Текст книги "От ребенка – к миру, от мира – к ребенку (сборник)"

Ничто так резко не поражает среднего интеллигентного посетителя школы, как вид мальчиков и девочек десяти, двенадцати и тринадцати лет, занятых шитьем и тканьем. Если мы посмотрим на эти занятия с точки зрения подготовки мальчиков к тому, чтобы они научились пришивать пуговицы или вязать дорожки, это будет узкая утилитарная точка зрения, основание, которое вряд ли может оправдать то выдающееся значение, которое придают подобного рода занятиям в школе. Но если мы посмотрим на это с другой стороны, то мы найдем, что подобная работа дает ребенку точку отправления, откуда он может добраться до источника, чтобы проследить затем прогресс человечества в истории, знакомясь при этом также с употребляемыми материалами и с применением механических принципов. В связи с этими занятиями вкратце повторяется историческое развитие человека. Возьмем пример. Детям прежде всего дается сырой материал – лен, хлопчатник, шерсть в том виде, как она получается от овцы (если можно привести их туда, где идет стрижка овец, – тем лучше). Затем делается объяснение этих материалов со стороны их применимости к выработке тех полезных предметов, для которых они употребляются. Для примера делается сравнение волокон хлопка с волосками шерсти. Я не знал, пока дети не сказали мне, что причина, почему хлопчатобумажная промышленность развилась позднее шерстяной, заключается в том, что хлопковое волокно очень трудно очистить руками от семян. Дети в одной группе работали тридцать минут, очищая волокна хлопка от семянных коробочек и семян, и за это время успели очистить менее одной унции. Они легко могли после этого поверить, что один человек при ручной очистке успевает в день сделать только один фунт, и могли понять, почему их предки носили шерстяное платье вместо бумажного. Между другими особенностями, обнаруженными детьми, которые влияли на относительную пригодность обоих материалов, была меньшая длина хлопкового волокна сравнительно с шерстяным волоском; первый в среднем был длиною в одну треть дюйма, в то время как последний достигал трех дюймов; указано было также на то, что волокна хлопка были мягкие и свивались, в то время как волоски шерсти имели некоторую жесткость, которая делала их прямыми, что облегчало их прядение. Дети сделали эти заключения сами, работая над настоящими материалами при помощи только наводящих вопросов со стороны учителя.

Мысли на полях

Значение географии заключается в том, что она представляет Землю как длительную обитель для занятий человека. Мир без отношения к человеческой активной работе не есть мир.

Земля – конечный источник всякой пищи для человека, она – его постоянный защитник и покровитель…

…Школа должна стать центром научного углубления… откуда следует вести детей к уразумению исторического развития человека.

(Учась пришивать пуговицы или вязать дорожки… ребенок) может добраться до источника, чтобы проследить… прогресс человечества в истории, знакомясь… с употребляемыми материалами и с применением механических принципов.

В связи с этими занятиями вкратце повторяется историческое развитие человека. Возьмем пример. Детям прежде всего дается сырой материал – лен, хлопчатник, шерсть в том виде, как она получается от овцы (если можно привести их туда, где идет стрижка овец, – тем лучше).

Затем они проследили процесс, необходимый для переработки волокон в сукно. Они как бы заново изобрели первое приспособление для чесания шерсти – пару досок с острыми иголками в них для чесания шерсти. <…>

Для всех очевидно, что наша социальная жизнь подверглась полной и радикальной перемене. Если наше образование стремится иметь хоть какое-нибудь значение для жизни, оно должно также всесторонне переродиться, но это перерождение не есть что-то такое, что явится неожиданно, что будет выполнено в один день вполне сознательно и по определенному плану. Оно уже совершается. Те видоизменения нашей школьной системы, которые часто кажутся (даже для лиц, которые наиболее активно связаны со школой, не говоря уже о совсем посторонних наблюдателях) лишь изменениями деталей, лишь улучшениями школьного механизма, в действительности служат явными признаками начавшейся эволюции. Введение активных занятий, естествознания, начал науки, искусства, истории; отнесение отвлеченного и формального знания на второй план; перемена моральной атмосферы в отношениях между учениками и учителями, перемена дисциплины, введение большей активности, наглядности и самодеятельности – все это не случайные явления; они необходимые следствия более глубокой социальной эволюции. Остается лишь объединить все эти факторы, оценить во всей полноте их значение, и тогда заключающиеся в них идеи и идеалы, в законченном цельном виде, ввести в нашу школьную систему. Поступить так – значит превратить каждую из наших школ в зародыш общественной жизни, создать в ней активную работу, которая отражала бы жизнь более широкого общества и была бы проникнута насквозь духом искусства, истории и науки. Когда школа воспитает и выработает из каждого ребенка нашего общества члена подобной маленькой общины, пропитает его духом служения обществу и снабдит его средствами для творческой самодеятельности, тогда мы будем иметь самую твердую и самую лучшую гарантию в том, что и широкое общество станет более достойным, более приятным и более гармоничным. <…>

Мысли на полях

Они как бы заново изобрели первое приспособление для чесания шерсти – пару досок с острыми иголками в них для чесания шерсти.

Если наше образование стремится иметь хоть какое-нибудь значение для жизни, оно должно также всесторонне переродиться,

Введение активных занятий, естествознания, начал науки, искусства, истории; отнесение отвлеченного и формального знания на второй план; перемена моральной атмосферы в отношениях между учениками и учителями, перемена дисциплины, введение наглядности и самодеятельности – все это не случайные явления; они необходимые следствия более глубокой социльной эволюции.

…Типичные черты старого образования: его пассивность, его механическое скучивание детей, его однообразие программы и метода. Оно может быть суммировано в том положении, что центр тяжести лежит вне ребенка. Он лежит на учителе, на учебнике, везде где угодно, но только не в непосредственных инстинктах и активной работе самого ребенка.

Я, возможно, допускаю некоторое преувеличение, чтобы сделать более ясным типичные черты старого образования: его пассивность, его механическое скучивание детей, его однообразие программы и метода. Оно может быть суммировано в том положении, что центр тяжести лежит вне ребенка. Он лежит на учителе, на учебнике, везде где угодно, но только не в непосредственных инстинктах и активной работе самого ребенка. На этом базисе многого не скажешь о жизни ребенка. Много можно сказать о занятиях ребенка, но школа ни в коем случае не есть то место, где ребенок живет. В настоящее время начинающаяся перемена в деле нашего образования заключается в перемещении центра тяжести. Это – перемена, революция, подобная той, которую произвел Коперник[32]32
  Коперник Николай (1473–1543) – польский астроном, создатель гелиоцентрической системы мира.


[Закрыть], когда астрономический центр был перемещен с Земли на Солнце. В данном случае ребенок становится солнцем, вокруг которого вращаются средства образования: он – центр, вокруг которого они организуются. <…>

В школе жизнь ребенка становится все определяющей целью. Все необходимые средства, содействующие росту ребенка, – здесь центр. Обучение, конечно, но жизнь на первом плане, а обучение только при содействии этой жизни и для нее. Когда мы поставим жизнь ребенка в центре и все организуем в этом направлении, мы не найдем, что ребенок прежде всего существо «слушающее»; совсем наоборот. <…>

Положение, так часто приводимое, что образование значит «развитие», прекрасно, если мы имеем в виду просто подчеркнуть контраст его с процессом накачивания. Но, в конце концов, очень трудно соединить понятие «развитие» с обычными поступками ребенка трех, четырех или семи лет. Ребенок в этом возрасте уже переполнен активностью всякого рода, которая льется через край. Он уже не чистая загадка, к которой взрослый должен приближаться с величайшей осторожностью, чтобы постепенно вытащить скрытые здесь зародыши активности. Ребенок уже чрезвычайно активен, и задача воспитания есть задача сдерживать его активность, направляя ее по определенному руслу. Верно направленная и правильно руководимая активность ребенка дает ценные результаты вместо того, чтобы рассеяться или вылиться в форму бесцельных киданий.

Мысли на полях

В настоящее время начинающаяся перемена в деле нашего образования заключается в перемещении центра тяжести… Ребенок становится солнцем, вокруг которого вращаются средства образования…

Обучение? Конечно, но жизнь на первом плане, а обучение только при содействии этой жизни и для нее.

Когда мы поставим жизнь ребенка в центре и все организуем в этом направлении, мы не найдем, что ребенок прежде всего существо «слушающее»; совсем наоборот.

Верно направленная и правильно руководимая активность ребенка дает ценные результаты…

Мы должны или игнорировать и подавлять активность ребенка, или приноравливатся к ней. Но если мы организованы, снабжены всем необходимым и имеем надлежащий материал, то перед нами открывается другой путь. Мы можем руководить детской активностью, задавая ей работу в определенном направлении и, таким образом, можем вести ее к разумной цели…

Если мы будем это помнить, то затруднение, которое я нахожу главным в умах многих людей, относительно того, как определять, что такое новое образование, не столько объясняется, сколько разрешается, оно просто исчезает. Часто задают вопрос: если вы станете работать с детскими идеями, побуждениями (импульсами) и интересами, с материалом столь сырым, случайным и беспорядочным, то каким образом вы добьетесь того, чтобы ребенок получил необходимую привычку к дисциплине, приобрел культурные навыки и необходимые понятия? Если бы перед нами не было иного пути, кроме того, чтобы возбуждать и чтобы потворствовать детским импульсам,  – были бы все основания ставить подобный вопрос. Мы должны или игнорировать и подавлять активность ребенка, или приноравливаться к ней. Но если мы организованы, снабжены всем необходимым и имеем надлежащий материал, то перед нами открывается другой путь. Мы можем руководить детской активностью, задавая ей работу в определенном направлении и, таким образом, можем вести ее к разумной цели, которая стоит в конце пути, по которому мы следуем.

<…> Основной ошибкой обществоведов-идеалистов была вера в способность так называемого «естественного закона» вести нас к желанной цели, оставляя совместной деятельности людей несущественную роль в этом процессе. Теперь настало время понять, что предпочтения и воля человека и есть тот стратегический центр, от которого зависит достижение столь всеобщей цели, как мир между народами, обретение экономической стабильности, использование политических мер обеспечения свободы и равенства и всемирное дело демократизации общественного порядка. Каждый, кому близко данное убеждение, неизбежно приходит к мысли об основополагающей роли образования в развитии таких нравов и видов на будущее, которые ведут к господству мира, демократии и экономической стабильности и к тому же стремительно его приближают.

Мысли на полях

Теперь настало время понять, что предпочтения и воля человека и есть тот стратегический центр, от которого зависит достижение столь всеобщей цели, как мир между народами… Каждый, кому близко данное убеждение, неизбежно приходит к мысли об основополагающей роли образования в развитии таких нравов и видов на будущее, которые ведут к господству мира, демократии и экономической стабильности…

Чисто внешне в изучаемых предметах и методах преподавания произошли огромные изменения. Однако… в основном они сводятся к вынужденным уступкам и приспособлению к чрезвычайным обстоятельствам и проблемам современного мира.

Науке в целом обучают как своду законченной информации и технических навыков. Никто не учит тому, что ее метод является образцом для всякого эффективного разумного управления.

Но стоит это понять, как мы сразу увидим, что наше школьное обучение на деле очень мало заботится об активном участии науки и технологии в формировании наших позиций и наклонностей и в укреплении таких видов знания, которые могли бы помочь мужчинам и женщинам справляться с их сегодняшними проблемами. Чисто внешне в изучаемых предметах и методах преподавания произошли огромные изменения. Однако, рассмотрев эти изменения критически, мы обнаружим, что в основном они сводятся к вынужденным уступкам и приспособлению к чрезвычайным обстоятельствам и проблемам современного мира. Стандарты и ведущие методы образования все еще большей частью принадлежат донаучной и дотехнологической эре.

Многие сочтут эти слова преувеличением. Но вы только взгляните на цели, которыми, как правило, до сих пор руководствуется преподавание предметов, считающихся абсолютно «современными», т. е. наук и профессионального мастерства. Науке в целом обучают как своду законченной информации и технических навыков. Никто не учит тому, что ее метод является образцом для всякого эффективного разумного управления. В целом такое преподавание совершенно не освещает ее реального участия в жизни человека и вытекающего отсюда ее в высшей степени гуманитарного статуса; она, скорее, преподносится как нечто «внешнее» для сферы человеческих интересов. Нам не предоставляют возможность узнать, как, каким образом она входит на самом деле в каждую область сегодняшней жизни человека. Стоит ли добавлять, что уж совсем мало преподаватели говорят о том, какую роль могло бы сыграть научное знание в победе над нашей пассивностью. Пока научные методы и заключения не станут рассматриваться и использоваться в качестве главных факторов, задающих ориентиры совместным и согласованным действиям человека, они не займут фундаментальных позиций в образовании. <…>

Мысли на полях

…Совсем мало преподаватели говорят о том, какую роль могло бы сыграть научное знание в победе над нашей пассивностью.

Пока научные методы и заключения не станут рассматриваться и использоваться в качестве главных факторов… они не займут фундаментальных позиций в образовании.

Демократия вообще не тот путь, который легко принять и по которому легко идти… нас должен вдохновлять тот факт, что уже пройденная часть данного пути доказала его эффективность.

Таким бразом, задачу мы определили. Если воспользоваться громкими понятиями, она состоит в гуманизации науки. Чтобы можно было реализовать ее на практике, придется очеловечить также и плод науки, называемый технологией.

Но еще очень важно, чтобы кроме стремлений и усилий у людей развивалась свободная, всеохватная, неистребимая склонность к наблюдению и пониманию явлений…

Демократия вообще не тот путь, который легко принять и по которому легко идти. Напротив, если говорить о воплощении ее в сложных условиях современного мира, этот путь крайне не прост. Вообще нас должен вдохновлять тот факт, что уже пройденная часть данного пути доказала его эффективность. Но если мы хотим вдохновляться не слепо, а разумно, то надо к этому источнику нашего энтузиазма добавить еще одну истину: ради незыблемого торжества демократии мы должны максимально использовать лучшие из возможных средств получения такого знания об обществе, которое вполне соответствовало бы уровню нашего знания о природе, а также создавать и внедрять различные виды социальных схем, вполне сопоставимые с технологическим обеспечением нашего физического существования.

Таким образом, задачу мы определили. Если воспользоваться громкими понятиями, она состоит в гуманизации науки. Чтобы можно было реализовать ее на практике, придется очеловечить также и плод науки, называемый технологией. И еще для того, чтобы эта задача разрешилась чем-то конкретным, процесс ее решения непременно должен воспроизвестись во множестве живых порывов интеллекта, привлеченного широким разнообразием проблем из множества сфер познания, – для того, чтобы наука и технология могли сослужить свою службу демократическим ожиданиям и убеждениям. Это придало бы соответствующую лояльность идеям и поступкам человека. Но еще очень важно, чтобы кроме стремлений и усилий у людей развивалась свободная, всеохватная, неистребимая склонность к наблюдению и пониманию явлений, подобная важнейшим составляющим научного метода, которые неотъемлемо присущи ему и столь привычны, что почти неосознаваемы. В достижениях такого рода  – общая цель науки, образования и дела демократии. Давайте же и мы будем соответствовать ситуации. Ведь это наша человеческая проблема. И если ей суждено разрешиться, то лишь при помощи человеческого стремления, человеческого понимания и человеческого усилия.

Очевидно, что связь демократии и образования является обоюдной, взаимообратной, просто-таки кровной связью. Демократия сама по себе есть принцип педагогики, ее критерий и политика. Совсем не нова, например, мысль о том, что значение избирательной кампании для воспитания участвующих в ней куда больше, чем ценность ее непосредственных численных результатов. Конечно, не всегда эти наши кампании так поучительны, как хотелось бы, но в общем и целом они определенно работают на то, чтобы люди сознавали все происходящее в обществе, проблемы общества, а также различные меры и подходы, предлагаемые для анализа насущных вопросов.

Мысли на полях

Демократия сама по себе есть принцип педагогики, ее критерий и политика… Значение избирательной кампании для воспитания участвующих в ней куда больше, чем ценность ее непосредственных численных результатов… в общем и целом они определенно работают на то, чтобы люди сознавали все происходящее в обществе, проблемы общества, а также различные меры и подходы, предлагаемые для анализа насущных вопросов.

Муссолини как-то заметил, что демократия ушла в прошлое, изжила себя, поскольку люди устали от свободы… Человек действительно устал от свободы, от политической свободы и ответственности, от обязанностей, бремя которых ложится на нас с принятием этой политической свободы.

…Приходится отвечать на… вопрос, хотим мы быть свободными существами, вполне полагающимися на самих себя, и нести ответственность и долг, связанные с позицией активного члена общества?

Муссолини[36]36
  Муссолини Бенито (1883–1945) – фашистский диктатор Италии в 1922–1943 гг.


[Закрыть] как-то заметил, что демократия ушла в прошлое, изжила себя, поскольку люди устали от свободы. В данном высказывании есть доля истины: не в том, что время демократии прошло, – мы по крайней мере надеемся, что это не так, – а в том, что человек действительно устал от свободы, от политической свободы и ответственности, от обязанностей, бремя которых ложится на нас с принятием этой политической свободы. Ее воспитательный принцип и действие гораздо более глубоки, чем в приведенном мной примере, поскольку нам так или иначе – теоретически, на словах, либо практически, на деле, – приходится отвечать на ее вопрос: хотим мы быть свободными существами, вполне полагающимися на самих себя, и нести ответственность и долг, связанные с позицией активного члена общества?

Значение демократии, в отличие от любой аристократической формы общественного управления и политической власти, в особенности значение политической демократии, конечно же, далеко не исчерпывающей всего разнообразия ее сфер, выразил Авраам Линкольн[37]37
  Линкольн Авраам (1809–1865) – 16-й президент США, прозванный «великим освободителем»; при нем была принята 13-я поправка к Конституции, отменяющая рабство навсегда и по всей стране.


[Закрыть], который сказал, что ни один человек не может быть мудр и хорош настолько, чтобы править людьми, не спрашивая их согласия, не выражая каким-то образом от их имени их собственные нужды, желания и их личные представления о том, как следует вести общественные дела и решать общественные проблемы.

Однажды некая женщина рассказала мне, как она спросила очень известного американского государственного деятеля, что бы тот сделал для людей своей страны, если бы был богом. «Ну, так сразу на ваш вопрос не ответишь, – сказал он. – Я бы обратился к людям и понял, что им нужно, а затем постарался бы дать им это». – «Да, знаете ли, именно такого ответа я и ожидала от вас, – сказала женщина. – Есть люди, которые должны интересоваться, что нужно другим, а потом уже пытаться им это дать».

Мысли на полях

…Связь демократии и образования является обоюдной, взаимообратной, просто-таки кровной связью.

Значение демократии, в отличие от любой аристократической формы общественного управления и политической власти, в особенности значение политической демократии… выразил Авраам Линкольн, который сказал, что ни один человек не может быть мудр и хорош настолько, чтобы править людьми, не спрашивая их согласия…

Есть люди, которые должны интересоваться, что нужно другим, а потом уже пытаться им это дать.

Подобное опрашивание людей… составляет существенную часть демократической идеи… Это важнейший вопрос практической демократической политики… Данная практика имеет воспитательное значение, поскольку она возлагает на нас как индивидуальных граждан демократического общества обязанность размышлять над тем, что мы как личности хотим, каковы наши потребности и проблемы.

Подобное опрашивание людей с целью выяснить, что они предпочитают, в чем нуждаются, какие мысли имеют, составляет существенную часть демократической идеи. Мы хорошо знаем, что это важнейший вопрос практической демократической политики, поэтому, возможно, даже не думаем о нем, используя свое право на ответ. Данная практика имеет воспитательное значение, поскольку она возлагает на нас как индивидуальных граждан демократического общества обязанность размышлять над тем, что мы как личности хотим, каковы наши потребности и проблемы.

Очень схожую мысль выразил доктор Феликс Адлер[38]38
  ¹Адлер Феликс (1851–1933) – американский реформатор образования; создал первый бесплатный детский сад в США, писал книги по нравственной философии.


[Закрыть]. Не буду дословно его цитировать, но сказал он примерно следующее: «Как бы ни был невежественен человек, есть нечто, о чем он знает больше, чем кто-то другой, нечто такое, на чем он собаку съел». Поскольку речь идет об индивиде, знающем свои собственные проблемы даже при полной неосведомленности или при беспомощности в других отношениях, идея демократии, в отличие от всех понятий об аристократии, состоит в том, чтобы с каждым индивидом прямо или косвенно считаться в этом смысле и чтобы сам он становился частью процесса управления, процесса социального контроля; чтобы его потребности и желания могли учитываться как факторы, определяющие социальную политику. С этим, конечно, тесно связано и другое необходимое для осуществления демократии условие: взаимообмен мнениями и знаниями и достижение полного общественного самоуправления через обобщение, объединение всех этих индивидуально сформулированных идей и потребностей.

Внешними и главным образом чисто техническими символами и выражениями демократии являются избирательная урна и правило большинства. Это лишь приемы, приспособления, наилучшие из когда-либо созданных, но в основе их лежат две идеи: во-первых, возможность, право и обязанность каждого индивида формировать собственные убеждения, а также высказывать убеждения, касающиеся его места в общественном устройстве и отношения данного устройства к его личному благосостоянию; во-вторых, это признание каждого члена общества индивидуальным и равным и в то же время равным всем остальным, в силу чего решающее общественное волеизъявление считается совокупным выражением идей большинства. Думаю, до нас, возможно, лишь недавно начало доходить, что именно эта вторая идея и является стержнем всякого серьезного образования.

Мысли на полях

…Идея демократии, в отличие от всех понятий аристократии, состоит в том, чтобы с каждым индивидом прямо или косвенно считаться… чтобы сам он становился частью процесса управления, процесса социального контроля…

…Другое необходимое для осуществления демократии условие: взаимообмен мнениями и знаниями и достижение полного общественного самоуправления…

…В основе их (избирательных кампаний) лежат две идеи: во-первых, возможность, право и обязанность каждого индивида формировать собственные убеждения… во-вторых, это признание каждого члена общества индивидуальным и равным и в то же время равным всем остальным, в силу чего решающее общественное волеизъявление считается совокупным выражением идей большинства.

…Личность становится образованной лишь с той поры, когда она уже способна делиться собственным опытом… просвещенность приходит с отдачей и приобретением, с обменом опытом и идеями.

Еще в школьных стенах мы начинаем понимать, что знание, развивающее наш ум и характер, приходит не только во время общения с учебником или педагогом и что личность становится образованной лишь с той поры, когда она уже способна делиться собственным опытом, хотя подноготная ее опыта к данному времени может быть еще незначительна и слаба; и, наконец, что просвещенность приходит с отдачей и приобретением, с обменом опытом и идеями.

То, что мы осознаем этот принцип еще в стенах классной комнаты, на мой взгляд, подчеркивает значимость демократии как образовательного процесса, без которого личность не может ни безраздельно властвовать над собой, ни вносить свой вклад в общественное благополучие других, даже имея для этого задатки.

Я сказал, что демократия и образование тесным образом соотносятся, и это не только потому, что демократия сама по себе есть образовательный принцип, но и потому, что она неспособна выстоять, а тем более развиться без поддержки со стороны образования – в том самом узком смысле слова, который мы чаще всего и используем, образования, получаемого в семье, и тем более того образования, которого мы ждем от школы. Школа  – это важнейшее ведомство по распространению целей и ценностей, лелеемых различными общественными группами. Это не просто единственный канал, это – первый, первостепенный и наиболее продуманный канал, посредством которого те ценности, которые дороги какой-либо общественной группе, и те цели, которые она стремится осуществить, распространяются и становятся доступными мысли, обзору, суждению и выбору индивидуума.

Может ли мощная динамо-машина, стоящая на крупной электростанции, приносить какую-нибудь пользу в отсутствие линии передач, через которую на заводы и предприятия поступает энергия, а в дома – электрический свет? Прекрасные идеалы или прекрасные источники – творения прошлого опыта, сосредоточенные в некоем центре, – обретают свое значение лишь выносясь, распространяясь за его пределы. Это справедливо в отношении всякого общества, не только демократического; но для демократического общества, разумеется, важно, чтобы его особые ценности, особые цели и задачи распространились до такой степени, которая позволила бы им стать частью сознания и воли членов общества. Поэтому школа в условиях демократии, если только она верна роли образовательной инстанции, служит осуществлению демократической идеи о преобразовании знания и понимания, т. е. энергии действия, в неотъемлемую внутреннюю составляющую ума и характера личности.

Мысли на полях

Демократия сама по себе есть образовательный

принцип… она неспособна выстоять, а тем более развиться без поддержки со стороны образования…

Школа – это важнейшее ведомство по распространению целей и ценностей, лелеемых различными общественными группами. Это не просто единственный канал, это – первый, первостепенный и наиболее продуманный канал, посредством которого… те цели, которые она стремится осуществить, распространяются и становятся доступными мысли, обзору, суждению и выбору индивидуума.

…Для демократического общества… важно, чтобы …особые цели и задачи распространились до такой степени, которая позволила бы им стать частью сознания и воли членов общества…

Школа в условиях демократии… служит осуществлению демократической идеи о преобразовании знания и понимания, т. е. энергии действия, в неотъемлемую внутреннюю составляющую ума и характера личности.

Я полагаю, нам есть что усвоить из практики европейских антидемократических режимов: мы должны так же серьезно подумать над подготовкой членов общества к долгу и ответственности, возлагаемым демократией, как эти государства в свое время позаботились о формировании у населения таких мыслей, настроений и характеров, которые соответствовали их целям и идеалам.

Это не означает, что нам следует позаимствовать их тотальную пропаганду, что мы должны обязать школы, радио и прессу освещать одну-единственную точку зрения и скрывать все остальные; это означает, что мы должны серьезно, энергично и тщательно подойти к вопросу об использовании демократических учений и методов в школах, что нам следует воспитывать молодежь и юношество страны в духе свободы, готовя их к жизни в свободном обществе. Возможно, именно благодаря большой удаленности от этих тревожных мест в Европе мы и усвоили кое-какие уроки произошедших там страшных трагедий и теперь станем более серьезно воспринимать идею демократии, спрашивая себя, в чем ее значение, и принимая меры для того, чтобы наши школы все больше превращались в инстанции, готовящие свободных личностей к участию в жизни свободного общества.

Нет нужды напоминать читателю, что наша система бесплатных государственных школ была основана и внедрена порядка ста лет назад, едва только люди типа Хораса Манна и Генри Барнарда пришли к мысли, что граждане должны принимать участие в так называемом республиканском правлении и что им нужны знания, которые может дать только система бесплатного образования.

Мысли на полях

…Мы должны так же серьезно подумать над подготовкой членов общества к долгу и ответственности, возлагаемым демократией, как эти государства в свое время позаботились о формировании у населения таких мыслей, настроений и характеров, которые соответствовали их целям и идеалам.

…В Европе мы и усвоили кое-какие уроки произошедших там страшных трагедий и теперь станем более серьезно воспринимать идею демократии…

…Даже хорошо обучая собственных детей, но в то же время оставляя массам их невежество, высший класс обрекает их на моральное разложение, от чего в конечном итоге пострадает вместе со своими детьми.

…Проблема отношения демократии и образования сегодня не менее серьезна и остра, чем проблема обеспечения школ помещениями, оборудованием, преподавательским составом, денежными средствами сто лет назад.

Если вы читали авторов той эпохи, то знаете, что школ тогда существовало немного, они были бедны, период обучения короток, а подготовка большинства педагогов низка; к тому же, судя по высказываниям Хораса Манна, хорошо обеспеченных граждан, как правило, интересовало только образование собственных детей, в остальном они были к нему совершенно безразличны. Возможно, вы помните, сколь ужасное будущее он предрек обеспеченному классу в связи с равнодушием того к вопросу об образовании масс и с каким пафосом он предупреждал, что этот путь опасен: даже хорошо обучая собственных детей, но в то же время оставляя массам их невежество, высший класс обрекает их на моральное разложение, от чего в конечном итоге пострадает вместе со своими детьми. Он говорил: «Мы же не хотим променять угрозу единоличной тирании, исходящую откуда-то из-за моря, на гидру тирании в своем собственном доме»; но именно это мы и получим, если не просветим своих граждан.