Текст книги "Моя «сверхъестественная жизнь»"

Глава вторая

Слезы, секс, самобичевание, горячий кофе и мольбы о прощении

– Прости меня, пожалуйста, Джаред, что мне сделать, чтобы ты меня простил?

Слезы градом катятся из моих глаз, и я никак не могу остановить поток рыданий. Отчаяние, боль от совершенного мною ужасного поступка душат, и я не решаюсь заглянуть в эти прекрасные каре-зеленые глаза. Вдруг его теплая и такая крепкая мужская ладонь дотрагивается до моего лица и очень бережно смахивает слезы.

– Не плачь… Ничего страшного. Все будет хорошо, – говорит он нежно.

– Не будет! Теперь уже никогда не будет, как прежде, ведь я изменила тебе с другим мужчиной.

Взгляд его так печален. Джаред сидит совсем рядом, в потертых джинсах, черной рубашке и в черной шапке. Мужчина моей мечты смотрит мне прямо в глаза, а я не имею права даже прикоснуться к нему, потому что чувствую себя недостойной его внимания.

Все, на что хватает сил, это разглядывать его с ног до головы: две верхние пуговицы на рубашке расстёгнуты, и мой взгляд падает на маленькую родинку на его мощной шее, почти у ключицы (я замираю, пытаюсь себя контролировать). Так хочется прикоснуться к ней губами, но… Вдруг он меня оттолкнет? Особенно после того, что я натворила. Однако через некоторое время с его губ сорвались слова, которые я точно не ожидала услышать.

Сначала он резко поднялся на ноги, схватил меня за руку и потянул за собой, а мне ничего не оставалось, как подчиниться. Он такой сильный и такой высокий. У него роскошные волосы. Почему все так хотят сделать ему стрижку покороче? Единственным же моим (и вполне естественным) желанием было зарыться руками в его шевелюру, притянуть к себе и долго-долго целовать.

Джей продолжал сверлить меня взглядом еще несколько секунд, а я подумала, что не могу больше так стоять, задрав шею вверх. Наконец, он тяжело вздохнул и прошептал:

– Тебе не за что просить прощения. Ведь ты тогда не знала ничего. Ты не знала, что я полюблю тебя.

И тут, словно в фильме про любовь, заиграла приятная мелодия. О нет, Селин Дион, я так любила тебя раньше, а теперь ненавижу. Зачем только я установила одну из твоих песен, как мелодию будильника? Я решила, что так приятней просыпаться. Да и муж чуть не придушил меня, когда практически получил нервный срыв от «приятного» пробуждения под «Slipknot». А что тут такого? Зато сразу вскакиваешь, просыпаешься наверняка и бежишь, как ужаленный в одно место, по своим делам.

А вот теперь еле-еле продираешь глаза, в то время, как твоя половинка вовсе не реагирует на эти, ласкающие слух, звуки. Ну ладно, Селин Дион, ты прощена. Как на тебя дуться? Может, даже сегодня послушаю еще немного твой сладкий голосок: у меня как раз лирическое настроение, и хочется рыдать.

Медленно встаю с кровати и выключаю будильник. Зачем я вообще его завела, ведь сегодня чертова суббота? Настроение паршивое. А ведь я не заходила в Соцсеть уже целых двадцать четыре часа. Целые сутки. Но больше меня волновало не это: события прошлого дня стали постепенно проноситься в голове, но все они меркли по сравнению с моим сном.

Крепко сжимаю в руке телефон и медленно крадусь в кухню, чтобы заварить кофе. А мне так хочется долбануть несчастный, ни в чем неповинный, Самсунг об стенку. Зачем ты только помешал мне досмотреть такой прекрасный сон, чертов телефон? Но я сама виновата: отрубилась вчера в семь вечера, а будильник не отключила. Или я все же специально это сделала, чтобы не проспать больше положенного? Уже и не припомню точно: мой мозг плохо соображал.

Итак, сейчас семь утра, а в Ванкувере восемь вечера. Я так и не решилась ничего написать ему: слишком уж много чувств накипело в моей душе. Да еще если бы я отважилась после бессонной ночи писать письма, ни к чему хорошему это точно бы не привело. «Еще один день – коту под хвост», – думаю я. Если с утра настроение не задалось, то дальше только хуже.

Проверяю Соцсеть – там тишина. Интересно, он и правда ждал, что я напишу? А может, они с Джексоном решили поиздеваться над бедной влюбленной фанаткой? Так и представляю себе великолепную картину – сидят эти двое в своем роскошном трейлере, пьют пиво, читают комменты фанатов в Соцсети, и тут случайно натыкаются на мой. Не знаю, что у них там за извращенная фантазия, и почему они решили так подшутить надо мной?

Интересно, чья это вообще была идея? Кто же из них самый большой шутник, который вечно устраивает всем «райскую жизнь» на съемочной площадке? Ответ напрашивается сам собой: Джаред, ну кто же еще? «Но он не мог так сделать. Он не такой», – протестует мое израненное сердце. Я тут же приказываю ему заткнуться и, призадумавшись, делаю большой глоток кофе, который обжигает мне горло. Черт, этот день точно не удался.

Но потом вспоминаю, как вчера утром я была невероятно счастлива, будто спасла мир или что-то вроде того. Должно быть, так чувствуют себя супергерои. Или будто мне дали Оскара. Хотя, наверное, даже еще лучше. Кроме того, мне (наивной дурочке) вдруг показалось, что это начало чего-то невероятно чудесного, волшебного, божественно прекрасного.

Да-да, я сразу же позвонила сестре, а потом маме, но они как-то не особенно за меня порадовались. Странные какие: будто это случается каждый день, сплошь и рядом со всеми происходят такие сверхъестественные вещи. Или я неправильно им все объяснила?

Сегодня мне казалось, что я отошла от шока и готова была взяться за написание любовного письма, как вдруг меня совершенно безобразнейшим образом прервал телефонный звонок. Это была моя подруга, которой я, оказывается, обещала помочь выбрать подарок ее приятелю на день рождения. Она позвонила в восьмом часу утра, чтобы проверить, проснулась ли я. Ну не мерзавка ли!

Ха-ха, на самом деле я люблю эту маленькую засранку. Она хорошая девчонка, но моих интересов относительно сериальной зависимости не разделяет. Она любит своего парня всем сердцем. Думаю, из нее получится замечательная жена и мать. Да это, пожалуй, ее самые заветные мечты – построить дом, вырастить сына… ну а дальше вы поняли, о чем я. Мне же всегда хотелось чего-то большего – как минимум, спасти мир (Или завладеть им? Кажется, к двадцати семи-то годам пора было уже и определиться, чего мне хочется больше, и приступить к выполнению коварного замысла).

Итак, я со своими переживаниями совсем забыла про подругу (вот это я гнусь), а уже через час мы должны были встретиться у моего подъезда. Она жаворонок, поэтому любит встать в самую рань, чтобы поскорей переделать все дела, даже в субботу, когда можно поспать подольше (ну что за маразм). И именно поэтому она позвонила мне, потому что знает, что память меня подводит, а еще я могу проспать все на свете, если мне не дать пинка под зад. Хотя, на самом деле, я не всегда была такой безответственной, а скорее всего последние два-три года после универа.

Все как-то покатилось под откос: закончила школу с медалью, универ – с красным дипломом, а потом надо было устраиваться на работу, и тут я поняла, как же меня достала вся эта жизнь. Но до меня это дошло не сразу, постепенно. Одна нелюбимая работа сменяла другую. Даже смешно становится от того, сколько собеседований я прошла.

В этом проклятом городе, пожалуй, не осталось больше компаний, куда я не совала бы свой нос, в надежде наконец-то найти свое место под солнцем. Это смешно, если бы не было так грустно. (Говорила одна моя училка, не помню, кто именно). И теперь вот, перепробовав, что только можно, я снова оказалась на распутье. Да еще и с кучей кредитов и пристальным вниманием коллекторов, которые ежедневно напоминали о своем существовании.

