Текст книги "Маленький человек"

Джон Голсуорси
Маленький человек
Фарс-моралитэ

Действующие лица

Маленький человек.

Американец.

Англичанин.

Англичанка.

Немец.

Юный датчанин.

Мать.

Младенец.

Официант.

Дежурный по станции.

Полицейский.

Носильщик.

Картина первая

Вторая половина дня. Железнодорожная платформа в Австрии. Из буфета прямо на платформу вынесены столики, за которыми сидят пассажиры. Их обслуживает молодой официант с бледным лицом. Спиной к помещению буфета на скамье сидит женщина из низшего сословия. По обе руки от нее два больших узла, на один из которых она положила младенца, завернутого в черную шаль.

Официант (подходит к столику, за которым сидит англичанин с женой). Два кофе?

Англичанин (платит). Спасибо. (Жене, с оксфордским акцентом.) Сахару?

Англичанка (с кембриджским акцентом). Кусок.

Американский путешественник (за соседним столом; через плечо у него бинокль и карманный фотоаппарат на ремне). Как там моя яичница, официант? Я уже давно жду.

Официант. Слушаю, сэр.

Немец. Kellner, bezahlen[1]1
  Кельнер, счет!.


[Закрыть]. (У него жесткий голос, жесткие, закрученные кверху усы, жесткая, негнущаяся фигура. В волосах легкая проседь. Совершенно ясно, что это полковник в отставке, а может, даже и не в отставке.)

Официант. Komm'gleich![2]2
  Сейчас!.


[Закрыть].

Младенец плачет, мать берет его на руки. Сидящий за четвертым столиком краснощекий юный датчанин на минуту прекращает жевать и смеется.

Американец. Яичницу!! Пошевеливайтесь же, наконец!

Официант. Слушаю, сэр. (Исчезает.)

Маленький человек в мягкой шляпе появляется справа от столиков, смотрит в сторону исчезающего официанта и усаживается за пятый столик.

Англичанин (взглянув на часы). Еще десять минут.

Англичанка. Вот скука!..

Американец (обращаясь к ним). Нет, они, видно, поклялись уморить меня голодом!

Англичане молча смотрят на него.

Немец (он говорит по-английски с похвальной добросовестностью). В этих местах человек ничего достать не может.

Официант влетает с тарелкой компота, ставит ее перед юным датчанином, который тотчас расплачивается.

Немец. Kellner, bezahlen!

Официант. Eine Krone sechzig[3]3
  Одна крона шестьдесят [пфеннигов].


[Закрыть].

Немец расплачивается.

Американец (приподнявшись со стула и вынув из кармана часы. Ласково). Вот что, приятель. Если к тому времени, как эта стрелка пробежит еще двадцать секунд, у меня на столе не появится яичница, в раю будет одним официантом больше, понятно?

Официант. Komm'gleich! (Исчезает.)

Американец (обращаясь ко всем за сочувствием). Нет, я взбешен, знаете ли!

Англичанин вынимает средние листы из газеты – те, где объявления и рекламы, протягивает их жене. Младенец плачет. Мать принимается его качать. Юный датчанин перестает жевать и смеется. Немец закуривает папиросу. Маленький человек сидит неподвижно, положив шляпу на колени. Официант влетает и ставит перед американцем яичницу.

Американец (прячет часы в карман). Отлично! Не люблю скандалов. Сколько?

Расплачивается и начинает есть. Официант остановился на секунду у самого края платформы и провел рукой по лбу. Маленький человек смотрит на него и робко его окликает.

Маленький человек. Herr Ober![4]4


[Закрыть] (Официант оборачивается.) Будьте любезны, кружечку пива.

Официант. Слушаю, сэр.

Маленький человек. Большое вам спасибо.

Официант выходит.

Американец (отрываясь от своей яичницы, любезным голосом). Прошу прощения, сэр. Я хотел бы знать: почему вы этого малого назвали «Herr Ober»? Вы знаете, что это значит «господин метрдотель»?

Маленький человек. Да, да!

Американец. Смешно.

Маленький человек. А его так нельзя называть?

Немец (резко). Nein – Kellner.

Американец. Вот именно! Просто «официант»!

