюте? Интересный подход! Я бы так не сумела.

– А у меня, надеюсь, получится, – безмятежно заверил Мак, поднялся и направился к двери со словами: – Пожалуй, мне пора – дела. Не следует браться за новую работу, пока не подобрал все хвосты.

– Мак! – Кейди бросилась следом. – Ты только не думай, что я не ценю твою помощь. Ценю, даже очень! И доверяю тебе!

«Да уж, конечно, – подумал он с мысленным смешком. – Настолько, что умалчиваешь о тысяче важных мелочей».

– Ладно.

– Значит, все решено?

– Да… нет! – Он резко повернулся от двери. – Только что мне пришел в голову один вопрос.

– Какой?

– Как далеко ты намерена зайти со своим маскарадом?

– То есть?.. – медленно произнесла Кейди.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

– Нет, не понимаю!

– Нам придется спать в одной постели?

Нельзя сказать, что Кейди была обескуражена, но по крайней мере задрожала. Впрочем, она взяла себя в руки с быстротой, достойной восхищения.

– Это излишне, потому что все равно все и каждый будут так думать. Достаточно просто поселиться вдвоем в доме тети Весты.

– А почему бы тогда не спать в одной постели?

– Потому что… – она слегка покраснела, но не отвела взгляда, – потому что ты на меня работаешь. Я бы никогда не легла в постель с человеком, которому плачу!

Глава 12

– Что это за чертовщина насчет того, что Кейди собирается замуж? – с досадой осведомился Стэнфорд Фелгроув.

Рэндалл Пост проводил взглядом мячик, загнанный отчимом в шестую лунку, и едва удержался, чтобы не поморщиться. Он любил гольф, но ненавидел играть с этим человеком. Во-первых, потому, что считал Стэнфорда Фелгроува скользким, беспринципным охотником за деньгами, который свел в могилу свою жену. Во-вторых, он обобрал лично Рэндалла, это невозможно было простить, и бывали дни, когда совместная игра в гольф приводила на грань нервного срыва.

– Сильвия говорит, что официальное обручение пока еще только в проекте, – ответил Рэндалл с подчеркнутым бесстрастием. – Уж не знаю, чего они ждут. Возможно, возвращения ее родителей из Англии.

– Известно хоть, сколько они знакомы?

– По словам все той же Сильвии, что-то около двух месяцев. Она припоминает, что время от времени Кейди говорила о Маке Истоне, но вскользь, и уж точно ничем не показывала, что это серьезно. Разговор о возможном браке зашел совсем недавно…

– Когда старая стерва окочурилась? – со смешком уточнил Фелгроув.

– Видимо, да.

– Однако! Занятный поворот сюжета.

Он примерился, переступил ногами, немного больше их расставил – и вдруг ударил по мячику, по обыкновению неожиданно, словно сделал выпад в поединке. Рэндалл с мрачным удовлетворением проследил траекторию: чересчур вправо. Мячик стукнул о землю, несколько раз подпрыгнул и укатился в заросли бурьяна за правый краем ровно подстриженного поля. Знаменитый Стэнфордов «правый промах».

– Ну и что же тут занятного?

– В первую очередь выбор момента. – Стэнфорд отвернулся, чтобы сунуть клюшку в мешок. – Безутешная племянница, она же богатая наследница, и все такое. Этот мистер Истон, я вижу, не упускает подвернувшегося шанса.

– То есть… – Рэндалл, в свою очередь, начал готовиться к удару, – то есть ты хочешь сказать, что он нацелился на контрольный пакет и выбрал для этого момент, когда Кейди была наиболее уязвима?

– Лично у меня нет на этот счет ни малейших сомнений. Проклятие! Старая калоша Веста! И как ее угораздило испоганить отличную ситуацию, завещав акции Кейди? Должно быть, совсем выжила из ума.

Рэндалл отвлекся ровно настолько, чтобы сделать взмах. Судя по ощущению, это был хороший, достаточно точный удар. Выпрямившись, он прищурился. И верно, мячик приземлился почти в самом центре травянистого участка. Довольный, Рэндалл отошел сменить клюшку.

Поздравлений не последовало, даже самых едких. Стэнфорд сидел в тележке с каменной физиономией, глядя на изумрудный ковер травы, и даже не повернулся на шаги, словно и не было на редкость удачного броска. Скрыв понимающую усмешку, Рэндалл сунул клюшку в мешок. Этот мрачный вид, конечно, от зависти. Стэнфорд не желает признавать, что пасынок лучше его играет в гольф и не меньше его ненавидит совместные партии. Тем не менее он на них время от времени настаивает – ведь они служат демонстрацией тесного сотрудничества, единства мнений на вершине «Аустри-Пост». Это очень важно – создать нужный имидж. Как раз поэтому холодный, расчетливый, алчный Стэнфорд Фелгроув нуждается в своем пасынке.

Связи, унаследованные как от деда, так позже и от матери, позволяют ему, Рэндаллу Посту, без опаски подписывать накладные на ценнейший груз. На связях зиждется работа с клиентурой: к нему обращаются богатые бездельники, когда нужно с выгодой избавиться от коллекции, полученной, скажем, по завещанию. Он знает, кому что предложить, и, более того, умеет подать эти сделки так, чтобы престиж галереи еще больше укрепился.

– Почему выжила из ума? – сказал Рэндалл, усаживаясь за руль тележки. – Веста не переставала надеяться, что в один прекрасный день Кейди передумает и встанет радом с Сильвией у кормила «Шатлейна». Ты, я – мы все это знали.

«He потому ли ты, сволочь, так энергично подталкивал меня к браку с Кейди три года назад?» Но это он, конечно, добавил про себя.

– Не сваляй ты дурака прямо в начале медового месяца, ситуация сейчас выглядела бы намного приятнее, – проворчал Стэнфорд. – Поверить не могу, что можно быть таким никчемным в постели, чтобы жена подала на развод на девятый день брака! У тебя в штанах что, спагетти?

Рэндалл промолчал. Что можно сказать человеку, которого не выносишь всеми фибрами своей души, тем более если это чувство взаимно?

Сколько раз за прошедшие годы он благословлял мудрость своего деда! Старикан как будто в воду глядел, когда обговорил в завещании особый пункт: если внук каким-то образом пострадает, его доля акций переходит не к отчиму, а к дальним родственникам по материнской линии. Рэндалл сильно подозревал, что до сих пор жив только благодаря этой предусмотрительности. Будь у Фелгроува хоть малейшая надежда прибрать к рукам его долю, он бы давно уже стал жертвой несчастного случая.

Перед самой смертью дед уже не мог больше закрывать глаза на то, что дочь Джоселин скоро за ним последует – она просто убивала себя огромными дозами спиртного. Хотя и не получилось воспрепятствовать тому, чтобы ее доля – львиная доля акций галереи – осела в загребущих руках Фелгроува, с помощью ловкого адвоката удалось сохранить остальные сорок девять процентов, и вот их он постарался закрепить за внуком, обезопасить от посягательств зятя. Контроль, увы, был утрачен.

Но не навсегда. Так думал Рэндалл наедине с собой, так думал и сейчас, ловко ведя тележку по узким колеям через гольфовое поле. Только до тех пор, пока «Аустри-Пост» и «Шатлейн» не сольются. Если это произойдет, значит, есть в мире справедливость. Он так близок к победе! Нельзя допустить, чтобы что-то встало на пути. Кейди проголосует за слияние, должна проголосовать, а если у нее есть сомнения, наверняка найдутся и пути их развеять. Она умница, Кейди. Они всегда понимали друг друга – как брат с сестрой. Как раз потому между ними и не сработало более близкое родство.

Три года назад каждый был убежден, что брак Кейди Бриггз и Рэндалла Поста – удачный союз, удачнее и быть не может. Ведь у них было столько общего, они даже выросли вместе. Веста Бриггз уж точно не желала ничего лучшего. За все время, пока он ее знал (а это был долгий срок) Рэндалл не видел ее такой довольной, прямо-таки счастливой, как в тот день, когда они с Кейди произнесли брачный обет.

Стэнфорд не уступал ей в ликовании. А почему ему было не ликовать – ублюдок был уверен, что этот союз станет для него точкой опоры в захватнической кампании, даст возможность прибрать к рукам и «Шатлейн».

Все были потрясены разводом, начатым через девять дней после свадьбы. Правда, обошлось без громкого скандала – Кейди и Рэндалл в один голос твердили, что это обоюдное решение, что они просто совершили ошибку, которую хотят как можно скорее исправить. Оба держали рот на замке насчет подлинных причин разрыва. Кейди еще раз доказала, какой она хороший друг.

– Этот Истон… – снова затянул Стэнфорд. – Вот же ловкий парень! Своего не упустит. С такими легко делать дело. Надо только дать ему понять, что слияние выгодно для всех, – и он подпоет нам как миленький.

– Да? – Рэндалл резко тормознул возле зарослей бурьяна, где прятался мячик отчима. – А ты не допускаешь возможности, что у Истона могут быть интересы, отличные от твоих? Что ему, к примеру, плевать на дело? Что он хочет жениться на Кейди ради нее самой, а не ради денег? Скажем, он влюблен.

– Что?! – Стэнфорд даже хохотнул. – Ну и брякнул! Где ты видел парня, который женится на богатой не ради денег? И даже если женится, то не на такой, как Кейди Бриггз. Она же одно к одному как ее тетка Веста. – Он вылез из тележки и склонился к мешку, выбирая клюшку. – Ты уж мне поверь, Истон к ней клеится потому, что положил глаз на «Шатлейн».

