Текст книги "Фактор латте. Три секрета финансовой свободы"

Глава 3
Ты богаче, чем думаешь

«Сделай что-нибудь с этим», – посоветовала Барбара. И на следующее утро Зои сделала. Она собралась на работу и вышла из квартиры на пятнадцать минут раньше. И хотя она не понимала, зачем ей говорить с бариста, как настаивала начальница, Зои как минимум сможет спокойно посидеть в кафе и рассмотреть фотографию.

В Helena’s Coffee Зои сделала заказ, встала в очередь, забрала свой двойной латте и пошла по кафе, наслаждаясь атмосферой. Кирпичные стены, сводчатый потолок, выкрашенный черным, из-за чего кажется, будто его нет, большие подвесные лампы полного спектра и большие, красиво подсвеченные фотографии на стенах – атмосфера кафе была схожа с атмосферой модной бруклинской арт-галереи. Модной, но олдскульной.

Зои прошла по периметру всего заведения, разглядывая фотографии. На некоторых из них – сногсшибательные панорамы: покрытые снегом вершины гор, каскады бурных рек, лесные тропы. На других – места, которые Зои могла узнать по публикациям в их журнале. На одном из снимков – Великая Китайская стена, на другой – молодые виноделы на винограднике в итальянском Пьемонте, на третьей – стая разноцветных попугаев в джунглях Перу.

Все фотографии захватывали дух, но Зои не замедляла шаг, пока не дошла до нее – той самой фотографии, о которой все время думала. Зои остановилась в нескольких метрах и не могла оторвать от нее глаз.

Дело было не столько в изображенной на фотографии сцене – как минимум не в той, которая была на поверхности. Прибрежная деревня на рассвете. Справа маленькая рыбацкая лодка готовится уйти в море. Люди идут мимо маленькой гавани по своим деревенским делам.

Что так зацепило ее в этой фотографии?

Она подошла чуть ближе, чтобы прочитать, что написано на крошечной табличке прямо под фотографией. Да, это оказался ценник: $1200.

У Зои остановилось дыхание. Дороговато для фотографии, но… это ведь очень хорошая фотография. И действительно, 1200 долларов – не так уж много, если прикинуть. Это меньше, чем ежемесячный платеж за аренду квартиры. Зои должна была быть в состоянии себе это позволить. Но она не могла вспомнить, когда в последний раз видела такое количество свободных для трат денег на своем счету.

Ах да, она вспомнила когда: никогда.

Она нагнулась, чтобы еще раз посмотреть на табличку под фотографией и узнать, где был сделан снимок, но такой информации не было. Вообще, помимо стоимости, там было только название фотографии, и оно состояло из одного слова, заключенного в кавычки:

«Да»

Да. Странное название для фотографии приморской деревни. Что Да? Хотя, если посмотреть с другой стороны, это совершенно точно «да». Где же был сделан этот снимок? Должно быть, на каком-нибудь греческом острове. «Где же?» – прошептала Зои. «Родос? Санторини?» Нет, не там. «Крит?»

– Миконос.

Голос раздался так близко к уху Зои, что она подпрыгнула от неожиданности и чуть не разлила кофе, который держала в руке.

– Простите, – извинился немолодой мужчина. – Не хотел мешать вам – вы так сосредоточенно разглядывали эту фотографию. Она привлекла ваше внимание?

Зои кивнула.

– Она красивая. Потрясающий свет. Очень «да», – добавила она, показывая на название.

Мужчина посмотрел на табличку и кивнул.

– Я Зои. Зои Дэниэлс. Можно на «ты», – сказала Зои и протянула руку.

Мужчина пожал руку Зои. Его кожа была сухой и светлой, как хорошая ткань.

– Генри Гайдн. Как композитор, только я не настолько известен, – ответил он.

– Генри, – повторила она. Конечно, теперь она узнала его – тот самый бариста. – Известнее, чем вам, вероятно, кажется.

Мужчина с удивлением наклонил голову.

– Моя начальница рассказала мне о вас и посоветовала прийти сюда и поговорить с вами.

– Хм. О чем?

Зои открыла было рот, чтобы ответить, но закрыла его и улыбнулась:

– Вы знаете, я понятия не имею.

Он улыбнулся и показал на фотографию.

– Немногие обращают внимание именно на эту. Большинство людей цепляют более зрелищные снимки. Понимаете, о чем я? Горы, каньоны, бурные реки и всякое такое.

Зои понимала, о чем идет речь.

– Эта кажется такой… живой, – заметила она.

Генри кивнул:

– Что касается меня, то я люблю ее больше всех остальных.

Зои медленно развернулась на месте на 360 градусов, чтобы увидеть все фотографии.

– И моя.

– Что ж, она, между прочим, свободна, – сказал Генри снова, кивком головы указав на фотографию.

Зои засмеялась:

– Хотелось бы! Но боюсь, что не могу ее себе позволить.

Генри показал на латте в ее руке.

– Если можешь позволить себе этот латте, то можешь позволить себе и эту фотографию, – произнес бариста.

– Что? – переспросила Зои. Может, она не расслышала? Какая-то бессмыслица.

– Возможно, ты богаче, чем ты думаешь, – добавил Генри.

Зои непонимающе улыбнулась. То, что говорит этот человек, звучит очень странно. Тем не менее, ей нравилась его энергичность.

– Интересная мысль, – ответила Зои вслух. – На самом деле я просто смотрю.

Она подошла поближе к фотографии и стала разглядывать детали: узкие мощеные улочки, выбеленные стены домов, благородно-синие двери и ставни.

– Думаете, это снято на Миконосе?..

Генри тоже подошел ближе и медленно кивнул:

– Да.

– Так красиво, – вздохнула Зои и тихо, как будто самой себе, добавила: – Чего бы мне на самом деле хотелось, так это оказаться там самой: вдохнуть соленый воздух, услышать чаек, словом, весь этот пейзаж, услышать его, увидеть.

Она выпрямилась и, как будто одумавшись и вернувшись к своему нормальному состоянию, сказала:

– В любом случае тут даже нечего обсуждать.

– Абсолютно нечего обсуждать, – повторил за ней Генри медленно, как будто размышляя над этими словами. А потом, снова наклонившись к ней, произнес: – С той лишь поправкой, что́ выносить на обсуждение. Нет?

Зои не знала, что на это ответить.

– Тебе нравится фотография, – спросил он. – Скажи, известно ли тебе такое понятие, как oculus?

– Это название вокзала около Фултон-центра. Я сейчас как раз еду туда.

– Нет-нет, – возразил Генри. – Я говорю не о здании. Я имею в виду термин в фотографии.

Зои пожала плечами.

– Oculus – это когда нужно понять, где встать, – пояснил бариста. – То, где ты стоишь и что видишь оттуда, определяет картину. Это то, что создает нужную перспективу. Понимаешь, о чем я?

Зои кивнула, хотя, признаться, не была уверена в том, что до конца понимала Генри.

– В фотографии так называют место, куда нужно поставить камеру. Слово oculus в переводе с латыни означает «глаз», – продолжил бариста. – И в фотографии это действительно ваш глаз: сначала вы видите картинку в своей голове – в своем oculus.

– Теперь ясно, – сказала Зои. Никогда прежде она не задумывалась о смысле этого слова.

– Я сейчас говорю фотография, – добавил он, – но то же самое можно сказать и об истории, которую ты пишешь. О поездке, в которую собираешься. О блюде, которое готовишь для друзей к их приходу. Суть в том, что ты где-то находишься, и есть ты, мир и твой взгляд на него из этой точки. И от него зависит, что ты сделаешь дальше.

Что там говорила Барбара? Ему есть о чем рассказать. «Чудак», – первое, что пришло в голову Зои. Но приятный и учтивый. И совершенно олдскульный, как и само кафе.

Генри Гайдн обвел кафе взглядом и посмотрел на вход в заведение, будто удостоверяясь, не нужно ли ему туда. Бруклинский хипстер с длинной бородой и в модной шапке, который стоял за прилавком, поймал его взгляд и ответил:

– Все нормально, Генри.

Генри снова посмотрел на Зои, кивнул на маленький столик в углу и спросил:

– Присядем на минутку?

Зои улыбнулась:

– Почему бы и нет.

Она прошла за ним, и они сели за маленький столик с высокими стульями. Генри, взяв лежащий на столе потрепанный Moleskine[2]2
  Торговая марка итальянских канцелярских товаров, преимущественно блокнотов, основанная в 1997 году.


[Закрыть], открыл его, достал из нагрудного кармана чертежный карандаш и стал быстро что-то писать. Несколько секунд спустя он повернул блокнот к Зои, и та увидела нарисованное надгробие, на котором аккуратно было выведено:

Зои Дэниэлс

родилась?? – умерла??

– Представим, что ты умираешь.

– Да уж, – сухо произнесла Зои. – Так печально, что она умерла такой юной.

Генри ухмыльнулся.

– И все же, представим, что мы пишем твою эпитафию – можно сказать, oculus. – Он ткнул карандашом в рисунок. – С этого места ты оглядываешься на свое творение – твою жизнь. Что она из себя представляет?

У Зои перехватило дыхание. Генри спрашивал именно о том, что беспокоит ее в эти последние несколько дней. Что представляет из себя ее жизнь? Она не знала.

Если вы не знаете, куда идете, вам может не понравится то, где вы в итоге окажетесь.

– Видишь? – спросил Генри. – Картинка формируется сначала в голове, до того, как ты ее запечатлеешь. Все начинается с этой картинки, она формирует все остальное. Твой oculus.

У Зои завибрировал телефон: сообщение от стажера, который пришел пораньше и хочет узнать, с каких текстов ему начать.

– Тебе нужно ехать на работу, – понял Генри.

– Действительно нужно, – сказала Зои извиняясь. – Спасибо за… разговор.

Она засомневалась, как это назвать. Уроком по искусству? Заметками о перспективе?

– Было приятно познакомиться, – сказал Генри, когда она встала и пошла к выходу. – Заходи в любое время.

Когда Зои поднялась на свой тридцать третий этаж, рабочий день в офисе уже вовсю начался. Она провела быструю встречу со стажером, созвонилась с отделом искусства, после чего открыла ноутбук и с головой нырнула в свою работу.

И все же она не могла полностью выбросить из головы разговор с чудаком-бариста. Чем больше она думала о встрече с Генри, тем меньше понимала, что это было. Как там сказала Барбара? Он смотрит на вещи иначе. «Это уж точно», – подумала она про себя.

То, где ты стоишь и что видишь оттуда, определяет картину. Это то, что создает нужную перспективу. Понимаешь, о чем я?

Откровенно говоря, она совсем не понимала.

И еще это замечание про кофе. Если можешь позволить себе этот латте, то можешь позволить себе и эту фотографию.

А потом это: «Возможно, ты богаче, чем ты думаешь».

О чем это все?..

Той ночью Зои спала плохо.

Вообще-то она всегда спала плохо. Обычно она просыпалась где-то между двумя и тремя часами утра и больше не могла заснуть, а в голове крутились тревожные мысли. Зои не могла сказать, что переживала о чем-то конкретном, – просто, в целом.

Но этой ночью было хуже, чем обычно. Пробудившись, она смогла заснуть снова, но тревожно ей было и во сне.

Ей снилось, что она бежит по беговой дорожке в тренажерном зале и вдруг тренажер начинает ускоряться сам собой. Она бежит быстрее. Тренажер снова ускоряется. Она бежит, еле успевая, и пытается нажать кнопку уменьшения скорости, но у нее не выходит, а тренажер все прибавляет и прибавляет скорость. Сердце стучит, она едва поспевает и не может остановиться…

Проснувшись от испуга, Зои понимает, что это был сон. Футболка мокрая от пота. Она медленно садится в темноте и берет с тумбочки стакан с водой. Глаза свыкаются с темнотой, а сердцебиение постепенно приходит в норму.

Не нужна докторская степень по психологии, чтобы понять, в чем дело. Зои работала по пятьдесят часов в неделю, и дела выходили из-под контроля. Из Бруклина на Манхэттен утром, вечером – обратная дорога. Деньги приходят, деньги уходят – обычно больше уходят, чем приходят. И ужасающее ощущение, что со всем этим по жизни она бежит и никуда не успевает.

Разглядывая в полутьме стены своей комнаты, Зои почувствовала – как всегда в такие моменты, когда она была по-настоящему честна сама с собой, – что в ее жизни отсутствует что-то очень важное. Любовь? Нет, не любовь: она молода и еще полно времени ее найти. Друзья? Нет, не друзья: у нее есть Джессика и остальные.

В ее жизни отсутствует сама жизнь.

Глава 4
Плати сначала себе

В среду утром Зои вошла в кафе на несколько минут раньше, чем во вторник. Она увидела Генри в конце зала, он стоял перед их любимой фотографией и, казалось, был погружен в свои мысли. На этот раз незаметно подошла Зои.

– Прошу прощения.

Генри подскочил на месте.

– А, Зои! – воскликнул он. – Я как раз наслаждался вашим любимым снимком.

– Простите, – сказала она и повторила точь-в-точь те слова, которые он говорил ей днем ранее: – Не хотела мешать вам – вы так сосредоточенно разглядывали эту фотографию.

Оба рассмеялись.

– У тебя хорошая память, – заметил новый знакомый Зои.

Она посмотрела на пейзаж с гаванью и повернулась к нему спиной.

– Я размышляла… – девушка пыталась подобрать подходящие слова. – Вчера, когда вы сказали, что если я могу позволить себе кофе, то могу позволить себе и эту фотографию, что я, возможно, богаче, чем мне кажется…

Генри кивнул.

– Что вы имели в виду?

Он покачал головой и на секунду приложил палец к губам, а затем сказал:

– Разреши спросить: что должно измениться, чтобы у тебя появилась возможность купить это фото?

– Откровенно говоря, мне нужна работа, на которой больше платят.

– Ага, – сказал он. – Ничего, если я спрошу кое-что личное?

– Как я могу быть против? – удивилась Зои. – Вы уже рисовали мое надгробие. Если это не личное, то уж не знаю что.

– Отлично подмечено, – Генри остался доволен ответом. – Напомни, где ты работаешь? Где-то на Нижнем Манхэттене?

Зои кивнула.

– В бизнес-центре Башня Свободы, – произнесла девушка и коротко рассказала, в чем заключается ее работа.

– Я бы предположил, что у тебя неплохая зарплата.

– Неплохая, – согласилась Зои. – Но не такая уж большая. А жизнь в Бруклине дорогая.

– Это точно. Еще один вопрос, если позволишь: как долго ты работаешь в этой компании?

– Около шести лет.

– Так. Для неглупого человека это достаточный срок, чтобы преуспеть в своей работе. Предположу, что сейчас ты зарабатываешь немного больше, чем шесть лет назад. Я прав?

– Верно, – согласилась Зои.

Генри снова кивнул.

– И что в результате – богаче ли ты сейчас, чем шесть лет назад?»

Зои удивилась.

– Богаче, – она повторила это слово, словно оно было произнесено на иностранном языке.

– Есть ли у тебя, например, свободные деньги – какие-то небольшие накопления, которые ты можешь потратить на что захочется?

Честно говоря, два года назад, когда Зои получила повышение и стала выпускающим редактором, ей неплохо повысили зарплату. Но, казалось, чем больше зарабатываешь, тем дороже становится жизнь. Как бы то ни было, теперь ее финансовая ситуация была хуже, чем прежде.

– Богаче… – повторила Зои. – Нет, я бы так не сказала. Богаче я не стала.

– И в этом ты не одинока. Недавно я читал о поразительных результатах исследования: у половины жителей страны нет свободных 400 долларов – даже на экстренную ситуацию. Семеро из десяти сказали, что живут «от зарплаты до зарплаты», и многие пользуются кредитными картами для повседневных расходов.

– Ничего себе. – Зои не была удивлена, что так много людей находятся в такой же ситуации, как и она. Не потому ли журнал о путешествиях, в котором она работает, так популярен? Людям нравится смотреть на красивые уголки земного шара, куда они не могут себе позволить отправиться.

– Но самое интересное вот что, – сказал Генри. – Когда респондентов спросили, почему они не откладывают деньги или не заводят что-то вроде пенсионного плана[3]3
  Разновидность негосударственного пенсионного обеспечения, позволяющего на самостоятельной основе формировать пенсионные накопления.


[Закрыть], почти все ответили одно и то же: «Я недостаточно зарабатываю для этого». – Генри усмехнулся. – Они так ответили, но это, конечно, неправда. С увеличением зарплаты их ситуация не поменялась бы совсем.

Зои удивилась:

– Подождите, что?

Может, она что-то не расслышала? «Увеличение зарплаты не помогло бы? Но ведь именно оно и есть решение проблемы!»

Генри печально склонил голову.

– Вообще-то, нет. Большинство людей, если будут получать больше денег, просто будут больше тратить.

– Это…

«Это неправда, – хотела сказать Зои. Как минимум, это не про меня».

Но действительно ли она может сказать, что это не про нее?

– Ты же наверняка не раз читала про то, как какая-нибудь кинозвезда, популярный музыкант или спортсмен, карьера которого была на высоте, зарабатывал миллионы и вдруг оказался на нуле?

Неделю назад Зои и в самом деле читала похожую историю.

– Насколько часто победители лотереи вязнут в долгах? Для таких людей проблема не получить деньги, а сохранить их, – продолжал бариста. – Звучит странно, но большое количество денег, даже если это огромные суммы, необязательно приводит к богатству. Почему? Большинство людей, когда начинают зарабатывать больше, начинают и больше тратить. Доход можно сравнить с уровнем воды: чем он выше, тем выше лодка.

Он обвел глазами кафе и снова посмотрел на Зои.

– Вы еще располагаете временем, или вам пора бежать на поезд?

– Располагаю, – отозвалась Зои. Ведь именно ради этого она сегодня проснулась и вышла из дома с запасом. Она шла за Генри к маленькому столику и думала о том, что он только что описал: доход можно сравнить с уровнем воды, а траты – с лодкой.

«Пока лодка не перевернется, – подумала она. – Или пока ее не вынесет в пустыню».

– Богатство, финансовая свобода? – произнес Генри, подойдя к столику и повернувшись к Зои. – Это не так сложно – всего три шага.

– Дайте угадать, – начала размышлять вслух девушка. – Написать песню, которая войдет в топ хит-парада, выиграть лотерею, найти богатого родственника и унаследовать его состояние?

Генри засмеялся и сел на стул. Зои устроилась рядом, как и в прошлый раз.

– Я называю это «Три секрета финансовой свободы», – начал рассказывать Генри. – Хотя, полагаю, звучит слишком помпезно, потому что эти секреты лежат на поверхности, просто их не видно. Все думают, что знают о них, но очень мало кто реально использует. Итак, секрет первый.

– Я вся внимание, – живо откликнулась Зои. Чудак, но интересный. Ей захотелось узнать про Генри больше: откуда он и почему работает в маленьком кафе в Бруклине.

– Могу я поинтересоваться, сколько часов ты работала на прошлой неделе?

– Около сорока. – На самом деле, ближе к пятидесяти, но можно сказать и сорок.

– Так. А сколько из этих часов ты работала на себя?

Зои хотела было ответить, но прежде чем произнести хоть слово, остановилась. Все? Нисколько?

– Я… Я не уверена, что понимаю, о чем вы. Работала на себя – это как?

– Работала на себя в том смысле, что деньги, которые ты зарабатывала, ушли именно тебе. Инвестиции в Зои, на ее новую жизнь.

Она задумалась.

– Не уверена, что знаю ответ.

– Что ж, сейчас разберемся. – Он открыл свой потертый Moleskine на чистой странице, достал карандаш и, начав что-то рисовать, продолжал объяснять: – Допустим, твой рабочий день начинается в 9:00. Обычно деньги, которые ты зарабатываешь с 9:00 до 11:30, сразу уходят на налоги.

Он нарисовал часы, выделил сектор между указанным интервалом и нарисовал в нем мешок с деньгами и высокого бородатого Дядюшку Сэма[4]4
  Прозвище правительства Соединенных Штатов, иногда всей страны. По наиболее распространенной версии, возникло во время англо-американской войны 1812–1814 гг.


[Закрыть].

– Ничего себе, – пробормотала Зои. – Никогда не думала об этом в таком ключе.

Генри кивнул.

– После этого хочется приходить на работу к обеду, – усмехнулся он. – Затем время с 11:30 до 14:00 – ты тратишь эти деньги на… – Он поднял глаза и посмотрел на Зои. – Ипотека? Аренда?

– Аренда, – вздохнула Зои. Она была зачарована его рисунками: несколько линий, резкие штрихи – и готово. Рисунок как будто только и ждал, чтобы соскочить с кончика карандаша на бумагу.

– Итак. Аренда и коммунальные платежи. Время с 14:00 до 15:00 – это обычно расходы на транспорт. А с 15:00 до 17:00 – все остальное: здоровье, развлечения, долги, кредитные карты…

– Студенческие займы, – добавила Зои.

– А, точно, – вспомнил Генри. – Студенческие займы. Зло. Ну и еда, конечно…

– Готовлю редко, в основном ем вне дома, – вставила Зои.

– Так-так. И кофе, – он посмотрел на латте у нее в руке.

– Да, – сказала она. – Не забываем про кофе.

Оба улыбнулись.

– Где-то здесь можно попытаться выцепить несколько минут, которые станут накоплениями, но большинство людей этого не делает. Так что к концу дня на покупку твоей фотографии действительно ничего не остается.

Несмотря на то что звучало все это довольно печально, Зои чувствовала, как при словах «твоей фотографии» по коже пробежали мурашки. Ее фотография… Интересно, к чему он ведет.

– Итак, у меня есть три секрета. Вот секрет номер один.

Генри открыл чистый лист в блокноте и быстро и размашисто написал:

1) Плати сначала себе

– Плати сначала себе, – повторила Зои себе под нос. – Конечно.

– Доводилось слышать об этом раньше? – поинтересовался Генри.

– Не помню, где именно, но идея знакомая.

– Отлично. Понимаешь, что это значит?

Зои хотела сказать «конечно», но вместо этого осторожно сказала:

– Я… думаю, что понимаю.

Генри улыбнулся и поднял брови.

– И что же?

– Ну… – протянула Зои. – Когда я получаю заработанные деньги, прежде всего я должна заплатить их самой себе. – Она посмотрела на Генри. – Нет?

Генри снова улыбнулся.

– Близко. Большинство понимают это буквально: когда ты получаешь заработанные деньги, нужно сначала побаловать себя. Купить себе что-то приятное, что-то, чего очень хочется.

– Неверная тактика?

– Не совсем. «Плати сначала себе» означает, что, когда ты получаешь заработанные своим трудом деньги, они прежде всего твои и ты волен распоряжаться ими. Другими словами: первый час каждого дня – это то, что ты платишь себе.

Он снова открыл чистый лист в блокноте и нарисовал второй рисунок:

– Когда ты приходишь на работу, ты продаешь свое время за деньги. Зачем работать весь день, каждый день, если ты не сохраняешь для себя доход хотя бы от одного часа? – говорил Генри, продолжая рисовать. – Тем не менее большинство поступают так: когда платят зарплату, первое, что они делают, после того как государство забирает себе налоговые проценты, это платят по счетам и покупают вещи. Если после этого что-то остается, тогда можно что-то отложить себе. Может быть. Другими словами, они платят сначала всем остальным и только после этого – себе, если что-то остается. Вот почему так много людей работают по восемь, девять, десять часов в день, неделя за неделей, месяц за месяцем, десятилетиями. За жизнь это в среднем 90 000 часов – вдумайся, девяносто тысяч! – и в итоге, когда они выходят на пенсию, то понимают, что ничего за это не получили, что они потратили всю жизнь, обогащая не себя, а кого-то другого.

Зои молчала. А ее родители, неужели они из числа этих людей?

– Вот это да, – произнесла она.

– Именно, – согласился Генри.

Помолчав, Зои спросила:

– А как же должно быть?

Посмотрев на нее внимательно, Генри ответил:

– Кидала ли ты монетки в копилку, чтобы накопить на что-то, когда была маленькой?

Да, Зои так делала: но не когда была совсем юной, а в возрасте восемнадцати лет, когда только приехала в Нью-Йорк и начала учиться в колледже. Все то лето она откладывала каждый доллар, который могла, и через три месяца смогла купить себе велосипед, чтобы удобно передвигаться по новому району. Она поразилась тогда, что ей удалось скопить эту сумму, ведь она никогда не дружила с деньгами. Она много раз пыталась копить, откладывая по десять – двадцать долларов в банку из-под варенья, которая стояла на кухне специально для этих целей, но до цели никогда не доходила. Все что связано с цифрами – не ее тема, привыкла думать она.

Заметив, что Зои задумалась, Генри предложил:

– Давай я покажу, что имею в виду.

Он вынул из кармана кошелек, достал из него пятидолларовую бумажку и положил на стол между ними.

– Предположим, ты каждый день берешь пять долларов и кладешь в банку. Сколько там будет через неделю?

– Пять долларов в день на протяжении недели? – спросила Зои. Ничего сложного. – Тридцать пять долларов.

Генри кивнул:

– Что означает примерно 150 долларов за месяц. А теперь предположим, что ты кладешь эти пять долларов в день на специальный счет под проценты – допустим, 10 % в год. Знаешь, сколько у тебя будет уже к концу первого года?

Зои задумалась. Двенадцать на 150.

– Не знаю, немногим больше 1500 долларов?

Генри снова кивнул:

– Одна тысяча восемьсот восемьдесят пять, если быть точным, включая проценты. Теперь посмотрим, что произойдет, если учитывать капитализацию процентов.

Он достал маленький калькулятор из кармана куртки и начал набирать цифры. «Кто до сих пор использует карманные калькуляторы?» – подумала Зои, посмеиваясь про себя. Этот бариста и впрямь олдскульный.

Генри остановился и взглянул на Зои.

– Откладывая по пять долларов в день, как ты думаешь, какой будет сумма, скажем, через сорок лет?

– Не знаю, может быть… – Зои не понимала, как это может быть сильно больше, чем 50 000 долларов, но для верности удвоила число. – Сто тысяч?

Рот Генри растянулся в довольной улыбке.

– Вообще-то, почти в десять раз больше.

Он развернул к ней блокнот, и она прочитала, что в нем написано:

Зои завороженно смотрела на эти числа и не могла поверить:

– Это же почти миллион долларов!

– Ага, – согласился Генри. Он достал из кошелька еще одну купюру – на этот раз десятидолларовую – и положил ее поверх предыдущей.

– Теперь поднимем ставки и представим, что платим себе не пять, а десять долларов в день, на такой же счет. Посмотрим, к чему мы придем через сорок лет.

На этот раз Зои округлила глаза, когда увидела последнее возможное накопление.

– Ничего себе!!! Как… Как вы это сделали?

Генри ухмыльнулся:

– Не я это сделал, Зои, а природа. Так она работает. Так размножаются бактерии. Так распространяются слухи. Так появляется богатство. Некоторые считают, что это самая могущественная сила во Вселенной. Магия капитализации процентов.

Зои смотрела на эту табличку с числами. Как такое возможно?

– Всего десять долларов в день… – прошептала она.

– Всего десять долларов в день, – повторил за ней Генри. – Но эти десять долларов в день могут изменить жизнь. Ведь, пойми правильно, Зои, действие само по себе может быть маленьким, даже незначительным – 25 центов в банку из-под варенья, десять долларов в день – важно само решение делать это. – Он улыбнулся. – Это может быть самое важное решение в твоей жизни.

В голове Зои зазвучал голос Барбары: «Сделай что-то с этим».

– Теперь я приведу тебе еще один пример, более наглядный, – предложил Генри. – Сколько тебе сейчас лет?

Зои еще и рта не открыла, как Генри поспешил добавить: – Знаю, что это невежливо, извини за прямоту, но это ради науки. И я – могила, никому не скажу.

– Ну если ради науки, тогда ладно, – Зои сделала серьезное лицо. – Двадцать семь.

– Идеально, – обрадовался Генри. – Представим, что ты зарабатываешь 1000 долларов в неделю – не буду спрашивать сколько на самом деле.

Зои посмеялась. На самом деле, он почти угадал.

– Это будет 200 долларов в день, – продолжал Генри. – Вот хорошее правило: сохраняй себе стоимость своего первого часа работы каждый день. Другими словами, час в день плати самой себе.

Большинство людей так далеки от понимания этого. Среднестатистический американец откладывает меньше 4 процентов заработка. Многие работают на себя не больше 20 минут. И каждый пятый не откладывает ничего – не платит себе ни цента.

– Ого, – прошептала Зои. Среди последних была и она, все верно: накопления по нулям.

– Учитывая то, что у тебя восьмичасовой рабочий день, – продолжил Генри, – представим, что мы откладываем первый час из заработка каждого дня Зои на заплатить Зои. Это будет… – он склонил голову, углубляясь в подсчеты: – 25 долларов в день – это 125 долларов в неделю. Умножить на пятьдесят две недели, и получится 6 500 долларов за год – примерно 6 800 долларов, если добавить процент.

Он начал рисовать еще одну таблицу, производя расчеты на своем маленьком калькуляторе.

Зои чувствовала, как учащается ее пульс, – так ей хотелось увидеть эти расчеты.

Если откладывать 125 долларов в неделю (25 долларов за рабочий день) под 10 % в год, то получишь:

1 год = 6 798 долларов

2 года = 14 308 долларов

5 лет = 41 893 доллара

10 лет = 110 821 доллар

15 лет = 224 228 долларов

30 лет = 1 222 924 доллара

40 лет = 3 421 327 долларов

Закончив, Генри тихо отложил карандаш и выпрямился на стуле.

Зои смотрела на числа и не могла прийти в себя. Больше трех миллионов долларов. Благодаря одному часу в день.

Генри посмотрел на часы.

– Тебе наверняка пора бежать, – тихо сказал он.

Зои посмотрела на телефон и вскочила на ноги:

– Боже мой, мне и правда пора.

– Пойдем, провожу, – предложил он, поднимаясь.

Пока они шли к двери, Зои сказала:

– Кажется… Будто это так просто.

– Это действительно просто, – уверенно произнес Генри. – И поэтому работает. Жизнь человека обычно меняют очень простые вещи.

– Например, десять долларов в день, – подытожила Зои.

Он кивнул на стаканчик с кофе в ее руке и снова улыбнулся:

– Как твой латте. Твой Фактор латте.

– Да, – согласилась девушка, когда они подошли к двери. – Мой Фактор латте. – Она понятия не имела, что это могло значить. – Что ж, спасибо вам, – сказала она. – Это было весьма… познавательно. – Зои протянула Генри руку.

– Ах, вот что, – сказал он, прочитав сомнение на ее лице. Он задержал ее руку в своей, посмотрел внимательно и мягко сказал: – Зои, забудь на секунду про эти числа. Что действительно важно, так это то, что за ними стоит. Когда платишь сначала себе, а потом уже всем остальным, то действительно ставишь себя на первое место.

Зои улыбнулась – ничего не могла с этим поделать: услышала голос своей мамы, которая говорит: «Не ставь себя на первое место, Зои, всегда ставь интересы других людей превыше собственных».

Генри кивнул.

– Знаю: в каком-то смысле это противоречит всему, чему тебя учили? Тебе всегда говорили: хороший человек не ставит себя на первое место, хороший человек всегда думает сначала о других. Так?

– Что-то вроде того.

– И, конечно, все это достаточно верно. Удовлетворить желания других – это то качество, которое делает нас цивилизованными людьми. Но жизнь парадоксальна, и иногда единственный способ удовлетворить желания других – это поставить себя на первое место. Понимаешь, что я имею в виду?

– Откровенно говоря, нет, – честно призналась Зои.

– Помнишь, что обычно говорят в самолетах при взлете? В случае чрезвычайной ситуации кислородную маску нужно сначала надеть на себя, а уже потом на ребенка. Звучит нелогично: казалось бы, сначала стоит позаботиться о детях, но нет – если отключишься ты сам, то уже никому не сможешь помочь. Улавливаешь ход моих мыслей?

– Наверное… – сказала Зои.

Все еще держа ее руку, Генри положил поверх нее вторую.

– Я верю, что каждый из нас появился на свет и получил свою жизнь для того, чтобы совершить что-то особенное. Что-то, что не сможет больше никто. Но большинство из нас этого не делает – все потому, что слишком занят тем, что расплачивается с другими.

* * *

На поезде L, по дороге на работу, Зои думала о том, что говорил Генри. Я верю, что каждый из нас появился на свет и получил свою жизнь для того, чтобы совершить что-то особенное. Что-то, что не сможет больше никто. Но большинство из нас этого не делает.