Англичанка на мгновения выглядывает из-за газеты. Юный датчанин перестает жевать и смеется. Маленький человек переводит взгляд с одного лица на другое и поглаживает шляпу.

Маленький человек. Я боялся его обидеть.

Немец. Gott![5]5
  Господи!


[Закрыть]

Американец. Мы самый демократический народ, но это, знаете ли…

Англичанин (берется за кофейник. Жене). Еще?

Англичанка. Нет, спасибо.

Немец (резко). Эти субъекты… если с ними так обращаться, в ту же минуту всякое себе позволять начинают. Вы свое пиво получать не будете.

К концу этой фразы появляется официант, ставит кружку пива перед Маленьким человеком и уходит.

Американец. Очко в пользу демократии. (Обращаясь к Маленькому человеку.) Вы, верно, из тех, кто считает всех людей братьями, и всякое такое прочее.

Маленький человек (испуганно). Что вы!

Американец. Я и сам чрезвычайно высоко ценю Льва Толстого. Выдающаяся личность. Выдающаяся душевная организация. Этих официантишек следует, однако, подстегивать, чтобы не спали. (К англичанам, которые имели неосторожность взглянуть в его сторону.) Вы, конечно, убедились в справедливости моего обобщения: ведь как он тянул с моей яичницей, а?

Англичане вздергивают подбородки и отводят глаза.

Американец (официанту, который стоит в дверях буфета). Эй, официант! Плесните-ка мне пива! Да повеселее!

Официант. Komm'gleich!

Немец. Сигар!

Официант. Schon![6]6
  Хорошо!


[Закрыть] (Исчезает.)

Американец (добродушно Маленькому человеку). Вот увидите, он мне плеснет пива поскорее, чем вам, или я не я!

Немец (резко). Толстой есть ничто – nichts! Не годится! Ха!

Американец (в радостном предвкушении спора). Н-ну! Это вопрос темперамента. Я, например, стою за равенство. Вот сидит бедная женщина, женщина из низов – и сидит себе вместе с нами, как ни в чем не бывало. Или вам хотелось бы, чтобы она расположилась где-нибудь в другом месте?

Немец(пожимая плечами). Толстой сентименталиш. Ницше – философ настоящий. Только он!

Американец. Н-ну! Старина Нитч – парень сильный, что и говорить. Девственный ум. Но мне подавай Льва! (Поворачивается к румяному юноше.) Ваше мнение, сэр? Я вижу по вашим ярлыкам, что вы датчанин. Ну как, читают у вас Толстого?

Юный датчанин смеется.

Американец. Весьма обстоятельный ответ, я бы сказал.

Немец. Толстой есть ничто. Человек себя выражать должен. Он пробиваться должен, он сильный быть должен.

Американец. Это верно. У нас в Америке тоже верят в мужество, мы стоим за экспансию человеческой личности. Но мы также верим и в братство. Правда, это не распространяется на черномазых. Но у нас все же высокие устремления. Для нас не существует социальных барьеров и отличий.

Англичанин. Тебе не дует?

Англичанка (поводит плечом в сторону американца). Немножко.

Немец. Погодите! Вы еще молодой народ.

Американец. Это верно. Нас еще не засидели мухи. (Обращается к Маленькому человеку, который все это время с интересом смотрел на спорящих, переводя взгляд с одного на другого.) Послушайте! Я бы хотел знать, что думаете вы о назначении человека?

Маленький человек ерзает и хочет что-то сказать.

Американец. Например, считаете ли вы, что следует уничтожать слабых и немощных, всех, у кого не хватает силенок шевелить лапками?

Немец (кивает). Ja, ja![7]7
  Да, да!


[Закрыть] Это скоро будет.

Маленький человек (переводит взгляд с одного на другого). Я сам мог бы быть им.

Юный датчанин смеется.

Американец (смотрит на датчанина с укором). Здесь больше смирения, чем грамматики. Давайте уточним. Стали бы вы себя утруждать, чтобы спасти их, зная, что вас ожидают за это неприятности?

Немец. Nein, nein! Это глупо.

Маленький человек (задумчиво, с чувством). Боюсь, что нет. Конечно, я бы хотел… Взять святого Франциска Ассизского, например, или святого Юлиана Странноприимца, или…

Американец. В высшей степени благородные экземпляры. На том и погибли. (Встает.) Вашу руку, сэр… Позвольте представиться… (Протягивает визитную карточку.) Моя фирма производит мороженицы. (Трясет руку Маленького человека.) Я одобряю ваши взгляды… они будят во мне братское чувство. (Увидел официанта в дверях.) Официант, какого черта вы там застряли с моим пивом?

Немец. Cigarren!

Официант. Komm'gleich! (Исчезает.)

Англичанин (вынимая часы). Поезд опаздывает.

Англичанка. Право? Какая досада!

Взад и вперед по платформе ходит полицейский, квадратный, подтянутый.

Американец (садится и обращается к немцу). Вот этого у нас в Америке поменьше, чем здесь. У нас, по-видимому, больше веры в человека.

Немец. Ха! Вы убедитесь скоро, что всякий человек о себе только думать хочет.

Маленький человек (с тоской). Вы не верите в человека?

Американец. Острый вопрос! (Озирается кругом, не хочет ли кто высказаться по этому поводу. Юный датчанин смеется.)

Англичанин (протягивает свои газетные листы жене). Меняемся? (Англичанка дает ему взамен свои.)

Немец. Я верю только в то, что вижу глазами.

Американец. Я нахожу, что ваше утверждение отдает кощунством. А я, так верю в героизм. Я утверждаю, что среди всех нас, сидящих здесь, нет ни одного человека, который при случае не оказался бы героем.

Маленький человек. О! Вы, правда, так считаете?

Американец. Ну да! Я думаю, что герой – это тот, кто помогает другому, в ущерб своим интересам. Возьмите вон ту бедную женщину. Я убежден, что она героиня. Она в любую минуту готова умереть за своего младенца.

Немец. Животные тоже за своих детенышей умирают. Это не значит ничего.

Американец. Я иду дальше. Я утверждаю, что мы все были бы готовы погибнуть ради спасения ее ребенка, если бы, скажем, паровозу вздумалось по нему проехаться. (К немцу.) Вы сами не знаете, как вы благородны, уверяю вас! (Немец закручивает усы, американец обращается к англичанке.) Мне бы хотелось услышать ваше мнение по этому вопросу, сударыня.

Англичанка. Прошу прощения!

Американец. Англичане весьма гуманны. У них сильно развито чувство долга. У немцев тоже, и у американцев. (Юному датчанину.) Верно, оно имеется и в вашей маленькой стране. Мы живем в эпоху равенства и высоких идеалов. (К Маленькому человеку.) К какой национальности принадлежите вы, сэр?

Маленький человек. Да, собственно говоря, ни к какой. Отец мой, видите ли, был наполовину англичанин, наполовину американец, мать – наполовину немка, наполовину датчанка.

Американец. Ого! Пестровато, я бы сказал. (По платформе проходит полицейский.) А у нас, скажу я вам, эти господа с блестящими пуговицами понемногу выходят из употребления. Мы вроде мягче сделались – не так много думаем о своей особе, как прежде.

В дверях появляется официант.

Немец(громовым голосом). Cigarren! Donnerwetter![8]8
  Сигары! Черт побери!


[Закрыть]

Американец(грозит кулаком вслед исчезающему официанту). Где мое пиво?!

Официант. Komm'gleich!

Американец. Еще немного, и он у меня отправится к Георгу Вашингтону! Так я собирался сказать, когда он нас перебил: мы сейчас, в году одна тысяча девятьсот тринадцатом от рождества христова, стоим на пороге золотого века, уверяю вас! Мы чертовски близко подошли ко всеобщему братству. Взять хотя бы нашего полковника. (Указывает пальцем на немца.) Это человек железа и крови, но дайте ему случай проявить великодушие, и он себя покажет. Еще как, сэр! Ого!

Немец закручивает кверху кончики усов. На лице у него – сложная игра: он и польщен и вместе с тем ни в грош не ставит весь этот вздор.

Маленький человек. Не знаю. Конечно, хотелось бы, но как-то… (Качает головой.)

Американец. Вы, должно быть, робкий субъект, сэр. Или у вас в этой области неудачный опыт? А я оптимист. Я думаю, что мы в ближайшем будущем заставим черта плясать. Ого, мы этому молодчику дадим жару! Все эгоистические побуждения побросаем в огонь. Вот и полковник наш со своим стариком Нитчем – он не узнает себя! Скоро представится великолепный случай.

