Текст книги "Информатор"

– Вам что-нибудь говорит такое имя – Вонн Дьюбоз?

– В первый раз слышу. Кто это?

– А если я вам скажу, что это он, скорее всего, убил вашего мужа, который мешал ему построить казино? Вы бы поверили?

Сама Лейси в это уже верила, проблемой было отсутствие доказательств. Она сделала смелое предположение в отчаянной попытке добиться от Луизы отклика и заинтересованности.

Та отпила еще и стала смотреть в окно. Лейси начинала кое-что понимать о таппаколах. Во-первых, они не доверяли чужакам, чему не приходилось удивляться. Она не собиралась их за это осуждать. Во-вторых, терпеть не могли торопливость. Им была свойственна медленная, обстоятельная речь и продолжительные паузы, выводившие из себя собеседников.

Наконец Луиза взглянула на Лейси и ска– зала:

– Моего мужа убил Джуниор Мейс. Это доказали на суде. Меня унизили.

Лейси возразила со всей возможной твердостью:

– Что, если это был все-таки не Джуниор? Что, если вашего мужа и Эйлин Мейс убили те самые преступники, которые убедили таппаколов строить казино, те, кто нажился на строительстве вокруг него и кто, судя по всему, теперь изо всех сил «доит» его? Судья Макдоувер состоит с ними в доле. Вас это не шокирует, Луиза?

У нее в глазах появились слезы, по правой щеке покатилась слезинка.

– Откуда вы знаете? – прошептала Луиза. Она столько лет верила в одну версию, что теперь ей трудно было перестроиться.

– Мы расследуем такие вещи. Это наша работа.

– Полиция давным-давно раскрыла это преступление.

– Это была пародия на суд, закончившаяся неправосудным приговором. Оба ключевых свидетеля на самом деле были тюремными доносчиками, копы и обвинение заставили их солгать присяжным.

– Говорю же, я не желаю обсуждать убийства.

– Я помню. Тогда перейдем к казино. Я не жду от вас помощи, пока вы как следует не поразмыслите. Но нам нужны имена людей, ваших соплеменников, знающих, что там творится. Если вы назовете хотя бы пару имен, никто ничего не узнает, обещаю. Мы умеем хранить в тайне имена наших свидетелей.

– Я ничего не знаю, мисс Штольц. Я никогда не переступала и не переступлю порог казино, моя родня тоже. У нас почти все уехали. Чеки мы берем, это ведь наша земля, но казино испоганило нашему народу душу. Ничего не знаю и знать не хочу! Я презираю это место и тех, кто там заправляет.

Луиза говорила убежденно. Лейси понимала, что продолжения не будет.

Еще одна несбывшаяся возможность.

Глава 10

Майкл Гейсмар расхаживал от стены к стене кабинета, ослабив галстук и засучив рукава рубашки. Тупики, в которые раз за разом утыкались его подчиненные, выводили его из себя. Лейси в сотый раз вглядывалась в фотографию одного из домов судьи Макдоувер, не зная, какой от нее может быть прок. Хьюго, по своему обыкновению, потягивал взбадривающий напиток и боролся с дремотой. Сейделл не отрывалась от лэптопа, охотясь за неуловимыми фактами.

– У нас ничего нет, – подытожил Майкл. – Четыре кондоминиума, принадлежащие оффшорным компаниям, а те и вовсе неизвестно кому, прячущемуся в густой тени и не подлежащему опознанию. При необходимости судья Макдоувер, пользуясь помощью своих юристов, будет попросту отрицать, что они принадлежат ей, или в крайнем случае объявит их инвестиционным приобретением. В таких инвестициях есть, конечно, что-то нечистое, при ее скромном заработке, но нарушением судейской этики их вряд ли назовешь. Не стану вам напоминать, что у нее хватит юридического таланта, чтобы оставаться судьей еще десяток лет. Нет, нам нужно гораздо больше грязи.

– Ну, нет, в гольф я больше не играю, – заявил Хьюго. – Совершенно бессмысленная трата времени!

– Ладно, виноват, – согласился Майкл. – У кого есть более светлые мысли?

– Мы не опускаем руки, Майкл, – заговорила Лейси. – Того, что мы раскопали, достаточно для заключения, что Грег Майерс не врет или почти не врет. Теперь уже нельзя дать задний ход.

– Я этого и не предлагаю, во всяком случае, пока. Но у нас есть всего три недели. После этого мы либо предъявляем Макдоувер иск, либо уведомляем Грега Майерса, что, исходя из собранных нами сведений, эта жалоба не имеет судебной перспективы. Думаю, все мы с этим не согласны: имеет! Значит, будет иск, потом повестки с целью получить ее судебные дела. Судья, конечно, спрячется за стену из адвокатов и станет опротестовывать каждый наш запрос. Допустим, мы все-таки получим ее дела – и прежние, и нынешние. Будем требовать ее личные финансовые счета, если у нас не появится оснований подозревать ее в хищении, подкупе или растрате.

– Мы знаем свои полномочия, – сказал Хьюго.

– Еще как знаем, Хьюго! Я просто прошу немного меня потерпеть. Я пытаюсь осмыслить наше положение. Я – босс, мне можно. Или тебе снова захотелось на гольф?

– Только не это!

– Любой, кому хватает хладнокровия, чтобы орудовать под прикрытием таких хитроумных оболочечных компаний, додумается не хранить свою бухгалтерию в легкодоступном месте.

Лейси и Хьюго послушно кивали: они терпели своего босса, как он велел.

Наступила тишина. Майкл все расхаживал и чесал затылок. Хьюго пытался пришпорить свою мозговую деятельность при помощи сильнодействующего тонизирующего напитка. Лейси уткнулась в блокнот, напряженно размышляя. Тишину нарушал только стук клавиш – это мучила свой ноутбук Сейделл.

– А вы чего помалкиваете, Сейделл? – обратился к ней Майкл.

– Мне что, я простая помощница, – отозвалась она и, кашлянув, продолжила: – Я нырнула на глубину одиннадцати лет и просмотрела тридцать три строительных проекта в округе Брансуик: поля для гольфа, торговые центры, жилые комплексы, мини-молл в Си-Столле, даже кинотеатр-мультиплекс на четырнадцать залов. Многие связаны с багамской «Найлан Тайтл», но, помимо нее, есть еще десятки оффшорных компаний, владеющих другими оффшорными компаниями, а еще там фигурируют компании с ограниченной ответственностью, принадлежащие иностранным корпорациям… Лично я думаю, это явно указывает на чьи-то старания держать все в тайне. Чую запашок! Никогда не видела, чтобы столько оффшорных компаний проявляли такой острый интерес к захолустью вроде округа Брансуик. Я сравнила его с другими округами флоридского «отростка» – с Окалусой, Уолтоном, даже Эскамбией, к которой относится Пенсакола. Всюду строят гораздо больше, чем в Брансуике, но при участии куда меньшего числа оффшоров, чем в нем одном.

– Что там с этой «Найлон Тайтл»? – поинтересовался Хьюго.

– Ничего. Законы и правила на Багамских островах совершенно непроницаемы. Без ФБР с этим не разобраться.

– ФБР мы пока не привлекаем, – напомнил Майкл. – Вы давно не говорили с Майерсом? – спросил он Лейси.

– Давно. Мы разговариваем только тогда, когда возникает охота у него самого.

– А пора бы! Самое время предупредить мистера Майерса, что его жалоба под угрозой. Если мы не получим новой информации, причем быстро, то как бы не пришлось ее похоронить.

– Вы серьезно? – вскинула голову Лейси.

– Пока еще нет. Но на него нужно надавить. Он – единственный, кто располагает инсайдом.

Чтобы Майерс откликнулся, потребовалось два дня звонить на три разных сотовых номера. Когда он наконец удосужился перезвонить, Лейси показалось, что он рад слышать ее голос. По его словам, он сам уже подумывал о новой встрече, потому что располагал свежей информацией. Лейси попросила его назначить более удобное место. Сент-Огастин, конечно, полон очарования, но до него им три с половиной часа езды. У них напряженный график, а у него, видимо, нет. По очевидным причинам Майерс предпочитал держаться подальше от «отростка». Его слова «у меня там полно врагов» прозвучали почти как похвальба. Сошлись на Мехико-Бич – городке на берегу Мексиканского залива, к юго-востоку от Таллахасси, в двух часах езды.

Встретились в местной забегаловке у пляжа, заказали креветки на гриле. Майерс стал подробно описывать свои рыбацкие достижения в водах Белиза и ныряние с аквалангом на британских Виргинских островах. Он еще сильнее загорел и немного похудел. Хьюго уже не в первый раз поймал себя на зависти к его беззаботному образу жизни: яхта, отсутствие финансовых проблем… Возможность пить пиво из холодной запотевшей кружки тоже вызывала у Хьюго зависть. Лейси это чувство было чуждо, Майерс ее все больше раздражал. На его приключения ей было искренне наплевать. Ей требовались факты, подробности, доказательства достоверности его иска.

– Как продвигается расследование? – спросил Майерс с набитым ртом.

– Еле-еле, – ответила Лейси. – Босс на нас давит: хочет больше грязи, иначе отправит вашу жалобу в утиль. Часы-то тикают.

Он перестал чавкать, вытер тыльной стороной ладони губы и снял темные очки.

– Какой утиль?! Зря я, что ли, поклялся? В собственности Макдоувер четыре кондоминиума, полученные в качестве взятки.

– Как это доказать, когда все зарыто в оффшорах? – вступил в разговор Хьюго. – Мы уперлись в толстую стену. Вся бухгалтерия на Барбадосе, Большом Каймане, в Белизе, по всей карте оффшоров. Сколько ни забрасываем удочку – никакой поклевки. Показать под присягой, что она хозяйка компаний, владеющих кондоминиумами, – это только половина дела. Теперь надо это доказать, Грег.

Майерс улыбнулся, хлебнул пива и сообщил:

– Доказательства есть. Подождите.

Лейси и Хьюго удивленно переглянулись. Грег подцепил вилкой еще одну креветку, окунул ее в соус и отправил в рот.

– Вы не будете есть?

Юристы принялись без всякого аппетита тыкать пластмассовыми вилками в свои тарелки. Майерс, похоже, сильно проголодался, его мучила жажда, но, кроме того, он явно тянул время. За соседний столик села странная пара – так близко, что серьезный разговор стал невозможен. Когда официантка принесла Майерсу вторую кружку пива, пара удалилась.

– Сколько еще ждать? – не выдержала Лейси.

– Я готов. – Грег сделал еще глоток и снова вытер рот. – В первую среду каждого месяца судья уезжает из своего офиса в Стерлинге на час раньше обычного и едет двадцать минут в один из своих кондо на «Рэббит Ран». Оставляет свой «лексус» на подъездной дорожке, идет к двери. Две недели назад на ней было синее платье без рукавов и туфли от Джимми Чу, в руках сумочка «Шанель», та же, с какой она уехала с работы. Подойдя к двери, Макдоувер отперла ее своим ключом. Доказательство владения номер один. У меня есть фотографии. Примерно через час рядом с «лексусом» остановился «мерседес»-внедорожник, с переднего пассажирского места вылез мужчина. Водитель остался сидеть. Пассажир направился к двери дома. У меня есть и его фотографии. Да, леди и джентльмены, наконец-то мы можем полюбоваться на неуловимого Вонна Дьюбоза! В руках у него была набитая чем-то коричневая кожаная сумка. Нажимая на звонок, он смотрел по сторонам с совершенно беззаботным видом. Дьюбоз пробыл внутри тридцать шесть минут. Вышел с той же самой сумкой, но, судя по тому, как он нес ее теперь, она изрядно полегчала. Но это только догадка. Дьюбоз снова сел в машину и уехал. Через четверть часа так же поступила и Макдоувер. Эти встречи происходят, как я сказал, по первым средам каждого месяца. Можно предположить, что договоренность об этом графике жесткая и не требует специальных звонков и мейлов.

Майерс отодвинул свою тарелку, в которой не осталось креветок, выпил еще пива и достал из своей неизменной оливковой сумки две неподписанные папочки. Оглядевшись, он отдал одну Лейси, другую Хьюго. Все фотографии в папках оказались крупными, восемь на десять дюймов, цветными, сделанными, как видно, с противоположной стороны улицы. На самой первой был снятый сзади «лексус» с легко читаемым номерным знаком.

– Я уже проверил, – сообщил Грег. – Машина зарегистрирована на нашу подругу Клаудию Макдоувер. Это редкий случай, когда судья не постеснялась. Приобретена новой в прошлом году в салоне в Пенсаколе.

На второй фотографии была сама Клаудия в больших темных очках, снятая почти в полный рост. Взглянув на ее четырехдюймовые каблуки, Лейси спросила:

– Откуда вы знаете модель ее туфель?

– От «крота», – лаконично ответил Майерс.

На третьей фотографии Клаудия стояла спиной к камере, отпирая дверь – наверное, ключом, хотя в кадр он не попал. На четвертой красовался припаркованный за «лексусом» черный «мерседес», тоже с читаемым номерным знаком.

– Зарегистрирован на человека, проживающего в многоквартирном кондоминиуме под Дастином. Владельца зовут не Вонн Дьюбоз, что неудивительно. Раскопки продолжаются. Взгляните на пятый снимок.

На пятом снимке был сам гость – приятного вида, загорелый флоридский пенсионер в рубашке и брюках для гольфа, с золотыми часами на левом запястье.

– Насколько я знаю – про материалы ФБР мне ничего не известно, но, подозреваю, там пусто, – это единственная фотография Вонна Дьюбоза.

– Кто это снимал? – поинтересовалась Лейси.

– Человек с камерой. Есть еще видео. Как видите, «крот» находчив.

– Нам нужно больше! – Лейси сердито сверкнула глазами. – Мы поняли, что за Макдоувер ведется наблюдение. Кто его ведет? Продолжается игра в кошки-мышки, и мне надо знать, в чем ее причина.

Майерс по привычке – это тоже бесило Лейси – огляделся, удостоверился, что все чисто, и снова снял темные очки.

– Сведениями меня снабжает посредник, чьего имени я вам не назову. Он имеет дело с «кротом», имени которого я сам не знаю и не уверен, что хочу знать. Когда у «крота» появляется важная информация, посредник находит меня и делится информацией. От меня она переходит к вам. Если вам не нравится такая схема, мне очень жаль, но прошу не забывать, что «крот», посредник, я, мы и вообще любой, замешанный в эту историю, может в один прекрасный день схлопотать пулю промеж глаз. Мне не важно, доверяете вы мне или нет. Мое дело – снабдить вас информацией, с помощью которой вы сможете прищемить хвост судье Клаудии Макдоувер. Чего вам еще? – Майерс приложился к пивной кружке. – Вернемся к фотографии номер пять. Мы не знаем, кто это, но давайте предположим, что это и есть Вонн Дьюбоз. Обратите внимание на его сумку. Большая, из коричневой кожи, довольно потертая – или это мода такая? Не какой-нибудь портфельчик на пару папочек. Нет, здесь лежит что-то весомое. Что же? Наш источник сообщает, что Макдоувер и Дьюбоз встречаются в первую среду каждого месяца для некоего обмена. Зачем Дьюбозу, одетому как гольфист, такая большая сумка в это время суток? Он что-то привез – или у вас есть другой ответ? Перейдем к шестой фотографии. Она сделана через тридцать шесть минут после пятой. Тот же человек, та же сумка. Если изучить видео, можно прийти к выводу: то, как герой движется, доказывает, что сумка значительно полегчала. Как ваше мнение?

– Выходит, раз в месяц он привозит судье ее долю, – заключила Лейси.

– Долю не долю, но что-то привозит.

– Когда сделаны снимки? – осведомился Хьюго.

– Двенадцать дней назад, третьего августа.

– Можно как-нибудь установить, действительно ли это Вонн Дьюбоз? – спросила Лейси.

– Я таких способов не знаю. Дьюбоза никогда не арестовывали. У него нет криминального прошлого. Что с чем сличать? На жизнь он тратит только наличные. На него работают всевозможные подручные и партнеры, сам он не оставляет следов. Мы кое-где копнули, как, уверен, и вы, и что же? В стране не существует ни водительского удостоверения, ни номера социального страхования, на паспорта на имя Вонна Дьюбоза. Как мы видим, у него есть водитель. Кто его знает, вдруг он преспокойно живет под именем какого-нибудь Джо Блоу и имеет безупречные доку– менты?

Майерс извлек из своей сумки фокусника очередные две папочки и сунул одну Хьюго, другую Лейси.

– Что это? – спросила та.

– Подробности путешествий Макдоувер за последние семь лет. Даты, маршруты, наем самолетов и все такое прочее. Почти всегда ее сопровождает подруга, Филлис Турбан, это она арендует самолеты и оплачивает счета. Она же снимает при необходимости номера в отелях. Все детали на ней. От имени самой Макдоувер не делается ничего.

– Почему это так ценно? – поинтересовалась Лейси.

– Само по себе это, может, и не ценность, зато подтверждает, что две эти пташки высокого полета тратят прорву денег, мотаясь по стране и скупая на грязные деньги ценности. Зарплат их обеих не хватило бы на одну заправку для реактивного самолета. Судейская зарплата не составляет тайны. Могу себе представить, сколько зарабатывает Турбан – гораздо меньше Макдоувер. Возможно, когда-нибудь придется стряпать иск на сопоставлении заработков и расходов, поэтому я собираю всю грязь, какую только могу наскрести.

– Ройте, ройте, – сказал Хьюго. – Без вашей помощи нам не обойтись.

– Уверен, ваша угроза отправить мою жалобу в корзину была несерьезной. Взгляните на эти снимки! Как можно сомневаться, что дом ее, когда судья ездит туда уже не меньше семи лет, да еще имеет ключ? Дом зарегистрирован на оболочечную компанию в Белизе и стоит на сегодняшнем рынке не меньше миллиона.

– Она когда-нибудь там ночует, принимает гостей? – спросила Лейси.

– Не думаю.

– Я проверял на той неделе, – сообщил Хьюго. – Играл в гольф и фотографировал с лужайки.

Майерс бросил на него любопытный взгляд.

– Что же вы разведали?

– Совершенно ничего. Напрасная трата времени. Как и игра в гольф.

– А вы попробуйте рыбалку. Это гораздо интереснее!

Лейси досматривала фильм с Гэри Грантом и красила ногти на ногах, когда ей позвонили с неизвестного номера. Предчувствие, что это Майерс, не обмануло.

– Экстренная новость! – начал он. – Завтра пятница.

– Как вы догадались?

– Терпение. Похоже, наши девочки собрались в Нью-Йорк. Клаудия сядет в самолет в аэропорту Панама-Сити в полдень, хотя точное время не имеет значения: когда арендуешь самолет, можно вылететь когда хочешь. «Лир-60», бортовой номер N38WW, собственник и распорядитель – чартерная компания из Мобила. Думаю, ее подруга-адвокат будет уже на борту, и полетят они в Нью-Йорк, играть и развлекаться. Наверное, возьмут с собой кучу живых денег для серьезного шопинга. На случай, если вы не в курсе: на частные реактивные самолеты почти не распространяются правила безопасности. Никаких просвечиваний багажа и личных досмотров. Наверное, умники из внутренней безопасности считают, что богачам не придет в голову взорвать в воздухе собственный самолет. Так что если у вас возникнет мысль перевезти в пределах национальной территории сто фунтов чистого героина – счастливого пути!

– Интересно, нам-то что с того?

– На вашем месте – если у вас, конечно, нет на завтра более интересных планов – я бы отправился в терминал общего назначения – он называется «Галф Авиэйшн» – и сам на это взглянул. Хьюго я бы оставил сидеть в машине: в чартерном бизнесе темнокожие наперечет, он бы привлек внимание. Пусть, сидя в машине, не теряет времени зря, а делает фотографии. Кто знает, вдруг Филлис отлучится из самолета по-маленькому? Так можно много узнать и заодно посмотреть, с кем вы имеете дело.

– Я не вызову подозрений? Не буду слишком бросаться в глаза?

– Дорогая Лейси, вы всегда бросаетесь в глаза: слишком уж вы хороши собой. Наденьте джинсы, зачешите назад волосы, примерьте другие очки. Все будет хорошо. Там есть зал отдыха с журналами и газетами, где всегда сидит народ. Спросят – отвечайте, что кого-то встречаете. Вход туда свободный, вы ничего не нарушите. На вашем месте я бы хорошенько разглядел Клаудию: во что она одета, а главное, что берет с собой. Набитых деньгами карманов ждать не приходится, а вот лишнего багажа – вполне. Это больше забава, конечно, но не худший способ провести время. Лично я воспользовался бы шансом задеть плечом женщину из Флориды, которая на самом деле является самым коррумпированным судьей во всей американской истории! И скоро будет красоваться на всех обложках. Пока она этого не знает – действуйте.

– Что ж, попытаемся.

Глава 11

Судья Макдоувер остановилась неподалеку от «приуса» Лейси, в котором не очень-то удобно устроился Хьюго, прятавший лицо за газетой и державший наготове фотоаппарат. К его зряшной коллекции бесполезных снимков дома рядом с полем для гольфа теперь добавились фотографии самолета «Лир-60» на летном поле. Пока Клаудия катила свой небольшой чемоданчик через стоянку к дверям «Галф Авиэйшн», он щелкал ее спину. Для своих 56 лет она была стройной женщиной, сзади ей можно было дать лет на двадцать меньше. Он даже был вынужден признать, что с этого ракурса она выглядит лучше Верны, которая после четвертых родов набрала вес и мечтала похудеть. Он все чаще ругал себя за манеру заглядываться на попки стройных женщин вокруг.

Когда Клаудия исчезла внутри терминала, Хьюго отложил фотоаппарат и газету и уснул.

Годы председательства на уголовных процессах научили Клаудию Макдоувер мыслить как подозреваемая. Она все замечала: и черного мужчину в пассажирском кресле «тойоты», читавшего газету, что выглядело в полдень довольно странно, и красивую рыжую дежурную за центральной стойкой, встретившую ее широкой улыбкой, и торопливого бизнесмена в темном костюме, определенно опаздывавшего на рейс, и привлекательную молодую женщину на диване, листавшую «Вэнити Фэйр», – Клаудии показалось, что она здесь чужая. Оглядев за доли секунды зал, судья пришла к выводу, что угрозы нет, и сразу стерла из памяти все лица. В ее мире любой телефон мог подслушиваться, любой незнакомец мог за ней следить, любое письмо могло быть перлюстрировано, любая электронная почта – вскрыта. Но Клаудия не страдала паранойей и не жила в страхе. Она просто соблюдала осторожность, которая за годы практики превратилась в ее вторую натуру.

Молодой человек в новенькой форме назвался одним из пилотов и взял у нее чемодан, рыжая красотка нажала кнопку, двери разъехались, и Клаудия покинула терминал. Такие мгновения, пусть в них не было драматизма, пусть они оставались невидимыми миру, доставляли ей наслаждение. Пускай остальные выстаивают бесконечные очереди, ждут рейсов, которые могут задержаться или вообще отмениться, пусть потом загружаются, как скот, в плохо убранный самолет с узкими для современных американских задов креслами. Она, судья Клаудия Макдоувер из 24-го судебного округа Флориды, тем временем проследует, как королева, в свой частный самолет, где ее ждет шампанское со льдом, вовремя вылетит и обойдется без промежуточных посадок.

В самолете ее встретила Филлис. Когда летчики пристегнулись и стали готовиться к взлету, Клаудия поцеловала ее и сжала ей руку. После взлета, когда самолет набрал высоту 38 тысяч футов и лег на горизонтальный курс, Филлис откупорила бутылку «Вдовы Клико», и они, как всегда, выпили за процветание племени таппаколов.

Они познакомились на втором курсе юридического факультета университета Стетсон и удивились тому, насколько похожи. Обе отходили после своих ужасных первых замужеств. Обе ошибочно избрали юридическую стезю. Клаудия, растоптанная и уничтоженная мужем и его злобными адвокатами, вынашивала месть. В приговоре суда, разведшем Филлис с мужем, содержалось требование к бывшему оплатить продолжение ее образования. Она выбрала медицину, добросовестно готовилась, но провалила вступительный экзамен. Тогда наступил черед юриспруденции, позволявшей еще три года потом тянуть с экс-мужа деньги на аспирантуру. Они с Клаудией стали украдкой встречаться на третьем курсе, но после выпуска их пути разошлись. Рынок труда был слабым, тем более для женщин, и привередничать не приходилось. Клаудия поступила в маленькую фирму в маленьком городе. Филлис работала государственным защитником в Мобиле, пока не устала от уличных преступников и не нашла убежище в частной офисной практике. Теперь, когда индейцы сделали их богатыми, они стильно и эффектно путешествовали, жили роскошно, хотя могли бы позволить себе гораздо больше роскоши, и строили планы окончательного бегства, еще не зная, правда, куда сбегут.

Допив шампанское, обе уснули. Вот уже семнадцать лет Клаудия исправно тянула судейскую лямку, потому что должна была переизбираться. Филлис тоже прилежно трудилась в своей маленькой компании. Обе мучились недосыпом. Через два с половиной часа после вылета из Флориды они приземлились в аэропорту Тетерборо, штат Нью-Джерси, к которому было приписано больше частных самолетов, чем к какому-либо еще аэропорту мира. Оттуда их тут же увез большой черный автомобиль. Уже через двадцать минут они оказались в своем здании в Хобокене – новом стеклянном небоскребе на Гудзоне, напротив финансового района. С их четырнадцатого этажа открывался захватывающий вид на Нижний Манхеттен, до статуи Свободы рукой подать. В просторной квартире был строгий минимум мебели. Это являлось вложением, а не жильем, активом, который они собирались скоро сбыть с рук. Собственность была, разумеется, оформлена на оффшор – на сей раз зарегистрированный на далеких Канарских островах.

Филлис наслаждалась игрой в заморские юрисдикции и постоянно перемещала по миру их деньги и компании, подыскивая самый удобный налоговый рай. Со временем она стала опытнейшим экспертом по сокрытию денег – естественно, своих и Клаудии.

Когда стемнело, женщины натянули джинсы, заказали машину и покатили в Сохо, ужинать в маленьком французском бистро. Потом, сидя в полутемном баре, они снова пили шампанское и, хихикая, рассуждали о том, какой длинный путь проделали – не только по расстоянию, но и в жизни вообще.

Армянина звали Папазьян – они никогда не уточняли, фамилия это или имя. Какая разница? Их дела были окружены тайной, стороны не задавали вопросов, так как не нуждались в ответах. В десять часов утра в субботу он позвонил в их дверной звонок и после положенных любезностей открыл свой чемоданчик. На темно-синий бархат, расстеленный на столике, лег его товар: бриллианты, рубины, сапфиры. Филлис, как водится, подала ему двойной эспрессо, и он стал, попивая кофе, описывать каждую драгоценность. За четыре года они убедились, что Папазьян предлагает только самое лучшее. У него имелся магазин в деловом центре, где они когда-то познакомились, но он был рад являться с товаром на дом. Он не знал, кто они и откуда. Его интересовал только факт приобретения и наличные деньги. Меньше чем за час они отобрали горсть лучшего товара – «переносное богатство», как называла это Филлис, – и отдали продавцу деньги. Папазьян медленно пересчитал сотенные купюры, в общей сложности 230 тысяч долларов, что-то бормоча на родном языке. Все остались довольны. Он допил вторую чашечку кофе и откланялся.

Грязная работа была сделана, теперь можно было расслабиться. Девочки оделись, заказали машину и покатили в город. Они купили туфли в «Барнис», долго обедали в «Ле Бернардин», потом забрели в «бриллиантовый квартал», где заглянули в свой излюбленный магазин, чтобы приобрести за наличные новые, не предназначенные для обращения золотые монеты: южноафриканские крюгеррэнды, канадские «кленовые листья» и американские «орлы» – для помощи отечественной экономике. Все за живые деньги, без чеков и квитанций, не оставляя следов. Магазинчик был крохотный, но с целыми четырьмя камерами наблюдения; когда-то это их настораживало. Наблюдение было им совершенно ни к чему; но со временем они перестали тревожиться. В их бизнесе всегда существовали опасности. Фокус заключался в том, чтобы выбрать приемлемый риск.

Субботний вечер женщины посвятили мюзиклу на Бродвее и ужину в «Орсо» – увы, в этот раз поглазеть на знаменитостей в прославленном ресторане не удалось. В первом часу ночи улеглись, довольные успехом очередной отмывки. Воскресным утром, вдоволь навалявшись, они упаковали свои трофеи и коллекцию новых туфель, обошедшуюся в целое состояние, и вернулись в Тетерборо, чтобы улететь тем же реактивным самолетом к себе на Юг.