Текст книги "История кавалерии. Вооружение, тактика, крупнейшие сражения"

Напомним, что в ранние времена республики армия состо яла из граждан, защищавших свое отечество и в его лице те законы, которые они сами установили. Тем временем, по мере того как владения Рима расширялись и появилось огромное количество союзных войск, армия вскоре стала состоять из наемников, постепенно вытеснивших вооруженных граждан свободного государства, чьи социальные и гражданские институты основывались на военной организации.

Первоначально устроенная как ополчение из представителей богатейших и лучших семейств нации, кавалерия во времена империи набиралась исключительно из беднейших классов общества и жителей провинций. Эквиты, уже не составлявшие лучшую часть кавалерии и не настолько многочисленные, чтобы служить в качестве отдельного корпуса, не слишком стремились к тому, чтобы служить и сражаться. Когда военная служба перестала носить почетный характер, но стала предметом политического торга, появилось стремление к наживе. Некоторые представители высших слоев общества, продолжая воспринимать войну как профессию, продолжали служить в войсках, но только при штабах полководцев или командирами конных частей и когорт пехоты.

Во времена первых императоров кавалерия использовала дротики, длинные мечи, иногда копья и железные булавы. Их оборонительное вооружение состояло из шлема, щита, легких сапог и кольчуги. Кавалерия подразделялась на полки из 726 конников, состоявшие из девяти подразделений по 66 человек в каждом и одного численностью в 132 воина, состоявшего при первой когорте легиона. Обычно конные полки находились в тесной связи с пехотой, но в боевом порядке конница выделялась, размещалась на флангах или распределялась по фронту перед первой линией, а иногда оставалась в резерве.

Чрезмерно быстрый рост и богатство Римской империи, роскошь и расточительность, вошедшие в поведение людей, постепенно подточили мощь государства и вскоре неизбежно повлияли на армию. Патриотизм, национальное чувство, вначале отличавшие римлян от других наций, когда никого не назначали на высший пост, если он не служил в армии, стали исчезать, когда Рим стал центром обширной империи, а его граждане отошли от опасностей и тягот военной службы и войны.

В течение 619 лет, прошедших после появления армии Ганнибала перед стенами Рима в 211 году до н. э. и вплоть до 408 года н. э., когда Аларих разбил лагерь своей армии перед городскими воротами, центр империи ни разу не подвергался нападению армии противника.

Когда римская пехота завоевывала мир, она представляла собой вооруженный народ, а впоследствии стала комплектоваться наемниками из варваров и представителями городского плебса. Служба привлекала их своим высоким жалованьем, в то время как высшие классы общества, те, кто занимал выдающееся положение, вели бесцельный образ жизни, занимая себя увеселениями в изнеженной атмосфере экстравагантной роскоши разросшейся столицы.

Среди вырождающихся римлян отвращение к военной профессии оказалось настолько сильным, что отмечалось множество случаев, когда молодежь Италии отрубала пальцы на правой руке, стремясь избежать службы в армии. Все это приняло столь повсеместный характер, что пришлось издать специальные законы, налагавшие суровое наказание за подобные проступки.

Наемные войска, которые во времена империи только и составляли основу армии, вскоре вступили в борьбу со своими слабыми и изнеженными хозяевами, требуя все новых привилегий. Они вскоре почувствовали свою власть и назначали императоров по своему выбору, так что императоры прекрасно знали, что удерживаются на троне только благодаря поддержке своих солдат. Понятно, что это вело к падению дисциплины и росту распущенности в армии.

Провозглашенный паннонскими легионами императором Септимий Север, упрочивший свое положение благодаря усилиям и доброй воле армии, около 193 года ввел порочную практику, ослабившую дисциплину в армии. Он увеличил выплаты так сильно, как еще никто не делал, учредил обычай подношений в случае общественных праздников, позволил вести праздный образ жизни в своих казармах. Офицерам дозволялось пользоваться предметами роскоши, вскоре проявилась общая тенденция, выразившаяся в виде снижения боевого духа войск, их неспособности претерпевать тяготы военной жизни и растущего нежелания должным образом подчиняться командованию.

Каракалла угождал легионам в еще большей степени, так что государство истощилось, стремясь обогатить бесполезных и недисциплинированных солдат. Император Александр Север, увидевший распущенность своей армии, пытался ввести хоть какое-то подобие той дисциплины, которая когда-то помогла выстроить империю.

Все же положение дел оказалось настолько плохим, что даже пришлось платить слишком большое жалованье и отменить старое правило, согласно которому каждый солдат во время марша должен был переносить на себе запасы продовольствия на семнадцать дней. Вместо этого были организованы огромные обозы из мулов и верблюдов, и армия начала зависеть от них. Александр Север понял, что остановить стремление к роскоши невозможно, но изобретательно попытался направить ее в сторону хорошего оружия, прекрасного оснащения, великолепных лошадей, щитов и одежды, разукрашенных золотом и серебром.

Изнеженность и вырождение армии выразились в нежелании носить тяжелое защитное вооружение. Вегеций, писавший о легионерах в конце IV века, привел удручающее описание зол своего времени, связанных с вооружением легионеров.

Он говорит, что начиная с основания Рима и вплоть до императора Грациана римская кавалерия всегда носила шлемы и латы, однако в условиях всеобщей лености и беспечности воины редко занимались упражнениями, так что воины, решившие, что слишком обременительно носить столь тяжелое защитное вооружение, потребовали от императора, чтобы им разрешили не носить сначала латы, а затем и шлемы.

Как раз в то время, когда римляне начали отказываться от доспехов, с которыми они победоносно прошли по миру, их стали широко использовать варвары. Конница готов, гуннов и аланов оделась в мощную броню. Вскоре римская пехота обнаружила, что, не защищая свое тело, она оказалась беззащитной перед готами, которые, кроме того, обзавелись полчищами лучников.

Однако, несмотря на ряд поражений и разрушение прекрасных городов, ни один римский военачальник не осмелился принудить своих солдат вернуться к ношению тяжелого вооружения. В результате воины стали думать скорее об отступлении, чем о сражении. «Те, кто находит старое вооружение очень тяжелым, – с горечью писал Вегеций, – обречены быть ранеными, так как их тело ничем не защищено, или, что хуже, быть взятыми в плен, или, наконец, даже изменить своему отечеству, обратившись в бегство. Они же, чтобы избежать ношения незначительной тяжести, позволяют себя убивать, как скот на бойне».

Трудно представить, что вышеприведенное описание относится к потомкам той великолепной пехоты, что сражалась при Треббии и которая за тысячу лет, что прошли после этой победы, добилась столь великих достижений и всеобщего признания. Принесшие славу Риму и запечатлевшие его имя на огромных просторах империи легионы на границах сохраняли свою боевую готовность еще долгое время после того, как семена упадка разрушили жизнь государства до самого дна. Вскоре слабость императоров испортила и их и легионы приобрели те свойства, о которых пишет Вегеций. Варвары вскоре обнаружили их слабость и, не теряя времени, воспользовались ситуацией.

Римляне, полагавшиеся на огромное расстояние, разделявшее границы империи и их родные провинции, твердо верили, что обезопасили себя от вторжений варваров. Вторжение готов[30]30
  А также союзных готам многих других племен Северного Причерноморья.


[Закрыть] во времена правления императора Филиппа Араба около 248 года рассеяло это пагубное заблуждение. Тогда римляне и почувствовали грозящую им опасность.

Состоявшие из наемников римские войска оставили самые значительные пункты и даже поступили на службу под знамена захватчиков, скорее опасаясь наказания за сдачу позиций, чем предательства. Жители римской провинции Мезии сохранили свои жизнь и собственность выплатой огромной суммы денег.

Спустя год или два готы снова напали на ту же провинцию, уничтожили римскую армию при Абритте (251 г.), при этом был убит император Деций. С того времени череда поражений обрушилась на римскую армию, чьи войска в течение многих лет одерживали столь блестящие победы, но которая год за годом привыкла полагаться на иностранные легионы.

Упадок римской кавалерии давал конникам варваров, просачивавшимся через границы, частые возможности добиваться успеха. И римлянам проще было объяснить свои поражения превосходством конницы над пехотой, нежели недисциплинированностью и деградацией собственных войск.

Идея эта нашла питательную почву, римляне действительно стали уделять больше внимания коннице, значительно увеличив ее численность, и стали во многом полагаться на нее, стремясь с ее помощью упрочить силу своей армии.

К 312 году численность кавалерии сильно возросла. В сражении, состоявшемся в том же году около Турина между Константином и полководцами Максенция, главной силой армии последнего была исключительно тяжелая кавалерия. Лошади, равно как и солдаты, были одеты в полное защитное вооружение, прекрасно пригнанное и дававшее свободу движениям. Доспехи эти были очень тяжелыми, но удар такой конницы был практически неотразим. Обыкновенно, как произошло и в данном сражении, такая конница строилась в виде клина, конец которого был обращен к неприятелю и врубался в его строй. Все же такая конница была неповоротливой, и Константину удалось рядом искусных поворотов и маневров разделить на части корпус тяжелой конницы противника. Именно благодаря исключительному тактическому искусству армии Константина удалось одержать решающую победу.

По-видимому, организацию и использование тяжеловооруженной кавалерии римляне скопировали у народов Востока. В 351 году Констанций II, сын Константина, одержал решающую победу над Магненцием в битве при Мурсе, использовав свою кавалерию. Она состояла из тяжеловооруженных латников, сверкающих чешуйчатыми доспехами и тяжеловесными копьями, которые сломали прочную оборону галльских легионов своей стремительной атакой.

Со времен Константина тяжелая кавалерия и стала составлять основную часть римских армий, а во время правления Юстиниана полевая византийская (восточноримская) армия состояла в основном из тяжеловооруженной кавалерии. У варваров того времени служба в кавалерии была очень почетной.

Главную силу армии Велизария (полководца Юстиниана) составлял корпус конной гвардии, представлявший собой вооруженных копьями солдат, отбиравшихся по их силе, смелости и мастерству, равно как и прекрасным качествам лошадей и вооружения. Пехота находилась на вторых ролях в армии, основная роль придавалась кавалерии. Большая часть из них вооружалась скифскими луками. Прокопий отстаивал значение лучников, которых некоторые критики его времени пытались принизить.

«Подобные упреки, возможно, следовало адресовать безусым юнцам, обнаженными появившимся на полях Трои, прячущимся за огромными камнями или щитами товарищей, прижимающим лук к груди и выпускающим слабые и неметкие стрелы. Однако наши лучники перемещаются на прекрасно обученных лошадях, которыми управляют с необычайным мастерством. Их головы защищены шлемами, тела и ноги защищены кольчугой и другими доспехами.

На правом боку у них висит колчан, меч – с левой стороны. Обычно во время ближнего боя используют копье или дротики. Луки их прочные и тяжелые, из них они стреляют во всех возможных направлениях, перемещаясь вперед, в тыл, на фланги. Они обучены натягивать тетиву не к груди, а к правому уху, так что пущенная ими стрела обладает большой силой, а сами они могут защититься щитом от внезапного выпада врага».

Вышеприведенный отрывок прекрасно позволяет представить, как вооружалась и оснащалась конница. Примечательно, насколько точно римляне переняли методику у парфянских лучников, причинивших так много вреда римлянам во многих кампаниях.

Но ни большая численность конницы, ни тяжелый вес их оружия и качество лошадей не смогли защитить империю от падения[31]31
  Западную Римскую, Восточная устояла.


[Закрыть]. Прекрасное вооружение и тактика не могли спасти народ, который утратил патриотическое чувство, национальное самосознание и где чувствами людей управляли эгоизм и любовь к роскоши.

Отважные и воинственные варварские племена, сражавшиеся в основном на конях, вскоре ринулись в провинции, собирая невероятную добычу в богатых и цивилизованных землях Южной Европы, пока, наконец, в 410 году, 1163 года спустя после основания Рима, готы под руководством Алариха не захватили имперский город, и господин мира был сметен волной необузданной ярости воинственных варваров.

Спустя несколько лет великий правитель гуннов Аттила стал угрожать Римской империи и вынудил ее к унизительному договору. Аттила объединил под своим правлением Германию и Скифию, его армия обладала огромной мощью, доходя до 500 тысяч человек, набранных среди всех народов, признавших его в качестве правителя.

По словам Аммиана Марцеллина, гунны, составлявшие значительную часть его армии, никогда не вели оседлый образ жизни, они постоянно перемещались на спинах лошадей из одной страны в другую, за ними следовал скот, везущий повозки, где жили их жены и дети. Они были приучены переносить любые трудности, одевались в одежды, изготовленные из шкур.

Гунны ездили на небольших невзрачных лошадках, выносливых и быстро перемещавшихся. Казалось, что гунны всю жизнь провели в седле. Даже пищу и питье они принимали на ходу. В битву они вступали без всякого порядка, отдельными группами под руководством разных вождей, нападая на своих противников с громкими криками.

Встретив серьезное сопротивление, гунны отступали, рассеивались, чтобы перегруппироваться и вновь атаковать при первой же возможности. Они ничего не знали о сражении пешими, об искусстве обороны укреплений или нападения на укрепленные пункты. Гунны применяли лук с удивительным мастерством, на концах укрепляли стрелы с костью вместо железа, умели стрелять на поразительное расстояние. На ближнем расстоянии гунны использовали арканы или сети, опутывая своих врагов, а затем убивая их стрелами или мечами, державшимися наготове.

Кроме гуннов, в армии Аттилы были представители разных народов, некоторые из них носили латы, изготовленные из рога, и действовали огромными копьями. Контингент набирали из всех частей Германии и Скифии. Руководя этой ордой, Аттила вторгся в Галлию в 451 году и осадил Орлеан. При приближении римского полководца Аэция и его союзников, короля вестготов Теодориха I и вождя аланов Санжипана, Аттила снял осаду и отступил на Каталаунские поля близ Шалона. Именно там состоялась одна из величайших битв в мировой истории.

Аттила командовал центром своей армии, где размещались лучшие его войска. Правым флангом командовал Ардарих, король гепидов, левым – король остготов. Аэций находился во главе правого крыла союзных войск, Теодорих – на левом фланге. В то же время Санжипан, в верности которого сомневались, был поставлен на передовой линии в центре.

Холм, который стал точкой преткновения между двумя армиями (он давал преимущество владевшему им), был захвачен Торисмундом, сыном Теодориха, с частью кавалерии вестготов. Это дало превосходство Аэцию. Поняв значение этого небольшого холма, Аттила отправил несколько конных отрядов, чтобы занять его. Однако Торисмунд, закрепившийся на вершине, атаковал поднимавшихся гуннов и после короткого боя отбросил. Тогда Аттила яростно атаковал холм своими лучшими войсками из центра.

Однако и на этот раз римляне отбили атаку противника, удачно использовав выгоды своего положения. Доблестный, но уже пожилой король вестготов Теодорих провел блестящую атаку, своим левым флангом обрушившись на остготов Аттилы. Во время этой атаки, оказавшейся необычайно яростной, пожилой монарх, скакавший во главе своих войск, на всем скаку был выбит из седла ударом пики и тотчас затоптан насмерть рвущимися вперед конными массами его же вестготов. Их неудержимый натиск разметал ряды противника. Сокрушив его, они повернули вправо и атаковали с фланга центр гуннов, который яростно сражался с аланами. Потерпев поражение на двух флангах и оказавшись на грани разгрома в центре, Аттила отступил под защиту укрепленного лагеря, где его лучники спешились и, защищенные повозками, вскоре начали пускать свои стрелы, остановив продвижение конников войска Аэция.

На следующий день морально раздавленный Аттила находился в своем лагере, ожидая нападения и готовясь к отчаянному сопротивлению. Все поле битвы было покрыто мертвыми и умирающими, резня с обеих сторон носила устрашающий характер[32]32
  По данным готского историка VI в. Иордана, с обеих сторон пало до 200 тысяч человек.


[Закрыть]. Победившие союзники, видя решимость врага, посчитали благоразумным не штурмовать лагерь Аттилы и позволили ему отступить.

Очевидно, что именно кавалерия обеспечила победу в битве. Хотя подробные описания отсутствуют, видно, что тактический план Аэция во многом напоминал тактику Сципиона в битве при Илинге (Илипе). Как и Сципион, Аэций имел в своем распоряжении огромный контингент союзников, которым не мог доверять, и так же, как Сципион, поставил их в центре, в то время как своими лучшими войсками на флангах атаковал оба фланга и центр армии его противника. С другой стороны, Аттила, как и Гасдрубал, разместил свои лучшие войска в центре, а когда его фланги были разгромлены, лучшие воины армии гуннов прикрыли отступление, спасли остатки армии и помешали сокрушительному разгрому. Победа интересна как одна из последних, выигранных имперским Римом.

Проследив историю конницы от самых древних времен до того времени, когда Римская империя начала распадаться, а античная цивилизация была предана уничтожению, памятники искусства, науки и литературы ушли в забвение и наступило время иных ценностей и отношений, определивших начало Средних веков, мы должны остановиться, ибо события начинают теряться в тумане, и продолжим нить нашего рассказа в следующей главе, стараясь по возможности связать между собой события двух исторических эпох – Древнего мира и Средних веков.

Часть вторая. От падения Западной Римской империи до изобретения огнестрельного оружия

Глава 4. Феодальная кавалерия

В предшествующей главе история кавалерии была доведена до того времени, когда римские владения на Западе были разделены на отдельные части. Теперь же мы внимательно рассмотрим состояние и развитие кавалерии в различных национальных образованиях, сложившихся на месте распавшейся на фрагменты огромной империи.

После завоевания территории Римской империи различными германскими племенами развитие цивилизации на большей части Европы определялось традициями и обычаями этих племен. Результаты их воздействия в течение многих веков отмечались в развитии различных типов управления, гражданском строительстве и особенно организации армии, отличной от той, что существовала в римские времена.

Именно у германцев сложился такой институт, как ленная система, вскоре утвердившийся и начавший быстро распространяться по всей Европе, в той или иной степени сказавшись на землевладении и сегодняшнего времени. Именно поэтому этот институт, остававшийся в течение многих поколений основой военных систем наций Европы, и заслуживает отдельного разговора.

Очевидно, что задолго до вторжения в пределы Римской империи среди германцев существовало разделение общества и выделялась знать или привилегированные семьи (роды). Они отмечены, например, у Тацита, проводящего различие между «знатью», «благородными» и низшими классами. В исторических трудах упоминаются и своего рода аристократические семейства, из которых выбирались вожди племен.

Сначала германские племена, бродившие на лесных просторах, жившие в основном охотой и войной с соседними народами, не воспринимали землю как собственность и не ценили ее, поскольку вся земля находилась в общественном пользовании. В тот период молодые воины обычно собирались в группы в виде военных товариществ или отрядов, затем из своего числа выбирали одного в качестве вождя или военачальника.

Обычно избрание провозглашалось поднятием на щит того, кого считали самым храбрым и доблестным, имевшего качества, необходимые для командующего. Иногда известный и пользовавшийся заслуженным уважением вождь собирал вокруг себя войско из молодых людей, привлеченных его ратными подвигами, и, вступая под его знамена, они клялись ему безоговорочно подчиняться.

Подобные боевые отряды обычно начинали мигрировать, покидая родину и вторгаясь на другие территории в поисках земли, на которой могли осесть. Например, свевы, делившиеся на десятки, сотни и тысячи, ежегодно отправляли большие отряды, мигрировавшие в поисках новых земель подобно пчелам, разлетавшимся из улья, когда происходило его перенаселение.

Если орды пришельцев одерживали победу, они расселялись на новой территории, поровну разделив землю между свободными воинами. Такое землевладение именовалось аллодом (от древнегерманского «од» – земля) и передавалось по наследству. Границы владения тщательно отмечались, а каждый собственник обитал внутри собственного поместья. Аллод нельзя было продать без согласия семьи, равно как и правительство не могло конфисковать его даже за противозаконный поступок у того, кто им владел в настоящее время. Именно статус свободного землевладельца предоставлял ему право неотчуждения.

Выделенные нами рожденные свободными землевладельцы и их рабы, захваченные во время войны и вынужденные служить им, составляли два основных социальных класса, сложившиеся у древних германцев. Поэтому можно предположить, что так называемая знать или вожди были всего лишь старшими сыновьями и наследниками поместий, что позволяло им занимать более высокое положение, чем младшим братьям.

Со временем некоторые рабы были отпущены на волю и часть земли передана им хозяевами на условиях оказания определенных услуг и внесения ежегодной платы. Иногда, завоевывая территорию, оставляли часть земли во владении первоначальных владельцев, подразумевая, что те станут оказывать определенные услуги. Такие люди из прежнего населения образовали класс и не рабов, и не свободных, а просто зависимых, как и вассалы у феодалов. Их земельная собственность зависела от обязанностей, поэтому их владения называли феодами (что означало «переданная собственность»), в отличие от аллодов. Таковым стало основание феодальной системы.

Как только должность верховного вождя (или короля) стала наследственной, образовались обширные королевства, устройство которых было во многом взято из законов древних германцев. После учреждения монархического управления королевская часть завоеванных земель оказалась намного больше, чем у любого из свободных воинов. Она состояла из огромного домена, в котором король устраивал свой двор, а также нескольких аллодов в различных частях страны. Эти владения должны были обеспечивать правителя и его двор, чтобы избежать необходимости прямого налогообложения.

В соответствии с древними традициями аллодиальные собственники в этих королевствах делились на десятки и сотни. Вскоре небольшие подразделения исчезли, сотни превратились в кантоны, несколько кантонов образовывали графство или провинцию. Сотни (кантоны), на которые англосаксы разделили Англию примерно 1400 лет назад, продолжают существовать и сейчас как признанное территориальное деление.

Судьи, ранее избиравшиеся в каждой провинции общественным голосованием на собрании, теперь назначались монархом. Главный правитель в провинции носил титул графа или конта, в мирное время он отвечал за поступление в казну налогов, а во время войны командовал войсковым контингентом, выставляемым графством в королевскую армию. Когда королевство сильно расширялось, включая целые покоренные народы, в последних иногда разрешали сохранять прежнего правителя и прежних владельцев при условии, что те в случае войны будут выставлять воинский контингент. Так возник титул герцога.

Таким образом государство разделилось на герцогства, провинции и графства (кантоны). В армию входили представители всего населения, командирами были главы сотен, графы или вожди провинций, а также герцоги, верховным командующим становился король. Устройство армии было чисто милиционным, постоянные части отсутствовали. Для решения важнейших вопросов созывалось народное собрание. В мирное время оно называлось ариманией (mannire – призывать). В случаев войны оно именовалось геербан (heer – войско и bannire – собирать). Приказ о созыве исходил от короля и давался им герцогам; они передавали его графам, те – начальникам кантонов, которые, наконец, сообщали его народу. Каждый человек подчинялся в военное время тому же лицу, что и в мирное. Дисциплина требовалась полная, и каждый проступок строго наказывался.

Наследственные владельцы аллодов обладали многими привилегиями. Они освобождались от уплаты налогов и повинностей. Они помогали при исполнении судебных процедур, имели свой голос в законодательной власти – на общем народном собрании. Они пользовались свободой в ношении оружия и применяли его, если требовалось отомстить за оскорбление. Они не платили постоянного земельного налога, как это делали покоренные римляне, владевшие землей.

В обмен на отмеченные преимущества свободный землевладелец должен был служить в геербане, причем во время службы он обладал бесспорным правом на свою долю в общей добыче. Ему также приходилось снаряжать лошадей и повозки во время войны. Предполагалось, что он должен делать подарки и подношения королю и его двору.

Любой вольный человек, пренебрегший призывом и не присоединившийся к армии, терял все привилегии, иногда вместо службы допускалась выплата штрафа. Среди англосаксов бытовало правило, что короли конфисковывали наследственные земли тех, кто дезертировал, и передавали их графам. Основная часть таких вольных людей в военное время служила в пехоте, те, кто занимал более высокое положение и считался состоятельным, служили в кавалерии. Изменения в кавалерии и улучшение армии во многом повлияли на положение свободных людей в феодальной системе.

Когда прекратилось переселение народов, короли также приобрели оседлость в своих владениях, феодальная система усовершенствовалась, особенно во Франции, где короли разделили приобретенную землю на лены (вотчины) между своими друзьями и соратниками (fideles или antrustiones). Являясь также придворными, такие лица занимали более высокое положение в народном собрании, чем обычные свободные собственники.

Время от времени король жаловал своим вассалам привилегии, пока, наконец, они не образовали класс знати, которая превосходила древнюю знать, являвшуюся всего лишь свободными людьми. Преимущества владения королевскими вотчинами оказались настолько значительными, что многие свободные собственники уступали поместья монарху, приносили клятву верности ему как их феодальному господину, получив свои земли обратно как вотчину. Благодаря этому ленная система распространялась все более и более, пока, наконец, почти вся страна не делалась леном короля.

Владельцы огромных вотчин вскоре поняли, что могут увеличить свое влияние и могущество, отдавая часть своих земель в аренду своим титулованным друзьям или свободным людям, которые становились их вассалами. Этот процесс рефеодализации вскоре получил всеобщее распространение, так что почти все налоги поступали от таких владений.

Примерно ко времени Карла Великого основной военной силой стали тяжеловооруженные конники в латах. Германцы переняли от римлян использование защитного вооружения, приобретя определенные преимущества над своими противниками. Франки при Хлодвиге также переняли этот способ защиты, в битве с вестготами король спасся только благодаря своим доспехам.

При Карле Великом служба в кавалерии, составлявшей весьма значимую часть армии, была связана с большими затратами, которые были под силу только владельцу крупного лена. При объявлении призыва воинов на войну всадники упоминались отдельно. Поскольку в то время воинам жалованье не выплачивалось, вотчины были обязаны изыскать источники, чтобы обеспечить конного рыцаря вместе с необходимыми ему помощниками, лошадью, оружием и необходимым снаряжением. Стоимость всего необходимого ложилась тяжелым бременем и нередко превышала достаток обыкновенного свободного человека.

Следовательно, кавалерия полностью состояла из знати, считавшейся основной силой нации. Причем настолько, что слово miles (воин) в течение XI века приобрело ограниченное значение и стало обозначать только благородного всадника или рыцаря, никогда не относилось ни к каким нижним чинам в войске. Понятия «рыцарь», «кабальеро», «кавалер», обычно означавшие всадника, позже стали обозначением дворянина или представителя знати.

В Испании каждый горожанин, обладавший достаточным состоянием, должен был служить королю на войне как всадник (кабальеро). В свою очередь, за службу он вознаграждался теми же самыми правами и привилегиями, что и земельная аристократия.

Феодальную систему привнес в Англию Вильгельм Завоеватель, большая часть страны была разделена среди его сторонников в виде огромных вотчин. Все же по сравнению с другими странами привилегии знати во многом ограничивались, в то время как большая часть населения пользовалась большей свободой. Военная система основывалась на том же самом принципе, что и в прочей части Европы, конные рыцари, служившие королю, считались высшим классом в государстве.

В то время когда в военной и политической системах Европы происходили эти перемены, источники по тогдашнему военному искусству и сохранившиеся описания различных войн настолько туманны и неполны, что из них практически ничего нельзя извлечь. Нам известны только отдельные детали, поэтому мы мало что можем сказать о военном искусстве того времени.

Однако этот недостаток точных сведений не составляет большой потери для нас, так как падение цивилизации и победа варваров произвели такой же упадок военного искусства, как и всех прочих искусств и наук, и едва ли варвары имели ясное представление о тактике и дисциплине. Об обеих битвах Хлодвига, при Суасоне и при Толбиаке, мы ничего не знаем, но зато сохранилось несколько интересных подробностей о битве на реке Касулина в 554 году, где евнух Нарсес удачной атакой своей конницы одержал решающую победу над вождем франков и алеманнов Буцелином.

Буцелин располагал армией в 30 тысяч пеших воинов и не имел ни одного всадника. Евнух Нарсес, командовавший войсками византийского императора на Востоке, располагал только 18 тысячами человек, из которых большую часть составляли тяжеловооруженные всадники в латах, использовавшие луки и стрелы. Нарсес построил свои войска в линию, поставив тяжелую пехоту в центре, кавалерию на флангах, а лучников и метателей дротиков оставил в тылу.