Текст книги "Алмазная маска"

3

Гебридские острова, Шотландия, Земля

25 – 26 мая 2062 года

За время короткого перелета на рокрафте из Эдинбурга на западное побережье Шотландии пятилетняя девочка, гордо называющая себя Ди, тщательно изумила стереоскопическую морскую карту, которую ей вручила бабушка Гран Маша. Далее путешествовать они – мама, старший брат, дядя Роби и тетя Ровен и, конечно, бабушка – собирались самым удивительным образом. Вместо того чтобы воспользоваться привычным воздушным безынерционным автобусом, их ждало древнее, сшитое из металлических листов, громоздкое судно, которое все называли паром. Годков этому парому было явно поболее сотни.

Сверху судно казалось странной забавной игрушкой – раскрашенный кораблик, что-то сродни пластмассовым саблям, щитам, рыцарским шлемам… Его очертания терялись за рваными клочьями тумана, наползавшими на фиорд из-за прибрежных скал. Наконец рокрафт, напоминавший крапчатое яйцо гигантской перепелки, приземлился в порту, и Ди завороженно принялась разглядывать диковинное «морское транспортное средство», как между собой называли теплоход родители. Он был огромен, его размеры поражали воображение, теперь паром не казался игрушечным. Забавными можно было считать прогулочные яхты и катера, что стучали бортами у причалов в гавани Грентон возле их дома в Эдинбурге. Корабль вблизи ничем не напоминал эти юркие, со стремительными обводами суденышки, как Эдинбургский замок не похож на кварталы современных домов.

Когда они приблизились к сходням, Ди завороженно смотрела на покрашенную в алый цвет трубу, на черно-белый корпус – громко вскрикнула сирена, ее отчаянный вопль эхом отозвался в скалистых берегах широкого фиорда. Пассажиры восприняли этот рев как команду поспешить и, сбившись в кучу, начали быстро подниматься по трапу.

Мама вела Ди за одну руку, тетя Ровен – за другую. Неожиданно динамик, установленный на пароме, хрюкнув и как бы откашлявшись, заиграл народные мелодии, и под звуки волынки толпа еще сноровистей и веселей покатилась на борт. Высокая представительная Гран Маша, одетая в шикарный темно-зеленый дорожный твидовый костюм, тянула за руку Кена, старшего брата Ди. Дядя Роби тащил чемоданы.

– Значит, судьба такая, – тяжело вздохнул Кен, когда все они поднялись на мокрую, продуваемую насквозь верхнюю палубу. Разноцветные вымпелы на низкой мачте отчаянно хлопали на ветру, пассажиры смеялись, подшучивали над доисторической дырявой посудиной, фотографировались…

– Возможно, – глубокомысленно добавил Кен, – это путешествие нас порадует.

Мама закатила глаза.

– Разумный, любознательный человек, – обратилась она к сыну, – тем более такой, как ты, везде способен отыскать хорошее. Он никогда не будет скучать…

– Это становится забавным, – оглядев палубу, объявила Гран Маша.

Она выпустила руку мальчика и ободряюще сжала плечо Ди, которая вздрогнула от повторного рева сирены теплохода. Последний автомобиль въехал по пандусу в недра грузового трюма, створка люка дрогнула и поползла вверх. Тут же были убраны сходни, и, качнувшись, причал начал плавно отодвигаться от борта. Земля неспешно поплыла назад.

Пассажиры – в основном люди и маленькая группка туристов-экзотиков – по-прежнему стояли на верхней палубе. Здесь были открыты бары, где предлагались закуски, комнаты с игральными автоматами, просторные салоны, откуда можно наблюдать за морем. Были здесь и маленькие магазинчики сувениров, даже небольшие каюты со спальными местами. Они предназначались для тех, кто следует на Внешние Гебриды. Эти острова были исполосованы на карте Ди тонкой сеточкой красных светящихся линий, указывающих маршруты рокрафтов. Паром ходил по Северному проливу, и его курс отмечен более жирным черным пунктиром.

