Текст книги "Космический дальнобойщик"

Я постучал по двери ванной и сказал Дарле, куда я иду.

– Ну и ладно, а у меня все-таки есть «Рыжая Бетти»<Род сладкого пудинга>, – сказала она.

Пусть лопает на здоровье. Разделяться на этой стадии приключений, конечно, рискованно, но мне показалось, что на стоянке я заметил знакомый тяжеловоз.

Снаружи полоска неба, которая была видна сквозь зеленую крышу листвы, превращалась в серебряную, посылая вниз струи солнечного света. Воздух был густой, влажный, пропитанный миллионом запахов. Что-то зачирикало в ветках у меня над головой, когда я переходил мост, это существо не то упрекало меня, не то предупреждало.

Прежде чем я добрался до общего зала, мне пришло в голову, что я мог бы расспросить относительно проекта расчистки джунглей – где, насколько близко от нас, – чтобы потом, возможно, использовать это как средство к побегу. Обычно вокруг такой расчистки всегда строят неплохие дороги.

Никого за письменным столом в конторе не было. Я подождал несколько секунд, потом обошел кругом и открыл дверь за конторкой.

Перес стоял спиной ко мне, держа тонкую длинную деревянную палку над Читой, которая жалким комочком скорчилась в углу офиса. Перес резко обернулся. Тут же спрятал за спину палку.

– Да?

– Простите меня. Моя подруга жизни хочет, чтобы ваша служанка выполнила еще одно ее поручение. Можете кого-нибудь послать?

– Да-да. Прямо сейчас.

– Она особенно полюбила вот эту Читу. Она, знаете ли, любит животных. Можно мне попросить пойти Читу?

Пересу этого не хотелось, но...

– Да, конечно.

Он сделал жест в сторону Читы, не отрывая от меня взгляда.

Когда она ушла, я сказал:

– Если вы не желаете иметь совершенно и качественно новый вид и иной взгляд на жизнь, вы не станете бить это существо, пока я, тут гость.

Перес ощетинился.

– Вы мистер Хрюк, правильно? Это не ваше дело. Я должен просить вас... – я закрыл дверь.

Общий зал был довольно крупный, по стенам были развешаны маски-пугала шаманов, которые таращились со всех стен, съежившиеся препарированные головы свисали с потолочных балок, везде росли папоротники в горшках, а над баром была растянута и прибита полосатая шкура какого-то местного животного. Это была сумасшедшая мешанина Микронезии, Африки и местного туземного колорита. Воспоминания о Терре становились все туманнее год от года. Посетителей было немного, но Джерри Спаркс сидел в угловой кабинке с привлекательной молодой дамой. Я заказал изысканный, невероятный коктейль, который, казалось, целиком состоял из фруктов и бумажных зонтиков-игрушек, и подошел к ним, громко его прихлебывая.

– Джейк? Господи!

– Привет, Джерри.

– Э-э-э... Андромеда, это Джейк МакГроу. Один мой приятель.

– Привет.

– Привет, Джерри, можно мне с тобой минутку поговорить?

Джерри поколебался, посмотрел в сторону.

– Да, конечно.

Девушка нашла приличествующую случаю причину и ушла от нас. Я сел.

– Черт возьми, Джейк, ты появляешься в самый неподходящий...

– Извини. Это займет действительно только минутку. Кстати, ты пока еще член Гильдии? Я в последнее время не видел списков.

– Ты хорошо знаешь, что со своими взносами я на год запаздываю. Но мне теперь на это, собственно говоря, плевать – я теперь владелец трех тяжеловозов. И скоро смогу совсем отказаться от того, чтобы самому корчиться за рулем.

– А-а-а, переходишь в категорию работодателей? Хорошо, – я дал ему минутку попыжиться, потом сказал: – Джерри, этот вопрос может показаться тебе странным... но что ты в последнее время про меня слышал?

Джерри рассмеялся.

– А кто не слышал про перестрелку с «Сынка»? Это по всей стране разнеслось. А что ты тут до сих пор делаешь?

– Это не то, что я имел в виду. Что ты обо мне слышал – я хочу сказать, какие странные слухи?

