Текст книги "Дурная кровь"

Глава 5
Друг детства

Пока Элизабет с увлечением строила «Теранос», старый знакомый ее семьи потихонечку начал интересоваться этим процессом, хотя она об этом и не знала. Это был Ричард Фьюз – предприниматель и изобретатель, который мог похвастаться незаурядной биографией и выдающимся самомнением.

Семьи Холмс и Фьюз были знакомы уже лет двадцать. Впервые их пути пересеклись в восьмидесятых в Фоксхолл-Крисент – фешенебельном пригороде Вашингтона, окруженном лесами, примыкающими к реке Потомак.

Ноэль Холмс, мать Элизабет, и жена Ричарда, Лорен, быстро подружились. Они были очень похожи: домохозяйки, матери детей-ровесников. Сын Лорен и Ричарда ходил вместе с Элизабет в детский сад. Ноэль и Лорен регулярно заходили друг к другу в гости, вместе выбирались пообедать – обе любили китайскую кухню – и забирали детей из садика. Элизабет с братом были на всех вечеринках в честь дня рождения сына Фьюзов или просто забегали поплескаться в бассейне. А когда в доме Фьюзов как-то раз отключилось электричество, Лорен с двумя детьми – Джастином и Джессикой – отправилась ночевать к Холмсам.

Их мужья, впрочем, были не так дружны. Крис Холмс жил на зарплату госслужащего, а Ричард Фьюз был успешным бизнесменом и любил этим похвалиться. У него была врачебная лицензия, а еще он несколько лет назад запустил и продал за пятьдесят с лишним миллионов долларов компанию по производству обучающих фильмов для медиков. В его гараже стояли новый «Порше» и «Феррари», а кроме денег, вырученных за компанию, он регулярно получал авторские отчисления по своим патентам на различные изобретения в области медицинского оборудования. Джастин Фьюз вспоминал, что как-то во время совместного похода в зоопарк Кристиан Холмс сказал ему: «А мой папа говорит, что твой папа – засранец». Когда он рассказал об этом матери, Лорен списала этот комментарий на банальную зависть.

Действительно, деньги были больной темой для Холмсов. Кристиан Холмс II, дед Криса, промотал свою часть флейшмановского состояния на роскошную жизнь, а его отец – Кристиан III – растратил остатки на безуспешные попытки запустить нефтяной бизнес.

Однако неприязнь со стороны Криса Холмса не помешала Ноэль Холмс и Лорен Фьюз оставаться добрыми подругами. Они не потеряли связь и с переездом Холмсов сначала в Калифорнию, а затем в Техас. Когда они ненадолго вернулись в Вашингтон, Фьюзы пригласили их в ресторан отпраздновать сорокалетие Ноэль. Крис так и не организовал для жены вечеринку на день рождения, вот Лорен и решила сделать подруге приятное.

После этого Лорен несколько раз навещала Ноэль в Техасе, а еще они несколько раз ездили вместе в Нью-Йорк, пройтись по магазинам и посмотреть достопримечательности. Однажды они взяли с собой детей и забронировали номера в отеле на Парк-авеню. Из этой поездки сохранилась фотография, на которой Элизабет стоит между своей матерью и Лорен Фьюз, держа обеих за руки, на ней голубое летнее платьице, а в волосах розовые бантики. За спинами у них виднеется вход в шикарный отель. В следующие нью-йоркские поездки Ноэль и Лорен детей не брали, а жили в недавно приобретенной Фьюзами квартире в небоскребе Трамп-тауэр около Центрального парка.

В 2001 году у Криса Холмса начались проблемы с работой. Из Tenneco он ушел в Enron, самую крупную компанию Хьюстона, но уже в декабре стало известно о мошенничестве руководства, и Enron обанкротилась[20]20
  Корпорация «Энрон» – американская энергетическая компания, являлась одной из ведущих в мире в производстве электроэнергии, транспортировке газа, газоснабжении, связи и целлюлозно-бумажном производстве. Банкротство компании, произошедшее в итоге скандала, получившего название «Дела “Энрон”», стало одним из крупнейших в мировой истории. Основным обвинением против «Энрон» была фальсификация отчетности, вводившая в заблуждение инвесторов. Было выявлено использование различных финансовых и офшорных схем.


[Закрыть]. Вместе с тысячами других сотрудников Крис оказался на улице. Он пришел к Ричарду Фьюзу за советом и, может быть, работой. На тот момент Ричард вместе со своим сыном от предыдущего брака запускал новую компанию, которая должна была продвигать одно из его изобретений: лекарство в форме небольшого кусочка пленки, которое растворялось прямо на языке и всасывалось в кровь намного быстрее традиционных таблеток. Офис новой фирмы, где трудились Ричард и его сын Джо, располагался в Грейт-Фоллс, штат Вирджиния.

Ричард Фьюз вспоминал позже, что Крис Холмс выглядел изможденным и подавленным. Он раздумывал, сможет ли он сделать бизнес в консалтинге, и дал понять, что они с Ноэль мучительно хотят вернуться в Вашингтон. Фьюзы как раз собирались переезжать в недавно приобретенный новый дом в престижном районе одного из пригородов, а старый еще не выставили на продажу. Ричард предложил Холмсам пожить в нем бесплатно. Крис, конечно, сказал «спасибо», но предложение не принял.

В Вашингтон Крис и Ноэль вернулись только через четыре года, когда Крис устроился работать во Всемирный фонд дикой природы. Первое время они жили у друзей, пока Ноэль искала жилье, регулярно созваниваясь с Лорен, чтобы рассказать, как продвигаются поиски.

Как-то раз за ланчем они заговорили об Элизабет и ее делах. Ноэль гордо рассказала Лорен, что ее дочь изобрела прибор, который надевается на руку как браслет и анализирует уровень различных веществ в крови, и уже даже основала компанию для коммерческого продвижения этого прибора. На самом деле на тот момент идею пластыря-анализатора Элизабет уже оставила, однако этот мелкий нюанс не имел значения в той цепи событий, которую запустил этот случайный разговор. Дома Лорен пересказала новости мужу, подозревая, что ему будет интересно, ведь он сам изобретал медицинские устройства. Но она и предположить не могла, какую это вызовет реакцию.

Ричард Фьюз был честолюбивым и гордым человеком. Осознание того, что дочь его старых друзей и бывших соседей создала фирму, специализирующуюся ровно на том, чем он сам долгое время занимался, и при этом не только не обратилась к нему за помощью, но даже и не посоветовалась, глубоко оскорбило Ричарда. Намного позже он напишет в электронном письме:

То, что мы так тепло общались и Холмсы всегда с радостью пользовались нашим гостеприимством (обеды, квартира в Нью-Йорке и т. д.), добавило горечи в тот факт, что они не пришли за советом. Они как бы говорили этим: «Мы будем пить твое вино, но не спросим совета ровно в том деле, которым ты на него заработал».

* * *

Это была далеко не первая обида и чужой успех, который Фьюз воспринял как личное оскорбление. Количество времени и усилий, которые он готов был потратить, чтобы поквитаться с теми, кто, как ему казалось, обошел его, лучше всего иллюстрирует затянувшаяся сверх всякой меры история противостояния с Верноном Лоуксом, главой компании-производителя медицинских принадлежностей Baxter International.

В семидесятых и восьмидесятых Фьюз много путешествовал по Ближнему Востоку, ставшему крупнейшим рынком для его компании по производству обучающих фильмов Medcom. Возвращался он обычно через Париж или Лондон, где проводил ночь, а потом летел в Нью-Йорк на сверхзвуковом «Конкорде». Однажды, остановившись в парижском отеле Plaza Athénée, он встретил там Вернона Лоукса. Baxter тогда активно занимала ближневосточный рынок, и Лоукс предложил Фьюзу выкупить Medcom за 53 миллиона долларов. Тот согласился.

По условиям сделки Фьюз должен был продолжить работу во главе компании, которая теперь стала «дочкой» Baxter на Ближнем Востоке, еще три года, но Лоукс уволил его вскоре после подписания всех бумаг. Ричард подал на Baxter в суд, обвинив компанию в нарушении условий контракта и предположив, что причиной увольнения стал его отказ дать взятку в 2,2 миллиона долларов за то, чтобы компания исчезла из негласного черного списка Саудовской Аравии, в который попадали фирмы, сотрудничавшие с Израилем.

В 1986 году стороны пошли на мировое соглашение, и Baxter согласилась выплатить Фьюзу 800 тысяч долларов. Но этим все не закончилось. Когда тот прибыл в офис компании в Дирфилде, штат Иллинойс, чтобы подписать соглашение, Лоукс отказался пожать ему руку, чрезвычайно разозлив его и вернув на тропу войны.

В 1989 году арабы наконец исключили Baxter из черного списка, и Фьюз решил воспользоваться этим. Он вел двойную жизнь, работая под прикрытием на ЦРУ, куда устроился, увидев объявление в газете The Washington Post. В его задачи входила регистрация на Ближнем Востоке фирм-однодневок, в которые устраивались в качестве сотрудников агенты ЦРУ. Таким образом они получали прикрытие и поддержку, не попадая при этом под пристальное внимание местной разведки, которое она уделяла всем служащим посольств. Одна из таких фирм обучала операторов нефтедобывающего оборудования, поставляя кадры для сирийской государственной нефтяной компании, с которой у Фьюза были особенно многочисленные и прочные связи.

Фьюз подозревал, что в истории с исключением Baxter из арабского черного списка не обошлось без каких-то махинаций, так что он решил вывести компанию на чистую воду. Он отправил завербованную в Сирии женщину-агента в Дамаск на поиски документов в офисе Лиги арабских государств, которая как раз и отвечала за подобные бойкоты.

Полученные ею документы свидетельствовали, что Baxter предоставила арабам подробную информацию о недавней продаже завода в Израиле и обязалась отказаться от дальнейшего инвестирования в еврейское государство и приостановить продажу новых технологий. А это означало, что компания нарушила американский законодательный запрет, вступивший в силу в 1977 году, запрещавший американским компаниям участвовать в любых иностранных бойкотах и выдавать информацию странам-организаторам.

Ричард Фьюз собрал внушительное досье, содержащее все скандальные подробности, и отправил одну копию в совет директоров Baxter, а вторую – в редакцию The Wall Street Journal. Газета поместила историю на первую полосу, но Фьюз и тут не остановился: он добыл и слил в прессу переписку юристов Baxter с сирийским генералом, которая подтверждала всю эту историю.

В результате министерство юстиции открыло уголовное расследование, а в марте 1993 года руководство Baxter было вынуждено признать вину и выплатить штраф в 6,6 миллиона долларов по административным и уголовным обвинениям. Компании запретили на четыре месяца участвовать в государственных контрактах, а работать в Сирии и Саудовской Аравии – на два года. Кроме того, из-за испорченной репутации был расторгнут договор на поставку медицинского оборудования стоимостью 50 миллионов долларов крупной сети больниц.

Любому другому человеку это могло показаться более чем достаточным возмездием, но не Ричарду Фьюзу. Его раздражало, что Лоукс все же пережил скандал и остался во главе компании. Поэтому он решил подвергнуть своего врага последнему унижению.

Лоукс, выпускник Йельского университета, был попечителем Йельской корпорации – управляющего органа университета, а кроме этого, руководителем кампании по сбору средств. Как попечитель он должен был присутствовать на торжественной выпускной церемонии в Нью-Хейвене, штат Коннектикут, в мае.

Через своего сына Джо, который окончил Йель за год до этого, Ричард вышел на студента по имени Бен Гордон, который возглавлял студенческую организацию Йельские друзья Израиля. Вместе они подготовили протестную акцию, приуроченную к торжественной церемонии, распространяя листовки с заголовком «Лоукс позорит Йель». Апофеозом стал пролет над собравшимися самолета, который тянул за собой баннер: «Лоукс, вон из Йеля!» Через три месяца Вернон Лоукс вышел из попечительского совета Йельской корпорации.

* * *

Впрочем, история, которая развернулась между Ричардом Фьюзом и «Теранос», несколько отличалась от его вендетты Лоуксу. Как бы ни было сильно его раздражение неблагодарностью Холмсов, в этот раз он видел возможность заработать. Свое состояние Фьюз сколотил, патентуя перспективные медицинские устройства, которые впоследствии могли стать привлекательными для крупных корпораций. Золотым дном для него стала переделка автомата по производству сахарной ваты в машину для изготовления быстро рассасывающихся капсул для лекарств. Идея пришла ему в голову во время похода с дочерью на ярмарку в начале девяностых. Публичная компания, которую он основал для разработки и продвижения этой технологии, была продана канадской фармацевтической корпорации за 154 миллиона долларов, Фьюз лично заработал на этой сделке 30 миллионов.

После рассказа Лорен об успехах дочери бывших соседей Ричард уселся за компьютер в своем кабинете на втором этаже огромного дома и начал искать информацию о новой фирме Элизабет. Дом был настолько огромен, что кабинет Ричард устроил в бывшей гостиной со сводчатыми потолками и большим камином. Его пес породы джек-рассел-терьер любил лежать у камина, пока хозяин работает.

Вебсайт «Теранос» нашелся моментально, на его первой странице было небольшое описание микрокапиллярной системы, которую разрабатывала компания. В разделе новостей была ссылка на радиоинтервью, которое Элизабет дала программе BioTech Nation радиостанции NPR. В нем она более подробно рассказала о системе и о том, как она видит ее использование: пациенты будут отслеживать реакцию на лекарства, не выходя из дома.

Фьюз переслушал интервью несколько раз, задумчиво уставившись в окно на пруд с золотыми рыбками, и решил, что в идеях Элизабет есть рациональное зерно. Но кроме этого врачебный опыт позволил ему разглядеть и недостатки, которые можно было использовать для своей выгоды. Учитывая, что пациенты будут проводить анализы самостоятельно, понадобится встроенный механизм быстрого информирования лечащего врача в случае отклонения параметров от нормы. Тогда можно запатентовать этот недостающий элемент системы, и если не «Теранос», то кто-нибудь другой в будущем заплатит за его использование. Опыт работы Фьюза с медицинскими патенами подсказывал, что за эксклюзивную лицензию можно будет просить не меньше четырех миллионов долларов.

В половине восьмого вечера в пятницу 23 сентября 2005 года Фьюз отправил своему доверенному патентному юристу Алану Скиавелли из бюро Antonelli, Terry, Stout & Kraus электронное письмо с заголовком «Анализы крови – отклонения от нормы (индивидуальные)»:

Эл, мы с Джо хотим запатентовать вот такую технологию. Методы анализа различных веществ и клеток в крови – глюкозы, тромбоцитов, гематокрита и т. п. – хорошо известны. А мы хотим получить патент на использование запрограммированной компьютером микросхемы памяти или подобного устройства хранения информации, которое будет содержать «нормальные параметры» для каждого конкретного пациента. При отличии результатов текущего анализа от нормальных устройство будет уведомлять пациента или обслуживающий персонал о необходимости повторного исследования. Если повторное исследование снова покажет значительное отклонение, устройство, используя уже доступные технологии, будет связываться с лечащим врачом, поликлиникой, фармкомпанией или с кем-нибудь еще или со всеми перечисленными.

Пожалуйста, ответь мне на следующей неделе, сможешь ли ты этим заняться. Спс.

Рчф

Скиавелли был сильно занят и не отвечал несколько месяцев. Достучаться до него Фьюзу удалось лишь 11 января 2006 года, когда он отправил адвокату очередное письмо, в котором говорил о желании модифицировать идею: «механизм сигнализации будет реализован через штрихкод или радиометку», которые будут на упаковке с лекарством. Процессор анализатора крови будет считывать метку и автоматически устанавливать пороговые значения для тех параметров крови, которые могут измениться от приема данного лекарства, и автоматически сигнализировать об их критическом изменении.

Завязалась переписка, в процессе которой идея была финализирована и наконец воплотилась в четырнадцатистраничной патентной заявке, которую Фьюз и Скиавелли подали в Ведомство по патентам и товарным знакам США 24 апреля 2006 года. Патент не содержал информации о каком-либо революционном открытии, скорее о новом применении комбинации имеющихся технологий – беспроводной передачи данных, штрихкодов, микропроцессоров – для создания механизма оповещения врачей, который можно было встраивать в приборы для проведения анализов крови, выпускаемые сторонними компаниями. Не было секретом и то, какой прибор имелся в виду прежде всего, – компания «Теранос» была упомянута на четвертой странице вместе с цитатой с официального сайта.

Заявка была опубликована только через полтора года, так что ни Элизабет, ни ее родители некоторое время не знали об инициативе Фьюза. Лорен Фьюз и Ноэль Холмс все это время продолжали общаться. Холмсы поселились в недавно купленной квартире на Висконсин-авеню, неподалеку от Военно-морской обсерватории. Лорен несколько раз приезжала к Ноэль в гости.

Однажды Ноэль заехала к Лорен на ланч. Они сидели и болтали в большом патио, когда к ним присоединился Ричард, и в какой-то момент речь зашла об Элизабет. О ней как раз написал журнал Inc., упомянув ее имя рядом с другими молодыми предпринимателями, например Марком Цукербергом, основателем Facebook. Ноэль очень гордилась тем, что влиятельные журналы пишут о ее дочери.

Медовым голосом, который включался, когда надо было очаровать кого-нибудь, Фьюз начал говорить о том, что будет рад помочь Элизабет. Небольшой молодой компании вроде «Теранос» нужно вести себя очень осмотрительно, чтобы не попасть в сети старых гигантов, заметил Ричард. Он так и не раскрыл подробностей о своей заявке, однако его комментарии насторожили Ноэль, и отношения между семьями начали охлаждаться.

В последние месяцы 2006 года Фьюзы и Холмсы пересекались дважды. Один раз они обедали в Sushiko – японском ресторанчике неподалеку от квартиры Ноэль и Криса. Крис в тот вечер ел мало и рассказал, что из-за осложнений после недавней операции вместо запланированной поездки к Элизабет ему пришлось провести время в Стэнфордском госпитале. К счастью, бойфренд дочери, Санни, организовал для него ВИП-палату и оплатил все расходы.

Разговор перешел на «Теранос», которая как раз провела второй раунд финансирования. Крис рассказал, что в компанию вложились очень крупные инвесторы, что было весьма кстати, потому что тридцать тысяч долларов из семейного бюджета, отложенные на обучение Элизабет в Стэнфорде, уже были потрачены на нужды стартапа.

Никто уже не помнит почему, но все присутствующие были какие-то раздраженные, и атмосфера постепенно стала накаляться. Ричард и Крис никогда толком не ладили, и, возможно, Ричард сказал что-то, задевшее Криса за живое. По словам Лорен, Крис сначала нелестно отозвался о колье, которое было на ней, а потом, когда они расплатились и вышли пройтись по Висконсин-авеню, упомянул, что сын Ричарда работал на друга Криса. Это почему-то было воспринято как завуалированная угроза. Джон Фьюз, сын Ричарда от первого брака, действительно был юристом в фирме McDermott Will & Emery, где Чак Ворк, лучший друг Криса, был старшим партнером.

После этого дружба Ноэль и Лорен стала сходить на нет. Они и раньше были странной парой – Лорен происходила из рабочего класса Квинса, о чем говорил ее грубый нью-йоркский выговор. Ноэль же была образцом образованной вашингтонской дамы. Юность она провела в Париже, где ее отец служил при штабе Европейского командования вооруженных сил США. Они еще несколько раз встречались за чашечкой кофе, но Крис Холмс каждый раз требовал, чтобы он тоже присутствовал на встрече, возможно, подозревая, что Ричард Фьюз что-то задумал. А в его компании женщины не могли пообщаться в привычной дружеской атмосфере. Как-то раз, когда они сидели в ресторанчике Dean & DeLuca в Джорджтауне, Лорен с болью рассказывала о смерти своего брата и о том, что не знает, куда девать его кота. Крис был чрезвычайно раздражен рассказом и переживаниями о коте и посоветовал Лорен просто избавиться от животного, изобразив, как сует кота в мешок и выкидывает. «Подумаешь, кот», – добавил он досадливо.

После возвращения в Вашингтон Ноэль стала ходить в ту же парикмахерскую, что и Лорен, они даже стриглись у одной парикмахерши по имени Клаудия. Однажды во время стрижки она спросила Лорен, что за размолвка произошла у них с Ноэль – похоже, та жаловалась Клаудии на их отношения. Лорен почувствовала себя чрезвычайно неудобно от такого вопроса и сказала, что не хочет говорить об этом, поспешно сменив тему.

Последний раз Лорен и Ноэль виделись, когда Лорен заехала в гости к Холмсам под Рождество в 2007 году с пирогом и подарками. Элизабет в тот момент была у родителей и скорее всего знала, что они практически не общаются с Фьюзами, так что она почти все время молчала и только бросала косые взгляды на подругу матери.

Патентная заявка Ричарда Фьюза была опубликована через неделю после этого визита, 3 января 2008 года. Теперь ее могли увидеть все, кому пришло бы в голову поискать по базе данных американского патентного бюро. Однако в «Теранос» ничего о ней не знали, пока через пять месяцев Гэри Френцель, глава химического отдела «Теранос», не наткнулся на документ и не сообщил о нем Элизабет. К этому моменту семьи друг с другом уже не общались, а в разговорах с женой Фьюз называл свой патент «убийцей “Теранос”».

* * *

Летом 2008 года Крис Холмс отправился в вашингтонский офис McDermott Will & Emery, расположенный в паре кварталов от Белого дома, навестить своего старого друга Чака Ворка. Крис и Чак дружили уже много лет. Они познакомились в 1971 году, когда Чак подвез Криса на собрание армейского резерва. И хотя Чак был на пять лет старше, они сразу поняли, что у них много общего: оба из Калифорнии, ходили в одну школу и потом учились в Уэслианском университете в Коннектикуте. За годы дружбы Чак не раз выручал Криса в сложных ситуациях: например, пока Крис искал работу, друг пустил его в пустующий кабинет в своем офисе. Когда Кристиана, брата Элизабет, выгнали из школы в Хьюстоне после случая, который он описал как «розыгрыш с видеопроектором», Чак помог устроить его в школу в Клэрмонте, где состоял в совете директоров. А когда Элизабет бросила Стэнфорд и ей понадобилась помощь с оформлением первого патента, он познакомил ее с коллегами, занимавшимися патентными делами.

И именно об этом Крис Холмс хотел поговорить с Чаком. Крис был в чрезвычайном возбуждении, рассказывая, что некто по имени Ричард Фьюз украл у Элизабет идею и запатентовал ее. Он добавил, что сын Фьюза – Джон – работает в том же адвокатском бюро. Чак смутно помнил Джона Фьюза: они пересекались пару раз, работая над смежными проектами. Кроме того, он знал, что их бюро выступало в качестве патентного поверенного «Теранос», поскольку сам привел Элизабет. Но все остальное было весьма неожиданным. Тем не менее из уважения к старому другу Чак согласился встретиться с Элизабет.

Она приехала через несколько недель – 22 сентября 2008 года, кроме Чака на встрече присутствовал еще один юрист бюро – Кен Кейдж.

Чак был управляющим партнером и занимал роскошный угловой кабинет на восьмом этаже здания на 13-й улице. Элизабет вкатила в кабинет прибор для проведения анализов и уселась на один из диванов, стоящих напротив большого панорамного окна. Она не предложила продемонстрировать, как прибор работает, но его вид показался Чаку весьма впечатляющим. Это был блестящий черно-белый куб с большим сенсорным экраном, наводившим на мысли об iPhone.

Элизабет сразу перешла к сути дела. Она хотела знать, согласится ли бюро представлять интересы «Теранос» в деле против Ричарда Фьюза. Кен Кейдж сказал, что они могут рассмотреть возможность подачи заявки на определение первенства изобретения, если она этого хочет. Такие заявки рассматривало Бюро патентов и торговых марок, чтобы определить, кто из заявителей совершил изобретение первым, в случае попытки двух разных людей запатентовать один и тот же прибор. Заявка-победитель получала приоритет, даже если документы были поданы позже конкурента. Кен специализировался именно на таких делах.

Чак, однако, сомневался, стоит ли это делать. Он сказал, что ему нужно подумать и посоветоваться с коллегами. Кроме того, в бюро работал сын Фьюза, что могло вызвать конфликт интересов. Элизабет и глазом не моргнула при упоминании Джона Фьюза, потому что именно этого она и ждала, поинтересовавшись, не мог ли Джон получить доступ к конфиденциальной информации о «Теранос» и передать ее отцу.

Это предположение показалось Чаку крайне маловероятным – за такое юрист мог потерять не только работу, но и вообще разрешение на юридическую деятельность. Джон Фьюз участвовал в делах о нарушении авторских прав, а созданием и регистрацией патентных заявок в бюро занимались другие люди, и к данным этой команды у Джона доступа не было. Не было у него и причин или каких-то обоснований влезать в эти данные. Более того, он уже достиг поста партнера, и было совершенно непонятно, зачем ему идти на карьерное самоубийство. Кроме того, два года назад, в 2006-м, «Теранос» передала все патентные дела в юридическую фирму Wilson Sonsini в Кремниевой долине. Чак вспомнил, как Крис звонил и извинялся, объясняя, что это Ларри Эллисон посоветовал Элизабет к ним обратиться. Так что все дела были переданы коллегам из Долины.

Когда Элизабет уехала, Чак обсудил ситуацию с главами патентного и судебного отделов. Руководитель последнего был прямым начальником Джона Фьюза, и он отозвался о нем как о надежном и добросовестном юристе с хорошей репутацией. Возможно, у «Теранос» и получится сформировать правдоподобное дело против Ричарда Фьюза о первенстве изобретения, но решение судиться с родителем одного из партнеров фирмы вряд ли можно назвать разумным или дальновидным. В итоге Чак решил, что не будет во все это ввязываться, о чем и сообщил Элизабет в телефонном разговоре, состоявшемся через пару недель. Он рассчитывал, что больше не услышит ни о «Теранос», ни вообще об этом деле.