Текст книги "Насущный хлеб войны. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США"

Древесина

К лесам южане относились так же, как и к еде – они полагали, что древесины хватит на всех и что леса – это общее имущество. На Юге росли деревья разных пород: хвойные и лиственные, твердые и мягкие. Растительность варьировалась в зависимости от географических зон. На песчаных почвах у побережья росли смешанные леса с преобладанием пород деревьев с твердой древесиной, таких как дуб, а на красных глинах Пидмонта – хвойные. В начале XVII века, когда на Юге появились первые англо-американцы, регион был густо покрыт лесами. В следующие столетия ситуация не очень изменилась. К эпохе Гражданской войны здесь сохранялись просторные тихие рощи, маленькие живописные рощицы, здесь и там поднимались к небу высокие старые деревья. В 1830-е годы еще стоял дуб, посаженный в XVIII веке Джеймсом Оглторпом, основателем колонии Джорджия. Большинство белых южан считали лес бесконечно возобновляемым ресурсом, где каждый может набрать достаточно топлива. Плантатор Джеймс Эвиретт называл леса «неистощимыми»4848
  См. [Silver 1990: 14–17, 25; Lillard 1947: 153; Kemble 1864: 181, 206; Green 2006: 386; Avirett 1901: 25].


[Закрыть].

Большинство южан полагали, что без леса пейзаж не может быть красивым. Существовала сложная культура лесоводства, основанная на знании лесного хозяйства и личных предпочтениях отдельного человека. Мальчики знакомились с древесиной с детства. Роберт Джонс, двенадцатилетний сын виргинского плантатора, поразил своего наставника отличным знанием древесных пород, их характеристик и финансовой ценности. Во взрослой жизни мужчины советовали друг другу, какие деревья лучше сажать и где. Иногда у них даже были любимые породы. Один фермер из Южной Каролины сажал на своих землях кедровые сосны и отказывался срубать сосновую поросль даже на хлопковых полях. Женщины ухаживали за садами и огородами и также обладали обширными знаниями о деревьях, растениях, кустарниках и цветах4949
  См. [Livermore 1897: 154, 176–177, 360; Venet 2005: 27–31; Robertson 1960: 60–61; Stewart 1996: 180–181]. См. также письмо Л. Ч. Норвуда Джулии П. Хоуи от 12 марта 1839, документы семьи Израиля Пикенса, ALA.


[Закрыть].

Дерево считалось крайне ценным ресурсом, потому что на ферме у него находилось множество применений: из дерева строили дома, амбары, конюшни, бары, склады, делали плуги и маслобойки, вырезали мебель. В каждом доме древесина использовалась как топливо. Многие белые мужчины разделяли точку зрения Джона Ч. Кука, полагая, что для существования фермы требуются акры леса, так что большинство плантаторов и фермеров покупали землю, хотя бы частично поросшую таким лесом. Каждый год они не только вырубали деревья, но и высаживали новые, для использования их в будущем. Джон Дж. Фроубл высадил на своей виргинской плантации орешник гикори – на случай, если когда-нибудь наступят тяжелые времена и его потомкам будет нечего есть5050
  См. [Williams M. 1989: 7; Green 2006: xxii, xxv]. См. также письмо Джона Ч. Кука Джону Т. Койту от 2 февраля 1858 года, документы семьи Джона Т. Койта, Историческое общество Далласа (DHS); список имущества в Уолтонс-Бенд [с 1830-х годов по 1850-е годы], принадлежавшего Ричарду Арчеру, бумаги семьи Ричарда Т. Арчера, UTA; военный дневник Энн С. Фроубл, с. 53.


[Закрыть].

Значительная часть древесины шла на строительство изгородей – необходимого элемента фермерского хозяйства. Изгороди обозначали границу между владениями и защищали посевы от скота. На довоенном Юге часто сооружали изгородь-зигзаг, которую называли также «изгородь-червячок», или виргинская изгородь. Для этого жерди соединяли по шесть-десять штук с помощью вертикального шеста. Так получалась одна секция. Лучшие изгороди получались из влагоустойчивых, не склонных к гниению сортов древесины – таких, как длиннохвойная сосна, кипарис, кедровая сосна или белый дуб. Рекомендовалось делать изгородь зимой, когда в древесине меньше сока. На четыре мили изгороди требовалось не меньше 26 тысяч жердей, однако сооружать ее, как и смещать при необходимости, было легко. Служила такая изгородь не меньше тридцати лет. Считалось, что поддерживать изгороди в хорошем состоянии – это часть добрососедского поведения5151
  См. [Williams M. 1989: 71–72; Lillard 1947: 77–79; Silver 1990: 132; Rosengarten 1986: 126–127].


[Закрыть].