Видимо, он понял, что я имею в виду. Он откинулся назад, закурил сигарету и искренне сказал:

– Джейк, я не верю девяноста процентам дорожных историй, которые слышу. А кто верит? Кто-то клянется, что видел транспорт самих Строителей Космострады, случается, слышишь, как кто-то напоролся на трассу, которая идет назад во времени, и оказался собственным дедушкой, и всякое такое. Я и про тебя слышал подобные слухи, такие же дикие.

– Например?

Он скептически пожал плечами.

– Ну хорошо, говорили, что ты и Сэм нашли выход из лабиринта расширенных ограничений и проехали по Космостраде до самого конца.

Это было чем-то невообразимо безумным. На Космостраде можно было передвигаться только до определенного предела, пока не исчерпаешь известные маршруты. Разумеется, можно было рискнуть и проскочить сквозь один из неисследованных порталов... и оказаться где угодно во вселенной. Если планета на другой стороне была снабжена двусторонним порталом, как тут, откуда можно было вернуться обратно на Тау Кита – тебе, считай, повезло. Если нет – то надо было выбирать: либо ты проскакиваешь сквозь следующий портал, который ведет тоже неизвестно куда, либо... помирать тут, где оказался. Вот почему никто не желает верить, что кто-то смог вернуться из случайно открытого двойного портала.

Я запихал в рот кусок какого-то кислого фрукта.

– Я могу тебе наверняка сказать, что ничего подобного мы не делали.

– Вот черт, это я и сам знаю. Но я еще слышал, что ты СОБИРАЛСЯ это сделать. Я слышал слухи и про то, и про это.

– Собирался такое вытворить? – Я подумал над этим. – И как мы намереваемся совершить это невероятное деяние?

Я случайно повернул голову. Перес заглядывал в комнату, и наши глаза встретились. Он быстро убрал башку обратно. Слишком уж быстро.

– С помощью дорожной карты.

Я снова повернулся к Джерри.

– С помощью дорожной карты?

– Ну да. Подлинное создание Строителей Дороги. Как ты смог раздобыть себе такое сокровище – продолжение следует в очередном слухе, надо полагать.

Что мне всегда казалось примечательным, так это то, что Космострада порождает подобные страшилки. Космострада – сама наполовину легенда, наполовину реальность. Тем не менее есть многочисленные свидетельства, что Космострада продолжается и в другие регионы Галактики. Каждый день на дороге видны инопланетные транспорты, которые приходят из неизвестных мест и едут туда, куда только ведомо тем, кто этот транспорт ведет. Большая их часть не останавливается. Время от времени один из таких тяжеловозов останавливается, и тогда мы встречаемся с новой расой: Зета Ретикулянцы, Бета Гидранцы, Глиезцы-59, расы вроде Риккса, Кваа-джхина, и те существа, которые называют себя Людьми Железного Солнца, чьи родные звезды нельзя найти ни в одном каталоге Земли, и многие, многие другие. Всего существует примерно шестьдесят рас, чьи ограниченные лабиринты, маршруты, которые ведут из их родной солнечной системы в ближайшую, исследованы и нанесены на карту. Составь эти карты воедино – и получишь один большой ограниченный лабиринт, маленькие секции которого разбросаны по значительному куску многих спиралей Галактики. Но наверняка существует еще огромное количество того, что предстоит исследовать и открыть. Время от времени в эту маленькую глухую часть дороги попадает новая раса и останавливается, чтобы поболтать. Тогда мы получаем новый кусок информации – но процесс идет очень медленно.

– Скажи мне, где кончается Космострада? – спросил я.

– В начале вселенной.

Я выпил последние капли моего тошнотворного сладкого коктейля.

– А там есть хороший мотель?

Джерри рассмеялся.

– Джейк, ты же знаешь, как зарождаются эти рассказики. Чужеродное инопланетное пойло в человеческом брюхе. Случайное помешательство химического происхождения.

Мы еще немного поговорили, примерно еще минут пять, Джерри сказал мне, что он знал о проекте расчистки джунглей. Все это время мои задние мысли что-то терзало: то, как Перес на меня посмотрел.

– Джерри, огромное спасибо. Удачи тебе в твоем новом бизнесе.

– О'кей, Джейк. Дай мне знать, как дела у нас там.

– Я напишу.

Я вышел в общий холл.

Перес сидел за письменным столом, странно улыбаясь мне, а три гладких спортивных модели подъезжали на стоянку.

Я рванулся к лифту, а пока я ждал проклятую медленную телегу, вызвал Сэма.

– Сэм, старина, ситуация совсем швах. Будь готов катиться дальше.

– Куда катиться, господин?

– Ищи две дороги и желтый лес, куда мы сможем свернуть. Иначе – нам крышка.

Возле лифта был интерком для внутреннего пользования в отеле. Я нажал номер нашей хижины.

– Да?

– Дарла, пакуй вещи. Сбрасывай лестницу и беги к Сэму. Поскорее, и потом используй свой огнемет и сожги лестницу. Сожги!

– Хорошо!

Трое – один из стволов Уилкса и двое неизвестных, уже приближались к прозрачным входным дверям. Я посмотрел кругом и увидел двойные двери, которые, по всей вероятности, вели в кухню.

Я оказался прав, и три повара, один из них инопланетянин, Тот, подняли на меня глаза от своей черной работы. Я не остановился и рванулся к задним дверям. Они открывались в холл, который вел к ресторану. Отдельный вход вел на стоянку. Комната была темная и пустая. Из-за перегородки в отделении для официантов раздавался грохот посуды. Я тихо перешел через зал, присел у передней стены и выглянул из окошка.

Еще пятеро бежали к двери ресторана. Я нырнул под ближайший стол и замер там как раз вовремя, чтобы услышать, как дверь рывком распахнули, а ноги загремели по полу. Тяжелая скатерть мешала мне видеть. Я подождал, пока они ушли, потом поднялся и рискнул посмотреть еще раз. Еще трое ждали на стоянке, стоя возле бока одной из машин, а руки засунуты были под их тропические рубашки. Ясное дело, опять стволы.

Я был загнан, как животное отряда грызунов, сиречь крыса.

Мне надо было выбраться через дверь и вправо, к концу стоянки, где тропинка выходила из леса. Но, пока я смотрел, двое вышли через передний вход ресторана и пробежали мимо моего наблюдательного поста, вне сомнения, для того, чтобы как раз встать у моего облюбованного маршрута бегства. Теперь у меня оставалась возможность пробежать через стоянку и броситься в лес, используя ту тропу, которую проложил Сэм, как вход в лес. Трое на посту все еще стояли на страже.

Что-то двигалось на стоянке. Судя по звукам – тяжеловоз. Потом я увидел, что он выезжает задом между мною и стволами. Это был Джерри, который поспешно сматывался. Неважно, что я был здесь, ему тут быть не хотелось.

Когда для стволов на стоянке вид был совершенно заслонен тяжеловозом, я выскочил из укрытия, рванул вперед, вскочил на подножку тяжеловоза и постучал по боковому иллюминатору в трех дюймах от головы Джерри. Он подскочил.

Потом открыл окно.

– Привет, Джейк. НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!

– Извини, Джерри. Привет, Андромеда. Можете подвезти меня до дальнего конца стоянки?

– Джейк, там парни, которые... Ладно, не обращай внимания.

Смирившись, Джерри повел тяжеловоз вперед. Я смотрел, когда мы проезжали главный вход. Никто не показался оттуда.

– Достаточно далеко? – надеялся Джерри.

– Угу. Останься здесь, пока я смогу убежать в лес. Ладно?

– Естественно.

Сэм был прав. Подлесок ожил до такой степени, что я едва мог различить хвост Сэма. Бежать там было просто страшно. Согнутые стебли травы путали мне ноги, шипастые лозы хватались за одежду. Я спотыкался о спрятанные в траве ямы, падал на встречные камни, я бежал уже две минуты и ничуть за это время не продвинулся.

Стало еще хуже. Я не был уверен, что не потерял дорогу. Похоже было на то, что все-таки потерял.

– Сэм! Отзовись!

– Где ты, черт побери?!

– Не знаю. Где-то позади тебя. А Дарла?..

– Ничего себе путаница! Дарла со мной, все в порядке. Я собираюсь завести мотор. Иди по звуку.

– Замечательно! Нет, погоди! – Мне почудился дым. – Веревочный мост.

Теперь я мог вполне положиться на свой нос. Но я ни фига не видел.

– Ладно, не обращай внимания. Заводи мотор.

Сэм так и сделал, и справа от меня раздался приглушенный рев. Я стал пробираться туда, колотя руками растительность.

– Ты можешь вернуться к стоянке?

– Пытаюсь. Почему-то выбраться оттуда было легче, чем въехать обратно.

– Угу, посмотрим, сможешь ли... – что-то ползло по моей ноге. Что-то теплое, влажное и резинистое. Я посмотрел вниз.

Безволосое, многоногое существо с центральной частью тела величиной с грейпфрут прижималось к моей ноге, сжимая икру в объятиях. Я завопил, ударил по страшной штуковине кулаком, схватил ее обеими руками и потянул. Острая боль пронзила мою ногу. Я дернул, мне удалось отодрать одну скользкую лапу, и она, пульсируя, свернулась вокруг моей руки. Я потянул. Щупальце растягивалось, как жвачка, потом стало упругим и потянуло обратно. Я упал, запутавшись в густом подлеске, стал извиваться, а боль все нарастала. Я бил, рвал, проклинал эту зверюгу, а красные волны боли прокатывались сквозь меня. Зверюга не отпускала ни в какую. На какое-то время все замерло, и ничего кругом не было, кроме боли и маленькой вселенной, где эта боль жила, а я ругался и дрыгал ногами.

Потом я пришел в себя, когда в руках у меня невесть откуда взялась палка, и я колотил по зверюге, не обращая внимания на тот вред, который причиняю собственной ноге. Наконец тварь заверещала – звук был похож на скрипенье мела по доске, – отпустила меня и уползла обратно в траву.

Минуту я лежал в траве. Наконец поднялся на ноги. Нога онемела и не хотела слушаться моих приказаний, но я мог идти. Я огляделся в поисках ключа, который уронил, падая, но его нигде не было видно.

Сзади меня раздались звуки какого-то движения, я очень пожалел о своем вопле, но когда дело доходит до всяких мерзких ползучих вонючих, мне сразу же становится не по себе, кишка у меня тонка на этих тварей, я словно теряю все свои мужские принадлежности и превращаюсь в барышню кисейную.

Какая-то фобия, не иначе.

Нет времени искать ключ.

Сэм звучал все ближе, это уже было хорошо, но теперь у меня не было никакой возможности общаться с ним. Я барахтался в этих зеленых вечных миазмах, колотя руками по кустистым своим палачам, и у меня зародилась дикая сумасшедшая мысль вернуться обратно к отелю, попросить у мистера Переса его мачете и отплатить зеленым сволочам тем же, что они заставили меня пережить. Они не смягчились. Я рвал их всем, что у меня было: руками, здоровой ногой, просто ненавистью. Насекомые жужжали вокруг меня нарастающим облаком, они садились мне на лицо и плавали у меня в глазах, но, по крайней мере, они были настолько милосердны, что не жалили меня.

Я услышал хлопок пистолета. Кто-то прожигал тропку слева от меня.

Грохот раздавался прямо впереди. Сэм. Я рванулся, спотыкаясь, вперед, упал, подавил страшное ругательство и снова пополз вперед. Сэм был рядом, но я по-прежнему его не слышал. Моя нога подвернулась в какой-то ямке, несколько секунд я просто шипел, пока раскаленные добела шпильки боли простреливали меня. Но вскоре я опять прорывался вперед своим телом, прорубая тропинку в листве, продираясь к тому, что казалось мне звуками мотора. Я продвигался черепашьими шагами.

Наконец я сдался. В ногу вернулась острая пульсирующая боль, которая посылала заряды живого огня вверх по ноге. Я повалился назад от всего этого – от жары, усталости, боли. Я выкопал из рукава пушку и лег, поджидая, а влажная листва лизала мне лицо. Мне было наплевать, я просто лежал так и ждал, глаза отдыхали на завесе зеленых темных листьев. Сэм все приближался, приближался. Я попытался сесть, понял, что могу это сделать, и посмотрел вокруг.

Что-то выскочило из джунглей прямо позади меня. Я повернулся и понял, что сижу как раз перед левым передним роллером Сэма. Он остановился как раз на том месте, где была моя голова минуту назад. Мотор снова взревел, роллер стал двигаться, и я бешено заколотил по брызговику со всей силы.

– Джейк? – раздался голос Сэма из динамика внешней связи.

– Да!!!

Люк открылся, и я мучительно медленно втянулся вверх внутрь.

Я упал на пол возле сиденья стрелка.

– О господи! – сказала Дарла над моей головой.

Я перекатился и увидел ее лицо, один из самых лучших пастельных рисунков господа бога.

– Привет.

– Где, черт возьми, ты шлялся, парень? – приструнил меня Сэм.

– Там, сорняки в саду полол. Дайте мне... а-а-а-а!

– Осторожно, – сказала Дарла. – О, твоя нога...

С небольшой помощью я встал и плюхнулся на переднее сиденье. Сэм катился влево, прокатывая, словно укладчиком, зеленую стену.

– Там есть ручей. Ага, тут неровный грунт. Наверное...

Мы не видели этого человека, одного из наших преследователей, пока не оказались на нем. У него еще было время повернуть голову и успеть сообразить, что ему угрожает опасность, когда мы переехали его. У него не было уже времени закричать. Дарла тоненько вскрикнула и приложила руку ко рту.

Немного помолчав, Сэм сказал:

– Ну, поехали.

Мы перевалились со звоном через набережную, поскользнулись и плюхнулись в мелкую речку, по дну которой была разбросана полированная галька. Сэм осторожно спустил свой хвост в ручей. Я услышал, как переднее сидение-гармошка сказало КРРАХ, когда его выгнули до пределов. Сэм резко повернулся влево и зашлепал по дну реки, подскакивая на гальке, а наши кости и зубы медленно превращались от тряски в порошок.

– Так мы сэкономим время, – сказал Сэм.

– Куда мы едем?

– Этот ручей идет параллельно грунтовой дороге чуть подальше. Дорога должна привести нас к просеке, которую расчищают в лесу, где мы найдем еще одну дорогу, а она приведет нас прямиком к Космостраде. Так можно надеяться.

– Откуда ты все это знаешь?

– Просто следую указаниям Читы. Сам ее спроси.

Я оглянулся. Кучка мягкого черного меха поглядывала на меня из угла большими влажными глазами, ожидая моего одобрения.

4

Ручеек извивался по сводчатым, словно собор, джунглям, его берега заросли плакучими лозами. Мы пристегнулись и дали тяжеловозу возможность везти нас, а Сэм пер вперед, подскакивая и покачиваясь на камнях и проваливаясь в полуметровые ямы и выбоины. Ехать было страшно трудно и тряско, но не так трудно, как продираться сквозь дождевой лес. Постепенный скат вниз вскоре выровнялся, и ручей стал глубже. Потом стал просто очень глубоким.

Когда уровень воды, булькая, повысился до моего обзорного иллюминатора, я сказал:

– Я же знал, что эти жабры на вентиляторах в один прекрасный день пригодятся – не зря же их запроектировали.

– Мне кажется, глубже эта речушка не станет, – ответил Сэм.

Он был прав. Впереди вода уже мелела. Сэм на миг остановился, чтобы решить, куда идти, потом рванулся туда, где было помельче. Мы прокатились по гладкой гальке и выбрались на мель, словно атомное животное, которое приливом выбросило на мелководье.

Однако в этом была и своя хорошая сторона – тяжеловоз, наконец, получил давно полагавшуюся намывку. Чуть подальше ручей расширялся, и Сэм остановился, чтобы Дарла могла помыть треугольную рану на ноге у меня и перевязать ее. Я вдруг почувствовал какое-то странное ощущение.

– Тебе еще повезло, – сказала она. – Чита говорит, что Виига, то существо, которое тебя укусило, для людей не ядовито. К сожалению, яд этого животного по химическому составу напоминает хлорпромазин, если я правильно помню, это транквилизатор. Ты скоро ляжешь баиньки. Наверняка ты получил хорошую дозу.

– Я чувствую странное спокойствие, и все. А ты откуда все это знаешь?

– О, просто мимолетный интерес к ксенобиологии, особенно к экзотической зоологии.

– Если я умру, я хочу, чтобы ты для меня кое-что сделала. Отправляйся в мою квартиру и убей там все растения.

– Как красиво звучит!

Но мой гнев стал абстрактным, когда меня охватило ощущение полной нирваны. Боль в ноге и лодыжке утихла до случайных покалывании, и я откинулся на спинку кресла, предоставив Сэму самому везти нас.

Примерно через полчаса мы выбрались на грунтовую дорогу, но чуть-чуть не влипли, выбираясь из воды. Мы царапали дно с тошнотворным звуком повреждаемого металла, потом добрались до ухабистой дороги, которая вывела нас от ручья и чуть выше по холму.

Мне страшно захотелось спать. Я велел Дарле принести стимулирующую таблетку из медаптечки, но она мне отсоветовала, утверждая, что взаимодействие яда той твари и таблетки может быть непредсказуемым, поскольку биохимия Вииги была инопланетной. Я согласился. Что поделать, она была тут доктором.

Прошел еще час, и мы выехали на просеку. Это было для нас потрясением. Примерно на площади в двенадцать квадратных километров джунгли просто содрали с лица земли. Словно кучу сорняков. На их месте лежали кучи взрытой земли, горы древесной пульпы и ряды за бесконечными рядами аккуратных вязок: кора, бревна, листва, семена, стручки, плоды и овощная масса – последняя в металлических контейнерах. Все полезные продукты в натуральном виде или подготовленные к дальнейшей обработке. Та штука, которая это проделала, стояла в отдалении.

Это был огромный Землескреб. Это была платформа примерно в километр длиной, передвигалась она на гигантских гусеницах, выкусывая своим ведущим концом огромные куски джунглей, сортируя, перерабатывая, переваривая огромные массы материала в своих металлических кишках, вываливая свои отходы позади. Когда-нибудь фермы, дома, фабрики последуют за нею. Очищенная земля на Деметре была драгоценностью (Деметрой по-настоящему и звали эту планету, хотя большинство людей игнорировало это название и прозвали ее просто Оранжереей).

Чита скорбно взирала на эту сцену, и я не мог удержаться от чувства жалости и стыда. Она смотрела на развалины своего единственного дома.

Дорога обходила край просеки примерно на клик или около того, прежде чем углубиться обратно в джунгли. В этот момент мы следили за тем, не появится ли кто по нашу душу с воздуха, но никаких летательных аппаратов не было.

Новая секция дороги была покрыта густой растительностью в некоторых местах, она извивалась по берегам болот и впадин, пока, наконец, не влилась в другую дорогу.

– Сюда! – взвизгнула Чита.

Сэм повернул влево, и под слоем густого покоя, сонливости и благодушия я подумал, насколько же это абсурдно, когда тебя выводит из опасности существо, чей коэффициент интеллекта вообще не удается измерить – настолько он мал, по слухам. Но обычно мы пользуемся той помощью, которую нам удается получить.

Я заснул, все время просыпаясь, когда Чита выкрикивала новое указание, куда ехать, но в конце концов не осталось такой необходимости, и дорога перед нами бесконечно развернулась.

Спустилась ночь, что на Оранжерее наступает довольно рано, поскольку период обращения у нее только шестнадцать часов, и мы, как призраки, проскальзывали по лиственным коридорам, а наши фары играли в стволах деревьев. Пары крохотных глаз сверкали в тени, словно искры в замирающем огне, они пристально смотрели на нас. Время от времени раздавались звуки шороха и возни в кустах, ночные вопли зверей разносились эхом в чернильной тьме за нами. Я дремал, просыпался, снова плыл в сон, просыпался снова, а пейзаж передо мной был все тот же самый, сон и реальность слились. Я не знаю, сколько времени мы путешествовали. Тропа превратилась в бесконечную ленту Мебиуса, замкнутую саму на себя, словно Космострада, проложенная по поверхности шара.

Космострада. Парадокс. Причинность перевернута... живущие жизни, любящая любовь, умирающая смерть – все вне своей естественной последовательности... Мы рождаемся, проходим свои бессмысленные пути к могиле, но эти тропинки двусторонние... разрежь и наугад соедини линию жизни и получишь смерть прежде рождения, разочарование прежде надежды, исполнение до того, как наступило желание, результат прежде причины...

Дорога была долгой, и я ехал по ней, по Ветке Обратного Времени... назад на Терру, потерянную, голубую искорку в черноте, истощенную планету пятнадцати биллионов душ – невзирая на постоянный исход лишнего населения на путину миров, связанных Космострадой... Снова в детство, в вымирающий полудеревенский город в Северо-восточной Индустрии, некогда Пенсильвании, Федеративная Демократия Северной Америки... Маленький шахтерский городок, под названием Брэддок Крик, чьи шахты выдали последние капли битуминозной смолы примерно в конце четвертого десятилетия века, вскоре после того, как я родился... город полупризрак. Ряды домов, заколоченных досками, оставленных на растерзание грабителей и погоды, население, которого почти не осталось, и это в век переполнения планеты, жертвы Климатического сдвига... короткие жаркие лета, длинные зимы, от которых стыли щеки, и почти без сезона плодородия между ними... Карапуз, который проводил теплые месяцы босиком, играя на кучах каменного мусора возле шахт, горы этого серо-голубого шлака вечно лежали и дымились от самовозгораний, спекаясь в так называемого «рыжего пса», шлака, который очень хорошо себя зарекомендовал при мощении дорог... Мальчик, который плавал в ямах, наполненных водой и кислотными вымываниями из почвы под шахтами... Мы никогда не ходили голодными в те дни, потому что отец работал, где только мог, вымаливая фрукты и овощи у нашего садика на химической основе, когда у него не было работы. А когда ни одно из его занятий не могло оплатить счета, он делал таинственные вещи, пока я ждал его, он уходил по ночам, и тогда я спал на огромной двойной кровати с мамой, но я долго лежал без сна, прислушиваясь к тому, как в ветреной ночи лают собаки, я ждал, когда же придет отец, что он делает, думал я. Я ждал его, пока не засыпал, чтобы проснуться на следующее утро в собственной постели, в своем спальном мешке на старом матрасе в гостиной, смутно вспоминая, что отец принес меня туда, поцеловал и подоткнул одеяло... Смутные годы, проведенные в скуке и беспокойстве, когда я пропускал школу из-за недостатка топлива и отсутствия денег, дни без мяса, без хлеба, гордые счастливые дни, когда солнце выходило и согревало все вокруг и я мог визжать, кататься по земле и орать, играть сколько душе угодно, и не думать о мире, где миллионы, нет, биллионы голодали, и постоянные пожары в лесах разоряли землю, или думать о том, что очень здорово, что люди поселились на луне, сумели провернуть колеса своих повозок в космосе... Я помню, как мой отец говорил мне, что помнил, как при нем открыли первый портал на Плутоне, его открыл робот, и я тогда подумал: зачем они его построили, этот портал, на таком отдалении, на самом краю солнечной системы?.. Я смотрел видеопрограммы о том, как это произошло, слушал, как комментаторы говорили, какая это великая тайна: кто построил это все? Когда? Зачем? – годы пронеслись прочь слишком скоро, потому что, невзирая на лишения, это было детство не хуже и не лучше многих, обычное детство... А однажды отец рассказал нам, что надо бы переехать, что он подал заявление на эмиграцию, и что его приняли, и что как-то скопил 500.000 Новых Долларов, которые полагались всем североамериканским резидентам, как плата за эмиграцию, потому что экономически этот регион все еще считался одним из неплохих, если сравнивать с остальными... Путешествие гидросамолетом в Индию, невероятные массы народа там, мертвые тела на улицах, тела, которые еще не совсем умерли, но уже умирали, положенные, словно дрова, посыпанные каким-то химическим порошком, который делал их похожими на поленницу под первым снегом... Порт челночных кораблей в Кендрапаре на Бенгальском Заливе, окруженный палаточным городком брошенных там эмигрантов... Громовой полет на челночном корабле, моя первая звездная тошнота и вид ослепительной Терры, которая уменьшалась под нами... Потом путешествие на борту «Максима Горького», корабля дальних перелетов, который достигал Плутона за восемнадцать месяцев. Я провел эти месяцы по большей части вместе с остальными пассажирами в полусне, электрически созданных сумерках полусознания, которые делали путешествие переносимым... Примерно час мы провели на Плутоне, прежде чем сели на автобус, который Космострадой перевез нас на звезду Бернарда, а оттуда на Сигни-А-2, оттуда на Струве-2398, оттуда на Сигму Дракона-4, которую звали Вишну, где я провел остаток своего детства на ферме в долине, которая зеленела благодаря воде, которая вытекала из расселин в скалах, работая так, как я никогда не работал – ни прежде, ни потом. Где я наконец стал взрослым мужчиной – слишком скоро, когда моя мать умерла, рожая моего брата Дональда – мертворожденного...

...Пока меня не разбудила очередная выбоина, и я увидел, что дорога выскочила из джунглей на полосу в десять метров шириной с каждой стороны автострады, где никакая растительность не могла существовать, кроме низенькой травки.

Сэм ждал, когда ему можно будет влиться в движение. Невероятно медленная телега с какой-то конструкцией роллеров, почти не дававшей сцепления с дорогой, виляя, проревела мимо, а ее фары показались просто светлячками в сравнении с блестящим парадом остальных машин. Сэм проверил сканеры и выехал на дорогу, гладкую-гладкую дорогу Космострады. Ах, какое хорошее чувство! Меня нежно вдавило в сиденье, когда Сэм включил ускорение, и скоро мы мчались сквозь низко стелющийся туман, который пах влажными травами и влажной землей, запах джунглей, который я не хотел бы чувствовать у себя в ноздрях, влажный и гнилостный. Я закрыл вентили кабины и промыл ее чистым воздухом. Потом загерметизировал ее. Мы сделаем прыжок во множество световых лет на Грумбридж-34B, где была переходная дорога на безвоздушную луну газовой планеты-гиганта.

– Эй, посмотрите, кто проснулся. Тебе лучше? – Сэм говорил тихо.

– Более или менее. Сколько времени мы путешествовали по тому проклятому ботаническому саду?

– Почти всю ночь. Мы, однако, пропустим зарю. Мне кажется, мы примерно в ста кликах от портала.

– Роскошно. Чем скорее мы уберемся из этой салатницы, тем лучше для нас.

Я оглянулся и увидел Дарлу и Читу, которые скорчились вместе на заднем сиденье, заснув, как трехлетние дети. Я почувствовал, что мне еще меньше лет, и снова провалился в небытие. Без снов.

Предостерегающее гудение портала разбудило меня. Я чувствовал себя еще лучше, но рот у меня словно был набит ватой, и все в теле болело.

– Лучше скажи этим двум, чтобы пристегнулись, – сказал Сэм.

Я завопил через плечо, и они проснулись, протерли глаза и пристегнулись. Мимо пролетали предостерегающие знаки, и вдруг мы оказались в тумане, который окутал весь подъезд к порталу. Коридор безопасности, полоса, отграниченная двумя белыми линиями, разматывался на нас из тумана.

– Ты на инструментах? – спросил я.

– Не-а. Использую наводящие маркеры.

Туман стал еще гуще, и линии потускнели – потом, как по маслу, туман мгновенно исчез, и мы проехали мигающий красный сигнал пункта стыковки и пронзили силовое поле портала. Поле держит атмосферу, но дает возможность твердому телу проехать насквозь. Мне всегда хотелось спросить, что произойдет, если машины, которые создают это поле, внезапно испортятся. Насколько я знаю, такого никогда не случалось и никому не приходило в голову беспокоиться об этом, кроме меня. Вообще-то никто не собирается проводить бессонных ночей, думая о том, что произойдет, если портал совершенно испортится и цилиндры упадут. Такое вроде как тоже никогда не случалось, по крайней мере, в известных Лабиринтах.