Текст книги "Зверь для Норна"

Джордж Мартин
Зверь для Норна

[1]1
  А Best for Norn © 1988 George R. R. Martin. – Перев. с англ. Е. Александровой.


[Закрыть]

1

Худощавый мужчина разыскал Хэвиланда Тафа, когда тот расслаблялся в пивной на Тэмбере. Таф сидел в одиночестве в самом темном уголке тускло освещенного зала, положив локти на стол и едва не задевая лысым черепом деревянную балку под потолком. Перед ним стояли четыре пустые кружки в растекшихся изнутри кольцах пены, пятую же, ополовиненную, бережно держали его огромные мозолистые ладони.

Если Таф и сознавал, что другие завсегдатаи нет-нет да и наградят его любопытным взглядом, внешне он этого никак не проявлял; методично, залпами, он поглощал эль, а белое, точно кость, и совершенно безволосое (как и все тело) лицо ничего не выражало. Пьющий в одиночестве в своей кабинке Таф – мужчина отнюдь не маленького роста и не из самых худых – представлял собой фигуру исключительно своеобразную.

Однако на деле одиночество Тафа было не совсем полным; на столе перед Хэвиландом клубком темного меха спал его черный кот Дакс, и порой Таф, отставив кружку с элем, лениво поглаживал своего товарища. Удобно устроившийся меж пустых кружек Дакс и ухом не вел. В сравнении с другими кошками этот кот был гигантом, как Хэвиланд Таф – в сравнении с другими людьми.

Когда худощавый мужчина подошел к кабинке Тафа, тот не сказал ни слова. Просто поднял глаза и заморгал, ожидая, пока заговорит пришедший.

– Вы – Хэвиланд Таф, продавец животных, – сказал тощий. Он действительно был болезненно худ: одежда (сплошь черная кожа и серые меха) свободно болталась на нем, местами провисая. Однако человек этот явно был далеко не беден, поскольку его лоб под копной черных волос охватывала тонкая бронзовая диадема, а пальцы были унизаны перстнями.

Таф погладил Дакса и, глядя вниз, на кота, заговорил.

– Ты слышал, Дакс? – спросил он. Говорил Таф чрезвычайно медленно, глубоким басом, в котором слышался лишь намек на интонации. – Я – Хэвиланд Таф, продавец животных. Или таковым меня считают. – Тут он взглянул на стоявшего перед ним снедаемого нетерпением худощавого мужчину. – Сэр, – сказал он, – я в самом деле Хэвиланд Таф. И действительно торгую зверями. Но, возможно, все же не считаю себя продавцом животных. Возможно, я считаю себя экоинженером.

Тощий мужчина нервно махнул рукой и, без приглашения проскользнув в кабинку, очутился напротив Тафа.

– Я знаю, вам принадлежит корабль-сеятель из состава древнего Общества Экологической Генетики, однако это не делает вас экоинженером, Таф. Истинные экоинженеры мертвы, мертвы не одно столетие. Но раз вам предпочтительнее называться экоинженером, хорошо. Будь по-вашему. Мне требуются ваши услуги. Я хочу купить какое-нибудь чудовище – огромного лютого зверя.

– Ага, – произнес Таф, снова обращаясь к коту. – Незнакомец, рассевшийся за моим столом, желает купить чудовище.

– Меня зовут Хирольд Норн, – сказал тощий. – Я – Старший Звероусмиритель своего Дома, одного из Двенадцати Великих Домов Лайроники.

– Лайроника, – повторил Таф. – Я слышал о Лайронике. Соседняя с этой планета, если двигаться к Фринжу, верно? Ее ценят за игорные арены.

Норн улыбнулся.

– Да, да, – сказал он.

Хэвиланд Таф почесал Дакса за ухом (почесал странно ритмично), и кот, неспешно зевая, развернулся и глянул вверх, на тощего. Тафа затопила волна успокоения – похоже, посетитель не лгал и не питал дурных намерений. Если верить Даксу. Все кошки обладают малой толикой пси; в случае Дакса выражение «малая толика» не годилось: об этом позаботились генетики-чародеи из исчезнувшего Экологического Корпуса. Дакс читал для Тафа мысли людей. В данном случае – Норна.

– Дело проясняется, – сказал Таф. – Быть может, вы потрудитесь развить тему, Хирольд Норн?

Норн кивнул:

– Конечно, конечно. Что вам известно о Лайронике, Таф? В особенности об игорных аренах?

Совершенно белое лицо Тафа по-прежнему не выражало никаких эмоций.

– Кое-какие мелочи. Возможно, их недостаточно, если я собираюсь вести с вами дела. Растолкуйте, чего вы желаете, и мы с Даксом обдумаем это.

Хирольд Норн потер худые ладони и опять кивнул.

– Дакс? – сказал он. – Ах да, конечно. Ваш кот. Красивое животное, хотя лично я никогда не любил зверей, не способных вести бой. Я всегда говорю: настоящая красота – в убойной силе.

– Своеобразное отношение, – заметил Таф.

– Нет-нет, – сказал Норн, – вовсе нет. Надеюсь, работа здесь не заразила вас тэмберийской брезгливостью.

Таф в молчании осушил свою кружку и жестом показал, чтобы подали еще две. Хозяин заведения не замедлил их принести.

– Благодарю, благодарю, – сказал Норн, когда перед ним поставили золотую пенящуюся кружку.

– Продолжайте.

– Да. Видите ли, Двенадцать Великих Домов Лайроники состязаются на игорных аренах. Началось это… многие столетия тому назад. До той поры Дома воевали. Однако нынешний способ ведения войны куда лучше. Отстаивается честь рода, делаются состояния и никому не наносят увечий. Понимаете, каждый Дом управляет обширными землями, беспорядочно разбросанными по всей планете, и, поскольку заселены они весьма скудно, животная жизнь так и кипит. Много лет назад во время перемирия властелины Великих Домов начали устраивать бои животных. Это развлечение имело свои корни в глубинах истории; быть может, вы знаете о древнем обычае устраивать петушиные бои? Или о римлянах, племени, населявшем старушку Землю, которые обыкновенно стравливали на своих колоссальных аренах всевозможных диковинных зверей?

Норн умолк и отхлебнул эля, ожидая ответа, однако Таф попросту погладил тихого, но настороженного Дакса и ничего не сказал.

– Короче, – сказал наконец тощий лайрониканец, отирая тыльной стороной руки пену с губ, – много веков тому назад и у нас возникла эта забава. Каждый Дом владел особой страной с особыми зверями. Например, Дом Варкур, раскинувшийся на жарком болотистом юге, любит выставлять на игорные арены огромных звероящеров. Феридиан, горное царство, вывело вид живущей в скалах крупной обезьяны, которую мы, естественно, называем «феридианом». Одержанные этим животным победы принесли Дому Феридиан целое состояние. Мой собственный дом – Дом Норн – стоит на травянистых равнинах большого северного континента. Мы отправляли биться на аренах сотню разных зверей, но самую громкую славу норнийцам стяжали сталезубы.

– Сталезубы, – повторил Таф.

Норн украдкой улыбнулся.

– Да, – с гордостью произнес он. – Я – Старший Звероусмиритель, выучил и натаскал тысячи сталезубов. О да, это прелестные животные! Рослые, с мехом наичудеснейшего сине-черного цвета, свирепые и безжалостные.

– Семейство собачьих?

– Но каких собачьих! – сказал Норн.

– И все-таки вы требуете от меня чудовище.

Норн отпил еще эля.

– Истинно, истинно так. Жители дюжины ближних миров летают на Лайронику посмотреть звериные бои на игорных аренах и поставить на победителя. Особенно публика любит Бронзовую Арену, что стоит в Городе Всех Домов уже шестьсот лет. Там-то и проводятся величайшие бои. От этих сражений зависит процветание наших Домов и планеты. Без звериных боев богатая Лайроника станет так же бедна, как крестьяне Тэмбера.

– Да, – кивнул Таф.

– Но, понимаете, богатство Домов и их слава зависят от побед, одержанных их зверями. Дом Арнет достиг наивысшего величия и могущества благодаря тем смертельно опасным зверям, что водятся на их разнообразных землях; ранги прочих домов соответствуют их счетам на Бронзовой Арене. Доход от каждого состязания – деньги, уплаченные теми, кто смотрит и делает ставки, – идет победителю.

Хэвиланд Таф опять почесал Дакса за ухом.

– Дом Норн считается среди Двенадцати Великих Домов Лайроники наипоследнейшим и наиничтожнейшим, – проговорил Норн, и переданный Тафу Даксом сигнал подтвердил: мужчина не врет. – Теперь вы понимаете… – сказал Норн.

– Сэр, это очевидно, – кивнул Таф. – Но этично ли по правилам вашей Бронзовой Арены покупать инопланетное чудовище?

– Прецеденты есть. Примерно семьдесят с чем-то стандартных лет назад с самой старушки Земли явился некий игрок с выдрессированным им созданием, именуемым волк. Дом Колин поддержал его. Несчастного зверя поставили в пару с норнийским сталезубом, и, конечно, задача оказалась волку не под силу. Есть и другие случаи. К несчастью, в последние годы разведение сталезубов пришло в упадок. Дикий равнинный вид почти вымер, а сохранившиеся считанные единицы стали проворны и неуловимы, нашим людям трудно их поймать. Порода же, содержащаяся в племенных питомниках, невзирая на мои усилия и старания моих предшественников, как будто бы одрябла, потеряла форму. В последнее время Норн редко одерживает победы, и, если ничего не предпринять, я недолго останусь Старшим. Мы беднеем. Прослышав, что на Тэмбер прибыл корабль-сеятель, я решил отыскать вас. С вашей помощью я верну нашему Дому славу и богатство.

Хэвиланд Таф не сделал ни одного движения.

– Понимаю. Но все же я не имею обыкновения продавать монстров. «Ковчег» – древний корабль-сеятель, сконструированный Императорами Земли тысячи лет назад для того, чтобы в ходе эковойны уничтожить хранганийцев. Я могу спустить со сворки тысячи болезней, а в банке клеток «Ковчега» – материал для клонирования зверей со стольких планет, что им несть числа. Впрочем, вы неверно понимаете природу эковойны. Самые опасные враги – не крупные хищники, а крошечные насекомые, опустошающие поля планеты, или прыгунки, что размножаются и размножаются, вытесняя всякую иную жизнь.

У Хирольда Норна сделался убитый вид.

– Так, значит, у вас ничего нет?

Таф погладил Дакса.

– Немного. Миллион типов насекомых, сотня тысяч родов мелких птах, столько же рыб. Но монстры, монстры… раз-два и обчелся… быть может, тысяча наберется. Порой их используют. Нередко – по психологическим причинам, но, впрочем, не менее часто – по иным.

– Тысяча монстров! – Норн снова взволновался. – Более чем достаточный выбор! Несомненно, среди тысячи можно найти зверя для Норна!

– Возможно, – сказал Таф. – Ты тоже так думаешь, Дакс? – обратился он к коту. – Да? Так! – Он опять посмотрел на Норна. – Ваше дело действительно интересует меня, Хирольд Норн. Поскольку я дал тэмберийцам птицу, которая сможет остановить и обуздать бич здешних земель – корневого червя, и птица эта прижилась неплохо, моя работа здесь завершена. Посему мы с Даксом отведем «Ковчег» на Лайронику, поглядим на ваши игорные арены и решим, что делать.

Норн улыбнулся.

– Превосходно, – сказал он. – Тогда эль на этот круг покупаю я.

И Дакс безмолвно сообщил Хэвиланду Тафу, что худощавого мужчину переполнило предчувствие грядущих побед.

2

Бронзовая Арена располагалась точно в центре Города Всех Домов, там, куда, как куски необъятного пирога, сходились подвластные Двенадцати Великим Домам сектора. Каждую часть беспорядочно выстроенного каменного города отгораживала стена, над каждой вился флаг особых, отличных от других цветов, у каждой были свои стиль и атмосфера, но все встречались на Бронзовой Арене.

Арена была вовсе не бронзовой, а преимущественно из черного камня и полированного дерева. Ее вздымавшуюся к небу грузную громаду, что высилась над всем и вся, за исключением нескольких разбросанных по городу башен и минаретов, венчал сияющий бронзовый купол, отражавший оранжевые закатные лучи. Из разномастных узких окошек выглядывали вырезанные из камня и выкованные из бронзы и чугуна химеры. Из металла же были отлиты встроенные в черный камень двенадцать огромных дверей; каждая – с выгравированной на ней эмблемой определенного Дома – была окрашена в свои цвета и выходила в соответствующий сектор Города Всех Домов.

Когда Хирольд Норн вел Хэвиланда Тафа на состязания, солнце Лайроники, красный пламенеющий шар, уже окрасил багрянцем западный горизонт. Челядь только что зажгла газовые светильники – металлические обелиски, кольцом темных зубов обступившие Бронзовую Арену, – и громадное древнее строение окружили столбы колеблющегося сине-оранжевого пламени. В толпе игроков и азартной публики Таф следом за Норном прошел по пустынным улицам норнийских трущоб, по выложенной разбитыми каменными плитами дорожке меж двенадцати бронзовых сталезубов, что в неподвластных времени позах скалились по обеим сторонам улицы, и дальше, в широкие Ворота Норна, створки которых являли замысловатое сочетание черного дерева с бронзой. Стража в форменной одежде, облаченная в ту же черную кожу и серый мех, что и сам Хирольд Норн, узнала Звероусмирителя и пропустила их; прочие же остановились, чтобы расплатиться золотыми или железными монетами.

Арена была самой крупной на Лайронике и напоминала колодец: песчаное дно – поле битвы, окруженное каменными стенами четырехметровой высоты, – уходило глубоко в землю. Сразу над стенами начинались ряды сидений. Описывая круг за кругом, они восходящими ярусами поднимались к самым дверям. Места было довольно, чтобы разместить тридцать тысяч зрителей, хотя с дальних рядов видно было неважно, а иные места совершенно заслоняли железные столбы. По всему зданию были рассыпаны выходившие окошками на внешнюю стену кабинки, где принимали ставки.

Хирольд Норн отвел Тафа на лучшие места Арены, в первый ряд норнийского сектора: от четырехметрового обрыва к песчанной площадке, где происходили бои, их отделял лишь каменный парапет. Сиденья там не были хлипкими конструкциями из дерева и железа, как в задних рядах: эти громадные и неимоверно удобные кожаные троны могли без труда дать пристанище даже необъятным телесам Тафа.

– Все сиденья обтянуты шкурами зверей, достойно погибших внизу, – сказал Хирольд Норн, когда они с Тафом усаживались. Внизу под ними бригада рабочих в цельнокроеных синих одеяниях тащила к одному из выходов остов какого-то отталкивающего пернатого создания. – Боевая птица Дома Рэй Хилл, – пояснил Норн. – Рэйский Звероусмиритель выставил ее против варкурского звероящера. Не самый удачный выбор.

Хэвиланд Таф ничего не сказал. Одетый в ниспадавшую до щиколоток серую виниловую шинель со сверкающими погонами и зелено-коричневую фуражку с золотой «тэтой» экоинженера на кокарде, он сидел прямо и чопорно, сцепив большие грубые руки на выпирающем животе… Хирольд Норн тем временем поддерживал ровное течение беседы.

Потом заговорил объявляющий Арены, и вокруг загремели гулкие раскаты голоса, превращенного усилителями в гром.

– Пятая пара, – сказал он. – От Дома Норн – самец сталезуба, возраст два года, вес 2,6 квинталова, дрессура Младшего Звероусмирителя Керса Норна. На Бронзовой Арене впервые.

Внизу незамедлительно раздался скрежет металла по металлу, и в колодце арены появился ужасающего вида зверь. Сталезуб был косматым исполином с глубоко посаженными красными глазками и двойным рядом кривых зубов, с которых капала слюна, – непомерно выросший волк, скрещенный с саблезубым тигром; лапы зверя толщиной не уступали молодым деревцам, черно-синий мех, скрывавший игру мышц, лишь отчасти маскировал быстроту и вселяющее страх изящество зверя. Сталезуб зарычал, и арена ответила эхом; кое-где зазвучали приветственные крики. Хирольд Норн улыбнулся.

– Керс – мой двоюродный брат и один из наиболее многообещающих Младших. Он говорит, что этим зверем мы будем гордиться. Да-да. Мне нравится, как он выглядит, а вам?

– Поскольку на Лайронике и на вашей Бронзовой Арене я человек новый, мне не с чем сравнивать, – без выражения откликнулся Таф.

Объявляющий опять заговорил:

– От Дома Арнет-в-Золоченом-Лесу – обезьяна-душитель, возраст шесть лет, вес 3,2 квинтала, дрессура Старшего Звероусмирителя – Дэйнела Ли Арнета. Трижды ветеран Бронзовой Арены, три выживания.

На противоположной стороне ямы для боев открылся другой вход, кованая ало-золотая дверь. На двух коротких полусогнутых лапах тяжело выскочил второй зверь. Он огляделся. Обезьяна-душитель была маленького роста, но необъятно широка, с треугольным торсом и пулевидной головой; под тяжело нависающим костяным гребнем горели глубоко посаженные глаза. Руки этого существа, мускулистые, с двумя сочленениями, волочились по песку арены. Если не считать клочков темно-рыжей шерсти под мышками, зверь с головы до пят был безволос. От грязно-белой шкуры пахло – даже находясь на другой стороне арены, Хэвиланд Таф уловил этот мускусный запах.

– Обезьяна потеет, – объяснил Норн. – Прежде чем отправить ее сюда, Дэйнел Ли довел ее до неистовства, до бешеного желания убивать. Видите ли, за его зверем – преимущество опыта, к тому же обезьяна-душитель сама по себе свирепое животное. В отличие от своего сородича, торного феридиана, в природе она – хищник и мало нуждается в выучке. Но сталезуб Керса моложе. Состязание будет интересным. – Норнийский Звероусмиритель подался вперед, в то время как Таф сидел спокойно и неподвижно.

С гортанным рыком обезьяна повернулась, но ворчащий сталезуб сине-черным размытым пятном уже с ревом несся к ней, взметая на бегу песок арены. Обезьяна-душитель ждала, растопырив огромные нескладные руки. Таф едва успел заметить, как великий норнийский убийца чудовищным скачком оторвался от земли. Затем оба зверя намертво вцепились друг в друга, свирепым клубком покатились по песку, и над ареной загремела симфония пронзительных криков.

– Глотку! – кричал Норн. – Вырви ей глотку! Глотку рви!

Так же внезапно, как столкнулись, звери вдруг расцепились. Вихрем отпрянув в сторону, сталезуб принялся медленно кружить по арене. Таф видел, как он, поджав сломанную переднюю лапу, продолжал скакать на трех здоровых, норовя наброситься на обезьяну. Однако удобный случай никак не представлялся: обезьяна неизменно поворачивалась к своему врагу мордой. Из длинных рваных ран на груди обезьяны, там, где прошлись кривые клыки сталезуба, текла вязкая кровь, но арнетский зверь, казалось, совсем не ослаб. Хирольд Норн, сидевший рядом с Тафом, начал что-то негромко бормотать.

Придя в нетерпение от временного затишья, зрители Бронзовой Арены затянули ритмичный напев. Тихое гудение без слов набирало силу по мере того как его подхватывали новые голоса. Таф сразу заметил, что шум подействовал на зверей. Они принялись рычать и шипеть, свирепыми голосами издавая боевые рыки. Обезьяна-душитель переминалась с ноги на ногу в танце смерти, из раскрытой пасти сталезуба капала обильная слюна. Напев становился все громче и громче – вот и Хирольд Норн подхватил его, протяжно застонал, покачиваясь всем своим тощим телом, – и Таф распознал, что это такое: песнь убийства. Зверей внизу охватило бешенство. Вдруг сталезуб снова бросился на врага, длинные руки обезьяны протянулись перехватить его в неистовом броске. Удар отбросил душителя назад, но Таф увидел, что челюсти сталезуба щелкнули в воздухе, зато обезьяна обвила руками его сине-черное горло. Звери покатились по песку, сталезуб исступленно бился, стремясь вырваться. Почти сразу раздался резкий, отвратительно громкий хруст, и волкоподобное создание, нелепо откинув голову вбок, превратилось в мохнатую тряпку.

Зрители оборвали стонущий напев и принялись хлопать и свистеть. После чего алая с золотом дверь еще раз открылась, скользнув кверху, и обезьяна-душитель вернулась туда, откуда появилась. Четверо мужчин Дома Норн в черном и сером вышли, чтобы унести труп.

Хирольд Норн был мрачен.

– Еще одна потеря. Я поговорю с Керсом. Его зверь не сумел вцепиться обезьяне в горло.

Хэвиланд Таф поднялся.

– Бронзовую Арену я увидел.

– Вы уходите? – с беспокойством спросил Норн. – Почему вы торопитесь? Остается еще пять состязаний. В следующем гигантский феридиан сражается с водяным скорпионом с острова Эймар!

– Смотреть более ни к чему. Время кормить Дакса, а значит, я должен вернуться на «Ковчег».

Норн с усилием поднялся на ноги и, желая удержать Тафа, встревоженно положил руку ему на плечо.

– Ну так вы продадите нам чудовище?

Таф стряхнул цепкие пальцы Звероусмирителя.

– Сэр. Я не терплю чужие прикосновения. Обуздайте себя. – Когда рука Норна упала, Таф посмотрел ему в глаза. – Я должен посовещаться с компьютерами, свериться с записями. «Ковчег» – на орбите. Жду вас послезавтра с челночным рейсом. Существует некоторое затруднение, и я берусь преодолеть его.

Не сказав больше ни слова, Хэвиланд Таф развернулся и зашагал прочь с Бронзовой Арены, в космопорт Города Всех Домов, где стоял и ждал его «челнок».

3

Хирольд Норн оказался явно не подготовлен к встрече с «Ковчегом». Когда черно-серый «челнок» произвел посадку, Звероусмиритель не сделал ни малейшего усилия, чтобы скрыть свою растерянность и восхищение.

– Мне следовало знать, – повторял он. – Размеры этого корабля поразительны! Разумеется, мне следовало бы знать.

Равнодушный к впечатлениям визитера, Хэвиланд Таф стоял, неторопливо поглаживая и баюкая Дакса.

– На старушке Земле строили корабли, превосходившие размерами те, что создают на современных планетах, – бесстрастно проговорил он. – «Ковчегу», кораблю-сеятелю, надлежало быть большим. Некогда его экипаж насчитывал две сотни человек. Теперь он состоит из одного.

– Вы – единственный член экипажа? – вырвалось у Норна.

Таф внезапно получил от Дакса предостережение быть настороже. В голове у Звероусмирителя зашевелились враждебные мысли.

– Да, – подтвердил Таф. – Единственный. Но, конечно, есть еще Дакс. А на тот случай, если управление вырвут у меня силой, в программу заложены средства обороны.

Дакс сообщил, что планы Норна вдруг увяли.

– Понимаю, – сказал гость и нетерпеливо добавил: – Ну, покажите ваших зверей.

– Идемте, – сказал Таф, поворачиваясь.

Он вывел Норна с посадочной палубы и по маленькому коридорчику провел в коридор побольше. Они сели в трехколесный электромобиль и покатили по длинному туннелю, вдоль которого тянулись ряды стеклянных чанов всевозможных форм и размеров. Их заполняла тихонько булькавшая жидкость. Одна группа чанов была поделена на маленькие, с человеческий ноготь, ячейки; другая была представлена единственной ячейкой, достаточно большой, чтобы в ней поместилось все внутреннее убранство Бронзовой Арены. Ячейка пустовала, но в некоторых резервуарах средних размеров висели прозрачные мешки, в которых шевелились темные силуэты. Таф с Даксом на коленях правил, уставясь прямо перед собой, а Норн вертел головой, с изумлением и интересом озираясь по сторонам.

Наконец они выехали из туннеля и попали в небольшое помещение, сплошь состоявшее из компьютерных стоек. В четырех углах квадратной каюты стояли четыре больших кресла с панелями управления на подлокотниках, в пол между ними была встроена круглая пластина вороненого металла. Прежде чем усесться самому, Таф опустил в одно из кресел Дакса. Норн огляделся, потом сел наискосок от Тафа.

– Я должен известить вас о нескольких вещах, – начал Таф.

– Да, да, – сказал Норн.

– Чудовища стоят дорого, – сказал Таф. – Я потребую сто тысяч стандартов.

– Что? Это нам не под силу. Чтобы собрать такую сумму, нам потребовалась бы сотня побед на Бронзовой Арене. Я же сказал вам, Норн – бедный Дом.

– Так. Возможно, тогда нужную цену даст более богатый Дом. Экологический Инженерный Корпус не существует уже много веков, сэр. Ни одного их корабля в рабочем состоянии не осталось – о «Ковчеге» речь не идет. Знания экологов в значительной степени утрачены. Те методы клонирования и генной инженерии, какие применял Корпус, ныне существуют лишь на Прометее да самой старушке Земле, где подобные секреты тщательно охраняются. А у прометейцев больше нет поля стасиса, то бишь их клоны должны созревать естественным путем. – Таф посмотрел туда, где возле ласково подмигивающих огоньков компьютерной стойки сидел в кресле Дакс. – И все же, Дакс, Хирольду Норну кажется, будто моя цена непомерна.

– Пятьдесят тысяч стандартов, – сказал Норн. – Мы просто не сможем дать эту цену.

Хэвиланд Таф ничего не ответил.

– Тогда восемьдесят тысяч стандартов! Больше я дать не могу, честное слово! Дом Норн разорится! Наших бронзовых сталезубов сорвут с постаментов, норнийские ворота запечатают!

Хэвиланд Таф не ответил.

– Будьте вы прокляты! Хорошо, вы получите свои сто тысяч, но при условии, если чудовище будет отвечать нашим требованиям.

Таф промолчал, потом заговорил снова:

– Ну хорошо. Что касается самого монстра, я внимательно изучил ваши требования и проконсультировался с компьютерами. Здесь, на борту «Ковчега», в банке замороженного клеточного материала существуют тысячи тысяч хищников, включая множество ныне вымерших на своих родных планетах. И все же, по моему мнению, лишь малая их толика удовлетворяла бы требованиям Бронзовой Арены. Из тех же, что могли бы удовлетворить эти требования, многие не годятся по иным причинам. Например, я решил, что выбор следует ограничить зверями, которых можно было бы успешно разводить во владениях Дома Норн. Создание, не способное к воспроизведению себе подобных, стало бы незавидным капиталовложением. Не важно, сколь непобедимым оно могло бы оказаться, в свое время животное состарится, умрет, и вашим победам придет конец.

– Очень важное соображение, – сказал Хирольд Норн. – Время от времени мы пытались разводить звероящеров, феридианов и других зверей Двенадцати Домов, но безуспешно. Климат, растительность… – Он с отвращением махнул рукой.

– Именно. Сообразно этому я исключил формы жизни на основе кремния, которые, несомненно, погибли бы на вашей углеродной планете. Также – животных, атмосферы планет которых слишком сильно отличаются от атмосферы Лайроники. Также – зверей, обитающих в непохожем климате. Вы должны уяснить неизбежные для моих поисков разнообразные и всевозможные трудности.

– Да-да, но вернемся к теме. Что вы нашли? Что это за чудовище, которое стоит сто тысяч?

– Я предлагаю вам выбрать, – сказал Таф. – Примерно из тридцати животных. Внимайте!

Он коснулся светящейся кнопки на подлокотнике кресла, и на вороненой металлической пластине появилось изображение зверя. Он был высотой в два метра, с гуттаперчевой серо-розовой кожей и редкой белой шерстью. Создание имело рыло, похожее на свиное, низкий лоб, отвратительные кривые рога и острые, как кинжалы, когти на передних лапах.

– Не стану досаждать вам названиями видов, поскольку заметил, что закон Бронзовой Арены – отсутствие формальностей, – сказал Хэвиланд Таф. – Это – так называемая крадущаяся хейдейская свинья, которая водится как в лесах, так и на равнинах и питается преимущественно падалью. Однако известно, что это животное с удовольствием поедает и свежее мясо, подвергшись же нападению, злобно дерется. Говорят, будто крадущиеся свиньи весьма умны, но одомашнить их невозможно. Крадущаяся свинья – великолепный производитель. Из-за нее колонисты с Гулливера окончательно покинули свое поселение на Хейдее. Было это около двухсот лет назад.

Хирольд Норн поскреб полоску кожи между темной шевелюрой и бронзовой диадемой.

– Нет. Слишком уж она худая, слишком легкая. Взгляните на шею! Подумайте, что сделал бы с ней феридиан. – Он яростно затряс головой. – Кроме того, она уродлива. Да и предложение приобрести пожирателя падали – не важно, насколько норовистого и злобного, – мне претит. Дом Норн разводит гордых бойцов, зверей, убивающих своих заклятых врагов.

– Так, – сказал Таф. Он коснулся кнопки, и крадущаяся свинья исчезла. На ее месте очутился массивный клубок бронированной серой плоти, безликий, как боевая пластина, и такой громадный, что касался обшивки потолка, исчезая в ней. – Родную планету этого существа так и не назвали и не заселили. Однако как-то раз команда со Старого Посейдона исследовала ее, взяв образцы клеточных культур. Существование представителей зоологических видов оказалось кратким и далеким от процветания. Этот зверь получил прозвище катитаран. Взрослые особи весят примерно шесть тонн. На равнинах своей родной планеты катитараны развивают скорость более пятидесяти километров в час, подминая под себя и раздавливая добычу. Весь зверь – сплошная пасть. Посему, раз любой участок шкуры катитарана способен выделять пищеварительные ферменты, животное просто лежит на своей добыче до тех пор, пока мясо не будет поглощено.

По голосу Хирольда Норна, который и сам наполовину погрузился в маячившую над ними голограмму, было понятно, что монстр произвел впечатление.

– О да! Это лучше, гораздо лучше. Создание, внушающее ужас. Возможно… но нет. – Его тон внезапно изменился. – Нет, нет, вовсе не годится. Существо весом в шесть тонн, которое так быстро передвигается, может выбраться с Бронзовой Арены, ломая и круша все на своем пути, и убить сотни наших постоянных посетителей. И кто станет платить твердой монетой за то, чтобы посмотреть, как эта штука раздавит звероящера или душителя? Нет. Никакой потехи не получится. Ваш катитаран слишком чудовищен, Таф.

Таф с равнодушным видом еще раз надавил на кнопку. Необъятная серая туша уступила место лоснящейся ворчащей кошке величиной со сталезуба, с желтыми сощуренными глазами и бугрящейся под темно-синим мехом мощной мускулатурой. Местами мех был полосатым; вдоль боков зверя тянулись длинные и тонкие блестящие серебряные линии.

– Ах! – воскликнул Норн. – Красавица, воистину красавица!

– Кобальтовая пантера с планеты Селия, – сказал Таф, – нередко именуемая кобальтовой кошкой. Одна из самых крупных и опасных среди исполинских кошек и иже с ними. Этот зверь – поистине охотник высочайшего класса, его пять чувств – чудо биоинженерии. Благодаря способности улавливать инфракрасное излучение он может рыскать в ночи, а уши – отметьте размер и развертку, Звероусмиритель! – уши чувствительны до крайности. Все животные кошачьего роду-племени обладают псионическими способностями, однако у кобальтовой кошки они развиты куда сильнее обычного. Страх, голод и жажда крови срабатывают как пусковые механизмы; тогда кобальтовая кошка обретает способность читать мысли.

Изумленный Норн поднял глаза:

– Что?

– Псионика, сэр. Я сказал – псионика. Кобальтовая кошка чрезвычайно страшна попросту оттого, что узнает, какие ходы собирается сделать ее противник. Предчувствует их. Предвидит. Понимаете?

– Да. – В голосе Норна звучало возбуждение. Хэвиланд Таф оглянулся на Дакса, и котище, которого ни в малой степени не потревожил парад появлявшихся и исчезавших фантомов, подтвердил неподдельный энтузиазм Хирольда. – Идеально, идеально. Да что там, рискну сказать, что мы даже сумеем выдрессировать этих зверей, как дрессируем сталезубов, а? И вдобавок чтецы мыслей! Идеально. Даже цвет, понимаете ли, тот, что надо, темно-синий – наши сталезубы были сине-черными, так что эти кошки будут восприняты как подлинно норнийские, да-да!

Таф тронул подлокотник своего кресла, и кобальтовая кошка растаяла.

– Стало быть, продолжать нет нужды. Животное, если угодно, будет передано Дому Норн через три стандартные недели. За условленную сумму я предоставлю три пары: две – молодняка, их следует пустить на племя, и одну взрослую пару, самца и самку, – этих можно будет незамедлительно отправить на Бронзовую Арену.