Текст книги "Зимнее пламя"

Глава 13

Лорд Родгар в недоумении посмотрел на Шину и Чарли. – Кстати, о тайнах… Младенец, тетя Каллиопа? В вашем-то возрасте?

Леди Каллиопа затряслась от смеха:

– Глупый мальчик! Мы повеселим тебя этой историей позднее, а пока познакомься с нашей компаньонкой и другом, мисс Смит.

Дженива присела, откровенно довольная званием друга, что значительно повышало ее статус.

– Добро пожаловать в Родгар-Эбби, мисс Смит. – Лорд Родгар протянул руку, и ей ничего не оставалось, как подать ему свою. Он поцеловал ее руку чуть выше перчатки. – Вы проявили большую смелость, отважившись оказаться между Маллоренами и Трейсами.

– Как между Сциллой и Харибдой, милорд. На его губах мелькнула улыбка.

– Подходящее сравнение… для моряка. Сцилла и Харибда – препятствия, с которыми встречался Одиссей по пути на родную Итаку, верно?

– Как же ты умен! – восхитилась Талия. – Дженива – дочь морского офицера и провела бог знает сколько времени в море. Она даже сражалась с берберскими пиратами!

– Не совсем так, – попыталась возразить Дженива, но маркиз остановил ее:

– Надеюсь, вы прекрасно подготовлены для такого путешествия и не ошибетесь, решая, какая сторона – Сцилла, чудовище, жаждущее проглотить вас, и какая – Харибда, чей водоворот жаждет затянуть вас в морскую бездну…

Дженива невольно взглянула на лорда Эшарта, и, когда она встретила его взгляд, что-то шевельнулось внутри ее, ее дыхание участилось… Вероятно, все остальные не могли этого не заметить!

Покраснев, она скосила глаза, но никто, казалось, не обращал на нее внимания. Маркиза смеялась над чем-то, сказанным Талией, и вокруг царил дух праздничного веселья.

Дженива хотела намекнуть, что леди Каллиопе лучше бы лечь в теплую постель, но не решалась оставить Шину и лишь сделала реверанс леди Родгар.

– Извините меня, миледи, но леди Каллиопа устала с дороги. Я думаю, она с удовольствием ляжет отдохнуть.

– Конечно. Полагаю, в суматохе мы немного забылись. – Леди Родгар понимающе улыбнулась.

Через минуту слуги уже поднимали леди Каллиопу вверх по парадной лестнице, в то время как лорд Родгар направился вместе с Талией и Эшартом внутрь дома.

Сцилла и Харибда! Пойти ли ей с Талией или остаться здесь с Шиной? Впрочем, она не могла сейчас бросить девушку.

– Так это ребенок леди Бут Керью? – уточнила леди Родгар. – Насколько я понимаю, с ним связана какая-то странная история.

Дженива почувствовала, что краснеет.

– Миледи, мне очень жаль… Леди Родгар махнула рукой.

– Я уверена, вам ничего не оставалось, кроме как привезти ребенка сюда. Надеюсь, он здоров?

– Да, миледи. И его кормилица тоже.

– Тогда пойдемте: у нас просторные детские, и ими уже пользуются. – Она повернулась и быстрыми шагами направилась к лестнице; при этом ее каблуки выбивали по деревянному полу «тра-та-та», словно дробь армейского барабана.

Стараясь сосредоточиться, Дженива потянула за собой Шину. По крайней мере одна проблема исчезла, кормилицу и ребенка не вышвырнули из дома и даже обещали дать место в семейной детской, что само по себе говорило о великодушии хозяев.

Когда они поднимались по лестнице, Дженива снова обратила внимание на колокольчики, подвешенные на обвивавших балюстраду лентах и позвякивавшие, когда она проходила мимо. Очаровательно, но только для тех, кому этот звук не действует на нервы.

Поднявшись на площадку, Дженива увидела, что дальше ступени расходятся, а когда они повернули налево, леди Родгар сказала:

– Этот большой дом чем-то напоминает лабиринт, каждое поколение делало пристройки, а последний маркиз устроил коридоры по всему дому, я не думаю, что гости могут заблудиться, но некоторые довольно долго бродят по ним. Так вот, почему бы вам по дороге не рассказать мне немного об этой странной истории, мисс Смит?

Дженива сразу же решила свести участие Эшарта в происшедшем до минимума: Сцилла и Харибда не нуждались в лишних проблемах. Она начала со встречи с леди Бут Керью. Затем, когда они шли по длинному, застланному ковром коридору, на стенах которого висели картины, а по обе стороны стояли столики и комоды с драгоценными вещами, она представила второе появление Эшарта как совпадение.

– Как это все загадочно! – Маркиза повернула направо. – Подбросить ребенка чужим людям…

– Да, очень странно, миледи.

На следующем повороте маркиза остановилась.

– Эшарт – отец ребенка, как вы думаете? Дженива поняла, что притворяться дальше нет смысла.

– Он настаивает, что нет.

– Около года назад они были любовниками, так что все возможно. – Леди Родгар внимательно посмотрела на Дже-ниву. – Может быть, мне не следовало говорить так откровенно с незамужней леди…

– Я провела большую часть жизни на корабле, и меня нелегко смутить…

Маркиза улыбнулась:

– Как сказал мой муж, вы превосходно вписываетесь в здешнюю обстановку. Но должна заметить, я предпочитаю мой собственный титул графини Аррадейл во всех случаях, кроме самых официальных. Нет, не смущайтесь вы все делали правильно, это я не всегда следую правилам.

– Вы очень добры, леди Аррадейл. – Дженива сказала это совершенно искренне, вопреки ошеломляющему великолепию и всем прочим проблемам она была готова полюбить жену Черного Маркиза.

– Если мы хотим быть добрыми, нам следует устроить наших невинных деток в более простом и теплом месте. Пойдемте.

Только теперь Дженива заметила, что Шина стоит посреди коридора, держась как можно дальше от расставленных в ем вещей она, должно быть, страшно боялась что-нибудь разбить.

Графиня повела их в следующий коридор и затем в еще один, короткий, который, казалось, никуда не вел. Она открыла дверь и стала подниматься по ничем не украшенной лестнице, такой узкой, что ее пышные юбки касались стен.

– Вы подумали, что делать с ребенком, мисс Смит?

Дженива пожалела, что не может видеть лица леди Аррадейл, чтобы лучше понять смысл ее вопроса. Неужели она одна должна нести всю ответственность за случившееся?

– Леди Бут в конце концов найдется, – сказала она, осторожно выбирая слова. – Надеюсь, лорд Эшарт поможет в этом, поскольку он хорошо знает эту женщину.

«Поможет» выражало ее намерение, и, видимо, без труда поняв это, леди Аррадейл улыбнулась ей:

– Мы постараемся, чтобы он помог.

Они вошли в пустой, застеленный ковром коридор, и леди Аррадейл заколебалась, постукивая по губам пальцами, на которых были надеты кольца, стоившие целое состояние.

– Я отсутствовала в Лондоне прошлой зимой, но скандал с леди Бут не утихал до лета она всем заявляла, что носит ребенка Эшарта, а когда он не захотел жениться на ней, скрылась в Ирландии и в конце концов объявила о рождении сына.

Дженива почувствовала горькое разочарование.

– Так все-таки это его ребенок! Теперь эта бедная женщина вынуждена прибегнуть к крайним мерам, чтобы заставить его взять на себя ответственность.

– Исключительно глупый способ в данных обстоятельствах, вам не кажется? И… неудобный. Вы жаждете справедливости, что мне вполне понятно, но мы бы предпочли, чтобы следующие несколько дней здесь был мир, а не война. Видите ли, мы не ожидали приезда Эшарта, но раз уж он здесь, мы хотели бы воспользоваться этим.

– Я понимаю, миледи.

Дженива кивнула. Разумеется, примирение аристократов важнее судьбы ребенка: так было всегда и везде. Но для нее это означало, что ей суждено стать единственным человеком, который будет заботиться о Шине и Чарли.

Леди Аррадейл пошла дальше, и Дженива услышала детские голоса, а как только графиня открыла дверь, из комнаты вырвался детский смех.

Дженива подтолкнула Шину, и они вошли в теплое уютное помещение. Наконец-то то, что надо, подумала она.

