Текст книги "Горе матери"

Горе матери
Джон Рид

© Джон Рид, 2023

ISBN 978-5-0060-7044-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Забеременев от случайного проходимца, поздним осенним вечером, молодая девушка с трудом вынесла у себя нежданное дитя. Родился этот ребенок тяжело. Ему бежала смерть, но что-то ее остановило. Это был мальчик, девушка дала ему имя – Вадим Русанов. Его бедная мать, Надежда Русанова, женщина не богатая. Живет одна, на отшибе небольшого городка в деревянном бараке, неподалеку от Москвы. И без того нелюдимая, после того злополучного осеннего вечера, из-за которого до сих пор ей снятся кошмары, она и вовсе стала изгоем. То и дело ловит от прохожих на себе косые взгляды. Надежда, то чью – нибудь собачку выгуливает, то за лошадью по ухаживает и за это получает сущие гроши. Мужа у нее не было, лишь один молодой человек был, да он её сам и бросил. Вообщем, жизнь матери – одиночки ребенка, полученного от напавшего мужика с улицы, двумя словами – «мрачная боль».

Вадимка рос хоть и болезненно, но в максимальной любви от матери. Надежда на все готова ради сыночка, хоть месяц не есть, лишь бы прокормить его. Вадим был буйным, иногда просачивалась и агрессия, но улыбка не сходила с него. С дворовыми ребятами отношения у него складывались хорошо, несмотря на то, что мамы этих самых ребят всячески отговаривали их играть с Вадимом. Никто не любил здесь его маму, все считали ее дурочкой.

Когда Вадиму исполнилось шесть, ему нужно было пора отправляться куда-нибудь учится. Надежда пыталась протолкнуть в самую лучшую школу в окрестностях. Она подрабатывала на трех различных работёнках: фабрика, чистка карет и садовник, чтобы ее сын мог учится. Правда его часто отстраняли от занятий за поведение. К классу четвертому, Вадим стал настоящим хулиганом, но мать никогда его таковым не считала. Она думала, что его наказывают, только потому-что он не богат материально. В четырнадцать лет Вадим уже курил и пил, воровал в магазинах, участвовал в драках вместе с друзьями и врагами, их у него было не мало. Он сильно отличался по характеру от своей скромной, ласковой и мягкой мамы. Вадим периодически попадался в полицию, а мать его пыталась освобождать.

В день семнадцатилетия Вадима, он пришел вместе со своим другом в барак, где живет его мать. Надежда находилась в долговой яме, она заняла деньги у богатого дворянина, по имени Борис Друцкой, чтобы Вадим поступил в университет, но он лишь пропил эти деньги. Её сын пришёл к матери не чтобы помочь с долгами, а лишь попросить пару копеек ему и другу. Друг, с которым пришел Вадим, был тоже маргиналом, не богатым. Жил недалеко, за две улицы отсюда. Надежда его видит не первый раз. Прошлой зимой, её сын пришел к ней с этим пареньком и ещё парой девиц легкого поведения. Они повеселились в маленькой спальне Надежды и смотались.

– Маман, дай денег! – говорил Вадим пьяным тоном. Он еле стоял на ногах.

– Сынуля, я сегодня отдала рубль, у меня больше нет денег, – грустно проговорила Надежда.

– Тогда я продам что-нибудь! – грозно сказал Вадим.

Он и его друг стали рыться по всем комнатам. Обыскали все комоды, шкафы, все было разбросано. Забрали они лишь единственные часы в доме и цепочку для шеи.

– Прощай, маман! – сказал Вадим и сильно захлопнул хрупкую дверь, которая вот вот слетит с петель.

Надежда стояла в оцепенении, смотря на сломанный им шкаф, где хранилось пару одежек. Она впервые проронила слезы из-за сына. В ее голову стали приходить мысли, что её сын – бесчестное, бессердечное нечто.

Ночью Надежда не спала, хоть и пыталась. Она не могла не думать о сыне, о том, кем он стал. Утром, не поев и даже не выпив стакан воды, быстро умывшись, она побежала в сад, где она стригла кусты. День был ясным и весьма жарким. Работалось ей плохо, то и дело хотелось прерваться на слезы. Хозяин сада был очень зол на нее и отплатил меньше положенного. Ранним вечером, придя в свой барак, не успев даже прилечь, в хрупкую дверь громко постучались. К Надежде обычно жалует либо сын со своими друзьями, либо выбиватель долгов. Открыв тихонько дверь, женщина увидела молодого человека вида опрятного, высокого.

– Надежда Русанова, я правильно понимаю? – спросил он.

Женщина в ответ медленно кивнула. Кажется он пришел за долгами.

– Я средний сын Бориса Друцкого, тот у кого вы заняли деньги на обучение сына, – проговорил он.

– Я же только вчера отнесла целый рубль, – жалким голосом произнесла Надежда.

– Знаю, знаю, Надежда Русанова, – он наклонил голову, чтобы разглядеть жилище, – Я видел вашего сына и даже знаю его имя. Он потратил эти деньги, что заняли вы ради его же блага, на грязных проституток, губящий судьбы алкоголь и унижающее, убивающее надежду людей – казино.

Надежда Русанова, чуть прикрыв дверь от его любопытного взгляда, с подозрением и злостью стала смотреть на молодого парня.

– Вы женщина умная, раз можете стыдится, – проговорил он, переключив свой взгляд на нее, – В кого же ваш Вадим? Он закончит жизнь, не успев начать её!

– Что вам нужно от меня? – спросила Надежда с лицом озлобленным.

– Мне вас жаль, искренне жаль, – сказал он и стал уходить по кривому коридору к выходу. Надежда закрыла дверь и снова замерла.

К чему это было? Будто что-то просто подкинуло его к ней. Будто он и не человек, а что-то всевышнее в человеческой плоти, обычный человек не мог бы просто это сказать, обычный человек не мог бы с ней поговорить! Но это же сын Бориса Друцкого, что ему нужно, кроме денег? Она долго стояла и думала об этом разговоре. Тем временем наступила ночь. Надежда, ничего не поев и не выпив стакан воды, снова легла спать в полной темноте и тишине.

Снова этот мужчина бежит за ней. Сильный холодный ветер дует в лицо. Его тень от фонарей бежит размахивая руками. Снова он догоняет ее и сильно, царапая, хватает ее. Это снова кошмары… ее кошмар. Утром Надежда поняла, что она захворала. Горло схватила гнилая рука, голову придавило кирпичом. Она с трудом встала из постели не понимая, как она умудрилась толи простудится, то ли еще что-то. Вряд ли это простуда в разгар лета, наверное инфекция. Выйдя из маленькой спальни, она увидела на кухне спящего на сломанном стуле своего сына. Под ним на полу лежала выпитая бутылка спиртного, а сам он был в грязи. Мать его с печалью смотрела на него. Выпив стакан воды, умывшись в холодной водичке и поев каши затвердевшей, Надежда погладила сальные волосы сына и напевала колыбельную, как в детстве. Вадим сильно захрапел, а мама его заулыбалась, но лицо так и оставалось совсем печальным.

К окну прилетел голубь. Птица смотрела на них с интересом, кажется она что-то да понимает. «Что тебе нужно?» – подумала Надежда смотря на голубя. «Помоги моему сыну, дай ему понять, научи думать. Не трогай меня, дай только сыну ясность ума. Мне ничего больше не нужно, голубь,» – голубь улетел. Правда ли он услышал? Вдруг Вадим открыл глаза. Он проснулся.

– Мама? – невнятно пробормотал он, пустым взглядом в стену.

– Сынок?

Надежда взяла сына за руку и начала плакать. Вадим недоумевающе смотрел на нее.

– Я не знаю как жить! Сынок, ты хоть слышишь меня? Я ничего не понимаю! – кричала Надежда уткнувшись лицом в, пропахнувшего алкоголем и сигаретами, сына.

Вадим смотрел на нее нахмурившись.

– Что? – спросил он недовольно.

Мать продолжала рыдать, пытаясь что – то произнести задыхалась в собственных слезах.

Вадим жестко схватил свою мать за голову и откинул ее на пол. Она громко упала и продолжала плакать. Он встал, отряхнулся, осмотрелся и умчался за дверь. Надежда осталась одна. Она думала, что ей сделать с ним, нельзя же просто так все оставлять.

Это был далеко не первый случай жестокого обращения Вадима к своей матери, оно и не удивительно, бывало он ее и избивал. Надежда всегда оправдывала это влиянием алкоголя или характера, ведь бывало он и хорошо к ней относился. Мог и пожалеть ее, и успокоить, но всётаки, агрессивное поведение проявлялось чаще, особенно с возрастом.

К вечеру Надежде было совсем плохо. Сильная слабость овладела властью над ее телом, боль в горле и голове только усиливалась. Она лежала почти неподвижно у себя в спальне, как обычно не могла уснуть. Думала, что вот – вот помрет здесь. Посреди ночи вернулся Вадим, как всегда не один.

– Давай быстрее бери все, что есть! – услышала Надежда незнакомый голос злобный.

– Да, тебе все равно не хватит, – зазвучал уже знакомый голосок Вадима.

– Все равно, бери все, что есть! – снова сказал тот незнакомец.

Надежда услышала, как кто – то открыл ящик на кухне и стал там что-то искать. Потом другой ящик, еще один.

– Ладно, пошли, пока твоя матушка не проснулась! – сказал незнакомец и он с Вадимом ушел.

Опять все обокрали, как всегда.

Надежда пролежала так всю ночь и к утру, когда еще было совсем темно, почувствовав чувство жажды, встала из постели. В зеркале она увидела свое ужасное отражение, будто она алкаш, а не ее сын. Войдя на кухоньку, налила немного воды из крана, с трудом сделала несколько небольших глотка, не обратив внимания на беспорядок, который в очередной раз устроил Вадим или еще кто-то там, отправилась в туалет, где она стала пытаться подмыться в сломанной, ржавой ванне. Мылась и пыталась ни о чем не думать, ибо думать ей сейчас было так тяжело, словно поднять два мешка полностью забитых картошкой стоя на одной ноге. Вода не могла определиться, словно мелкая девка в загсе не может понять, хочет она выйти замуж или нет, меняя температуру от ледяной до адски горячей. После подмывания, обмотавшись небольшим старым полотенцем она вышла из ванны и увидела на кухне Вадима, смотрящего в темное окно.

– Сын? – спросила Надежда дрожащим голосом.

Вадим слегка повернулся взглядом страшно злобным.

– Ты наверное есть хочешь? – спросила Надежда неуверенно, руками обхватив себя.

– Нет, маман, мне надо в казино!

– Зачем… зачем тебе казино… ты же все… все равно проиграешь…

– Почему, ты, мать моя, так не уверена во мне? – спросил он не ровным голосом, сильно нахмурив лицо, будто у него судороги и еще больше повернулся к ней.

Надежда начала сильнее боятся свое творение, свое дитя. По коже прошлись мурашки. Вадим стал медленно иди к ней, а сама Надежда, в одном полотенце, почти порванном, была готова выбегать из барака.

– Мама, ты боишься меня? Я просто хочу обнять тебя, моя родная, – говорил Вадим тихим и спокойным голосом, все ближе подходя к матери.

Надежда, все еще чувствуя страх, слегка расслабилась и приняла себя в его объятия. Вадим крепко обнял мать, он долго ее обнимал. Вдруг Надежде стало больно, сын начал слегка душить и царапать, своими длинными ногтями, ее. Она испугалась и, не смотря, что она больна и слаба, оттолкнула его и быстро умчалась на улицу.

– Куда? – кричал Вадим разъяренным голосом, будто орал дьявол, и побежал за ней, чуть не упав.

На улице было еще раннее утро, только начинало светать, все еще спали. Надежда бежала, кажись, среди бесконечных бараков почти оголившись. Она смогла спрятаться за одним бараком, почти развалившимся, и увидела топор, лежавший возле маленького сарайчика. Она тихо подошла и подобрала его. Взяв его в обе руки, оглядываясь по сторонам, совсем уже голая, смогла добраться до своего жилища. Зайдя, она крепко закрыла дверь, а топор подложила к стенке около туалета. В случае возвращения сына будет чем защищаться. После такого, она очень устала и снова полились слезы. Позже смогла уснуть.

Снова бежит он, незнакомец, почти догнал. Фонарей все меньше и меньше и уже когда они закончились – стало совсем темно. В этой темноте он хватает ее, беззащитную, совсем молодую девушку. Надежда кричит, кричит в этой темноте, а позже и в своей кровати. Она проснулась, проснулась задыхаясь.

Был уже совсем день. За окном было светло и спокойно: птички поют, звучат веселые голоса детей. Успокоившись, Надежда медленно встала из постели и долго не хотела выходить из своей спальни ибо думала, что на кухне уже сидит ее сын. Но позже, готовясь к худшему, она слегка приоткрыла дверце и увидела, что никого нет. Топор на месте, беспорядок тоже. Ничего не поменялось. Надежда немного успокоилась, но все равно ждала худшего.

Но вдруг, через некоторое время, Надежду заманил беззаботный пейзаж за окном и она решила вылезти из барака. Тихонько закрыв дверь и так же тихонько прошлась по коридору, в котором слышен каждый шорох. Кругом бегали детишки, а их родители, неспешно, занимались своими делами. Знали бы они, что происходило, среди их бараков, утром. А может и знали? Надежда стала спокойно идти вдоль улицы смотря под ноги и лишь изредка по сторонам. Так она дошла до маленького магазинчика, в котором она не часто покупала еду. Денег с собой не было, но она все равно зашла туда, сама не зная зачем. А там стоял сам средний сын Бориса Друцкого. Он, с видом безмятежным и с легкой улыбкой, взял там лишь хлеб. Надежда никогда бы не подумала, что сын такого человека будет закупаться в столь гнилом месте, да и еще ради какого-то хлеба. Направившись к выходу, он заметил Надежду, которая, хоть внешне и была скупа на проявление эмоций, светилась от удивления.

– Здравствуйте, Надежда Русанова, рад вас видеть! – проговорил он больше улыбнувшись.

Надежда промолчала.

Он осматривал ее уже с лицом заботливым и предложил, купленный им только что, хлеб.

Надежда отмахнулись от предложения.

Парень посмотрел на нее некоторое время, в позже положил руку ей на плечо и сказал:

– Вы можете рассказать мне обо всем, что только душе вашей захочется.

Надежда в ответ стояла совершенно неподвижно, глаза ее смотрели то на продавщицу, то на витрину, то в окно, то еще куда угодно, но только не в глаза молодого человека.

Он приобнял Надежду и они вышли из магазина и медленно-медленно, совсем не произнося ни слова, направились на большой пустырь, который располагался недалеко, на окраине, где стоят уже заброшенные бараки. Там они остановились и сын дворянина встал напротив Надежды, держа руки на ее хрупких плечах, смотря на не печальными глазами, произнес имя ее сына:

– Вадим…

Надежда все также стояла безмолвно.

– Берегитесь его, я прошу вас! Я оплачу все долги, что вы заняли у моего отца от вашего имени. Сын ваш не должен прикасаться к вам, не должен общаться с вами, даже смотреть на ваше прекрасное, показывающее всю красоту русских женщин, лицо. Берегитесь его…

– Кто вы? Вы не такой как все! – резко проговорила Надежда смотря на него.

На лице молодого человека нарисовалась безупречная улыбка и он развернулся. Он шел медленно, не оглядываясь, оставив Надежду одну на пустыре с множеством мыслей. Она стояла там, пока сын дворянина не растворился среди убогих бараков.

Она еще долго прогуливалась по улицам.

Домой Надежда пришла только когда солнце уже почти ушло за горизонт. Уставшая, села на стульчик у окна на кухоньке и смотрела, как темнеет за окном, как одним за другим выглядывают звездочки. Ночь завораживают ее.

За дверью пронесся крик самого дьявола. Кто-то с грохотом шел в коридоре к двери. Надежда вздрогнула, мурашки пробежали по всему телу. Она незамедлительно подошла к топору, лежащий у стены. Дверь слетела с петель, там стоял Вадим, держа в руках ружье.

– Мама! – произнес Вадим и громко засмеялся. Он злостно улыбался, как безумец.

Надежда свалилась с ног, крепка держа топор. Ее словно парализовало.

Вадим, посмеиваясь, шел к своей матери, заряжая ружье. Надежда закричала, умоляла его остановиться. Она не могла встать. Сердце вот-вот выпрыгнет из ее груди, все мышцы сжались, она все никак не может встать и лишь отползает от собственного сына. Он кричал и она кричала, но никто словно не слышал.

– Заткнись! – крикнул Вадим и зарычал. В его лице было что-то нечеловеческое.

Надежда смогла доползти аж до спальни. Вадим давно мог ее застрелить, но он лишь медленно шел за ней и угрожая ружьем смеялся и кричал.

– Боже… помогите мне! – душераздирающе произнесла Надежда, когда сзади оказалась стена и ползти больше некуда. Она лежала, закрыв себя топором.

Она крепко закрыла глаза. Вадим замолчал и прицелился на свою мать. Все резко затихло. Надежде стало казаться, что никого нет и она открыла глаза, но когда увидела, что перед ней стоит Вадим, готовый стрелять, снова закрыла глаза и стала слегка размахивать топором. Но Вадим совсем неподвижно стоял и держал на прицеле мать. Надежда заплакала. Она бросила топор и перестала защищаться. Она, закрыв лишь лицо руками, начала безостановочно плакать.

Раздался выстрел, а затем громкий смех переходящий в истерику Вадима. Он не мог остановится смеяться. Тело Надежды расчленилось. Вся комнатушка в крови, как и сам Вадим. Кое-как остановившись смеяться, он бросил ружье в обезображенное тело своей матери и начал быстро покидать жилище. Он убил свою мать.