Текст книги "Великолепный"

6

Меррик повел свою невесту за руку к ее родовому замку. Со стороны можно было подумать, что он ведет ее на заклание – до того она была молчаливой, бледной и поникшей. Казалось, она ожидала от судьбы одного – мученического венца. Во всяком случае, Клио мало напоминала то подвижное, жизнерадостное существо, которое еще сегодня утром танцевало и пело у себя в спальне.

Увы, сейчас не было видно ее платиновых, с золотистым оттенком волос, которые доходили едва ли не до пят, когда она их распускала. Не было зеленого, под цвет леса, платья, а главное – у нее на устах не было той светлой улыбки, которая делала ее похожей на королеву эльфов.

Теперь лицо Клио было бледным, почти серым, да и платье на ней больше напоминало саван, нежели одеяние светской дамы. Волосы, стянутые за ушами в два тугих узла, были утыканы таким количеством булавок, что это наводило на мысль о терновом венце Христа, когда он отправлялся в последний страдный путь. Кроме всего прочего, она прикрепила на затылке клочок шелка самого неприглядного серого оттенка, который, пожалуй, еще мог бы понравиться шелковичным червям, но уж никак не людям.

Меррик время от времени мрачно посматривал на нее. Совсем недавно он наивно полагал, что его будущая жена будет хоть в чем-то походить на одно из тех бесплотных существ из легенды, которые, как известно, объявляются в лесу лишь по ночам, когда светит полная луна, – скажем, на эльфа в женском обличье...

Взгляд его снова упал на спутницу, которая уныло плелась с ним рядом. Воистину, солнечный свет не слишком ее красил! Некоторое время он ждал, что девушка задаст ему хоть какой-нибудь вопрос. Но, кроме звуков пробуждавшегося к жизни человеческого улья, каким снова сделался замок, когда туда вернулись его обитатели, он так ничего и не услышал. Его невеста молчала, подобно скале.

Тогда, глядя прямо перед собой, Меррик произнес:

– Может быть, расскажете мне о своем эле?

Девушка вскинула голову и бросила на него быстрый взгляд, однако голос ее прозвучал подчеркнуто равнодушно:

– Собственно, и рассказывать-то особенно нечего. Монастырь, в котором я жила, издавна торгует элем. Поскольку мое пребывание в стенах обители затягивалось, аббатиса послала меня помогать сестре Эмис, трудившейся в монастырской пивоварне. А у нее имелся свой особый рецепт приготовления эля – вот и все.

– И что же это за рецепт?

– Да так, ничего особенного. Скажем, ее пиво было покрепче того, что варили в округе. Его хорошо раскупали, и это приносило монастырю неплохой доход.

– Но если вам так уж хочется заниматься изготовлением эля, отчего не нанять пивовара?

– Ни за что!

Меррик замер: леди Клио неожиданно снова пробудилась к жизни. Она положила ему ладонь на сгиб локтя и посмотрела прямо в глаза внезапно вспыхнувшими глазами.

– Я бы хотела варить эль самостоятельно. Пожалуйста, не запрещайте мне этого, милорд! Я люблю варить эль. Мы с сестрой Эмис как раз занимались изысканиями в этой области, пытаясь дополнить рецепт новыми ингредиентами, но она, к несчастью, умерла.

– И что же это были за ингредиенты?

– Специи и травы. Ничего необычного. – Клио внезапно потупилась, но руки с его локтя не убрала.

– У вас, миледи, будет достаточно забот в замке, – заметил Меррик.

– Знаю. Но обещаю вам, милорд, что службы замка не останутся без хозяйского глаза. А, кроме того, даю вам слово, что в замке Камроуз будут варить лучший в этих краях эль.

Меррик уловил в голосе невесты горделивые нотки и подумал, что, по большому счету, понимает побудительные мотивы ее поступка. Опустив взгляд на крохотную ладошку, которая продолжала лежать на сгибе его локтя, он произнес:

– Если хотите варить пиво, миледи, то и варите себе на здоровье!

Девушка низко склонила перед ним голову.

– Благодарю вас, мой господин! – с подчеркнутым смирением сказала она.

«А все-таки научили ее монашки кротости», – подумал лорд и усмехнулся:

– Главное, не пытайтесь напоить моих людей вересковым элем.

– Вересковым элем? – повторила девушка.

В мгновение ока она убрала ладонь с его руки и устремила на Меррика взгляд, в котором мало что осталось от покорности, зато проступила бездна изумления.

– Судя по вашему взгляду, миледи, вы не имеете представления о том, что такое вересковый эль, и не знаете легенд, связанных с этим напитком. Говорят, что древние пикты варили такой крепкий эль, что он помогал им побеждать солдат Юлия Цезаря. Разумеется, подобного напитка никогда не существовало. Однако до сих пор находятся глупцы, которые стремятся отыскать рецепт его приготовления и по этой причине варят несусветное пойло, способное отправить на тот свет ни в чем не повинного человека.

Клио почувствовала неприятную дрожь в коленях, и ее ответ прозвучал куда менее убедительно, нежели ей бы хотелось.

– Клянусь, милорд, у меня и в мыслях не было травить ваших людей.

– Я в этом не сомневался, миледи. Кстати, мне кажется, вам давно уже пора называть меня Меррик.

Девушка промолчала. Они вместе шли к замку, который должен был принадлежать им двоим, а в будущем – кто знает? – возможно, и их детям, но Клио чувствовала, что они с графом все еще оставались абсолютно чужими друг другу людьми.

Между тем Меррик искоса поглядывал на свою невесту, задаваясь вопросом, чем заняты в этот момент ее мысли. Потом, устремив взгляд прямо перед собой, он сказал:

– Глупо, пожалуй, было вверять вас монастырским стенам.

– Еще глупее, милорд, отсутствовать столь долгое время! – моментально парировала Клио.

– Увы, сударыня, сократить время пребывания на чужбине было не в моей власти.

– Как и время моего пребывания в монастыре.

Рыцарь промолчал. Вместо ответа он всматривался в лицо своей будущей жены, будто пытаясь проследить за ходом ее мыслей. Однако Клио упорно отводила взгляд: казалось, она разгадала его намерение и не желала, чтобы граф проник внутренним взором в ее тайные помыслы.

– Вы, должно быть, злитесь на меня за то, что я не женился на вас на два года раньше, как обещал? – наконец спросил он.

Клио снова ничего не ответила, и тогда Меррик не выдержал:

– Вы все молчите и молчите... Вам что – нечего сказать?

– По-моему, я уже сказала достаточно.

– Боюсь, вы не сказали и половины того, что думаете по этому поводу.

– А зачем? Как говорится, что было, то было – и быльем поросло. – Голос Клио прозвучал сухо, как шелест августовской травы.

– Да, это так. Былое назад не воротишь.

Клио лишь пожала плечами, но Меррик чувствовал, что она ожидает от него ответа на свои вопросы, пусть и невысказанные. Так или иначе, он счел необходимым ей хоть что-нибудь объяснить.

– Знаете, Клио, я – человек военный. Долгое время я был обыкновенным служилым рыцарем, а до того меня обучали воинским искусствам. Должен вам заметить, что путь воина – единственный известный мне путь. Я привык выполнять распоряжения своего сеньора, и так уж вышло, что моим сеньором является наш нынешний государь. Для меня нет ничего важнее этого служения, и смею надеяться, что я с ним справляюсь неплохо. Если бы меня не оказалось рядом с ним в нужный момент, его, пожалуй, уже не было бы в живых. Равным образом, если бы рядом не было короля, я бы давно уже сгнил в какой-нибудь гнусной яме в пустыне, и ваш жених, миледи, являл бы теперь собой кучку выбеленных солнцем костей.

Меррик изо всех сил старался, чтобы его голос звучал ровно – без гнева или раздражения. Он хотел дать понять своей суженой, что вовсе не собирается перед ней извиняться или оправдываться. Его рассказ был всего только сухим изложением фактов – и не более того. Подобным образом он объяснялся бы с таким же, как и он сам, рыцарем, а за неимением равного по званию собеседника – то с оруженосцем или даже со слугой.