Рубка деревьев была очень тяжелым делом. Лесорубы использовали закрепленные на длинных рукоятках топоры с одной режущей кромкой. Ствол перерубали на высоте человеческого пояса: сначала делали зарубку с той стороны, куда хотели уронить дерево, а потом изо всей силы рубили с противоположной. Фермеры предпочитали небольшие деревья со стволами менее двух футов в диаметре и избегали узловатых, изогнутых стволов. На то, чтобы в одиночку очистить от леса один акр земли, обычно уходило примерно тридцать дней. Работу эту самостоятельно выполняли не только фермеры: рубкой деревьев случалось заниматься священнику Фрэнсису Макфарланду и издателю Джозефу Уэдделу, оба из штата Виргиния. Некоторые плантаторы лично подстригали деревья у себя во дворе – впрочем, за более тяжелую работу они не брались, оставляя ее рабам или белым батракам5252
  См. [Hickman 1962: 101; Williams M. 1989: 77, 355; Durrill 1990: 14]. См. также дневник Фрэнсис Макфарланд, запись от 13 апреля 1859 года, документы семьи Макфарланд, VSP; дневник Джозефа Уэдделла, запись от 22 февраля 1857 года, VSP; письмо Уильяма Наджента Элинор Смит от 2 июля 1860 года, бумаги семей Сомервилл и Хауарт, Колледж Рэдклифф.


[Закрыть].

Кроме того, лес был источником лекарственных средств. Белые южане полагались на обширные народные познания о деревьях и кустарниках, накопленные обеими расами. Считалось, что корни некоторых деревьев, в том числе подофилла и черного боярышника, обладают целительными свойствами. В «Руководстве плантатора и семейной книге по медицине» (1848) говорилось, что настойка из листьев рябины помогает от тифа. Некоторые разделяли старинное убеждение в том, что само присутствие деревьев уже полезно для здоровья. Плантатор Томас Дэбни из Миссисипи высадил вокруг своего дома широкую полосу деревьев, чтобы защитить семью от болезней. Большинство южан сходилось на том, что особенно полезны сосновые леса5353
  См. [Fett 2002: 68; Simons 1848: 91]. См. также миссис Джон У. Уэйд. «Воспоминания восьмидесятилетней женщины», с. 13, UTA; письмо П. Барри Уильяму Гастону от 28 декабря 1831 года, документы Уильяма Гастона, UNC-SHC.


[Закрыть].

Такое уважение к лекарственным свойствам деревьев сочеталось с прагматическими знаниями о том, как заработать на лесе. Торговля лесоматериалами могла быть крайне прибыльной. Кипарисовая дранка, напиленная в лесах Северной Каролины, отлично продавалась на Севере; на протяжении почти всей довоенной эпохи в этом штате процветало изготовление скипидара и канифоли. На Юге особенно ценились деревья, росшие у реки, поскольку их можно было легко сплавить по воде или продать пароходным компаниям. Для южанина с предпринимательской жилкой лес был источником богатства. Один юрист приобрел в Кентукки 750 акров белого дуба и подсчитал, что в год сможет зарабатывать на изготовлении реек 10 тысяч долларов5454
  См. [Durrill 1990: 9; Outland 2004: 35–61; Gudmestad 2011: 148–150]. См. также статью «Ценные земли на Йорк-Ривер» в газете «Ричмонд Уиг» от 2 июля 1850 года, с. 4; письмо Дж. Д. Имбодена Джону Маккью от 3 декабря 1860 года, архив семьи Маккью, VSP.


[Закрыть].

Поскольку леса казались неистощимыми, белые южане иногда относились к древесине легкомысленно. Некоторые плантаторы не срубали на своей земле больные деревья, «обезображивая», по выражению одного алабамца, тем самым сельскую местность. Изготовители скипидара бросали выдолбленные сосновые стволы гнить и рушиться. Представители всех социальных слоев вырубали слишком много леса, и в результате взгляд то и дело натыкался на уродливые пеньки. Неразумная вырубка приводила к эрозиям и истощению почвы. Некоторые белые южане открыто порицали неразумное распоряжение лесом. В округе Ковингтон, Миссисипи, Дункан Маккензи критиковал то, как его соседи обращались с землей и тем, что на ней росло: по его словам, они попусту тратили все «ценное»5555
  См. статью «Усовершенствования на Юге» в альманахе «Дебауз ревью», ноябрьский выпуск 1855 года, с. 724; письмо Дункана Маккензи Дункану Маклорину от 6 июля [1846 года], документы Дункана Маклорина, DU. См. также [Outland 2004: 98–99; Stoll 2002: 8, 121–124, 129].


[Закрыть].