– Каждый судит по себе, – заметил Рэндалл едко. – Ты приписываешь другим свои собственные мотивы, потому что не знаешь других. Учти, неправильная оценка может дорого обойтись.

– Я в людях разбираюсь, – отмахнулся отчим, раздвигая клюшкой бурьян в поисках мяча. – Могу поспорить на что угодно, что Истон до смерти Весты даже и не думал о браке. Знаю я эту породу.

«Правильно, потому что ты сам из таких, сукин сын. Наверняка с удовольствием вспоминаешь, как подгреб к моей матери чуть не сразу после похорон, когда она начала по-настоящему прикладываться к бутылке».

Рэндалл не сомневался, что и контроль над семейным бизнесом перешел к Фелгроуву потому, что мать не соображала, что подписывает. В отчимы ему достался подлый, низкий человек, который не гнушался жульничать ни по-крупному, ни по пустякам. Вот и сейчас он потихоньку подталкивал мячик на низкую кочку, откуда можно было сделать лучший удар. Рэндалл притворился, что не замечает, поскольку это случалось не впервые, – еще одна причина, по которой он ненавидел совместные партии.

– Между прочим, – сказал Стэнфорд, когда они снова уселись рядом в тележке, – до меня стороной дошло, что Джордж Лангуорт не протянет больше месяца. Все сколько-нибудь крупные галереи и аукционные залы держат нос по ветру – его коллекция может выплыть где угодно.

Джордж Лангуорт, один из самых известных частных коллекционеров, глубокий старик, вот уже три года лечился от рака, и все в Фантом-Пойнт об этом знали. Выходит, и за пределами этого тесного кружка уже было известно, что ему осталось недолго жить. Заинтересованные лица точили зубы на его роскошную коллекцию живописи и антиквариата девятнадцатого века, тем более что между наследниками до сих пор не было решено, как со всем этим поступить: распродать поштучно или за большую сумму передать какому-нибудь музею со средствами. Торгаши, дилеры и кураторы готовились к драке – разумеется, в рамках политкорректности.

– Еще я слышал, что крупнейший аукционный зал втихую посылал к Брук Лангуорт своего представителя, уговаривал дать им добро на распродажу, – продолжал Стэнфорд. – Если ты еще не начал шевелиться, очень советую, иначе мы останемся с носом.

Рэндалл ничем не показал, что слышит. Он подвел тележку к своему мячу, остановил и начал выбирать клюшку.

– Ты что, оглох? – спросил отчим тоном выше. – Было бы непростительно упустить такой шанс! Пока ты просиживаешь штаны у себя в кабинете, предприимчивый народ так и шастает к будущей вдове. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь ловкач уговорил Брук. Чего ради тогда ты был с ней на короткой ноге, зачем три года отирался на заседаниях этого их идиотского комитета?

– Мы приятельствовали только поначалу, – заметил Рэндалл, направляясь к мячу, хорошо заметному среди недавно подстриженной яркой травы. – В последнее время почти не виделись. Брук вышла из комитета из-за болезни мужа.

– Все равно это не просто шапочное знакомство! Вы все время перезванивались, я же помню.

– Поначалу, – повторил он.

– Поначалу! – повторил Стэнфорд, кривляясь. – Скажи уж, пока она не дала тебе пинка и не вышла замуж за большие деньги. Между прочим, невелика потеря. Были у нее кое-какие знакомства, но денег ни гроша, пока не подвернулся старый пень Лангуорт. Высоко она метила, эта Брук. Только потому и подпускала тебя на пушечный выстрел, что надеялась урвать кус от «Аустри-Пост». Не подоспей Джордж со своей тугой мошной, ты бы так легко не отделался.

На этот раз Рэндалл не удержался, чтобы не скривить губы в усмешке. Строит из себя всезнайку, а сам и близко не стоял к сути дела. То, что Брук обхаживала его ради «Аустри-Пост», – это чушь. На самом деле из-за «Аустри-Пост» она его бросила. Сказала, что не желает соперничать с его маниакальной привязанностью к галерее.

– Речь идет о том, что Джордж долго не заживется, – продолжал долдонить отчим. – С деньгами его все ясно – отойдут к дочери и сыну, или по крайней мере так говорят. Но и Брук не останется внакладе: ей отказаны дом, яхта и антиквариат. Чтобы внести налог на наследство, понадобятся чистые деньги, и я почти уверен, что она скорее предпочтет проститься с коллекцией, чем со всем остальным. Так чего ждать? Ты знаешь, как делаются такие дела. Свяжись с ней. Пообещай, что мы за всем присмотрим в лучшем виде.

Приказной тон раздражал, поэтому Рэндалл снова не отреагировал. Ему сегодня везло – послал мяч на самую выгодную точку для решающего удара. Чуть позже, загнав его в лунку и водрузив на положенное место флажок, он усмехнулся снова с оттенком злорадства.

Он выиграл, как обычно. Выиграл, невзирая на все жульнические проделки Стэнфорда. То-то у отчима желчь разольется с досады!

Но это была победа с маленькой буквы. Главная была впереди.

Поначалу ошеломленный решением отчима слить две всемирно известные галереи воедино, Рэндалл вскоре оценил все громадные преимущества этого шага. Ему в руки падала неслыханная удача, оставалось только подхватить ее и воспользоваться ею к собственной выгоде.

Но всего приятнее было думать о том, что Стэнфорд Фелгроув, этот прожженный мошенник, своими руками роет себе могилу. Зациклившись на финансовых преимуществах слияния, он был словно в шорах и даже отдаленно не представлял, что взращенное им древо принесет роковые плоды.

Ждать пришлось долго, очень долго, но теперь расплата не за горами, думал Рэндалл, не спеша шагая к тележке. Он и его мать будут отомщены, и все благодаря слиянию. Надо только, чтобы оно состоялось. Он не позволит этому воспрепятствовать.

С чувством величайшего удовольствия Гарднер Олгейт следил за тем, как жена идет к нему через зал ресторана. Они жили в браке десять лет, разделили радости и тревоги воспитания мальчишек-близнецов, но до сих пор при виде Сильвии Гарднер заново изумлялся, как ему повезло.

Школьные и студенческие годы он прожил как неприметный зануда, из тех, кого эффектные девчата или поддразнивают, или в крайнем случае терпят как друзей, но не могут себе представить в более романтическом качестве. Никаких перемен в будущем не предвиделось. Гарднер выучился. Можно было гордо именовать себя экономистом с правом независимого аудита, но в конечном счете он был просто бухгалтер. Он был силен в федеральном и государственном налоговых кодексах, умел правильно заполнять самые сложные таблицы и бланки, был на ты с компьютером и был способен с легкостью отыскать правду в любых разночтениях. Тем большим занудой он казался.

Но вот появилась Сильвия – утонченная и элегантная, высокая стройная блондинка с внимательным, умным взглядом и врожденным талантом вести дела. Кейди Бриггз предпочитала восторгаться восточными мотивами в дизайне майолики шестнадцатого столетия, Сильвия больше разбиралась в тонкостях «дизайна» долгосрочной корпоративной политики. Кейди могла часами вещать о влиянии теории пропорций эпохи Ренессанса на мастеров эпохи Регентства, Сильвия с тем же удовольствием обсуждала проекты пенсионных льгот. Она была неподражаема, и оставалось гадать, за что небеса наградили его подобной женщиной.

Высмотрев Гарднера среди посетителей, Сильвия направилась к нему. Даже в походке ее читалось напряжение. Она изменилась с тех пор, как выслушала новое завещание Весты, и это серьезно беспокоило Гарднера. То, что контрольный пакет акций переходит к Кейди, явилось шоком для каждого члена семьи, но для Сильвии особенно. Семь последних лет Веста обращалась с ней как со своей преемницей, вышколила ее – и правильно сделала, ведь Сильвия обладала всеми лучшими качествами бизнесмена. Потесниться с законного места, даже ради близкой родственницы, было для нее нелегко.

Веста всегда была непредсказуемой и осталась верна себе до конца. Сошла со сцены, предоставив другим расхлебывать заваренную кашу. Если это был план перессорить племянниц, он явно удался.

Приблизившись к столу, Сильвия едва заметно улыбнулась Гарднеру. Тот поднялся, коснулся ее щеки поцелуем и галантно отодвинул для нее стул.

– Представляешь, она берет с собой этого Мака Истона! – объявила жена, едва усевшись. – Намерена поселиться с ним вместе на тетиной вилле. Думаю, это означает, что у них серьезные отношения.

– Полагаю, речь идет о Кейди? – чисто для проформы уточнил Гарднер, возвращаясь на свое место.

– О ком же еще! – С хрустящим звуком расправив накрахмаленную салфетку, Сильвия не глядя бросила ее на колени. – Вдвоем на вилле! Тетя Веста перевернется в гробу, и поделом ей.

– А что такого ужасного в том, что Кейди хочет всегда иметь при себе будущего спутника жизни? Не была же Веста настолько старомодной, чтобы?..

– Чтобы категорически отрицать добрачную связь? Нет, конечно. Что ей было до того, с кем Кейди спит и где этим занимается! Но она бы решительно не одобрила разговор о браке, потому что жениху нужны, конечно, только деньги. Он задурил Кейди голову!

– Ты так думаешь?

– Разумеется. Другого объяснения этим скоропалительным отношениям лично я не нахожу.

Поразмыслив, Гарднер покачал головой: