Текст книги "Незнакомец под луной"

Глава 2

– Как дела с новым бойфрендом… Дэйв вроде? – спросила Сара Ньюленд, садясь напротив Ким. Столики были накрыты скатертями разного цвета, то, что новобрачная называла «пасхальными оттенками». Оркестр ушел на перерыв, и большой танцпол был пуст. Потолок палатки был украшен крошечными серебряными лампочками, отбрасывавшими причудливые тени.

Близняшкам Сары исполнился год. Мать оставила их дома с временной няней. Сара и ее муж Майк так редко выбирались в люди!

– Да прекрасно! – воскликнула Ким. Сегодня на ней было фиолетовое с синеватым отливом платье подружки невесты с низким квадратным вырезом и летящей юбкой. Джесса – новобрачная и лучшая подруга Ким, сама нарисовала модель, а Люси Купер сшила платье.

– Считаешь, что это навсегда? – спросила Сара.

– Пока слишком рано что-то утверждать, но надежда есть. А как у тебя с Майком?

– Идеально. Но пока что мне никак не удается приучить его к хозяйству. Я хотела, чтобы он помог мне в саду. Знаешь, что он сделал?

– В случае с Майком возможно все.

– Привязался к парню, который работает на экскаваторе с обратной лопатой, научился на нем работать и расчистил полосу в два акра для нового забора. Слышала бы ты, как он и владелец экскаватора орали друг на друга!

– Хотела бы я на это посмотреть, – улыбнулась Ким. – Большую часть своей жизни я провожу с продавцами. Каждое произнесенное ими слово заставляет меня покупать еще и еще.

Сара подалась вперед и понизила голос:

– Так ты, наконец, встретилась с Люси Купер?

– Нет. Джесса сама примеряла мне платье.

– Но ты же видела ее несколько минут назад? Она танцевала с отцом Джессы.

Сара и Ким были кузинами, ровесницами, с детства неразлучными. Последние четыре года они постоянно удивлялись странному поведению Люси Купер, немолодой, живущей в доме миссис Уингейт женщины, которая убегала при появлении Ким. Другие люди видели ее в бакалее, аптеке, даже в магазине миссис Уингейт, в деловой части города, но стоило показаться Ким, как Люси пряталась. Один из ее кузенов тайком снял ее на мобильник и показал Ким. Но она не увидела в лице женщины ничего знакомого. Непонятно, почему Люси ее избегает.

– Не могла же я пропустить такое зрелище! Просто неприличное!.. В их-то возрасте!

– Но ты видела ее лицо?

– И да, и нет. Она прятала его на плече отца Джессы, так что время от времени показывалось то ухо, то глаз. Придется попросить кого-то из полицейских художников нарисовать ее анфас.

– А мне она показалась самой счастливой на свете.

– Нет, самая счастливая – Джесса.

– Какая чудесная свадьба! И платье божественное! Она и Трис – прекрасная пара, не находишь?

– Да! – с гордостью выпалила Ким. В колледже они с Джессой жили в одной комнате и навсегда остались лучшими подругами, хотя Джесса жила в Нью-Йорке, а Ким – в Эдилине. Несколько месяцев назад Джесса приехала в Эдилин на этюды, встретила местного доктора Тристана, кузена Ким, влюбилась и сегодня вышла за него замуж.

– Как там Рид? – спросила Сара. Брат Ким вызвался помочь Трису когда тот сломал руку, но теперь, похоже, возьмет на себя его медицинскую практику, по крайней мере, на следующие три года.

– Рид в депрессии. Даже не думала, что человек способен жаловаться с утра до вечера. Угрожает остановить первый попавшийся грузовик и смыться из города.

– Но он ничего подобного не сделает! Нам необходим доктор по вызовам!

– Нет, разумеется, – заверила Ким. – В Риде слишком развито чувство долга. Но было бы неплохо, если бы он не смотрел на это, как на трехлетний тюремный приговор.

– Все будут рады, когда Трис вернется и снова станет нашим доктором.

– Особенно женщины, – хихикнула Ким.

Девушки засмеялись. Доктор Тристан Олдредж был очень красив, добр и искренне заботился о людях.

– Кто этот человек, который не сводит с тебя глаз? – неожиданно спросила Сара, глядя поверх плеча Ким.

Та повернулась, но никого не узнала.

– Как только ты обернулась, он ушел, – пояснила Сара.

– Какой он?

– В твоем стиле! Высокий интересный брюнет. Похоже, его нос был несколько раз сломан, а может, я вижу нечто подобное во всех мужчинах, с тех пор как встретила Майка.

Ее муж был мастером нескольких видов боевых искусств.

– Тайный поклонник, полагаю.

Ким встала.

– Дэйв сегодня здесь?

– Нет. Приходится обслуживать свадьбу в Вильямсбурге.

– Должно быть, ужасно досадно, что он отсутствует каждый уик-энд!

– Зато дома на неделе. У себя дома. Не у меня.

– И кстати, как твой новый дом?

Сара тоже встала. Ей пришлось изрядно потрудиться, но она сумела сбросить вес после родов и вернула стройную фигуру.

– Чудесно! – воскликнула Ким.

Глаза ее загорелись.

– Я превратила большой гараж в мастерскую, а Джесса помогла мне с интерьерами. Много цвета.

– Дэйву понравилось?

– Особенно кухня. Когда я все устрою, мы пригласим тебя с тремя детьми. Но попроси Майка не брать с собой любимую игрушку. Я имею в виду экскаватор с обратной лопатой.

– Хорошо, – ответила Сара и, попрощавшись, ушла.

Оркестр возвращался, и она хотела перебраться в более спокойное место.

Ким немного постояла, оглядывая друзей и родственников. Были здесь только что прибывшие, то есть люди, не имевшие отношения к семи семьям – основателям города. Очевидно, пришли посмотреть, как женится доктор Трис. Его любили все. Он спас немало жизней в этом городке. Интересно, сколько среди них неприглашенных?

Ким надеялась, что Джесса выйдет за ее брата Рида, но подруга влюбилась в Триса чуть ли не с первого взгляда. А теперь еще и сменила работу, так что мечта Ким, чтобы лучшая подруга перебралась в Эдилин, откладывалась еще на несколько лет.

Ким не могла не думать о том, что к тому времени ей будет почти тридцать. И что тогда? Бизнес процветал, но личная жизнь, похоже, зашла в тупик.

Новобрачные уже уехали – Ким поймала букет, – но, кажется, некоторые гости собрались танцевать до тех пор, пока будет играть оркестр.

Она направилась к стене палатки и снова с обидой подумала о том, что сегодня у нее нет пары. Она встретила Дэйва полгода назад, когда ездила в Вильямсбург, чтобы поговорить с нервничавшей невестой о кольцах, которые она с женихом собирались заказать. Девушка была раздражающе нерешительна, а ее жених – еще хуже. Ким очень хотелось просто приказать, но она могла только весьма категорично предлагать что-то.

Через час, не дождавшись определенных ответов, она хотела уйти, но тут появился отец невесты, мгновенно оценил ситуацию и объяснил, какие кольца им нужны. Ким благодарно взглянула на него.

А когда вышла из дома, оказалось, что ее машину заблокировал большой белый грузовик с надписью «Борман Кейтеринг»[1]1
  Catering – фирмы, обслуживающие свадьбы, банкеты, юбилеи и другие торжественные события.


[Закрыть] на борту.

К ней подбежал симпатичный молодой человек.

– Простите, – извинился он, вынимая ключи, но тут оказалось, что машина отца невесты заблокировала его грузовик. Поскольку тот заперся в кабинете и сейчас был на связи с удаленными партнерами, пришлось ждать. Ким и молодой человек познакомились и первые несколько минут дружно жаловались на невесту, неспособную принять решение.

– И ее мать такая же, – добавил Дэйв Борман, который и владел маленькой кейтеринг-компанией.

К тому времени как отец невесты закончил свои дела и передвинул машину, Дэйв назначил ей свидание. С тех пор они встречались дважды в неделю, и все было на редкость мило. Никаких фейерверков… но ей было с ним спокойно. Он славный человек, да и секс был хорош, ничего выдающегося, но очень приятно. Дэйв был всегда почтителен, всегда галантен.

– Интересно, куда подевались все скверные мальчишки, когда они нужны, – пробормотала Ким и, взяв с подноса бокал с шампанским, вышла во двор.

Она знала дом и сад Тристана, как свои собственные, так что сразу же направилась к тропинке, ведущей к дому миссис Уингейт. Слева был старый домик для игр. Она много времени проводила там в детстве. Матери ее и Тристана были подружками, и когда собирались вместе, Ким бежала в домик. Теперь он почти разрушился. Но Джесса собиралась его восстановить.

Ким села на скамейке в самом начале дорожки. Луна светила ярко, огоньки из большой палатки весело подмигивали, воздух был теплым и влажным. Она закрыла глаза, стараясь проникнуться атмосферой. Есть ли способ делать украшения, которые выглядели бы и чувствовались на коже лунным светом?

– Все еще учишь людей развлекаться? – спросил мужской голос.

Она мгновенно встрепенулась. Перед ней стоял высокий мужчина. Лица не было видно, потому что луна образовала гало за его головой. Вопрос прозвучал так двусмысленно, так провокационно, что ей стало не по себе. Рядом никого не было. Только незнакомец и его неприятный вопрос.

– Думаю, мне пора, – процедила она и, поднявшись, шагнула к палатке, где были свет и люди.

– Сколько простоял домик, который я выстроил для твоей куклы?

Ким остановилась и медленно повернулась к нему.

Он вырос, и судя по тому, что она могла разглядеть в слабом свете, больше не походил на хорошенького мальчика-причетника, как в двенадцать лет. От уголков глаз тянулись морщинки, и, как сказала Саpa, нос, казалось, был несколько раз сломан. Но он был очень красив, с темными, как ночь, глазами.

– Трэвис… – прошептала она.

– Я же говорил, что вернусь. И вернулся.

Голос был низким и сильным. Как ей нравится.

Она шагнула к нему, чувствуя себя так, словно увидела призрак.

– Я думал, что, может, ты меня не помнишь, – тихо сказал он. – Тогда ты была так молода.

Она не собиралась открывать ему правду или описывать глубину отчаяния после его отъезда. Тогда она много ночей подряд плакала вечерами в постели, пока не засыпала. До сих пор самой дорогой для нее вещью был детский снимок, первое, что она схватила бы, начнись в доме пожар.

Нет, лучше не показывать ему своих переживаний, взять беспечный тон.

– Конечно, помню. Ты был прекрасным другом. Я думала, что сойду с ума от скуки, но появился ты и спас меня.

– Спас тем, что ничего не знал. Ты была хорошей учительницей.

– Ты и велосипед! В жизни не видела, чтобы кто-то так быстро учился!

Трэвис вспомнил, что выделывал на велосипеде: прыжки, воздушные сальто, скачки с трамплина. Интересно, знает ли Ким, как красива?

Лунный свет играл в ее волосах, все еще сохранивших рыжеватый оттенок, а цвет платья в серебристых лучах… просто картинка! Будь это любая другая женщина, он попытался бы за ней поухаживать. Ему всегда было все равно, кто перед ним: жена дипломата или барменша. Если Трэвиса влекло к женщине, он немедленно давал это понять.

Но Ким всю жизнь прожила в маленьком городе, где все ее знали. Она не из тех женщин, с которыми можно флиртовать через пять минут после встречи.

Ким остро ощущала неловкое молчание, которое все длилось и длилось, и подумала, что ничего не изменилось. Он и в двенадцать был не слишком разговорчив, больше наблюдал, слушал и учился.

– Хочешь вернуться на свадьбу? – спросила она, сообразив, что все еще держит в руке бокал с шампанским. – Что-нибудь выпить?

– Я… – начал Трэвис и неожиданно для себя выпалил: – Мне нужна помощь.

Он произнес эти слова, кажется, впервые в жизни. Потому что всегда яростно отстаивал собственную независимость.

Ким немедленно подошла ближе.

– Ты ранен? Позвать доктора? Мой брат Рид здесь и…

– Нет, – улыбнулся он. Вблизи она была еще красивее. – Я не ранен. Я приехал в Эдилин по очень важному делу. Но теперь, когда я здесь, не знаю, с чего начать.

Ким взяла его за руку. Ладонь была большой и загрубелой. Похоже, он много работал физически. Она повела его к скамейке и велела сесть. Теперь она оказалась спиной к свету и видела его лучше. На нем был темный костюм, похоже, сшитый на заказ. На лбу между глаз прорезалась морщинка. Он выглядел встревоженным и озабоченным. Она сочувственно покачала головой, подалась вперед, так что Тристану представилась прекрасная возможность заглянуть в вырез платья. Ким говорила Джессе, что он слишком глубок, но та только смеялась.

– Такие титьки, как у тебя, стоит выставить напоказ!

После такого комплимента Ким просто не могла настаивать, чтобы в вырез вставили панельку.

Трэвис так отвлекся, любуясь открывшимся зрелищем, что сначала было не до разговоров.

– Ты можешь сказать мне все, – заверила Ким. – Правда, мы давно не виделись, но дружба длится вечно, а мы с тобой друзья, помнишь?

– Д-да, – выдавил он, с трудом сглотнув. Пришлось отнять руку, иначе он бы просто притянул ее к себе и поцеловал. Почему он не придумал по пути в Эдилин, что скажет, если снова увидит Ким? Вместо этого он всю дорогу проговорил по телефону, планируя подъем на вершину горы, который собирался совершить через шесть недель. Придется купить снаряжение, и к тому же Трэвис нуждался в тренировках. Гадал, не найдется ли скала поблизости от Эдилина. И есть ли в этом богом забытом городке тренажерный зал? Он не хотел, чтобы тело одрябло, пока он пытается решить проблемы матери.

Но тут Трэвис вдруг понял, что Ким все еще ждет ответа. Он не намеревался просить ее о помощи, даже не собирался снова с ней увидеться, но заметив ее в палатке в этом облегающем платье, просто голову потерял. Когда она выскользнула из палатки и исчезла в парке, он пошел следом.

Но не может же он все время молчать! Ким подумает, что он кретин.

– Дело в матери. Она живет здесь, в Эдилине.

Он снова замолчал, не зная, что можно рассказать и что лучше скрыть. Он не хотел отпугнуть Ким.

– А что с ней? – участливо спросила она, пытаясь вспомнить, что знает о его матери. Когда все это случилось, Ким была слишком мала, чтобы понять, что происходит, но с годами кое-что сообразила. Люси Меррит скрывалась от мужа-тирана.

– Люси! – внезапно охнула она. – Твою мать звали Люси! Это Люси Купер, женщина, которая каждый раз убегает, завидев меня? Она живет в Эдилине четыре года, но сегодня вечером я впервые увидела ее, да и то она прятала лицо.

Трэвис искренне удивился. Несколько раз он спрашивал мать о Ким, и та всегда отвечала, что они вращаются в разных кругах, и тут же меняла тему.

– Я не знал, что мама скрывается от тебя, но уверен, что она посчитала это необходимым. Когда мы были здесь впервые, она почти ни с кем не общалась, кроме того старика и твоей матери. И тебя.

– Мистер Бертран умер через год после вашего отъезда, а мать никогда бы никому не проговорилась, что Люси была здесь.

– А ты? Если бы ты узнала ее, сказала бы кому-то?

– Я… – начала Ким, но осеклась. Если бы она встретила Люси, через две минуты уже звонила бы Джессе. И кузине Саре, и, возможно, новой родственнице Джоселин, и она очень любила Джемму жену кузена Колина, так что, возможно, рассказала бы и ей. И просто необходимо было бы рассказать Трису потому что тот был другом миссис Уингейт.

– Может быть, – пробормотала она тоном, заставившим Трэвиса улыбнуться.

– Если это дом твоего кузена и мама живет рядом, наверное, ей было трудно прятаться от тебя.

– Но ей это удалось, – возразила Ким, не пускаясь в подробности о том, сколько раз Люси Купер сбегала от нее. Джесса недолго жила в доме миссис Уингейт, и каждый раз, когда приходила Ким, Люси таинственно исчезала. Неужели бедняжка пряталась в чулане для метел? Но как бы там ни было, одно Ким знала наверняка: это ее мать посоветовала Люси не показываться Ким на глаза.

Но сейчас Ким хотелось отвлечь от себя внимание Трэвиса.

– Твоя мать здесь из-за мужа?

– Да, – вздохнул Трэвис, откинувшись на спинку скамейки. Немного помолчал и улыбнулся ей.

– Я задерживаю тебя? Мешаю побыть с родными и друзьями? Ма говорила, что в Эдилине все друг другу родня.

– Ну, не все, но почти, – кивнула Ким.

– Это платье… невесты? – взмахнул рукой Трэвис.

– Я была подружкой невесты.

– Вот как? Означает ли это, что ты не замужем?

– Именно. А ты?

– Ни разу не был женат. Работаю на отца. Заключил сделку: пока я работаю на него, он оставляет в покое мать.

Трэвис говорил ей то, о чем раньше предпочитал молчать, но слова словно сами лились с языка.

– Звучит не слишком приятно, – покачала головой Ким. Ей снова хотелось потянуться к его руке, но она не посмела. Не могла представить себя в подобной ситуации, но думала… как… как героически и благородно повел себя Трэвис, пожертвовав собой ради матери. Кто еще так поступит в наше время?

– Похоже, мать хочет выйти замуж, хотя все еще не развелась с моим отцом.

– И в чем проблема? Пусть разведется.

– Да. Но если подаст в суд, отец узнает, где она, и сделает все возможное, чтобы сделать ее жизнь весьма неприятной.

– Есть же законы…

– Знаю. Меня не развод беспокоит, а то, что начнется потом.

– Не понимаю, – недоумевала Ким. Оркестр играл последний сет, и она слышала смех и крики. Интересно, научился ли Трэвис танцевать?

– Тебе можно довериться? – вырвалось у него. – То есть довериться по-настоящему? Я не привык исповедоваться.

Каждое слово, казалось, вырывалось из сердца. Это Ким, взрослое воплощение маленькой девочки, изменившей его жизнь.

– Да, – сказала она, ничуть не солгав.

– Мой отец…

– Жесток, – договорила за него Ким и плотно сжала губы.

– Да, ко всем, кто слабее, а у матери очень мягкий характер.

– Джесса ее обожает.

– Мама упоминала о ней. Та молодая женщина, которая жила в соседней квартире.

– И она сегодня вышла замуж. Полагаю, ты знаешь, что Джесса и твоя мать – большие друзья. Они работали вместе, шили вместе. Временами я ужасно ревновала.

Трэвис, потрясенный, уставился на Ким. Он звонил матери раз в неделю, даже когда был за границей, но никогда ничего подобного не слышал. Видел статью, в которой говорилось, что она шила одежду для какой-то женщины, но думал, что мать закрывалась в своей комнате и работала, стараясь не выходить на люди.

– Джесса – дочь Джо Лейтона, – пояснила Ким, видя, что Трэвис продолжает молчать.

– Джо Лейтона?

– Полагаю, это тот, за кого она хочет выйти замуж. Сегодня эти двое танцевали так, словно были готовы сорвать друг с друга одежду. Джесса считает Люси очень гибкой, но я не думала, что она может так откидываться на руку партнера. Надеюсь, что когда буду в ее возрасте…

Она снова осеклась под взглядом Трэвиса.

– О, верно, она твоя мать, но я совершенно уверена, что мужчина, за которого она хочет выйти замуж, – Джо Лейтон.

– Какой он? Чем занимается?

– Владелец метизного магазина в Нью-Джерси, принадлежавшего многим поколениям Лейтонов, но он собирается отдать магазин сыну и открыть новый, в Эдилине.

– Может ли маленькая кучка жителей этого города позволить себе иметь метизный магазин?

– Поблизости есть большие города, – сухо напомнила Ким.

– Я не хотел оскорбить Эдилин, просто думал о деньгах. Мать получит при разводе свою долю.

– Я знаю Джессу много лет, – ответила Ким еще суше, – и смею заверить, ее отец не гонится за деньгами твоей матери.

Ей крайне не понравились намеки Трэвиса, поэтому она встала.

– Мне пора возвращаться.

Трэвис ничего не ответил. Он так и думал, что все испортит! Но то же самое происходило всегда, когда он имел дело с порядочными девушками. Не звонил, когда следовало. Забывал дни рождения. Не посылал подарка, который девушка ожидала. Все делал наперекосяк, вот поэтому и старался встречаться с женщинами вроде Лесли. Подари ей блестяшку, и она счастлива.

Ким дошла до конца тропинки, когда на нее нахлынуло сильное ощущение дежавю. Ей снова восемь лет, она опять дала волю вспыльчивости и бросила в мальчишку комком грязи. А потому сбежала и спряталась, ожидая, что за ней погонятся. Но этот мальчишка не погнался. Ей пришлось идти за ним. В последующие недели она обнаружила, что мальчик не умеет вести себя, как его сверстники. Не может «печь блинчики», не может кататься на велосипеде. Он много знал для своего возраста, но все науки не помогли ему сделать свисток из травяного стебелька. Трэвис понятия не имел о многих важнейших вещах.

Она повернула назад. Трэвис, как тогда, неподвижно сидел на скамье. О чем он сейчас думает? Трудно сказать. Но очевидно, что он и сейчас так же малообщителен, как в детстве.

Она медленно побрела к скамейке, села и уставилась перед собой.

– Прости, иногда я подвержена приступам вспыльчивости.

– Значит, совсем не изменилась.

– А поскольку ты продолжаешь сидеть на месте, значит, тоже не изменился.

– Может, мы сумели сохранить в себе детство.

– В нашем случае это так и есть, – согласилась Ким с глубоким вздохом.

– Джо Лейтону не нужны деньги твоей матери. Насколько мне известно, никто не знает, что она может их получить. Не хочу раскрывать чужие секреты, но Джесса говорила, что ее па почти ничего не знает о Люси, есть ли у нее дети или нет, вообще ничего. Каждый раз, когда он спрашивает ее о личной жизни, Люси начинает его целовать, и… полагаю, остальное ты слышать не хочешь.

– Я бы предпочел менее яркое описание.

Она улыбнулась его выговору. В каждом звуке так и слышалось полученное образование.

– Понимаю. Но думаю, тебе станет легче оттого, что их свела любовь, а не деньги.

Не дождавшись ответа, она положила ладонь на его руку, и Трэвис накрыл ее своей. Она почти забыла, как он чуток и нежен. В детстве она была потрясена тем, что он тратит время исключительно на занятия. А у нее словно был список того, что обязан знать каждый ребенок в мире. И Ким стремилась всему его обучить.

Но сейчас он был бы рад и ее кое-чему научить. Она была такой красивой в этом платье и в лунном свете, что ему было трудно держать себя в узде. Но Ким смотрела на него, как на бродячего пса, которого необходимо спасти. Он честно пытался погасить желание во взгляде. А она хотела утешить его.

Трэвис понимал, что должен отпустить ее руку, но ее длинные пальцы были…

– Это шрам?

Она отстранилась.

– Да, так неудачно. И мешает торговле.

– Торговле?

Благодаря Интернету он знал о ее ювелирном магазинчике. Следил за ее жизнью все эти годы, пока она заканчивала колледж, а потом вернулась в Эдилин, где открыла собственное дело. Ким, разумеется, было об этом не известно. Но Трэвис посещал все ее арт-шоу, пока она училась в школе. Как-то она едва не столкнулась с ним нос к носу. Тогда Ким пришла с двумя другими девушками: высокой стройной брюнеткой и маленькой блондиночкой с фигурой, которую пожирали глазами все мужчины в зале.

Но Трэвис смотрел только на Ким. Она и сейчас была так же красива, как в детстве. Трэвис никогда в жизни не был так счастлив, во всяком случае, с тех пор, как много лет назад покинул Эдилин и Ким.

– Я делаю украшения, – пояснила она.

Он повернулся и уставился на нее.

– Ювелирные инструменты.

– Ты запомнил? – улыбнулась она.

– Ты заставила меня открыть набор. Откуда он у тебя?

– Дядя с тетей подарили на Рождество, а я, неблагодарная девчонка, даже его не открыла! Он был в коробке, которую привез дядя Бен.

– Вместе с моим велосипедом, – добавил Трэвис. Голос стал мягче, наверное, от воспоминаний. – Ты такие вещи делала этими инструментами! Я был поражен.

– А ты был прекрасной моделью. Ни один знакомый мальчишка не позволил бы надеть на себя бусы!

Она не сказала, что радость тех двух недель и набор инструментов были неразрывно связаны. Трэвис, украшения и счастье для нее были синонимами.

– Я все еще храню то ожерелье, – признался он.

– Правда?

– Да, Ким, это были две лучших недели моего детства.

Она хотела сказать, что для нее тоже, но промолчала.

– Что собираешься сделать для матери?

– У меня пока нет планов. Я услышал об этом только вчера. Она звонила…

Он чуть не обмолвился «моему секретарю», но вовремя сдержался.

– …и оставила сообщение, что решила выйти замуж и поэтому хочет развестись. Больше она ничего не сказала. Для меня это было полным шоком. Я думал, что она живет в квартире, в доме, принадлежащем почтенной пожилой вдове, и они шьют детскую одежду. Теперь я вдруг узнаю, что она способна перегнуться через руку партнера… танго? Да еще в присутствии всего города? Так что нет у меня никаких планов. Я в основном хочу знать…

– Что именно?

– Я хочу знать, что этот человек, Джо Лейтон, будет хорошим мужем для матери. Не будем говорить о любви: она воображала, что влюблена и в моего отца. Я хочу быть уверен, что он порядочный человек и не собирается унижать мою малышку-мать.

Ким затаила дыхание. Мать Джессы умерла, когда она была маленькой. Отец ее вырастил. Джо Лейтон был человеком сильной воли, любившим, чтобы все делалось так, как он скажет. Все годы в колледже Джесса не раз собирала подруг на совет и в отчаянии рвала и метала из-за того, что сказал или сделал отец. Очень славный человек, он, тем не менее, иногда бывал совершенно невыносимым. И большим собственником!

Когда Джесса влюбилась в мужчину из Эдилина, Джо Лейтон немедленно переехал туда, чтобы быть с ней. И его поведение едва не привело к разрыву между Джессой и Трисом.

– И что? – спросил Трэвис.

– Я… э…

Она не знала, что сказать. От ответа ее спасли приближавшиеся голоса.

Судя по выражению лица Трэвиса, он не хотел, чтобы его видели. По крайней мере, прежде чем он встретится с матерью.

– Иди за мной, – велела она и, встав, приподняла длинную юбку, готовясь побежать по узкой тропинке, ведущей через рощицу.

– С радостью, – пробормотал Трэвис, следуя за ней. Здесь, в гуще деревьев, было темно, но лунный свет проникал и сюда, серебря платье Ким. Ему нравилось наблюдать, как она бежит.

Трэвис так сосредоточился на ней, что едва не наткнулся на какую-то стену. Старый домик для игр! Высокая башня казалась жилищем злой феи из волшебной сказки.

– Сюда, – прошептала Ким, открыв дверь.

Трэвис поискал выключатель, но Ким поймала его руку и прижала к губам палец, призывая к молчанию. Потом знаком велела ему отойти от окна.

Он прислонился к двери, рядом с Ким.

В роще переговаривались подростки.

– Иди сюда, я здесь, – громко прошептал парень.

– Поймают, – возразила девушка.

– Кто? Доктор Трис уже уехал в свадебное путешествие.

Послышался звук поцелуя.

– Бьюсь об заклад, сейчас он делает то, чем хотим заняться мы.

– Я бы поменялась с ней местами, – мечтательно проговорила девушка.

Ким с Трэвисом переглянулись и дружно поморщились. Зря она это сказала!

– Значит, я недостаточно хорош для тебя? – взвился парень.

– Я только хотела… – бормотала девушка… – О, не важно. Вернемся в палатку. Ма, должно быть, ищет меня.

Кто-то, очевидно, парень, загремел дверной ручкой.

– Чертова дыра все равно заперта, – буркнул он.

– Вот и хорошо, – облегченно вздохнула девушка. Послышался топот убегавших ног.

Когда все стихло, Ким перевела дыхание, глянула на Трэвиса. Оба рассмеялись.

– Завтра все подростковое население Эдилина будет гадать, какой парочке повезло первой запереться в домике.

– А это всего-навсего мы, старичье, – притворно вздохнул Трэвис.

– Говори о себе! Это тебе вот-вот будет тридцать! А мне до такого ужаса еще годы и годы!

Она шагнула направо.

– Проходи сюда, только пригнись, притолока низкая.

Они оказались в очень маленькой комнатке с коротким, встроенным в стену топчаном.

Ким показала на топчан:

– Считай это столицей любви Эдилина.

– Если в городе имеются два топчана таких размеров, Эдилин вполне может считаться романтической столицей мира.

– Приходится находить интересные занятия в городе, где нет даже «Уолмарта».

Трэвис рассмеялся. Ким села на один конец топчана и жестом велела ему устраиваться на другом. Длинные ноги не давали Трэвису усесться как следует.

– Можешь даже вытянуться. Смотри, как мы подходим друг другу, – улыбнулась она. Их ноги соприкоснулись.

– Мы всегда прекрасно друг другу подходили, – заверил Трэвис.

Ким была рада, что в темноте не видно выражения ее лица.

«Мы друзья», – напомнила она себе.

– Расскажи о Джо Лейтоне, – попросил Трэвис серьезно.

– Я не слишком хорошо его знаю, но когда мы учились в колледже, он не давал Джессе шагу без него ступить. Но если по справедливости, так поступали все наши родители. Взять хотя бы мою маму! Она требовала рассказывать, с кем я встречаюсь и разослала ли свои резюме.

– Похоже, она очень тебя любит. Как она сейчас?

– Требует, чтобы я рассказывала, с кем встречаюсь, когда прихожу домой и каков еженедельный доход от моего магазина.

– А твой па? – засмеялся Трэвис.

– Мой па сделан из чистого сахара. Самый славный и милый человек на свете. Мои родители и младшая сестра Анна отправились в длинный круиз. Вернутся только осенью.

– Так ты в городе одна?

– Нет, здесь мой брат Рид, и у меня есть кое-какие родственники.

Как он вежлив: расспрашивает о ее жизни, хотя ему не терпится узнать побольше о человеке, за которого его мать собирается замуж.

– Думаю, мистер Лейтон – хороший человек. Но все зависит от твоей матери. Верно? Судя по тому, что ты сказал, она не слишком умеет за себя постоять.

Трэвис ответил не сразу:

– Моя мать всегда была очень тихой и незаметной. Думаю, она поняла, что спорить с отцом – только делать хуже себе. Если она оставалась в тени, у него создавалась иллюзия полного контроля над ситуацией. Тогда ему не было нужды вновь укреплять свой авторитет.

– А ты? Как живешь ты?

Трэвис пытался переменить позу, но места не было.

– Я сейчас упаду с этой штуки. Твои ноги… не возражаешь?

Он поднял ее ноги и положил себе на колени.

Ким скорее бы умерла, чем запротестовала.

– Ой! Прости, но у тебя такие острые каблуки…

Ким молниеносно сбросила модные босоножки на высоких каблуках и снова положила ноги ему на колени. Казалось вполне естественным, что он стал массировать ее ступни. Ким поблагодарила Духов Спа за то, что только вчера сделала маникюр и педикюр. Пятки были гладкими, как стекло.

– Так на чем мы остановились? – спросил он.

– Э…

Ким никак не могла вспомнить. Ни один мужчина еще не массировал ей ступни.

– Да, ты спрашивала о моей жизни. Правда в том, что ты все изменила.

– Я?

– Я рос не как другие дети. У нас большой дом на ста акрах в северной части штата Нью-Йорк. Дом был выстроен нуворишем в середине прошлого века и стал свидетельством его алчности. Очень высокие потолки и куча панелей темного дерева. Все это прекрасно подошло отцу. Мы жили там в окружении десятков слуг, и все стали для нас родными. Мы почти не видели отца, но его присутствие чувствовалось всегда.

Большие пальцы Трэвиса ласкали левую ступню. А когда проникли между ее пальцами, она почти перестала понимать, что он говорит.

– До того лета, когда отец полетел в Токио, а мать привезла меня в Эдилин, я понятия не имел, что живу иначе, чем другие люди. Ты научила меня жить, как все остальные, и я всегда буду благодарен тебе за это.

– Думаю, ты все это придумал. Трэвис, а где ты выучился этому?

– В Таиланде, думаю. Или в Индии. Где-то там. Тебе нравится?

– Если я потеряю сознание от экстаза, не обращай на меня внимания.

– Но мы этого не допустим, верно? – усмехнулся он и поудобнее уложил ее ноги. – Расскажи еще о Джо Лейтоне.

Ким разочарованно вздохнула, потому что он решительно прекратил массаж, но села прямее.