Текст книги "Восьмой день"

– Значит, вы о них слышали?

– О трех первых.

– Но не о Шейхе Ади.

Дэнни кивнул.

– Я так и думал, – оживился Инцаги. – Иезиды не так хорошо известны.

– Иезиды?

– Шейх Ади. Он из иезидов.

Дэнни обнаружил, что играть роль не очень эрудированного детектива несложно.

– Это одно из курдских племен, – пояснил священник. – Субэтническая группа.

Вот теперь появились еще и курды, грустно подумал Дэнни. Все, что он знал о курдах, укладывалось в одну фразу: они живут в Турции или Ираке (а может быть, в Иране) и подвергаются гонениям. И больше ничего.

– Шейх Ади был их пророком, – добавил Инцаги, наворачивая на вилку немного зелени.

– Иезидов?

– Да, иезидов. Кристиан поехал туда изучать «Черное писание». Это священная книга.

Официант принес аппетитно выглядящий стейк для Инцаги и посыпанные крупинками черных трюфелей макароны лингвини для Дэнни. Сам Дэнни, откинувшись на спинку стула, прикидывал в уме, как лучше направить разговор в сторону компьютера.

– А почему они называют эту священную книгу «Черным писанием»? – спросил он.

– Кто знает? – Инцаги задумчиво прожевал кусочек стейка. – Мне их устремления не понятны, ведь они апологеты культа ангела-павлина.

– Вы хотите сказать, что иезиды обожествляют павлинов?

– Не птиц, а сатану.

Дэнни усмехнулся.

– Извините, святой отец, но… я не улавливаю связи.

– Все очень просто, павлин для них является символом дьявола.

– Павлин?

– Да.

Дэнни задумался.

– Вот, значит, как… курды обожествляют дьявола.

– Не все курды. Большинство из них мусульмане.

– Только иезиды?

– Вот именно. Сатане поклоняются иезиды.

Дэнни внимательно посмотрел на священника:

– А вы меня не разыгрываете? Сатана имеется в виду… тот самый?

Отец Инцаги кивнул, продолжая жевать стейк.

– Когда-то племя иезидов было многочисленным, да и сейчас их на земле почти миллион. В течение многих лет они подвергались невероятным гонениям. Во-первых, как курды, а во-вторых, как иезиды. На них лежало как бы двойное проклятие. Многострадальный народ.

Дэнни вздохнул.

– Неудивительно. Того, кто обожествляет дьявола, по головке не гладят.

Инцаги засмеялся.

– Это не то, что вы думаете. Они не приносят в жертву младенцев и не летают на метлах. Иезиды приняли сознательное решение поклоняться сатане, потому что в «Черном писании» говорится, что на восьмой день Бог утомился от мира и предоставил его в распоряжение дьявола. Для них дьявол – это не зло, а Тавус, нечто вроде главного ангела.

– Как Люцифер.

– Да, как Люцифер, но оставшийся на небесах.

– Это интересно, – сказал Дэнни, – но вернемся к Терио. Вы говорили, что он был расстроен чем-то, происшедшим с ним в Турции.

Священник задвигался на стуле, словно внезапно почувствовал дискомфорт.

– Верно.

– И что же там произошло?

– По словам Кристиана… я знаю, это звучит смешно, но он сказал, что видел там дьявола.

– Что? – удивленно воскликнул Дэнни.

Священник нервно усмехнулся.

– Он утверждал, будто видел там дьявола.

– Невероятно!

Дэнни не знал, как реагировать. Он считал себя католиком, однако по-настоящему религиозными в их семье были только две тетушки, старые девы. В жизни остальных членов клана Креев церковь играла лишь обрядовую роль. Там они женились и крестили детей (его собственное свидетельство о крещении лежало в конверте в верхнем ящике маминого бюро). Церковь надзирала за их похоронами и совершала обряд погребения. Некоторые даже более или менее регулярно ходили на мессу, особенно когда становились старше. Правда, родители Дэнни этой стадии пока не достигли. Но никто в их семье, кроме тетушек, не верил в дьявола. Зло, разумеется, существовало, но не воплощенное в каком-либо конкретном образе. Для Дэнни дьявол был как… фея из сказки.

– И как же он выглядел? – спросил наконец Дэнни. – С рогами, высокий?

– Кристиан не уточнил, – смущенно промолвил священник. – Упомянул только, что ездит на «бентли».

– Дьявол?

– Именно.

– И где это было? – спросил Дэнни.

– В восточной Турции. – Инцаги наклонился вперед и добавил со слабой улыбкой: – А вы думали, дьявол ездит на «роллс-ройсе»?

Дэнни усмехнулся. Как на это должен отреагировать коп? Священник испытывает его или просто шутит?

– Странно.

– Я согласен, – произнес Инцаги.

Когда официант начал убирать тарелки, Дэнни решил, что пора переходить к делу. Он вытащил квитанцию, выуженную из мусора Терио, и спросил, можно ли посмотреть компьютер профессора.

– Мы надеемся там что-нибудь найти, что помогло бы расследованию.

Священник помрачнел.

– К сожалению, его у меня нет. Пока нет.

– Почему?

– Он все еще лежит на таможне. Пошлина составляет более миллиона лир – примерно пятьсот долларов, – и я ее не заплатил. Поэтому ноутбук находится на складе в аэропорту Леонардо да Винчи. Вы же знаете, как это бывает, – расстроенно продолжил Инцаги, – я попросил ссуду, но дадут ее через несколько месяцев. К тому же иметь ноутбук, конечно, неплохо, но мне он вообще-то не нужен. В моем распоряжении несколько прекрасных компьютеров.

– Зачем же тогда Терио вам его послал?

– Хотел сделать подарок. Однажды я обмолвился, что хотел бы иметь портативный компьютер, а для Кристиана этот ноутбук казался чересчур тяжелым.

Дэнни засмеялся.

– Получается: на тебе, Боже, что мне не гоже?

– Ну, не совсем так. Ноутбук был бы уже давно у меня, если бы Кристиан послал его на мой офис в Ватикане. А он указал домашний адрес на виа делла Скрофа. Значит, придется раскошелиться.

Дэнни сделал вид, что задумался, и произнес:

– А если я получу его для вас? В управлении шерифа мне выдали некоторые средства на расходы, и требуемая сумма имеется. Я посмотрю его несколько дней, а затем передам вам.

– Согласен.

Инцаги вытащил из кармана красивую визитную карточку и протянул Дэнни.

– Наверху указан номер моей квартиры в доме, который называется «Каса Клера». Я прихожу туда обычно к вечеру. Но вы всегда можете связаться со мной по мобильному, если я в это время не в церкви. Там я телефон выключаю.

– Прекрасно, – сказал Дэнни и на обороте визитной карточки детектива Фрэнка Маллера нацарапал номер своего мобильного телефона. – Вот. – Он протянул ее священнику.

– Я составлю письмо для таможни, – сказал Инцаги, – и сегодня же передам вам вместе с декларацией. Никаких проблем у вас возникнуть не должно.

Дэнни улыбнулся:

– Вы очень любезны.

– Вы тоже, – ответил священник. – Мы с вами прекрасно договорились. Услуга за услугу.

Глава 8

В Ватикан они направились пешком по лабиринту старинных улиц, очень узких и сумрачных даже в середине дня. Свернув за угол, оказывались на залитой солнцем площади, а через полминуты сворачивали за другой угол, и все предметы из золотых сразу становились серебряными.

Инцаги подвел Дэнни к пешеходному мосту через Тибр. Справа возвышалась громада замка Святого Ангела. На мосту вовсю шла торговля. Смуглокожие арабы и апатичные африканцы продавали все, от зонтиков, бижутерии и оловянных солдатиков на батарейках, ползающих на животе с ружьями в руках, до гашиша.

Они вышли на виа делла Кончилационе и влились в поток туристов, двигающихся к площади Святого Петра. Нещадно палило солнце. Площадь была уставлена складными стульями – видимо, сегодня должен был появиться папа. Римский священник и Дэнни миновали пост швейцарских гвардейцев и через боковую улочку попали в открытый внутренний двор Кортиле делла Пинье, окруженный темно-коричневыми зданиями с арками. Двор был разделен на крупные квадраты с булыжными дорожками между ними. В центре каждого квадрата находился окруженный зеленым газоном журчащий фонтан. В дальнем конце двора Дэнни восхищенно засмотрелся на гигантскую мраморную сосновую шишку примерно три метра высотой, установленную на великолепной резной капители.

– Откуда она здесь?

Инцаги пожал плечами.

– Возможно, дар или трофей.

Они направились через аркаду в здание, которое оказалось внутри таким же современным, как и старинным снаружи. Инцаги зарегистрировал себя и гостя, после чего повел Дэнни к эскалатору. Они спустились на два пролета и вошли в ярко освещенную комнату, отделенную от книгохранилища прозрачной стеклянной стеной, за которой виднелись уходящие в бесконечность ряды полок. Надпись на табличке гласила: ARCHIVO SEGRETO[32]32
  секретный архив (ит.).


[Закрыть].

– Хранилище перестроили примерно лет десять назад, – пояснил Инцаги. – Здесь была ужасная теснота, особенно в секторе манускриптов. А теперь мы имеем сорок три километра металлических полок. Так что вдоль них вы можете пробежать марафон. – Священник улыбнулся. – Я удалюсь на несколько минут, чтобы все оформить.

Дэнни остался в обществе пожилой монахини. Она сидела за антикварным письменным столом и, не обращая на него никакого внимания, тихо говорила что-то в микрофон радиотелефонной гарнитуры, не отводя глаз от дорогого монитора. Правая рука периодически щелкала мышью.

Вскоре вернулся Инцаги с толстым конвертом.

– Извините, что так долго, но я решил подготовить также справку, что вы уполномочены получить для меня компьютер. Не уверен, что она необходима, но… – Инцаги засмеялся, – мы с вами в Италии, а здесь чем больше бумаг, тем лучше.

– Спасибо.

– Вы сообщите мне, когда что-нибудь выясните?

– Разумеется.

Все идет замечательно, подумал Дэнни. Самая неприятная и трудная часть работы, которую он так боялся, – лгать священнику, выдавать себя за копа, – уже позади. И все прошло совсем неплохо. Инцаги оказался добрым. Вот, даже подготовил какую-то справку.

– И сколько пробудет у вас компьютер? – спросил священник.

Дэнни задумался. Белцер не должен продержать его очень долго. Правда, файлы могут оказаться зашифрованными, и тогда потребуется время… но их же можно скопировать.

– Не очень долго, – пообещал Дэнни. – Если нам повезет и мы обнаружим какие-нибудь свидетельства… – он дал возможность фразе повиснуть в воздухе, – ну, тогда потребуется какое-то время.

Инцаги кивнул:

– Я понял. Все в порядке. У вас есть номер моего телефона, у меня – вашего.

– Верно.

– Но думаю, сегодня затевать вам это не следует.

– Что именно? – спросил Дэнни.

– Ехать в аэропорт получать компьютер, – ответил Инцаги. – Сейчас три, – он постучал пальцем по циферблату часов на запястье, – и с нашими пробками… вы не успеете.

– Таможня работает до пяти. Я узнавал.

– Да. Однако это означает, что служащие уйдут оттуда в четыре.

Он улыбнулся и повел Дэнни к эскалатору. Там они тепло распрощались, очень тепло. Священник долго жал ему руку и приветливо заглядывал в глаза. Его искренность и доброта были обескураживающими. У Дэнни даже немного испортилось настроение. По пути в отель его не покидала мысль, что сегодня он совершил какую-то подлость.

Но день еще не закончился. В небе сияло солнце, а его со всех сторон обступал Рим. Самый настоящий. Дэнни поднялся к себе в номер, принял душ. Достал из дипломата «Лучезарную гробницу» Терио, которую прислали незадолго до отъезда. Он ее даже ни разу не открыл. Книжка тонкая, с фотографией Терио на тыльной стороне обложки, той же самой, какую поместила «Вашингтон пост». Сунув книгу под мышку, Дэнни спустился в холл и вышел на улицу. Остановил такси.

– "Вилла Боргезе", – сказал он водителю и добавил: – Per favore[33]33
  Пожалуйста (ит.).


[Закрыть].

Поездка была недолгой. Парк, как предполагал Дэнни, оказался прекрасным местом для чтения в летний день. Дивные зеленые лужайки и цветники, затененные огромными платанами скамейки. По дорожкам прогуливались влюбленные, в песочницах играли дети. Продавцы мороженого возили свои тележки. Дэнни купил стаканчик фисташкового, сел и начал читать.

Первая половина книги была посвящена зарождению движения анахоретов. Терио указывал, что на Запад монашество принес святой Антоний Египетский[34]34
  Антоний Египетский (251 – 356) – религиозный странник, один из самых первых монахов, которого считают отцом-основателем христианского монашества.


[Закрыть] и его последователи. У религиозных странников очень скоро появилось множество последователей. И чем более глубоким было их отшельничество, чем дальше они удалялись в пустыню, тем более многочисленными (такова ирония) оказывались их адепты. В раннем Средневековье европейское монашество сыграло весьма положительную роль, поскольку именно в монастырях удалось сохранить написанное слово, что спасло западную цивилизацию от полного невежества.

Это все интересно, но не по существу. «Вынужденных анахоретов» Дэнни нашел в главе ближе к концу книги. Терио подробно анализировал народную балладу «Замурованная жена», возраст которой перевалил за тысячу лет. Эта песня была хорошо известна всюду, от Бомбея до Бухареста. Существует более семисот ее версий на различных языках и диалектах.

В сербском варианте женщину замуровывают в крепостную стену. В Турции это караван-сарай. В Персии мост. И всегда это делалось, чтобы поймать удачу, а в случае с мостами – ради умиротворения речных духов, чтобы они не гневались на то, что люди устроили здесь переправу.

Самой трогательной Дэнни показалась трансильванская баллада, в ней рассказывалось о каменщиках, которые работали вдали от дома на постройке монастыря. Работа почему-то не ладилась. Поговаривали, будто это происки речных духов, которые не дадут им возможности вернуться домой. Однажды старший каменщик во сне услышал голос, тот сказал, что речных духов можно умиротворить, только принеся в жертву женщину. Причем именно первую женщину, которая придет к ним. Ее нужно замуровать в основание моста. Утром старший каменщик пересказал свой сон товарищам, и они сообща решили, что, мол, так тому и быть: первая женщина, которая придет к ним, должна быть погребена заживо. Проходит час, и они увидели вдалеке на дороге женщину, направлявшуюся в их сторону. Когда она подошла ближе, старшего каменщика охватил ужас. Это была его молодая жена. Несла ему еду, вино и цветы. Он молил Бога, чтобы она повернула обратно, но этого не случилось. Ее замуровали в стену, а старший каменщик умер от горя.

Терио пишет, что интерпретаций значения этой песни существует столько же, сколько и вариантов текста. Некоторые ученые-постмодернисты считают песню метафорой замужней жизни (когда женщину фигурально замуровывают в браке, чтобы сохранить ее добродетель). Другие комментаторы идут дальше. Они полагают, например, что в песне символически показано, как мусульманские завоеватели замуровали сербов.

Терио настаивает, что песню следует понимать буквально. По его мнению, в балладе «Замурованная жена» описан варварский обычай, когда женщин и детей заживо замуровывали в стены, чтобы обеспечить успех строительству какого-нибудь важного сооружения. Терио ссылается на конкретные исторические факты. Например, на то, как в стену немецкого замка Нидер-Мандершайд замуровали девственницу, или на знаменитый бременский мост.

Когда его в девятнадцатом веке сносили, то в основании нашли скелет ребенка. Подобные свидетельства были обнаружены также в процессе реконструкции английских церквей и французских соборов. Некоторые ученые уверены, что детский стишок «Лондонский мост» также имеет отношение к этому жуткому обычаю.

Дэнни сразу вспомнил его.

 
Лондонский мост проваливается.
Он проваливается, проваливается.
Лондонский мост проваливается.
А у меня есть подруга-красавица.
Возьму-ка я ключ и запру ее,
Запру ее, запру ее,
Мою красавицу…
 

Он никогда не усматривал здесь никакого смысла. Просто набор слов. Какой ключ? Куда ее собираются запереть? Теперь вдруг все стало ясно. Красавицу нужно запереть, чтобы удержать мост, сделать так, чтобы он не проваливался. Боже… У Дэнни по коже пошли мурашки.

В конце концов, это все было очень давно, тогда нравы царили жестокие. Он поднял взгляд от книги и с удивлением обнаружил, что уже вечер. В парке зажгли фонари, теперь уже редкие прохожие отбрасывали длинные тени.

Дэнни встал, осмотрелся и решил направиться к зареву огней вдалеке, где находилась пьяцца дель Пополо. Впрочем, это было не так важно. Заблудиться он не боялся, зная, что в любом месте можно поймать такси, которое доставит его в отель, где он спокойно поужинает и ляжет спать. Дэнни медленно шел по парку, зажав в руке книгу. Неужели Терио сделали вынужденным анахоретом? Похоронили заживо. Но кто?

Дэнни попытался освободиться от этой мысли, но ее сменила другая, не лучше. Если это было самоубийство и Терио замуровал себя сам, то о чем он думал? О чем думал этот человек, устанавливая на место последний шлакоблок?

* * *

С утра было жарко настолько, что шершавый воздух слегка раздражал кожу. Дэнни стоял у таможенной стойки в аэропорту Леонардо да Винчи, ожидая, когда оформят документы. За стойкой элегантный молодой человек с тлеющей сигаретой в углу рта долбил по древней пишущей машинке. Он был на редкость сосредоточен и напряженно-внимателен, словно выполнял работу чрезвычайной важности. Время от времени таможенный чиновник легонько ударял по каретке, чтобы вернуть ее в исходное положение, вглядываясь сквозь дым и продолжая стучать. Наконец остановился, очень медленно прочитал напечатанное и объявил:

– Vabene[35]35
  Все нормально (ит.).


[Закрыть].

Он завертел валик, извлекая страницу. Поднявшись, чиновник толкнул бумагу через стойку к Дэнни.

– Распишитесь.

Дэнни расписался, чиновник тоже. Затем поставил печать.

– Прошу заплатить. – Чиновник указал на цифру на бумаге (1 483 000).

Дэнни достал пачку купюр, полученных утром в банке, и отсчитал нужную сумму. Чиновник рассортировал купюры и убрал в ящик под стойкой. Запер ящик, пробормотал что-то непонятное и исчез в задней комнате. Через минуту он вернулся с коробкой, держа ее так, будто это была какая-то драгоценность.

– Grazie![36]36
  Спасибо! (ит.)


[Закрыть] – поблагодарил Дэнни.

– Prego![37]37
  Пожалуйста! (ит.)


[Закрыть] – ответил чиновник.

Дэнни уселся на заднее сиденье такси, коробку с компьютером положил рядом. Он намеревался переслать его Белцеру по службе «Федерал экспресс», но неожиданно ему пришло в голову, что следует предварительно скопировать файлы. «Федерал экспресс» – компания надежная, но всякое может случиться. И если компьютер пропадет, Дэнни потеряет огромную кучу денег.

Он попросил водителя остановился у небольшого элегантного магазина офисного оборудования на виа дель Корсо и через десять минут вернулся в машину с коробкой дискет и пачкой почтовых наклеек. Поднявшись к себе в номер, сел на диван и с помощью ножа для конвертов осторожно вскрыл коробку.

Компьютер был знакомый. Ноутбук «Синкпэд» фирмы «Ай-би-эм» в черном футляре, обтянутом синтетической тканью, со всеми принадлежностями, включая внешний дисковод и переходники для итальянских разъемов. Чтобы все наладить и запустить, потребовалось не больше пяти минут.

Дэнни сразу перешел в корневой каталог, где обнаружил дюжину директорий, содержащих текстовые файлы. Прикладные системы его не интересовали. Он переписал нужные директории на дискеты и скопировал на них текстовые файлы. Уложил дискеты в конверты с символикой отеля, надписал и сунул в свой рюкзак, а ноутбук упаковал в коробку.

Пришло время звонить Белцеру. Получить заработанное. Дэнни набрал номер мобильного телефона. В трубке стояла тишина, иногда прерываемая отдаленными электронными трелями. И наконец:

– Prego.

– Можно попросить к телефону мистера Белцера?

Голос потеплел.

– Дэниел! Друг мой! Ну, какие впечатления от Вечного города?

– Сногсшибательно! Я просто потрясен!

– Чудесно! И у вас есть для меня новости?

– Да, – быстро ответил Дэнни. – Хорошие.

– Вот как! Значит, вы уже виделись со священником?

– Даже лучше. У меня компьютер.

– Поразительно!

– Теперь скажите, как его к вам переправить. – Дэнни застыл с ручкой в руке. – Я подумал, что это можно сделать по «Федерал экспресс».

Белцер усмехнулся.

– Думаю, да. Но есть более простой способ.

– Какой?

– Просто возьмите и поднимитесь ко мне в лифте.

– Что? – Дэнни показалось, что он ослышался.

– Я сказал, что вы можете принести его ко мне на третий этаж.

Наверное, он шутит, подумал Дэнни, а потом решил, что нет. В таком случае что он здесь делает? Живет. И как долго? Его беспокоило то, что Белцер остановился в том же самом отеле в то же самое время и ничего не сообщил, будто это в порядке вещей. «Может, это его любимый отель? Поэтому и меня поселил сюда же? А в Рим приехал… по делам. Впрочем, какая разница. Ведь это только облегчает мне работу».

– Какой ваш номер? – спросил он.

Белцер усмехнулся.

– В моем распоряжении весь этаж. – Белцер на секунду замолчал и пояснил: – Это из соображений безопасности. К тому же я люблю уединение, так что пусть будет несколько лишних комнат.

Ничего себе несколько лишних комнат! По пять сотен баксов в сутки.

– Я сейчас поднимусь, – произнес Дэнни.

Как только двери лифта раскрылись на третьем этаже, к нему подошел квадратный человек в черном деловом костюме. В конце коридора стояли еще двое. Почтительно поклонившись, он показал, куда идти.

Белцер принял Дэнни в библиотеке, обставленной антикварной мебелью.

– Дэнни! – воскликнул он, обходя великолепный письменный стол, чтобы пожать руку. Белцер был в прекрасно сшитом темном костюме и очках с серыми стеклами. Не совсем солнечные, но достаточно темные, чтобы не различить глаза. – Вы не представляете, как я рад вас видеть. В самом деле. – Адвокат взял Дэнни за локоть и повел к овальному столу у окна. – Это оно?

– Да. – Дэнни передал коробку и устроился в кожаном кресле.

Обнаружив, что коробка вскрыта, Белцер вопросительно поднял брови.

– Я захотел убедиться, что там лежит именно ноутбук, – объяснил Дэнни.

Белцер кивнул и сел за стол. В библиотеку вошел официант с прохладительными напитками.

– Может, хотите кофе? – спросил Белцер. – Или сигару?

Дэнни улыбнулся.

– Спасибо, не нужно.

Белцер отпустил официанта и вытащил ноутбук из коробки. Раскрыл, включил в сеть. Примерно через минуту прозвучали фанфары и пальцы адвоката забегали по клавиатуре.

Чем именно занимается Белцер, определить было трудно, поскольку Дэнни экрана не видел, но догадывался, что адвокат рыщет по директориям в поисках чего-то конкретного. Или он просто забрасывает невод наудачу?

Прошло пять минут, десять. Время от времени Белцер останавливался, чтобы прочитать или перечитать интересный фрагмент. Дэнни особенно за ним не следил. Просто сидел, осматривая стены, обшитые ореховыми панелями, суммируя в уме часы. Хотелось бы поточнее вспомнить, что сказал тогда адвокат насчет компьютера. Кажется, вроде: «В дополнение к почасовой оплате я вам дам десять тысяч долларов на случай, если священник согласится продать компьютер. В таком случае оставшуюся сумму можете оставить себе».

Дэнни глотнул воды и подсчитал. Полтора миллиона лир – это примерно шестьсот семьдесят пять долларов. Именно столько он заплатил за ноутбук на таможне. Куда отнести эти деньги? К расходам? Или… "Не жадничай, – упрекнул он себя. – Неужели тебе мало, если Белцер оплатит только часы? Разве это работа? А за десять штук я просто не знаю, что нужно сделать – очевидно, подвергнуться смертельной опасности. Так что не причисляй эту сумму к расходам. В общем, получается… примерно девять тысяч долларов. Если только Белцер не захочет оставить ноутбук у себя. Тогда придется купить его у священника. Ну и сколько стоит ноутбук? Подержанный. Штуку? Это у нас. А в Италии? Две?

В любом случае… по самому худшему сценарию, то есть если Белцер оставит ноутбук у себя, я наварю семь с половиной тысяч баксов плюс часы. Это составит восемь девятьсот с чем-то. Все вместе, наверное, штук пятнадцать. Уже достаточно для видеосистемы. По крайней мере недостающую сумму можно спокойно занять у родителей".

Белцер возился с компьютером еще минут пять. Дэнни начинал что-то говорить, мол, мне оставаться или уйти, но адвокат, не отрывая взгляда от экрана, делал жест, чтобы тот подождал.

Наконец Белцер открыл дипломат, стоящий на полу рядом со толом, и извлек оттуда компакт-диск. Вставил в компьютер и заработал на клавиатуре. Вскоре заскрежетал жесткий диск. В библиотеке, обставленной в стиле девятнадцатого века, этот пульсирующий шум звучал неуместно. Что-то копирует, решил Дэнни. Прошло еще несколько минут, Белцер выключил компьютер и закрыл крышку.

– Мне с вами очень повезло, – промолвил он, одаряя Дэнни широкой улыбкой.

Дэнни покраснел.

– Спасибо.

Белцер усмехнулся и снял затемненные очки, оставляя их в руке. Дэнни уже привык, что этим адвокат подчеркивает важность момента.

– Нет. Это я вас должен благодарить. Если бы вы не нашли квитанцию «Федерал экспресс» среди мусора, то дело бы существенно осложнилось.

Дэнни пожал плечами.

– Я отдавал себе отчет, – продолжил Белцер, – что вы человек смышленый, изобретательный, работаете очень быстро. А теперь вот вижу, что вы еще и везучий. Для вас не существует никаких препятствий. Это редкость.

– Спасибо, – смущенно пробормотал Дэнни. Он посмотрел адвокату в глаза и отметил, что они у него не карие, как показалось при первой встрече, а цвета болотной тины.

– Так вот… я подумал: а не пора ли мне изменить ваш статус?

– Как же?

– А так, чтобы вы стали моим штатным сотрудником.

– Спасибо, – быстро проговорил Дэнни, – но… я не думаю, что такое возможно. Дело в том, что для меня это… вроде как побочный заработок. – Он замолчат, готовясь упомянуть об искусстве и о том, как оно для него важно, но адвокат произнес:

– Послушайте меня внимательно. Вы станете очень много зарабатывать, я вам обещаю. Работа будет связана с поездками, разумеется, только первым классом, и вообще, думаю, она не покажется вам слишком обременительной.

Дэнни задумался. Путешествовать он любил, особенно первым классом. Такое случилось с ним только один раз, совсем недавно, но очень понравилось.

– И куда надо ездить? – спросил он.

– У моего клиента широкие интересы. Лондон, Москва, Токио… Лос-Анджелес. Куда угодно. Вы возглавите отдел чрезвычайных ситуаций, возможно, состоящий из одного человека. При возникновении подобной ситуации вы садитесь в самолет и летите. Подчиняться будете лично мне. Работа интересная, как раз для вас. Пройдет год или два – не понравится, уйдете. – Белцер снова надел очки и откинулся на спинку кресла, словно предлагая Дэнни все хорошенько обдумать.

И он принялся обдумывать. Причем без арифметики здесь было не обойтись. «Итак, если даже останутся те же сто долларов в час, то за сорок часов в неделю, за пятьдесят две недели это будет… Ого, двести штук в год! Неплохо для двадцатишестилетнего художника. Представляю, как обрадуется Кейли. Но ведь я перестану быть художником, и…»

Дэнни посмотрел на Белцера.

– Вам не нужно решать это немедленно, – произнес адвокат. – Подумайте пару дней и дадите мне ответ в уик-энд.

– Уик-энд?

– Мы поговорим об этом в Сиене. Я хочу, чтобы вы приехали туда на Палио.

– А что такое Палио?

– Вы не знаете? – Адвокат улыбнулся и подался вперед, поставив локти на стол. – Это самые старинные и самые зрелищные лошадиные скачки в мире. Они проводятся дважды в год на Кампо, самой красивой площади в Италии, имеющей форму морской раковины. Каждая контрада выдвигает на скачки свою лошадь и…

– А что такое контрада?

– Сиена поделена на районы, которые называются контрады. – Белцер засмеялся. – В старые времена контрады враждовали друг с другом. Там разыгрывались драмы в стиле «Вестсайдской истории» или «Ромео и Джульетты». В общем, Монтекки и Капулетти. Сигнал к началу скачек подает выстрел из пушки. На Кампо набиваются пятьдесят тысяч человек. Стоят плечом к плечу. Неоседланные лошади бегают по кругу. Жокеям приходится проявлять большое мужество и обладать не меньшим мастерством.

– Как интересно!

Белцер снова снял очки и наклонился к Дэнни.

– Восхитительно. Италия в этот момент вся замирает. Мне кажется, для художника, такого, как вы, это и есть жизнь. Бешеный темп, дикие страсти, возможно, даже кровь. – Мутные глаза Белцера вспыхнули.

«Не знаю, – подумал Дэнни. – Лично для меня жизнь – совсем другое. И вообще, мне очень хочется поскорее получить свои денежки, купить билет на ближайший рейс, вернуться в Штаты и упасть в постель с Кейли. А потом снова…»

– Там вы увидите Зебека – он хочет познакомиться с вами, – и мы сразу же выпишем вам чек. Вернее, он будет готов к вашему прибытию.

Дэнни не знал, что сказать. Адвокат усмехнулся.

– Отдохнете пару деньков. А почасовые вам будут продолжать начисляться плюс расходы.

– Дело не в этом, – вздохнул Дэнни. – У меня там приближается выставка…

Белцер нахмурился.

«Я выгляжу неблагодарным, – подумал Дэнни. – Адвокат такой щедрый, и потом… если я не поеду за чеком, то когда они его мне пришлют? Будет ли там именно та сумма? Или Белцер решит пересмотреть размеры своей щедрости? И Зебек… интересно с ним познакомиться. Вдруг он коллекционирует произведения искусства?»

– Хорошо, – кивнул Дэнни, – я приеду. Ведь не каждый день посещаешь Италию.

– Чудесно, – промолвил Белцер. – Я буду ждать вас завтра в восемь вечера. Ужин на воздухе, прямо на Кампо. Это особенный вечер, накануне скачек.

– А как я вас найду?

– Отправляйтесь на Кампо и ищите палаццо Ди Павоне. Столики будут поставлены внизу. Вы увидите флажки.

Дэнни поискал в карманах ручку.

– Не нужно ничего записывать, – сказал Белцер. – Палаццо Ди Павоне знает любой. Ищите длинный балкон с павлинами. На Кампо он единственный.

Дэнни вспомнил, что говорил Инцаги об ангеле-павлине.

– У вас там живые павлины… прямо в городе?

Белцер рассмеялся.

– Ничего удивительного. Собак в городе держат, почему нельзя павлинов? Чем они хуже? Вот Зебек и воспользовался случаем. Как только представилась возможность, купил дворец шестнадцатого века, для полного комплекта. – Заметив недоумение на лице Дэнни, Белцер пояснил: – Я забыл, что вы не знаете итальянского. Дело в том, что каждая контрада имеет символ. Чаще всего это животное или птица. У контрады, где живет Зебек, символом является павлин. По-итальянски «павоне». Как вам известно, фирма, которой он владеет, называется «Система Ди Павоне», и ее центральный офис находится в Сиене. Так что приобрести палаццо Ди Павоне, дворец Павлинов, было просто делом чести. В общем, павлин у Зебека вроде торговой марки. – Белцер уперся тростью в пол и поднялся.

– А что с компьютером? – спросил Дэнни, тоже вставая.

Адвокат бросил на коробку безразличный взгляд.

– Я обещал священнику вернуть его.

– Ну так верните. – Белцер посмотрел на свой «Роллекс». – Да, чуть не забыл. – Он извлек из кармана пиджака коричневый конверт и протянул Дэнни.

– Что это?

– Ваш билет на rapido[38]38
  скорый поезд (ит.).


[Закрыть] до Сиены. Уходит с вокзала Термини в десять тридцать две утра. А это бронь в отель. Конечно, хотелось бы поселить вас в центре, но во время проведения Палио город переполнен, и я рад, что вам досталось хотя бы это. А то ведь многие ночуют в палатках.

Дэнни пробормотал слова благодарности.

– Завтра в восемь, – напомнил Белцер, пожимая ему руку. – А на следующий день вы будете наблюдать скачки вместе с нами с балкона. Незабываемое зрелище!

* * *

Утром Дэнни сидел за столиком в ресторане отеля и, уставившись в одну точку, медленно пережевывал завтрак. Много о чем следовало подумать, а в голове вертелся рефрен старой песенки: