Текст книги "Ночной убийца"

– Шеф тебе расскажет, – ответил Слоун, – Это настоящая заноза. Впрочем, она начала это дело. Я не видел ее вот уже пару месяцев. Быстро же она сюда добралась.

Лукас оглянулся на пристань.

– Коннел производит впечатление.

– Ей нужно как можно скорее поймать этого типа, – сказал Слоун, – В ближайшем месяце или даже раньше.

– Да? С чего такая спешка?

– Она умирает.

Глава 03

Секретарь начальника полиции была худощавой женщиной с маленькой родинкой на скуле и густыми бровями. Увидев Лукаса, она нажала кнопку интеркома и доложила:

– Шеф, Дэвенпорт пришел.

Она посмотрела на него, сложила большой и указательный пальцы, изобразив пистолет, наставила их на дверь кабинета и сказала:

– Входи.

Роуз Мари Рукс сидела за широким столом из вишневого дерева, заваленным отчетами и докладными записками, и нюхала незажженную сигарету. Когда Лукас вошел, она кивнула, секунду подержала сигарету в руке, вздохнула, открыла ящик стола и бросила ее внутрь.

– Садись, Лукас, – предложила она ему хрипловатым от никотина голосом.

Когда Лукас уходил со службы, кабинет Квентина Даниэля, где всегда царил полумрак, поражал своей чистотой и безупречной аккуратностью. Кабинет Рукс был завален книгами и отчетами, на столе валялись разрозненные листки бумаги, калькуляторы, компьютерные диски и стояли картотечные ящики. Все вокруг заливал резкий свет флуоресцентных ламп под потолком, который добирался даже до самых дальних углов. Даниэль никогда не пользовался компьютером, сейчас же рядом с письменным столом красовалась новейшая модель «Ай-би-эм», а в левом верхнем углу экрана моргала лампочка ждущего режима. Рукс заменила кожаную мебель, популярную в мужских клубах, на удобные мягкие стулья.

– Я читала отчет Купичека по делу разграбления могил, – сказала она, – Кстати, как он?

– Ходить не может.

У Лукаса имелось два помощника – Дел и Дэнни Купичек. Сын Купичека наехал ему на ногу, когда сидел за рулем «доджа каравана».

– Его не будет месяц.

– Если средства массовой информации заинтересуются делом о могилах, ты сможешь ответить на их вопросы? Или нужно будет обратиться к Купичеку?

– Конечно смогу, – ответил Лукас, – Только сомневаюсь, что они узнают об этом.

– Ну не знаю… История-то классная.

Сначала серию ограблений могил посчитали делом рук мародеров, охотящихся за обручальными кольцами и прочими драгоценностями, хотя помешанные на заговорах придурки в их департаменте твердили, что во всем виноваты сатанисты и что они используют части тел для проведения черных месс. Как бы там ни было, родственники покойных начали возмущаться, и Рукс попросила Дэвенпорта разобраться, что там происходит. Примерно в это же время стали появляться ювелирные изделия со вставками из гладко отполированных костей пальцев ног и рук. Купичек нашел женщину, которая делала и продавала эти украшения, нажал на нее, и кражи прекратились.

– Ее бижутерия действительно отлично смотрится с простым черным платьем, – сказал Лукас, – Конечно, нужны еще и сережки.

Начальник полиции криво ухмыльнулась.

– Ты говоришь так, потому что тебе на все плевать. Ты богат, влюблен, покупаешь костюмы в Нью-Йорке. Какое тебе дело до других?

– Это не так, – мягко возразил Лукас, – Но согласись, довольно трудно испытывать сильные чувства по поводу жертв, которые и без того мертвы. Почему ты меня вызвала?

Возникла пауза. Лукас ждал продолжения. Рукс снова вздохнула.

– У меня проблема.

– Коннел?

Шеф удивленно посмотрела на него.

– Ты знаешь ее?

– Познакомился примерно час назад в Висконсине. Она там всеми командовала.

– Да, это она, – подтвердила Рукс, – Всегда командует. Как она узнала об убийстве?

– Понятия не имею, – пожал плечами Лукас.

– Проклятье, она давит на ребят в отделе, – Рукс задумчиво прикусила ноготь и повторила: – Проклятье.

Вскочив на ноги, она подошла к окну, раздвинула пальцами полоски жалюзи и быстро выглянула на улицу. Когда-то она была стройной молодой женщиной и хорошим полицейским. Но долгие годы сидения в мягких правительственных креслах не прошли даром для ее физической формы.

– Нет никакого секрета в том, как я получила эту должность, – сказала она, повернувшись к нему, – Мне удалось разобраться со множеством политических проблем. Среди прочего с постоянным давлением со стороны негров. Потом, после тех изнасилований перед Рождеством, в дело вступили феминистки. Я женщина, бывший коп, у меня юридическое образование, я была прокурором и сенатором штата от партии либералов, у меня хорошая репутация в том, что касается расового вопроса…

– Да-да, ты отлично подходишь для этой работы, – нетерпеливо перебил ее Лукас, – Ближе к делу.

Она снова взглянула на него.

– Прошлой зимой лесничие заповедника «Карлос Эвери» обнаружили тело. Ты знаешь, где это?

– Да. Там часто находят трупы.

– Жертву звали Джоан Смите. Возможно, ты помнишь, газеты писали о ней.

– Смутно. Она была из Дулута?

– Верно. Иммигрантка из Южной Африки. Вышла из книжного магазина и исчезла. Кто-то воткнул нож над лобком и разрезал ее до самой шеи. А затем бросил в сугроб в «Карлос Эвери».

– Так, дальше, – кивнув, сказал Лукас.

– Коннел поручили помогать местным парням. Но она начала чудить. Понимаешь, будто что-то у нее внутри вышло из строя. Она утверждала, что Смите приходит к ней по ночам, чтобы узнать, как продвигается расследование. А еще якобы Смите сказала ей, что тот же мужчина совершил и другие убийства. Коннел навела справки, и у нее родилась теория.

– Не сомневаюсь, – сухо проговорил Лукас.

Рукс достала из ящика стола пачку легких сигарет «Уинстон» и спросила:

– Ты не против?

– Не против.

– Это запрещено законом и потому доставляет мне огромное удовольствие.

Она вытряхнула сигарету, прикурила от длинной зеленой зажигалки «Бик» и бросила ее обратно в стол вместе с пачкой.

– Меган думает, что она напала на след сексуального маньяка. Она считает, что он живет здесь, в Миннеаполисе или в Сент-Поле. Возможно, в каком-нибудь пригороде. В любом случае близко.

– А он есть? Я имею в виду серийного убийцу, – скептически спросил Лукас, и начальник полиции посмотрела на него через стол.

– Тебе эта идея кажется сомнительной?

– Дай мне пару фактов.

– Их несколько, – сказала Рукс, выдохнув дым в потолок, – Но еще немного истории. Коннел не только следователь. Она занимает солидное положение в левом феминистском крыле профсоюза служащих штатов и муниципальных образований Америки.

– Я знаю, что это такое.

– Это большая часть моего электората, Лукас. Именно благодаря профсоюзу я попала в сенат и оставалась там некоторое время. Примерно шестьдесят процентов его членов – женщины, – Рукс сбросила пепел в корзину для мусора, – Они – моя надежда и опора. Итак, если я продержусь на своем нынешнем посту четыре или даже шесть лет и если мне немного повезет, я смогу попасть в сенат США как феминистка и представитель правоохранительных органов от партии либералов.

– Понятно, – ответил Лукас.

Все пытаются пробиться наверх.

– Меган пришла ко мне со своей теорией о серийном убийце. У штата нет средств для подобного расследования, а у нас они есть. Я отреагировала как полагается и пообещала, что мы немедленно займемся этим. Про себя я подумала, что она не в своем уме, но у нее связи во всех феминистских движениях, к тому же она из профсоюза.

Лукас кивнул, но ничего не сказал.

– Она оставила мне все, что ей удалось найти… – Начальник полиции хлопнула ладонью по толстой папке, лежащей на столе, – Я отнесла это в отдел убийств и попросила ребят проверить. Коннел думает, что совершено около полудюжины нападений, возможно, больше. Два здесь, в Миннесоте, остальные в Айове, Висконсине, Южной Дакоте и в Канаде, сразу за границей с нами.