Их путь лежал к острову Айлей…

Сразу после отплытия дядя Роби и дети совершили экскурсию по теплоходу, потом присоединились к женщинам, которые пили кофе и оживленно беседовали в переднем салоне. Скоро паром оставил спокойные воды фиорда Вест Лох Тарберт и вышел в открытое море. На крутой волне палуба судна начала крениться то в одну, то в другую сторону, заскрипела обшивка… Огромные, подернутые клочьями пены валы принялись накатываться на паром. Мелкая изморось, которая встретила путешественников на западном берегу, сменилась сильным ровным дождем. Крупные капли забарабанили в окна салона, словно где-то на небесах включили исполинский душ.

Кен решил, что качка вполне подходящая, и с надеждой просил у матери:

– Мам, а эта старая калоша не может дать течь? А пойти ко дну? – Он подумал, потом с надеждой добавил: – Тогда, мам, нам разрешат воспользоваться спасательными шлюпками?..

– Кеннет, не смеши людей, – отрезала мать. – Паром не может потонуть.

Ди затаила дыхание – уверенный тон мамы ничуть не успокоил ее. Что, если сбудется заветное желание брата? У него такой бойкий язычок, всегда что-нибудь напророчит!.. Девочка покрепче вцепилась в подлокотники кресла, и тут содержимое желудка вдруг подступило к горлу. Этого еще не хватало – в ее-то годы и так опозориться! Она задержала дыхание, нахмурилась, но страх не отступал.

Кен беззаботно поинтересовался, сколько им быть в пути?

– Около двух часов, – ответил Роберт Страчан. – Здесь около пятидесяти километров – от морского вокзала в Кенакрейге до Порт-Эскейга на восточном побережье Айлея. Мы там причалим.

– Надеюсь, дождь к тому времени прекратится? – пробормотала Ровен Грант. Как и ее муж, она была в модном водоотталкивающем спортивном костюме – только ее наряд был винного цвета, а у дяди Роби – голубого, королевского оттенка, с белыми полосами на рукавах и штанинах. Маленькая Виола Страчан была одета еще более элегантно – серые шерстяные слаксы, черная шелковая блузка…

– Прогноз обещает к полудню «ясно», – сказала Маша.

– Я хочу посмотреть карнавальное шествие, – заявил Кен. – Как в елизаветинскую эпоху!

Мать тут же сунула ему кредитную карточку.

– Этого вполне достаточно, – сказала она. – Пойди погуляй с Доди, купите себе что-нибудь… Или почитай путеводитель, который взял с собой. Нам, взрослым, надо поговорить.

– Здорово! – обрадовался мальчик. – Я как раз голоден как волк. Пойдем, Ди.

Девочка еще сильнее перепугалась – она и подумать не могла о еде – и отрицательно покачала головой. Кен тут же, едва удерживая равновесие, помчался в бар.

Как только брат покинул салон, грустные мысли овладели пятилетней девочкой. Хорошо, что взрослые не заметили, как ей не по себе. Это радовало… Было бы невежливо беспокоить их, когда им предстоит такой важный разговор. Она перебралась из своего кресла в другой конец салона, там тоже устроилась в большом, обитом кожей кресле. В сумочке у нее лежала дискета с двумя книжками – в одной из них содержалось описание острова; другая, озаглавленная «Птицы Айлея», рассказывала о мире пернатых, обитавших на Внутренних Гебридах. Ди любила птичек, хотела все знать о них, особенно о кречетах и пустельгах, а также о соколах-сапсанах. Этих птиц она видала в окрестностях Эдинбурга. Гран Маша сказала, что на острове – если им повезет – они могут повстречаться с морским орлом. Надо быть готовой к этому, и девочка всю последнюю неделю жила с мечтой о чуде. Кроме того, на Айлее обитают гагары, тупики, даже жуткие, противные поморники…

Чем дальше, тем сильнее печаль и отчаяние охватывали маленькую девочку. Крикливые чайки носились над самыми верхушками огромных волн, ловко увертывались от брызжущей пены, срываемой ветром. Правда, язык не поворачивался назвать горы, что ходили по морю из края в край, волнами. При виде этих зеленовато-серых перекатывающихся водяных глыб сердечко совсем сжалось. Сначала она ждала, что один из валов в конце концов рухнет на их суденышко, накроет его до верхушки трубы, и Кен тогда сможет прокатиться в спасательной шлюпке. Но лучше бы так не случилось!.. Лучше плыть дальше – пусть глупый паром скрипит, но не разваливается, пусть вот так же, как сейчас, прокладывает дорогу к месту назначения.

Так лучше…

«Все-таки я умру, – вздохнула девочка. – Или, что еще хуже, меня вывернет наизнанку, и все поймут, что не умею вести себя в обществе. Что я еще совсем ребенок! О, мой ангел, помоги!..»

Она вцепилась в подлокотники – руки ее побелели от напряжения. В горле стоял противный привкус, ей стало совсем плохо.

«Я не хочу! Не хочу, не хочу…»

Внезапно она увидела перед собой Кена, который держал бокал имбирного лимонада.

– Ну-ка выпей, – приказал он. – Гран Маша сказала, что это поможет тебе успокоиться.

– С моим… с моим животиком все в порядке, – едва выговорила Ди. – Ведь правда, только плохие дети все время жалуются и ноют.

– Возьми и сделай глоток, – нахмурился Кен. – Ты, наверное, заплакала, и вот те трое экзотиков – видишь, они все гии, – пришли и сказали маме, что их дочка сейчас похвалится завтраком. Такие противные!.. Маша позвала меня по наручному переговорнику и попросила принести тебе лимонад.

Ди с трудом глянула в ту сторону, куда указал Кен. Действительно, в том углу, недалеко от мамы, сидели три длинношеих причудливых существа. Заметив, что девочка обратила на них внимание, они дружно помахали ей тонкими, покрытыми перьями передними конечностями и глупо заулыбались.

Озабоченность промелькнула в темных детских глазах.

– Их вовсе не касается, как я себя чувствую. Что за существа, вечно суют носы в чужие дела!

Обитатели планеты Гии радостным клекотом приветствовали девочку.

Кен отвернулся и строго заметил:

– Эти, в перьях, очень чувствительны к излучаемым эмоциям. Возможно, ты вышла на волну их внутреннего кода. На, выпей…

Брат на два года старше Ди. Одет он в вельветовые брюки, штанины заправлены в туристские ботинки с ребристой подошвой, теплый свитер. Куртку с капюшоном Кен оставил возле родителей.

Ди сделала маленький глоток – ей стало совсем плохо. Ее чуть не вырвало, но она сумела взять себя в руки.

– Если бы только паром не раскачивался, – жалобно вымолвила она, – тогда все было бы хорошо.

– Это разве волнение. – Кен ткнул пальцем в окно, где по-прежнему гигантскими стадами разгуливали темно-зеленые горы. – В миллион раз хуже, когда приходится на сверхсветовом межзвездном лайнере преодолевать суперповерхностную пленку. Ты, конечно, не помнишь… Маша говорила, что ты визжала, как поросенок, когда летела с Каледонии на Землю.

– Я была тогда совсем маленькая. Спорим, что ты тоже кричал, будто тебя резали?

Кен пожал плечами и снисходительно улыбнулся.

– Послушай, – сказал он, – я тут вычитал, почему тебе так нехорошо. Это все происходит в твоей голове. Такие маленькие серые клеточки – они растерялись от качки и посылают неверные сигналы в животик. Ты должна показать им, что ничего не боишься и сохраняешь присутствие духа. Что ничего особенного не происходит…

– Я не могу, – ответила несчастная девочка. – Я уже пыталась. Ты же сам знаешь, что моя внутренняя сила очень слабая.

Кен наклонился поближе.

– Это неправда. Мы оба станем могучими оперантами, даже если наши способности еще не проявились. Я слышал, дядя Роби беседовал с мамой… Иногда это может сработать – если мы очень захотим. Особенно когда позарез надо исцелиться… Я точно знаю, мне однажды здорово помогло.

Ди недоверчиво посмотрела на брата.

– Когда я еще был маленьким, – продолжил Кен, – мне было очень трудно дышать. Это болезнь такая… называется астма. Помнишь?

Девочка отрицательно покачала головой.

– Да, ты тогда была еще совсем кроха. Это впервые случилось, когда мы прилетели на Землю. Мама повела меня к врачам, пришли и к мастеру-целителю. Ничего не помогало! Доктор сказал, что сбой произошел где-то глубоко в моем сознании, а где, никто не мог сказать. Знаешь, как это угнетает, когда у тебя астма! Я не мог бегать с ребятами, не мог играть. Однажды ночью – мне тогда тоже было пять лет – я вдруг проснулся от того, что чувствую: совсем задыхаюсь. Мои глаза, уж не знаю как, отделились от меня, воспарили, я увидел мелькающий лучезарный свет в вышине, а тело оставалось там, внизу, в постели. Вздрагивало, ходуном ходило… Страшно!.. Я даже попытался закричать, но никакого крика не получилось.

– И что потом?

– Я начал умирать.

Подбородок у Ди задрожал, она почувствовала, что у нее тоже перехватило дыхание. Она совсем забыла о страдающем животике.

– Почему ты так решил? – прошептала она.

– А у меня уже ничего не болело, – также шепотом ответил брат, – Я парил в небесах, словно воздушный змей. Я мог видеть себя в кровати, но меня там уже не было . Это было здорово! Потом я вспомнил, что назавтра мы с дядей Роби собирались на матч по регби. Мне вовсе не хотелось умирать, не сходив на стадион. Тогда я так напрягся, разозлился и приказал себе – ты можешь дышать. Ничто не может помешать тебе. Ну ее, эту проклятую астму!..

– Что дальше?

– Я увидел, что тело мое тяжело вздохнуло – это было так трудно, и биться перестало. Потом – я уже сидел в самом себе, и в голове что-то гулко булькнуло. Я начал дышать. Полной грудью. Столько, сколько хотел… Это было так здорово! Мама и Гран Маша сказали, что я «подверг себя самоисцеляющему воздействию». Вот как они сказали. – Он ткнул Ди пальцем в живот. – Ты тоже так можешь, сестренка. На самом деле. Попытайся…

Ди потрясла головой, закрыла глаза – ей было страшно. Кен теребил ее… Взрослые всегда пытались заставить ее проявить свои скрытые способности. Даже старались проникнуть в сознание, чтобы силой понудить стать оперантом. Ди послушная девочка, с которой у матери не было особых хлопот, но ломиться в ее мозги! Она была решительно против. Все, что там спрятано, принадлежит ей, и только ей, даже если там и прячутся кое-какие скверные вещи. Например, жуткий страх… единственное, что спасало – это уверенность, что никто не сможет прочитать ее тайные мысли.

Она вдруг представила, что в голове есть темная таинственная комната, или чуланчик, заставленный несчитанными, сложенными в каком-то замысловатом порядке коробками. Или, точнее, сундучками… Каждый из них мог открыться только в том случае, если скажешь заветное слово. Стенки сундучков изготовлены из какого-то странного дымчатого стекла. В них хранились духи или вызывающие благоговейный страх демоны. Их-то мама и психотерапевт тщетно пытались вызволить. Упрятанные в ящиках духи окрашены в разные цвета – голубой, золотистый, зеленый, фиолетовый, розовый. Они непрерывно метались и вертелись в своих тесных убежищах и, подобно ужасным морским чудищам, пытались вырваться на волю, при этом жутко выли, бились о стенки, старались сорвать крышки.

Только ангел, живущий в каморке, помогал Ди справиться с чудищами. Она ни разу не видела его, но точно знала, что где-то в уголке сознания есть добрый страж. Она ощущала его присутствие, сердцем понимала, как тяжело ему усмирять Духов, сидевших взаперти. Потом она с ним совершенно случайно подружилась… В тот день, когда ей было особенно плохо, когда взрослые попытались проникнуть в ее разум, он шепнул ей заветное слово, и Ди выпустила на волю духа, окрашенного в голубой цвет. Небесное сияющее облако быстро расползлось по сознанию Ди, по телу, и с той поры никакая чужеродная сила не могла проникнуть в ее голову.

За эти месяцы девочка сжилась с этой способностью, которую очень удивленный врач-метапсихолог назвал разновидностью метасокрушительной функции. Ди привыкла к ней, охотно призывала на помощь, когда какой-нибудь грубый телепатический призыв, оклик, наглое принуждение пытались вломиться в ее сознание. Она случайно подслушала разговор взрослых, которых приводило в изумление различия в проявлениях метапсихической силы у брата и сестры. Кен в постановке защитного экрана был крайне слаб, защитную завесу Ди пробить было невозможно. Это верный призрак ее могучего телепатического потенциала… Только бы Бог поспособствовал его пробуждению.

Ди вздохнула – она-то знала, что ее внутренние способности не просто велики. Они безмерны… В этом знании и таилась причина страхов, смущающих маленькую девочку. Она боялась выпустить демонов на свободу, да и ангел часто нашептывал ей – будь осторожна, будь осторожна… Рассудительно взвесив все «за» и «против», Ди решила, что в таком случае с ними лучше совсем не связываться. Пусть сидят под замком. Ей совсем не нравится быть оперантом, как мама, и никто не сможет заставить ее сделать то, чего она не хочет.

Особенно мама!..

–… ты глупа, как подушка!

Голос Кена вернул ее к действительности.

– Она даже не узнает, – вытаращив глаза, тихо сказал Кен. – Никто не узнает. Сделай все сама. Открой сундучок, где хранится целебная сила, и выпускай ее потихоньку… Крышку придерживай…

Ди едва не вскрикнула от ужаса и изумления. Кен прочитал ее мысли?

– Должен я как-то помочь тебе или нет? – требовательно спросил он. – Должен? И не реви!

Она открыла глаза. Брат сидел рядом с ней на самом краю кресла, лицом к сестре. Зрачки его глаз, черные, пронзительные, были совсем рядом. Он теперь знал о каморке, о ящичках, знал, как она закрылась от взрослых, когда они с помощью змеюг-ментальных зондов попытались проникнуть в ее голову. Что еще ему было известно?

Она мысленно вскрикнула: Не смей подглядывать и подслушивать! Я хочу, чтобы ты оставил меня! Я хочу, чтобы ко мне никто не смел приставать.

Кен даже отшатнулся, услышав, что сестра вполне членораздельно и сознательно заговорила на внутреннем коде.

– Хорошо, хорошо! Я, что ли, виноват, что твой защитный экран дал трещину. Я вовсе не собирался подслушивать.

– А теперь ты можешь прочитать мои мысли? – шепотом заинтересованно спросила Ди.

– Нет, так же, как и ты мои. Мы – неправильные люди, сестричка! Мы с тобой ничевоки! Наши способности начинают проявляться, когда этого совсем не ждешь или когда сильно волнуешься, а не когда надо. – Он встал и пошел к выходу.

Доротея внимательно наблюдала за ним. Брат сказал правду. Он, конечно, любил подразнить ее, но никогда, в отличие от взрослых, не старался вломиться в ее сознание. Он был Старший Брат Кен, иногда грубый, иногда – и очень часто – раздражительный и заносчивый. Но он никогда не причинял ей боль.

С величайшей осторожностью – тошнота все еще заставляла ее страдать – она вновь погрузилась в заветную каморку, поздоровалась с ангелом, который уже не прятался от нее, долго любовалась тусклым разноцветным свечением, пробивавшимся из сундучков.

Кен был прав! Если она откроет тот самый, расцвеченный нежно-розовым светом ящичек, дружественная голубая сила не будет протестовать? Никто не обратит внимания, если она чуть-чуть постарается излечить себя. Ну, может, только эти уродцы гии. Им, собственно, какое дело, кроме того, она плотно закроется защитным экраном.

…Я буду в безопасности, не так ли, мой ангел?

Он не ответил. Он всегда молчал, хотя Ди была совершенно уверена, что он ее слышит. Что ж, придется все сделать самой.