Казалось, девушка воспринимала его слова с полнейшим равнодушием. Во всяком случае, она по-прежнему пребывала в мрачном молчании. Внимание Меррика почему-то привлекла ее макушка, на которой унылым флагом торчал кусок серого шелка, предназначенный якобы для того, чтобы украшать прическу.

– У меня есть новости, которые, возможно, вас порадуют, – вздохнув, добавил он. – Король Эдуард дал разрешение основательно укрепить Камроуз.

Девушка остановилась и в удивлении вскинула на графа глаза.

– Я хочу поставить вас в известность, что наш государь дал указание перестроить замок и собирается для этого выделить из казны кругленькую сумму, – объяснил он.

– Вы хотите сказать, что Его Величество готов дать деньги на переустройство замка?!

– Совершенно справедливо, миледи.

Преображение леди Клио произошло с такой быстротой, что Меррик не успел и глазом моргнуть. Она уже не тащилась больше по доскам подъемного моста с таким видом, будто на нее давили грехи всего человечества. Теперь шаг ее сделался упругим и легким, а былая сутулость исчезла без следа.

Но более всего лорда поразили изменения, которые произошли с лицом девушки. На нем одновременно отразились радость, облегчение и еще какое-то чувство, которому Меррик пока не мог подобрать названия.

Неожиданно Меррику пришло на ум, что в их с Клио отношениях тоже могут произойти изменения – и столь же молниеносные. Он всматривался в ее черты, не уставая удивляться тому, насколько они преобразились. Всего несколько минут назад рыцарь думал, что его невеста при свете дня выглядит абсолютно невыразительной. Ничего подобного! Теперь ее лицо, освещенное улыбкой, было прекрасным и ярким, как майский день. Как ни странно, Меррик даже испытал определенный душевный подъем при мысли, что его слова вызвали на устах Клио эту волшебную улыбку, которая так ее преобразила.

В следующее мгновение, однако, улыбка погасла и Клио обрела свой прежний вид – задумчивый и печальный. Меррик же подумал, что был бы не прочь как можно чаще видеть эту улыбку, которая являлась лучшим украшением его невесты.

Шествие по мосту возобновилось. Неожиданно Меррик нагнулся, ковырнул пальцем деревянное покрытие у себя под ногами и нахмурился.

– Доски кое-где придется заменить. Видите? – Он указал на трещины, избороздившие поверхность моста, словно глубокие морщины. – Подъемный мост необходимо сделать попрочнее. Со временем я, вероятно, уложу здесь тесаные каменные плиты или, на худой конец, застелю все новыми досками. Можно также построить дополнительный мост, выдвижной, деревянный, но на металлическом каркасе. Клио снова оживилась.

– По-моему, каменное покрытие подойдет как нельзя лучше, – быстро сказала она.

«Она права, – механически отметил про себя Меррик. – Каменный подъемный мост враги не смогут поджечь».

Клио перегнулась через древние деревянные перила, заглянула в замковый ров и поморщилась.

– Вода во рве зацвела и дурно пахнет. Хорошо было бы осушить ров и как следует его вычистить.

– Что ж, пожалуй, так мы и сделаем. – Меррик подумал, что его невеста обладает хозяйственной сметкой, и порадовался, что шесть лет назад остановил свой выбор именно на ней. – Кроме того, ров необходимо расширить раза в два или три и основательно углубить.

Рыцарь помолчал, мысленно прикидывая будущие оптимальные размеры рва. Копать надо глубже, чтобы враг не смог подвести подо рвом подкоп, а если сделать ров пошире, к стенам замка не подберется ни одна осадная башня. «Тогда и подъемный мост будет уничтожить куда труднее», – подумал он: ему не давала покоя мысль, что подступы к воротам нужно укрепить как можно тщательнее.

– Тогда бы мы смогли развести лебедей! – неожиданно с энтузиазмом произнесла Клио, и Меррик изумленно уставился на нее.

