Текст книги "Архивы Дрездена: Ведьмин час"

Иные налетели на него, и за атакой последовало новое световое шоу: броня старика выдержала натиск, вызывающе отплевываясь искрами. В тот момент только могучая воля и не менее могучий разум моего деда отделяли его от неминуемой смерти.

Тем временем четверо преследовавших меня псов судорожными прыжками обогнули зону увеличенной гравитации, в которой барахтались их сородичи.

Пару секунд я зачарованно смотрел, как эти слизистые кляксы придвигаются все ближе – именно туда, где мне вовсе не хотелось их видеть. Но затем нашел в себе силы броситься к центру круга – ведь мне требовалось, чтобы преследователи оказались именно там. Я краем глаза заметил, что эта четверка несется ко мне тесной сворой, буквально бок о бок, вытянув вперед щупальца и лапы в одном из тех прыжков, что длились целую вечность.

И как только их хвосты оказались в пределах круга, я сосредоточился на выщербине в полу, щелкнул пальцами и заорал:

– Flickum bicus!

Порожденная усилием воли статическая искорка – такая яркая, что от нее защипало в глазах, – воспламенила бензин в бетонной траншее, и пламя разгорелось с таким звуком, будто великан вздохнул полной грудью, а затем пробежало по кругу и вспыхнуло ясным бледно-синим огнем.

Работа с магией в пределах круга – дело напряженное, а если речь идет о замкнутом огненном кольце, это… все равно что стоять в комнате, чьи стены, пол и потолок сплошь покрыты зеркалами, и куда ни глянь, везде увидишь бесконечное количество отражений. Любое магическое действие в круге огня склонно очень-очень быстро набирать силу, поскольку фрагменты энергии, отскакивая от барьера, рекомбинируются в нечто могучее и непредсказуемое – настолько могучее и непредсказуемое, что, хотя эта методика не является чистопородной черной магией, она указана в списке рекомендованных чар и действий, с помощью которых Стражи оценивают колдовской потенциал отдельно взятого чародея. Да, она настолько опасна.

Представьте, что кольцо огня – что-то вроде экспериментального термоядерного реактора. Так или иначе, произойдет нечто крайне серьезное. Если процесс изгнания выйдет из-под контроля, посреди Голд-Кост может прогреметь аналог взрыва небольшой атомной бомбы.

Но есть и хорошие новости. Такая разновидность магии сводится к перемещению больших объемов энергии по прямой линии, а в этом я настоящий мастер. И даже хорошо, что Иные заключены в круге вместе со мной. Теперь мне не понадобятся фрагменты их тел, чтобы создать канал для заклинания.

Разумеется, это также означало, что, пока я буду творить чары, углопсы запросто могут оторвать мне голову.

Господи. Обожаю работать в стрессовой обстановке.

Когда первый пес бросился на меня, я упал на бетон и откатился в сторону, а по пути изо всех сил пнул его каблуком в податливое гнездо щупальцев. Отдача слегка отбросила меня от чудовища и дезориентировала его настолько, что у меня появилось время выкрикнуть:

– Псы углов, я изгоняю вас!

Мой голос был напитан волевой энергией, и невидимый барьер ожил. Мириады крошечных лент желто-зеленого огня взметнулись к потолку, и круг превратился в колонну, но не статичную, а пульсирующую, поскольку он то распухал, то сжимался. Тот участок, где воля Эбинизера удерживала четверых углопсов, замерцал искрами, а другие искры, побольше и поярче, хлынули из брони его защитных заклинаний. Они походили на светлячков, и в их движениях было что-то осмысленное и жутковато-биологическое.

Когда я добавил ко всему этому свой голос, пламя раскалилось до совершенно невыносимой яркости. Тринадцать глоток в едином порыве издали басовитый вой, и все до единого псы изготовились прыгнуть на вашего покорного слугу.

Едва они оставили старика в покое, как он поднял левую руку и шлепнул ладонью по бетону. Тот застонал от вновь возросшей силы тяжести, а псы, несмотря на их сопротивление, оказались накрепко прижаты к полу.

Лицо старика побагровело от натуги, а рот перекосился в мучительной гримасе.

Боже мой! Не исключено, что у меня на глазах Эбинизер совершал самоубийство.

Он не мог долго находиться в таком напряжении.

– Углопсы, прислужники Внешней Ночи, в этом мире вам не место! – крикнул я. – Изыдите!

Ответом мне был новый хор басовитых стонов, но воля Эбинизера Маккоя имела железную хватку, и беспомощные твари не могли шевельнуться.

За исключением одной. Той, что оказалась ко мне ближе остальных.

Обороняясь и одновременно удерживая заклинание магии земли, – чтобы сотворить нечто подобное, у меня ушло бы не меньше минуты, – старик создал еще одни чары, избавив меня от избыточной гравитации, но удерживая всех углопсов под сетью своего разума.

Точнее, не всех. Дюжину из тринадцати. Последний выползал из гравитационного колодца – ясное дело, в мою сторону, – и едва его передние лапы оказались за пределами зоны чар, пес подобрался перед рывком к моему горлу. Наконец он высвободился и прыгнул.

Огненное кольцо издало воющий звук и начало мерцать в нескольких цветах спектра, совершенно несвойственных обычному пламени, а воздух так переполнился энергией, что у меня зачесалось в глазах, а я еще даже не добавил свою волю к дедовой. Если отказаться от изгнания и прикрыться каким-нибудь защитным заклинанием от нападающего монстра, с такой концентрацией чар попросту невозможно предсказать, что произойдет дальше.

Поэтому я не двинулся с места, а когда пес вырвался на волю, прокричал:

– Гончие Тиндала[23]23
  Гончие Тиндала – вымышленные создания из рассказа Фрэнка Б. Лонга «Псы Тиндала».


[Закрыть], возвращайтесь в породившую вас пустоту! Изыдите!

Затем я поднял посох обеими руками, освободил волю и…

И почувствовал их.

У себя в голове.

Почувствовал Запределье.

Не буду объяснять, каково это. Даже пробовать не стану. Тому, с кем такого не случалось, сравнивать будет не с чем.

Скажу лишь, что это больно. Настолько, что Зимняя мантия ни хрена не спасает от подобной боли. И описать ее проще, чем все остальные ощущения. Соприкасаться с разумом углопсов – все равно что лизать замороженную железку, отчего у тебя все сильнее разыгрывается холодовая мигрень.

Их мысли – или те безумные образы, что считались у них мыслями, – начали с такой интенсивностью пожирать мой разум, будто его бросили в муравейник. А затем, буквально на мгновение, эти чуждые человеку умозрительные модели обрели смысл, и я увидел всю картину глазами Иных. Увидел похожее на колонну существо, сотканное из света, сияющих энергетических центров и чистого ужаса, подобно обелиску стоящее перед углопсами. Вокруг его воздетых кулаков и плеч сгустился миниатюрный грозовой фронт, пронизанный хищными молниями.

Я увидел то, что видели они, когда смотрели на меня.

И почувствовал их страх.

Зимняя мантия взвыла от внезапно нахлынувшего голода, и меня переполнили силы Зимы. Все поверхности в гараже покрылись инеем и стали потрескивать, словно бассейн, наполненный шипучими карамельками «Поп рокс». Объятый уверенностью – вернее, единым чувством целеустремленности, воли, желания и веры в то, что именно такие моменты оправдывают мое существование, – я хряснул посохом по бетону, направил на Иных энергетическую волну и проревел:

– СГИНЬТЕ!

В огненном кольце реальность сменилась бурей призрачной энергии, самых произвольных звуков и стремительных разноцветных вспышек. Я чувствовал, как воля углопсов пытается противостоять моей – и крошится, как вчерашний кукурузный хлеб. Я вырвал Иных из эктоплазменных тел и отправил этих невидимых, нематериальных, но оглушительно вопящих сволочей обратно в пустоту за пределами творения.

Когти тринадцатого пса были, наверное, в восьми дюймах от кончика моего носа, когда углопсов подхватила завывающая воронка заклинания. За этим последовал резкий звук втягиваемого воздуха, ночь вокруг нас застонала, пространство содрогнулось, а Иные попросту исчезли.

Вместо того чтобы расчленить меня когтями, тысячефунтовый монстр превратился в тысячу фунтов омерзительной слизистой эктоплазмы, и она врезалась мне в грудь так, что я шлепнулся на задницу и проехал по полу не меньше пятнадцати футов. Еще двенадцать бывших углопсов выплеснулись за пределы погасшего огненного круга и растеклись по всему гаражу.

Эбинизер обмяк и улегся на бок, а затем перекатился на спину, дыша так тяжело, словно только что бежал вверх по лестнице, и не обращая внимания на ползущий мимо поток грязной эктоплазмы толщиной дюйма три, а то и четыре, будто на вечеринке по поводу окончания съемок фильма «Капля»[24]24
  «Капля» – фильм ужасов о желеобразной массе инопланетного происхождения.


[Закрыть].

Я попробовал отряхнуть руки от этой дряни, но без особого успеха. Эктоплазма походила на сопли, но куда сильнее приставала к коже – и нанесла бы заметный ущерб моему привычному гардеробу, если бы не тот факт, что минут через пятнадцать она сублимируется и исчезнет.

Но пока что меня с головы до ног покрывала прозрачная студенистая слизь.

Какое-то время мы оба молчали, а потом Эбинизер прохрипел:

– Видишь? И без вампиров справились.

Я взглянул на старика, вконец измотанного после таких энергетических затрат:

– Почему вы так ненавидите вампиров, сэр?

Пару секунд он задумчиво рассматривал меня, а затем ответил вопросом на вопрос:

– Почему ты так ненавидел вурдалаков, которых прикончил в Кэмп-Бубум?

Я хмуро отвел взгляд. Нет, я вовсе не гордился тем, что совершил в тот день. Но в следующий раз, скорее всего, поступил бы точно так же. Тут и думать нечего. Достаточно вспомнить, что эти мерзавцы сотворили с парой детишек, которых я обучал. Хотя нет, лучше не вспоминать.

Равно как и о смерти вурдалаков.

Я натравил на них муравьев.

Старик вздохнул. Когда я снова посмотрел на него, глаза Эбинизера были закрыты, щеки ввалились, и я понял, что впервые вижу его таким отчаянно усталым. Не открывая глаз, он заговорил:

– Понятно? Теперь ты знаешь почему. Я ненавижу их, потому что мне известно, кто они такие. Потому что они отняли у меня близкого человека.

– Маму? – спросил я.

– И ее тоже. – У него напряглись желваки. – Ты чертовски жестоко обошелся с Красными, Хосс. Но в глубине души я считаю твой поступок лишь началом, причем неплохим. Господи прости… Иногда я не уверен, что не сделал бы то же самое.

– Каждый в Красной Коллегии стал вампиром, убив человека. Каждый, без исключений. Но Белая Коллегия – другое дело. Они рождаются вампирами. И не все они одинаковые.

– Они уже давно играют в эту игру, – сказал дед. – Сам все увидишь. Если доживешь.

Он выдохнул и уселся. Затем, нашарив посох, поднялся на ноги. Лицо у него было какое-то не такое. Слава богу, не пунцовое, но слишком бледное, губы сероватые, а глаза как у голодающего.

– Лучше всего нам засесть по домам и прикрыться охранными заклинаниями. Тот, кто прислал этих тварей, попробует снова. Если у него хватит сообразительности и ресурсов.

– Нет, – помотал головой я. – Сперва расскажите хоть что-нибудь про «рожденных от звезд».

– Я уже рассказывал. – Он пару раз подвигал челюстью. – Ты родился в нужном месте и в нужное время, поэтому… – Он вздохнул, словно подыскивая объяснение. – Твоя жизненная сила резонирует на частоте, зеркально противоположной частоте Иных, а посему они не в состоянии поработить твою волю. И уязвимы перед твоей силой. Проклятье! Если ты стукнешь Иного, он и в самом деле почувствует боль!

Что ж… Когда я пнул того углопса в морду – вернее, в клубок отростков, что был у него вместо морды, – тварь оторопела почти на целую секунду.

– Значит, теперь у нас имеется запасной план.

– Неплохая мысль, – подтвердил Эбинизер.

– Это рождение от звезд… – Я сдвинул брови. – Насколько часто оно случается?

– Каждые шестьсот шестьдесят шесть лет, – ответил по размышлении старик.

– Почему? Для чего это? Чего ожидать?

– На сегодня урок окончен. – Эбинизер покачал головой. – Я и так сказал больше, чем следовало.

– Минуточку! – возмутился я.

– Хосс. – Его голос был негромким, но гранитно-твердым. – Ты не способен помочь этому вампиру. А попытаешься – тебя спишут со счетов вместе с ним. Брось это дело. – Он закрыл глаза и продолжил сквозь стиснутые зубы: – Или сам, или я тебя заставлю.

Я не особый сторонник авторитаризма, а посему ожидал, что эти слова приведут меня в ярость.

Но злобы не почувствовал.

Мне стало… обидно.

– Вы не доверяете моему мнению, – тихо произнес я.

– Напротив, очень даже доверяю, – проворчал дед. – Но тобой, Хосс, я дорожу сильнее, чем любым твоим мнением. А сейчас ты по уши увяз в болоте с аллигаторами. И не очень-то соображаешь, что к чему. – Он смахнул комок эктоплазмы, норовивший скользнуть ему в глаза. – Ты меня знаешь. Я не хочу объяснять все по-плохому. Поэтому не вынуждай.

Пару секунд я думал, что бы на это ответить.

Эбинизер Маккой всегда представлялся мне грубоватым, раздражительным, несговорчивым, бесстрашным и безусловно добрым человеком, даже когда я понятия не имел, что он мой дед.

Мне хотелось рассказать, что у него есть еще один внук. Но я понимал причину его ненависти, поскольку сам испытывал такие же чувства. Мало кому в нашем мире доводится ощутить такую ненависть, берущую начало в крови и смерти, боли и гибели твоих близких, древнюю и разрушительную в своей первобытности.

Если кто-нибудь когда-нибудь сообщит, что мой отпрыск – вурдалак… Реакцию предсказать не могу, но уверен, что она была бы иррациональной и довольно пылкой.

В общем, рассчитывать на помощь деда не приходится. Брату осталось полагаться только на меня.

– Сэр, – сказал я наконец, – вы меня знаете. Когда в беду попадает один из тех, кто мне дорог, я переступлю через что угодно, но постараюсь помочь. – Я понизил голос до шепота: – Не заставляйте меня переступать через вас, сэр.

Долгое мгновение он смотрел на меня, прищурив глаза.

– Думаешь, это тебе по плечу, Хосс?

– Пока что я вполне уверен в своих силах.

– Сказал выпавший из окна, пролетая мимо тридцатого этажа.

Какое-то время мы стояли без движения, и с обоих капала эктоплазма. Наконец старик вздохнул:

– Звезды и камни… Остынь, Хосс. Обмозгуй все хорошенько. Утро вечера мудренее. – И добавил уже тверже: – Может, передумаешь.

– Может, передумает один из нас.

– Один из них, – он выплюнул последнее слово, словно каплю кислоты, – не стоит того, чтобы твоя дочь осталась сиротой.

– Дело не в том, кто они такие, – все так же тихо возразил я, – а в том, кто такой я. И какой пример подаю своему ребенку.

Какое-то время старик смотрел на меня с непроницаемым лицом.

Затем он развернулся и медленно зашагал прочь, стиснув зубы и понурив плечи. Через несколько шагов он исчез за вуалью, которую я не смог бы сотворить – впрочем, как и большинство его чар, – а я остался один в пустом подземном гараже.

Оглядев поле брани, я закрыл глаза.

Родня способна усложнить любое дело.

Черт побери.

Глава 13

– Значит, псы Тиндала существуют на самом деле? – спросил Баттерс. – Вот это да.

– Ну… «На самом деле» – понятие растяжимое, – сказал я. – Когда Лавкрафт начал валять дурака с исследованиями общества Туле[25]25
  Туле – немецкое оккультное и политическое общество, образованное в 1918 году.


[Закрыть], его выперли из Венатори Умброрум. Подробностей не знаю, но могу с уверенностью сказать, что внутренности ему выел вовсе не рак, а нечто… более зубастое.

Я сидел за столиком на кухне у Баттерса. Плащ я снял, а обе руки положил на столешницу ладонями вверх. Напротив расположился Баттерс в растянутом спортивном костюме. На столе рядом с ним покоился чемоданчик фельдшера скорой помощи. Баттерс разглядывал мои руки сквозь толстые спортивные гогглы[26]26
  Гогглы – защитные очки, плотно прилегающие к коже.


[Закрыть], надежно застегнутые на затылке.

Баттерс – коротышка слегка за сорок. Теперь, когда он в отличной форме, этот парень словно свит из проволоки и выглядит даже миниатюрнее прежнего. Может, пять футов пять дюймов, но, если он весит больше ста сорока фунтов, я съем свой плащ, причем без соли. Волосы у него черные и кудрявые, а той ночью они были еще и растрепанные – не исключено, что из-за моего появления в столь неурочный час.

– Господи, – бормотал Баттерс, протирая влажной салфеткой зияющие порезы у меня на руках. – У тебя в ранах моторное масло.

– Это плохо?

Он сонно и совсем невесело посмотрел на меня.

– С учетом налипшего мусора – да. Плохо. – И со вздохом добавил: – Уж прости, но надо удалить инородные тела.

– Надо – значит надо, – кивнул я.

После этого он, вооружившись водой, жидким бетадином и жесткой кисточкой, взялся обрабатывать внутреннюю и наружную поверхность моих ран. Могло быть и хуже. Баттерс мог бы использовать йод. Да, могло быть и хуже, но пикником этот процесс я тоже не назвал бы. Ладони у меня чувствительные.

Двадцатью минутами позже я уже рассердился и вспотел, а Баттерс недовольно рассматривал мои травмы.

– Сделал все, что мог. Теперь перебинтую, но бинты придется менять раз в день. И внимательнейшим образом высматривать любые признаки заражения. Но лучшая тактика – профилактика, так что, пока раны не затянутся, купи защитные перчатки, Халк[27]27
  Халк – супергерой комиксов издательства «Марвел комикс».


[Закрыть].

– Дельная мысль, – согласился я. – Насколько все плохо?

Дело в том, что я почти не чувствую боли. Такова специфика Зимнего Рыцаря. Нет, я замечаю, что со мной что-то произошло, но боль растворяется в фоновом шуме, и, если не вспоминать об этой особенности, сам не заметишь, как у тебя появятся довольно серьезные травмы.

– Думаю, что функционировать руки будут, – ответил Баттерс, – но, вообще-то, человеческое тело не предназначено для того, чтобы переворачивать грузовики. Ты… скажем так, раскрыл максимальный потенциал для своего роста и телосложения, но твои суставы и хрящи остаются человеческими, а кости состоят из костной ткани. Да, тело залечит эти раны, но всему есть предел. – Он покачал головой. – Я не шучу. Однажды ты попробуешь поднять что-нибудь непомерно тяжелое. Мышцы-то справятся, а кости и суставы – нет.

– На что это будет похоже? – поинтересовался я.

– На производственную травму. – Он тщательно вытер мои ладони и приступил к перевязке. – Итак, Белый Совет намерен усложнить тебе жизнь. Что в этом нового?

Баттерс не подозревал о существовании Черного Совета. Это тайная организация чародеев, и нельзя однозначно сказать, кто имеет к ней непосредственное отношение, но ее загадочные участники преследуют самые гнусные цели, и это еще мягко сказано. Те, кто посвятил себя противостоянию с Черным Советом, хранят эту информацию в секрете – отчасти потому, что нам остро не хватает веских доказательств против этой организации и мы понятия не имеем, чего хотят состоящие в ней чародеи и кто они такие, а отчасти потому, что плохим парням труднее сражаться с нами, толком не зная, кто им оппонирует.

Баттерсу можно доверять, но Черный Совет – проблема из разряда чародейских.

– Угу, – сказал я. – Встречайте нового шефа. В точности такого же, как старый.

Баттерс ответил каким-то странным взглядом, поскольку у меня не очень развиты шпионские навыки, и обман друзей не входит в число моих врожденных талантов, но пожал плечами: дескать, проехали.

– Ладно. – Он зевнул. – По телефону ты упоминал проблемы со здоровьем. Во множественном числе. Что еще тебя беспокоит?

Я рассказал про чиханье и призварит, и Баттерс прищурился:

– Это розыгрыш для новичков? Я ожидал чего-то в этом роде.

– Что? Глупости какие. – Я изо всех сил старался не вспоминать о серенаде, предназначенной ему на день рождения. – Проблема самая что ни на есть реальная.

– Ну да, конечно. – Баттерс стянул резиновые перчатки и принялся убирать со стола. – Как скажешь.

Да и черт с ним. В моей жизни хватает безумных событий, и вряд ли самопроизвольное призвание случайных предметов из пустоты засветится на чьем-то радаре. Хотя… именно теперь, когда вокруг творится столько всякого, Баттерс решил отгородиться от моего призварита кирпичной стеной?

Я снова чихнул. Сильно.

Раздался оглушительный грохот, и на кухонный пол упала секция кирпичной стены – квадратная, примерно четыре на четыре фута, и такая тяжелая, что от удара стол и стулья подпрыгнули к потолку. Баттерс вскрикнул, упал на спину и ловко перекатился к разделочному столу. Прежде чем я успел вскочить, его ладонь лежала на рукоятке ножа.

Мелкий парень. Но шустрый. Рыцари Меча не из тех, кого стоит недооценивать.

– Бод. – Я неуклюже вытер нос рукавом. – Бод. Деберь бидишь?

Баттерс просто стоял и пялился на кусок кирпичной стены, а потом вздрогнул, когда она завибрировала, сделалась прозрачной и наконец исчезла, оставив после себя многие галлоны эктоплазмы. Сверхъестественный желатин медленно расползался по полу, словно мы очутились в пробном эпизоде ремейка вышеупомянутой «Капли».

– Что ж, хорошо, – сказал Баттерс. – Значит, я… только что видел все своими глазами. – Он посмотрел на эктоплазму, потом на меня и покачал головой. – Ну и жизнь у тебя, Гарри. Что за чертовщина?

– Боброс де бо адресу. – Я прошлепал по скользкому полу, взял бумажное полотенце и начал неопрятно высмаркиваться. Несколькими полотенцами позже нос полностью очистился, и я снова мог нормально дышать. – Слушай, такого не может быть, чтобы я призывал эти предметы ниоткуда, причем в самом случайном порядке.

– Я всего лишь судебно-медицинский эксперт! – запричитал Баттерс. – Господи, Гарри! Может, это какой-то вирус и он поразил твою нервную систему? Или мозг? Или долбаное подсознание? С этим надо обращаться в клинику Мейо или университет Джонса Хопкинса[28]28
  Клиника Мейо, университет Джонса Хопкинса – частные исследовательские организации.


[Закрыть]. Или в школу профессора Ксавьера![29]29
  Институт Ксавьера (Ксавье) – вымышленный особняк, база Людей Икс.


[Закрыть]

– Они и в подметки тебе не годятся. Это ты у нас спец по сверхъестественным недугам.

– О-хо-хо… – Он положил нож на место и развел руками. – Ну ладно. Этому всегда предшествует чиханье?

– Пока что да, – сказал я.

– В таком случае купи лекарство от простуды. Любое, которое помогает, когда ты простужаешься. Может быть, если перестанешь чихать, этот твой призварит сам пройдет.

Какое-то время я смотрел на него мутными глазами, а затем разочарованно молвил:

– До этого я и сам додумался бы.

– Странно, – заметил он. – Еще немного, и ты заговоришь как взрослый человек, способный принимать разумные решения насчет своего здоровья. При желании, конечно.

Недолго думая, я показал ему средний палец и мимоходом отметил боль в раненой руке.

– Что насчет тошноты? Такое чувство, будто я застрял на вертящейся карусели.

– Инфразвук – весьма своевольная и недостаточно изученная штука, – ответил Баттерс. – Его непросто измерить, и существует масса способов использовать инфразвук в качестве оружия или для военной связи, поэтому незасекреченных исследований совсем немного. Но Паранет есть Паранет, и некоторые из тех, кто интересуется снежным человеком, утверждают, что с помощью инфразвука он отпугивает людей со своей территории. А еще предельно низкие частоты задействованы в рычании тигров и других крупных хищников. Помнишь рассказы о том, как люди теряют способность двигаться, услышав тигриный рык? Таково действие инфразвука на парасимпатическую нервную систему[30]30
  Часть вегетативной нервной системы, отвечающая за накопление энергии.


[Закрыть].

– Спасибо, что рассказал о реальности инфразвука и последствиях его воздействия на людей, – сказал я, – но об этом я и сам худо-бедно догадывался. Поведай лучше, как избавиться от симптомов.

– По словам изучающих снежного человека, в первую очередь надо хорошенько выспаться. Раз уж ты возомнил меня своим персональным терапевтом, вот рекомендация: прими две таблетки аспирина, а утром позвони.

– Угу, – поморщился я. – Вот только мне сейчас не до сна.

– Ну разумеется, – вздохнул Баттерс, достал из шкафчика пластиковый пузырек и бросил его мне.

– Таблетки от аллергии? – скептически спросил я.

– Значит, теперь ты у нас врач? – Баттерс переместился к раковине и набрал чашку воды.

– Какой там врач… Всего лишь судмедэксперт.

Баттерс окунул палец в воду, щелчком отправил каплю в мою сторону, осторожно подошел к столу, чвякая подошвами по эктоплазме, и поставил чашку передо мной.

– Это дифенгидрамин. Зачастую чиханье – аллергическая реакция, а в руках у тебя антигистаминное средство. Должно помочь. Прими две таблетки.

За неимением внятных контраргументов я сделал как велено, тем самым доказав, что я вовсе не своевольный и заносчивый упрямец, отвергающий приказы авторитетных и компетентных людей. Я имею в виду, теперь это задокументировано. Так что вопрос закрыт.

Что-то зашуршало, и я поднял глаза. В дверях появилась заспанная девушка с волнистыми рыжими волосами и сногсшибательной фигурой. Одной рукой она придерживала изумрудно-зеленый махровый халат, чтобы тот не распахнулся. Энди, пожалуй, самая очаровательная из всех знакомых мне оборотней.

– Уолдо, что это грохнуло? И что случилось с полом? Ой, Гарри… – Она чуть сильнее запахнула халат и прихватила его поясом. – Я тебя не заметила.

– Энди, – кивнул я. – Извини. Не хотел тебя будить.

Она ответила мне усталой улыбкой.

– Говорят, начинаются трудные времена.

– Правильно говорят, – подтвердил я. – Тебе неплохо бы отоспаться. На тот случай, если понадобишься.

– А мне, как погляжу, спать не положено, – протестующе заявил Баттерс.

– Положено. Но вчера. А сейчас мне без тебя никак.

Тут я услышал легкие шаги, и второй женский голос спросил:

– Что случилось?

Появилась еще одна девушка, стройная, но крепкая. Ноги – мускулистые, как у марафонцев, – прикрывала футболка с принтом «Мстителей», достаточно большая, чтобы служить девушке платьем. Картину дополняли тонкие мышино-бурые волосы до плеч, большие карие глаза на узком лице, слегка косящие из-за отсутствия очков, и отметина от подушки на щеке.

– О господи. Привет, Гарри. Я… гм… осталась переночевать. После ЛАН-вечеринки[31]31
  ЛАН-вечеринка – встреча любителей компьютерных игр с целью поиграть во что-нибудь по локальной сети.


[Закрыть]. Что у тебя с руками? Порезался?

– Марси, – кивнул я. Она тоже оборотень, и не будь я знаком с Энди, сказал бы, что Марси уверенно держит пальму первенства по очарованию. – Привет. Ну да. Вот, зашел показаться доку Баттерсу. Проверить, не нарушил ли я условия гарантийного срока.

– Ах вон оно что, – сказала Марси. – Тогда понятно.

Наступила долгая неловкая тишина. Баттерс порозовел настолько, что мог бы служить ходячей рекламой Дня борьбы против рака груди[32]32
  Розовая лента – международный символ борьбы против рака молочной железы.


[Закрыть], а Марси смотрела куда угодно, только не на меня.

– Ой, бога ради, – не выдержала Энди. – Ребята, он взрослый человек. А я устала. Выводы сделаешь сам, Гарри. Не сильно ошибешься. И даже не надейтесь, что я стану мыть пол.

Она развернулась, взяла Марси за руку и твердым шагом удалилась в спальню. Щеки у Марси зарделись, но она беспрекословно последовала за Энди.

Я взглянул на Баттерса. Его уши были красными, как сигнал светофора. Я поднял бровь. Коротышка глубоко вздохнул:

– Гарри, только попробуй меня подколоть или все испортить, и я выбью тебе зубы.

Это было сказано самым правильным тоном: спокойно и совершенно искренне. Я имею в виду, существуют способы дать собеседнику понять, что ты готов прибегнуть к насилию. Многие считают, что для этого надо побольше кричать и размахивать руками. Это не так. По-настоящему опасным людям не требуется повышать голос. Искренность таких предупреждений основывается на уверенности в себе, а та приходит с опытом, и никак иначе.

Баттерс получил свой меч на исходе зимы и всего лишь месяц трудится Рыцарем на полную ставку. Но я видел, как он схлестнулся, пожалуй, с самым жутким и опасным злодеем из мне известных – и победил.

И вот он стоит напротив, щетинится как еж и убедительно советует мне не лезть не в свое дело.

Проклятье. Этот коротышка повзрослел у меня на глазах.

Я поднял руки, показывая, что мирный исход дела меня вполне устраивает:

– Хорошо. Но я сохраняю за собой право вернуться к этой теме позже.

– Неужели это обязательно? – Баттерс стал беспокойно рыться в холодильнике. Похоже, ему было неловко, как школьнику, которого застукали с журналом для взрослых. – Мы стараемся не афишировать эту тему.

– Не афишировать, значит?

– Пойми, – жалобно сказал он, – я сам толком не знаю, как это получилось. Честное слово. Но никому не позволю взять и все испортить.

– Баттерс. – Я дождался, пока он повернется ко мне, и продолжил: – Это не ты сидишь у меня на кухне и просишь о помощи. Не сомневаюсь, что ты прекрасно знаешь, как устроить личную жизнь. А мне, как человеку, живущему в стеклянном доме, неразумно бросать в кого-то камни.

Секунду-другую он изучал мое лицо, а затем несколько расслабился.

– Ну да. Я не подумал. Извини, дружище.

– Нечего тут извиняться. – Я взглянул в сторону двери, за которой скрылись обе девушки, и открыл рот, собираясь заговорить. Но затем задумчиво провел языком по зубам и снова сомкнул губы.

Даже удивительно: казалось бы, банальное молчание, а скольких проблем оно позволяет избежать! Надо бы мне почаще молчать.

– Ну что ж, – продолжил Баттерс тоном человека, предлагающего вернуться к делам, – в Паранете висит заблаговременное предупреждение. Всем велено смотреть в оба и тут же сообщить, если обнаружится что-нибудь подозрительное. Можешь рассказать подробности?

Я кивнул и поведал о ситуации в сверхъестественных кругах, о мирных переговорах и о том, что случилось с Томасом.

Он слушал, и на лице его все отчетливее проступало беспокойство.

– Судя по всему, дела могут принять, гм, любопытный оборот.

– Правда? – Удивленный его тоном, я поднял глаза.

– В городе Саня, – объяснил Баттерс. – Поселился в гостинице возле аэропорта. Он должен был всего лишь пересесть в О’Харе[33]33
  Международный аэропорт О’Хара в Чикаго.


[Закрыть], но рейс задержали. Семь раз.

В данный момент на всем белом свете существуют лишь два действующих Рыцаря. Двое. И Рыцари Меча – или Креста, в зависимости от того, как рассматривать их профессиональные приоритеты, – склонны объявляться там, где они нужнее всего, причем всякий раз по чистой случайности. Вообще-то, совпадение было таким безупречным, что я, черт возьми, сразу понял, что никакое это не совпадение. Взаимоотношения с Богом у меня весьма неоднозначные, но, судя по синхронному появлению Его Рыцарей, в туристическом бизнесе Он добился бы необычайных успехов.

– А, – произнес я. – Хм. Может, Саня переехал бы к тебе на пару дней. Обменялись бы парой-другой рыцарских историй, ну и так далее.

– Точно. – Баттерс натянуто улыбнулся. – Чем я могу помочь?

– Мне уже известно, – покачал головой я, – что вы, ребята, объявляетесь именно там, где угодно Всемогущему. И хочется верить, что мне хватит ума не путаться у вас под ногами. Так что решай сам. Где, по-твоему, ты будешь наиболее полезен?

Какое-то время он смотрел на меня, а затем тихо признался:

– Больше всего меня беспокоят пользователи Паранета.

Магический дар подобен всем остальным талантам: каждому он достается в разном объеме. Люди вроде меня умеют распоряжаться силами вселенной так, словно это детские игрушки, а другие парни на такое не способны, хотя они тоже одаренные. И положению этих «неимущих магического мира» не позавидуешь. Они знают о паранормальной стороне действительности, но не имеют возможности повлиять на нее. Силенок не хватает.

По крайней мере, так обстояло дело, пока не появился Паранет. С распространением Интернета неимущие получили то, чего у них раньше не было: связь друг с другом. Люди начали знакомиться, заводить друзей, координировать совместную деятельность, причем без особых усилий и в относительной безопасности, и в итоге образовали сообщество такое же могучее, как врожденный магический дар. Теперь сверхъестественным хищникам все труднее охотиться на неимущих: ведь те согласуют свои действия, сообщают друг другу о потенциальных угрозах – и объединяют посредственные таланты в нечто куда более серьезное. Проклятье! В каком-то смысле неимущие стали едва ли не могущественнее самих чародеев.