Текст книги "Великолепный"

Пущенный рукой невесты котелок попал ему прямо в лоб.

10

Кто-то звал его по имени.

– Меррик!

Голос был похож на голос его невесты, но почему-то доносился откуда-то издалека. Может, он отдал приказ посадить ее в башню?

– Милорд!

А это еще кто? Кажется, оруженосец Тобин...

– Во имя божье... – услышал Меррик слова отходной молитвы и в изумлении открыл глаза.

Кто же это умер? Чертовщина какая-то... И откуда столько воды? Дождь идет, что ли? В следующее мгновение Меррик осознал, что брат Дисмас прыскает на него святой водой и молится за его грешную душу.

– Господь милосердный! – взревел рыцарь. – Ты что же это, болван, делаешь, а? Я же еще не умер!

Меррик попытался было привстать, но перед глазами у него заплясали крохотные язычки пламени, а голову пронизала такая острая боль, будто в нее забивали клин. Граф выругался сквозь зубы и снова откинулся на спину, протяжно застонав. Священник снова обрызгал его водой, и Меррик приоткрыл один глаз.

– Если ты еще раз плеснешь мне в лицо водой...

– Господь бог говорит, что святая вода очищает сердце и защищает от греховных помыслов душу.

Меррик взвыл и попытался ухватить монаха за шиворот, чтобы задать ему хорошую взбучку, но кто-то оттащил упрямого служителя церкви в сторону, и граф потерял его из виду. Зато он увидел Клио. Она опустилась рядом с ним на колени, лицо ее было бледным как полотно. Меррик поводил рукой рядом с собой и обнаружил, что лежит на утоптанном земляном полу.

– Что случилось? – спросил он.

– Я швырнула котелок и попала вам в голову.

Меррик не удивился: от этой девицы можно было ожидать чего угодно. Он слышал, как взволнованно переговаривались его люди; леди Клио продолжала всматриваться ему в лицо, будто надеясь отыскать в нем ответ на свои невысказанные вопросы. Меррик встретился с ней взглядом.

– Но я, по крайней мере, преуспел?

Клио нахмурилась, и у нее на лице отразилось изумление.

– Преуспел в чем?

– Этого я не помню. Но была ведь причина, из-за которой вы швырнули в меня котелком?

Меррик услышал, как кто-то из его людей рассмеялся. Клио, однако, промолчала. Вид у нее был сердитый, и хотя она засветила ему котелком прямо в лоб, следов раскаяния у нее на лице заметно не было. Более того, она даже не извинилась! Только вздернула вверх подбородок и упрямо сжала губы.

«Что ж, – подумал Меррик, – нам это все уже знакомо».

Некоторое время он смотрел на ее губы, поскольку – по контрасту с бледным лицом – они выглядели вызывающе ярко. Они рдели, как две лесные ягоды, и, казалось, взывали к поцелуям...

«Долго она еще собирается меня мучить? – задал себе вопрос Меррик и сам же на него ответил: – Наверное, долго. Но с меня довольно! Я и так слишком долго ждал. Пора».

Он неожиданно выбросил вверх руку, схватил Клио за затылок и с такой силой к себе ее пригнул, что девушка всем телом обрушилась на него сверху. Его губы встретились с ее ртом, а руки сомкнулись за ее спиной.

Клио, разумеется, сдаваться не собиралась и стала вырываться из его объятий, одновременно пытаясь выразить свое негодование протестующим криком. Последнее, правда, ей сделать никак не удавалось, поскольку губы Меррика запечатали ей рот. Более того, чтобы подавить ее сопротивление в зародыше, он перекатился со спины на живот и придавил девушку всей своей тяжестью к грязному земляному полу.

Со всех сторон стали раздаваться приветственные клики, улюлюканье и свист сквайров и оруженосцев графа. Когда же Клио удалось, наконец, отлепить губы от его губ и она набрала в грудь побольше воздуха, чтобы закричать, он просунул ей в рот язык.

