Текст книги "О чем говорит почерк. Графология для начинающих"

ОТЦЫ-ОСНОВАТЕЛИ

Имена многих наших героев – тех, кто когда-либо обращал внимание на связь почерка и характера человека, – скрыты в толще веков. Безусловно, и в Древнем Востоке, и в Античном мире были философы, мыслители и политические деятели, которые замечали подобную взаимосвязь. Историки графологии любят цитировать Конфуция и Аристотеля, Теофраста и Диония Галикарнасского, ссылаться на Нерона. Те и правда оставили ряд точных высказываний о почерке. Так, великий Конфуций мог по почерку отличить утонченного человека от вульгарного. Аристотель метко указывал на то, что почерки разных людей различаются так же, как и их голоса. А римский историк Светоний так характеризовал скупого императора Августа: «…он писал слова, ставя буквы тесно одна к другой, и приписывал еще под строками».

Многие ученые мужи пытались уловить закономерности человеческого письма и сделать из них правильные выводы. Но их наблюдения носили эпизодический характер: никаких серьезных исследовательских трудов на этот счет они не оставили. И лишь в середине XVII века итальянец Камилло Бальдо попытался обобщить накопленные к тому времени материалы по почерку. Его книга «Как узнать по письму характер и свойства пишущего» имела эпиграф: «По когтям узнают льва». К сожалению, она прошла для современников практически незамеченной – в то время грамотность населения была еще совсем скромной.

Более серьезные попытки интерпретировать письмо были предприняты уже в XIX веке. И первое ученое имя, которое открывает страницу истории графологии, – это имя французского аббата Жана Ипполита Мишона (1806–1881). Собственно, именно он и ввел в обиход этот термин (от греч. «графо» – писать и «логос» – слово, знание) в своей книге «Система графологии». Он даже предпринял издание журнала «Графология» (с 1879).

Французы долго пытались удержать пальму первенства в зарождающейся науке. Так, ученик Мишона Ж. Крепье-Жамен стал основателем первого графологического общества (которое все же носит имя Мишона).

Популярность и известность метод Мишона получил из-за его относительной простоты. Француз обратил внимание на то, что затем стало алфавитом графологии: буквы, их форму и наклон, штрихи, строки. Те самые элементы, которые достаточно легко уловить глазом и проанализировать. Мишон попытался интерпретировать каждую черточку, каждый нюанс. Однако методика эрудированного аббата грешила односложностью: каждый штрих у него отвечал определенной черте характера, а его отсутствие говорило о противоположном качестве. Попытка классификации всех признаков письма тоже была не совсем удачной: в ней аббат подчас категорично ставил почерк в зависимость от рода деятельности, профессии его обладателя. Графологические портреты выходили у Мишона чересчур категоричными, однобокими.

и все же, не будь Мишона, в конце XIX века не расцвел бы целый букет имен исследователей графологии, которые заложили основы этой науки. Мы уже упоминали Крепье-Жамена. Как и положено ученику, последний нередко критиковал Мишона за его максимализм. Он попытался смягчить патетику мишоновских интерпретаций и вывести свои закономерности графологии (кстати, до сих пор на эти положения опирается французская школа графологии). В частности, Крепье-Жамен систематизировал признаки письма и выделил семь его категорий. Это форма, нажим, размер, направление, скорость, расположение букв и непрерывность. Важным новшеством стала идея о том, что нельзя рассматривать каждый признак по отдельности, в отрыве от остальных. В сочетании один признак может нивелировать другой или придать ему иной смысл. Их следует изучать в системе, анализируя всю сумму элементов письма. Эта идея до сих пор остается в науке одной из основополагающих.

Французы недолго держали монополию на новую науку. Вскоре в ряды первооткрывателей графологии влились и немцы. В. Прайер, Г. Бюссе и Г. Майер и особенно его ассистент Л. Клагес сделали в этой области решительный шаг вперед. Конечно, в пику французам они тоже создали свое общество – «Ассоциацию графологических исследований». Благодаря этой институции их разработки приобрели больший размах и популярность.

Некоторые историки считают доктора Клагеса отцом-основателем немецкой школы графологии. Но их оппоненты оспаривают этот титул на том основании, что, несмотря на большой вклад Клагеса в дело исследования почерка, его методы не были действительно научными. Прежде всего он опирался на собственную интуицию, а потому иногда уходил в явные спекуляции и пользовался непроверенными данными. И все же подчеркнем, что именно Людвиг Клагес ввел понятие «дуализм графических признаков» и указал, что у каждого элемента почерка есть двойственное значение. Его интерпретация во многом зависит от уровня почерка: при высоком интерпретация позитивна, при низком – негативна. Эти идеи до сих пор не утеряли своей актуальности.

Вильям Прайер первым указал на связь письма и мозговой деятельности писавшего. Это он провел множество опытов, с помощью которых доказал, что, чем бы человек ни писал – рукой, ногой и так далее, – его почерк сохраняется (хотя и теряет, конечно, былую беглость). А посему все дело в голове: написанное рукой является «написанным умом».

Кроме этого, Прайер, который по образованию был биологом, проводил эксперименты с письмом… гипнотизируя добровольцев. Так, с помощью гипноза он внушал участнику эксперимента, что он, например, скупой, скрытый и хитрый, и просил его написать небольшой текст. Результат оказался интересным. Во-первых, почерк под гипнозом выходил совсем другим, нежели в обычном состоянии. Во-вторых, внушенные Прайером черты человеческого характера находили отражение в письме добровольного участника эксперимента. Так, при внушении ему такой черты, как скупость, текст обретал сжатый вид – писавший экономил даже на полях…

Ученый Г. Майер обогатил графологию другим метким наблюдением – он уловил, что ярко выраженные черты характера проявляются не в главных элементах почерка, а в его второстепенных деталях.

Итак, немцы открыли вторую «графологическую эпоху». Они глубже своих предшественников объяснили связь почерка и психологии, увязали его с характером человека. Таким образом, перед учеными открылось широкое поле для исследований – человеческая душа. Понятно, что к графологам сразу же подтянулись и психологи. Швейцарский психолог М. Пульвер, например, разработал более развернутую и глубокую символику почерка (он, между прочим, опирался на обретавшую все большую популярность теорию бессознательного – психоанализ). Это он сформулировал «три измерения» графологии: горизонтальное движение, вертикальное движение и глубина.

Все эти открытия получили широкую огласку. Тема стала модной. Ведь в конце XIX – начале XX века в салонах увлекались магией и спиритизмом, и некоторый налет таинственности открыл перед графологией двери светских заведений. Графология будоражила умы и стала очень популярной. Ею интересовались Ч. Дарвин, Ж. Санд, В. Скотт, Э. По, А. Чехов и В. Соловьев.

Волна исследований росла. К разработке методологии подключились ученые разных стран, и XX век стал в графологии веком открытий. Чешский графолог Р. Содек, эмигрировавший в Великобританию, много работал над таким ключевым элементом письма, как скорость. Он утверждал, что естественное письмо может создаваться только при высокой скорости написания текста. Содек вывел те графические признаки, которые позволяют определить скорость писавшего, а также много работал над проблемой письменного пространства. Также ученый занимался изучением прописей разных стран, подчеркивая, что различия национальных прописей очень важны для графологического анализа.

Невролог Р. Пофаль одним из первых обратил внимание на движение в почерке с точки зрения физиологии. Так, он определил одиночное и комплексное движения. Одиночное выполняется свободным, спонтанным образом, а комплексное оказывается более осознанным и менее беглым. Пофаль сформулировал пять главных степеней жесткости, которые определяют психофизическое напряжение человека: от полной свободы до крайней зажатости. За каждую из этих степеней отвечает определенный раздел мозга. Крайние степени – первая и пятая – говорят о полной разболтанности либо абсолютном контроле, а средняя – третья – о внутреннем балансе, психической устойчивости и хорошей адаптации человека.

Ученый Хегер много внимания уделил такому основополагающему понятию графологии, как линия. В частности, он выделил четыре ее главные характеристики: нажим, качество, движение и скорость штриха.

Скромный объем нашей книги не позволяет подробно останавливаться на достижениях каждого специалиста по графологии. Поэтому перечислим здесь книги некоторых признанных современных графологов, к которым стоит адресовать любознательных читателей.

Альфред Мендель. «Личность в почерке»

Роман Клара. «Почерк – ключ к личности»

Бетти Линк. «Графология – инструмент в кадровом отборе»

Урсула Аве-Лаллемант. «Динамическая графология»

Эрик Сингер. «Учебник графологии»

Рафаэль Покорни. «Системная графология», «Почерк и характер»

Аниа Тейлард. «Графология, основанная на психоанализе»

Анна Корен. «Графология», «Полный курс графологического анализа»

Двора Арэль. «Начертано в душе»

Исраель Одэм. «Переживание, травма и символика в почерке», «Почерк и личность», «Почерк и психодинамика», «Почерк и брак», «Графология: неблагонадежность в зеркале почерка»

Незос Ренна. «Современная графология»

Уже много лет графология занимает важное место в работе психиатра и психолога. Курс графологии входит во многие учебных программы университетов европейских стран. Существует множество национальных графологических обществ. Например, в Германии еще в 1952 году была создана ассоциация Berufsverband Geprufter Graphologen / Psychologen (BGG/P) – союз дипломированных графологов и психологов.

Среди американских исследователей письма стоит вспомнить Г. Олпорта и Ф. Вернона, проводивших эксперименты по графологии в Гарвардской психологической клинике. Специальные графологические таблицы в 40-х годах создали Т. Левинсон и Д. Зубин. В Нью-Йорке существуют Институт почерка и Американское графологическое общество. А с 1978 года Верховный суд США признал использование графологии законным при приеме на работу.

Наконец, отдадим должное российским ученым-графологам. В 1903 году была опубликована книга И. Ф. Моргенштерна «Психографология» (кстати, она была переиздана в 1994 году). Этот ученый стремился найти для графологии точную научную базу. Так, он считал, например, что именно простое, а не усложненное письмо дает для специалиста больше материала для работы. Очень интересовала Моргенштерна и связь между письмом и анатомией, физиологией мозга. Он считал, что у графологии огромный потенциал в плане практического приложения – прежде всего в медицине, психиатрии и криминалистике.

Одним из самых выдающихся русских графологов по праву считается Д. М. Зуев-Инсаров. Его книги «Почерк и личность» и «Строение почерка и характер» переиздаются до сих пор. Зуев-Инсаров использовал систему формальных признаков почерка и корреляционно-статистический метод. Его интересовали связи между элементами письма и эмоционально-волевой сферой человеческой личности. В своей работе этот ученый использовал даже гипноз. К сожалению, русской графологической школы он не создал: в СССР графология уже в 30-е годы была объявлена лженаукой и исследования в этой области были прекращены.

ПОДПИСИ ВЕЛИКИХ

Мы уже упоминали о том, что графология – большой помощник истории. Нередко бывает так, что с помощью графологического исследования удается установить подлинность документа, узнать, кому принадлежал тот или иной исторический текст. Поэтому, прежде чем мы с вами начнем изучать основы графологии, давайте бросим беглый взгляд на подписи великих людей. Прежде всего нас будут интересовать наши соотечественники: цари, полководцы и гении русского искусства.

Для начала предлагаю вам сравнить подписи двух великих полководцев – А. Суворова и М. Кутузова.

Как, наверное, многие помнят из уроков истории в школе, в детстве Суворов был слабым и очень болезненным ребенком. Его почерк вполне отражал его плохое физическое развитие. В зрелом же возрасте, когда он преодолел благодаря огромному труду и силе воли свои физические недуги, почерк генералиссимуса заметно преобразился. Из зажатого и хилого ребенка Суворов превратился в открытого и сильного лидера. Об этой открытости свидетельствует и его достаточно хорошо читаемая подпись. Лишь удлиненные буквы «д» и «р» свидетельствуют о его непережитом комплексе – малом росте.

Мелкий, убористый почерк Суворова говорит о нем как о решительном, порой даже вспыльчивом, но отходчивом человеке, к тому же заботливом и внимательном к окружающим. Порой резкий и властный в спорах, полководец на самом деле был добрым и внимательным к людям. Правда, некоторая филигранность заглавных букв и увеличенная первая буква в слове говорит о его стремлении к власти. Но власть эту Суворов использовал не ради нее самой, а для достижения более высоких целей. Использование печатных букв (написанных отдельно друг от друга) указывает на его рациональный героизм.

По почерку видно, как генералиссимус преодолевал свои слабости. Ниспадающий короткий штрих в подписи указывает на его способность избавляться от свойственной ему порой апатии. Это же свидетельствует о его спартанском образе жизни, неприхотливости и огромной работоспособности.

Многие из этих качеств – решительность, поразительная выносливость, работоспособность и любовь к труду – мы находим и в подписи великого русского полководца М. И. Кутузова. И здесь же налицо его слабости. Очевидно, что Кутузов имел проблемы с органами двигательного аппарата. Возможно, у него была болезнь суставов или его мучили склеротические осложнения перенесенных болезней. О физической травме свидетельствуют характерные удлинения отдельных частей букв «у», «ь» и других. Однако невероятная сила воли помогала ему преодолевать любые трудности.

Подпись Кутузова выражает куда большую властность, чем подпись только что рассматриваемого нами генералиссимуса Суворова. Возможно, в этом «повинно» его княжеское происхождение. Никакой доброты и сантиментов в подписи Кутузова не прослеживается. Наоборот, этот решительный человек был совсем не прост в общении. Прямолинейность его письма говорит о том, что «на работе» он придерживался строго уставных отношений. С подчиненными был строг, порой даже жесток, не терпел неясности и двусмысленности. Видимо, его княжеский статус предполагал строго формальные отношения с людьми. На равных он чувствовал себя исключительно со своим кругом. Многие черты почерка Кутузова свидетельствуют о его противоречивом, сложном характере.

Вы, полагаю, уже отметили для себя, что род занятий, профессия не делают человеческие характеры похожими, как близнецы. Безусловно, в почерках этих двух полководцев заметны и многие черты сходства, однако различия не менее существенны. Возможно, разное происхождение наших героев наложило свой отпечаток и на их характеры, и на почерк. А поэтому давайте обратимся теперь к персонажам, чьи родословные не имеют больших различий. И попробуем рассмотреть почерки русских царей – Петра Великого, Николая I и Николая II.

Особенно интересна подпись Петра Великого. Она самобытна, оригинальна… и при этом лишена всяческих украшательств. Можно сказать, что она красива сама по себе, без надуманных деталей и завитушек. Буквы в подписи смело поднимаются вверх, по форме они штыкообразные, с открытыми верхушками. Здесь налицо уникальность и индивидуальность характера Петра, его поразительный ум и оригинальное мышление. Четкость подписи в виде имени и общая ее форма говорят о его способности схватывать все молниеносно, на лету.

В подписи Петра Великого виден его решительный мужской характер. Местами подпись разорвана, а порой она грешит бессистемностью. В этом проявляется дуализм Петра – и его жесткость, и его милосердие.

Подпись Николая I – это характерная подпись царя. О его желании царствовать и служить другим людям говорят украшения над подписью с выделением «крыши». Решительность, сила воли, хладнокровие, преданность делу и способность к открытому действию мы видим и в характере, и в подписи русского царя – в росчерке и четкости его письма. Буквы имеют правый наклон, написаны они правильно, слитно и производят впечатление стабильности. А вот росчерк, кстати, свидетельствует не только о фундаментализме мышления царя и его самодисциплине, но и о его художественных способностях. Он указывает на высокую культуру этого человека.

Вертикальный росчерк подписи Николая II указывает на независимость его характера и даже на пренебрежение общественным мнением. Царское письмо будто бравирует тем, что ему все равно, что о нем думают. Сложный поворот влево в заглавной букве демонстрирует упрямство, неуступчивость и даже жестокость Николая II. Эти же черты его характера подтверждает и многократное подчеркивание подписи. Буквы при этом угловатые, остроконечные, а это свидетельство резкости характера.

Помимо этого, в подписи заметны и нерешительность, противоречивость. Известно, что Николай II порой прислушивался лишь к тому мнению, которое ему нравилось, и долго колебался перед принятием решения.

А теперь от вершителей судеб народов перейдем к не менее значимым личностям в русской культуре. И познакомимся с почерками А. Пушкина и Л. Толстого.

Подпись Пушкина несет в себе печать гения – неординарного, сложного, оригинального человека. Буквы его подписи, на первый взгляд простые и читаемые, при этом имеют отпечаток особой красоты. Почерк Александра Сергеевича довольно резкий, клинообразный, хотя буквы у него прямые. О самовоспитании и силе воли говорит и общая хорошая читаемость подписи. Творческую натуру выдают самобытные закругления в буквах, а также взмахи и завитушки в заглавных буквах. В этом же прочитывается и проницательный характер, а также склонность к перемене настроения. Действительно, Пушкину были свойственны и вспыльчивость, и капризность, и обидчивость, и самолюбие, а порой даже некоторая грубость. Всем известны и пушкинские любвеобильность, интерес к противоположному полу и непостоянство в связях. В быту гениальный поэт был непрактичен, склонен к расточительности, к жизни на широкую ногу. Пушкин был доверчив и открыт людям, даже несколько наивен: в этих качествах проявлялась его славянская душа нараспашку. Почерк поэта говорит о том, как трудно он искал себя в жизни.

Об открытости и душевной простоте говорит и подпись Л. Толстого. Анализ его письма указывает на человека, независимого в суждениях, свободного духом. При том что Толстой, безусловно, гуманитарий, творец, художественная натура, нажим его письма свидетельствует, что ему по душе был и простой физический труд. Видны в подписи Толстого и пытливый ум, широта настоящего исследователя жизни. Это не фантазер, не мечтатель, а трезвый и решительный человек. Горизонтальный штрих («крыша») в росчерке указывает на его стремление быть наставником, учителем, готовность «нести людям свет».

Глава 2
ТАЙНЫ ЛИЧНОСТИ

УЗНАЙ СВОЙ ХАРАКТЕР

Как вы думаете, по характеру вы больше сангвиник или холерик? А к какому типу личности вы принадлежите? Может быть, к эгофильному? Или все же вам ближе генофильный? Постойте, а может, вы и вовсе интроверт?

Мы так часто употребляем слово «характер», а ведь подчас не знаем, что именно скрывается за этим термином. Между тем психологи сломали немало копий, предлагая всевозможные классификации типов личности. Видимо, вопрос не так прост. Поэтому давайте чуть-чуть вникнем в проблему характера и постараемся разобраться в тех подходах, которые в настоящее время приняты в психологии. И когда в следующий раз вас спросят, являетесь ли вы по характеру сангвиником или нет, вы смело ответите: что сангвиник – это не тип характера, а вид темперамента.

Прежде чем углубиться в дебри психологической теории, хочу предложить вам пройти небольшой тест, который давным-давно был предложен знаменитым швейцарским психологом Карлом Густавом Юнгом для определения типологических особенностей личности и с тех пор считается классическим. К каждому вопросу предлагается два варианта ответа. Вам нужно лишь выбрать тот, который больше подходит именно вам, и записать нужную букву: например, 1А, 2В и так далее.

1. Что бы вы предпочли?

А. Скромную компанию из самых близких вам людей.

Б. Многолюдную большую компанию.

2. Какие книги вы любите читать?

А. С интересной сюжетной линией.

Б. Рассказывающие о переживаниях героев.

3. Что для вас меньшее из зол при встрече?

А. Опоздание.

Б. Ошибки.

4. Вы совершили плохой поступок. Каковы ваши эмоции?

А. Вы тяжело переживаете.

Б. Никаких особых переживаний нет.

5. Как вы обычно знакомитесь с людьми?

А. Легко и непринужденно.

Б. Осторожно и не спеша.

6. Вы обидчивый человек?

А. Да.

Б. Нет.

7. Вы любите весело смеяться, хохотать?

А. Да.

Б. Нет.

8. Вы скорее…

А. Человек молчаливый.

Б. Разговорчивый человек.

9. Вы являетесь откровенным или скрытным человеком?

А. Откровенным.

Б. Скрытным.

10. Склонны ли вы анализировать свои переживания?

А. Да.

Б. Нет.

11. Если вы находитесь в обществе, то что предпочитаете?

А. Разговаривать.

Б. Слушать своих собеседников.

12. Вы часто испытываете недовольство собой?

А. Да.

Б. Нет.

13. Вам нравится выступать в роли организатора?

А. Да.

Б. Нет.

14. Вы хотели бы вести свой тайный дневник?

А. Да.

Б. Нет.

15. Приняв решение, вы быстро переходите к исполнению задуманного?

А. Да.

Б. Нет.

16. Вы легко меняете свое настроение?

А. Да.

Б. Нет.

17. Вам нравится отстаивать свою точку зрения, настойчиво убеждать других в своей правоте?

А. Да.

Б. Нет.

18. Каковы ваши движения?

А. Быстрые.

Б. Замедленные.

19. Вы серьезно беспокоитесь о вероятных неприятностях?

А. Часто.

Б. Редко.

20. В случае затруднения вы…

А. Поспешно обращаетесь к другим за помощью.

Б. Не привлекаете посторонних.

Итак, у вас есть некий набор цифр. Например, 1Б, 2А, ЗА и так далее.

А теперь сравните свой список со следующими показателями: 1Б, 2А, 3Б, 4Б, 5А, 6Б, 7А, 8Б, 9А, 10Б, 11А, 12Б, 13А, 14Б, 15А, 16А, 17А, 18А, 19Б, 20А. Подсчитайте совпадения этих цифр и ваших и умножьте на 5.

А теперь результаты:

0–35 баллов – вы интроверт;

36–65 баллов – вы амбоверт;

66–100 баллов – вы экстраверт.

Наверное, об интровертах и экстравертах вы уже слышали. Действительно, интроверты живут своими внутренними переживаниями, редко вступают в контакт и потому подчас лишены новых знакомств. Они обращены внутрь себя, а окружающие являются лишь фоном для их сложной душевной жизни. У них отмечают высокий уровень тревожности. Эти люди не склонны к риску, поскольку знают, что в случае провала будут тяжело его переживать. Экстраверты, наоборот, любят проводить время в компании, не прочь поболтать, развлечься, оказаться в центре внимания, приобрести новые связи и знакомства. Они общительны, открыты, что называется, душа нараспашку. Но кроме того, они склонны к агрессии, подчас поверхностно и опрометчиво судят о людях (в основном по одежке), а потому нередко ошибаются в своих предположениях. А вот таинственные амбоверты – это всего лишь те люди, у которых в слабовыраженной форме присутствуют черты и экстравертов, и интровертов.

Понятия экстраверта, интроверта и амбоверта – это не классификации характеров. Это лишь установки человеческой психики, поскольку она преимущественно ориентирована либо вовне (экстраверт), либо внутрь себя (интроверт). Конечно, помимо К.-Г. Юнга проблемами человеческого характера занимались и многие другие психологи. Существует даже специальное учение о людских характерах, которое основано на соматических данных. Эта отрасль психологии называется характерологией. А само слово «характер» – греческое. Переводится оно как «отпечаток», «чеканка».