Текст книги "Самый богатый человек в Вавилоне. Две книги под одной обложкой"

Золото ищет защиты у своего хозяина, и потому справляться о надежности вложений стоит у мудрых людей, знающих дело и ведающих деньгами.

Истинно, что золото осторожно, как зверек, – оно пригревается в руках заботливого владельца и бежит он нерадивого. Ищите совета у тех, кто всю жизнь мудро обходился с деньгами, тем самым вы дадите защиту своему капиталу и покой своему сердцу – оно радуется, наблюдая, как состояние растет.

Золото покидает того владельца, кто вкладывает его в дело, в котором он ничего не смыслит, или идет наперекор мудрым людям, отговаривающим его от такого предприятия.

У имеющего золото масса соблазнов – ему может показаться, что вокруг витает много сделок, несущих прибыль. И тем опаснее иллюзия, чем дальше это предприятие от ведения человека. Если вы ничего не смыслите в самоцветах, обмануть вас очень легко. Поэтому всегда обращайтесь к тем, кто понимает, о чем говорит, не останавливайтесь лишь на своих суждениях. Ведь за ошибки вы заплатите собственным капиталом.

Золото бежит от того, кто желает быстро получить небывалую прибыль, поддается на уловки мошенников и прочих трюкачей, и того, кто следует не за голосом разума, а за порывами горячего неопытного сердца.

Обещания скорой наживы будоражат наши сердца. Что трюкачи, что вдохновленные романтики, ничего не смыслящие в деле, говорят красиво и громко. И вот ваша рука уже тянется к кошельку – ведь в представлениях этих людей вы уже чуть ли не сидите подле Царского трона, как самый знатный и богатый вельможа во всем Вавилоне. Волшебство не наполнит ваши кошельки. Помните людей из Ниневии, которые помогли Номасиру разбогатеть, – они всегда просчитывали риски, не вкладывались в сомнительные сделки и с умом подходили к каждому своему шагу. Поэтому слушайте мудрых людей и не идите на поводу у горячего сердца.

Костер из валежника уже догорал, все верблюды уснули, а ветер стих. Калабаб закончил свою историю, и слушателей накрыла звонкая тишина ночи. Даже дикие собаки больше не выли.

– Вот я и поведал вам о пяти законах золота и секретах богатства. Впрочем, их едва ли можно назвать секретами – это истины, доступные каждому человеку.

Нужно решить, что ты – не дикий пес, который живет лишь настоящим, когда у него либо пуст, либо полон живот. Человек – не пес, и ему под силу выбраться из нужды, а оттуда – в достаток.

Глядите! Видите вон там, вдали? Это огонь, который всегда горит над великим храмом Ваала. Уже завтра мы достигнем ворот Вавилона и наши пути разойдутся, друзья. Каждый получит свою оплату – золотые сикели. Как вы распорядитесь ими? Решать вам. Но я хочу верить, что среди вас окажется хотя бы один, похожий на Номасира, и пройдет десять лет – и он станет богатым и уважаемым в городе человеком. Пользуйтесь чужой мудростью. Решения, которые мы принимаем, остаются с нами навсегда. Удачные – чтобы радовать сердце, неудачные – чтобы мы помнили о своих ошибках. Увы, самую тяжкую память нам дают случаи, когда мы должны были что-то сделать, но не сделали. Нельзя повернуть вспять реку времени. Так не упускайте же ваших возможностей! Вавилон – богатейший город мира, он открывает свою сокровищницу для всех, кто осмелится попроситься туда. Пять законов золота – это ключ, который откроет эти двери. Дерзайте!

О долгах и должниках. Истории из сундука

Пятьдесят золотых сикелей! Пятьдесят! Никогда еще кошелек Родана, вавилонского оружейника, не знал такого богатства. Чуть ли не подпрыгивая от радости, покинул он дворец Царя и направился вниз по улице. Золото бряцало в такт каждому его шагу, складываясь в самую приятную на свете мелодию.