Такой могла бы быть гостиная в скромном доме, где огня в камине, прикрытом узорчатым металлическим экраном, вполне хватало, чтобы согревать комнату. Джениве в ее накидке даже стало жарко.

Стены комнаты были выкрашены в бледно-зеленый цвет, деревянные панели – в белый, а на полулежал турецкий ковер. В углу стоял спинет, на котором лежали барабан и несколько флейт. Удобные стулья, несколько детских стульчиков, на полках книги и игрушки…

Две белокурые девочки в одинаковых голубых платьицах и белых стеганых нижних юбочках, выглядывавших из-под подобранных юбок, расположившись по одну сторону камина, играли в куклы, сидевшая в кресле горничная присматривала за ними и что-то шила.

В центре комнаты на ковре две девушки в чепчиках играли с маленьким рыжеволосым малышом, крепкая черноволосая горничная наблюдала, как худенькая девушка помогала ребенку что-то строить из ярко раскрашенных кубиков.

Когда обе девушки разом подняли голову, леди Аррадейл приветливо сказала:

– Посмотри, что у нас, Порция. Младенец.

Худенькая девушка, медно-рыжие волосы которой выбивались из-под хорошенького кружевного чепчика, не похожего на чепчик прислуги, а платье было явно очень хорошего качества, поднялась и тут стало заметно, что она приблизительно одного возраста с Дженивой.

– Какая прелесть. Чей это?

– Леди Бут Керью.

– Значит, Эшарта?

Это прозвучало как смертный приговор.

Глава 14

– Между прочим, он здесь, – сказала графиня. – Эшарт. Приехал с тетушками из Танбридж-Уэллз.

– О Боже!

– Детей поместили сюда, чтобы их не было слышно, но мы имеем и обратный результат: они могут поубивать друг друга, а мы и не узнаем. Но по-моему, Бей – все же хозяин положения, хотя, как ты понимаешь, это был шок.

Леди Аррадейл подтолкнула вперед Джениву.

– Позволь, Порция, познакомить тебя с мисс Смит, компаньонкой леди Талии и леди Каллиопы. Мисс Смит, это моя свояченица, Порция, леди Арсенбрайт Маллорен, проще – леди Брайт. Покойная маркиза Родгар была одержима всем англосаксонским, отсюда и такие имена. Вы еще не увидите Хильду, Брэнда и Синрика, которые празднуют Рождество в других местах. Элфлед – леди Уолгрейв – здесь, но она редко появляется, ибо вот-вот родит ребенка. Мы поддразниваем моего мужа, что он устроил еще одно Рождество.

Дженива присела, пытаясь поскорее переварить все сказанное.

– А это, – с улыбкой проговорила графиня, кивая на мальчика, который неуверенными шагами подошел к матери и спрятался в ее юбках, – мастер Френсис Маллорен.

Леди Брайт взъерошила волосы мальчугана.

– Поклонись, Френсис.

Ребенок высунулся из-за юбок и, довольно ловко поклонившись, снова спрятался.

– Скоро все будет как надо, – сказала леди Брайт, беря его на руки и целуя в круглую щечку. – Он не сразу подходит к незнакомым, не так ли, малыш? И поступает очень мудро. Посмотри-ка, Френсис, ребеночек. Как его зовут? – спросила она у Дженивы.

– Чарли, миледи, а няню – Шина. Шина О'Лири, но это почти все, что мы узнали она совсем не говорит по-английски. – Дженива повернулась к леди Аррадейл: – Здесь кто-нибудь говорит по-гэльски?

– Бог мой! Я не знаю никого из слуг, кто был бы ирландцем, но они, должно быть, есть у кого-то из соседей. С этим можно подождать, тем более что вы все, вероятно, очень устали. Давайте устроим маленького Чарли, а затем вы сможете привести себя в порядок.

Леди Аррадейл тут же послала горничную за некоей миссис Харбинджер, и пожилая женщина скоро явилась. При виде младенца ее глаза засияли.

– Ах, дорогой мой! – Она шагнула вперед с явным намерением взять Чарли, и Шина попятилась.

– Она боится, – поспешила объяснить Дженива. – Девушка не говорит по-английски, и я думаю, не понимает, что происходит, бедняжка.