Но все это суета. Если задумываться об этом каждую секунду, то можно сдохнуть. Как я могла оказаться в такой жопе? Теперь уже и не знаю сама. Как-то засосало. Сейчас мне нужно было сосредоточиться именно на этих проблемах, а вовсе не на душевных переживаниях. Но завтра понедельник – и я обязательно начну новую жизнь. Как всегда.

Накинув, что попало под руку, я подошла к зеркалу, чтобы причесаться. «Джаред, если бы ты был здесь, чтобы хоть как-то меня поддержать. Ты ведь такой сильный (и не только физически). Мне кажется, ты очень сильный по своей натуре». Я где-то читала, что он рос в большой и дружной семье, обычной, небогатой. Его мама учитель (совсем, как я, если б пошла работать по специальности). Но сам он очень многого добился. Когда ему было столько же, сколько мне сейчас, он уже снимался в пятом сезоне «Мистики». (Он уже начал Апокалипсис, то есть не он, а его персонаж Арчи. Но ведь он так часто себя с ним отождествляет. «А чего добилась ты?» – вспоминаю дурацкую фразу из ВК).

Смотрю на себя в зеркало, и в голове пробегает мерзкая мыслишка, словно таракан: «Он бы никогда не запал на такую, как ты». Осматриваю себя с ног до головы. Всегда хотела иметь более стройную фигуру, но тяга к пирогам всегда была сильнее, и не одна из моих попыток сбросить лишний вес никогда не завершалась успехом. Конечно, я не безобразный слон. Мама всегда говорила следующее: «Ты нормальная, худеть тебе не надо».

Примерно тоже самое говорит и подруга, каждый раз, когда я сажусь на очередную диету. (Подруга, с которой у меня встреча совсем скоро, а у меня еще конь не валялся). Но она любит меня такой, какая я есть. (Как и мой муж, которому я порой уделяю слишком мало времени. Как только он меня терпит, такую ужасную? А если бы он прочел еще и мои мысли, то я помогла бы ему себя придушить. Не сопротивлялась бы ни разу). Хотя, может, я на себя наговариваю? Другие изменяют направо и налево, а я делаю это только в мыслях, с человеком, который от меня так далеко, и никогда не приблизится настолько, чтобы я могла хотя бы издалека им любоваться.

«…Хоть редко, хоть в неделю раз… в деревне нашей видеть вас. Чтоб только слышать ваши речи, вам слово молвить, а потом, все думать, думать об одном. И день, и ночь до новой встречи…»

«Интересно, а Татьяна из „Евгения Онегина“ была стройной?» – вдруг подумала я. Да, иногда мне кажется, что я жирная, как слон, а не просто обладаю «пышными формами». Эти румяные щечки и легкая припухлость никогда не стали бы объектом пристального внимания такого, как ОН.

И тут я подумала в первый раз о НЕЙ, его жене. Она такая красивая, такая худенькая. Я снова заглянула в зеркало. Мне как-то раз сказал один парень (который мне, кстати, безумно нравился), что я хорошо бы смотрелась с битой в руках. Я сначала не поняла, в чем прикол, но потом он пояснил, что я такая… ммм… «мощная русская баба». Не помню точно его слов, но смысл был таков. И это не могло в очередной раз не сказаться на моей и без того низкой самооценке.

«Надо с собой что-то делать», – я заглянула в отражение в зеркале. На меня оттуда смотрели огромные серо-зеленые глаза, которые я бы даже могла назвать красивыми. Мои длинные (когда-то золотистые, а сейчас обесцвеченные по велению моды) волосы были растрепаны, и я попыталась навести хоть какой-то порядок на голове.

У меня довольно длинные ноги, но малость полноватые. А еще самая большая проблема – это талия, или вернее, ее отсутствие. Да мне всего-то каких-нибудь десять килограмм надо сбросить, не больше, ну, быть может, пятнадцать (точно не больше, иначе – привет анорексия). Это я к тому, что люди преодолевали и более высокие барьеры, сбрасывали гораздо больший вес. А мне не хватает силы воли на такой пустяк.

Даже не хочется краситься. Быстрыми движениями я напудриваю носик и наношу блеск для губ (хоть что-то надо с собой сделать), и тут вновь звонит подруга. Она уже подошла и ждет меня у подъезда. Я бегом лечу вниз, накинув пуховик, шапку, схватив в руки сумочку. Брр… как же не хочется высовывать нос в это зимнее субботнее утро. Но уже поздно отказываться, и я погружаюсь в ледяной утренний воздух.

***

«Что с тобой сейчас происходит? Поделишься? Жду сообщения на почту. Если, конечно, захочешь пообщаться».

Ах, Джаред, что бы я не делала, куда бы ни шла, я постоянно возвращаюсь мыслями к тебе. В Ванкувере сейчас глубокая ночь. Ты, должно быть, спишь и видишь десятый сон, а я сижу в торговом центре. Мы зашли в кафе и решили поесть мороженого. Алена (так зовут мою подружку) что-то весело тараторит, но я ее совсем не слушаю. Я смотрю словно сквозь нее с блаженной улыбкой на лице и иногда киваю. Внутри все кипит. Я не могу не думать о тебе. Ты – вся моя жизнь. Ты перевернул мою жизнь. Мне хочется что-то сделать, что-то великое. Мне нужно как-то с тобой встретиться, чтобы просто сказать тебе спасибо за то… просто за то, что ты есть. Сказать тебе это, или можно просто написать. Да. Я знаю, что напишу. Строчки словно сами стали складываться в текст в моей голове. Я поняла, что должна сделать.

– … а ты как считаешь? – вдруг услышала я голос подруги, когда мои руки уже сами полезли в сумочку, чтобы достать блокнот и ручку. – Ну так, что? Вик? Ты меня вообще слушаешь?

– А? Что, прости? – я почесала затылок с извиняющимся выражением лица, а потом принялась писать что-то в блокноте.

– Вика, ты чего? – та покачала головой, и я поняла, судя по ее обиженному лицу, что это уже перебор.

Она знает, что я «недописатель», и на меня может вот так снизойти озарение, вдохновение, и тогда мне срочно нужно отрешиться от всего на свете. Но, кажется, я слегка переборщила со своим невниманием к ней.

– Прости, пожалуйста, – закусив нижнюю губу, пробормотала я. – Мне очень нужно это записать.

Я быстренько набросала несколько строк, а потом посмотрела на Алену, которая сверлила меня недовольным взглядом и ковыряла ложечкой мороженое.

– Больше так не буду. Это все, – улыбнулась я. – Не спала всю ночь просто.

– Я не понимаю этого, ты же знаешь.

Я знала. А она не знала, как для меня это важно. Она не знала, насколько сильно я увлеклась этим красавцем, таким далеким и недоступным для меня, простой смертной. Она думала, что я просто фанатка сериала и пишу по нему фанфики.

– Так что ты там сказала? – спросила я.

– Забей! – рявкнула она. – Пойдем домой. Уже три часа, мне нужно успеть Диме ужин приготовить.

– Эй! – я схватила ее за руку. – Ты точно не обижаешься на меня?

– Нет, – проворчала она.

Я хмыкнула что-то себе под нос и, довольная, стала одеваться.

– А я сейчас, наверное, спать. Сил моих нет, – бормотала я. – Обещаю, с завтрашнего дня перехожу на нормальный режим.

– Ага, – закивала она. – Перейдешь ты, как же.

Потом взяла меня под руку, и мы двинулись прочь из торгового центра. Мне вдруг стало так тоскливо. Я снова почувствовала всю никчемность и бессмысленность своего существования. Только бы он мне ответил. Хоть что-нибудь. Нужно срочно добраться до своего ноутбука. Эта мысль немного согревала меня. Я ускорила шаг, таща за собой Алену.

– Ой, смотри, – вдруг вырвала она меня снова из своих мыслей. – Это же Андрюша!

Я повернулась и почувствовала, как мои щеки запылали. Это был один из моих неудавшихся романов. Парень – несбывшаяся мечта. Мы работали вместе в салоне сотовой связи. (Кстати, мы и с Аленой там же познакомились). То была единственная работа, на которой я задержалась почти год, возможно, благодаря, этому самому парнишке.

Тогда у меня был душевный кризис, я почти что была на грани разрыва со своим парнем (тогда мы еще жили отдельно и не вступили в этот «прекрасный гражданский брак»). И как было не влюбиться в высокого голубоглазого блондина с такой невозможно сексуальной родинкой над верхней губой.

А он еще и пел неплохо, даже давал мне послушать как-то раз свое творчество. (Ходили вместе на обед). Да, были времена… Я уже больше года не видела его. И вот он возник откуда не возьмись, и, к сожалению, заметил нас и помахал рукой.

– Привет! Какие люди! – он подошел и улыбнулся. А я не знала, как себя вести. Последний раз, когда я видела его, он увольнялся с работы, а следом за ним вскоре ушла и я. (Какое совпадение!) Я не успела опомниться, как он сгреб меня в охапку: он всегда это делал, потому что считал, что мы с ним такие хорошие друзья.

Сразу вспомнились все его рассказы про очередную пассию, которая выносит мозг своими капризами. Если бы он тогда знал, что я к нему чувствую. Но он никогда не видел во мне девушку, а только друга, коллегу по работе, и мне приходилось лишь довольствоваться тем, что имею.

А он обладал удивительной способностью сделать так больно, как никто другой, при этом не сказав ничего плохого. «Тебе бы похудеть слегка», – как-то раз заметил он. Какого черта, я и сама это знаю! Но мне было очень обидно слышать это от человека, из-за которого я плачу по ночам. «Он придурок, не думай о нем», – говорила Алена. Но все без толку.

И какое же облегчение я испытала, когда он наконец уволился. Не сразу, но облегчение пришло. А потом я и вовсе начала смотреть «Мистику», и никакой Андрюша больше не смог бы потревожить мое израненное сердце.

– Надо же, ты совсем не изменился, – ляпнула я. Хотя с чего бы ему было меняться – прошло всего полтора года. Какая глупость. Он все такой же красавчик, даже слегка поправился, возмужал. (Но для него это было нормально: раньше он был слишком тощим).

– А ты все такая же пампушка! – со смехом сказал он.

Ну, конечно, он не собирался меня обидеть. Он улыбался, и в его голубых глазах я не видела ни капли неприязни. Он просто говорил, что думал. Тем более, говорил он чистую правду. Но почему-то от этой правды мне вдруг захотелось завыть. Черт! У меня помимо этого столько проблем! И не перечесть. Теперь вот это лишнее напоминание о моей никчемности. Я не вынесу…

Потом он еще что-то спросил, но я постаралась как можно быстрее отделаться. Какого дьявола он вообще здесь забыл? Живет совсем в другом районе города. Приехал к новой пассии? Сволочь! Ненавижу его! И хочу поскорее в кроватку – зарыться в подушки и плакать, пока не засну от того, что больше нет сил, а потом проснуться, навести себе горячего шоколада и заняться уже переводом своего «романа», своего «великого произведения».

Алена, должно быть, удивилась, с какой скоростью я улепетывала от Андрюши и от своего прошлого. Она думала, что я захочу с ним пообщаться подольше. Ни за что. Не бывать этому. Надо беречь свои слабые нервы. Иначе так недалеко до срыва. А нам это совсем ведь ни к чему. Надо держаться и быть сильной. Как Арчи и Блейк. Эх. До чего же я слаба.

***

До чего же я слаба. Приехав домой, я застала мужа, готовящего ужин (Ах, как это мило). Я снова подумала о том, что надо уделять ему побольше внимания. Может, удалиться, к черту, из Соцсети? Может, перестать писать? Чего я добьюсь? Тоже мне, великий писатель! Как я еще не сошла с ума из-за своих амбиций? Это все они виноваты. «Это ты виновата и твоя неприспособленность к жизни», – шепчут мне остатки разума. – «Ты же прекрасно знала, на что идешь. И всегда сама принимала решения».

Но мне так хочется тепла и любви. Я просто хочу быть счастливой, как все. Разве я многого прошу? Разве это что-то сверхъестественное? Ну почему у меня все всегда так сложно? Мой муж – он такой свой, я привыкла к нему. Мы живем вместе больше года, называем друг друга «мужем» и «женой», хотя свадьбы у нас не было. Мы поженились бы давно, если б не страшные суммы, которые приходится платить каждый месяц. Какая там свадьба? Когда-то я мечтала о ней.

А сейчас смотрю на него и пытаюсь заставить себя почувствовать то, что чувствовала раньше. Неужели я его разлюбила? Или никогда не любила по-настоящему? Так, чтобы с ураганом страстей. Вы знаете, есть такой стишок «Чудачка», Эдуарда Асадова:

Одни называют ее чудачкой

И пальцем на лоб – за спиной, тайком.

Другие – принцессою и гордячкой,

А третьи просто синим чулком.

Птицы и те попарно летают,

Душа стремится к душе живой.

Ребята подруг из кино провожают,

А эта одна убегает домой.

Зимы и весны цепочкой пестрой

Мчатся, бегут за звеном звено…

Подруги, порой невзрачные просто,

Смотришь – замуж вышли давно.

Вокруг твердят ей: – Пора решаться.

Мужчины не будут ведь ждать, учти!

Недолго и в девах вот так остаться!

Дело-то катится к тридцати…

Неужто не нравился даже никто? —

Посмотрит мечтательными глазами:

– Нравиться нравились. Ну и что? —

И удивленно пожмет плечами.

Какой же любви она ждет, какой?

Ей хочется крикнуть: «Любви-звездопада!

Красивой-красивой! Большой-большой!

А если я в жизни не встречу такой,

Тогда мне совсем никакой не надо!»

Так вот, в школе завуч специально дала мне читать это стихотворение на один из праздников, потому что знала, что оно про меня. И оно было про меня. А потом я просто устала быть одна. Я изменила себе. И вот результат.

Моя голова уже готова была разорваться на части – то ли от недосыпания, то ли от всех этих мыслей, что не дают мне покоя. Джаред… Мне же нужно ему написать. Почему все меня отвлекают от него и пытаются вернуть к реальности? Но я не хочу к ней возвращаться, я хочу быть рядом с ним, хочу говорить с ним. Хочу любить его. Хочу, чтобы он любил меня. Мне не стыдно из-за этих мыслей ничуть. Я совсем обезумела от бессонных ночей и постоянных непрекращающихся рыданий. Я просто хочу хотя бы узнать его поближе, но несомненно мне этого будет недостаточно. И что тогда? Не хочу об этом даже думать.

Муж приготовил вкусный ужин и хочет побыть вместе. Что это с ним? Обычно уходил с едой к своему компу. Может, чувствует, как я медленно ускользаю? После ужина он подходит ко мне и берет за руку. И… о, Боже… Я знаю, что означает этот взгляд. На что он намекает, мне тоже понятно. Он целует меня, а в моей голове только одна мысль: «Ну, пожалуйста, нет! Почему сейчас, когда у меня столько других дел?»

«Ой, да какие у тебя еще дела?» – предательски шепчет разум, а я чувствую, что рыдания уже подступают. И что я могу сказать в свое оправдание? «У меня болит голова, не сейчас»? Я и так его отшивала последние пару раз. Это нечестно. Надо уступить. Неужели я его не люблю совсем?

Почему тогда мне становится так грустно, когда я представляю, что мы расстаемся? Может, все пары через это проходят? Мы вместе уже пять лет. Это вполне естественный процесс.

А он продолжает меня целовать и раздевать, но я ничего не чувствую от его прикосновений. Совсем ничего. Это нормально? Так и должно быть? Черт! Мысли продолжают копошиться в моей голове, словно букашки. Где же страсть, любовный жар? Изображаю стоны, извиваюсь под тяжестью его тела, делаю вид, что мне приятно. На самом деле ощущаю боль и тоску. Ну… не могу сказать, что приходится постоянно притворяться. Мне бывает хорошо с ним, но только не сейчас. Хотя даже сейчас тело предательски начинает отвечать на ласки, когда уже мы почти приблизились к финалу.

Слава Богу. Скоро все закончится. Чувствую себя гнусно. Чувствую себя грязью, липкой болотной тиной. Ну почему он никогда не говорит мне ласковых слов? Только когда я сама спрашиваю его, он может ответить что-то типа «ты самая лучшая» или «ты такая классная». Но все это такие общие фразы. Лучшим может быть сотрудник в офисе, а классным – твой приятель, с которым ты знаком с детского сада. Черт. Как же он этого не понимает? И никогда не поймет. Мне хочется услышать хотя бы «ты такая красивая». Он никогда мне этого не говорил. Неужели потому, что это не так?

Меня считает красивой мама, подруги, иногда бывает и я сама (когда настроение хорошее и когда я заставляю себя не жрать и заняться спортом в очередной раз). Все это не то. Как же хочется слышать такие фразы от любимого человека. Но, видимо, я ничего подобного не заслужила.

Он получил то, что хотел, и повалился на спину. А я отворачиваюсь и чувствую, как слезы катятся по щекам. Такое ощущение, что я изменила любимому человеку. Но только вот, почему мне кажется, что я изменила именно Джареду, а не собственному мужу? Мужу, который не слышит, что я плачу, не понимает, что мне плохо. Сейчас он полежит немного, и пойдет к своему компу. И так бесконечно. Так будет всю жизнь? Или я решусь на то, чтобы что-то изменить? Чувствую, как он встает, целует меня в щеку и уходит, а я остаюсь в темной спальне наедине со своими мыслями.

«Привет, Джаред. Это твоя фанатка из Соцсети, Викки. Даже не представляю, с чего начать… Знаешь, я просто хотела сказать тебе спасибо за то, что ты делаешь каждый день для своих фанатов. Это потрясающе.

P.S. Да ты ведь и сам это понимаешь прекрасно. И слышал тысячу раз.»

Вот что я набросала в торговом центре в свой блокнот. Но решусь ли я отправить ему это глупое письмо? Сейчас, когда я его предала. Пусть это и не является предательством по сути. Я ведь ему совсем никто, он меня даже не знает почти (Если только не изучил мою страничку. Но даже если и так, там нет подробностей обо мне и моей жизни). Так что, да, он меня не знает. О чем речь? Какое еще предательство?

«Да опомнись ты уже!» – бормочу я себе. Так не может больше продолжаться. Я должна забыть его. Но слезы все еще катятся по щекам. Сколько может выплакать человек? Может, я уже поставила рекорд, а никому в соседней комнате, сидящему за компом, совсем нет до этого дела? Какая же я дура. Как же мне жить дальше? Сил нет даже посмотреть еще один эпизод «Мистики», так я устала.

***

Селин Дион. Черт побери. Моя любимая певица оторвала меня от любимого мужчины. Как она могла, мерзавка? А вчера я и не заметила, как отрубилась. Я была совсем без сил. Ни духовных, ни физических. Муж сопит рядом, а я хватаю телефон и бегу варить кофе. И конечно, проверяю Соцсеть: без этого никак.

После того, как все события вчерашнего дня восстанавливаются в моей голове, мозг начинает медленно соображать, а пока он еще не успел проснуться и загрузиться, и пока он еще не успел возмутиться, я быстренько хватаю свой блокнот и перепечатываю оттуда текст. Потом бегом лезу в свою почту и набираю адрес Джареда, который он мне прислал. Дрожащими руками ввожу тему письма: «Фанатка из Соцсети».

Боже мой. Меня снова всю трясет. Мороз по коже. В Ванкувере сейчас девятый час вечера. А, черт. Будь что будет. И я нажимаю кнопку «отправить».