Текст книги "Принц быстрого реагирования"

Джон Мур
Принц быстрого реагирования

Моя благодарность членам Хьюстонского общества

Ритуального Завтрака – за их поддержку

и энтузиазм

Волшебник был злой. Нет, правда злой. Злой в самом прямом смысле этого слова. Он насылал эпидемии и сыпал отраву в реку, несущую воды мимо его замка к расположенным ниже по течению деревням. Он губил одиноких путников, перемалывал их кости для своих порошков и кипятил их кровь для колдовских зелий. Он мучил маленьких пушистых зверюшек, ставя над ними извращенные некротические опыты. Он отрывал крылья бабочкам. Причем не ради какого-либо магического эффекта, а просто для удовольствия.

Он никогда не писал маме. Даже в ее день рождения. На рынке, якобы прицениваясь, он мял разложенные на лотках фрукты, после чего продать их уже было невозможно. В спорах он всегда жульничал. А если его заносило в местный трактир (инкогнито, разумеется), он с готовностью присоединялся к дармовой выпивке, но сам никогда никого не угощал.

Принцесса Глория, напротив, была олицетворением чистоты, добродетели и невинности. Деревянный стол, к которому ее приковали, находился в запертой изнутри комнате, в свою очередь помещавшейся в самой высокой башне замка злого волшебника. На момент описываемых событий принцесса Глория уже не плакала. Она предавалась этому занятию в течение последних четырех суток и имела возможность убедиться в полной его бесполезности. А поскольку оставалась единственная надежда – на спасение извне, принцессе совершенно не хотелось предстать перед потенциальным спасителем с красными и опухшими глазами. Ну а если ей все-таки суждено умереть, то какая в конечном итоге разница.

Помимо волшебника и принцессы в помещении присутствовали двое подручных колдуна – туповатые да к тому же еще и уродливые громилы, ценимые им за эффективность в решении силовых вопросов. Собственно говоря, теперь, когда похищение уже состоялось, надобность в них как таковая отпала, но злодей чувствовал себя увереннее с парой телохранителей за спиной. Те, в свою очередь, и не возражали – кто ж откажет себе в удовольствии поглазеть на обнаженную красавицу в цепях. Каждый развлекается по-своему.

Волшебник Магеллан нервно сновал по маленькой комнатке, расставляя мензурки и колбы и раскладывая ножи. Он намеревался выкачать из живого тела Глории кровь. Кровь принцессы-девственницы весьма полезна для всевозможных подлых заклинаний, особенно если собрать ее между полуночью и рассветом. Кстати, ночь выдалась довольно теплая. Колдун открыл маленькое окошко, и пламя свечей затрепетало, отбрасывая на каменные стены танцующие тени.

– Не то чтобы мне нравился детский плач. Нет, вовсе нет. Я мягкосердечный человек, и плач меня нервирует. Прямо-таки зубы сводит. А уж визг! От полуночи до рассвета мы получим почти пять часов визга. Ты ведь визжишь, правда? И не тряси головой. Я же по глазам вижу: ты визгунья, а мои нервы и так натянуты до предела. Можно, конечно, заткнуть тебе рот кляпом, но тогда магия лишится полноценной динамики. – Магеллан имел склонность бормотать, когда затевал что-то по-настоящему гадкое.

Принцесса попыталась съежиться. Волшебник злобно расхохотался. Громилы захихикали.

Складывалась идеальная сцена для выхода Прекрасного Принца, и момент своего появления он выбрал безупречно.

Часы, старомодный вычурный агрегат из бронзы и меди, заклекотали, сообщая о наступлении полночи. Магеллан неторопливо, поскольку всегда ставил часы немножко вперед, выбрал нож – узкий, изогнутый клинок, недобрым мерцанием возвещавший об исполненном пыток и увечий прошлом. (Вообще-то нож изначально предназначался для разделки рыбы, и на его ручке даже сохранилась дюймовая разметка, чтобы измерять улов.) И вот когда волшебник, в последний раз подергав наручники на запястьях девушки (та снова поежилась), медленно, нежно, любовно приложил лезвие к ее коже, принцесса Глория закрыла глаза, а громилы наклонились поближе – в дверь постучали.