– Это миссис Харбинджер, главная в детской она управляет этой частью дома. – Графиня коротко объяснила женщине появление здесь Чарли. Подразумевалось, что на дороге произошел несчастный случай, и лгать не пришлось.

Миссис Харбинджер преисполнилась сочувствием к несчастному младенцу.

– Надо только проветрить детскую, миледи, и отправить туда еще одну горничную, с вашего позволения. Вы можете на меня положиться.

– Нет ли кого-нибудь поблизости, кто знает гэльский? Полагаю, вы отнесетесь с пониманием к бедной мисс О'Лири, которая очень растеряна.

– Конечно, миледи. – Миссис Харбинджер обняла Шину за плечи и, не переставая шепотом успокаивать ее, подвела к стулу около камина. Ирландка бросила на Джениву полный отчаяния взгляд, но через минуту успокоилась и даже улыбнулась своей новой покровительнице.

Дженива чувствовала себя так, словно тяжелое бремя свалилось с ее плеч. Хотя бы с этим все устроилось.

Когда леди Аррадейл направилась к двери, леди Брайт, поцеловав сына, вручила его горничной и, набросив большую шаль, завернулась в нее.

– Я должна пойти и посмотреть, что происходит. Эшарт здесь, подумать только!

Все трое направились вниз и снова прошли по лабиринту коридоров. При этом Дженива не сомневалась будь она одна, ее постигла бы участь других заблудившихся гостей.

Графиня открыла дверь в великолепную спальню, и Дженива сразу увидела свои вещи, включая ящичек с вертепом. Неужели это ее комната? Пожалуй, она предпочла бы что-нибудь попроще…

– В другое время мы бы предоставили вам отдельную комнату, – извиняющимся тоном сказала леди Аррадейл, – но на Рождество все всегда занято.

Только тут Дженива заметила вещи, принадлежащие Талии, – этим и объяснялось великолепие убранства. А она-то надеялась на отдельную комнату, какой бы скромной та ни оказалась. Только в последние три дня Дженива поняла, как дорога ей возможность побыть одной.

Однако, решив не возражать, она сказала:

– Я привыкла делить комнату с леди Талией.

– Она – прелесть, не правда ли? Как жаль, что все эти годы Родгар был отрезан от своих тетушек, но теперь лед сломан, и все пойдет по-другому.

Дженива вспомнила: однажды она видела, как ломался лед, а люди проваливались в воду и тонули. Довольно странная поговорка…

Графиня распахнула другую дверь:

– Здесь есть комнатка с кроватью для горничной.

Это была узкая гардеробная, но достаточно большая, чтобы в ней поместились громоздкий шкаф, комод и маленькая кровать. И все же Дженива позавидовала Реджине.

Горничная разбирала вещи, и леди Аррадейл сделала ей знак продолжать, а затем закрыла дверь.

– Насколько я понимаю, Эшарт посещает своих тетушек в Танбридж-Уэллз?

– Несколько раз в год, миледи, но ни разу после того, как я познакомилась с ними.

Графиня склонила голову набок:

– Красив мерзавец, не правда ли?

– Мы познакомились совсем недавно, миледи…

– Иногда нам достаточно минуты, чтобы увидеть, красив мужчина или нет, мисс Смит.

Дженива почувствовала, что краснеет, и использовала это как предлог снять свою опушенную мехом накидку.

– Конечно, с виду он очень красив, миледи, но… Говорят, красив тот, кто поступает красиво, а его поведение по отношению к бедному ребенку красивым не назовешь.

– Вы не совсем понимаете. Молли Керью сведет с ума даже святого. – Леди Брайт нахмурилась. – Глупо думать, будто такого мужчину, как Эшарт, можно насильно женить на себе, а я уверена, что она завела свой роман именно с этой целью.

Это мнение невольно возмутило Джениву своей несправедливостью.

– Конечно, она поступила нехорошо, став его любовницей, но разве и он не поступил так же, взяв ее в любовницы?

Обе леди посмотрели на нее с одинаковым выражением лица.

– Здесь речь идет скорее о глупости, чем о добродетели, – сказала графиня, меняя тон. – Как говорится, добродетель сама по себе награда и, как тонкий плащ, плохо греет зимой. Постарайтесь вести себя разумно, мисс Смит.

– Между мной и лордом Эшартом ничего нет. Леди Брайт усмехнулась:

– И напрасно. Между вами всегда должны быть ваша одежда.

– Прекрати! – Графиня невольно рассмеялась. – Все же это хороший совет, мисс Смит, – у Эшарта дурная репутация.

Дженива вспомнила о нелепой помолвке. Что подумают о ее словах эти дамы, когда узнают о ней? И что она могла бы сейчас сказать, чтобы исправить ситуацию? «О, я забыла. Мне хорошо известно, что он негодяй, вот почему я с ним и помолвлена…»

– Я слышала, Молли Керью ушла с маскарада леди Натчбулл вместе с Эшартом без всякого смущения, – продолжила леди Брайт. – Она была в костюме Саломеи.

– Как? – спросила графиня. – В семи прозрачных покрывалах?

– И под ними – ничего.

– Вот урок всем благоразумным женщинам. – Леди Аррадейл подошла к умывальному столику. – Здесь должна быть горячая вода. – Она приподняла полотенце, накрывавшее кувшин, и из него поднялся пар. – Хорошо. – Она указала на сонетку у камина: – Это связь с помещением для слуг с ее помощью в любое время можно кого-нибудь вызвать. Пожалуйста, располагайтесь, мисс Смит, а когда будете готовы, приходите к нам в Гобеленовую комнату. У нас уже есть гости, но большинство приедут завтра. Я пришлю лакея, который подождет за дверью и потом проводит вас. Чувствуйте себя в Родгар-Эбби как дома.

Когда обе леди удалились, Дженива приложила руку к голове, словно этим могла заставить ее не кружиться. Сначала поездка казалась ей такой простой: она давала возможность сбежать из дома мачехи и одновременно побывать в высшем обществе и посмотреть на развлечения знати.

И вот ее положение походило на положение мухи, запутавшейся в золотой паутине.

Впрочем, не такая уж она и беспомощная, хотя образ Сциллы, многоголового чудовища, прекрасно подходил к семейству Маллоренов, а Эшарт затягивал ее, как водоворот. Дженива уже точно знала, что он – бессердечный развратник он позволил леди Бут Керью соблазнить себя, а зачем стал отказываться нести ответственность за появившегося в результате невинного младенца.

Посмотрев на вертеп, Дженива подошла к нему. Ей хотелось соблюдать традиции и сохранить воспоминания, связанные с ним, но это пока не очень удавалось: сцену Рождества следовало установить еще десять дней назад.

Она открыла ящик, но тут же поняла, что должна подождать, несмотря на все любезности и заверения, очевидно, внизу от нее ждут, что она не станет слишком задерживаться в своей комнате.

Дженива быстро умылась, привела в порядок волосы, внушая себе, что должна знать свое место и держаться как можно дальше от семейных дел знатных господ. Она отыскала свою самую теплую шаль, глубоко вздохнула и храбро отправилась в плавание между чудовищем и водоворотом.

Глава 15

Лакей, одетый значительно богаче, чем Дженива, как и было обещано, стоял за дверью, словно часовой. Она последовала за ним, заставляя себя несколько расслабиться, чтобы оценить произведения искусства, мимо которых они проходили, а заодно попытаться запомнить дорогу. Как жаль, что у нее не было клубка Тезея!

Пока они спускались по парадной лестнице и по блестящему полу пересекали холл, Дженива представляла себя флагманским кораблем, плывущим по бурным волнам с расчехленными пушками, готовыми выстрелить.

Лакей распахнул дверь, и она вошла в зал, являвшийся скорее большой комнатой.

Комната была всего лишь вдвое больше гостиной в Трейс-Хаусе, и огромный камин хорошо обогревал ее. Высокий потолок украшала прекрасная лепнина, а закрывавшие стены средневековые гобелены придавали комнате теплоту и уют. Мебель показалась Джениве великолепной, но выглядела она так, будто ее подбирали для удобства и она уже хорошо послужила не одному поколению.

Несколько кошек и пара собак лежали перед камином, в то время как около двадцати человек, разделившись на две группы, пили чай. Никого из слуг не было видно. Леди Аррадейл сидела на диване перед чайным подносом; напротив нее на другом диване расположилась Талия вместе с женщиной на последнем месяце беременности. Дженива вспомнила, что одна дама в семье ожидала ребенка.

Леди Брайт сидела во главе второй группы, в которую входил лорд Родгар. Дженива в нерешительности остановилась, не зная, к какой из групп присоединиться. Эшарта не было ни в одной. Затем она увидела его в дальнем конце комнаты, где он, по-видимому, изучал фолиант с географическими картами.

Когда маркиз поднял голову, их взгляды встретились, Дженива вздернула подбородок, показывая, что ничего не боится.

Словно поняв ее, он поклонился и направился к ней.

– Дженива! Иди, сядь со мной!

Резкий голос Талии вывел ее из оцепенения, и она поспешила занять свободное место на диване, надеясь, что ее смятения никто не заметил. Затем она охотно включилась в церемонию представлений.

В лорде Брайте Маллорене, высоком и темноволосом, легко было узнать брата лорда Родгара. Сводного брата, напомнила себе Дженива. Дама в положении оказалась графиней Уолгрейв и сестрой лорда Родгара со своими более светлыми рыжеватыми волосами и большей жизнерадостностью она не слишком походила на него.

– Зовите меня леди Эльф, – сказала она. – Меня все здесь так называют до сих пор.

Красивый мужчина, сидевший рядом с леди Эльф, поднялся, чтобы принести Джениве ее чай. Это был граф Уолгрейв.

Джениве еще никогда не приходилось находиться в одной комнате с таким количеством титулованных особ тем больше она обрадовалась двоим, не отличавшимся от обыкновенных людей ни внешним видом, ни высоким положением, – доктору Игану, библиотекарю и архивариусу лорда Родгара, и доктору Маршаллу, хранителю англосаксонских древностей. Доктор Иган был худым, с землистым цветом лица и большим носом, тогда как доктор Маршалл выделялся полнотой и лоснящимся красным лицом.

Эшарт взял из рук графини чашку. Первую чашку?

– …Как ты думаешь, дорогая?

– Да, конечно, Талия, – вздрогнув, сказала Дженива, надеясь, что не соглашается с тем, что луна сделана из сыра.

– В самом деле, только безумец усомнится в том, что зимние прогулки особенно полезны!

Пока другие разговаривали, Талия указала ей на нескольких людей в другой группе.

– Вон тот молодой человек – мистер Стэкенхэл, учитель музыки Беовулфа, а пожилая леди – миссис Лели, секретарша графини. Пара рядом – Инчклиффы, а этот сердитый человек – лорд Генри Маллорен когда-то он ухаживал за мной, но так и не сумел мне угодить. – Талия наклонилась ближе и прошептала: – Когда ему предложили чай, он выразил недовольство тем, что это не добрый старый эль.

Как и большинство секретов, произнесенных шепотом, слова Талии тут же были услышаны, но, казалось, это всех лишь позабавило, а лорд Генри находился слишком далеко, чтобы хоть как-то отреагировать. В любом случае вряд ли бы это его задело – у него был вид умудренного опытом человека, которого ничем не удивишь.

– Унылая женщина рядом с Генри – его жена, она открывает рот только затем, чтобы поесть.

Увидев, что некоторые скривили губы, Дженива забеспокоилась, но тут дверь открылась и вошла молодая женщина. Дженива заметила, как вздрогнул Эшарт, и внимательнее всмотрелась в вошедшую. Высокая, стройная женщина двигалась уверенной прямой походкой, свидетельствующей о том, что она была своей в этом обществе.

И тем не менее она не слишком походила на Маллоренов. У нее были тускло-каштановые волосы и довольно заурядные черты лица. Заурядные – именно такое определение пришло Джениве в голову. Зато блестящие глаза, широкая улыбка, создававшие впечатление, что она всем очень довольна.

Дженива снова взглянула на Эшарта, но он был занят разговором с доктором Иганом, а когда молодая женщина хотела подойти к ним, ее остановил голос лорда Генри:

– Дамарис, вот и ты наконец! А ну-ка, девочка, сыграй какую-нибудь мелодию!

Улыбка на лице молодой женщины застыла, и Дженива подумала, что женщина откажется, но она присела в реверансе.

– Конечно, лорд Генри. – Дамарис направилась к клавикордам. Скромная компаньонка? Дочь – жертва отцовской тирании?

Леди Аррадейл сказала нарочито громко:

– Как мило, мисс Миддлтон! – Она повернулась к Джениве: – Лорд Генри – опекун мисс Миддлтон, и мы рады видеть ее здесь. Она чудесно играет.

Послышались звонкие аккорды, быстрые и точные.

– Прекрасно, не правда ли? – не выдержала Дженива.

– Она и поет прекрасно!

Обучение стоило дорого, предположила Дженива. Опекунство, видимо, означает деньги, которые придают уверенность в себе, несмотря на некрасивую внешность. Дженива подумала, что могла бы полюбить мисс Миддлтон, особенно потому, что молодая женщина играла для гостей с таким видом, словно получала от этого огромное удовольствие.

По-видимому, мисс Миддлтон не из Маллоренов. Чужая, как и она сама.

И тут Дженива увидела, как мисс Миддлтон улыбнулась Эшарту. Эти прищуренные глаза, по правде говоря, были чуть раскосыми, как у кошки, и хищными. Как она смеет так смотреть на него!

Укол ревности был бессмысленным, но ощутимым. Поддерживая разговор, Дженива продолжала следить за Эшартом. После небольшого поклона в сторону мисс Миддлтон он, казалось, больше не обращал на нее внимания, хотя на самом деле не забывал о ее присутствии – в этом Дженива была вполне уверена.

Она знала, что не имеет на него никаких прав, но если уж ей выпало играть роль влюбленной невесты, она не должна терпеть, когда ее предполагаемый возлюбленный таращится на других женщин!

– Еще пирога, мисс Смит?

Вздрогнув, Дженива обнаружила, что леди Эльф предлагает ей тарелку и озадаченно смотрит на нее. Неужели поняла, о чем она думает? Поспешив вступить в разговор, она больше не смотрела на Эшарта, хотя ее по-прежнему раздражали звуки клавикордов.

Неожиданно к их группе присоединился лорд Родгар. С ним вместе подошла леди Брайт, а доктор Иган и доктор Маршалл благоразумно удалились.

– Думаю, нам пора обсудить тайны и сложности.

Итак, снова семейное дело, и оно не для нее, хотя из нее и пытаются сделать главного свидетеля.

Дженива взглянула на Эшарта, который оставался вежливо равнодушным, как будто ничто из происходящего его не касалось, а когда ее попросили, она спокойно рассказала, каким образом ребенок попал к ним в руки, старательно избегая всего, что указывало бы на причастность к этому маркиза.

– Как странно, – заметила леди Аррадейл. – И что же нам с ним теперь делать?

– Как что? Воссоединить маленького Чарли с родителями! – безапелляционно заявила Талия. – Это будет вполне в духе наступающего Рождества. Возможно, это такой же случай, который произошел с Христом, когда он потерялся в храме.

У Дженивы чуть кусок не застрял в горле.

– Воссоединение было бы прекрасно, Талия, но сперва леди Бут должна получить информацию о том, где ее ребенок. – Она взглянула на Эшарта: – Разве вы не согласны со мной, милорд?

Он встретил ее взгляд с безмятежностью невинного ангела.

– К сожалению, она никогда не знает ничего толком, моя дорогая.

Дженива сохраняла на лице улыбку.

– Значит, мы должны найти ее и указать ей истину, милорд. Думаю, вам стоит попытаться.

– Что ж, это будет нетрудно – ведь у нее есть дом в Ирландии.

– Но ее самой там нет.

– В любом случае она должна вернуться туда или в январе появиться в свете – так лягушка всегда возвращается в свой пруд.

На этот раз Дженива с трудом сдержала смех. Она даже отложила восхитительный лимонный пирог, чтобы продолжать сражение.

– В январе, милорд? Ваша аналогия с лягушкой не очень удачна.

– Поэтическая вольность. Я страстный приверженец вольностей.

Она увидела в его словах слабое место и ударила по нему:

– Вы имеете в виду брак по особому разрешению?

– Ну разумеется! – Ужасно, что она опять забыла о помолвке. – Неизбежное зло в наше время преобразований. Когда-то мы, джентльмены, могли просто увозить богатых, благородных и красивых невест. – Говоря это, он отвернулся от Дженивы и с легким поклоном посмотрел на леди Аррадейл.

Дженива чуть не задохнулась. Не может же он нападать и с этой стороны? Это могло привести к дуэли.

Графиня ответила на его взгляд, и все сразу стало ясно она считала, что он сказал глупость. Один лорд Родгар, казалось, ничего не заметил.

– Разрешение на брак! – вмешалась Талия. – Нам оно потребуется для рождественской свадьбы. Как это делается?

– Мы не спешим, – перебил ее Эшарт, – и Дженива предпочитает церковное оглашение.

– В самом деле, дорогая? Но почему?

Дженива подумала, не обвинить ли его во лжи, но это ей все равно бы не помогло.

– Я уважаю традиции, Талия.

– В таком случае мы разделяем ваши убеждения, мисс Смит, – внезапно поддержал ее лорд Родгар. – Как вы увидите, мы здесь празднуем Рождество с соблюдением старинных обычаев. Что касается пропавшей матери, то в такую холодную погоду и в канун Рождества я не пошлю моих слуг на поиски, которые можно и отложить, мы еще успеем поохотиться за ней потом.

Это было сказано приятным тоном, однако образ заливающихся лаем гончих испортил все впечатление.

– Мисс Смит, ваша чашка пуста. – Леди Аррадейл улыбнулась Эшарту: – Пожалуйста, передайте мне чашку мисс Смит, чтобы ей налили еще чаю.

Так и не пришедшая в себя после предыдущего разговора, Дженива ожидала, что Эшарт откажется выполнить эту просьбу, но он подчинился. Странно. Вероятно, в собственном доме он и пальцем не пошевелил бы.

Леди Аррадейл налила чай.

– Ах, если бы можно было поговорить с няней! У нас кто-нибудь говорит по-гэльски, Бей?

– Нет, насколько мне известно, но я узнаю получше.

Дженива замешкалась, принимая свою чашку. Невероятно! Высокородная леди называет мужа по имени, и никого это не удивляет!

– На мой взгляд, это довольно странно, – заметил лорд Родгар. – Эшарт, леди Бут говорит по-гэльски?

– Вряд ли. Думаю, англоирландцы могут обходиться и без этого.

– Тогда зачем нанимать кормилицу, которой невозможно ничего втолковать? Может быть, у нее не было выбора или имелась другая служанка, которая могла переводить?

– Или, – задумчиво добавил Эшарт, – замыслив все это, она хотела иметь такую служанку, которая была бы не в состоянии выдать все ее тайны…

Какая-то связь возникла между кузенами, но Дженива не могла разобраться, столкнулись ли умы или скрестились клинки.

– Точно, – сказал лорд Родгар почти довольным тоном. – Мы должны найти переводчика. Увы, но с правдой, вероятно, придется подождать несколько дней.

Эшарт достал табакерку.

– Ничего страшного, правда, как и золото, никогда не тускнеет. Однако иногда она прячется кем-либо, как бочонок с порохом, под домом.

Дженива услышала дребезжание чашки о блюдце и придержала ее. Эта неожиданная дрожь была вызвана не словами, которые не имели для нее смысла, а выражением, которое она увидела на лице лорда Родгара.

Эшарт сказал что-то страшное, и лорд Родгар приготовился к бою.

Но что это было? Гай Фокс пытался взорвать короля Якова I и подложил бочонки с порохом под парламент, но при чем тут эта древняя история?

Ее мимолетная тревога исчезла без следа, как только лорд Родгар воспользовался предложенной кузеном табакеркой.

– Марк Аврелий наивно заявлял, что правда еще никому никогда не вредила.

Эш предложил нюхательный табак лорду Брайту, но тот отказался.

– Разве в Библии не говорится, что истина сделает нас свободными?

– Но стоит ли она своей цены? – спросил Родгар. – Свобода никогда не дается даром. Мы должны быть готовы заплатить за нее.

– Сенека. – Эшарт кивнул, как будто подтверждая, что счет сравнялся. – И еще он сказал, все гении немного безумны.

Безумие? О чем это он?