К концу его реплики издали слышится голос дежурного по станции, говорящий по-немецки. Голос постепенно приближается и становится более внятным.

Немец (встрепенувшись). Der Teufel![9]9
  Черт!


[Закрыть] (Вскакивает, хватая чемодан.).

Появляется дежурный по станции. Он останавливается перед пассажирами и отдает отрывистые приказания. Подхватив пальто и шляпу, юный датчанин тоже поднимается с места. Дежурный поворачивается на каблуках и уходит, продолжая выкрикивать распоряжения на ходу.

Англичанин. Что он говорит?

Немец. Наш поезд на другой платформе прибывать должен. Только половину минуты имеем мы.

Все вскакивают и суетятся.

Американец. Какая досада! Видно, так и уходить без пива.

Все хватают пальто, шляпы, накидки, между тем как женщина с ребенком безуспешно пытается справиться со своими двумя узлами. Наконец она в отчаянии сжимает руки и кричит: «Herr lesul Hilfe!»[10]10
  Господи! Помогите!


[Закрыть]. Услышав этот неожиданный возглас, бегущие оглядываются.

Американец. Что это? Зовут на помощь? (Продолжает бежать.)

Маленький человек оборачивается, бежит назад, хватает ребенка и один из узлов.

Маленький человек. Скорее, милая, скорее!

Женщина хватает второй узел, бежит за ним. Официант появляется в дверях с бутылкой пива и, утомленно улыбаясь, смотрит им вслед.

Занавес

Картина вторая

Купе второго класса в движущемся поезде. Друг против друга сидят англичанин с женой, она – лицом к движению, он – спиной. Им удается до некоторой степени отгородиться от остальных пассажиров газетами. Рядом с англичанкой сидит немец, напротив немца – американец; рядом с американцем, у окна – юный датчанин; противоположное место у окна занято чемоданом немца. Тишина нарушается только стуком колес да шуршанием газет.

Американец (поворачиваясь к юному датчанину). Хорошо бы закрыть окно. Что-то прохладно после нашей пробежки. А славно нас погоняли!

Юный датчанин смеется и закрывает окно. Англичане наблюдают за этой операцией с некоторым раздражением. Немец открывает чемодан, который лежит на сиденье возле окна, и берет книгу.

Американец. Немцы – большие любители чтения. Хорошая привычка, развивает. Я сам готов читать что угодно!

Немец держит книгу так, что видно заглавие.

Американец. «Дон-Кихот». Превосходная книга! Мы, американцы, очень ценим старину Кихота. Немного чудит, конечно, но мы себе не позволяем смеяться над ним.

Немец. Он мертв. Мертв, как дохлая овца. И слава богу.

Американец. У нас в Америке уважают рыцарские традиции.

Немец. Рыцарство – ничто. Сентименталиш. В нашу эпоху это балласт. Человек пробиваться должен, быть сильный должен.

Американец. Вы это просто так говорите. Я думаю, у вашего народа рыцарство выражается в самоотверженном отношении к государству. У нас предоставляется больше простора личности. Мы считаем, что уступать слабым и беззащитным – благородно. Это нас возвышает в собственных глазах.

В коридоре вагона возникает фигура Маленького человека с младенцем и узлом в руках. Он робко заглядывает в открытую дверь купе. Англичане досадливо отгораживаются от него газетами, даже не взглянув в его сторону. Юный датчанин смеется.

Немец. Ach, so![11]11
  Ах, так!


[Закрыть]

Американец. Вот так так!

Маленький человек. Мне бы сесть. Я никак не найду места.

Американец. А вы идите сюда. Здесь как раз одно место свободное.

Маленький человек (оставляет узел в коридоре и входит с ребенком). Можно?

Американец. Входите, входите!

Немец неохотно снимает свой чемодан. Маленький человек входит и осторожно присаживается.

Американец. А где мать?

Маленький человек (печально). Боюсь, что не успела сесть.

Юный датчанин смеется. Англичане незаметно для себя высовываются из-за своих газет.

Американец. Ого! Семейное происшествие, можно сказать.

Англичанин неожиданно издает громогласное: «Ха! Ха!» – и снова прячется за газету, которая чуть трясется у него в руках. Газета напротив него тоже начинает дрожать, и из-за нее раздается повизгивание.

Немец. А вы с узлом и ребенком этой женщины остались! Ха! (Короткий, сиплый смешок.)

Американец (серьезно). Смешно. Видно, провидению вздумалось сыграть с вами скверную шутку. Довольно некрасиво.

Младенец плачет. Маленький человек принимается качать его с выражением тихого отчаяния на лице и смотрит на всех поочередно, как бы извиняясь. Безудержное веселье охватывает каждого, на ком он останавливает свой печальный взгляд. Один американец сохраняет невозмутимую серьезность.

Американец. Я бы на вашем месте покинул поезд и возвратил ребенка по принадлежности. Что может быть страшнее разъяренной матери?

Маленький человек. Бедняжка, каково-то ей сейчас!

Вагон сотрясается от всеобщего смеха. Англичане на минуту даже опускают свои газеты, чтобы свободнее предаться веселью. Маленький человек печально улыбается.

Американец (когда все поуспокоились). Как это произошло?

Маленький человек. Мы прибежали к самому отправлению. Я прыгнул в вагон и потом хотел помочь ей. Но тут поезд тронулся, и… и она осталась.

Смех разражается с новой силой.

Американец. Я бы на вашем месте бросил ей младенца в окно.

Маленький человек. Я боялся ушибить беднягу.

Младенец плачет. Маленький человек качает его, хохот возобновляется.

Американец (серьезно). Все это чрезвычайно забавно, но только не для ребенка. А интересно, каков он из себя? (Втягивает воздух.) Как будто бы немного того!

Маленький человек. Я, знаете ли, не успел еще разглядеть его.

Американец. Где у него верх, где низ?

Маленький человек. Да я его как будто правильно держу. Да, да, так.

Американец. Ну что ж, это уже некоторое достижение. Может быть, вам следует подержать его минутку за окном? Младенцы – народ нервный и несдержанный.

Англичанка (внезапно оживая). Ах, нет!

Англичанин (касаясь рукой ее колена). Дорогая!

Американец. Вы правы, сударыня. Там, должно быть, будет сквозняк. Этот ребенок – драгоценность. Каждый из нас имеет, так сказать, свои акции в этом деле. У нас тут образовался род небольшого всемирного братства. Ребенок женского пола?

Маленький человек. Я… мне видна только его макушка.

Американец. По макушке не всегда можно судить. Уж очень он у вас закутан – может быть, его следует развернуть?

Немец. Nein, nein, nein!

Американец. Вы, пожалуй, правы, полковник. Может быть, младенца лучше не разворачивать. Я полагаю, что нам следует выяснить мнение дамы.

Англичанка. Да, да, конечно… Я…

Англичанин (останавливает ее рукой). Не вмешивайся. Малышу и так неплохо.

Американец. Это одному провидению известно. Я думаю, что в интересах человеколюбия следует посмотреть, что у него за лицо.

Маленький человек (радостно). Он сосет мой палец! Хорошо, хорошо, мой милый, хватит!

Американец. Я полагаю, что вы сами, сэр, в свободное время участвовали в создании детей?

Маленький человек. Ах, нет, нет, право же, нет!

Американец. Достойно сожаления. (Обращаясь ко всем.) Я думаю, что мы можем поздравить друг друга с приобретением этой крошки. Все это лишний раз подтверждает, как возросло в современном мире влияние слабых и обездоленных. Взять нашего полковника, человека железа и крови, – ведь вот, сидит рядышком с младенцем, и хоть бы что! (Втягивает воздух.) А младенец между тем дает о себе знать, и полковник проявляет настоящее благородство, – собственно это и есть подлинное геройство.

Маленький человек (тихо). Я… я, кажется, вижу его личико.

Все подаются вперед.

Американец. Какова же у него физиономия?

Маленький человек (все еще слабым голосом). Что-то ничего не разберу. Он весь в каких-то э… э… пятнах.

Немец. Oh! Ha! Pfui!

Юный датчанин смеется.

Американец. Довольно распространенное явление среди детей, насколько мне известно. Может быть, вы, сударыня, дадите нам дополнительную информацию по этому вопросу?

Англичанка. Да… конечно… только… Какие они, эти пят…

Маленький человек. Да у него все лицо ими покрыто… (Заметив, что все слегка отпрянули.) Но под ними это, знаете, вполне… вполне хороший ребенок.

Американец. Да, но как добраться до его сущности? Лично я несколько чувствителен. Я как-то, знаете, недолюбливаю всякого рода кожные поражения.

Немец. Пфуй!

Отодвигается как можно дальше и закуривает сигару. Юный датчанин подбирает под себя ноги.

Американец (тоже вынимает сигару). А в самом деле, не мешало бы обкурить наше купе. Как вы думаете, ему очень плохо?

Маленький человек (заглядывает в пеленки). Право, я не… я не знаю… я не очень хорошо разбираюсь в младенцах. Мне кажется, у него приятное выражение лица, только… только трудно его разглядеть.

Американец. А что он с виду… такой… как бы вареный, да?

Маленький человек. Да, да, вот именно!

Американец (с важностью оглядывая всех). Я полагаю, что у ребенка корь!

Немец отпрянул и жмется к ручке, отделяющей его сиденье от сиденья англичанки.

Англичанка. Бедненький! Может быть, мне… (Привстает.)

Англичанин (останавливает ее прикосновением руки). Нет, нет… черт возьми!

Американец. Ваши чувства делают вам честь, сударыня. Они делают честь всем присутствующим. Вместе с тем должен сказать, однако, что я понимаю вашего супруга. Корь – заболевание достаточно серьезное применительно к взрослой женщине.

Маленький человек. Ему ужасно понравился мой палец. Нет, вы знаете, он очень мил!

Американец(поводит носом). Гм! Вопрос несколько спорный. Теперь, что касается этих самых пятен. Какого они цвета – розового?

Маленький человек. Да нет, пожалуй. Они совсем темные, почти черные.

Немец. Gott! Typhus!

Вскакивает и садится на ручку, отделяющую его от англичанки.

Американец. Тиф! Это, я вам скажу, недомогание!

Юный датчанин стремительно вскакивает и выбегает в коридор. За ним следует немец, окруженный облаком табачного дыма. Англичане и американец сидят некоторое «время в полном молчании. Англичанка смотрит в сторону Маленького человека, и на лице ее борются жалость и страх. Англичанин привстает.

Англичанин. Боюсь, что тебе здесь душновато, дорогая…

Берет ее под руку, поднимает с дивана и чуть ли не силой выталкивает в дверь. Она выходит, оглядываясь через плечо.

Американец (серьезно). Мужество – наиболее ценное качество в человеке. Пойти покурить в коридоре, что ли?

Маленький человек с тоской смотрит ему вслед. Он морщит нос, держит младенца на вытянутых руках, как можно дальше от себя и с минуту колеблется Затем встает, кладет его на противоположное сиденье и открывает окно в купе. Оборачивается и смотрит на младенца, который начинает плакать. Затем поднимает руки к лицу и складывает их перед собой, как дети, когда молятся. Младенец между тем плачет по-прежнему, и Маленький человек неуверенно склоняется над ним. Затем берет его на руки, садится и качает его, отвернув лицо к открытому окну. Младенец продолжает плакать, к Маленький человек начинает петь тонким, надтреснутым голосом. Младенец умолкает, зачарованный. На пороге появляется американец. Он открывает окно в коридоре; видно, как на сквозняке развеваются его волосы и клубится дым он сигары. Маленький человек перестает петь и поправляет шаль на ребенке, чтобы его не продуло.

Американец(серьезно). Это самая величественная картина, какую мне когда-либо доводилось видеть. Ее следовало бы запечатлеть.

Маленький человек смотрит на него с удивлением.

Американец. Вы, сэр, типичный выразитель чувств современного христианина. Вы олицетворяете собой самые глубокие эмоции, какие коренятся в человеческом сердце.

Маленький человек встает и с ребенком на руках делает движение в сторону американца.

Американец. Мне, однако, пора в вагон-ресторан. (Исчезает.)

Маленький человек снова садится, на этот раз спиной к движению, подальше от сквозняка, смотрит в окно и терпеливо качает младенца.

Занавес