Все обернулись.

На самом деле для нормального вежливого стука звук получился не совсем правильный. Слишком сильный, слишком громкий. Слишком, как бы это выразиться, проникновенный. Так бывает, если по тяжелой дубовой двери со всего размаху садануть двуручной секирой. А для вящей убедительности между рассевшимися досками показался кончик лезвия.

Пока злодей с подручными растерянно наблюдали за происходящим, лезвие убралось, и через секунду раздался второй сокрушительный удар. Остатки двери повисли на обломках петель. За ударом последовал мощный пинок, и вслед за щепками и мусором в помещение ввалился высокий, хорошо сложенный юноша, чей решительный вид подкреплялся доблестью и сознанием собственной правоты.

– Прекрасный Принц! – радостно и в то же время немного льстиво воскликнула принцесса Глория, узнав предполагаемого спасителя.

– Прекрасный Принц, – совершенно безрадостно воскликнули громилы, также узнавшие ночного гостя.

– Зараза, – расстроился Магеллан.

Прекрасный Принц послал принцессе улыбку, предназначенную специально для ободрения попавших в беду принцесс. Улыбка ободрила. Она не могла не ободрить. Она согревала с головы до пят. Принц был юн, всего семнадцати лет, и его золотые волосы свободными локонами рассыпались по плечам (результат часовой работы с горячими щипцами для завивки). Его сапоги сияли (пропитанные свиным жиром и тщательно отполированные). Правая рука небрежно покоилась на рукояти меча, на кисти левой сверкал золотой перстень с королевской печатью. Шелковая рубашка распахнулась ровно настолько, чтобы продемонстрировать легкую поросль и четко обрисованные грудные мышцы, тогда как дорогой плащ с узорчатой вышивкой подчеркивал ширину плеч. Безбородое лицо сияло мальчишеским обаянием и воодушевлением, но глаза, когда Принц остановил взгляд на волшебнике, сделались серыми, словно зимнее небо, и такими же холодными.

– Ну, привет, Магги. Что затеял?

– Я тебе не Магги, – пробурчал колдун и тут же рассердился на себя за то, что позволил этому мальчишке себя рассердить.

– Знаешь, с белого соснового стола тебе эти кровавые пятна никогда не оттереть.

– Что ты мелешь?! Это же бук. Я за него сорок шиллингов заплатил. – Сообразив, что позволил отвлечь себя на такую глупость, Магеллан рассердился еще больше.

– Сосна. – Принц беззаботно подошел к столу и царапнул его кинжалом. Лезвие оставило белую полосу. – Вот видишь, пропиталось.

Он подмигнул принцессе. Та хихикнула.

Колдун разозлился окончательно. Он – великий и могущественный волшебник, наводящий ужас на всю округу, и никакому малолетнему хулигану не позволено насмехаться над ним в его же собственном замке. Принц он там или не принц.

– Прикончить его! – рявкнул он.

Прихвостни рефлекторно выхватили мечи и бросились на Прекрасного. Однако почти сразу же благоразумие взяло верх над храбростью, и оба замерли с занесенной для второго шага ногой.

– Э, хозяин, – неуверенно произнес один из них. – Это, гм, знаете ли… Это ж Прекрасный Принц.

Принц дохнул на свои ногти и потер их о край рубашки. Его меч по-прежнему покоился в ножнах.

– Да убейте же вы его! – завопил волшебник. – Не так уж он крут! В конце концов, вас ведь двое!

Громила кивнул, сглотнул и кинулся вперед с занесенным для удара оружием. Пустить его в ход он не успел. Юноша двигался подобно шарику ртути. Рука его ослепительно быстро и в то же время абсолютно без напряжения описала плавную дугу, и меч Принца одним текучим движением покинул ножны и метнулся в сторону нападавшего, прочертив у него на шее тонкую алую линию. Сам Прекрасный уплыл в сторону. Сообщник колдуна пролетел мимо и врезался в стол. Его аккуратно отделенная голова грохнулась на пол всего секундой позже, а принцессу Глорию обдало кровью, фонтаном ударившей из обезглавленного тела. Девушку передернуло.

Товарищ погибшего не стал долго раздумывать и предпочел сменить карьеру. Он бросил свой меч и устремился к двери. Его тяжелые сапоги еще долго грохотали по длинной винтовой лестнице. Затем все стихло.

Магеллан и Прекрасный уставились друг на друга.

Волшебник владел дюжиной заклятий, способных в мгновение ока превратить юного Принца в пар. Он владел заклятиями, способными заставить нахала корчиться в непрерывных муках в течение года, прежде чем позволить ему сдохнуть. Он владел заклятиями, способными обречь на участь куда худшую, нежели самая страшная гибель. И у всех этих заклятий имелся один общий предосаднейший недостаток – они требовали подготовки. Некоторые – совсем небольшой, но ни одно нельзя было применить прямо сейчас. Колдун слишком увлекся приготовлениями к кровопусканию, доверив заботу о безопасности своим, отсутствующим теперь, войскам.

Принц держал меч на уровне плеча. Кончик лезвия смотрел чуть вниз, прямо в сердце Магеллану. Не самый дружелюбный жест. Оставалось перейти к стратегическому отступлению.

– Ты еще обо мне услышишь, Прекрасный, – злобно прошипел волшебник и тут же понял, насколько банально это прозвучало. Да так, собственно, оно и было. – Я вернусь, – добавил он. Это прозвучало еще банальнее. – Гад! – закончил злодей и выбросился из окна.

– Ой, – сказала принцесса.

Принц спокойно сунул меч в ножны и выглянул наружу. Магеллан падал весьма неспешно, плащ струился за ним следом. Внезапно его одежда словно сколлапсировала внутрь. Когда она снова разделилась на отдельные части, туника, сапоги, носки и шляпа спланировали к земле, а из середины этой груды возникла большая черная птица. Она захлопала крыльями и устремилась прочь в темное безоблачное небо.

Принц остался невозмутим.

– Венделл! – позвал он.

В комнатку ввалился паж лет десяти от роду. Мальчик шатался под тяжестью здоровенного рюкзака. В руках он держал еще пару набитых под завязку вещмешков. Венделл свалил груз на пол, равнодушно взглянул на скованную принцессу и, тяжело дыша, уселся на рюкзак.

– Сто восемьдесят одна ступенька, – произнес он, отдуваясь.

– Перегрина, – приказал Прекрасный.

– Ах, да.

Утерев пот, паж развязал рюкзак и достал небольшую, покрытую тканью клетку. В клетке оказался сокол, которого он передал Принцу, взамен приняв меч.

Прекрасный снял с птицы клобучок, погладил ее, поднес к окну, и сокол, сорвавшись с вытянутой руки, исчез в ночи. Затем все внимание юноши обратилось к принцессе Глории.

А принцессу Глорию обуревали два в корне противоречивых чувства.

Первое. Она не умрет.

Второе. Она умрет от смущения. Он здесь. Стоит рядом с ней. Храбрый, красивый, легендарный Прекрасный Принц (вот подождите, пока она расскажет остальным девчонкам). И смотрит на нее. А она – совершенно голая. И не только голая – с растрепанными волосами, без макияжа и (о боже!) ногти на ногах грязные.

Принцесса мечтала провалиться на месте.

Однако Принц не занимался созерцанием пышного тела. Невероятным усилием воли он твердо удержал взгляд на ее лице, затем хорошо отработанным театрально-рыцарским жестом сорвал с плеч свой роскошный плащ и набросил его на девушку, оставив неприкрытой только голову. Принцесса Глория испустила отчетливый вздох облегчения.

– Благодарю.

– Счастлив услужить, прекрасная леди, – серьезно произнес Принц. – Венделл!

Паж, уже успевший вытереть меч промасленной тряпочкой, пошарил в одном из вещмешков, извлек на свет молоток и зубило и принялся разбираться с оковами. Тем временем Прекрасный достал черненого серебра щетку для волос и зеркальце. Как только руки Глории оказались свободны, он вручил ей упомянутые предметы.

Он не в первый раз спасал принцесс и постепенно освоил все нюансы.

Сначала, однако, Принц сам украдкой скользнул взглядом по зеркальцу, дабы убедиться, что его собственная прическа по-прежнему совершенна.

Сокол вернулся, тяжело хлопая крыльями. Прекрасный без малейшего удивления осмотрел принесенную им добычу – мертвого ворона, бросил тушку в кожаную сумку и скормил птице кусочек мяса.

Венделл трудился над ножными кандалами. Когда он закончил, принцесса сумела подняться. Хотя Глория была невысокой, ее царственная осанка произвела впечатление и на Принца, и на пажа. Завернутая в плащ, с зачесанными назад волосами и высоко поднятым подбородком девушка выглядела олицетворением представительницы благородного сословия.

– Ваше высочество, могу ли я переговорить с вами конфиденциально? – обратилась она к Прекрасному, присев в реверансе.

– Венделл!

– Уже иду. – Паж исчез на лестнице.

Принц одарил девушку самой, как он надеялся, ослепительной улыбкой.

– Прошу вас, продолжайте, прекрасная леди.

Принцесса слабо улыбнулась в ответ. Она опустила глаза и сцепила пальцы.

– Ваше высочество, вы спасли мне жизнь.

– Я рад, что смог прибыть вовремя. – Принц умолчал о том, как со всей тщательностью исследовал местность и, чтобы сделать процедуру спасения более драматичной, специально часа три торчал в ближайшем лесу.

– Я перед вами в долгу и понимаю, что никогда не смогу оплатить его.

Прекрасный позволил глазам скользнуть по ее груди.

– На вашем месте я бы не стал так утверждать, – с надеждой произнес он.

– Я из небольшого королевства, ваше высочество, и, хотя я принцесса по крови, я последняя из множества сестер, которых следует обеспечить приданым прежде меня. Мне нечего предложить вам. Ни золота, ни алмазов.

Пульс Прекрасного забился чаще.

– Я и не помышлял ни о чем подобном. Сознание вашего счастья – само по себе достаточная награда.

– Однако меня с рождения учили не оставлять долг чести неоплаченным, на принятую услугу отвечать услугой и обязательно вознаграждать мужество и, – Глория вспыхнула, – добродетель.

– Звучит неплохо, – согласился Принц. – В смысле, если вы так думаете, я не вправе с вами спорить.

На верхней губе у него выступила крохотная бусинка пота. Он придвинулся ближе к принцессе. Она взглянула на него снизу вверх ясными глазами. Дыхание ее сделалось быстрым и неглубоким.

– Все же есть одна услуга, которую я могу вам предложить.

– О да…

Принц взял ее руки в свои и заглянул в самую глубину ее прекрасных глаз.

– Долг чести можно оплатить честью, – пробормотала девушка. – Вы понимаете, что я имею в виду?

– Да, милая, – выдохнул Принц, притягивая ее ближе. – Я долго ждал этого момента.

– Хорошо.

И с этими словами принцесса Глория крепко зажмурилась, стиснула зубы, поднялась на цыпочки и поцеловала Прекрасного Принца.

В щеку.

Она мигом вынырнула из его объятий и юркнула к лестнице, одарив юношу взглядом человека, удовлетворенного только что совершенным благородным поступком, затем покраснела еще сильнее и хихикнула.

Ни слова разочарования не сорвалось с губ молодого человека. Ни единой морщинкой или движением брови не выдал он своей надежды на нечто более существенное, нежели единственный целомудренный поцелуй. Нет, ни словом, ни жестом не выдал он досады по поводу того, что принцесса Глория оказалась прелестной, чистой, добродетельной и невинной во всех отношениях девицей – и ничем более.

В конце концов, не зря же его звали Прекрасным Принцем.

Над бескрайними полями и сочными пастбищами цветущей страны – страны, где полноводные реки кишели форелью, а высокие и густые леса изобиловали оленями, страны, где мощеные дороги соединяли ухоженные селения, страны, где кипела бойкая торговля и жизнерадостная деятельность счастливых обитателей, – вставало солнце. Королевство Иллирия являлось не самым большим, но, несомненно, самым процветающим из всех королевств, лежащих в широком коридоре между горами и морем. Как и остальные двадцать государств, то была древняя земля со своей богатой историей и бесчисленными легендами. Здесь попадались семьи, чьи родословные тянулись, не прерываясь, в течение сотни поколений, колодцы, дававшие воду уже тысячу лет, замки, камни которых крошились под тяжестью времени. То была страна, пропитанная традициями, ее жители высоко ценили честь, справедливость и семью. В Иллирии любили мужчин – сильных и смелых, женщин – красивых и верных, котят – теплых и пушистых, девушек – прелестных, чистых, добродетельных и невинных, а собак – не слишком слюнявых.

И все же, несмотря на общее процветание Иллирии, несмотря на жизнерадостность и добрый нрав ее народа, несмотря на сильное нравственное начало, несмотря на плотную ткань семейных отношений и крепкие общинные связи, все же и здесь имелись граждане с дурными наклонностями. Встречались психи и просто асоциальные типы. Встречались такие, кто позволил овладеть собой жажде богатства и власти. Ну и просто злые на весь белый свет.

Вообще-то Прекрасный Принц не лелеял никаких дурных намерений, но этим утром пребывал как раз в последней из упомянутых категорий. Его сапоги грохотали по полированным дубовым полам отцовского замка, а кожаная охотничья сумка хлопала по боку. Он готовился к стычке с отцом и мысленно репетировал горькую отповедь, которую выдаст родителю на отказ в его просьбе.

В данный момент, однако, он предпринимал героические усилия по поддержанию легкой и приятной беседы с пажом.

– Ты видел ее сиськи, Венделл? Они же само совершенство! А как они сохраняли форму, когда она шла! Готов спорить – они крепче моих бицепсов. Боже мой… как у нее торчали соски! Едва плащ не протыкали!

– Сир, – подал голос Венделл, – могу я говорить откровенно?

– Разумеется.

– Заткнись, а? Четыре дня, пока мы добирались домой, ты трындел исключительно о грудях принцессы Глории.

– Но у нее великолепная грудь, Венделл. Став постарше, ты научишься ценить такое.

– Вот еще, – хмыкнул паренек. – Ненавижу девчонок.

– Это ненадолго.

– Они всегда норовят взъерошить мне волосы. А я этого терпеть не могу.

– Ты изменишь свое мнение.

– Ага, щас! В любом случае давай поговорим про что-нибудь интересное. Про рыбалку, например. Или про еду. Персики пошли. Спорим, кухарка испечет сегодня персиковый пирог на десерт. Как ты думаешь?

– К слову о спелых персиках, – произнес Принц нарочито непринужденным тоном, – ты видел…

– О боже, – простонал паж. – Да иди ты знаешь куда…

Они пересекли огромный зал и оказались перед массивной резной дубовой дверью, в которой сбоку была проделана более новая резная дубовая дверца меньшего размера. Большую дверь украшали барельефы со сценами охоты. На них присутствовали всадники, собаки, лучники, олень, вепрь и медведь. На меньшей двери имелось изображение то ли пушки с пирамидой ядер, то ли русалки, поедающей морскую черепаху. Подобные шедевры были натыканы по всему замку. Прекрасный как-то указал на один такой королевскому декоратору и в награду получил сорокаминутную лекцию по «неизобразительному искусству». С тех пор он предпочитал воздерживаться от комментариев относительно произведений искусства, находящихся в замке.

Принц повернул ручку меньшей двери и вошел без стука.

Прием, вопреки ожиданиям, оказался весьма радушным. Шесть человек, почти половина Совета лордов, при его появлении встали.

– Прекрасный Принц! – произнесли они тоном, исполненным почтения и уважения.

Король остался сидеть, но улыбнулся сыну, источая отеческую любовь.

– Добро пожаловать домой, сынок. Привет, Венделл.

– Привет, пап. Доброе утро, господа. Полагаю, у меня для вас есть небольшой подарок.

Прекрасный небрежно бросил охотничью сумку на резной стол мореного дуба. Лорд Исаак Шторм, самый могущественный из отцовских вассалов, опрокинул ее, вытряхнув содержимое, и на вощеные доски стола шлепнулась большая мертвая птица. Шестеро лордов принялись ее опасливо изучать.

– Магеллан, – радостно заключили они. – Наконец мы избавлены от этой напасти!

– Старый добрый Магги. – Король потыкал птицу толстым указательным пальцем. – Ворон, а? Должно быть, пытался удрать?

– Пытался.

– Я удивлен, что он не превратился в орлана. Орлан-Магеллан. Неплохая получилась бы рифма.

– Подозреваю, у него просто отсутствовало чувство юмора. Вообще-то он выглядел слегка расстроенным. Даже не предложил мне выпить.

Лорды обменялись взглядами и понимающе улыбнулись этому проявлению самоиронии. Для них оно служило несомненным доказательством того, что их принц на самом деле еще храбрее и благороднее, чем кажется.

– Принцессу спас?

– Как всегда. Она слегка в шоке, но не более того. Сейчас в покое и безопасности, на руках у любящей семьи. Собственно, потому мы и задержались. Они устроили пир в честь моей победы.

– Целого быка зажарили, – благоговейно вставил Венделл. – И поливали его соусом из меда с изюмом. Объедение. Но потом, – его голос помрачнел, – все эти семейства пригласили Принца на чай, и нам пришлось их всех посетить. И все время в парадной одежде.

– Я очень благодарен тебе за столь важное дополнение, Венделл. – В голосе Короля не прозвучало ни намека на сарказм. – Ну а теперь можешь пойти поиграть.

Юного пажа словно ветром сдуло. Принц пожал плечами.

– Мы проделали изрядную работенку, папа. Теперь у Иллирии определенно добавилось несколько дипломатических очков.

– Прекрасный Принц, – торжественно произнес лорд Шторм, – я знаю, что говорю от имени всех благородных семей – в сущности, от имени всего народа Иллирии, – когда благодарю тебя за твою службу нашему королевству. Твои храбрость, честность и преданность делу справедливости и милосердия являют собой идеал, коему нет равных в истории нашей любимой страны.

– Спасибо, лорд Исаак. Тем не менее я просто исполняю свой долг.

– И делаете это великолепно, ваше высочество. Но я не стану больше говорить об этом, ибо вижу, что смущаю вас. Кроме того, для выражения переполняющей нас благодарности одних слов мало. – Остальные лорды закивали. – Именно поэтому мы сегодня и явились сюда и принесли дар. Все благородные фамилии внесли свой вклад в его создание. И мы тешим себя надеждой, что ты окажешь нам честь, приняв его.

– Ну вы, ребята, даете. Вам не стоило… А что это?

– Сэр Тирон, – подал знак лорд Шторм.

Сэр Тирон Болдстрок подался вперед, бережно держа в руках длинную изящную резную шкатулку орехового дерева. Другие лорды расступились, пропуская его.

Вот он поставил шкатулку на стол. Осторожно отщелкнул позолоченные замки. Бережно откинул крышку.

Когда Принц заглянул в ящик, по комнате пронесся шепоток.

– Гм, – сказал Принц. – Меч.

Там и впрямь лежал меч – тридцать шесть дюймов сияющей стали. Слегка изогнутый клинок заканчивался усыпанным драгоценными камнями эфесом. Рукоять была выточена из старого клена, затем обернута промасленной ягнячьей кожей. Гарду покрывала замысловатая гравировка и позолота, а на полировку лезвия ушел целый месяц, так что оно «брало» при малейшем нажатии.

– У него есть имя, – доложил лорд Шторм. – Устремление. Лучшие мастера Двадцати королевств трудились над ним целый год. Он подогнан под ваш рост, вес, длину руки и ширину ладони. Равного ему нет в мире.

– Славно, – сказал Принц, вынимая подарок. – Мне он симпатичен. Люблю увесистые мечи.

Он взглянул на круг вельмож и заметил на их лицах налет разочарования. Ну да, они явно ожидали не такой реакции. Прекрасный набрал побольше воздуха.

– Господа, этот меч – самый великолепный из всех, что мне приходилось держать в руках! Или даже лицезреть! С нынешнего дня я не стану носить иного!

Аристократы заулыбались. Принц драматическим жестом сорвал с пояса старый меч, с бряцаньем швырнул его на каменный пол, затем высоко вскинул новый, исхитрившись направить его так, чтобы заглянувший в окно лучик утреннего солнца заиграл на полированном лезвии.

– Устремление, – обратился он к клинку, – с этого дня ты – мой постоянный спутник. С этого дня мы вместе станем сражаться, защищая слабых, оберегая невинных, сокрушая зло, где бы оно ни скрывалось, и способствуя делу справедливости и сообразности!

Прекрасный опустил клинок и вогнал его в ножны. Вельможи разразились аплодисментами.

– Хорошо сказано, сынок, – заметил Король. – И я знаю, что говорю от имени всех в этом зале, когда заверяю, что наши сердца и наши молитвы всегда с тобой.

Вельможи снова захлопали.

– Спасибо, папа. И вам спасибо, господа. Папа, могу я поговорить с тобой наедине? Как мужчина с мужчиной.

– Разумеется. Ваши лордства, если вы нас извините…

Придворные покинули зал, причем каждый, выходя, не забыл остановиться и пожать руку Принцу.

– Да пребудет с вами Господь, прекрасный юноша.

– И с вами, сэр Исаак.

Последним шел лорд Болдстрок.

– Ваше высочество, если меч доставит вам какие бы то ни было неудобства, сразу несите его мне, и я разберусь. У него пожизненная гарантия на дефекты материала и конструкции. Просто заполните гарантийный талон и верните в оригинальной упаковке.

– Я запомню, сэр Тирон.

Когда комната опустела, Прекрасный закрыл дверь, запер ее и задвинул засов.

Он повернулся к отцу. Король наполнял стакан вином из встроенного в подлокотник трона потайного краника.

– Устремление? – вопросил Принц. – Устремление?! У меня полная комната этих хрюкорезов, а теперь мы им еще и имена станем давать?

– Это в отделе по связям с общественностью додумались, – ответствовал Король, передавая стакан сыну. – Красивые мечи с именами поражают воображение публики. – Он принялся наполнять стакан для себя. – Народ такое любит. Вспомни Экскалибур и все эти старые истории. Как бы там ни было, тебе все же следует несколько раз прихватить Устремление на очередной подвиг. Убьешь им дракона или еще кого-нибудь, и мы выставим его на обозрение публики да еще станем брать по два пенса за погляд.

– Но – «Устремление»! Звучит словно название боевого корабля.

– Считай, повезло, могло быть хуже. Они изначально собирались назвать его Драконопротыкателем. Предполагалось, что граверы на всю длину покроют клинок маленькими дракончиками. Я намекнул Исааку, что это, по-моему, отдает безвкусицей. Форма должна следовать за содержанием, вот в чем соль. Выкладывай же, мой мальчик, и поскорее. Что тебя на самом деле беспокоит?

Прекрасный мерил шагами тронный зал, барабаня пальцами по навершию рукояти.

– Папа, это насчет последнего подвига. Тебе придется меня от этого освободить. Я просто больше не могу.

Король поперхнулся вином.

– Но почему? Прекрасный, ты чудесно выполнил свою работу. Исключительно! Народ любит тебя. Твой народ. И каждый раз, когда ты освобождаешь местность от какой-нибудь дряни, твоя популярность только возрастает. – Король вытащил из-за пазухи свиток бумаги. – Только взгляни на результаты опросов.

– Мне плевать на опросы! С меня хватит! Бей-спасай да бей-спасай – я больше ничем не занят. Меня от этого тошнит. Каждый захудалый чародей, каждый рыцарь-отступник, каждый дракон, тролль или людоед, которому приспичит открыть лавочку в наших краях, считает своим первейшим долгом спереть какую-нибудь юную дуру, а потом все дружно вопят в один голос: «Давайте позовем на помощь Прекрасного Принца. Он ее спасет!» И я спасаю. Но получаю ли я какую-нибудь благодарность за это? Ни-ка-кой!

– Принцесса Глория не поблагодарила тебя? Я уверен, она пришлет соответствующую ноту. Она очень хорошо воспитана. – Король снова пригубил вино.

– Я не это имел в виду. Она поблагодарила меня. Она меня даже поцеловала.

На сей раз Король подавился и кашлял целую минуту, не в силах выговорить ни слова. Прекрасному пришлось постучать его по спине.

– Она что?!

– В щеку.

– А… В щеку. – Его величество забарабанил пальцами по подлокотнику трона. – Ну, тогда, полагаю, все в порядке.

– Нет, не в порядке. Послушай, помнишь ту маленькую герцогиню, которую я спас месяц назад? Мне пришлось прорубаться сквозь гнездо гигантских змей, только чтобы добраться до нее. Затем я должен был отвечать на кучу идиотских загадок какой-то похожей на льва твари. А тот дракон в конце едва не извел меня на шкварки. И после всего этого, знаешь, что она сделала, когда я ее наконец освободил? Похлопала меня по плечу.

Король хохотнул.

– Хиллари всегда отличалась несколько мальчишескими замашками.

– За этих цыпочек я ставлю на карту собственную жизнь и, мне кажется, заслуживаю несколько большего.

Король мгновенно посуровел.

– То есть?

– Сам знаешь.

– Думаю, знаю. И думаю, мне не нравится то, что я слышу.

– Черт возьми, папа! У мужчины имеются определенные потребности.

– Ты всерьез полагаешь, что имеешь право растлевать лучших дочерей Двадцати королевств только потому…

– Хорошо, хорошо. Ну их, этих лучших дочерей. Просто дай мне отгул на пару ночей. Я отправлюсь к мадам Люси и…

– Прекрасный Принц! Отпрыск нашего королевского рода, символ добродетели и чистоты, воплощение всего, что есть доброго и благородного в юношестве, не таскается по борделям, словно простой матрос!

– Ох, папа!

– В любом случае, я на прошлой неделе закрыл заведение Люси. Вредно для общественной нравственности.

– Папа!

– Довольно, молодой человек! Как общественному деятелю и члену царствующего дома, тебе надлежит подавать хороший пример для молодежи всей страны.

Добрачные связи бесповоротно разрушат твой имидж. Я содрогаюсь, представляя себе характер девушки, неважно, благородной или простой, которая согласилась бы на такую омерзительную связь. А теперь отправляйся к министру разведки за новым заданием.

Потерпевший на данном этапе поражение, Принц покорно пожал плечами и направился к двери.

– Ладно, папа, только, по-моему, вся эта затея с популярностью выходит у тебя из-под контроля. Что ты станешь делать, когда народ начнет требовать, чтобы я узурпировал твой трон?

Он вышел как раз вовремя, чтобы не заметить промелькнувшей в глазах Короля тревоги.

Венделл пристроился к Принцу, когда тот тащился через двор. Паж грыз большое яблоко. Еще одно он протянул Прекрасному. Принц взял его и нехотя надкусил.

– Он не согласился?

– Нет.

– И никакого тебе знойного уикенда?

– Нет.

– Он освободил тебя от работы героя?

– Нет.

– Ну и ладно, – сказал Венделл. – Герой поневоле. Герои поневоле – на самом деле самые лучшие. Если захочешь стать героем по собственной инициативе, люди ведь все равно решат, что ты выпендриваешься.

Принц что-то промычал и проглотил кусок яблока.

– О чем ты говоришь? Я всегда стараюсь вести себя геройски. Мне приходится следить за каждым словом, одеваться, будто на маскарад, постоянно упражняться с мечом, копьем и луком, быть вежливым и услужливым со всеми, кого встречу. Думаешь, легко?

– Ну-у…

– Ладно, наверняка это неизмеримо лучше, чем пахать или стучать по наковальне, и при этом работа с полной занятостью. Хотя я бы с гораздо большей охотой полеживал себе где-нибудь на замшелом бережку с удочкой.

– О том и речь, – подхватил Венделл. – Люди улавливают это. Они понимают, что ты предпочел бы тихую жизнь, и поэтому ценят, что ты пускаешься во все эти приключения. Точно так же с твоими стараниями по поддержанию имиджа Прекрасного Принца. Если бы ты был прекрасным без всяких усилий, это не вызывало бы уважения. А так люди видят, с каким трудом тебе дается быть прекрасным, и именно усилия, которые ты прилагаешь, делают это, ну, прекраснее.