Неожиданно всякое сопротивление с ее стороны прекратилось, и она сделалась неподвижной, словно камень. Тогда Меррик открыл глаза и чуть отстранился, чтобы видеть лицо Клио. Ее глаза тоже были открыты, и ему показалось, что он заметил в них страсть, желание и даже нечто большее...

В следующий момент она его укусила.

Меррик вскрикнул от неожиданности, и Клио, воспользовавшись моментом, изо всех сил толкнула его в плечо. Бормоча себе под нос проклятия, он чуть отодвинулся в сторону, давая ей возможность встать. Клио слышала, как стоящие вокруг молодые люди посмеиваются и тихонько переговариваются между собой, обсуждая происходящее. Она поднялась во весь рост и надменно посмотрела на Меррика сверху вниз.

– Вы не имеете никакого права так со мной поступать!

Однако в следующий момент граф тоже вскочил на ноги и теперь стоял перед ней, высокий, как дерево. Видно было, что он рассвирепел не на шутку.

– Не имею права? – очень тихо спросил он, но в голосе его тем не менее чувствовалась скрытая угроза.

– Именно! – Ее ответ был коротким, четким и имел целью как можно больнее уязвить его самолюбие.

– Вы принадлежите мне, Клио, – произнес граф тоном, не терпящим возражений. – Мне кажется, вы стали об этом забывать.

– Нет, милорд. Я-то как раз помню. Это вас подвела память. – Она помолчала, а потом вдруг решилась высказать то, о чем все время думала: – Вы позабыли обо мне на шесть долгих лет!

Как только эти слова были произнесены, установилась такая тишина, что, казалось, можно было расслышать, как летит муха. Клио не сомневалась, что основательно задела Меррика за живое. Его люди, негромко переговариваясь, стали постепенно разбредаться в стороны. Клио удалось разобрать, как кто-то испуганным голосом произнес, что дразнить Красного Льва не следует, а кто-то просто, без обиняков, заявил, что она дура. Как бы то ни было, Клио решила держаться до последнего. Да и то сказать, терять ей было нечего: слишком много она уже потеряла. Свой дом, гордость, достоинство, наконец...

– Тобин! – гаркнул граф, подзывая своего оруженосца, но при этом не сводя с нее глаз. – Мне нужно перемолвиться с тобой парой слов.

Молодой оруженосец, который колотил Долби мечом по котелку, остановился у входа в стойла. Теперь, правда, он уже не выглядел столь воинственным, как прежде. Что же касается Долби и Долги, то они на карачках уползли прочь, как только Меррик пришел в себя. Не успела Клио перевести дух, как Меррик заявил:

– А вы, миледи, оставайтесь на месте и ждите.

Он направился к оруженосцу, но сделал всего несколько шагов. Клио заговорила снова:

– Иногда мне кажется, милорд, что у вас это уже вошло в привычку – покидать меня и требовать, чтобы я вас дожидалась.

Меррик застыл как вкопанный, и Клио в ту же секунду пожалела, что не смогла сдержаться. Когда ее жених обрел, наконец, способность двигаться, он повернулся и окинул ее холодным взглядом:

– Вот уж не думал, что просьба подождать минуту может снова подхлестнуть ваш боевой пыл.

Клио чувствовала, что, как бы она ни барахталась, идти ко дну ей все-таки придется, но решила, что уж если тонуть – так с музыкой.

– Я уже свыклась с тем, что мне вечно приходится вас ждать. Но хочу вам заметить, милорд, что это мне вовсе не нравится!

Меррик смотрел на нее так долго и пристально, что Клио показалось, будто ему удалось проникнуть своим взглядом в самые заветные тайники ее души. Это уж никак не входило в ее намерения, и она нахмурилась. Между тем граф скрестил на груди руки и спросил:

– Почему, черт побери, у меня такое ощущение, что вы готовы в любой момент начать капризно топать ножкой?

От стыда и досады Клио вспыхнула, как пион. Она вспомнила, что в детстве отец разговаривал с ней таким же примерно образом, если она совершала какую-нибудь глупость. Она вдруг ясно поняла, что и сейчас ведет себя не лучшим образом, а попросту говоря – глупо...

Да, но как это трудно – превозмочь гордость, особенно после того, как ее самолюбию был нанесен такой значительный урон! Два лишних года, которые она, по милости Меррика, провела в монастыре, показались ей вечностью. Каково, спрашивается, было сносить жалостливые взгляды окружающих, которые считали, что Красный Лев позабыл о ней вовсе или, еще хуже, давно уже нашел себе другую жену? Жалость эта ранила ее самолюбие куда сильнее самых едких насмешек.

А ведь она в то время относилась к браку с чрезвычайной серьезностью, даже, возможно, питала на его счет излишние иллюзии. Однако каждый день, который она проводила в монастыре сверх обусловленного в договоре срока, постепенно ее от этих иллюзий избавлял. Дошло до того, что никаких иллюзий по поводу брака с Мерриком де Бокуром у нее не осталось вовсе и будущая семейная жизнь виделась ей бесконечной унылой дорогой, которая вела в никуда...

– Ваши ощущения, милорд, меня не интересуют, – спокойно сказала Клио. – Отправляйтесь по своим делам, а я, так и быть, вас подожду. Как-никак, в этом занятии я особенно преуспела.

Неожиданно Меррик в мгновение ока преодолел расстояние, которое их разделяло.

– Забудьте о том, что я говорил. – Эти слова он произнес сквозь стиснутые зубы, поэтому они прозвучали неразборчиво. Потом он взял ее за руку и с такой силой сжал, что Клио тихонько вскрикнула. – Я передумал. Мне бы хотелось, чтобы вы, миледи, меня сопровождали.

Меррик резко развернул ее лицом к выходу из конюшни, у Клио даже закружилась голова. Затем он двинулся по направлению к главному строению замка, крепко держа ее за руку.

Клио, чтобы не отставать от Меррика, пришлось чуть ли не бежать с ним рядом. Она так торопилась и так запыхалась, что едва не пропустила тот момент, когда у нее с головы начала сползать уродливая шелковая вуаль, которой она прикрывала волосы.

Подхватив таки вуаль и прижав ее для верности к волосам рукой, Клио засеменила вслед за своим суженым.

11

Меррику не слишком понравилось, что Клио начала обвинять его во всех смертных грехах в присутствии его же собственных оруженосцев. Ему это было тем более неприятно, что обвинения эти выдвигала женщина, которая должна была сделаться его женой, а следовательно, обязана была безоговорочно уважать своего будущего мужа и поддерживать его авторитет. А между тем Клио как будто нарочно всячески старалась его спровоцировать на какой-нибудь грубый, не рыцарский поступок.

Признаться, он не слишком хорошо понимал, чего она от него хочет. Впрочем, Меррик давно уже свыкся с мыслью, что женщины – существа странные и голова у них устроена по-другому, нежели у мужчин. Он, например, привык говорить откровенно, высказываться честно и до конца ценил это качество в людях. У женщин же в словах всегда скрывался какой-то дополнительный смысл, о чем бы они ни заводили речь. Когда требовалось определить, что нужно женщине, Меррик, как правило, оказывался в затруднительном положении – он не знал, то ли ему слушать, что женщина говорит, то ли обращать больше внимания на ее поступки.

Пребывая, таким образом в полнейшем недоумении относительно того, что творится в головах представительниц прекрасного пола, Меррик мчался по замковому двору и тащил за собой за руку леди Клио. Другими словами, он вел себя как последний хам, тем самым невольно предоставляя своей невесте дополнительную возможность убедиться в том, что он грубое животное – и ничего больше. Меррик, впрочем, был уверен, что она и прежде в этом не сомневалась или, по крайней мере, хотела выставить его таковым перед окружающими.

Когда они с Клио в сопровождении Тобина добрались до главного замкового зала, Меррик плюхнулся в большое резное кресло с высокой спинкой, предназначавшееся для лорда, и, ткнув пальцем в другой резной стул, поменьше, отдал Клио короткую команду:

– Садитесь, миледи.

Клио несколько замешкалась с выполнением приказа, зато оруженосец Меррика, очевидно, приняв его на свой счет, уселся на длинную скамью, которая тянулась вдоль стены.

– Я сказал «миледи», Тобин! – гаркнул Меррик, и юноша немедленно вскочил на ноги.

Высокий, светловолосый и мускулистый семнадцатилетний Тобин де Клер мог почитаться образцом оруженосца, тем более что он был очень знатного происхождения и приходился родным племянником графу Честеру, одному из самых могущественных вельмож королевства. Меррик считал, что из парня в будущем должен выйти неплохой рыцарь, хотя пока ему явно не хватало скромности и смирения.

Между тем Клио все еще продолжала стоять рядом с Мерриком. Он повернулся к ней и сурово нахмурил брови, отчего шишка у него на лбу снова болезненно запульсировала. Клио наконец подчинилась воле своего жениха и села, однако при этом вздохнула так выразительно, что любому стало бы ясно: она раздражена до крайности.

На мгновение графу Глэморгану пришло в голову, что мужчины, которые запирают непокорных жен в башне, возможно, не так уж и не правы.

В этот момент Тобин негромко кашлянул, и Меррик одарил своего оруженосца таким нелюбезным взглядом, что тот невольно поежился. Молчание затягивалось и с каждой минутой становилось все более гнетущим. Наконец граф Глэморган молвил свое веское слово:

– До меня дошли кое-какие слухи о том, что ты соревновался в воинском искусстве с двумя несчастными дураками, которые кормятся при замке. Собственно, чтобы расследовать это дело, я и отправился на конюшню, но, как видно, не в добрый час. Миледи едва не раскроила мне голову, запустив в меня оловянным котелком.

– Чтобы раскроить эту каменную глыбу, которую вы именуете своей головой, требуется нечто более существенное, чем оловянный котелок, – пробормотала себе под нос Клио.

– Что это вы там бубните? – насупился Меррик.

– Ничего, милорд, – с горькой улыбкой сказала девушка. – Просто читаю молитву.

– Что ж, помолиться вам не помешает. Особенно если вы сказали именно то, что мне послышалось.

Меррик постарался вложить в свои интонации как можно больше яда, чтобы заставить Клио впредь воздерживаться от необдуманных комментариев на его счет. Тем не менее, опыт подсказывал ему, что леди Клио скорее всего сделает вид, будто не заметила этого более чем прозрачного намека. Так оно и случилось.

– Все шесть лет, которые я провела в монастыре, я только и делала, что молилась, – как ни в чем не бывало заявила она.

С большим трудом заставив себя сдержаться, граф проигнорировал это замечание Клио и снова вернулся к прерванному разговору с оруженосцем.

– Так что же ты можешь мне сообщить по этому поводу, Тобин?

Оруженосец не успел произнести ни слова, потому что Клио вдруг вскочила на ноги, оперлась о столешницу своими маленькими ладошками и устремила на него пылающий негодованием взгляд.

– Он ничего не может сообщить вам, милорд, просто-напросто потому, что ему нечего сказать. Он мучил этих двух несчастных мальчишек исключительно ради собственного удовольствия!

– Это неправда, – Тобин без страха посмотрел Меррику в глаза, после чего, повернувшись к Клио, вежливо ей поклонился. – Прошу меня извинить, миледи, но они сами изъявили желание сражаться. Они первые это предложили.

– Понятно... – произнес Меррик, задумчиво потирая подбородок. – Выходит, что эти скорбные умом несчастные сироты, которые в жизни не держали в руках меча и использовали в качестве оружия кухонную утварь, вызвали на бой такого признанного мастера клинка, как ты? Ну а ты, разумеется, в силу присущего тебе благородства вызов принял и отколотил этих олухов так, что они уползли прочь на четвереньках. Я правильно тебя понял?

Тобин побледнел, а Меррик громовым голосом позвал стражу. Солдат, стоявший на часах у входа в зал, оставил свой пост, подбежал к лорду и отвесил ему низкий поклон.

– Что прикажете, милорд?

– Приведи сюда тех двух парней, что работают на скотном дворе. – Меррик помедлил. – Дуболома и Длинновяза.

– Долбодуба и Долговяза! – с раздражением поправила его Клио. Казалось, разговаривать с Мерриком по-другому она была просто не в состоянии.

– Ты слышал, что сказала миледи? Приведи их, – спокойно повторил граф. – Немедленно.

Стражник помчался исполнять распоряжение. Когда он распахнул двери, в зале стали слышны доносившиеся со двора звуки – стук молотков каменотесов, собачий лай и голоса трудившихся на строительстве людей. Потом тяжелые дверные створки захлопнулись, и в зале опять воцарилась тишина.

Клио снова уселась на стул с высокой резной спинкой, и теперь остался стоять только один человек – оруженосец, которому Меррик так до сих пор и не предложил присесть. Графу хотелось, чтобы парень немного помучился и основательнее прочувствовал свою вину.

Сидевшая рядом с Мерриком Клио вздохнула и заерзала на стуле, устраиваясь поудобнее. Краем глаза лорд заметил, что она тоже на него поглядывает. Видно было, что ей не терпится что-то ему сказать – и отнюдь не лестное. Казалось, она испытывала настоятельную потребность вечно ему противоречить.

«Господь вседержитель, ну до чего же упрямая девица мне досталась!» – подумал лорд.

Наконец Клио не выдержала и спросила:

– Как вы собираетесь с ними поступить?

Меррик повернулся к ней всем телом.

– А вот уж это не ваша забота, миледи. Есть другие, более важные проблемы, которые должны вас беспокоить.

– Это какие же?

– Ваш язык, к примеру.

– Помнится, он не вызывал у вас неприязни, особенно когда вы попробовали его на вкус.

Тобин издал сдавленный смешок, и Меррик мгновенно метнул в его сторону грозный взгляд. Юнец сразу же отвернулся, сцепил за спиной руки и сделал вид, что с большим вниманием разглядывает балки, подпирающие потолок.

Дверь со скрипом отворилась, и в зал вошел здоровенный стражник, таща за собой верных оруженосцев Клио. Солдат подвел парней к Меррику и замер, не выпуская из рук воротники их курток.

Клио привстала.

– Отпустите их! – возмущенно воскликнула она. Но стражник ел глазами Меррика, не обращая на слова Клио ни малейшего внимания: граф умел школить своих людей, и они все были безоговорочно ему преданы. Меррик накрыл ее руку ладонью.

– Сядьте, миледи. Я сам разберусь с этим делом.

Она попыталась было освободить руку, но пальцы Меррика держали крепко. Клио открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой, но в последний момент передумала и села на место.

– Ну, парни, – обратился Меррик к подопечным миледи, – выкладывайте, с чего это вам взбрело в голову бросить вызов моим оруженосцам?

Долбодуб выпрямился и набрал в легкие побольше воздуха, чтобы дать Меррику достойный ответ. При этом он выпятил впалую грудь и стал похож на надутого индюка. Долби выглядел чрезвычайно комично, поскольку стражник по-прежнему держал его за шиворот.

– Мы хотим стать рыцарями, милорд. Поэтому мы решили биться с вашими людьми для того, чтобы поупражняться в воинских искусствах.

– Что-то мне не хочется сегодня больше упражняться, Долби, – заметил Долговяз, дотрагиваясь до огромной шишки на затылке. – Голова побаливает.

Меррик в душе посочувствовал парню: у него самого тоже имелась свежая шишка на лбу, которая чертовски сильно болела.

Долби невольно ткнул брата локтем в бок.

– Мы оба хотим стать рыцарями, сэр. И готовы сражаться с вашими оруженосцами и впредь.

Тобин некоторое время сдерживался, но, в конце концов, разразился таким хохотом, будто в жизни ничего смешнее не слышал.

– Бог мой! Они хотят сделаться рыцарями – эти двое? Вот умора!

Меррик почувствовал, что рука Клио, которую он продолжал сжимать, напряглась. Дождавшись, когда Торбин перестал смеяться, он спросил:

– Ты, стало быть, считаешь, что подобное желание с их стороны достойно осмеяния?

– Конечно, – сказал Тобин, продолжая ухмыляться.

«Какой же он еще глупый, задиристый юнец!» – подумал про себя граф Глэморган.

– Отпусти их, – сказал он стражнику.

Некоторое время Меррик предавался размышлениям, глядя на стоящих перед ним парней. У Долби была взлохмаченная до невероятности голова и широкий, как у спаниеля, усыпанный коричневыми веснушками нос. Долги же был курнос, обладал необъятной ширины ртом и удивительно серьезными карими глазами. Обоих украшали свежие синяки, царапины и потеки засохшей грязи. Выглядели они довольно жалко, спору нет, но, тем не менее, в их лицах было столько доброты и желания оказать услугу ближнему, что граф довольно долго думал, прежде чем решил, как с ними поступить.

– У меня есть одно строгое правило, – сказал он, наконец. – Оно касается тех людей из моей дружины, которые затевают между собой ссоры и вызывают друг друга на бой. Я придерживаюсь его неукоснительно, и ты, Тобин, об этом знаешь.

У троицы, что стояла сейчас перед графом, разом вытянулись и побледнели лица.

– Если я не накажу вас, другие решат, что моими указаниями можно и пренебречь. – Меррик встал и предложил Клио руку. – Извольте следовать за мной, миледи.

Клио взглянула на его руку с таким выражением, будто это была изготовившаяся к нападению змея.

– Я постараюсь с этих пор поступать так, чтобы вам не пришлось меня больше дожидаться, – добавил Меррик, после чего обратился к трем юнцам: – Вы пойдете с нами.

Процессия во главе с Мерриком потянулась к выходу. Когда все они оказались во внутреннем дворе, граф почувствовал на себе взгляд Клио, которая все-таки соблаговолила взять его под руку.

– Что вы с ними сделаете? – негромко спросила она.

– Вы скоро увидите.

– Я не позволю вам их бить!

– Успокойтесь, я не подвергаю телесным наказаниям неоперившихся юнцов. – Он помолчал. – Если кто и заслуживает колотушек, так это глупые женщины, которые не умеют держать язык за зубами.

– Я вас не боюсь, Меррик!

Отметив про себя, что она наконец-то назвала его по имени, Меррик остановился у одной из башен замка, подошел к стражнику и стал давать ему указания. Тобин и верные оруженосцы Клио стояли рядом, переминаясь с ноги на ногу, и старались держаться молодцами. Меррик понимал, что парни чувствуют себя не в своей тарелке, но это являлось составной частью того урока, который он собирался им преподать.

Когда стражник вернулся с тачкой и лопатами, Меррик величественным жестом указал на покосившуюся деревянную дверцу у основания башни.

– Вам придется вычистить этот сортир.

Физиономии у парней вытянулись еще больше.

– И не только этот, но и все сортиры в главной башне и тот, что находится у самых ворот.

– Стало быть, все сортиры в замке? – со страхом переспросил Тобин. – Но, милорд, их же не меньше десяти!

Меррик скрестил на груди руки.

– Поверь, я знаю, сколько в замке сортиров.

Парни просто позеленели от ужаса. Глядя на них, трудно было удержаться от смеха.

– Предлагаю начать работу, не откладывая. Если взяться за дело с умом и не лениться, вам потребуется на это всего несколько дней. При том, разумеется, условии, что работать вы будете вместе – как единый слаженный организм. – Меррик повернулся к Клио. – Пойдемте, миледи. Не будем мешать юношам трудиться и смущать их своим присутствием.

Подхватив Клио под руку, он снова повел ее через двор. Пока они шли, Клио несколько раз оглядывалась назад.

– Долби и Долги ни в чем не виноваты и такого наказания не заслуживают! – выпалила она, когда они подошли к воротам.

– Ваши подопечные нарушили установленные мной правила. Следовательно, наказать их просто необходимо.

– Но это же ваш оруженосец их поколотил! Он старше их, умнее и обладает кое-каким жизненным опытом. Вы должны были наказать его одного. Ведь он мог нанести им серьезную травму!

Меррик остановился и облокотился о каменный выступ в стене. Посмотрев на Клио с высоты своего роста, он поинтересовался:

– Вроде той, что я заполучил от удара по голове котелком?

Однако Клио уже закусила удила и не собиралась прекращать спора.

– Они еще совсем мальчики! Причем... не совсем обычные. Знаете ли вы, где их нашли?

– Под скалой в ночь полнолуния?

– Вряд ли стоит над этим потешаться, милорд. Ребят бросили в дремучем лесу. Когда их нашли, они едва умели выговаривать несколько слов, ели сырое мясо и, выслеживая добычу, обнюхивали землю, как дикие звери.

– Изменить к лучшему их прошлое я не в силах, – нахмурился Меррик.

– Зато вы могли бы проявить по отношению к ним больше доброты! Они нуждаются в заботе и внимании...

– Как вы думаете, что из них выйдет, если с ними будут вечно носиться, как с малыми детьми? Вы полагаете, это им пойдет на пользу? – Меррик невесело улыбнулся. – Уверен, чрезмерно их опекая, вы оказываете им дурную услугу.

– А какую услугу оказываете вы, наказывая их?

– Я буду поступать так, как сочту нужным! – Меррик протянул ей руку. – Пойдемте, миледи.

Однако Клио не двинулась с места. Стоя там, где стояла, она лишь смотрела на него во все глаза, и Меррик даже на мгновение малодушно отвел от нее взгляд. Ему вдруг пришла в голову мысль, что было бы неплохо заказать кузнецу крепкий замок и навесить его на дверцу башни, которая прикрывала Камроуз с запада и являлась обиталищем леди Клио.

Сосчитав про себя до десяти, он снова вернулся к созерцанию своей невесты, но на сей раз его взгляду предстала ее спина. Это вызвало у графа новую вспышку гнева. С шумом втянув в себя воздух, он подошел к ней вплотную.

– Извольте повернуться ко мне лицом, Клио!

Она не двигалась – замерла и стояла так тихо, что, казалось, перестала даже дышать. Тогда Меррик взял ее за плечи и развернул лицом к себе.

Она подняла на него взгляд, исполненный упрямства и гордости. Меррик невольно посмотрел на ее рот, который походил теперь на прорезь в броне. Но вот губы ее шевельнулись.

– Вам не сломить меня, лорд Меррик!

Граф понял, что терпения у него уже почти не осталось. Оно уходило, как песок в песочных часах. Он прижал Клио к своей могучей груди.

– Вы слишком дерзки, миледи. Но со мной этот номер не пройдет. Я не выношу, когда по отношению ко мне проявляют неуважение, и не намерен его сносить, тем более от женщины. – Большим пальцем он поддел ее лицо за подбородок и заставил ее смотреть ему прямо в глаза.

– Вы не смеете! – воскликнула она и начала вырываться из его объятий, извиваясь всем телом и одновременно пытаясь оттолкнуть его от себя обеими руками.

Граф дал себе клятву больше не делать попыток сорвать поцелуй с ее уст силой. Ему хотелось, чтобы она пришла к нему по собственной воле, повинуясь желанию сердца. По этой причине он отпустил ее и сделал шаг назад. Это произошло так быстро, что Клио едва не потеряла равновесия и покачнулась. Граф протянул руку, чтобы ее поддержать, но она резко отстранилась.

– Не смейте прикасаться ко мне!

Их взгляды встретились снова. Это было похоже на поединок двух волевых начал, каждое из которых оказалось достаточно сильным. Секунды шли за секундами, а битва все продолжалась, и, как в настоящем сражении, дыхание у бойцов сделалось тяжелым и прерывистым.

Клио смотрела на него, будто ожидая, что он, наконец, не выдержит, сорвется и совершит по отношению к ней какую-нибудь мерзость. Более того, казалось, что она сама хочет этого больше всего на свете.

– Я не стану вас ни к чему принуждать силой, Клио, – нахмурившись, произнес Меррик.

Она снова одарила его нелюбезным, колючим взглядом и вскинула голову.

– Это почему же?

Граф был ошарашен этим вопросом. Недоумевающе взглянув на нее, он спросил:

– Что вы сказали?

– Я сказала, а почему бы и нет? – Она, по своему обыкновению, с вызывающим видом уперла руки в бока. – Я что же, ни чуточки не волную вас, милорд?

Меррик в замешательстве провел рукой по волосам и отвел глаза в сторону, умоляя создателя укрепить его душу и наделить ее той долей терпения, которого бы хватило для общения с этой женщиной. Даже для того, чтобы отыскать чашу святого Грааля, ему вряд ли потребовалось бы больше душевных сил.

Клио стояла на расстоянии каких-нибудь нескольких дюймов от него, и во взгляде ее не было и намека на страх, который, казалось бы, она должна была испытывать по отношению к человеку, вдвое выше и во много раз сильнее ее. Когда она заговорила снова, глаза ее дерзко блеснули:

– Уверена в одном: когда мы с вами поженимся – хотя я до сих пор не заметила с вашей стороны ни малейших поползновений к браку, – нам обоим несдобровать. И это непреложный факт – пусть вы, возможно, и не хотите пока отдавать себе в этом отчета. – Она помотала головой, как это делала его арабская лошадь, когда он слишком сильно натягивал поводья. – Однако в ситуациях, сходных с нашей, всегда есть возможность упросить короля признать помолвку недействительной и аннулировать брачный договор, пока не поздно. По этой причине, мой господин, может, оно и к лучшему, что как женщина я вас не устраиваю.

Клио говорила в крайне небрежной манере, словно разговор шел о самых незначительных предметах, вроде колки дров для замковой кухни. Она не замечала – или не хотела замечать – того, что разговор этот болезненно затрагивал мужское самолюбие графа и его рыцарскую честь. Кроме всего прочего, предлагаемый ею выход из создавшегося положения в корне подсекал далеко идущие замыслы Меррика о возрождении и переустройстве Камроуза и об укоренении его рода в этих местах.

Очень тихо и медленно, будто взвешивая каждое свое слово граф произнес:

– Если мне не изменяет память, миледи, я еще ни разу не говорил вам, что ваша внешность меня не устраивает.

– Зато я в этом убеждена. По-моему, вы хотите жениться на мне только ради того, чтобы сохранить за собой Камроуз, ну и, разумеется, благоволение короля, которому, в силу ряда причин, этот брак весьма на руку.

– Причины, в силу которых я продолжаю настаивать на этом браке, не вашего ума дело!

Клио расхохоталась, но в ее смехе не было и следа веселости.

Меррик нахмурился:

– Ну а на счет того, что нам обоим несдобровать... Это вам придется туго, миледи, когда я приступлю к исполнению своих супружеских обязанностей. Обещаю, что слуги не будут успевать менять постельное белье на нашем брачном ложе.

– Ха!

Вот оно то самое словечко, которое всегда вызывало у Меррика вспышку неукротимой ярости. Гнев графа был столь силен, что у него перехватило горло, и он некоторое время принужден был молчать.

Потом, устремив на непокорную Клио полыхнувший мрачным пламенем взор, он произнес, раздельно выговаривая каждое слово:

– Еще один смешок, миледи, и я приступлю к исполнению своих супружеских обязанностей прямо здесь, у стены, на виду у всех.