И все же многие белые южане высоко ценили деревья. Помимо практической выгоды лес оказывался для человека местом, где можно отдохнуть душой. Зачастую жители Старого Юга занимались ландшафтным дизайном. Сэмюэл У. Леланд, врач из округа Ричланд, Южная Каролина, высадил перед домом аллею из пятнадцати вязов и запретил их срубать. Салли Джейн Хибберд, дочь фермера, любила заросли жимолости и девичий виноград, оплетавший крыльцо в доме ее тети в штате Виргиния. Благодаря старинному обычаю вырезать на стволах деревьев свои имена – так называемые арбоглифы – деревья становятся своеобразным историческим документом. На северо-западе Джорджии местные жители сотнями вырезали свои имена на некоторых деревьях, принадлежавших семейству Биттинг5656
  См. [Berry 1977: 182]. См. также дневник Сэмюэла Уэллса Леланда, запись от 16 февраля 1856 года, бумаги Сэмюэла Уэллса Леланда, USC; письмо Салли Джейн Хибберд к Джейн Г. Кифер, документы Джейн Г. Кифер, Историческое общество Огайо (OHC); письмо Евгении Биттинг Кейду Гиллеспи, б/д, 1928, документы миссис Кейд Дрю Гиллеспи, UMIS.


[Закрыть].

Лес любили не только богатые люди. Кейт Плэйк, родом из скромной семьи, жившей в округе Бат, Кентукки, любила бродить в зарослях деревьев недалеко от своего дома. Лиззи Джексон Манн, дочь священника, прогуливалась с родственниками в рощах округа Глочестер, Виргиния. Южане разного общественного положения, выросшие среди сосен довоенного Миссисипи, тосковали по ландшафтам своего детства. Некоторые по традиции опасались диких зарослей, однако в целом преобладала более романтическая концепция XIX века, согласно которой лес был царством покоя и красоты5757
  См. [Plake 1868: 11; Hickman 1962: 2; Green 2006: 386; Williams M. 1989: 10, 14–15]. См. также Лиззи Джексон Манн. «Воспоминания о Гражданской войне с 1861 года по 1865 год», с. 7, VHS.


[Закрыть].

Большинство белых южан верили, что дерева хватит на всех. Иногда они вполне могли вытащить жердь из соседского забора; если путешественнику требовалось починить повозку, он срубал дерево на обочине тракта, не спрашивая разрешения ни у кого. Экипажи пароходов постоянно рубили деревья, росшие у реки, бросая взамен деньги в специальные ящички, прибитые к стволам. Правительство пыталось бороться с практикой «круглых сорока», когда сквоттеры вырубали деревья на общественных землях. Некоторые землевладельцы наказывали браконьеров за рубку леса на их земле, однако многие белые американцы по умолчанию полагали, что древесины очень много и что на доступ к лесам имеет право каждый5858
  См. [Rosengarten 1986: 126; Green 1921: 18; Schlesinger 1984: 150–151; Carter et al. 2016: 5; Lillard 1947: 157–159]. См. также статью «Правонарушения на общественных территориях» в газете «Арканзас уикли газетт» от 16 августа 1850 года (страницы не пронумерованы) и статью «Окружной суд» в газете «Даллас геральд» от 20 октября 1858 года, с. 2.


[Закрыть].

Жилье

Самым главным строением был жилой дом, в котором видели святилище и убежище. В замкнутом домашнем пространстве, в своем особом мирке, человек, казалось, был защищен от любой угрозы. Именно здесь протекала личная жизнь: родственники собирались на свадьбы, отмечали рождение детей и горевали по усопшим. Здесь бурлила социальная жизнь, когда в гости приезжали друзья и соседи. Для многих белых южан, включая фермеров, дом их детства, по выражению Альберта Блу, нес в себе «священные» ассоциации. Столь же горячо они любили и те дома, в которых жили, став взрослыми. Сара Г. Браун, жена рабовладельца, писала, что, когда она вернулась из путешествия, ее дом в Уилкесборо, Северная Каролина, показался ей еще прекраснее5959
  См. [Garrett 1990: 15; Bollnow 2011: 124–128; Felton 1919: 40; Cecil-Fronsman 1992: 152]. См. также письмо Альберта Блу сестре от 24 июля 1855, документы семьи Мэтью П. Блу, ALA; письмо Сары Г. Браун Кэролайн Браун от 5 августа 1848 года, документы Джеймса Гордона Хэккетта, DU.


[Закрыть].

С точки зрения красоты и пользы для здоровья было важно выбрать для дома подходящее место. Большинство белых южан полагало, что жить на холме полезнее, чем в низине, поэтому богатые семьи предпочитали селиться именно там. Фермеры-йомены, как правило, жили на более дешевых песчаных землях, не дававших богатого урожая. Деревья защищали здание от ветра. Не стоило располагать дом слишком близко к воде, потому что там, как выяснил один житель Южной Каролины, слишком много комаров. Он возвел строение, получившее позднее название «Каприз мистера Б», и всего через три месяца покинул его, потому что расположение этого строения оказалось очень неудачным. Большинство южан имели четкие представления о том, как должен выглядеть двор: там полагалось выращивать деревья, кустарники и цветы6060
  См. [Schlesinger 1984: 60, 382, 430; Martineau 1838: 51–52]. См. также письмо Д. Дж. Ренчера Уильяму Мерритту от 5 сентября 1851 года, документы Абрахама Ренчера, UNC-SHC; Уэйд. «Воспоминания восьмидесятилетней женщины», с. 8.


[Закрыть].

Как правило, дома строили из местных пород дерева, используя традиционные архитектурные решения: двухэтажное здание с двумя комнатами на каждом этаже или два бревенчатых домика, соединенных коридором. Обеспеченные люди нанимали профессиональных архитекторов для того, чтобы те спроектировали им большой дом в федеральном или итальянском стиле, хотя некоторые предпочитали собственные вариации. Коммерсант Э. М. Перин пристроил к своему кирпичному особняку в Кахабе, Алабама, вестибюль с башенкой. Некоторые белые южане сами проектировали свои дома, вкладывая в это немало времени, сил и энергии. Мэри и Уильям Старн решили, что их дом в округе Лаймстоун, Техас, должен быть шестикомнатным, с четырьмя каминами и верандой6161
  См. [Walker, Detro 1990: 53–54; Burke 2010: 71–72; Bishir 2006: 1, 11–49, 20; Fry 1908: 37]. См. также письмо Мэри Э. Старнс Саре Дж. Томпсон от 20 сентября 1860 года, письма Уильяма Г. Килпатрика, DHS.


[Закрыть].

Рабовладельцы часто привлекали к строительству своих невольников. Кроме того, можно было нанять белых работников или свободных черных. Дом Мида Карра, обычное каркасное здание 18 на 20 футов в глубинке штата Миссури, построили белые. Иногда рабовладельцы сами выполняли часть работы – например, клали каминные трубы. Йомены, фермеры, ремесленники и учителя строили себе бревенчатые домики на одну-две комнаты и всегда были готовы помочь на стройке родственнику или соседу. Для строительства такого домика требовалось порядка восьмидесяти бревен. Сам процесс, в зависимости от количества его участников, занимал от одного до трех дней. Предполагалось, что на помощь придут другие белые мужчины, и каким бы богатым ни был сосед, его отказ помочь в такой ситуации считался проявлением высокомерия6262
  См. письмо Мэри Э. Старнс Саре Дж. Томпсон от 20 сентября 1860 года, письма Уильяма Г. Килпатрика, DHS; письмо Мида Карра Бернарду Карру от 3 декабря 1831 года, документы семьи Карр, UVA; опросники ветеранов Гражданской войны штата Теннесси, интервью с Леандером К. Бейкером, URL: http://tn-roots.com/tncrockett/military/quest/quest-index.html (в настоящее время ресурс недоступен). См. также [Taulbert 1995: 20; Green 1952: 24; Williams M. 1989: 72–73; Crofts 1992: 57; Smedes 1887: 67].


[Закрыть].

Самые старые здания на Юге датировались XVIII веком. Некоторые из них были спроектированы в георгианском стиле – например «Беркли», трехэтажный кирпичный особняк, построенный на берегу Джеймс-Ривер в 1726 году. Другие плантаторские дома вели свою историю с начала XIX века: когда-то это были простые бревенчатые домики, к которым впоследствии пристраивали крыльцо и второй этаж, а потом обшивали получившееся строение досками. Некоторые южане очень гордились своими старинными обиталищами. Джон Уайет родился в округе Маршалл, Алабама; к 1861 году его родному дому уже исполнилось сорок лет, и он надеялся, что здание простоит еще не меньше века. Дома могли служить одной и той же семье на протяжении многих поколений: еще один способ сберечь материальные ресурсы. Дункан Блу, фермер и производитель скипидара из округа Камберленд, Северная Каролина, жил в доме, который когда-то принадлежал его деду6363
  См. Национальная программа по охране исторических памятников, Национальная парковая служба, Беркли, URL: cr.nps.gov/nhl/detail.cfm (дата обращения: 03.02.2023); письмо Дункана Блу «Дорогому кузену» от 13 октября 1858 года, документы семьи Мэтью П. Блу, ALA. См. также [Burke 1941: 43; Ierley 1999: 238; Wyeth 1914: 8a].


[Закрыть].

Самыми заметными, пусть и немногочисленными строениями были дома плантаторов. Кирпичные или деревянные, они возвышались на холмах, в отдалении от дороги, и к их главному входу обязательно вела длинная обсаженная деревьями аллея. Такой дом не просто служил для своих владельцев тихой гаванью: он был символом богатства и принадлежности к элите. Ли Биллингсли вспоминал, как его отец построил в округе Бледсоу, Теннесси, кирпичный дом из двенадцати комнат. Часто такие дома строили в неогреческом стиле и украшали белыми колоннами: строгие, симметричные и величественные колоннады не только отвечали представлениям о прекрасном, но и помогали удержать в доме прохладу. Построенные, как заявил один из владельцев, из «наилучших материалов», плантаторские дома состояли из множества комнат и стоили несколько тысяч долларов – куда больше, чем мог себе позволить средний белый житель Юга6464
  См. [Vlach 1993: 6, 8; Fry 1908: 53–54; Roth 2001: 162–163; Bishir 2006: 44–46]. См. также опросники ветеранов Гражданской войны штата Теннесси, интервью с Ли Т. Биллингсли, URL: www.tngenweb.org/bledsoe/bdocs/htm (дата обращения: 03.02.2023); статья «На продажу» в газете «Мобайл реджистер» от 11 апреля 1860 года.


[Закрыть].

Внутри любого дома, каким бы ни был социальный статус его хозяина, находилось множество самых разных объектов как практического, так и чисто декоративного назначения. Некоторые вещи изготавливали вручную, остальные – приобретали в магазине. Многие предметы имели хозяйственное назначение и могли пригодиться в повседневной жизни: например, рыболовные снасти и медицинский сундучок, выставленные в доме надсмотрщика из Южной Каролины. Однако у людей любого класса имелись вещи, предназначенные исключительно для собственного удовольствия. У Харриет Ванн, жены йомена из округа Честерфилд, Южная Каролина, имелась скрипка. Среди любимых вещей могли быть и более практичные, причем не обязательно дорогие. Мэри-Энн Кобб, жена конгрессмена, с нежностью описывала «теплый на вид» хлопковый коврик, ситцевые занавески и книжные полки в своем доме в Афинах, Джорджия. В богатых домах можно было увидеть кровати из красного дерева и другие свидетельства потребительской культуры, сложившейся к концу XVIII века6565
  См. [Martineau 1838: 56; Anderson J. 2012: 13–15; Martin 2008: 43–44, 196–197]. См. также Харриетт Ванн, дело 17229, итоговая сводка, ящик 239, документы по урегулированным делам, Комиссия по требованиям южан (SCC), RG 217, Администрация Национальных архивов и записей – II, Колледж-Парк, Мэриленд (NARA-II); письмо Мэри-Энн Кобб Хауэллу Коббу от 8 января 1850 года, документы семьи Хауэлла Кобба, Университет Джорджии, Библиотека редких книг и рукописей Харгретта (UGA); аукцион собственности Израиля Пикенса, 1827 год, документы семьи Израиля Пикенса, ALA.


[Закрыть].

Дом был еще и хранилищем воспоминаний: в нем хранилось множество любимых сувениров, воплощавших в себе историю семьи. Многие белые южане с пиететом относились к своим Библиям: мужчины, как правило, завещали их вместе с другими «семейными книгами» женам и дочерям. Женщины часто были хранительницами материальной истории семьи. Они собирали дагерротипы своих родственников, вставляли их в красивые рамки, берегли письма, оставшиеся от предыдущих поколений, – невосстановимые свидетельства их личной истории. Со временем сентиментальная ценность таких предметов, пусть даже самых простых, росла. Через несколько десятилетий даже обычная прялка становилась частью семейного наследия. Некоторые женщины чувствовали глубокую связь со своими вещами. После смерти родителей Эллен Уоллис из Кентукки навестила их дом; она пишет, что неодушевленные объекты «громко звали ее», когда она проходила мимо6666
  См. [Akhtar 2005: 17–21, 49–50, 67–68; Felton 1919: 16; Pringle 1922: 44–45]. См. также завещание Джордана Флорноя от 21 июня 1833 года, Книга завещаний № 9 округа Паухэтан, Виргиния, Библиотека штата Виргиния; завещание Литтлбери Кларка от 6 января 1840, Книга завещаний № 8 округа Принс-Эдвард, Виргиния, Библиотека штата Виргиния; письмо Марианны Гейлард Джону С. Палмеру от 29 мая 1846 года, архив семьи Палмер, USC; дневник Эллен К. М. Уоллис, запись от 6 марта 1855 года, дневники семьи Уоллис-Старлинг, Историческое общество Кентукки, Франкфурт (KHS).


[Закрыть].

Белые южане любого социального положения любили свои дома и то, что находилось внутри этих домов. Жительница Джорджии А. Э. Харрис, муж которой владел несколькими рабами, находила свой бревенчатый дом довольно «симпатичным». Многим нравилось обсуждать дома своих соседей. В Миссисипи Летиция Дэбни Миллер любовалась богато отделанным домом своего дяди, однако пришла к выводу, что жить там не очень комфортно – собственное, более скромное обиталище нравилось ей куда больше. Потерять свой дом, каким бы маленьким, дешевым и старым он ни был, было очень тяжело. Врач Харди Утен с болью описывает поездку к дому своего детства в округе Берк, Джорджия. Он обнаружил, что здание заброшено, а двор зарос кукурузой, и это словно бы навеки отделило его от воспоминаний детства6767
  См. [Woodward 2007: 174–175]. См. также письмо А. Э. Харрис Саре П. Гамильтон от 29 апреля 1838 года, архив Бенджамина Ч. Янси, UNC-SHC; мемуары Летиции Дэбни Миллер, с. 1–2, архив миссис Кейд Дрю Гиллеспи, Университет Миссисипи, Специальные коллекции (UMIS); дневник Харди В. Утена, с. 3, архив Харди Викерса Утена, ALA.


[Закрыть].

Впрочем, как отмечает Джон Грейдон, не каждый белый южанин относился к своему жилищу с подобной нежностью. Некоторые его соседи в округе Алачуа, Флорида, строили свои дома как придется и нисколько ими не гордились. Были случаи, когда владельцы не заботились о состоянии своего дома. Фермер Хью Маклорин знал, что «Старый дом», в котором жили они с женой, пришел «в состояние разрухи», поэтому завещал сыновьям деньги на ремонт, если они захотят его восстановить. В большей части общин имелось несколько заброшенных домов. В округе Хардеман, Теннесси, в 1860 году по неизвестным причинам были оставлены несколько домов. Однако их владельцы, скорее всего, ушли из них не по своей воле, поскольку любой дом был ценным материальным активом6868
  См. письмо Джона Л. Грейдона Лу Мэддену от 7 февраля 1858 года, архивы Мабры Мэддена, USC; завещание Хью Маклорина, январская сессия 1846 года, округ Ричмонд, Северная Каролина, «Записи о завещаниях и имуществе», 1842–1848, том 3, с. 32–34; Архивы штата Северная Каролина; данные Федеральной переписи населения 1860 года, свободный график, Теннесси, округ Хардеман, с. 27, 28, 33.


[Закрыть].

Политика и война

Политика всегда была жизненно важной частью жизни сообщества: она служила одновременно проявлением добрососедских отношений и ревностного соперничества. Кандидаты из двух основных партий, Демократической и Республиканской, проводили энергичные кампании, организовывая парады, торжественные ужины и песенные вечера. По всей территории Юга соседи собирались на барбекю, чтобы послушать речи кандидатов на должности в окружном управлении, а те обменивались пикировками, по большей части дружескими. Местные выборы могли иметь крайне личный характер. Уильям Кинни из Стонтона, Виргиния, знал об избиравшихся в 1857 году кандидатах на должность представителя его округа в сенате штата очень многое: их сильные стороны, недостатки, имена их друзей и врагов. Политика принадлежала белым мужчинам, поскольку у белых женщин в Соединенных Штатах не было права голоса, и большинство полагало, что женщинам не подобает слишком сильно интересоваться политикой. Некоторые мужчины тоже были аполитичны, хотя, разумеется, они могли голосовать6969
  См. [Harris 1985: 94–95, 108–111; Crofts 1992: 50–51, 75, 101–102]. См. также дневник Чарльза Генри Шрайнера, запись от 5 декабря 1843 года, UTK; письмо Уильяма Кинни Александеру Г. Г. Стюарту от 24 октября 1857 года, архив Александра Г. Г. Стюарта, VSP.


[Закрыть].

В середине 1850-х годов, когда распалась партия вигов и сформировалась Республиканская партия, вопросы, связанные с рабовладением, вышли на передний план национальной повестки. Многие белые южане пришли к выводу, что все белые северяне очень от них отличаются, причем не только по вопросам, связанным с рабством или отношениями между расами, но и в целом. Роберт Г. Армстронг, отправившийся пароходом из Мемфиса в Новый Орлеан, познакомился на борту с несколькими семьями янки и списал свои чувства на проявление южного менталитета. По его словам, северяне были закрытыми и необщительными, не проявляли, в отличие от южан, «ни малейшего душевного тепла»; с ними «все было холодным, жестким, практичным». Но вопреки жалобам Армстронга, два эти региона на самом деле имели много общего. Большинство белых северян тоже жили в маленьких городках и селах и вели активную социальную жизнь, которая, как и на Юге, подразумевала и взаимовыручку, и конфликты. В отношении к материальным ресурсам северяне ничем не отличались от южан: все та же комбинация хозяйственности с расточительностью. Питались они несколько иначе – например, чаще, чем это было принято в Дикси, ели похлебку из моллюсков – но так же потребляли много мяса и так же считали, что нельзя разбрасываться едой. Им тоже нравились деревья в сельской местности, и они тоже использовали лес в качестве источника полезных ресурсов, временами оставляя после себя опустошенную, обезображенную землю. Они любили свои дома, будь то бревенчатые домики, фахтверки или просторные особняки, и бережно хранили некоторые особенные вещи, купленные или сделанные вручную7070
  См. [Harris 1985: 130–131; Hansen 1994: 13–14, 52–136; Altschuler, Blumin 2000: 9–10, 79; Williams S. 2006: 105–107; Strasser 1999: 12; Stilgoe 2005: 91–92, 94; Stoll 2002: 8, 19–20, 36; Glassie 2000: 138–146; Jaffee 2010: 213, 270–271, 318–319]. См. также личный дневник Роберта Хьюстона Армстронга, с. 3, запись за декабрь (1850-е годы), UTK.


[Закрыть].

Президентские выборы 1860 года обнажили резкие политические различия не только между Севером и Югом, но и внутри белого населения южных штатов. Четыре кандидата в президенты предлагали разные варианты ответа на интересующий всех вопрос: можно ли допустить распространение рабства на землях к западу от Миссисипи? На Юге предвыборная гонка свелась в основном к состязанию между демократом-южанином Джоном Брекинриджем, который утверждал, что если кто-то попытается остановить распространение рабства, то южным штатам следует рассмотреть возможность сецессии, и конституционным юнионистом Джоном Беллом из Теннесси, полагавшим, что все политические вопросы следует решать силами имеющегося правительства. (Республиканец Авраам Линкольн, возражавший против распространения рабства, и демократ-северянин Стивен Дуглас, который верил, что решение должно быть принято на территориальном уровне, не получили на Юге большой поддержки.) Большинство южан понимало важность этих выборов. Сторонники сецессии угрожали отделением, если победа достанется Линкольну. Брекинридж выиграл на Глубоком Юге (Южная Каролина, Миссисипи, Флорида, Алабама, Джорджия, Луизиана и Техас), Белл завоевал Верхний Юг (Виргинию, Кентукки и Теннесси), а также получил значительную поддержку в таких проголосовавших за Брекинриджа штатах, как Алабама, где Беллу досталась треть голосов, и Северная Каролина, где разрыв составил менее 4 тысяч голосов; в Миссури он проиграл Дугласу с отставанием менее чем в 500 голосов. Белл, игнорируемый и забытый многими историками, получил в рабовладельческих штатах (т. е. в пограничных штатах и на территории будущей Конфедерации) порядка 40 % голосов. Когда Южная Каролина в декабре 1860 года вышла из состава Федерации, белое население рабовладельческих штатов глубоко разделилось по вопросу сецессии7171
  См. [Fuller 2012: 103, 131; Storey 2004: 28; Foner 2010: 143].


[Закрыть].

Бурные политические дискуссии продолжились весной, когда сторонники сецессии перешли к наступлению. Местные активисты стали создавать специальные комитеты, чтобы проверить своих соседей на предмет политических взглядов; они следили за каждым, в ком подозревали противника сецессии. В каждом южном штате имелась часть белого населения, сохранявшего верность Федерации, его представители также организовывали публичные выступления и подписывали петиции. Историкам по-прежнему неизвестно, как именно гражданские лица выбирали, к кому примкнуть. Многие представители рабочего класса сомневались в пользе сецессии или выступали против нее из неприязни к плантаторским элитам. У других имелись родственники на Севере. Иногда против сецессии высказывались даже рабовладельцы, поскольку у них тоже были родственники-янки. Другие полагали, что сецессия – это незаконная и неразумная мера, жупел демагогов, предательство достижений Революции. Однако были и те, кто по-прежнему любил Федерацию, сохранял верность распавшейся партии вигов или протестовал против какой бы то ни было войны. Возможно, на выбор влияло отношение к риску, ведь сецессия была крайне рискованным проектом. Однако вне зависимости от того, что именно ими двигало, соседи начали испытывать друг к другу неприязнь. Многолетней дружбе пришел конец. Старинные идеалы общинности, бережно сохранявшиеся на протяжении поколений, стали распадаться. К апрелю 1861 года семь штатов образовали новое государство – Конфедерацию7272
  См. [Aughey 1905: 46–47; Tatum 1934: 4; Baggett 2003: 42–65; McCaslin 1994: 32; Williams et al. 2002: 13, 1, 194; Ash 1995: 109–110; Degler 1974: 129, 132–133, 145–148, 154–155, 160–163; Andrews 1908: 191; Storey 2004: 28–32]. См. также военный дневник Доры Ричардс Миллер, запись от 1 декабря 1861 года, Музей Олд-Кортхауз, Виксбург (OCM). В современных обществах вопрос сецессии тоже вызывает горячие дебаты: см. [Doyle 2010].


[Закрыть].

Многие американцы понимали, что сецессия может привести к войне. Когда белые жители Юга оценивали эту возможность, большинство из них плохо понимало, насколько разрушительной способна оказаться война. Поколение, участвовавшее в Революции, уже ушло, и в общественной памяти закрепилась славная победа над англичанами, а не вред, нанесенный гражданскому населению и его ресурсам. Мексиканская война длилась всего два года, и боевые действия велись по большей части не на территории Юга. В 1812 году война действительно пришла в регион, и некоторые жители помнили, в чем это выражалось. Заставшая ту войну бабушка Уильяма Чемберлена сказала своим родственникам, что, пока на стенах еще держится дранка, гражданским нужно прятаться в домах. Звучали и другие голоса, предупреждавшие о надвигающейся угрозе. Отец Дэвида Строзера был в ту войну солдатом. По его словам, потребовалось бы несколько лет, чтобы сделать из добровольцев настоящую армию. Однако, как писал позднее солдат повстанческой армии Уильям Л. Шеппард, большинство юношей знали о войне только из книг, а большинство белых южан были до невероятного наивны в том, что касалось влияния боевых действий на жизнь гражданского населения и на необходимые для выживания ресурсы7373
  См. [Nash 2005: xiv, xxi; Chamberlaine 1912: 92; Strother 1866: 409; Graham 2013: 299].


[Закрыть].

С официальным объявлением войны после обстрела форта Самтер политическая обстановка на Юге продолжила накаляться. Конфедераты допрашивали соседей, которых подозревали в симпатиях к Федерации, вскрывали их письма, угрожали и заставляли покинуть дома. Вскоре они перешли к прямому насилию и стали сжигать дома и лавки, принадлежавшие юнионистам. Под подозрение подпадал любой, кто высказывался против Конфедерации или недостаточно активно выражал ей поддержку. Политический кризис проник даже в семьи: родственники восставали друг против друга. Некоторые – но далеко не все – юнионисты предпочли молчать. Были и те, кто не интересовался политикой или боялся ссориться с соседями: такие старались держаться вне конфликта7474
  См. дневник Джейсона Найлза, запись от 2 января 1862 года, архив Джейсона Найлза, UNC-SHC. См. также [Crofts 1989: 345; Trowbridge 1969: 250; Murrell 2005: 13–17, 31, 39; Saxon 1905: 15–16].


[Закрыть].

В обстановке нарастающего хаоса сотни белых жителей Юга решили покинуть регион. Многие сторонники юнионистов уехали после апреля 1861 года, послушав дружеские предупреждения соседей о том, что им может грозить беда. Другие бежали, потому что их имущество оказалось конфисковано новым правительством или потому что они отказались приносить клятву верности Конфедерации. Военное министерство Конфедерации стало проверять паспорта не раньше августа 1861 года, да и то только в некоторых районах, поэтому даже через несколько месяцев после битвы за форт Самтер люди по-прежнему могли уехать из южных штатов. Там, где юнионистские настроения были сильнее, ситуация складывалась прямо противоположным образом: на востоке Теннесси, например, бежать приходилось сторонникам Конфедерации7575
  См. статью «Новости с Юга» в газете «Филадельфия инкуайрер» от 30 июля 1861 года, с. 4; «Новости из Чарльстона, Южная Каролина», в газете «Филадельфия инкуайрер» от 1 октября 1861 года, с. 2; «Новости из Конфедерации мятежников», в газете «Сан-Франциско бюллетин» от 20 ноября 1861 года, с. 1. См. также [Escott 2006: 87; OR 1, 4: 393].


[Закрыть].

Тем, кто остался, предстояло переосмыслить свое отношение к людям и вещам. Война потребовала свое: начался тот смертоносный процесс, который забирает практически все человеческие и материальные ресурсы общества. Северяне и южане, которые у себя дома исповедовали ценности коммунализма и разумного распоряжения имуществом, по-новому взглянули на то, какие ресурсы им потребуются, чтобы выжить. Это произошло очень быстро, в первые же недели конфликта. Население разбилось на две новые категории – гражданские и военные – с новой идентичностью, новыми ролями и расходящимися представлениями о ресурсах. Нонкомбатанты с твердыми политическими убеждениями изо всех сил старались поддержать свою армию. Остальные больше заботились о собственном выживании. Весной 1861 года в регионе началась напряженная борьба за ресурсы – и первым был, собственно, человеческий ресурс.