Пятьдесят золотых сикелей! И все, все они – только для него. Какая небывалая удача… Боги, неужели это правда? Столько силы сейчас заключено в его кошельке! Можно купить роскошный дом и плодородные земли, стада овец и верблюдов! Или накупить лошадей и позолоченных колесниц. И целую армию рабов! Драгоценности, караваны, дальние поездки… Все это мелькало перед внутренним взором Родана, заставляя его улыбаться. Что бы такого купить? Но молодой оружейник так ничего и не придумал, а тем временем уже дошел до дома, где жила его горячо любимая сестра со своим мужем.

Спустя несколько дней Родан, мрачный как туча, зашел в лавку ростовщика Матона – тот давал деньги в долг, а заодно и торговал самоцветами и роскошными тканями. Не глядя по сторонам и стараясь не цепляться взглядом за дорогие вещи, Родан прошел вглубь лавки, туда, где была ее жилая часть. Там он и застал ростовщика, вкушающего ужин на большом и мягком ковре. Ему прислуживал раб, чья кожа была темнее самой темной ночи – такие считались выносливыми работниками.

– Приветствую тебя, благородный Матон, – начал Родан, поправляя ворот кожаной куртки, прикрывавшей волосатую грудь. Оружейник отчего-то разволновался, поэтому поставил ноги пошире – так он чувствовал себя увереннее.

– А, Родан. Проходи, друг мой. Что за нужда привела тебя ко мне? Ты проигрался за игорным столом? Тебя охмурила прекрасная девушка, и теперь тебе нужны деньги на ее прихоти? Ты никогда не просил денег в долг.

– Не попрошу и сейчас, Матон. Я пришел к тебе не за золотом, а за советом.

Тощее желтоватое лицо ростовщика озарилось улыбкой.

– Что же такое говорит этот гость! Неужто боги отняли у меня слух? Этот человек пришел не за деньгами?

– Ты услышал верно.

– Родан-оружейник, ты проявил истинную сообразительность. Все приходят к ростовщику для того, чтобы раздобыть денег и расплатиться за свои безумные поступки, а потом совершить другие. Ты же пришел ко мне за мудростью. А ведь к кому обращаться за советом, как не к ростовщику? Отужинай со мной, мой друг. Андо! – обратился Матон к чернокожему рабу. – Принеси Родану ковер, да помягче. Блюдо с едой – не жалей ничего! И наполни его кубок лучшим вином, что есть у нас. Знаменательный нынче день. Никто раньше не приходил ко мне за советом, а ведь я уже стар. Итак, друг Родан, расскажи, в какой мудрости ты нуждаешься?

– Я пришел из-за щедрого дара нашего Великого Царя.

– Какого такого дара?

– Видишь ли, последние несколько лун я трудился, выдумывая новую форму наконечников для копий. И когда чертежи были готовы, я набрался смелости и пошел во дворец, чтобы предложить это новшество для царской стражи. И Царю так понравилась моя выдумка, что он заплатил мне пятьдесят золотых сикелей. И теперь это золото тяжким бременем оттягивает мой кошелек. Ко мне идут и идут знакомцы, умоляющие, чтобы я поделился с ними таким богатством.

– Да, – протянул Матон, – все жаждут золота, но есть оно не у многих. И отчего-то они всегда ждут, что человек, сумевший его заработать, должен с ними поделиться. Но разве ты не можешь отказать им? Где твоя железная воля, оружейник?

– Я отказываю, хоть всякий раз это заставляет мое сердце сжиматься. Но как, например, отказать моей горячо любимой сестре? Она самый близкий и родной мне человек.

– Неужели сестра хочет присвоить себе деньги, которые ты честно заработал?

– Она просит не для себя. Для мужа. Она видит Арамана торговцем, коим он сейчас не является. Говорит, что ему в жизни так и не представилось шанса проявить себя. Но с моим золотом он непременно добьется успеха и когда-нибудь вернет долг с процентами. Это истинно доброе дело, Матон. Но отчего-то я не готов согласиться отдать золото сестре, поэтому и пришел к тебе за советом.

– Друг мой Родан, – ответил Матон, – интересную тему ты затронул.

Видишь ли, с большим золотом приходит большая ответственность. Меняется положение человека в обществе, как и его отношения с близкими. Не все семьи проходят испытание богатством.

Мы, обретшие золото, начинаем бояться, как бы не лишиться такого дара – чтобы его не растратили и не украли. Но вместе с тем мы чувствуем некую власть – власть вершить судьбы других и одаривать их благом. И имеем желание сотворить добро, помочь своему близкому. Но благие намерения не всегда ведут к счастью. Знаешь ли ты басню про земледельца из Ниневии, который понимал язык животных?

– Нет.

– Это не из тех сказок, что ремесленники будут рассказывать друг другу за работой, но история будет тебе полезна. Ты поймешь, что давать и брать в долг – это не просто перекладывать золото из одних рук в другие.

Матон отхлебнул вина и начал свой рассказ…

…Земледелец, понимавший, о чем говорят звери, часто задерживался допоздна на скотном дворе, чтобы послушать беседы быков, ослов да лошадей. И вот как-то раз он услышал, как бык жалуется ослу на свою тяжелую участь:

– Каждый день я вынужден пахать от рассвета и до первых звезд. Неважно, болят ли мои ноги, стоит ли жара или дожди размывают землю под моими копытами, я должен пахать. Ярмо натирает мою шею до крови, и в конце каждого дня я спрашиваю себя, насколько еще хватит моих сил. Ты же, осел, живешь праздную жизнь. На тебя набрасывают мягкую цветную попону, и все, что ты должен сделать, – отвезти хозяина туда, куда он скажет. А если у него нет никаких дел, ты стоишь день напролет, наслаждаешься отдыхом и щиплешь травку.

Несмотря на то что нрав у осла был ретивый и он часто лягался, ему стало жаль быка, и он захотел ему помочь.

– Не печалься, друг. Я вижу, как тяжело тебе дается труд, и попробую облегчить твою участь. Ты сможешь получить целый день отдыха. Следующим утром, когда раб придет, чтобы запрячь тебя в плуг, ложись на землю и мычи. Он подумает, что ты болен и не можешь работать, и оставит тебя в покое.

Бык так и сделал – и раб действительно подумал, что тот захворал.

– Он не может пахать, – сказал он хозяину, – что теперь делать?

– Работа не должна простаивать. Если бык заболел, запрягай в плуг осла, пусть пашет он.

Так и случилось, что целый день осел выполнял работу за быка. Когда зажглись первые звезды и с его шеи наконец сняли ярмо, до крови натершее его шею, осел упал в изнеможении. Ноги его болели, он едва дышал.

И вновь земледелец подслушал, о чем стали говорить животные на скотном дворе.

– Ты настоящий друг, – сказал бык, – я наконец-то смог отдохнуть. Я уже и забыл, как это, целый день беззаботно щипать травку. Спасибо тебе.

– А я, – отвечал осел, – остался в дураках, ведь я весь день пахал, запряженный в твой плуг. Я хотел помочь тебе, но навредил себе. А ты больше не притворяйся больным – я слышал, как хозяин велел сходить за мясником, если ты снова откажешься работать. Это будет справедливо, раз ты такой лентяй.

И никогда больше бык и осел не разговаривали, так и закончилась их дружба…

…Матон закончил свой рассказ, на что Родан лишь пожал плечами:

– Занимательная история. Но какая же здесь мораль?

– А ты не понял? Мораль проста: когда берешься помогать другому, убедись, что бремя его беды не перейдет на тебя.

– Об этом я не подумал. Знаешь, Матон, а ведь я совсем не готов брать на себя бремя мужа сестры. Но как-то же я должен им помочь? Вот скажи мне ты, ростовщик. Ты всю жизнь одалживаешь деньги другим людям. Разве они всегда отдают свои долги?

Матон хитро улыбнулся.

– Был бы я успешным ростовщиком, если бы не был уверен в том, что долги вернутся ко мне с процентами? Расставался бы я с золотом, зная, что человек не вложит его в прибыльное дело, а всего лишь бездумно растратит, оставив меня с убытком, а себя – с вечным долгом, который он не в состоянии погасить? Позволь, я покажу тебе кое-что. Андо! Принеси-ка мой сундук.

Чернокожий раб удалился и вскоре вернулся с сундучком длиной в руку, обитым красной свиной кожей и украшенным бронзовыми накладками.

– Гляди, Родан. Этот сундук может поведать множество занимательных историй. Когда я даю деньги в долг, я принимаю в залог нечто, что может служить мне гарантией. Все эти залоги хранятся вот здесь, под этой крышкой. Как только человек возвращает долг – я возвращаю ему его залог. Но некоторые так и остаются здесь как напоминание о том, что их владельцы не стоят моего доверия. Самое ценное, что здесь есть, – залоги, стоящие гораздо больше того золота, что я одолжил их хозяевам. Это лучшая гарантия. Земельные участки и дома, драгоценные камни, стада скота. Порой заемщики обещают мне отдать часть своей собственности в уплату долга. Все это говорит мне о том, что я не останусь в убытке ни при каких обстоятельствах, и это приносит покой моему сердцу. Есть и такие, кто не имеет подобных ценностей, чтобы обеспечить мне надежность сделки, но они честны и трудолюбивы. Вот как ты, Родан. Ты примерно служишь своему делу, имеешь постоянный доход, ты не игрок и не кутила – и это делает тебя достойным ссуды в глазах ростовщика. Потому что я знаю: так же добросовестно, как ты трудишься, ты будешь стремиться вернуть долг. Итак, это два самых надежных типа людей, кому можно одалживать деньги: те, кто имеет некие богатства, которыми он сможет расплатиться, и те, кто имеет репутацию трудолюбивого и честного человека. Но есть и третий тип тех, кто просит о деньгах. Жизнь не одарила их ни собственностью, ни надежным местом в лавке или мастерской. Таких людей много, увы, далеко не все умеют приспособиться к суровой реальности. Им я даю деньги лишь в том случае, если за них сможет поручиться кто-то из моих добрых друзей. Но даже тогда этот сундук долгие годы хранит память о таких заемщиках, напоминая мне о моей недальновидности. Пусть это даже долг в пару медяков – теперь это только мое бремя.

Матон подошел к сундуку, отодвинул засов и откинул тяжелую крышку. Родан с любопытством подался вперед. Первое, что бросилось ему в глаза, – бронзовое ожерелье, бережно уложенное поверх других вещей. Матон взял его в руки аккуратно, с нежностью.

– Это одна из тех вещиц, что будут храниться в этом сундуке теперь уже вечно. На память об одном невыплаченной долге, о его хозяине, отошедшем во тьму, и о том, каким добрым другом он был. Еще будучи молодыми мужчинами, мы с ним вместе занимались торговлей, дела наши шли неплохо. Но потом он отправился в далекое путешествие на восток и вернулся оттуда с женщиной. Как она была красива! И совсем не похожа на наших жен. Мой друг совершенно потерял голову. Он спустил свое состояние на ее прихоти, а после все чаще стал просить в долг. Как я хотел помочь ему, влюбленному дураку… Он оставил мне в залог вот это бронзовое ожерелье, пообещав вернуть долг. Но не смог. В пылу ссоры его жена вонзила нож ему в сердце.

– Какая печальная участь… И что было потом?

Матон взял в руки алую ткань, на которой лежало ожерелье.

– Это – залог той женщины. Промучившись совестью за содеянное, она бросилась в воды Евфрата, и больше никто ее не видел. Поэтому вот эти две вещицы будут вечно вместе, их-то уже ничто не сможет разлучить.

Запомни мои слова, Родан: те, чьи сердца подвержены страстям, кто живет с горячей головой, – весьма опасные кандидаты в должники. Их страсти сбивают их с пути разума, а золото, как ты знаешь, прежде всего ценит мудрость.

Поэтому ты можешь никогда не вернуть свои деньги.

Покопавшись в сундуке, Матон достал кольцо из бычьей кости – неприметное и небольшое.

– А вот еще интересная вещица. Это кольцо принадлежит одному землевладельцу. Как-то раз саранча пожрала весь его урожай, и он пришел ко мне за помощью. Я одолжил ему денег, и с новым урожаем он вернул и долг, и проценты. И вот совсем недавно он снова обратился ко мне. Женщины в его семье – жена, сестра и обе дочери – искусно плетут ковры. Я и сам покупаю у них порой. Сейчас этот земледелец прознал от какого-то путешественника, что есть далекая страна, где водятся особые козы. Их шерсть удивительная – тонкая, легкая, как перышко, но крепкая и шелковистая. Ковры из такой шерсти будут так хороши, что лучших не видывал весь Вавилон. И я одолжил ему денег, чтобы он смог собрать караван и отправиться в ту страну за чудесными козами. Теперь он разводит их сам, на своих землях, и уже через год все вельможи Вавилона станут выстраиваться в ряд за коврами из их шерсти. Земледельцу будет достаточно продать лишь несколько штук, и он сможет вернуть мне долг. И тогда я верну ему вот это кольцо. Сам он настаивает на скорейшем возврате долга.

– Есть и такие должники?

– Да, если они просят золота, чтобы вложить в какое-то надежное предприятие. Тогда подойдет и кольцо из бычьей кости. А вот когда человек просит денег, чтобы решить свои проблемы, и хуже того – разобраться с прошлым долгом, тут уж будь уверен, что ты рискуешь больше никогда не увидеть своего золота. Тогда остается надеяться лишь на богатый залог.

Родан кивнул и достал из сундука увесистый браслет, осыпанный самоцветами.

– А как насчет этой вещи?

Матон рассмеялся.

– Я смотрю, тебя так и тянет к девичьим вещицам. Думаешь, здесь тоже замешана любовная история?

– Ну я-то буду помоложе тебя, старик, – отшутился Родан.

– Увы, вынужден тебя разочаровать. Этот браслет принадлежит немолодой уже женщине, и языком она мелет без умолку, да и без толку. Чем совершенно сводит меня с ума. Когда-то ее семья была богата, и я одалживал им деньги без сомнений. Но потом для них настали тяжелые времена, от былого богатства осталась лишь память. И вот как-то раз она пришла ко мне и сказала: «Матон, мой сын хочет стать торговцем. Он уже договорился с одним караванщиком – тот готов взять его в долю. Вместе они отправятся в путешествие, купят товаров в далекой стране, а здесь продадут втридорога. Прошу, одолжи немного золота моему сыну». Но сын ее торговцем так и не стал – караванщик обманул его, бросив одного в чужой стране без денег и без помощи. Он вернулся ни с чем. Возможно, пройдет время, он научится добывать себе богатство и наконец-то вернет долг, но я бы не надеялся. Очень уж много в этой сделке пустой болтовни. Но мое сердце спокойно – ведь этот браслет с самоцветами стоит намного больше, чем то золото, которое я одолжил им.

– А эта женщина не спрашивала твоего совета по поводу планов сына? Быть может, ты смог бы отговорить его от этого предприятия – караванщики часто оказываются обманщиками. Не выглядит это дело надежным, Матон.

– Да уж, – ухмыльнулся ростовщик, – ты это видишь. Я тоже видел. Но эта женщина пришла бы в ярость, усомнись я в талантах ее сына. Она описала мне его как умнейшего человека, богатого и уважаемого. Видел я, что это просто неоперившийся юнец, но как я мог отказать ей? При таком залоге это нецелесообразно. А вот за кольцо из бычьей кости я бы не согласился сотворить эту сделку.

Родан снова кивнул и опять закопался в сундуке ростовщика – его очень увлекали истории, которые хранили в себе эти предметы. Хмыкнув, он достал на свет кусок обыкновенной веревки, смотанной в узел.

– А, вот еще одна простая вещица. Эта веревка принадлежит человеку по имени Небатур, он торговец верблюдами. Я знаю его давно как мудрого и опытного торговца, репутация его известна всему Вавилону. Ему не хватило денег на покупку животных для своего стада, поэтому я дал ему в долг под такой условный залог. Много таких добросовестных людей есть в городе Вавилоне, Родан. Я знаю их, они знают меня, и сделки наши всегда приносят процветание и пользу и им, и мне, и всему нашему великому городу.

Матон достал из сундука еще один предмет, скарабея из бирюзы, и презрительно подбросил его на ладони.

– А вот это, погляди. Это – жук из Египта. Тот, кто отдал мне его, никогда не заботился о своих долгах. Стоит мне лишь упрекнуть его в невыплате, как он обижается, будто девица, и говорит: «Ну подумай сам, Матон, как я верну тебе долг? Несчастья следуют за мной одно за другим, должно быть, боги прокляли меня». Он отдал мне этого жука, уверив, что это солидно покрывает его долг. Но на самом деле этот жук принадлежит его отцу. Небогатому земледельцу, который уже стар и немощен, и все, что ему остается, – сожалеть, что не вырастил более достойного сына. Он заложил свою землю и стадо овец, глиняная табличка, подтверждающая это, тоже лежит в этом сундуке. Поначалу дела у его сына шли еще хоть как-то, но скоро он потерпел крах. И уверяю, Родан, я не единственный ростовщик, которому он должен денег. Но смею ли я лишать его отца земли и скота, чтобы он ушел во тьму в полной нищете? Мое сердце сжимается при мысли об этом. Поэтому я не тороплюсь. И лишь этот жук, будь он неладен, напоминает мне о безалаберности некоторых юнцов. Они рассчитывают, что, начав на рассвете, к закату уже станут богачами. Не имея опыта, кидаются во все сделки, что подвернутся на их пути. Теряют, одалживают, снова теряют… И порой летят в пропасть, утаскивая за собой свои семьи. А в этой пропасти – лишь разочарования и тревоги, и вот уже солнечный свет становится не мил. И тогда этот юноша теряет всякую волю к тому, чтобы приложить усилия и исправить свое положение.

– Так что же делать, Матон? Никогда не давать в долг тем, кто неопытен?

– Почему же. Я сам заработал свой первый капитал, взяв в долг. Но ты должен быть уверен, что деньги пойдут в надежное дело и что голова и сердце у юноши чуть холоднее, чем нужно для безрассудства.

– Много интересных историй ты рассказал мне сегодня, мудрый Матон. Но все же я так и не понял – стоит ли мне одолжить пятьдесят золотых сикелей мужу моей сестры? Я люблю их и хочу позаботиться об их благе.

– Сестра твоя – добрая и хорошая девушка. Она рассудительна и умна, и я безгранично уважаю ее за это. Но приди она ко мне с той же просьбой – одолжить ее мужу пятьдесят золотых сикелей, – первым делом я спрошу ее, как он желает ими распорядиться? Если он хочет стать торговцем, знает ли он, как вести дела? Быть может, он знает особый товар и особое место, где его можно купить задешево, а продать задорого? Ты знаешь мужа своей сестры, так скажи – сможет он ответить «да» на все эти вопросы?

– Боюсь, что нет, – развел руками Родан, – он довольно молод. Все, что он делал в своей жизни, – помогал мне в мастерской, хоть сам и не желал становиться оружейником. Еще иногда помогал торговцам в лавках, но этих знаний недостаточно, чтобы понимать, как стоит использовать пятьдесят золотых сикелей.

– Тогда я бы отказал и ему, и его жене. И ты должен сделать так же. Желания его ясны, а вот цели туманны. «Хочу стать торговцем и разбогатеть», – это не то предприятие, в которое стоит вкладывать деньги. Вот если он придет и скажет так: «Матон, я разузнал, что в городе Смирне делают ковры из таких нежнейших тканей, которых мы никогда не видывали, да таких расцветок, что порадуют даже самый искушенный взгляд. И я знаю вельмож здесь, в Вавилоне, которые щедро заплатили бы за этот товар. Так дай же мне пятьдесят золотых монет, чтобы я смог поехать в Смирну за коврами и привезти их сюда на продажу». Ну что, дал бы ты ему денег?

– Да! – Родан довольно закивал. – Это уже звучит как хороший план.

– А если бы я спросил его, как он может гарантировать мне, что я получу назад и золото, и проценты… А он бы сказал: «Никак, дорогой Матон, у меня нет ничего, что могло бы обеспечить возврат моего долга. Но я клянусь честно трудиться и делать все, чтобы выплатить то, что я должен». Тогда что?

– Ну, он действительно честный человек… Тем более, родня.

– А что, если он будет возвращаться из Смирны с товаром, а на караван нападут разбойники, украдут все, а его самого убьют? Вот так за один день пропадет все то немалое богатство, которое получил бы муж твоей сестры на время. Видишь ли, Родан, у каждого труда есть свой товар. Торговец занимается коврами или верблюдами, товар ювелира – украшения, земледельца – урожай, каменщика – возведенные им здания. Товар ростовщика – это золото. Это не просто деньги, на которые кто-то покупает хлеб, а кто-то отправляется в путешествие. Это наш труд, наше дело. И мы не можем позволить себе ненадежных сделок. Это все равно, что ты делал бы ржавые копья и тупые мечи. Да, нам жаль тех, кому повезло меньше нас.

Помогать – дело благородное. Но даже помощь оказывать нужно мудро, если ты не хочешь оказаться в шкуре осла, взвалившего на себя чужое бремя.

Родан вздохнул, соглашаясь. Оказаться в шкуре бедного осла ему вовсе не хотелось.

– Послушай моего совета, оружейник. Эти пятьдесят золотых сикелей принадлежат тебе. Ты заработал их честным трудом, и никто не вправе просить тебя расстаться с ними. Самое мудрое, что ты можешь сделать, – это вложить их в надежное дело, а лучше в несколько, ведь так есть большая вероятность получить прибыль. На что мужу твоей сестры аж пятьдесят золотых? Это очень много, тем более для неопытного торговца. Одолжи ему такую сумму, с которой ты готов расстаться. Один золотой сикель, пять, десять. Напрасный риск приносит лишь разочарования. Скажи, как долго ты занимаешься оружейным делом?

– Три года.

– И сколько ты накопил за эти три года, если исключить щедрый подарок Царя?

– Три золотых сикеля.

– Три! По сикелю в год, и каждый из них достался тебе тяжким трудом и экономией на всяких приятных вещах, что может предложить жизнь. И, продолжая делать так же, ты бы накопил пятьдесят сикелей за пятьдесят лет.

– Если бы прожил столько, – усмехнулся Родан.

– Послушай меня. В этом мешке с золотом – вся твоя жизнь. Честная, полная тяжкого труда. Дело ли, что твоя сестра просит отдать ей труд пятидесяти лет твоей жизни, чтобы ее муж попытал счастья в торговле?

– Речи твои мудры, Матон. В твоих устах все звучит складно…

– Так поди к своей сестре и скажи: «Сестра, я люблю тебя и твоего мужа. Но я трудился три года с рассвета и до первых звезд, чтобы удача наконец улыбнулась мне. Я бы очень хотел, чтобы муж твой стал богатым и уважаемым торговцем, но пусть он предложит план, как он распорядится моими деньгами. Чтобы я знал, в какой товар он хочет вложить их, где он его возьмет, кому продаст и с какой прибылью. Я поделюсь этим планом с моим другом-ростовщиком Матоном, и если он всецело его одобрит, тогда я одолжу ему золото. Так он докажет, что у него действительно есть шансы вернуть этот долг и добиться успеха». Поступи так, Родан, и ты в любом случае не проиграешь. Если муж твоей сестры сможет заменить желание целью, тогда мы обсудим твое вложение. Если же нет… Ну, он хотя бы поймет, что богатство достается намного большими усилиями, чем он готов приложить. Я стал ростовщиком потому, что у меня было золота больше, чем мне нужно, и я заставил эти излишки работать на себя, а заодно давать шанс обогатиться другим. Но не стоит рисковать тем, что ты честно заработал, пока не будешь уверен, что деньги к тебе вернутся с процентами.

Матон указал рукой на сундук.

– Несколько историй поведал я тебе, оружейник. Из них ты понял, что человек с легкостью поддается желанию взять денег в долг. Как же, ведь возвращать придется когда-нибудь потом, хоть и не понятно, как именно, но сейчас вот оно: золото в его руках. Это опасная иллюзия. Она горячит кровь и заставляет человека рассчитывать на удачу больше, чем следует. Люди слабы. А в твоих руках, Родан, сейчас действительно есть золото, и оно лишь твое. Ты имеешь все шансы разбогатеть, если будешь использовать его с умом. Но если ты упустишь его сейчас, это сожаление будет преследовать тебя до глубокой старости. Так что ты решил? Подумай о том, как ты можешь сохранить свое богатство.

– Пожалуй, я оставлю золото себе. Брат жены неопытен, и я боюсь, что он растратит его зря.

– Ты рассуждаешь разумно. Благородные порывы тоже бывают опрометчивы и приносят страдания. Ты найдешь способ помочь своей семье. Помнишь, я говорил, что золото любит мудрых хозяев. От глупцов оно очень быстро уходит. Ну вот, ты сохранил свои сикели. Что еще ты усвоил из нашей беседы?

– Что золото должно работать и множиться, а не лежать в пыльном тайнике.

– Вижу, наши разговоры и правда посеяли зерно мудрости в твоей голове. Если ты верно распорядишься деньгами, то сумеешь удвоить свой капитал еще до того, как голова твоя покроется сединой. Но будь бдителен: есть много мечтателей, которые увлекут тебя в мир своих иллюзий и пообещают небывалую прибыль. Это – лишь сирены, заманивающие корабли на погибель. Умеренная и надежная прибыль – вот, что должно быть твоим ориентиром. Не проси завышенных процентов – в чем толк давать в долг, если человек не сможет его вернуть? И води знакомство с теми мудрецами, которые давно дружны с золотом, – их опыт и знания помогут и тебе. И так ты сделаешь эти пятьдесят золотых сикелей своими рабами, сможешь обеспечить свою старость и помочь семье.

Родан поблагодарил ростовщика за мудрость и за вкусный ужин и уже было собрался уходить, но Матон задержал его.

– Ты правильно сделал, что пришел ко мне за советом. Так вместе с подарком Царя ты получил мудрость, которая стоит намного дороже. Я надеюсь, что истории, которые рассказали тебе вещи из моего сундука, предостерегут тебя от опрометчивых решений. Прими же от меня последнюю мудрость, которая наверняка тебе пригодится. Она помогает и тем, кто дает в долг, и тем, кто берет.

Матон указал на откинутую крышку сундука, на внутренней стороне которой была начертана надпись: