Текст книги "Творческий отпуск. Рыцарский роман"

Между тем в Балтиморе д-р Расселл С. Фишер, судебно-медицинский эксперт штата, прошлой осенью пришедший к заключению, что м-р Пейсли, вероятно, скончался от самостоятельно нанесенного в затылок пулевого ранения, отмахнулся от заявлений д-ра Уимза и м-ра Лэнгли как от «вздора».

«Если это все, что у них [вдовы Мэриэнн Пейсли и ее адвоката] есть, то меня удивляет, что они даже удосужились выступить с этим публично…

Мне наплевать на то, что там кто говорит. Пейсли умер от пули в голове. У Уимза не было времени тщательно осмотреть тело. Он подчиняется распоряжению сразу отправлять такие случаи в Балтимор, что он и сделал».

…Представитель полиции, не присутствовавший на пресс-конференции, усомнился в мотивации свидетелей, предоставленных адвокатом миссис Пейсли Бернардом Фенстеруолдом-мл., задаваясь вопросом, почему они не выступили с этой информацией раньше за те девять месяцев, что прошли с предполагаемого самоубийства м-ра Пейсли.

М-р Лэнгли сказал, что ему должностные лица Лаборатории морской артиллерии «не велели болтать. Они мне сказали, что м-р Пейсли из ЦРУ, а им хочется просто… скажем так, чтоб никто ничего не знал».

Но м-р Лэнгли сказал, что недавно он решил – прочтя в газетах сообщения о том, как страховые компании отказываются выплачивать пособия по смерти застрахованного м-ра Пейсли, – выступить с этой информацией публично.

…Д-р Уимз сказал… что он не упоминал о телесном повреждении в своем отчете о предварительном вскрытии, потому что его просили подготовить лишь общее физическое описание тела…

Полковник [Томас] Смит [начальник полиции штата Мэриленд] по своей инициативе высказался, что «если есть вопрос, то я бы… склонен был принять отчет об осмотре тела д-ром Фишером. Он один из самых авторитетных специалистов в своей… области [судебной медицине]… Те окружные судмедэксперты… их работа – просто определить, умер парень или нет.

В данном случае сомнений было не очень много», – сказал полковник Смит.

…«Лично для меня, – сказал м-р Фенстеруолд, – [эти новые показания] снимают любые оставшиеся сомнения в том, совершил ли он самоубийство. Эти раны на шее были серьезны – и я не понимаю, как он мог бы нанести их себе сам»…

ГРАБИТЕЛИ ВТОРГЛИСЬ В ДОМ ПЕЙСЛИ,

ПОКА ОН БЫЛ В ПЛАВАНИИ,

СООБЩАЕТ ГАЗЕТА[69]69
  Балтиморская «Сан», 1 июля 1979 г.


[Закрыть]

Уилмингтон (Ассошиэйтед Пресс) – Кто-то вторгся в вашингтонскую квартиру Джона А. Пейсли, пока бывший сотрудник Центрального разведывательного управления был в своем последнем плавании, и изъял разнообразные личные памятные вещи и секретные документы правительства, сообщила уилмингтонская «Ньюз-Джорнэл»… сегодня.

…Эдди Пейсли, 22, сына бывшего должностного лица ЦРУ, его мать попросила проверить квартиру после того, как узнала об обнаружении парусного судна…

Там он обнаружил, что повсюду разбросаны бумаги и пропали фотоаппарат, магнитофон и несколько часов магнитных записей, содержащих подробности семейной истории Пейсли.

По полу чулана было разбросано несколько 9-миллиметровых пуль…

[Кеннард Смит, следователь, работающий на адвоката миссис Пейсли, заявил:] «Мы знали, что здание под наблюдением, потому что на одном этаже с ее мужем проживало несколько русских. Она [миссис Пейсли] не знала, что делать, поэтому сообщила ЦРУ…»

Газета цитирует неназванные источники из Специального комитета Сената по разведке, утверждающие, что у м-ра Пейсли имелись некоторые важные документы ЦРУ, которые так и не нашлись, включая отчеты о контрразведывательных опросах Аркадия Шевченко, самого высокопоставленного должностного лица из всех советских перебежчиков в Соединенные Штаты.

Среди предметов, переданных миссис Пейсли ЦРУ, была записка, в которой почерком ее мужа значилось: «Ну а что с Шевченко?»

Газетой цитируется неопознанный источник в прежнем отделе м-ра Пейсли в ЦРУ: бывшее должностное лицо также имело конспиративные удостоверения личности, подробные описи американского ядерного арсенала и совершенно секретный отчет о разведывательном потенциале Соединенных Штатов…

Друзья и сотрудники м-ра Пейсли… высказали предположение, что вторжение могло быть организовано кем угодно: Советами, ЦРУ, кем-то заинтересованным в «Команде Б», кем-то заинтересованным в его работе бухгалтера, анализирующего финансы ЦРУ, или членами его семьи.

ВДОВА ДОЛЖНОСТНОГО ЛИЦА ЦРУ

СООБЩАЕТ, ЧТО ДОМА ПРОИСХОДИЛИ

СТРАННЫЕ ВТОРЖЕНИЯ[70]70
  Балтиморская «Сан», 24 января 1980 г.


[Закрыть]

Вдова эксперта ЦРУ по ядерному вооружению, погибшего при загадочных обстоятельствах в 1978 году, вчера заявила, что на прошлых выходных вторглись в дом ее семьи в северной Вирджинии и нанесли ущерб аквалангистскому снаряжению и радиооборудованию, некогда принадлежавшим ее супругу.

Согласно заявлению Мэриэнн Пейсли, имущество ее покойного мужа было «разбросано повсюду… Единственное объяснение, какое приходит мне в голову: кто-то пытался меня напугать».

…В последние месяцы [миссис Пейсли] инициировала несколько судебных дел против федерального правительства по Закону о свободе информации, чтобы вынудить ЦРУ и другие разведывательные агентства огласить подробности исчезновения ее мужа.

Она сказала, что впервые заметила явное вторжение у себя дома в Маклине (Вирджиния) вечером в пятницу, войдя в полуподвал и обнаружив, что там разбросано аквалангистское снаряжение ее мужа. «Я испугалась, – сказала она. – Оно все было разложено – мокрый гидрокостюм, перчатки, ласты, баллоны, даже грузила».

Миссис Пейсли сказала, что она, однако, не стала вызывать полицию, поскольку очевидных признаков взлома не наблюдалось и ничего из вещей не пропало.

В воскресенье, говорит она, она вновь вошла в полуподвал и увидела, что несколько ящиков радиооборудования – аппарат, снятый со шлюпа м-ра Пейсли в дни непосредственно после обнаружения судна, – открыты и их содержимое также разбросано.

«Ясно одно: кто б ни вскрыл эти ящики, он хотел, чтобы я это увидела, – сказала она. – Один из этих „Атла́сов“ для настройки вытащили из ящика – он стоял на верстаке, обернутый белым поясом».

Также миссис Пейсли сообщила, что некоторые ее соседи заметили, что у ее дома несколько раз подолгу стоял серебристый «камаро»…

Через неделю после исчезновения м-ра Пейсли [16 месяцев назад] Береговая охрана извлекла из вод у побережья Южного Мэриленда тело с одной огнестрельной раной в голове, сделанной из 9-мм пистолета.

После краткого расследования полиция штата Мэриленд пришла к выводу, что смерть м-ра Пейсли была «очевидным самоубийством». Но такое заключение было оспорено как миссис Пейсли, так и Комитетом Сената по разведке, который провел длительную проверку обстоятельств этой смерти.

Выводы сенатского комитета засекречены и никогда не публиковались.

На сообразно остойчивом судне при хорошем постоянном бризе человек много времени проводит, сидя неподвижно с креном пять-десять градусов, и ему свойственно излагать, слушать и обсуждать всякие истории.

Ты это называешь целесообразным? осведомляется Сьюзен. Мы натянули на себя низ купальников.

Ну, отвечает Фенвик, на сегодняшний день оно хотя бы достаточно завершено. Те страховые компании, как мы понимаем, наконец раскошелились. А еще автор пренебрег упомянуть, что в первых сообщениях говорилось о том, что на борту «Варкала» обнаружен «импульсный» радиопередатчик[71]71
  Такой тип используется для коммуникации с искусственными спутниками Земли, вроде «Кей-эйч—11 Большая птица» (с. 117). За несколько секунд они отправляют или принимают огромное количество данных, записанных на пленку; высокоскоростная передача – автоматическое суперкодирование.


[Закрыть]. Ни одно прогулочное парусное судно обычно таким не оборудуется. Но дальше об этой подробности не упоминается – даже в отчете о взломе миссус Пейсли.

Сью спрашивает, что такое «Атлас» для настройки. Фенн не уверен – но это не импульсный передатчик.

У меня много вопросов, говорит Сьюзен.

У меня тоже. Например: Не любопытно ли в этом брюзгливом диалоге между д-рами Уимзом и Фишером, что сторонник травмы шеи д-р Уимз либо не видел, либо не упомянул пулевой раны, хотя то была пуля дум-дум, которая при входе делает маленькое отверстие, а при выходе большое? И что д-р Фишер, сторонник огнестрельной раны, не подтверждает и не опровергает повреждений шеи?

Угу. А продолжения тех трусов-маломерок тоже нет?

Не-а. У самого Фенвика талия от тридцати четырех до тридцати шести; пара джинсов тридцатого размера на нем и близко бы не сошлась.

Если у Пейсли была новая подруга, рассуждает Сьюзен, может, он сбросил. Но это бы упомянули. И в гардеробе у него нашлось бы что-то еще тридцатого размера. Конечно, никто не утверждает, что такого не было. Но снять пять дюймов с талии – я в такое не верю. Какой-то гнильцой тут попахивает. Как из крабовых ловушек.

Сьюзен.

А что те двое друзей Пейсли, кто покинул страну сразу после его смерти?

Мистер Йон с их встречи в два часа, который отплыл на берег смотреть футбол, и полковник Уилсон со швартовой стоянки на острове Соломона, который получил вечернюю радиограмму Пейсли от острова Хупера.

В тех сообщениях не говорилось об острове Хупера.

В других говорилось. Пейсли радировал вечером Уилсону от острова Хупер, чтоб не гасил свет на конце мола.

А Йон и Уилсон вернулись вообще?

Вернулись. Полковник Уилсон, как я понимаю, гостил в Перте. Огромное количество людей из разведки США имеют возможность погостить в Перте. Для начала, у нас там крупная станция спутникового слежения. Даже Граф не раз ездил в Перт. В каком-то смысле в Перт ведут все дороги. Стоит отметить, кстати, что по той вечерней передаче – если она действительно была и действительно от острова Хупера – можно грубо определить положение «Варкала», если кому-нибудь зачем-нибудь нужно там оказаться…

Но Сьюзен отмечает, что ни эта якобы передача, ни якобы наблюдение м-ром Йоном в 2 часа дня не соответствуют сценарию Береговой охраны с прерванным обедом. Может, Пейсли перекусывал вечером, когда его сцапали?

Или, возможно, шел под парусом всю ночь и следующее утро, что, к чертовой матери, маловероятно для досугового плавания, и умер в обед двадцать пятого. Когда нашли его шлюп?

В одиннадцать утра двадцать пятого.

Рано обедал? Завтракал консервированным мясом и горчицей?

Сьюзен подтверждает, что все возможно. На борту даже этого нашего судна бывали моменты, когда ее можно было застать в трусах Фенвика за поеданием арахисовой пасты и апельсинов в три часа ночи. А Фенн однажды взобрался на мачту, чтобы распутать фал, в одних лишь трусиках Сьюзен на голове. А она легко может представить себе отчаявшуюся личность, которая бодрится перед знакомыми, отправляется плавать под парусом, прокладывает курс, делает себе сэндвич в любое время суток – а затем прерывается нацепить старые ныряльные грузила и вышибить себе мозги.

Фенвик тоже. Теория катастроф даже описывает подобные курбеты математически.

Вообще-то, упорствует в своем Сьюзен, мне кажется, гораздо труднее объяснить, что кто-то перехватил «Варкал», взял его на абордаж, застрелил мистера Пейсли, убрал грязь, прицепил грузила и смайнал его за борт. А еще меньше – сперва прицепил к нему грузила, потом скинул за борт, а после этого, когда он уже в воде, выстрелил ему за левое ухо.

Мы одного мнения, объявляет Фенвик. Подобное совершить можно, но это нелегко, даже в таком районе, как этот, где круглые сутки, словно трескучие комары, роятся и висят военные вертолеты на каких-нибудь учениях. А то, что Пейсли мог застрелить, а потом смайнать в воду какого-нибудь нападавшего с тридцатым размером и исчезнуть сам – в Перт или еще куда, – еще бо́льшая натяжка. Или что КГБ или Компания упрятали его на каком-нибудь конспиративном адресе и смайнали за борт кого-нибудь другого вместо него. Но перво-наперво, мои друзья из КУДОВ никогда б не выбрали плавки не того размера. Непрофессионально.

Сьюзен вспоминает, что Марчетти[72]72
  Виктор Марчетти и Джон Д. Маркс, см. выше.


[Закрыть] говорит: психологические срывы считаются практически нормальным производственным риском в Негласных Службах.

И Марчетти прав. Что касается механики самоубийства: мы с тобой оба знаем, что сильный пловец сумеет некоторое время продержаться на воде и с сорока фунтами грузил даже без ласт. Антонио держался бы четверть часа с высунутыми из воды обеими руками…

При упоминании ее тренера по плонже бутёй в «Клабмеде Каравей», Гваделупа, в одном из последних портов захода «Поки», Сьюзен вздыхает: Антонио.

Кстати сказать, продолжает Фенн, Пейсли мог представимо держаться за спускное отверстие трюмной помпы или порт выхлопа в транце, пока кончал с собой.

Но прыгнуть за борт с этими грузилами и при этом не замочить пистолет – хитрый трюк, разве нет? Я всегда глубоко погружаюсь, прежде чем снова вынырнуть.

Мокрый пистолет, говорит Фенвик, выстрелит. Девятимиллиметровый можно сунуть под воду и стрелять из него. Пейсли не пришлось бы барахтаться или держаться на поверхности. Он мог бы застрелиться, прыгнув с транца. Он мог бы застрелиться и на глубине шести футов.

Сьюзен этого не знала. Но конечно же: у тех акульих шпалеров, что ей показывал Антонио, обычные охотничьи патроны.

Значит, произносит Фенн, виз-а-ви мистера Пейсли и ты, и я склоняемся к наименее сложному и наименее мелодраматичному объяснению.

Выкладывай – для читателя.

Высокопоставленный разведывательный аналитик, который к тому ж глубоко впутался в контрразведку и подружился с некоторыми советскими перебежчиками, кого помогал опрашивать, Пейсли расстался с женой посреди кризиса среднего возраста. Нашел себе новую подружку помоложе. По самое горло погрузился в рапорт о Команде А / Команде Б и других делах Компании. Вероятно, наслаждался своей новой жизнью почти все время, однако изредка остро жалел о старой. Возможно, у него были какие-то финансовые неприятности, но, очевидно, не критические. Несомненно, в послужном списке у него имелись нарушения правил безопасности – у Графа их целая куча, – но их не столько и они не так серьезны, чтобы дисквалифицировать его и лишить проходки во все здание (таких вообще не очень много). Несомненно к тому же, что в самой Компании и вне ее у него были свои друзья и свои враги – они у всех нас есть. Были. И вот посреди всего этого его начинает терзать вопрос: А нахуя все это? – и он решает вышибить себе мозги. Чтобы не подвергать свою семью боли и стыду от его самоубийства, он пытается представить дело так, что просто выпал за борт в обыкновенном одиночном плавании.

Сьюзен интересуется: А мы думаем, что горчица, навигационная карта, бодрость и вот это Может-поужинаем и Не-гаси-свет, незапертый штурвал, включенное радио и все остальное были намеренными? Чтобы сложилось впечатление, что он случайно утонул?

Так мы и думаем, верно; но не убеждены. Это могло случиться под влиянием минуты, как ты сказала, – хотя на то, чтобы вытащить те грузила и пристегнуть их, ушло б побольше времени. Кстати сказать, читатель, в его полисах страхования жизни не было условия о самоубийстве.

А двойной размер выплаты на случай убийства или смерти от несчастного случая оговаривался?

Не знаю. Итак, мы склонны верить, что Джон Артур Пейсли спланировал самоубийство с тщательностью, чтобы оно выглядело как случайное утопление. Ничто в его подготовке Компанией не научило его тому, что знает любой лодочник Восточного побережья: особенно в теплой воде газы разложения рано или поздно поднимут его к поверхности даже с тридцатью девятью фунтами свинца. Классические бандиты, как мы помним, закрепляли ноги своих жертв в целой ванне цемента. В Карибье ныряльщицкие грузила помогли б: акулы бы пустили его на переработку, не успел бы он всплыть. А у нас в Чесапике – нет.

Я это запомню.

Так я сделал бы это и сам, Сьюз. Только веса побольше: для мужчины моих габаритов как минимум сотня фунтов.

Прекрати.

Я частенько представлял, как иду на переработку местным морепродуктам, из каковых по большей части и состою.

Прекрати, пожалуйста. Значит, мы не думаем, что Пейсли обнаружил глубокого крота, или сам был кротом, или его пустили в расход КГБ или Компания.

В этом мы сомневаемся – неизменно признавая, что отнюдь не невозможны вещи и постраннее. Мы полагаем, что волокита с отпечатками пальцев и кремация в Компании, взломы и все такое – более-менее повседневные провалы, противоречия, ляпсусы, подчистки хвостов и дымовые завесы при его тайной контрактной работе, не связанные с его смертью.

Если это так, то единственные настоящие тайны, по нашему мнению, – это сломанный столик, травмы на шее и тесные трусы.

Столик Фенвику не кажется важным: Сколько всего сломанного и на борту «Поки», и на берегу сам он чинил, а оно только снова ломалось? Складные столики с креплением к переборке особенно хрупки: один тычок от потери равновесия человеком с габаритами Фенна – при умеренном, скажем, волнении или в кильватере проходящего мимо судна – вновь может отковырнуть починенное. Повреждения шеи и отклик миссус Пейсли на фотоснимки вскрытия заставляют задуматься – но мужик неделю провел в воде. На те трусы тридцатого размера мы едва ли способны выдвинуть гипотезу: чьи-то чужие, возможно – сына, примешались в стирке к его вещам и оказались в мешке с бельем, которое он взял с собой в плавание, и пришлось фот де мьё втягивать живот потуже, как иногда вынуждены делать мы, престарелые Лотарио? Трусы остаются тесной тайной. Вопрос же получше может оказаться таким: был ли у этого человека повод для самоубийства за исключением общей тяги к нему уже не молодых мужчин, чья жизнь свернула за какой-нибудь важный угол? Вот тут-то в истории вновь могут объявиться Компания и КГБ. А без них мы с тобой ничего особо загадочного в самоубийстве не нашли.

Сьюзен цитирует Эдварда Арлингтона Робинсона:

 
А Ричард Кори летним вечерком
Пришел домой и пулю в лоб пустил[73]73
  Из стихотворения Эдвина Арлингтона Робинсона «Richard Cory» (1897), пер. М. Ивановой. – Примеч. перев.


[Закрыть].
 

Фенвик в ответ: Угу.

Бедный капитан Шадрин! Мы думаем, его сцапал КГБ?

Думаем. У торговцев яхтами на Соломоне и в Аннаполисе в каталогах всегда есть некоторое количество убыточного товара Компании. Шадрин был в Вене предположительно по делам, а не в отпуске. Если не ошибаюсь, городская площадь, с которой его исчезли, – это Штефансплац, у собора. Помнишь?

Сьюзен вспоминает оживленный перекресток: две энергичные улицы магазинов и уличных кафе, смыкающиеся у перестроенного Штефансдома. Где с Кернтнерштрассе – и на Грабен, говорит она.

И мручный чпастик переграбил[74]74
  Четвертая строка первого куплета стихотворения Льюиса Кэрролла «Jabberwocky», пер. наш. – Примеч. перев.


[Закрыть]. До гулагов далеко.

Ох, бедняга. И его жена! Мы можем сменить тему?

Скоро сменим. Мой же последний вопрос таков: Какой, по-твоему, второй вопрос задал наш мистер Джеймз Джизес Энглтон, беседуя с миссус Пейсли при том Хамфри-Богартовом рандеву в баре? Чересчур щекотливый, для того чтобы его печатать в газете?

Сьюзен бы не удивилась, если б этот мужик бил клинья к свеженькой вдове. Ее Ма пришлось смириться с удивительным количеством подобных нахальств с разных сторон, причем дважды в жизни[75]75
  Т. е. после смерти Джека Секлера в 1949 г. (см. примеч. на с. 224) и вторично после исчезновения Манфреда Тёрнера тридцать лет спустя.


[Закрыть]. Но, мало что зная о натуре м-ра Энглтона, помимо пресловутого черного плаща и темных очков, она предполагает, что он спрашивал у нее о документах, касающихся тайной деятельности ее мужа.

Фенвик тоже так полагает – пусть и не понимает, почему такую общую формулировку слишком щекотливо печатать. Нынче в интересах поддержания боевого духа и преданности Компания в некоторых пределах обыкновенно втягивает жен своих сотрудников в свою деятельность. Посему разъезды и разводы могут стать проблематичны – по очевидным причинам, – и проживающая раздельно вдова с настоящим или воображаемым зубом, заточенным на Управление, оказалась бы хлопотной дополнительно. В то же время она также представляет собой определенную небольшую возможность. На нее могут выходить и другие интересующиеся работой ее покойного супруга; Фенн имеет в виду не просто журналистов-расследователей и оппортунистски настроенных литературных негров. Если такая женщина сама не занималась работой Компании или не занимается ею сейчас, ее нынешнее прискорбное положение позволяет ей сослужить службу своей стране, себе лично, даже памяти отца ее детей, – и, вербуя ее, Компания защищает себя. Вот такое предложение действительно было бы слишком щекотливым для печати.

Ладно. Однако Сью вынуждена рассуждать, почему в таком случае миссис П. вообще обеспокоилась упомянуть, что вопросов было два. Несомненно, потому что как непрофессионал в экстраординарной ситуации, пораженная мелодраматизмом рандеву с Энглтоном, она поймала себя на том, что цитирует репортеру его скупую реплику о том, что «у меня к вам только два вопроса». А затем ей пришлось запираться насчет второго.

Это хорошо, Сьюз.

Спасибо. Но мы далеки от целесообразности, Фенн, а такое отклонение от темы про Пейсли было лишь про это. Оно не стало быстрым хирургически точным ударом в смысле повествовательной экспозиции.

Это правда. Однако Фенвик утверждает, что, идя галсами против ветра, мы должны применять иное мерило действенности, нежели когда плывем непосредственно туда, куда стремимся. По его мнению, нам нужно, когда мы искусно вправим это отклонение от темы в нашу историю, лишь добавить, что если читатель решит, будто история исчезновения м-ра П. изобилует противоречиями, нерешенными загадками и неподвязанными концами, он/а обнаружит, что история исчезновения Феннова близнеца Манфреда с борта нашего «Поки» еще богаче в этом смысле – поскольку она, так сказать, жутковатый мгновенный повтор исчезновения нашего друга Джона Артура Пейсли.

В нескольких следующих строках мы должны использовать кавычки весьма осмотрительно.

«Он ведь на самом деле не был тебе другом, правда, Фенн? полувсерьез спросила Сьюзен Секлер уже не впервые», – спросила Сьюзен.

«КУДОВ[76]76
  Читатель вспомнит, что этот криптоним Негласных Служб также послужил названием книги Фенна.


[Закрыть], двусмысленно ответил Фенвик Тёрнер, в мое время был все еще сравнительно небольшим клубом, – ответил Фенн, – члены которого ощущали определенную товарищескую связь, не всегда без примеси недоверия и прочих эмоций. Но, в отличие от Графа, я никогда не был полноправным членом этого клуба. Хвала небесам».

Ты пичкаешь гуся, жалуется Сьюзен. Давай покажу тебе, как это звучит: Мне, Сьюзен Рейчел Аллан Секлер, вот уже седьмой год твоей жене, твоей любовнице на год дольше и твоей как-бы-племяннице на двадцать семь лет дольше этого, уж точно не нужно такого рассказывать. Это само собой разумеется.

Неужто, Шошана.

«Мрачно добавил он».

Не мрачно, Сьюз. С надеждой.

«Ибо в том мире теней, который он оставил позади, как сам заявлял и верил, стояла на своем Сьюзен, – стоит на своем Сьюзен: – в мире информации, дезинформации, даже супердезинформированной суперкодированной дезинформации, насколько это в силах осмыслить молодая преподавательница классической американской литературы, – в таком мире простую правду и фальшь, факт и фикцию, верность и неверность различить может оказаться очень трудно – вообще-то различие это может быть таким же наивным, как… э-э… счастье и несчастье или любовь и меньше-чем-любовь…»

Иными словами, строго произносит Фенн, вообще не всегда трудно и не всегда невозможно даже там, где трудно. Кое в чем таком, чего мы никогда не сможем узнать, нам тем не менее очень не следует сомневаться.

Сьюзен нетвердо произносит: У меня, должно быть, месячные. Когда были в последний раз?

Секундочку. Фенн выносит и просматривает судовой журнал, после чего сообщает, что последний зачин менструации случился у Сьюзен примерно в 19:00 7 мая 1980 года в Гваделупе, где народ, несомненно, принял за признак скромности ее отказ снять трусики от бикини на нудистском пляже «Клабмеда», когда на самом деле она не была расположена выставлять напоказ не свою изысканную фунфунетку, а нитку от тампона. Несомненно, еще одна разновидность скромности – но мы, впрочем, не припоминаем, что наблюдали какие бы то ни было французские или немецкие нитки от тампонов. Спазмы легкие. Если сейчас у Сьюзен месячные, то чуточку рановато. Дальше мы отмечаем, что последняя зарегистрированная овуляция произошла у нее 21 мая в Маленькой Бухте, остров Питера, Б. В. О. Левый яичник. Мы что, движем действие вперед?

Могло бы показаться, что нет, – так идущий галсами парусник, кажется, не приближается к своей цели. Однако Сьюзен нутром чует, что мы к чему-то движемся.

Фенвик замечает, что на самом деле продвигаемся мы к норд-норд-весту со средней скоростью пять-шесть узлов и должны увидеть на горизонте остров Соломона задолго до сумерек, если бриз не стихнет. Его приятно удивляет, что авторулевой все еще работает после того, как он сам его починил. Однако возрастает вероятность ранних ливневых гроз вечером; можно уже наблюдать душные кучево-дождевые облака, громоздящиеся к западу, где еще и…

Твой блядский сердечный приступ, Фенн!

Мой БСП? Да.

В Мартовские Иды Тыщадевятьсот семьдесят девятого, назавтра после твоего сорок девятого дня рождения!

Понял, читатель? Вот что было у нее на уме последние две страницы.

Ну и? требует Сьюзен. Что это было? Мы продолжаем самоуправлять. По правому борту мимо скользит греческий контейнеровоз «KAMEΛΛIA», обратным курсом. Сью смертельно серьезна.

Ты это о чем – Что это было? канючит Фенн. Считаешь, то был Дипломатический Грипп? Это был мой БСП! Иисусе, Сьюз!

Успокойся, советует его жена. А то сердце схватит.

Я успокоюсь, когда пойму, в чем дело.

Сьюзен велит читателю запомнить эту строку: она намерена использовать ее против своего мужа потом, когда ей понадобится успокаиваться. На самом же деле ей нужно успокоиться сейчас.

Милая.

Твой приступ случился по пятам вслед за исчезновением Манфреда и вашего совместного сорок девятого дня рождения, когда ты все еще находился под огнем у Компании за то, что опубликовал свою книгу.

Она имеет в виду «КУДОВ», читатель, произносит Фенн в сторону: тот критический обзор наших негласных операций, написанный бывшим служащим Управления, операций особенно в Иране и Чили, и из-за публикации того обзора между его автором и его бывшими сослуживцами, включая его брата-близнеца Князя Тьмы, пробежала черная кошка, зато повсюду рукоплескали либералы, включая и нескольких, кого сам автор более-менее презирал. Разоблачение опубликовано, увы, слишком поздно, чтобы подействовать так, как, например, книги Марчетти и Эйджи, и слишком рано, чтобы состричь купоны с Иранской революции. Но таков уж шоу-бизнес. Прошу вас, двигайте действие дальше, миссус Тёрнер.

Мы едем вместе верхом на обвесе рубки. Ушибленная Сьюзен касается ушибленного бедра Фенвика. Что, как сказал доктор Хантер, действительно вызвало приступ, милый?

Фенн рассудительно отвечает: Все вышеперечисленное, несомненно, внесло свою лепту. Стрессовый фактор: потерять Графа после того, как мы уже потеряли Гаса, эт сетера. Диетический фактор: сравнительно высокий уровень потребления сахара, соли и холестерина, ныне существенно сниженный. Умеренно высокий уровень потребления крепких напитков, ныне практически устраненный. Пациент нынче пьет лишь легкие вина и пиво плюс изредка ром с тоником в тропическую погоду. Сократил потребление столовой соли, яиц, животных жиров, исключая бри и каприс-де-дьё. Прежде пациент был полуторапачечником, но бросил, ушел в завяз. Во всем остальном здоровье в порядке. Двигай уже действие.

Прошу тебя, милый… Управление.

Фенн кивает и вздыхает. Ладно. Могло разработать естественные токсины, провоцирующие сердечные приступы, а затем исчезающие без следа, – вроде наших знаменитых токсинов моллюсков в целях общего убийства. Могли и в самом деле, Сьюзен. И у них могли найтись способы его введения поизящней, нежели тычок отравленным зонтиком, прикончивший того парня в Лондоне некоторое время назад[77]77
  Речь о болгарском диссиденте Георгии Иванове Маркове (1929–1978), убитом в Лондоне 11 сентября, как считается, содержащей рицин микропулей, выпущенной из зонтика-пистолета, или уколом, произведенным иглой, спрятанной в зонтике. Убийцу так и не нашли, но есть основания полагать, что покушение совершили болгарские спецслужбы при содействии КГБ СССР. – Примеч. перев.


[Закрыть]. Отравленная поздравительная открытка, быть может. Тортик, свечка, поцелуй. У них даже могли оказаться серьезные причины желать моей смерти; о таких причинах я и сам могу не знать. Какой-нибудь спятивший критик Компании, к примеру, в самой Компании – или в конкурирующем агентстве – мог бы захотеть, чтобы дело выглядело так, будто меня прикончила Компания, дабы предотвратить бо́льшую вседозволенность негласных действий в Тыщадевятьсот восьмидесятых. В таком случае ему бы лучше было воспользоваться токсином с не скрытым остатком. Но, может, его еще не довели до совершенства, а наемный убийца, допустим, запорол работу. Я все еще тут!

Он делает вдох. Или можем обратить мотивы вспять – или скомбинировать их. Или порассуждать так: пусть Компания и невиновна в моем дебютном сердечном расстройстве, сам факт этого события подводит меня к тому, что второе они мне сами устроят. Кто их теперь заподозрит?

Сьюзен заподозрит. Снова расскажи ей, что прогноз доктора Хантера верен.

Фенн клянется, что по крайней мере верно его изложение того прогноза: пятьдесят процентов вероятности того, что Фенну достанется еще один приступ, прежде чем он выработает свою нормальную ожидаемую продолжительность жизни[78]78
  Для белых американцев мужского пола, родившихся в 1930-м и дотянувших до пятидесяти лет.


[Закрыть] в количестве семидесяти двух лет плюс несколько дополнительных ввиду продолжающегося долголетия его родителей; пятидесятипроцентная вероятность того, что он с этим сроком сравняется или превзойдет его, исключая несчастный случай или рак, и от сердца никаких вестей ему больше не поступит.

Сьюзен интересно: Рак. А Компания?..

Фенн в этом сомневается, хотя и предполагает, что они поглядывают на возможности, напр., рекомбинантной ДНК. Для большинства целей и задач Управления даже скоротечная карцинома едва плетется: жертва может поменять систему ценностей и рассказать все – или суперсуперкодировать супердезинформированную суперкодированную дезинформацию. Глянь: вон шведская подлодка у буев бомбардировочного полигона.

Сью передергивает. Пошли-ка отсюда подальше.

Так мы уже и поступили: наш творческий отпуск в плавании.

Они за нами следили.

Фенн пожимает плечами. Может, кто и поглядывал. Но это вряд ли.

Тот бармен в Канкуне.

Твой друг Антонио в Гваделупе. Потому-то он и не цапнул тебя за титьку при погружении на пять метров; он бы на этом засветился.

Ты серьезно? Сьюзен убирает руку мужа у себя с означенной груди. Нет, ты не серьезно.

Нет.

Все, что ты мне только что сказал, Фенн, – правда, насколько тебе это известно. Я в это верю.

Фенвик тоже. И пусть мы не очень далеко продвинули действие вперед, уж точно слегка стронули с места экспозицию.

Действие, снова заявляет Сьюзен, вовсе не стоит на месте: она ощущает себя на квант ближе к своему возлюбленному, нежели чувствовала прежде.

Ладно. И ни Компания, ни КГБ, ни ФБР, ни мафия всерьез не желают моей смерти.

Откуда ты знаешь?

По зловещей причине, заключающейся в том, что он, не принявший никаких особенных мер по самозащите, скорее всего, не находился бы сейчас тут, на борту милого «Поки» с драгоценной нею, у мыса Кедровый в устье реки Патаксент, и не менял бы курс на триста градусов, если б они хотели его смерти. Он был бы мертв.

Некоторое время мы тихонько идем полный бейдевинд в широкое речное устье между низколежащим мысом Кедровый слева по борту и прекрасным высоким полуостровом справа от мыса Бухтенный до мыса Барабанный. Один галс – ветер сместился к весту – вводит нас в саму реку и в пределы видимости острова Соломона с его северного побережья. На юге его даже по воскресеньям взлетают с Флотской воздушной базы и садятся на нее военные тренировочные реактивные самолеты, вертолеты и разведсамолеты; завтра грохот от них станет непрерывен. Сьюзен, замечает Фенвик, усваивает его последние замечания – не беспечно. Проверяет флюгарку, большим и указательным пальцами подергивает себя за нижнюю губу; темные глаза ее щурятся и расщуриваются, глядя на гнездо верш по правому борту и на большие авиационные ангары по левому. В оркестровке звуковой дорожки спереди теперь рокочет первый серьезный гром: мрачные фанфары к