Текст книги "Эта властная сила"

Джудит Френч
Эта властная сила

Посвящается моей племяннице Дженнифер Линн Донахью с любовью

Как много тайных помыслов откроет

То сердце, что к любви дорогу строит.

Сэмюэл Тейлор Колридж

Пролог

Графство Клэр, Ирландия Осень 1846 года

Кэтлин Макенна сжала письмо в руке и посмотрела со скалы вдаль, на штормящую Атлантику. Морские птицы метались над утесом, и их крики тонули в шуме бьющихся об острые скалы волн. Внезапный порыв ветра сорвал с головы Кэтлин шляпку и разметал ее темно-рыжие локоны на цыганский манер по плечам и лицу. Туман окутывал ее стан опаловым пледом. По щеке скатилась одинокая слезинка.

– Ты жив.

Усиливающийся шторм рвал из ее рук промокшее письмо, но Кэтлин крепко держала его. Она сглотнула комок в горле и прочла письмо Шейна снова. Послание было коротким, резким. Она столько раз перечитывала его, что помнила наизусть.

Шейн был жив.

Он хотел, чтобы она приехала к нему в Америку.

Кэтлин плотнее укуталась в шерстяную шаль и попыталась вспомнить его лицо, каким видела его в последний раз. Она мысленно рисовала его светлые волосы, мерцающие серо-голубые глаза, теплую улыбку. К портрету добавились мощный подбородок с ямочкой и чувственные губы, что так нежно и страстно целовали ее. Да, ее Шейн Макенна был красив, словно падший ангел. Господь постарался и вылепил его так, как можно вылепить только ирландца. В довершение Всемогущий наделил свой шедевр голосом с хрипотцой, которым можно заворожить птицу. Что уж говорить о ней, ее он очаровал играючи.

– Восемь лет! – воскликнула она сердито. – Восемь лет без единой весточки.

Ей едва исполнилось семнадцать, когда она бросила родителей и свой приход, сбежав с Шейном Макенной накануне его отплытия в Америку. Как давно это было... Задолго до того, как весь урожай картофеля засох на корню. Задолго до того, как ее родители умерли и какие-то бродяги забили до смерти Томаса, мужа ее сестры.

– Будь проклята твоя черная ирландская душа, Шейн Макенна!

Он украл ее сердце в тот самый день, когда она впервые увидела его – босоногого и оборванного, точно подмастерье лудильщика. Он ставил силки на кроликов в лесу ее отца. Он был ее тайным другом, ее возлюбленным, единственным мужчиной, коего она когда-либо желала.

Он обещал Кэтлин, что, как только заработает денег, пришлет ей на билет. Он обещал писать ей. И он не сдержал ни первого обещания, ни второго.

– Лгун, лгун! – закричала Кэтлин ветру.

Ах, Шейн, Шейн! Ни одна женщина на свете не любила еще так сильно, как она любила его. И уж точно ни одна жена не была так верна. Она молилась и ждала от него хоть какой-то весточки. Она всматривалась в сад своего отца, в надежде увидеть его беспечную походку и услышать, как он насвистывает свои наивные песенки.

Но Шейн бросил ее. Он оставил ее наедине с гневом семьи, наедине с разочарованием, гнетущим ее сердце, наедине с соседями, что шептались у нее за спиной. И вот сейчас, когда она уже свыклась с одиночеством, муж зовет ее к себе. Она нужна ему. Проблема в том, что Кэтлин не могла понять, нужен ли он ей?

Глава 1

Джефферсон-Сити, штат Миссури Июнь 1847 года

– Кэтлин Макенна!

С неописуемым облегчением Кэтлин обернулась, чтобы посмотреть на человека, который выкрикнул ее имя с легким американским акцентом. Сердце ее упало, когда она увидела перед собой типичного представителя Дикого Запада верхом на коне.

– Я Кэтлин Макенна, – ответила она.

Она ждала на пристани с самого обеда, с тех пор как пароход пришвартовался в порту. Но ждала она Шейна. Все пассажиры уже разошлись, и туманная дымка сумерек покрывалом окутала реку, стелясь дальше, к городу.

Ковбой соскочил с поношенного седла одним неуловимым движением.

– Кейти?

Она удивленно посмотрела на него. Ей послышалось, или он действительно назвал ее Кейти? Сердце ее гулко забилось. Неужели этот парень с лицом, скрытым наполовину бородой, ее Шейн?

Да нет, не может быть! Человек, что шел к ней уверенной походкой, был слишком высок, слишком в широк в плечах. Он снял с головы широкополую шляпу, и Кэтлин даже в сумерках смогла разглядеть его шевелюру. И вздохнула облегченно. Волосы его были темными, а уж никак не цвета спелой пшеницы на лугах графства Клэр. Лицо ее Шейна было усыпано веснушками, это было честное и всегда улыбающееся лицо. Она хотела спросить мужчину, не Шейн ли послал его за ней, но из-за какого-то мрачного предчувствия и неуверенности она буквально онемела.

Ковбой остановился и отбросил непослушную прядь волос с лица. Казалось, его мышцы свиты тугими жгутами, асам он готов к молниеносному действию.

Он был опасен. Инстинктивно она почувствовала скрытую в нем агрессию. За прошитым жилетом из кожи оленя и кожаными штанами, заправленными в высокие черные сапоги, скрывалось сдерживаемое насилие.

Он стянул потрепанные перчатки из воловьей шкуры и заткнул их за широкий пояс. Серо-голубые глаза казались пугающе знакомыми. Их взгляд отразил свет угасающего дня.

– Ты не узнаешь меня, Кейти?

Ветер поднял с дороги облако пыли. Кэтлин пристально посмотрела на мужчину. Глаза незнакомца были почти такими же, как и у Шейна, но вот голос... с голосом что-то было не так. В его речи не было ирландской певучести. Что-то в нем было не так. Все было не так.

Капитан парохода предупреждал ее о головорезах с кордона Миссури. Этот мужлан легко мог оказаться одним из них. Из-под седла торчал исцарапанный приклад ружья, а с его индейского пояса свисал огромный нож в ножнах.

Да и может ли так быть, чтобы она не узнала собственного мужа?!

Его глаза определенно были светлее, чем у Шейна. А его мускулистое огромное тело напоминало изъеденные ветрами известняковые скалы Коннемара[1]1
  Горы на западе Ирландии.


[Закрыть]. Похоже, его нос был сломан и неправильно сросся. А его бронзовая кожа и выдающийся подбородок делали его похожим скорее на местного дикаря, нежели на доброго, милого парня, за которого она вышла замуж когда-то.

Громила возвышался над ней, словно башня. Нет, ее Шейн был ниже дюйма на три. И глаза Шейна никогда не светились таким яростным огнем. Но стоило ему улыбнуться, и сомнений не осталось. Это был он. Ее Шейн.

– Матерь Божья. Я, конечно, понимаю, что прошло целых семь лет, но не думал, что я изменился так сильно!

Он двинулся к ней, но она отступила на шаг.

– Восемь! Или ты разучился считать? Восемь лет прошло с тех пор, как мы приглянулись друг дружке. – Она втянула ртом воздух, стараясь собраться с мыслями. – Ты... ты выглядишь больше.

Он усмехнулся:

– Да знаешь, прибавил малость и в росте, и в весе.

– Твои волосы...

– Потемнели. Мне ведь было всего девятнадцать, когда мы расстались.

– Верно. Тебе было девятнадцать, а мне и того меньше.

Она думала, что встретит его как подобает, – ласковым словом и нежным объятием. Но слова застряли в горле.

– Ты такая же красавица, Кейти. Жаль, что тебе пришлось потерять лучшие годы своей жизни, прежде чем вновь встретиться со мной.

В голосе его звучала обида.

– Я приехала сразу, как только ты послал мне весточку, – напомнила она.

Его губы сжались в тонкую линию. Она заметила старый шрам на его скуле, убегающий куда-то в бороду.

– Я рад, что ты здесь, – сказал он тем самым голосом, от которого по спине у нее бежали мурашки. – Пора расставить точки над i в нашем супружестве.

Она кивнула, соглашаясь.

– Я тоже думала об этом. Я хочу... – Рядом захныкал ребенок. Она обернулась к своему багажу и подняла с тюка чернявую малышку. – Тише, Дерри, все в порядке. – Кэтлин погладила девочку по кудрявой головке. – Это твой дядя Шейн. Он приехал нас встретить.

Дерри уставилась во все глаза на дядю, затем, засмущавшись, уткнулась лицом в шею Кэтлин.

– Я смотрю, ты не одна, – констатировал факт Шейн, сузив глаза.

– Не одна. – Кэтлин постаралась не обращать внимания на ледяные нотки, появившиеся в его голосе. – Это малышка Морин, Дерри. Ты ведь помнишь мою сестру, Морин? Дела у нас дома неважные. Очень неважные.

Шейн нахмурился.

– Ребенок твоей сестры? – переспросил он недоверчиво.

Волна возмущения окатила ее. Неужели он ничего не слышал о тысячах голодных бродяг на дорогах Ирландии, о сотнях умерших от голода и эпидемий? Или ему просто на это наплевать?

– Дерри – это моя семья, – сказала Кэтлин жестко. – Морин попросила меня взять ее в Америку, и я не могла отказать...

Дерри захныкала, уткнувшись в шею Кэтлин.

– Так она твоя племянница или твой ребенок?

Кэтлин почувствовала, что ее щеки наливаются краской. Это было уже просто неслыханно. Шейн обвиняет ее в супружеской неверности?! Ее бросило в жар от такой неслыханной дерзости.

– Дерри – первенец Морин, – проговорила она, – зачатая в браке и крещенная в церкви Святой Анны.

– Черт возьми, женщина! – выругался Шейн. – Ты меня что, за идиота держишь? Я и сам не был святым все эти годы, но если мы хотим нормальной супружеской жизни, то не сможем построить ее на лжи. Тебе придется все рассказать мне.

– Ты действительно не веришь мне? Несмотря на все, что я тебе сказала?

Все годы, что минули с той поры, когда Шейн покинул графство Клэр, Кэтлин была ему верна. Она попросту избегала встреч с любым мужчиной, кроме отца. Она отвергла просьбы друзей и требования родителей официально признать Шейна погибшим. Его обвинения были настолько несправедливы и оскорбительны, что ей понадобилась вся ее воля, чтобы не ударить его по лицу.

– Есть в ней что-то от Шонесси, – сказал Шейн.

– И немудрено! Ее отцом был Томас Шонесси, упокой Господи его душу.

– Томас... Томас – средний сын?

– Я ее тетя! – настаивала Кэтлин.

– Ну, не знаю, не знаю. Даже ребенок считает тебя своей мамой.

– Да напряги мозги, Шейн! Она не видела мать пять месяцев. Я все время говорю ей, что я ее тетя Кейти, но она же еще совсем малютка. Она все равно называет меня мамой.

Но Шейн никак не унимался:

– Я же говорю тебе, я не считаю это грехом. Мы оба молоды и полны сил. Но скрывать правду – вот это уже истинный грех.

– Я не лгу тебе. – Кэтлин понимала всю опасность сложившейся ситуации. От напряжения у нее дрожали колени. Ей хотелось повернуться и уйти с гордо поднятой головой. Но как она могла, ведь у нее за душой не было ни шиллинга. Ей пришлось продать почти все свои украшения, чтобы купить билет для Дерри. Остальное ушло по частям, чтобы продержаться во время путешествия. И сейчас у нее не осталось ничего, кроме пары сережек. Если они с Дерри застрянут в Джефферсон-Сити, то денег, которые ей дадут за серьги, хватит на пару дней. Но что станется с ними потом?

Она не боялась тяжелой работы, но берут ли здесь на работу женщин? И потом, что, если никто не захочет нанимать ее из-за того, что она иностранка? Она уже поняла, что ирландцам без цента в кармане в этой стране не слишком-то рады. Она не могла отрицать, что без мужа не сможет позаботиться о своей племяннице.

– Так ты отказываешься рассказать мне правду?

– Я тебе рассказала всю правду. – Слезы непроизвольно покатились по щекам. – А если ты не можешь поверить мне, то нашей супружеской жизни пришел конец.

– Упрямая. Упрямая, как осел на базаре. Ничего не изменилось. Что ж, раз так, то и Бог с ней. – Он повернул голову и окликнул: – Джастис[2]2
  Доел, с англ. – справедливость, правосудие


[Закрыть]!

Гравий разлетелся в разные стороны из-под копыт пони. Наездник затормозил лошадку, резко осадив ее перед Шейном. Но пони забил копытами перед самым носом Кэтлин. Она закрыла руками Дерри и отстранилась.

– Джастис! – прикрикнул Шейн.

Наездник, который оказался парнишкой лет девяти, с угрюмым лицом, совладал с пони и спрыгнул на землю, встав рядом с Шейном.

– Как ты себя ведешь?! – устыдил мальчика Шейн, опуская ему на плечо свою тяжелую руку. – Это Джастис Макенна, мой сын.

Кэтлин недоуменно смотрела на паренька. Его черные волосы свисали до самых плеч нечесаными прядями. Кожа была желтовато-коричневого оттенка. Он казался плотным и крепко сбитым. В нем не было ничего от Шейна.

– Твой сын? – переспросила она и машинально стала считать. Нет, этот парень никак не мог быть сыном Шейна, он просто не так долго был в этой стране, чтобы его парень был таким взрослым.

– Мой приемный сын. – Шейн посмотрел на нее взглядом, не терпящим пререканий. – Джастис, это моя жена. Она будет твоей новой мамой.

– Моя мама умерла.

За его словами Кэтлин почувствовала бездну одиночества. Шейн был, безусловно, не прав, не поверив ей про Дерри, но мальчик был ни при чем.

– Рада познакомиться с тобой, Джастис. У меня у самой мама умерла в прошлом году. Я очень по ней скучаю. Никто не может заменить маму, но давай станем друзьями. Я никогда не бывала в Миссури. Мне очень нужен здесь друг.

Джастис пожал плечами.

– А вы надолго не задержитесь.

– Я не потерплю неуважения, парень, – сказал Шейн, – тебе же будет лучше, если запомнишь это раз и навсегда.

– Но ты же сам говорил это Мэри. Я слышал, как ты это говорил. Ты сказал, что Кейти слишком благородная, слишком похожа на леди, чтобы прижиться здесь.

– Говорил я это или нет, тебя не касается. К тому же невежливо повторять то, что кто-то про кого-то сказал. – Он указал на лошадку Джастиса. – Залазь в седло.

Забираясь на свою лошадь, Джастис бросил на Кэтлин удовлетворенный взгляд.

– Ты сказал, что она не останется, – повторил парень, – не знаю, зачем ты вообще перевез ее через океан. Мы и без нее неплохо жили.

– Хватит, – отрезал Шейн, – отправляйся к повозке.

Джастис ударил пятками в бока пони и вскоре исчез, окутанный облаком пыли.

– Он не такой грубый, каким пытается показаться. Мать совсем избаловала его.

– Это уж точно. – Кэтлин не могла разобраться, кто из двух мужчин раздражал ее больше. Мысль о том, что ее муж сказал кому-то, что она не продержится здесь долго, просто выводила ее из себя. – Сколько ему лет?

– Джастису? Десять.

– Могу я узнать, кто были его родители?

– Его мать была моей хорошей знакомой. Когда она умерла, у него никого не осталось.

– Так ты считаешь, что я без разговоров должна принять его, но сам не хочешь принять Дерри?

– Я этого не говорил. Никаких проблем, пусть остается.

– И что бы я ни сказала по поводу Дерри, ничто тебя не убедит?

– Нет. Я все сказал. Я сам не святой. По мне, конечно, лучше б ты сказала правду, но если нет, то я могу понять это. Я ведь тоже струсил и не рассказал тебе сразу о Джастисе. Я подумал, что ты вряд ли приедешь, зная правду, что шансов на это не больше, чем у новорожденного теленка в снежную бурю.

– Неужели ты действительно решил, что я не приеду к своему мужу из-за приемного ребенка? – Злость отступила. На ее место пришла растерянность. Сколько лет она грезила о романтической свадьбе! Она уже почти потеряла надежду, но письмо Шейна подоспело вовремя. Ей казалось, что у них есть шанс исправить все. – Неужели ты так плохо меня знаешь?

– Лучше сразу выложить все карты на стол. Джастис наполовину индеец. Я не знаю ни одной белой женщины, которая впустила бы его в дом. Если ты принимаешь меня, то и его должна принять. И не просто стирать ему и готовить еду. Нет, ты должна стать ему настоящей матерью.

– Так, значит, ты пригласил меня сюда, чтобs о Джастисе было кому позаботиться?

– В какой-то мере.

– В какой именно?

На скулах Шейна заиграли желваки.

– Я не религиозный человек, Кейти. Но мы давали клятву верности перед священником. По мне, так наше супружество в силе. – Он выжидательно посмотрел на нее. Но она молчала. – Здесь хорошая жизнь. Тяжелая, но от нее получаешь удовлетворение. Пора мне снова обзавестись женой. Может быть, детишками. Я готов начать все сначала, если ты согласна.

Ни слова о любви. Никаких сожалений, что бросил ее на столько лет. Кэтлин было очень горько. Но слезы она выплакала еще по ту сторону Атлантики.

– А если я не соглашусь на твои условия?

Шейн смял поля своей шляпы.

– Если нет, то я отвезу тебя в Сент-Луис. У меня есть там друзья. Они позаботятся о тебе, пока...

– В этом нет необходимости.

– В чем нет необходимости?

– Ты прав, Шейн. Мы муж и жена. И мы должны попытаться исправить все.

– Но ты ведь понимаешь... В моем парне сильна индейская кровь. Местные называют таких полукровками.

– Ну и что?

– Я должен предупредить тебя, с Джастисом будет нелегко. Он дикий, как бизон, и очень тоскует по матери. Он почти не говорит. Даже со мной.

– Бедняга.

Мысль, что ей придется воспитывать такого трудного ребенка, немного пугала ее, но она всегда обожала детей.

– Это не Ирландия. Индейцев здесь боятся и ненавидят. Многие двери будут закрыты для тебя и твоих детей, если ты примешь его.

– Меня беспокоит не цвет его кожи.

Она хотела сказать ему в лицо, что гораздо больше ее беспокоит человек по имени Шейн Макенна. Увидев его на пристани, она решила, что это какой-то незнакомец. И выходило, что сердце ее не обмануло. Он действительно стал чужим. От человека, за которого она когда-то вышла замуж, не осталось и следа. Неужели он серьезно думал, что она не примет Джастиса только из-за цвета его кожи?

– На его долю выпало немало испытаний. И он немного грубоват.

– А ты? – спросила она требовательно. – Ты не слишком грубоват?

– Может, и так, но благодаря этому я владею отличной землей на Миссури. Шестьсот акров. Слабаки здесь долго не живут. Ты достаточно сильна, чтобы испытать это на себе?

Она едва не вспылила. Как смеет он говорить ей о силе духа после всего, что ей пришлось пережить в Ирландии! Она потеряла дом и родителей, она видела сотни и тысячи голодных детей и матерей, которые не могли их накормить. Она много могла бы рассказать ему о слабаках и силе духа, но сдержалась. Для этого еще будет время.

– На все воля Божья, – мягко ответила она.

– Тогда давай грузить твой багаж. Который из этих сундуков твой?

– Они все мои.

– Святой Иосиф! И как я потащу все это домой, в Килронан?

– Ну я же тащила их как-то из самой Ирландии! – ответила Кейти. А сама уже думала о шестистах акрах земли. Шейн сказал, что это его земля. Он не упомянул ни кузена Джорджа, ни дядю. Ей хотелось расспросить его о ферме, но не раньше, чем он перестанет ныть по поводу ее багажа.

Дерри, похоже, заснула, и Кейти тихонько сдвинула ее ближе к плечу, чтобы было легче держать. Малышка становилась все тяжелее день ото дня, но Кейти все равно носила ее на руках. От нее шел нежный детский запах. Кейти многое готова была пережить, если это поможет Дерри вырасти счастливой. Ради нее она даже будет терпеть Шейна Макенну и его сына.

– Я приехал за тобой на повозке, – сказал Шейн. – Если б знал, что ты привезешь с собой пол-Ирландии, взял бы караван мулов.

По своему опыту общения с мужчинами Кэтлин знала, что нужно дать им до конца проворчаться, прежде чем взывать к их разуму. Она выждала, когда словарный запас Шейна иссяк, и спросила первое, что пришло на ум.

– А как же дядя Джейми и кузен Джордж? Они не будут возражать против Дерри?

Шейн переехал в Америку помогать дяде, который вместе с семьей покинул Ирландию, когда Шейн был совсем ребенком. Кэтлин не знала никого из них.

– Они не против.

– Откуда ты знаешь?

– Они утонули во время наводнения два года назад. Сейчас Килронан мой, Кейти. Будь со мной, стань хорошей женой, и когда-нибудь я включу тебя в завещание.

– Когда я буду того стоить?

– Можно и так сказать.

– Да по-другому, наверное, не скажешь.

Он поднял один из тюков и крякнул под его тяжестью.

– Что ты туда положила, жадная твоя душа? Ты что, все камни Клэр привезла с собой?

– А если и так?

– Я не могу предложить такую же жизнь, как у твоего отца. Мой дом не...

– Я не так избалована, как кажется. Я не жду от тебя особняка. И я могу делать любую работу.

– Да ну? А освежевать и выпотрошить оленя можешь? А веревки из жил вить? А корову подоить? Вялить рыбу на зиму?

– Нет, но охотно научусь.

– Где же ты такая охотливая раньше была?

– Раньше? Да я знать не знала, где ты. Ты исчез на следующий день после свадьбы и – ни слуху ни духу.

Шейн взвалил на плечо чемодан. Кэтлин заметила, что это тот самый чемодан, который с парохода стаскивали два грузчика.

– Я писал тебе, Кейти. Через полтора года после того, как приехал сюда, я отправил тебе все деньги, которые заработал. – Он обернулся к ней, но в темноте она уже не видела его глаз. – Ты обманула меня, Кейти. Ты забрала мои деньги и не ответила ни на одно письмо.

– Но это неправда. Я не получала от тебя ничего до последней осени.

– Странно. Как так может быть, чтобы ты не получала моих писем и денег? – В голосе его звучал сарказм. – Когда я писал отцу Иосифу, то оба раза письма дошли благополучно.

– Говорю тебе, я ничего не получала, – оправдывалась она. Может, он врет, чтобы прикрыть свои грешки? Но отчего тогда голос его звучит так горько? – Может быть, почта затерялась в пути?

– Одно письмо может пропасть. Даже два. Но я написал пять писем. От тебя же не получил ничего. Я думал, что ты умерла. Пока не встретил Хью О'Коннора. Ты помнишь Хью? Его отец держал раньше паб в Эннисе[3]3
  Город в графстве Клэр.


[Закрыть]. Я столкнулся с Хью в Форт-Индепенденс. Я там скот продавал погонщикам, что переправляют стада в Орегон. Так вот, Хью сказал мне, что видел тебя, живую и здоровую, в Лисдунварне[4]4
  Город в графстве Клэр.


[Закрыть].

Она подошла к нему и дотронулась до его руки. Мышцы его были твердыми, как скала.

– Я бы примчалась к тебе сразу же, если бы получила твои письма. Поверь мне, прошу.

– Ты слишком многого просишь у Человека, у которого ничего не осталось. Но я попытаюсь, женщина, потому что мне кажется, что это того стоит. Вот только хватит ли в тебе запала, чтобы перетерпеть трудные времена?

– Если ты сомневаешься в этом, так зачем же попросил приехать?

– Потому что ты моя жена и я считаю, что так будет правильно.

– А ты всегда делаешь то, что правильно?

– Стараюсь. – Жестом он отстранил ее. – Джастис будет с минуты на минуту с фургоном. Мы возьмем с собой сколько сможем, остальное оставим на хранение у Толстушки Розы.

– Я ничего не ела с обеда. Дерри тоже голодна. Может быть, в отеле...

Шейн усмехнулся.

– Отели? На отели мы денег тратить не будем. Поедим, когда остановимся на ночлег. В сумках есть индейский хлеб, холодное мясо и немного сыра.

– А далеко твоя ферма?

– До Килронана дневной переход, если двигаться быстро. Только это не ферма. Я выращиваю скот, а не зерновые.

Она пропустила мимо ушей неодобрительный тон Шейна. Она так устала, что не могла думать ни о чем, кроме чистых простыней и мягкой кровати.

– Но разумнее остаться в городе на ночь...

– Нет! – отрезал Шейн.

– Ладно, – сдалась Кэтлин, – но мы еще обсудим твои требования.