Текст книги "Король капитала: История невероятного взлета, падения и возрождения Стива Шварцмана и Blackstone"

Для Nikko это была весьма многообещающая сделка. Вслед за кратким затишьем после обвала фондового рынка в 1987 г. активность на рынке корпоративных слияний возобновилась с новой силой, а бизнес в сфере слияний и поглощений стал главным источником комиссионных для Blackstone, приблизившись почти к $29 млн в год. Японские корпорации и банки жадно накидывались на американские компании и недвижимость, и, благодаря связям Питерсона с японскими отраслевыми магнатами, Blackstone получила прибыльные контракты, выступив консультантом в двух крупнейших сделках 1988 г. – в покупке Sony компании CBS Records и покупке Bridgestone компании Firestone Tire & Rubber. Nikko имел свои виды на то, чтобы, использовав связи Питерсона с японскими топ-менеджерами, захватить значительную часть международного рынка слияний и поглощений{185}185
  Вслед за кратким затишьем…: интервью с Пуглиси.


[Закрыть].

Вероятно, Blackstone могла бы использовать деньги Nikko для расширения бизнеса, привлечения высококлассных специалистов, либо, наконец, отложить на черный день. Но Шварцман не желал нанимать новых сотрудников и не думал об отдаленном будущем. К тому моменту, как Nikko перевел Blackstone деньги в начале 1989 г., Шварцману пришла в голову формула генерирования прибыли, которая должна была принести внушительные дивиденды Blackstone и ее партнерам, а также Nikko. (К тому времени истек срок обременительного соглашения с Shearson о разделе комиссионных за услуги в сфере слияний и поглощений, и теперь Blackstone делилась ими только с инвесторами фонда LBO и Nikko. К тому же Nikko причиталась 20 %-ная доля в чистой прибыли после вычета расходов, включая платежи инвесторам фонда.)

Шварцман решил вложить половину денег Nikko в рисковый арбитраж – торговлю акциями компаний, намеченных для поглощений. Занимающиеся этим арбитражеры (сокращенно «арбы») делают ставку на вероятность и время закрытия сделок по покупке компаний, которые были объявлены, но еще не осуществлены. Как правило, отслеживаемые акции торгуются ниже цены, обозначенной в предложении о поглощении, отражая риск того, что сделка может не состояться или же, если она состоится, держатели акций смогут реализовать прибыль не сразу, а лишь по истечении какого-то времени. Если сделка не заладится, отслеживаемые акции могут резко упасть в цене. Но, несмотря на этот риск, в 1980-е гг. на пике волны поглощений многие крупные брокерские конторы вкладывали десятки миллионов долларов в акции поглощаемых компаний и зарабатывали на этом огромные прибыли.

В марте 1989 г. Шварцман переманил из Drexel опытного арбитражера Брайана Маквея вместе с его командой. Резюме Маквея на тот момент было немного подпорчено. Smith Barney и Harris Upham & Company отказались от его услуг после того, как он вместе со своей командой принес им огромные убытки во время рыночного краха в октябре 1987 г. Но в целом у него на счету были блестящие достижения. Арбитражные фонды под управлением Маквея – с февраля 1983 г. по сентябрь 1987 г. в Smith Barney и затем с мая 1988 г. по март 1989 г. в Drexel – зарабатывали среднегодовую доходность в размере 39 %{186}186
  Резюме Маквея…: Randall Smith, “Blackstone Group Leaving Arbitrage as Deals Dwindle”, WSJ, Jan. 29, 1990.


[Закрыть]. Blackstone создала с Маквеем совместное предприятие по образцу того, что было организовано с Ларри Финком для инвестирования в бумаги с фиксированным доходом. Маквей и его группа получили 50 % в новой компании Blackstone Capital Arbitrage. Им выделили под управление около $50 млн из денег Nikko и велели энергично браться за дело.

Но, пожалуй, Blackstone не могла бы выбрать худшего момента для начала арбитражного бизнеса. Экономика как раз начала замедляться, притормозив слияния и поглощения, и к октябрю 1989 г. активность в этой сфере, как и в сфере LBO, фактически сошла на нет. Похоронным звоном для бума M&A стал неожиданный срыв в октябре приобретения корпорации UAL (материнской компании United Airlines) ее менеджментом за $6,8 млрд. Группа Маквея, купившая значительный пакет акций UAL, понесла большие убытки, когда акции авиакомпании рухнули в цене с $294 на пике до менее чем $130. Многие другие активы в портфеле арбитражной группы также резко упали в цене, в результате чего она показала убыток в размере 8 %.

Реакция Шварцмана была быстрой и жесткой. Спустя всего 10 месяцев после прихода в Blackstone Маквея и его команду с позором изгнали из компании, Blackstone Capital Arbitrage закрыли, а $46 млн, оставшиеся от первоначальных $50 млн, спрятали в самые надежные ценные бумаги из всех существующих – депозитные сертификаты{187}187
  Спустя всего 10 месяцев…: интервью с Пуглиси и Баттеном.


[Закрыть].

Не только Blackstone понесла значительные убытки на арбитражных операциях в октябре 1989 г. И не только она уволила трейдеров и закрыла арбитражный бизнес. Многие известные на Уолл-стрит арбитражеры потеряли работу зимой 1989 г., когда сдулся рынок слияний и поглощений. Но вряд ли кто-либо из уволенных получил вслед такой же нагоняй, как Маквей. По мнению Шварцмана, Маквей, как и Вайноград, совершил грубую оплошность, которой вполне можно было избежать и которая дорого обошлась партнерству. А в мире Шварцмана мало имелось более тяжких грехов, чем потеря денег{188}188
  Но вряд ли кто-либо из уволенных…: анонимные интервью с двумя бывшими партнерами Blackstone; Stewart, “Party”.


[Закрыть].

Вайноград и Маквей открыли длинную череду партнеров и сотрудников более низкого ранга, нанятых и уволенных в период с 1989 по 1991 г. Опытные инвестиционные банкиры, которых компания переманивала из First Boston, Shearson и Morgan Stanley, приходили и уходили, не продержавшись и года, потому что не могли увеличить количества сделок и доходность на падающем рынке{189}189
  Вайноград и Маквей…: анонимные интервью с тремя бывшими партнерами Blackstone.


[Закрыть]. Самой известной жертвой Шварцмана стал Ричард Равич, бизнесмен и государственный служащий, прославившийся тем, что сумел возродить приходившую в упадок нью-йоркскую подземку в середине 1980-х гг., когда он возглавлял городское транспортное управление Нью-Йорка. Как и Феликс Рогатин, спасший Нью-Йорк от банкротства в 1970-е гг., Равич был местной легендой с великолепным послужным списком. В 2009 г. его назначили вице-губернатором штата, и он стал одним из немногих неполитических деятелей, когда-либо занимавших этот пост.

Но его таланты оказались не к месту в корпоративной культуре Blackstone с ее интенсивной ориентацией на проведение сделок. «Он был потрясающим руководителем. Но в сделках он не был настолько хорош»{190}190
  «Он был потрясающим руководителем»: анонимное интервью с бывшим партнером Blackstone.


[Закрыть], – вспоминает бывший партнер Blackstone.

Не все, кто ушел из Blackstone, подверглись показательной казни. Некоторых из попавших в немилость увольняли или они уходили сами, без шума. Других с 31-го этажа, где Шварцман и Питерсон разместили правление, ссылали этажом ниже в ожидании окончательного приговора. Перемещение на 30-й этаж несло в себе зловещий символический смысл. 31-й этаж, где разместились кабинеты партнеров, был средоточием деловой активности и власти, тогда как на малонаселенном 30-м этаже обитали бухгалтеры и служащие, а также хранилась документация. После того как нескольких сотрудников «спустили с лестницы», 30-й этаж стал считаться перевалочным лагерем для претендентов на увольнение, камерой для приговоренных к казни. Младший персонал в шутку называл его «ссыльным отелем»{191}191
  Младший персонал: анонимное интервью с бывшим сотрудником Blackstone.


[Закрыть].

«Стив был очень жестким боссом, – вспоминает Генри Сильверман, бывший генеральный директор корпорации Cendant (туристические услуги и объекты недвижимости), финансист-миллиардер, партнер Blackstone с 1990 по 1992 г. – Однажды я у себя в кабинете работал со своей командой над сделкой, когда в дверь неожиданно вошел Стив. Он погрозил нам пальцем и сказал: “Помните, я не люблю терять деньги!” Эту фразу я слышал от него много раз. Он считал необходимым время от времени напоминать нам о том, что не принадлежит к меньшинству, которое любит терять деньги»{192}192
  «Стив был очень жестким боссом»: интервью с Генри Сильверманом, 13 мая 2008 г.


[Закрыть].

Помимо урока, которым послужило каждому сотруднику безотлагательное увольнение Вайнограда, история с Edgcomb имела еще одно долгосрочное и более благоприятное последствие. Понимая, что новая дорогостоящая ошибка может нанести серьезный урон компании или даже свести ее в могилу, Шварцман решил формализовать процесс выбора объектов для инвестиций. Отныне партнеры должны были представлять строго обоснованные, проработанные предложения на обсуждение всех партнеров. Окончательное решение оставалось за Шварцманом но, прежде чем он его принимал, сделка подвергалась скрупулезному изучению на предмет всевозможных ловушек.

«Я не хотел, чтобы сотрудники рекламировали свои сделки у меня в кабинете или шептали мне о них на ухо в коридоре. Теперь каждая сделка обязательно выносилась на суд всех партнеров, и не один раз, – говорит Шварцман. – Их задачей было обнаружить все слабые места и выявить все риски без обид и оправданий. Они должны были понять, что это не их сделку критикуют, а сделку компании, и обсуждаем мы, как защитить компанию. Если бы мы не пережили неудачу с Edgcomb, то, возможно, у дверей моего кабинета по-прежнему выстраивалась бы очередь»{193}193
  Понимая, что новая дорогостоящая ошибка… «Если бы мы не пережили неудачу с Edgcomb»: интервью со Шварцманом.


[Закрыть].

Хотя новый порядок не давал Blackstone полной гарантии от убыточных инвестиций, но Шварцман убежден, что это позволило сократить число неудач. Кроме того, формализованная процедура рассмотрения предложений делала решение об инвестировании коллективным. Это защищало партнеров от обвинений – и от гнева Шварцмана, если сделки заканчивались неприятностями.

Глава 7
Добро пожаловать на шоу Стива Шварцмана!

К 1989 г., спустя четыре года после основания Blackstone, Шварцман стал бесспорным лидером компании. Питерсон, который, возможно, сделал больше, чем его молодой партнер, чтобы дать жизнь Blackstone, продолжал обхаживать клиентов и инициировать сделки. Действительно, в первые годы несколько самых прибыльных сделок по выкупу компаний Blackstone получила благодаря обширной сети корпоративных контактов Питерсона, и он по-прежнему обеспечивал ее потоком щедрых комиссионных за консультации по слияниям и поглощениям. В 1989 г., когда Blackstone подверглась суровому испытанию из-за неудачных инвестиций и спада на кредитных рынках, Питерсон еще раз использовал свои дружеские связи с главой Sony Акио Морита, устроив превосходный контракт: консультирование Sony по покупке за $5 млрд Columbia Pictures Entertainment с комиссией в размере $9,9 млн. Но именно Шварцман выполнял в фирме бóльшую часть тяжелой работы: наем и увольнение сотрудников, реализацию разработанного им и Питерсоном бизнес-плана, выбор объектов для LBO и спасение неудачных инвестиций, как в случае Edgcomb.

К концу десятилетия Питерсон сделал себе параллельную карьеру как концептуальный мыслитель и публицист, к чему, по его словам, они со Шварцманом были готовы: «Я отдавал компании чрезвычайно много сил в период ее становления: занимался сбором средств, привлечением клиентов и поиском сотрудников. Но Стив был генеральным директором и управлял бизнесом. У меня имелся аналогичный опыт работы сначала в Bell & Howell, затем в Lehman, поэтому, наблюдая за Стивом, я был полностью уверен, что он справится с этой работой. У нас были равные полномочия по принятию ключевых решений, и, если что-то в нашем бизнесе меня беспокоило, я откровенно говорил ему об этом, но не пытался его переубедить»{194}194
  «Я отдавал компании чрезвычайно много сил…»: интервью с Питером Питерсоном.


[Закрыть].

Начиная с эссе, написанных им для New York Times и New York Review of Books, и статьи в Atlantic, опубликованной в октябре 1987 г.{195}195
  Начиная с эссе…: Peter G. Peterson, “The Morning After”, Atlantic, Oct. 1987.


[Закрыть] и получившей Национальную журнальную премию, Питерсон подвергал резкой критике расточительство Вашингтона и его пагубное пристрастие разживаться деньгами, продавая долгосрочные казначейские облигации иностранцам. Свой крестовый поход Питерсон продолжил в книгах и публичных выступлениях. Его главный аргумент состоял в том, что раздувание федерального долга неизбежно повредит конкурентоспособности Америки в мировой экономике. Парадокс, скрывавшийся в политических воззрениях Питерсона, не остался незамеченным прессой. Обозреватель Newsday Аллан Слоун не преминул пройтись по несоответствию между «нападками Питерсона и Стокмана на дефицит государственного бюджета и на чрезмерные заимствования корпораций» и тем фактом, что именно избыток долгов погубил Edgcomb{196}196
  Обозреватель Newsday…: Allan Sloan, “LBO Ends Up on Scrap Heap”, Newsday, Sept. 9, 1990.


[Закрыть]. Автор статьи в Barron’s назвал Питерсона «Кассандрой в кадиллаке» и язвительно заметил: «Как и у многих других яростных социальных критиков, слова Питерсона порой расходятся с делами»{197}197
  Автор статьи в Barron’s…: Joe Queenan, “The Cadillac Cas-sandra – Peter Peterson’s Quixotic Quest for Fame and Fortune”, Barron’s, Jan. 16, 1989.


[Закрыть].

(Сам же Питерсон утверждает, что государственные займы отличаются от долга, создаваемого при выкупе компаний на заемные средства. Операции с первыми проводятся не по балансовым счетам либо через «фиктивные доверительные фонды», и общественность, которая в конечном итоге платит по счетам, плохо представляет себе масштабы и последствия заимствований. В отличие от этого, заимствование при LBO – контролируемая процедура, в ней участвуют «более или менее искушенные и осведомленные» стороны, способные «гораздо лучше оценить факты, риски и выгоды».)

Часто казалось, что Питерсон уносился мыслями к важным общественным проблемам. На заседаниях инвестиционного и руководящего комитетов он доставал желтый блокнот и принимался неистово набрасывать заметки для следующей речи или книги. Но его мозг был способен одновременно выполнять несколько разных задач. Джонатан Колби, работавший в Blackstone с 1989 до 1996 г., до перехода в другую компанию, занимавшуюся LBO, – Carlyle Group, так описывает свое первое собеседование с Питерсоном. Оно началось в кабинете Питерсона и продолжилось в лимузине по пути на мероприятие, где тот должен был выступить с речью. Питерсон составлял свою речь прямо в автомобиле, «на протяжении всего пути не переставая писать в блокноте», в то время как Колби продолжал рассказывать о себе. Тем же вечером Колби встретился в конторе Blackstone со Шварцманом.

«Стив спросил меня, как прошло собеседование с Питом. Я сказал ему, что Пит вряд ли услышал хоть слово из того, что я ему говорил. Тогда Стив позвонил Питу домой и спросил, что я ему сказал. Пит повторил все фактически слово в слово»{198}198
  На заседаниях…: интервью с Джонатаном Колби, 14 декабря 2008 г.; анонимные интервью с двумя бывшими коллегами Питерсона.


[Закрыть].

Питерсон редко снисходил до непринужденных бесед с сотрудниками среднего и низшего звена. Один из них, почти ежедневно общавшийся со Шварцманом, вспоминает, что Питерсон держал дистанцию и никогда не заводил ни с кем разговора. Многие бывшие сотрудники Blackstone вспоминают, как он шагал к лифту в сопровождении очередной знаменитости, такой как Генри Киссинджер, который иногда заезжал на ланч. Или как на ежегодных рождественских вечеринках Питерсон, нарядившись в костюм Санта-Клауса, раздавал мужчинам галстуки Hermès, а женщинам – шарфы.

Для одной из своих корпоративных вечеринок Blackstone арендовала яхту с вертолетной площадкой, чтобы совершить водную прогулку вдали от Манхэттена. Было видно, что Питерсон испытывает явный дискомфорт в обществе людей моложе 30-ти, вспоминает бывший сотрудник фирмы, которому на тот момент было 20 с небольшим. «Мы шутили, что Пит потребовал яхту с вертолетной площадкой, чтобы иметь возможность сбежать в любой момент и не мучить себя общением с молодежью»{199}199
  Питерсон редко снисходил…: анонимные интервью с тремя бывшими сотрудниками Blackstone.


[Закрыть].

Тем не менее Питерсон продолжал формировать компанию по своему разумению, утверждают ветераны Blackstone. «На протяжении 90-х годов его рука ежедневно чувствовалась везде и во всем» через его влияние на инвестиционный и руководящий комитеты, говорит партнер Blackstone Лоренс Гаффи, который называет Питерсона «компасом компании»{200}200
  «На протяжении 90-х годов…»: интервью с Лоренсом Гаффи.


[Закрыть]. Но именно Шварцман определял повестку дня. Вот его никто и никогда не мог бы обвинить в отстраненности или обособленности. Он был невероятно ответственным боссом.

Амбициозность Шварцмана проявилась еще в детстве, проведенном в Хантингтон-Вэлли, пригороде Филадельфии. В посвященной ему журнальной статье, вышедшей в 2008 г., Шварцман рассказывает красноречивую историю о том, как, будучи подростком, он пытался убедить отца преобразовать семейный магазин, торговавший бельем и посудой, в розничную сеть. Старший Шварцман возразил, что бизнес и так идет хорошо и что он намерен продолжать его в том же духе. Недовольный ответом, юный Стив продолжал давить на отца{201}201
  В посвященной ему журнальной статье…: Stewart, “Party”.


[Закрыть].

«Я представлял наш бизнес в виде модели, которую можно расширить до национальных масштабов. Если посмотреть на успехи Bed Bath & Beyond, то моя идея была не так уж и плоха, – вспоминает Шварцман. – Но отец не проявил к ней никакого интереса. Он был очень умным человеком, но совсем не амбициозным»{202}202
  «Я представлял наш бизнес в виде модели…»: интервью со Стивеном Шварцманом.


[Закрыть].

В школе присущий Шварцману дух соперничества нашел выход в спорте. «Казалось, он умеет летать! – восклицает Бобби Брайант, который вместе со Шварцманом занимался бегом в Хантингтонской неполной средней школе и до сих пор остается его другом. – В забеге на 100 ярдов он всего на две десятые доли секунды не дотянул до национального рекорда среди учащихся неполных средних школ. Он скреплял нашу эстафетную команду. Несмотря на небольшой рост, мог в прыжке схватиться за баскетбольное кольцо»{203}203
  «Казалось, он умеет летать!»: интервью с Бобом Брайантом, 19 февраля 2009 г.


[Закрыть].

В старших классах Абингтонской средней школы Шварцман также превосходно проявил себя в учебе и в 1965 г. поступил в престижный Йельский университет, где специализировался на общественных науках. Он учился только на «хорошо» и «отлично», говорит Джеффри Розен, однокурсник и друг Шварцмана, ныне заместитель председателя правления инвестиционного банка Lazard. «Стив по-настоящему увлекался спортом и любил состязаться, – вспоминает Розен. – В Давенпорт-колледже, где мы жили, был огромный внутренний двор, и Стив не упускал возможности сыграть в американский или европейский футбол».

Кроме того, он слыл ловеласом – такую репутацию непросто было заслужить в Йельском университете, по-прежнему остававшимся чисто мужским учебным заведением. Он сдружился с деканом Давенпорт-колледжа Горацием Тафтом, видным физиком, и его женой Мэри Джейн, любительницей балета. Она заразила Шварцмана своей увлеченностью танцем. На первом курсе Шварцман создал клуб «Давенпортское общество любителей балета» и даже организовал для его участников посещение генеральной репетиции балета «Щелкунчик» в легендарной постановке Джорджа Баланчина и его New York City Ballet в Линкольн-центре. Позже в том же году Шварцман организовал танцевальный фестиваль с участием студенток из соседних женских колледжей. Мероприятие имело огромный успех. Розен подозревает, что Шварцман открыл этот клуб отчасти для того, чтобы использовать его «как предлог для встречи с девушками». Шварцман также получил приглашение вступить в «Череп и кости», тайное элитарное общество старшекурсников Йельского университета{204}204
  Он учился только на «хорошо» и «отлично»… Шварцман также получил приглашение: интервью с Джеффри Розеном, 28 мая 2008 г.; интервью со Шварцманом; Stewart, “Party”.


[Закрыть]. В свое время его членами были оба президента Буша. (Джордж Буш-младший вступил в него в 1968 г., за год до Шварцмана, и, по словам последнего, они были знакомы друг с другом, но не очень близко.)

В июне 1969 г. свежеиспеченный выпускник Йельского университета, отныне лишенный семейной финансовой помощи, Шварцман решил попытать счастья на Уолл-стрит. Через своего знакомого в приемной комиссии Йельского университета он получил должность в инвестиционном банке Donaldson, Lufkin & Jenrette. Однако в жизни молодого банкира было мало гламура и шика. Словно скаредный простолюдин, Шварцман снимал в бедных кварталах крошечные квартиры с помесячной оплатой. Его первым жилищем стала квартирка в Нижнем Ист-Сайде на пятом этаже в доме без лифта, рядом с полицейским участком, где была снята первая серия знаменитого телесериала 1970-х гг. «Коджак». Когда он открывал входную дверь и включал свет, из-под его ног разбегались тараканы. Вторая квартира на пересечении 2-й авеню и 49-й улицы, над офисом компании Midtown Shade, представляла собой полторы комнаты без кухни и с общим санузлом в конце коридора.

В общем, его жизненные условия значительно ухудшились по сравнению с заросшим плющом миром Йельского университета. Напрягал Шварцмана и характер работы в DLJ, где его энергия и ум не компенсировали незнание финансов. В Йеле он изучал психологию, социологию и антропологию; мир бизнеса был для него терра инкогнита. «Мне выделили кабинет и секретаря, но я был совершенно не подготовлен к любой коммерческой деятельности, не говоря уже о такой оживленной, как в DLJ и в операциях с ценными бумагами. Я совершенно не разбирался в бухучете. До прихода в банк даже не знал, что такое обыкновенные акции».

Шварцман вспоминает о своем пребывании в DLJ как об «очень суровом опыте». Однако перед уходом из банка его пригласил на прощальный ланч старший партнер DLJ Билл Дональдсон. «Вряд ли я совершил нечто такое, чтобы заслужить этот ланч. Наверное, Билл устроил его только потому, что в свое время меня нанял, – считает Шварцман. – Я спросил у него, почему он вообще взял меня к себе на работу, поскольку, с моей точки зрения, я не принес его банку никакой пользы». Дональдсон ответил: «Я выбираю людей, полагаясь на интуицию. А она подсказывает мне, что однажды ты станешь президентом DLJ»{205}205
  В июне 1969 г. свежеиспеченный выпускник… Дональдсон ответил: интервью со Шварцманом.


[Закрыть]. (Дональдсон утверждает, что не помнит о том обеде и о своих словах, но утверждает, что Шварцман был трудолюбивым и многообещающим молодым сотрудником.{206}206
  Дональдсон утверждает…: интервью с Уильямом Дональдсоном, 12 февраля 2010 г.


[Закрыть])

Шварцман поступил в Школу бизнеса Гарвардского университета и в 1972 г. получил диплом магистра делового администрирования. После выпуска его пригласили на работу сразу два банка – Lehman Brothers и Morgan Stanley. В то время на Уолл-стрит все еще существовало разделение финансовых учреждений по этническому признаку – на предприятия англо-саксонских протестантов Morgan Stanley и First Boston, преимущественно католический банк Merrill Lynch и еврейские банковские дома Lehman, Goldman и Salomon Brothers. В конце 1970-х гг. эти различия начали стираться, но Шварцман утверждает, что в начале десятилетия он стал всего лишь третьим по счету евреем, получившим приглашение на работу от Morgan Stanley. На собеседовании президент банка Роберт Болдуин, известный как Боб, заявил Шварцману, что тому придется «переделать себя, чтобы вписаться в их банк», на что Шварцман ответил, что не собирается этого делать, и выбрал Lehman{207}207
  На собеседовании президент банка…: интервью со Шварцманом.


[Закрыть].

Много лет спустя, став движущей силой Blackstone, Стив Шварцман был полон тех же талантов и энтузиазма, что и в молодые годы. Но в нем скрывались и некоторые парадоксальные качества.

В первые годы после создания Blackstone Шварцман работал не покладая рук по 14 часов в день, а его ум был постоянно занят мыслями о том, как укрепить неоперившийся бизнес. Он мог звонить сотрудникам и банкирам в любое время суток, чтобы обсудить пришедшую ему в голову идею. «Он часто звонил мне в субботу утром, чтобы узнать мое мнение по тому или иному поводу, – вспоминает Джимми Ли, директор кредитных операций в Chemical Bank. – Я тоже частенько звонил ему. Он развивал свою компанию, а я свою, и мы помогали друг другу»{208}208
  «Он часто звонил…»: интервью с Джеймсом Ли, 24 июля 2008 г.


[Закрыть].

Бывший партнер Blackstone Брет Перлман, работавший в компании в 1989–2004 гг., вспоминает, как, будучи молодым сотрудником, получал голосовую почту от Шварцмана, отправленную в 5.30, с комментариями по поводу служебных записок, которые Перлман передавал ему накануне вечером. Это говорило как о внимательности Шварцмана, так и о требуемой им преданности работе. «Стив никогда не требовал от вас больше того, чего он требовал от себя»{209}209
  Бывший партнер Blackstone Брет Перлман…: интервью с Бретом Перлманом, 22 октября 2008 г.


[Закрыть], – отмечает Перлман.

Но в глазах многих энергия и драйв Шварцмана были связаны с менее привлекательным качеством. На Уолл-стрит, где деньги – мерило успеха, жадность клубится в воздухе, как выхлопные газы во время 24-часовой автогонки на выносливость в Дайтона-Бич. Но даже по меркам Уолл-стрит многие считали Шварцмана стяжателем. «В те времена, когда я работал со Стивом, он был вызывающе жаден, – вспоминает его бывший партнер. – Но он и не пытался этого скрывать. Стив всегда был честен, прямодушен и держал свое слово. Многие люди, жаждущие денег, скрытны и изворотливы. Они обнимут вас, но только для того, чтобы залезть к вам в карман. В отличие от них Стив подойдет к вам и скажет в лицо: “Я собираюсь забрать ваш бумажник”»{210}210
  «В те времена, когда я работал…»: анонимное интервью с бывшим партнером Blackstone.


[Закрыть]. Один банкир вспоминает, как однажды осведомился у партнера Blackstone о спортивных успехах Шварцмана: «Я спросил, правда ли, как я слышал, что Стив – способный баскетболист и умеет очень высоко прыгать. Он ответил: “Да, когда прыгает за мешком с деньгами!”»{211}211
  Один банкир вспоминает…: анонимное интервью с банкиром, финансировавшим LBO.


[Закрыть].

По мере того как Шварцман богател, он выставлял напоказ свое богатство все откровеннее, что начинало раздражать даже прочих финансовых воротил. Глава другой компании прямых инвестиций рассказывает: однажды в 1990-х гг. он шел с детьми по песчаному пляжу на карибском острове Сент-Бартс и увидел, как в гавань зашла огромная яхта и стала на якорь. Потом члены команды спустили на воду два гидроцикла и загрузили на них раскладной стол со стульями, большой зонт от солнца, посуду, корзинку с винами и всевозможную еду. Когда все это было расставлено на берегу, гидроциклы вернулись к яхте и забрали с нее высокую яркую женщину и мужчину небольшого роста. Рассказчик подошел поближе, чтобы посмотреть, кем были герои этой странной сцены, и узнал Шварцмана и его жену. «Я таскаюсь по берегу с ребятишками, обливаюсь потом, а тут подплывает Шварцман на собственной яхте и сходит на берег, чтобы перекусить. Он хотел ткнуть всем в глаза своим богатством, это было понятно. Разумеется, я не жалуюсь на бедность, но в тот момент почувствовал, что нам нужна революция»{212}212
  Глава другой компании…: анонимное интервью с руководителем компании прямых инвестиций.


[Закрыть].

У личности Шварцмана была и более привлекательная сторона. Тот же самый человек, который беспощадно изгнал из своей фирмы Стивена Вайнограда из-за ошибки с Edgcomb, установил теплые дружеские отношения с молодыми сотрудниками, такими как Говард Липсон, Дэвид Блитцер и Джеймс Моссман, помогая им строить карьеру. Он помнил дни рождения и годовщины свадеб всех своих подчиненных. «Если вы переживали какие-то трудности в личной жизни, Стив относился к этому с пониманием»{213}213
  Он помнил дни рождения…: интервью с Говардом Липсоном, 29 мая 2008 г.


[Закрыть], – говорит Липсон. Шварцман умел сострадать и помогать людям. Когда у его друга и коллеги по Lehman Стивена Фенстера обнаружили смертельную форму рака поджелудочной железы, Шварцман лично следил за его лечением. А после его смерти Шварцман вместе с еще одним бывшим сотрудником Lehman Алланом Капланом собрал деньги, чтобы основать кафедру имени Фенстера в Гарвардской школе бизнеса{214}214
  Когда у его друга и коллеги…: интервью с Розеном; анонимное интервью с партнером Blackstone.


[Закрыть].

Он был также свободен от снобизма. Например, любил работать с молодыми аналитиками и сотрудниками, часто спрашивал их мнение по тому или иному вопросу. Бывший партнер Blackstone Брет Перлман рассказывает, что в первые годы после его прихода в компанию Шварцман часто звонил ему накануне заседаний инвестиционного комитета, чтобы узнать его мнение о предлагаемой сделке. «Он всегда интересовался мнениями молодых сотрудников, – говорит Перлман. – Он понимал, что ему нужен свежий взгляд на ситуацию»{215}215
  Бывший партнер Blackstone Брет Перлман…: интервью с Перлманом.


[Закрыть].

А вот какие впечатления остались у инвестора, познакомившегося со Шварцманом в начале 1990-х гг., когда тот уже стал признанным магнатом в сфере LBO. «Помню, я подумал, что этот парень – настоящая динамо-машина. Святые угодники! Да он был переполнен энергией, всевозможными идеями и мыслями! – вспоминает Марио Джаннини из фирмы Hamilton Lane, консультирующей пенсионные фонды и других инвесторов. – Чем он был интересен? Тем, что сочетал в себе самоуверенность с самокритикой, благодаря чему сильно отличался от коллег. Иногда его самокритичность доходила до самоуничижения, а такое обычно не свойственно людям в его сфере. Это обезоруживало. И все же, когда его слушаешь, то понимаешь, насколько он умен»{216}216
  «Помню, я подумал…»: интервью с Марио Джаннини, 13 февраля 2009 г.


[Закрыть].

Шварцман был «нефильтрованным», как выразился глава еще одной компании прямых инвестиций. Он мог быть искренним и непосредственным, а иногда – самодовольным и абсолютно равнодушным. Соответственно мог очаровывать или раздражать своей манерой поведения. «В Стиве есть нечто от очаровательного юного проказника»{217}217
  Шварцман был «нефильтрованным»…: анонимное интервью с руководителем компании прямых инвестиций; личные наблюдения.


[Закрыть], – говорит бизнесмен. Даже у друзей и партнеров, обожавших Стива, порой лезли глаза на лоб от его опрометчивых заявлений.

В компании Шварцман был бесспорным боссом, но не диктатором. «Стив не из тех руководителей, которые диктуют свою волю и безапелляционно заявляют: “Я считаю, что нужно сделать именно так”»{218}218
  «Стив не из тех руководителей…»: интервью с Саймоном Лонерганом, 22 января 2009 г.


[Закрыть], – говорит бывший партнер Blackstone Саймон Лонерган. Шварцману не требовалось доминировать; он предпочитал услышать мнение каждого, прежде чем принимать решение.

Но время от времени его высокомерие давало о себе знать. В 1990 г. он заявил репортеру Wall Street Journal, что своим успехом Blackstone обязана его умению «разъяснять финансовые азы идиотам»{219}219
  В 1990 г. он заявил…: Randall Smith, “Fast Talk, Connections Help Make Blackstone a Wall Street Success”, WSJ, Oct. 24, 1990.


[Закрыть]. У него была склонность оскорбительно отзываться о конкурентах и других людях за их спинами. Многих раздражало и его напускное пристрастие к хвастовству – насчет того, что он стал первым евреем, принятым в «Череп и кости», и первым банкиром в истории, устроившим закрытые корпоративные торги, и т. д., и т. п.

Несмотря на свое здравомыслие как банкира и менеджера, даже после многих лет пребывания на посту генерального директора, временами он проявлял удивительную бестактность и нравственную глухоту. Весной 2008 г. на годовом собрании инвесторов фонда Blackstone во Флориде, объясняя, почему не состоялась покупка компании жилищного кредитования PHH Mortgage, Шварцман ляпнул: «Ипотечный банк в разгар кризиса на рынке субстандартного кредитования похож на торговца лапшой в Нагасаки во время взрыва атомной бомбы. От лапши осталось немного, да и от самого торговца тоже. И от нас мало бы что осталось, проведи мы эту сделку»{220}220
  Весной 2008 г. на годовом собрании…: Peter Lattman, “Steve Schwarzman’s Take on the Subprime Mess”, WSJ Blog, May 8, 2008; анонимное интервью с партнером с ограниченной ответственностью (т. е. инвестором фонда) Blackstone.


[Закрыть]. «Радиоактивная» острота быстро просочилась в прессу, причем в самый неподходящий момент, поскольку в то время Blackstone как раз пыталась догнать конкурентов, таких как Carlyle и Texas Pacific Group, на азиатских рынках.

«Шварцман всегда способен сморозить нечто такое, после чего остается только покачать головой»{221}221
  «Шварцман всегда способен…»: анонимное интервью с партнером с ограниченной ответственностью Blackstone.


[Закрыть], – говорит инвестор фонда, присутствовавший на том собрании.

Но по мере развития компании, а особенно после того, как она стала публичной, такое пренебрежение Стива Шварцмана к тому, как его воспринимают окружающие, превратилось в серьезную проблему.