Книга: Песнь о Лии - Джордж Мартин

И выяснилось, что имя с главной героиней у меня не совпадает. Ее зовут Лианна, но Лианну сократили до Лии. Совпало у нас с ней мироощущение. Лианна считала, что даже для нее, телепатки, способной узнать о человеке все-все-все, истинное единение и родство душ невозможно. Даже с таким же телепатом, как она сама. Поэтому Лианна выбрала единение с грибом, который давал ей ощущение любви, бессмертие и слияние с миллиардом инопланетян. Для нее это единение стало обретением Бога. И смертью (что неизбежно при полном обретении бога).

Её бойфренд, Робб, пошел по пути земному. Проигнорировал существование божества, подбухнул с симпатичной бывшей своего нанимателя и отправился с ней в каюту, предаваться плотским утехам. Удивительно Мартин прописал этого самого Робба - в нем есть мачизм, который в космической фантастике становится уже не штампом, а одним из ключевых характеристик жанра. Но у Мартина этот мачизм оправдан - он нужен для того, чтобы подчеркнуть одухотворенность Лианны, которая выступает противоположностью Робба. Редкость для космооперы.

Но не это удивляет. Удивила меня моя собственная реакция. Никогда не случалось со мной такого, чтобы разум и чувства работали не просто вразнобой, а заняли бы противоположные позиции.

Мой мозг остался с Роббом. Химические удовольствия - это химические удовольствия. Наркотики тоже дают ощущения эйфории, единения и абсолютного счастья - и разрушают твое тело. Убивают тебя.

А моя душа осталась с Лианной. Если у тебя есть шанс быть бессмертным и абсолютно счастливым - так почему бы не попробовать? Вдруг в этой химии и прячется истина? В конце концов, все наши реакции, все наши мысли и эмоции, которыми мы так гордимся - всего лишь хитрая цепочка электрохимических реакций. И становятся ли наши ощущения от этого менее реальными? Нет. Обесценивает ли это боль, которую мы чувствуем? Превращает ли это нас в собственных драг-дилеров, выделяющих эндорфины сами для себя? Плохо ли это? Нет, конечно, нет.

Что бы я выбрала, окажись я на месте героев? Я не знаю. Я думаю, что на известном этапе жизни люди настолько преисполняются чего-то... Может, усталости, может, жизненного опыта (а разве он и не есть усталость), что все, чего им хочется - это покоя и счастья. Наверное, именно этот процесс и запускает сокращение теломер (биологи, пожалуйста, не бейте меня по почкам, это кривой литературный прием, не более!), и ведет наше тело к покою, умиранию и, наверное, Богу.

Я не хочу делать каких-то выводов. У меня дрожат губы, мне почему-то очень хочется плакать, и я считаю, что вместить столько мыслей, эмоций и ощущений в одно произведение мог только гений.

Спасибо тебе, Мартин. Спасибо тебе, моя несостоявшаяся тезка. Благодаря вам я знаю, что мой мозг и мое сердце хотят разного.

И мне теперь с этим жить.

Единение. Не для кого не секрет, что, будучи одинокими от рождения и по своей натуре, люди на протяжении всей своей короткой, в перспективе вечности, жизни стремятся к единению. Причем последнее может выражаться как в духовной, так и физической форме, и всевозможных их подтипах. По сути, человеком движет единственное желание – заполнить врожденную душевную пустоту, которая подобно черной дыре втягивает медленно, но уверено всего человека изнутри. Автор рассматривает единение в целом и любовь, как его частный случай. По его мнению, любовью люди по привычке обозначают свое стремление к единению, свой душевный голод, свою отчаянную попытку избежать одиночества. Рискуя показаться заиндевелым циником, использующим математику в разговоре о любви, все же приведу следующий, на мой взгляд, очень точно объясняющий ледяную логику автора, пример. Каждый человек представляет собой единицу и цель его найти вторую, чтобы увеличить свое содержание. Только вот существуют два вида чувства друг к другу: сложение и умножение. Если при сложении содержание каждого удваивается, умножение в свою очередь сути не меняет. В итоге любое произведение заканчивается расставанием, при котором каждый отправляется на поиски своего собственного слагаемого.

Порванная нить? Другая мысль, пронзающая сердце читателя подобно острому клинку в руках безжалостного автора, о любви. Неудачное касанье этой мысли может ранить, рекомендую наблюдать за ней с расстояния. Автор с присущей ему бесцеремонностью утверждает, что желание жить для и меняться ради другого человека можно назвать любовью. Однако, с таким же успехом его можно назвать ложью и лицемерием. Истинная любовь так же элементарна и проста как сложение двух единиц, при котором каждая из цифр не пытается быть или выглядеть тем, чем она не является. Вонзив свою мысль в самое сердце читателя, автор усмехается и покидает сцену, отвернувшись, оставляя острое желание запустить в него чем-нибудь тяжелым.

Чтица. Я прослушал эту повесть в исполнении Катерины Алексеенко. Очень не хватало более эмоционального исполнения особенно в свете душераздирающих мыслей автора, но в общем удовлетворительно.

Таким образом, данное произведение я рекомендую к прочтению всем любителям хорошей фантастики, но строго под настроение. P.S. Во время чтения финала в наушниках заиграла и «Mad World» Gary Jules и это удивительно точное попадание в настроение. Рекомендую как саундтрек.

Попробовала подобраться с другого боку, может так лучше пойдет. И "Межевого рыцаря", который приквел к эпохальной саге, прочла не без удовольствия. Но продолжить "Присяжным рыцарем" и "Таинственным рыцарем" духу не набралась. Никаких определенных претензий, попросту скучно.

"Песнь о Лии" была очередной попыткой: а ну, как проникнусь? Планета, отстоящая от Земли на много световых лет (но то не беда, люди давно путешествуют меж звезд и есть система земных колоний, а есть места, в которых налажен контакт с аборигенами и человеческое присутствие в рамках дипломатического и торгового взаимодействия - как здесь). Культура превосходит человеческую древностью, но будто законсервировалась на определенном этапе: города приземисты, техника примитивна, искусство на уровне кустарных промыслов. Да и ладно бы, нам с ними не детей крестить.

Это точно, внешней привлекательностью туземцы не отличаются (впрочем, люди для них, полагаю, тоже), но вот местная религия, странная и отталкивающая, да попросту ужасная, предполагающая самоубийство в возрасте от сорока до пятидесяти лет. Местная религия, адептами которой являются все без исключения жители планеты, идя на добровольное заклание с видимой радостью и без малейшего протеста. Так вот, религия оказывается неожиданно привлекательной для колонистов-землян и все большее количество наших соплеменников переходит в нее, позволяя отвратительным паразитам пожирать себя заживо.

Попытки воздействовать на соплеменников убеждением не увенчиваются успехом, психологи и психоаналитики разводят руками, два экстрасенса Робб и Лия откомандированы на планету, чтобы разобраться и повлиять на ситуацию. А дальше... Нет, Джордж Мартин таки - не мой писатель. Ну, хотя бы просто потому что мне было скучно читать эту повесть. И казалось таким бессмысленным переливанием из пустого в порожнее пережевывание с разной степенью энергичности тезиса: "Все, что нам нужно - это только любовь". Правда? Да неужели? А я то как раз хотела у вас спросить, что мне нужно.

Вспомнилась другая повесть другого писателя о столкновении земного понимания жизни с иным, чужим и чуждым, там тоже шла речь о религии, абсолютно неприемлемой с точки зрения гуманизма и как с этим боролись, и что из этого вышло. "Священный месяц Ринь" Лазарчука такая яркая, горькая, пронзительная вещь, рядом с которой мартиновские сопли-на-мармеладе выглядят еще более никакими. А так: никаких претензий, попросту скучно.