– Что сказали ребята из убойного? – спросил Лукас.

– Ну, они начали закатывать глаза и снова выступать по поводу того, что я женщина. Два убийства уже раскрыты. Копы из Мэдисона получили признание. В паре других дел имеются подозреваемые из местных.

– Похоже на…

Лукас хотел сказать «чушь собачью», но шеф постучала по столу указательным пальцем и перебила его, заговорив громче:

– Твой старый дружок Слоун изучил данные, которые принесла нам Меган, и решил, что в ее теории есть разумное зерно.

– Он что-то такое говорил, – сказал Лукас и посмотрел на папку на столе Рукс, – Только общение с Коннел совсем не радует его.

– Он боится ее. В любом случае то, что принесла Коннел, не совсем улики, а скорее… – она поискала подходящее слово, – предположения.

– Хм.

Шеф кивнула.

– Я все понимаю. Возможно, она ошибается. Но ее гипотезы вполне законны. И я все время думаю: что, если я отмахнусь от ее идей, а потом окажется, что я погорячилась? Ко мне с информацией о маньяке пришла соратница-феминистка, представительница моего электората. Мы не прислушались к ее доводам, а потом будет убит кто-то еще… и вся история выплывет наружу.

– Я не уверен…

– Кроме того, сложилась очень серьезная ситуация. Если не произойдет чего-нибудь необычного, в этом году мы поставим рекорд по количеству убийств. Я тут совершенно ни при чем, но департамент возглавляю я, и обвинят во всем меня. Уже пошли разговоры: «На этом посту нам нужен кто-то более решительный». Причем я слышу их как изнутри, так и извне. Начальство никогда не упускает шанса лягнуть меня. Ты же знаешь, они хотели, чтобы это место занял Маклемор.

– Маклемор – чертов нацист.

– Да, он… – Рукс затянулась, выдохнула дым, закашлялась и, рассмеявшись, сказала: – И это еще не все. Меган думает, что убийцей может оказаться полицейский.

– Да ты что!

– Это всего лишь теория, – сказала начальник полиции.

– Наше братство не придет в восторг, если ты начнешь гоняться за копами.

– Именно. Вот почему ты идеально подходишь для данной ситуации, – подвела итог Рукс, – Если не считать федералов, ты один из самых опытных в стране следователей, занимающихся серийными убийствами. В нашем департаменте ты прославился и мастерски раскрытыми делами, и своей бескомпромиссностью. Ты можешь устроить охоту на копа.

– А почему Коннел думает, что преступник – полицейский?

– У одной из жертв – ее звали Де Мойн, и она занималась недвижимостью – в машине нашли мобильный телефон. Она позвонила своей дочери и предупредила ее, что собирается сходить с одним человеком выпить и, наверное, придет домой поздно. А еще она сказала, что он не из города и что он коп. Это все.

– Господи… – Лукас рассеянно пригладил волосы.

– Лукас, сколько прошло с тех пор, как ты вернулся? Месяц?

– Пять недель.

– Пять недель. Хорошо. Я знаю, тебе нравится заниматься сбором информации. Но у меня полно людей, которые систематизируют самые разные данные – целое подразделение плюс отдел, куда входят группы по борьбе с организованной преступностью, распространением наркотиков и проституцией, контрафактом… Я попросила тебя вернуться и предложила приятную политическую работу, потому что знала: рано или поздно я окажусь в таком вот положении и мне понадобится тот, кто сможет разобраться с этим. Ты именно такой человек. Вот почему я хотела заполучить тебя обратно.

– Чтобы ты могла попасть в сенат?

– Наша история знает сенаторов хуже меня, – парировала она.

– У меня полно других…

– У всех полно других дел. Но не всем по силам остановить маньяка, – нетерпеливо перебила Рукс, подошла к Лукасу, выглянула в окно и сделала еще одну жадную затяжку, – Я могла бы дать тебе время, если бы не убийство Уонамейкер. Но сейчас я должна что-то предпринять, пока пресса не разобралась в том, что происходит. А если мы не сделаем каких-то серьезных шагов, Коннел вполне может сама им все рассказать.

Я…

– Если информация выйдет за пределы департамента, но станет известно, что ты занимаешься серийным убийцей, это может оказаться не так серьезно.

– Ты спасла меня от жизни бизнесмена, – кивнув, сказал наконец Лукас, – Я твой должник.

– Совершенно верно, – подтвердила она, – Я именно это и сделала, и ты действительно мой должник.

Шеф нажала на кнопку интеркома и наклонилась к нему.

– Рокки, собери обычную компанию и живо всех сюда.

Рукс потребовалось пять минут, чтобы собрать совещание, на которое пригласили Лестера, главу отдела криминальных расследований, его заместителя Свонсона и Курта Майера, нового главу отдела сбора информации. По просьбе Лукаса также вызвали Андерсона, специалиста по компьютерам.

– Что нового? – спросила у Лестера Рукс.

– Трупов становится все больше. Клянусь богом, ничего подобного я в жизни не видел, – Он взглянул на Лукаса, – Слоун сказал, что нет ни одного шанса на то, что Уонамейкер убили в Хадсоне. Вероятно, ее перевезли туда.

– Похоже на то, – подтвердил Лукас.

Рукс закурила новую сигарету и повернулась к нему.

– Что тебе понадобится?

Лукас посмотрел на Лестера.

– Все как обычно. И еще мне потребуется Слоун.

– Что значит «как обычно»? – спросила начальник полиции.

– Лукас работает в одиночку, параллельно со мной, – взглянув на Рукс, ответил Лестер, – Все, что удается обнаружить ему и официальному следствию, ежедневно стекается к Андерсону, который координирует наши действия.

Лестер большим пальцем указал на Андерсона и снова повернулся к Лукасу.

– Ты не получишь Слоуна.

Лукас хотел возразить, но глава отдела криминальных расследований покачал головой:

– Ничего не выйдет, приятель. Слоун у меня лучший, а мы просто задыхаемся под грудой нераскрытых дел.

– Я не работал на улицах уже…

– Ничем не могу помочь, – перебил Лестер и добавил, обращаясь к Рукс: – Послушай, если он заберет Слоуна, нам крышка.

Начальник полиции кивнула.

– Тебе придется справляться одному, по крайней мере некоторое время, – сказала она Лукасу, – А ты не можешь задействовать Капслока?

Он покачал головой.

– Капслок занимается убийством помощника шерифа. Нельзя снимать его с этого дела.

– Я могу выделить тебе одного человека для разных поручений, – сказал Лестер, – Если честно, ты ему очень поможешь. Покажешь, как делается наша работа.

Лукас приподнял брови.

– Ты о Гриве?

Глава отдела криминальных расследований кивнул.

– Я слышал, он тупой, – поморщился Лукас.

– Просто он недавно работает, – заняв оборонительную позицию, возразил Лестер, – Если он тебе не подойдет, отправишь назад.

– Ладно, – согласился Лукас и посмотрел на Андерсона, – Еще мне необходимо выяснить, где находится парень, который был помешан на ножах.

– Кто?

– Мусорщик Дуг.

Когда совещание закончилось, шеф попросила Лукаса задержаться.

– Меган Коннел хочет участвовать в расследовании, – сказала она, – Я буду тебе признательна, если ты не станешь прогонять ее.

Лукас покачал головой.

– Роуз Мари, проклятье, у нее значок штата, и она может делать все, что пожелает.

– Окажи мне услугу, – настаивала Рукс, – Убойный отдел ни за что не согласится работать с Коннел. Но она действительно вникла в это дело. К тому же с мозгами у нее все в порядке. Она тебе поможет. А я буду признательна.

– Хорошо, я найду для нее занятие, – ответил Лукас и добавил: – А ты ведь так и не сказала мне, что она умирает.

– Я подумала, что ты и сам узнаешь.

Выйдя из кабинета, Лукас увидел у секретаря в ухе наушник диктофона – она что-то печатала. Женщина наставила на Лукаса палец и подняла руку, показывая, чтобы он задержался, затем закончила предложение и вытащила наушник.

– Пока вы разговаривали, заходил детектив Слоун, – Приподняв темные брови, она достала из стола папку из плотной бумаги и протянула ее Лукасу, – Он сказал, что отпечатки пальцев принадлежат Уонамейкер. В руке она держала кусок сигареты «Кэмел» без фильтра. Его отправили в лабораторию в Мэдисон. Слоун сделал снимок.

– Спасибо.

Лукас отвернулся и открыл папку.

– Я туда заглянула, – сказала секретарь, – Ужасно. Но интересно.

– Хм.

В папке он обнаружил цветную фотографию восемь на десять, на которой было изображено тело в сугробе. Женщина лежала лицом вверх, почти так же, как Уонамейкер, с такой же жуткой раной на животе. Вокруг были разбросаны обрывки пластикового мешка для мусора. Секретарь заглянула через плечо Лукаса, и он слегка повернулся.

– Сюда несколько раз заходила следователь из Бюро по борьбе с преступностью штата, Меган Коннел. Ты не могла бы найти ее и попросить связаться со мной?

Глава 04

Лукас работал в крошечном кабинете размером в пятнадцать квадратных футов, без окон, с дверью, открывающейся прямо в коридор. Там стояли деревянный стол и кресло, три стула для посетителей, два картотечных шкафа, книжный стеллаж, компьютер и телефон с тремя кнопками. Карта округа Миннеаполиса и Сент-Пола закрывала большую часть одной из стен, на другой расположилась пробковая доска. Лукас повесил куртку на деревянную вешалку и пристроил ее на крючок на стене, сел, пальцами ноги открыл нижний ящик стола, положил на него ноги, взял телефонную трубку и набрал номер. Ему ответила женщина.

– Уэзер Каркиннен, пожалуйста.

Он еще не узнавал голоса медсестер.

– Доктор Каркиннен сейчас в операционной… Это Лукас?

– Да. Вы не могли бы сказать ей, что я звонил? Возможно, сегодня я приду домой поздно, но постараюсь связаться с ней.

Он набрал другой номер, и ему ответила секретарь.

– Это Лукас Дэвенпорт. Не могли бы вы пригласить сестру Мэри Джозеф?

– Лукас, она сейчас в Риме. Я думала, вы знаете.

– Черт! О боже, прошу простить меня.

Секретарь была послушницей.

– Лукас… – Она изобразила возмущение.

– Я забыл. А когда она вернется?

– Через две недели. Сестра Мэри Джозеф поехала туда по исследовательским делам.

– Проклятье… О господи, извините.

Сестру Мэри Джозеф в миру звали Элли Крюгер. Когда-то они вместе ходили в начальную школу. Мэри Джозеф была старым другом Лукаса и психотерапевтом. Преступления, особенно убийства, также интересовали ее, и она помогала Лукасу в расследовании других дел. Рим… Лукас покачал головой и открыл папку, принесенную Коннел.

На первой странице он увидел список имен и дат. На следующих восьми страницах были собраны фотографии посмертного исследования тел убитых. Лукас обратил внимание на характер повреждений. Они не показались ему абсолютно одинаковыми, но во всех имелись несомненные общие признаки.

Затем следовали снимки с мест преступлений. Тела нашли в самых разных местах, какие-то в городе, другие – нет. Два обнаружили в придорожных кюветах, одно на пороге дома, и еще одно – под мостом. Один из трупов убийца оставил под фургоном в жилом районе. Судя по всему, он не особенно пытался прятать тела. На нескольких снимках Лукас разглядел на заднем плане обрывки пластиковых мусорных мешков.

Изучая отчеты и сверяя их с фотографиями, Лукас обнаружил нечто общее, связывающее жертвы. С женщинами обращались как с мусором. Их выбрасывали, точно использованные бумажные платки. В действиях преступника не было отчаяния или чувства вины, он вел себя так, будто старался соблюдать аккуратность, потому что боялся быть обвиненным в неряшливости.

В отчетах по вскрытию тоже нашлись различия.

Слово «выпотрошены» выглядело несколько субъективным описанием. Некоторые раны скорее походили на следы яростных ударов ножом, чем на вспарывание живота. Одни женщины были избиты, другие – нет. И тем не менее, если собрать все вместе, убийства связывало некое единое ощущение, порожденное почти в такой же степени отсутствием фактов, как и их наличием.

Никто не видел женщин в момент, когда преступник захватывал их. Впрочем, и сам убийца, и его машина смогли остаться незамеченными, хотя вокруг наверняка находились люди. Не удалось обнаружить отпечатков пальцев, вагинальные мазки не показали наличия спермы, хотя ее следы были найдены на одежде одной из жертв. Очевидно, их оказалось недостаточно для определения группы крови или ДНК, поскольку записей на этот счет не было.

Лукас закончил изучать отчеты и снова быстро пролистал их, обращая внимание на мелочи. Он подумал, что придется все неоднократно перечитать. Деталей оказалось слишком много для одного, двух или даже трех раз. Но по опыту раскрытых убийств Лукас знал, что собранные сведения нередко указывают на преступника задолго до того, как он оказывается в руках закона. Правда содержится в деталях.

В дверь постучали.

– Да, войдите.

Коннел вошла в кабинет, возбужденная, но по-прежнему бледная как привидение.

– Я была в городе и решила зайти, вместо того чтобы звонить.

– Проходи и садись, – сказал Лукас.

Слишком короткая стрижка Коннел выводила его из равновесия: она делала женщину похожей на панка. У нее было строгое широкое лицо с тяжелым подбородком и маленьким ирландским носом. На синем костюме, в котором Лукас видел ее утром, появилось темное пятно, судя по всему грязь из мусорного контейнера. На ремне висела огромная кобура из черной кожи, казавшаяся неуместной. Впрочем, эта женщина вполне могла справиться с большим пистолетом: пожимая протянутую ему ладонь, Лукас обратил внимание на то, какая она большая.

Он подумал, что Меган старается выглядеть доброжелательной. Впрочем, ее рука казалась ледяной.

– Я читал твое досье. Ты отличный работник.

– Обладание вагиной еще не говорит об отсутствии мозгов, – заявила Коннел, продолжая стоять.

– Расслабься, это комплимент, – слегка нахмурившись, сказал Лукас и сел.

– Просто я хочу, чтобы мы с самого начала понимали друг друга, – сдержанно ответила она, посмотрела на пустой стул, но садиться не стала, – Как по-твоему, в этих убийствах есть что-то общее?

Лукас еще пару мгновений пристально смотрел на нее, но она не смутилась и не села. Глядя ей в глаза, он ответил:

– Думаю, да. Дела слишком… не то чтобы похожи, но возникает ощущение, что речь идет об одном и том же преступнике.

– Есть еще кое-что, – сказала Коннел, – В отчетах этого нет, но после бесед с людьми, знавшими убитых женщин, это сразу становится ясно.

– И что же?

– Они все одинаковые.

– Хм. Объясни, что ты имеешь в виду, и, ради бога, сядь.

Меган неохотно опустилась на стул, словно сдавала выгодную позицию.

– Одна жертва здесь, в Городах-близнецах, одна в Дулуте, и теперь Уонамейкер, если это его рук дело. Еще одна в Мэдисоне, в Тандер-Бее, потом в Де-Мойне и в Су-Фоллзе. Все одинокие, от тридцати до сорока лет, довольно робкие, интеллектуалки, немного религиозные. Или, по крайней мере, не чуждые духовной жизни. Они ходили в книжные магазины, галереи, на концерты или в театры, как другие по вечерам заглядывают в бары. Все жертвы были такими. А потом этих робких, тихих женщин нашли с распоротыми животами.

– Отвратительное слово, – спокойно сказал Лукас, – «Распоротые».

Коннел передернуло, и ее бледное лицо стало белым, как бумага.

– Мне снится женщина из «Карлос Эвери». Там мне было еще хуже, чем сегодня. Я поехала туда, посмотрела на нее, и меня начало рвать прямо на мой приемник, я его весь перепачкала.

– Ну, в первый раз так бывает, – сказал Лукас.

– Нет, я видела множество трупов, – возразила Коннел, сжав кулаки и наклонившись вперед на стуле, – Джоан Смите – особый случай. Она требует отмщения. Или справедливости. Я слышу, как она обращается ко мне с того света. Знаю, это похоже на шизофрению, но я слышу ее слова и чувствую других. Всех до единой. В свободное время я побывала на местах преступлений, разговаривала со свидетелями и полицейскими. Их убил один и тот же человек, и он настоящий дьявол.

Ее глаза и голос наполняла твердая, фанатичная уверенность в собственной правоте, с некоторым намеком на навязчивую идею. Лукас отвел взгляд.

– В таком случае как насчет последовательности совершения преступлений? – спросил он, пытаясь направить разговор в спокойное русло, – Большинство убийств разделяет год. Потом были перерывы: один раз – на двадцать один месяц, и второй – на двадцать три. Думаешь, мы просто не знаем о тех, кого он убил в промежутках?

– Если только преступник полностью изменил свой образ действий, – ответила Меган, – Например, застрелил их. Я сосредоточилась на поисках случаев, когда жертвы были зарезаны. Но возможно, он постарался хорошо спрятать их, и тела не нашли. Впрочем, для него такое поведение нетипично. С другой стороны, в стране пропадает такое количество людей, что мы ничего не можем знать наверняка.

– Не исключено, что он куда-то уезжал, например в Лос-Анджелес или Майами. И трупы никто не нашел.

Она пожала плечами.

– Не думаю. Он старается держаться ближе к дому. Мне кажется, что он добирается до места преступления на машине. Сначала выбирает его, а потом едет туда. Я составила схему, на ней обозначены точки, где пропали женщины, и, кроме одного случая в Тандер-Бее, они исчезали в районе десяти минут от автострады, соединяющей штаты и проходящей через Города-близнецы. А та, что погибла в Тандер-Бее, находилась неподалеку от Шестьдесят первого шоссе. Так что, может, он и поехал в Лос-Анджелес, но мне это кажется маловероятным.

– Насколько я понял, ты считаешь, что убийца работает в полиции?

Коннел снова наклонилась вперед, и Лукас почувствовал, как она напряглась.

– Необходимо выяснить еще пару деталей, но полицейский – это единственный подходящий подозреваемый, который у нас есть: одна из жертв разговаривала по телефону с дочерью…

– Я читал твои отчеты, – перебил ее Лукас.

– Хорошо. И обратил внимание на деталь, касающуюся «РРР»?

– Нет, не помню.

– Это один из старых полицейских допросов некоего Прайса, обвиненного в убийстве женщины в Мэдисоне.

– Да, я видел протокол, но не успел прочесть его.

– Прайс говорит, что не убивал ее, и я верю в это. Я собираюсь поехать туда и побеседовать с ним, если не всплывет ничего другого. Он был в книжном магазине, из которого пропала жертва, и утверждает, что заметил там бородатого мужчину с татуировкой «РРР» между указательным и большим пальцами.

– Значит, будем искать копа с татуировкой «РРР»?

– Не знаю. Ее никто больше не видел, и нам не удалось найти человека с такими буквами на руке. Компьютерный поиск не выявил связи этого знака с чем-либо. Но дело в том, что Прайс уже сидел раньше, и он говорит, что это тюремная татуировка. Из тех, что делают с помощью пасты для шариковых ручек и иголки.

– Ну, уже кое-что, – сказал Лукас.

– Но не так чтобы много, – без энтузиазма заметила Коннел.

– До тех пор, пока мы не поймаем убийцу, – тогда это поможет нам идентифицировать его, – Лукас взял папку и стал искать список преступлений и дат, когда они были совершены, – У тебя есть какие-нибудь мысли насчет того, почему он убивает их в разных местах?

– Я попыталась выявить систему, – ответила она, – Не знаю…

– До тела, найденного прошлой зимой, он не совершал убийства в одном и том же штате. Самое первое, о котором тут говорится, произошло почти девять лет назад.

– Да, совершенно верно.

Лукас закрыл папку и бросил на стол.

– Все места преступлений находятся в разной юрисдикции. В Айове не знают, чем занимаемся мы, Висконсину неизвестно, что происходит в Айове, никто не имеет ни малейшего понятия, какие дела расследуют в Южной Дакоте. А Канаде и вовсе ни до чего нет дела.

– Хочешь сказать, что он учел это? – подхватила Меган, – Тогда получается, что он действительно полицейский.

– Не исключено, – не стал спорить Лукас, – Или сидел в тюрьме и хорошо соображает. Может быть, причина двух интервалов, которые выпадают из общей схемы, в том, что он отбывал не слишком большой срок. Например, его посадили за наркотики или ограбление и он на время вышел из обращения.

Коннел откинулась на спинку стула и серьезно посмотрела на Лукаса.

– Когда сегодня утром ты забрался в мусорный контейнер, ты был совершенно спокоен. У меня так не получается. Я бы ни за что не заметила на теле жертвы табак.

– Я привык к таким вещам, – сказал Лукас.

– Нет-нет, это произвело на меня сильное впечатление, – возразила Коннел, – Мне бы хотелось так же уметь дистанцироваться. Когда я сказала, что у нас есть только одна стоящая зацепка – предположение, что он коп, я ошиблась. Тебе удалось обнаружить множество улик: он сильный человек, курит…

– «Кэмел» без фильтра, – добавил Лукас.

– Вот как? Интересно. А теперь эти твои предположения… Я еще ни разу не встречала полицейского, у которого столько идей. Ты позволишь мне работать с тобой?

– Если хочешь, – кивнув, ответил Лукас.

– А мы поладим?

– Может, поладим, а может, и нет, – сказал он, – Разве это важно?

Коннел серьезно посмотрела на него.

– Я тоже так считаю, – согласилась она, – Итак, что будем делать?

– Проверять книжные магазины.

Меган окинула взглядом свой пиджак.

– Мне нужно переодеться. У меня в машине есть другой костюм.

Когда она ушла, Лукас позвонил Андерсону, чтобы получить предварительные данные, собранные отделом убийств по делу Уонамейкер.

– Мы только начали, – сказал Андерсон, – Пару минут назад звонил Скураг. Он поговорил с подругой Уонамейкер, и та уверена, что погибшая собиралась в книжный магазин. Но в заявлении о ее исчезновении упоминается, что кто-то другой предположил, будто она могла пойти в галерею на Пятой авеню.

– Мы займемся книжными магазинами, а вы возьмите на себя галереи.

– Если у нас будет время. Парни Лестера носятся по городу, как будто им поджаривают пятки, – ответил Андерсон, – Да, насчет Мусорщика Дуга. Про него тут много всего, но последний раз его имя всплывало три года назад. Тогда он жил в ночлежке на Франклин-авеню. Шансы, что он все еще там, ничтожно малы. Вполне возможно, что он уехал из города.

– Давай адрес, – сказал Лукас.

Закончив разговор с Андерсоном, он взял телефонную книгу, вышел в коридор и скопировал весь раздел «Желтых страниц» под заголовком «Книги». Затем он вернулся в кабинет за курткой, которую действительно купил в Нью-Йорке. Эта мысль почему-то слегка смутила его. Он одевался, когда в дверь постучали.

– Да?

На пороге показался толстый розовощекий мужчина лет тридцати с небольшим, в свободном зеленом костюме и с напомаженными светлыми волосами. Улыбаясь, словно образцовый продавец, он сказал:

– Привет, Дэвенпорт. Я Боб Грив. Меня откомандировали в твое распоряжение.

– Я тебя помню, – сказал Лукас, пожимая ему руку.

– По программе «Офицер Френдли»?[6]6
  Совместная программа полицейского департамента и образовательных учреждений Фрипорта, разработанная для детей начиная с детского сада и до пятого класса школы. Направлена на установление дружественных связей между правоохранительными органами и детскими учреждениями.


[Закрыть]

Грив был жизнерадостным и слегка взъерошенным, но его зеленые глаза слишком безупречно гармонировали с костюмом итальянского покроя, а лицо украшала модная двухдневная щетина.

– Да, в детском саду моей дочери висел плакат, – сказал Лукас.

– Точно, это я, – ухмыльнувшись, подтвердил Грив.

– Отличный прыжок: оттуда – и прямо в убойный, – заметил Лукас.

– Да уж, черт возьми, – Улыбка Грива погасла, он плюхнулся на стул, на котором до него сидела Коннел, и посмотрел на Лукаса, – Думаю, ты слышал обо мне.

– Я не… ну…

– Грив-неумеха? Ненужно, Дэвенпорт, – Грив минуту изучал его, а затем продолжил: – Меня ведь именно так называют, Гривнеумеха, в одно слово. И держат в убойном только по одной причине: я женат на племяннице мэра. Моей жене надоело, что я работаю в программе «Офицер Френд-ли». Слишком скучно. Не о чем сплетничать с подругами.