– Лебедей?!

«Какие, к черту, в крепостном рву могут быть лебеди? – искренне недоумевал он, глядя вслед Клио, которая уже двигалась по направлению к воротам. – Разве что такие, которые бы плевались во врага ядом и пожирали неприятельских солдат».

Меррик тут же дал себе слово, что разводить лебедей не позволит. Когда он нагнал Клио, она стояла, задрав голову, и что-то высматривала в стене воротной башни.

– Вот ужас-то! – воскликнула она, уперев руки в бока. – Эти штуки называются бойницами, не так ли?

Меррик проследил за ее взглядом и решил, что бойницы и в самом деле оставляют желать много лучшего. Два жалких окошечка – слишком маленьких и узких, чтобы сквозь них можно было что-либо высмотреть или в кого-нибудь попасть, выпустив стрелу из арбалета. И это в замке, который находился на границе с Уэльсом, где стычки происходили постоянно! Невероятно!

– Абсолютно с вами согласен. Ничего глупее быть не может.

Меррик подумал, что построит новую воротную башню – могучую и несокрушимую, – в стенах которой будет достаточно удобных бойниц, чтобы при необходимости можно было угостить неприятеля градом стрел и других метательных снарядов. Сквозь новые ворота не прорвется ни один вражеский солдат.

В течение примерно часа они бродили по замку. По настоянию Клио Меррик поднялся по лестнице к тому месту, где когда-то висел бабушкин гобелен, а также прошел по залам, стены которых прежде тоже были украшены ткаными коврами. Заодно она рассказала ему, что рамы, куда были вставлены мутноватые, с зеленым отливом стекла, раньше были инкрустированы пластинами из полированной кости.

Меррик слушал ее снисходительно, понимая, до чего трудно было девушке вернуться в родимый дом и обнаружить, что он пребывает в крайнем запустении. К тому же следовало помнить, что его спутница была знатной дамой, а потому могла иметь собственные взгляды на жизнь, в корне отличавшиеся от его взглядов.

Когда он твердил ей об амбразурах, она видела перед собой огромные стеклянные окна, дававшие много света. Когда он говорил о том, что было бы неплохо увеличить количество дымовых труб, она принималась рассказывать ему, с какой роскошью отделаны камины при дворе королевы. Увы, леди Клио не была создана для войны, а потому Меррику оставалось только слушать ее рассуждения, помалкивать и терпеть.

Журчавшая, как ручеек, речь леди Клио не мешала ему думать, и, пока они бродили по замку, Меррик окончательно утвердился в мысли, что жилую часть замка необходимо перестроить и увеличить, как минимум, раза в два, а деревянные крыши заменить на металлические. Когда он поведал ей эту свою идею, Клио захлопала в ладоши. Однако Меррик быстро умерил ее восторг, сообщив, что металл – лучшая защита от огненных стрел, и он готов пойти на дополнительные расходы исключительно из соображений обороны, а не для того, чтобы обитатели замка могли вечерами наслаждаться звонким перестуком дождевых капель о жестяную кровлю.

К тому времени, когда они уселись в главном зале за стол, чтобы перекусить и промочить горло стаканчиком доброго вина, Меррик почувствовал, что его терпению приходит конец. Прежде всего, Клио отказалась есть хлеб и всякий раз ставила блюдо так, чтобы и Меррик не мог до него дотянуться. При этом она продолжала неустанно трещать, рассуждая о предметах, которые казались Меррику малозначительными и не стоящими внимания.

– Вы только представьте себе наш замковый ров в будущем, Меррик! Черные лебеди, кувшинки, водяные лилии, заросли цветущей жимолости на берегу ну и, конечно же, маленькая лодочка поблизости.

– Что вы сказали?!

– Лодочка...

– Вы что же, хотите, чтобы валлийские разбойники плыли на этой лодке по замковому рву, наслаждаясь красотой лилий, грацией лебедей и вдыхая аромат цветущей жимолости? Может, в таком случае нам следует приветствовать их звоном фанфар, перебросить через ров выдвижной мост и закатить по поводу вторжения валлийцев пир?

Клио вскинула на Меррика глаза, в которых не было сейчас ни намека на смирение и покорность.

– Не пытайтесь выставить меня дурочкой, милорд. Вы отлично поняли, что я говорила сейчас не об уэльском вторжении, а о том, каким прекрасным мог бы со временем сделаться замок.

– Замки предназначены для обороны. Их строят для того, чтобы обеспечить безопасность обитателей.

– Но ведь то, о чем я говорила, – это всего только мечты, ничего больше, – произнесла Клио, не сводя с Меррика испытующего взгляда.

Тот перегнулся через стол и схватил горбушку хлеба, прежде чем Клио успела отодвинуть блюдо.

– Мечтать, грезить! – пренебрежительно хмыкнул он. – Глупейшее времяпрепровождение – как раз для женщин. – С этими словами он впился крепкими зубами в горбушку.

Настроение Клио моментально изменилось. Она бросила на Меррика гневный взгляд, после чего ее лицо приняло странное выражение, в котором только очень зоркий и опытный глаз различил бы скрытое торжество. Взяв в руки блюдо с хлебом, Клио спросила елейным голоском:

– Не желаете ли еще, милорд?

– Не желаю! – отрезал Меррик.

Эти неожиданно проскользнувшие в голосе его суженой слащавые нотки весьма ему не понравились. Кроме того, еще минуту назад он был для нее Мерриком, но по какой-то неизвестной причине снова сделался «милордом».

Выждав минуту, Клио опять заговорила подчеркнуто вежливо:

– Так вы, стало быть, утверждаете, что мужчины мечтаниям и грезам не предаются?

– Естественно. У нас есть куда более важные дела, требующие неусыпного внимания.

– Неужели? А как же вы сами, милорд?

– Я? – Меррик удивленно поднял на нее глаза. – Разумеется, мне это тоже совершенно чуждо. За настоящими мужчинами такой слабости не водится.

– Ха!

– И что же вы хотите сказать этим вашим «ха!»?

– Только одно: что вы, не будучи женщиной, с такой же легкостью отдаетесь мечтам, как и я.

Меррик уже не мог больше сдерживаться и расхохотался.

– Отдаюсь мечтам? Я? Что за глупости! Воин, который предается мечтам и грезам, все равно что труп.

Клио поднялась, положила руки на столешницу перед собой и нагнулась к Меррику.

– В таком случае, милорд, у меня может сложиться впечатление, что я говорю с призраком.

– Извольте объясниться!

Безапелляционность Клио страшно раздражала Меррика. Как-никак, она женщина и должна ему подчиняться, а не пытаться его поддеть с помощью своих хитрых уловок! Рыцарь вскочил на ноги точно так же, как это сделала Клио, оперся руками о столешницу и наклонился вперед, ожидая ответа. Клио усмехнулась:

– «Можно также построить дополнительный мост, выдвижной...» – почти слово в слово процитировала она Меррика, стараясь к тому же имитировать интонации его голоса. – Так вот, никакого выдвижного моста у нас пока нет, милорд! – торжественно объявила девушка, после чего, высоко задрав нос, гордо продефилировала мимо Меррика.

Не прошло и нескольких секунд, а ее уже не было в зале. Слышался только сердитый цокот каблучков о каменные ступени, но и он скоро затих.

Меррик продолжал стоять у стола, по-прежнему чуть наклонившись вперед и опираясь руками о столешницу. Со стороны можно было подумать, что его поразил столбняк. Но через пару мгновений рыцарь выпрямился и покачал головой. У него было такое ощущение, будто он оказался по пояс в болоте и гнилая жижа продолжает его засасывать. Налив себе бокал слабенького, разбавленного водой вина, он единым духом его осушил. Не помогло. Тогда Меррик завел за голову руку и принялся массировать шею, как делал всякий раз в затруднительных ситуациях.

На него вдруг снизошло озарение. Он понял, что все его мечты о спокойной и мирной жизни, о которой он так долго грезил в походах и перерывах между боями, не стоили ломаного гроша и готовы были каждое мгновение рассыпаться в прах.

Перед ним предстала его будущность во всей ее неприглядности. Ему стало ясно, что ни один бунтовщик или разбойник из Уэльса не принесет ему столько беспокойства и не испортит столько крови, сколько эта маленькая женщина по имени леди Клио из Камроуза, с которой ему предстояло коротать свою жизнь...

7

Пивоварня, которая имелась при замке, являла собой воплощенные хаос и запустение. Полы были затоптаны и заплеваны до крайности, а по углам шныряли крысы. Старые чаны насквозь проржавели, их, словно одеялом, окутывал толстый слой паутины. Металлические трубы, которые были призваны снабжать пивоварню водой, как выяснилось, выходили не к источнику, не к ручью и даже не к замковому колодцу, а прямиком к загаженному крепостному рву.

Чтобы все это вычистить и кое-как наладить, понадобилось несколько дней. Клио, Долбодуб, Долговяз и старая Глэдис трудились не покладая рук и достигли невиданных результатов. Во всяком случае, к полудню третьего дня каждый, кто проходил мимо распахнутых окон пивоварни, имел возможность обонять пряный аромат высушенных луговых трав, цветов и специй, который оттуда доносился, вместо запаха прели, плесени или гниения. Пол был чисто выметен метлой на длинной ручке, которую брат Дисмас преподнес старой Глэдис, предварительно предложив старухе использовать ее в качестве транспортного средства. Это случилось, когда старая женщина в очередной раз вспылила и выразила желание убраться из замка Камроуз куда-нибудь подальше.

Тем не менее избавиться до конца от грязи, пыли и дурного запаха поначалу не удавалось, и, когда пробная порция эля была сварена, при дегустации выяснилось, что в нем чувствуется неприятный привкус, не говоря уже о том, что на зубах временами поскрипывал песок. По этой причине было решено еще раз все выскрести и полностью переложить полы в пивоварне, для чего у каменщиков, которые трудились на графа, было похищено несколько каменных плит. В последнее время в Камроуз стекалось множество самого разнообразного мастерового люда, каменные плиты горами лежали во внутреннем дворике замка, и Клио пришла к выводу, что пропажа дюжины таких плит останется незамеченной.

Как и множество подобных строений, жавшихся к каменным стенам во внутреннем дворике замка, пивоварня представляла собой весьма убогую постройку, вымазанную снаружи глиной, замешанной на птичьем помете. Эта своеобразная штукатурка от времени и непогоды потрескалась, облупилась и нуждалась в обновлении. Но теперь, хотя бы изнутри, пивоварня выглядела довольно сносно, и там можно было работать.

Клио развесила на стенах связки сушеных трав. Чего здесь только не было! Пучки зверобоя, душистой руты, льнянки и иссопа соседствовали с сушеными ягодами рябины, желудями и грецкими орехами, разложенными по мешочкам и коробочкам и тщательно укрытыми от пыли. Здесь также имелись шафран, корица, имбирь, гвоздика, калган, тмин и орехи трех сортов – мускатные, грецкие и обыкновенные, лесные.

На полках вдоль стен красовалась на диво вычищенная всевозможная утварь – ступки и пестики, выточенные из камня и дерева, всевозможных размеров горшки, кувшины и котлы – от крохотных, помещавшихся в ладони, до огромных, которые и взрослому мужчине было удержать не под силу. Отдельно стояли изготовленные из тонкой листовой меди емкости для перца, осветленного сахара и чистой, мельчайшего помола соли.

В пивоварне за колченогим дубовым столом расположилась леди Клио, перед ней на столешнице сидел ястреб Грош. Когда стол качался, то и Грош раскачивался вместе с ним – туда-сюда, туда-сюда, – как в колыбели. При этом ястреб распростер крылья, и, подключив воображение, можно было до некоторой степени представить себе, как бы Грош выглядел в полете, если бы когда-нибудь научился летать. За всем этим одним глазом наблюдал кот Циклоп, временами вытягивая лапу в шутливой попытке закогтить птицу.

Клио в который уже раз пробежала глазами пергамент с рецептом чудодейственного эля, доставшийся ей от сестры Эмис.

– Итак, чего же мне все-таки не хватает? – спросила она себя, глубокомысленно наморщив лоб и водя пальцами по строчкам. – Молочай? Есть. Порошок сладко го фенхеля? Уже добавила. Ага, вот оно! Три четверти пинты дубильного настоя из ивовой коры.

Девушка накрошила в ступку сушеной ивовой коры, добавила сухих листьев ивы и принялась с остервенением растирать их пестиком, чтобы получить порошок, который оставалось потом только разбавить водой. В это время старая Глэдис тенью металась по комнате, переставляя горшочки и баночки со специями в соответствии с положением звезд на небосклоне.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге показался брат Дисмас. Он впервые объявился в пивоварне, да и то под прикрытием огромного распятия: хотел, должно быть, уберечься от волшебства, дурного глаза или иной напасти, которую могла наслать на него старуха из про клятого богом племени друидов. Колдуньи и прочая не чисть, как известно, боялись святого креста пуще всего на свете, при виде его теряли свою силу, а то и вовсе сбегали в дремучий лес.

В поведении монаха не было ничего удивительного Глэдис и впрямь походила на старую ведьму, способную не только сглазить человека, но и сотворить с ним что-нибудь и того хуже. На голове у нее во все стороны торчали седые волосы, похожие на клочья свалявшейся овчины, а нос был такой длины и так круто загибался книзу, что Томас Пахарь не раз предлагал использовать его вместо серпа во время жатвы. Глаза у старухи были острые, словно буравчики, и темные, как ночь. Казалось, с возрастом они нисколько не выцвели. Черная одежда, которую постоянно носила эта женщина, только усиливала общее впечатление.

Как только брат Дисмас вошел в пивоварню, осторожно выглядывая из-за своего распятия, которым прикрывался, словно щитом, старуха устремила на него пронзительный взгляд, потом прикрыла один глаз и, размахивая сморщенными руками, гнусаво запела: Эна, мена, монна, мут, Баска, тора, хора, бут, Кара, мара, бугель, бон, Убирайся, братец, вон! Цветущая физиономия монаха мгновенно утратила привычный румянец и сделалась бледной как полотно. Монах испуганно посмотрел на Клио:

– Что это она там бормочет? Заклинание, что ли, какое? Уж не хочет ли она наслать на меня бородавки или еще какую-нибудь гадость?

Старая Глэдис выдвинула вперед костлявый подбородок, вытянула шею, мгновенно сделавшись похожей на грифа, и прошипела, ткнув пальцем с длинным ногтем в монаха:

– Это очень старые, древние слова. Прежде все друиды их говаривали, когда выбирали человека для жертвоприношения.

Брат Дисмас ахнул и прижал к себе распятие с такой силой, что его нос буквально прилип к обратной стороне креста. Оборонив себя, таким образом, от нечистой силы, он принялся медленно, пятясь, отступать в сторону двери. Оказавшись в дверном проеме, монах неожиданно вспомнил, зачем приходил.

– Леди Клио! Вас разыскивает лорд Меррик.

Пробормотав затем:

– Святая Мария, Матерь Божья, помилуй нас! – брат Дисмас скрылся из виду.

Клио покачала головой.

– И как только тебе не стыдно, Глэдис.

– Мне стыдно, миледи, – сказала старуха, но веселый отблеск, появившийся у нее в глазах, говорил об обратном.

– Ты же знаешь, как брат Дисмас боится нечистой силы. Зачем же его дразнить? Он теперь до вечера не выйдет из часовни, – заметила Клио со вздохом.

– Это точно.

Старая Глэдис виновато потупилась и прошла к булькающему на огне огромному черному котлу. Примерно такое же выражение появлялось на морде у Циклопа, когда он съедал птичку и его заставали за этим занятием. Что же касается его милости графа де Болвана, то Клио менее всего интересовало, разыскивает он ее или нет. Однако, растирая в пыль пестиком ивовую кору и листья, она с удовольствием представляла себе, как он, должно быть, бесится, тратя на поиски суженой свое драгоценное время. Ну и пусть бесится – она тоже потратила много времени зря, дожидаясь в монастыре его появления.

Размышляя над всем этим, Клио усмехнулась. Ее отец, помнится, говаривал, что она ни одной обиды не оставляет без отмщения, даже если при этом страдает ее достоинство. Что верно, то верно – отказаться от мести графу было свыше ее сил. В монастыре она научилась ждать и поняла, что такое ожидание. Что ж, и графу будет не вредно познакомиться с ощущениями такого рода. По расчетам Клио, этот опыт графу де Болвану предстояло обретать еще очень и очень долго!

Клио уже не могла больше сдерживать себя и расхохоталась. Неожиданно она заметила, что старая Глэдис краем глаза за ней наблюдает.

– Это я так просто, не обращай внимания, – сказала Клио, махнув рукой.

Циклоп избрал именно этот момент, чтобы основательно шарахнуть лапой Гроша, после чего спрыгнул на пол и стал тереться о ее ноги. Клио удивленно взглянула на кота: он не слишком часто ласкался к ней. Однако, когда она опустила руку и почесала его за ухом, этот оранжевый дьявол изогнулся и попытался ее укусить!

Клио отдернула руку и сердитым голосом осведомилась:

– Что это на тебя нашло, а?

– Кот забеспокоился, – мрачно констатировала Глэдис и в подтверждение своих слов кивнула головой. – А это значит, что собирается буря.

Клио выглянула из маленького подслеповатого окошечка наружу. На небе не было ни облачка, и яркий солнечный свет заливал все вокруг, оставляя на полу пивоварни янтарные полосы.

Признаков надвигающейся бури нигде не было видно.

Клио покачала головой и вернулась к своему занятию. Через несколько минут она настолько погрузилась в изучение рецепта, что ничего вокруг уже не замечала.

– Долги! – спустя некоторое время позвала Клио, наклоняясь над большим черным котлом, где рождался эль. – Мне нужна твоя помощь.

– Слушаю, миледи, – произнес Долговяз, который сидел в углу и возился с цистерной для воды.

Парень с готовностью поднялся и двинулся по направлению к хозяйке, но наступил на грабли, лежавшие на полу, вследствие чего получил увесистый удар деревянной рукояткой по лбу. Хлопок был такой сильный, что по пивоварне пошел звон. Парень покачнулся, однако удержался на ногах и, нахмурившись, с остервенением потер лоб.

Клио мигом оставила свое занятие и бросилась к Долговязу, даже не заметив, что Грош, который все это время теребил клювом ее прядь, повис у нее на волосах, словно охотничий трофей на поясе у охотника.

– Ну, как ты, Долги? – участливо поинтересовалась Клио. – С котелком все в порядке?

– А что с ним сделается? Булькает себе помаленьку – эль-то еще не сготовился, – ответил малый, ткнув пальцем в котел, где набирал силу напиток.

– Я не о том! Как у тебя с головой? В глазах не двоится? – подступила к нему девушка еще раз.

– С чего бы? – удивился парень. – Ведь я еще ни одной кружечки не выпил. Эль-то еще не дозрел, говорю. Лоб, правда, побаливает – это точно.

Клио отвернулась от Долговяза и принялась медленно считать про себя до десяти. Чтобы разговаривать с братьями, требовалось терпение святого, хотя Долбодуб и Долговяз, в общем-то, были неплохие ребята – честные, добрые и услужливые.

Мальчиков привели в монастырь, когда им было не больше шести лет от роду. В королевском лесу, где их обнаружил и подобрал странствующий менестрель, ребята жили в полном одиночестве – как два маленьких диких зверька. Что случилось с их родителями, так и осталось неизвестным.

Добрые сестры приняли малышей, обогрели, накормили и стали терпеливо обучать тому, как жить среди людей. Ребят окрестили и назвали Питер и Пол, но парни откликались только на прозвища Долбодуб и Долговяз.