Она глубоко вздохнула, потом еще раз обратилась к ангелу:

Я попытаюсь. Больше не хочу боли, не хочу этого страшного врача-метапсихиатра… Больше никаких слез! Даже если ударюсь или обдеру коленку. Все, хватит! Раз ты не хочешь отвечать, я сама открою ящик, и эта розовенькая новая сила поможет мне. Какая же я была глупая раньше! Когда тебе уже пять лет, ты не можешь позволить себе быть такой легкомысленной. Ты сама должна побеспокоиться о собственном будущем, пусть даже взрослые назовут это чудом.

Она мысленно приблизилась к воображаемому ящику, внутри которого перемешивалось и бурлило что-то светло-алое с прожилками нежнейшего зоревого цвета, и, вздрагивая от страха, коснулась пальчиком его стеклянной стенки. В то же мгновение к ней явилось заветное слово, словно ждало, когда же его позовут. Его не надо произносить, его надо явить в мысленной форме – и все!

Она так и поступила. Алое дымчатое облачко тут же выскользнуло из заточения. Радость его была безгранична, облачко нежно прильнуло к девочке, потом вдруг резко увеличилось в объеме и превратилось в прекрасный цветок с сияющими лепестками. Ди утонула в этом излучающем розовый свет мареве. Оно вдруг сгустилось, обернулось жидкостью и разлилось озером…

Его чистые воды окончательно смыли боль. Она барахталась в цветных волнах – это было такое счастье. Ди даже зажмурилась от удовольствия. Сквозь опущенные веки до ее сознания долетели все те же, навевающие покой волны алого цвета, потом в гамме красных тонов начала пробиваться струйка белого… Она больше не испытывала страха – его поглотил белый цвет. Она почувствовала бодрость, прилив сил. Как после купания. Это и было купание, рассудительно поправила себя маленькая девочка – купание в самой себе… Чудесная необычная сила теперь полностью ей подвластна. Это просто здорово!

Она открыла глаза, увидела свои ноги, едва касающиеся носками туфелек ковра на полу. Ди с легкостью соскочила с кресла, позволила этой новой, наполнившей ее силе справиться с качкой и для закрепления успеха отдала приказ самой себе:

Ушки, слушайте! Я прекрасно держу равновесие, чувствую себя замечательно. Ты меня слышишь, разум? Займись моим животиком, погладь его, успокой. Все хорошо. Мы же все вместе едем отдыхать на остров Айлей, там будет праздник, карнавал…

Ты слышишь меня, сознание? Я не слышу ответа. Почему молчишь?

В то же мгновение всякие неприятные ощущения в животике исчезли, словно их и не было.

Кен вошел в салон, вопросительно глянул на сестру. Ди с достоинством, не спеша кивнула. В дальнем углу трое покрытые перьями, щебечущие и посвистывающие гии время от времени с удивлением оглядывались на нее. А вот мама и Гран Маша все так же сидели с натянутыми лицами. В любом случае, когда им казалось, что дети устраивают сцену, они сидели вот так же – как истуканы. Дядя Роби и тетя Ровен удивленно вертели головами, только понять, в чем дело, тоже не могли. Ну и пусть!.. Она никогда и никому не расскажет, что с ней сегодня произошло. Только Кен в курсе, но если он когда-нибудь кому-нибудь проговорится, она возненавидит его на всю жизнь.

Девочка неторопливо направилась к ближайшему выходу из салона, открыла дверь и вышла на палубу.

Дождь прекратился. Группа из шести или семи человек стояла у перил.

Солнечные лучи победно посверкивали в разрывах туч, открылась даль… Впереди были ясно видны два больших острова. Один из них скалистый, угрюмый, с двумя остроконечными пиками – располагался поближе и справа. Тот, что слева, уже издали радовал взгляд широкими, ярко-изумрудными пятнами лугов, покрывавших его холмы.

Непонятно, задумалась Ди, какой же из них обозначен в ее голографическом путеводителе как Айлей?

Гидра, притаившаяся в своем убежище, в который раз до мелочей продумывала план действий. Все должно быть исполнено без сучка и задоринки.

…В тот день, когда профессор Маша Макгрегор-Гаврыс вернулась домой после полугодового пребывания в оздоровительном автоклаве, где омолаживались клетки любой биоткани, ее защитный экран еще не успел слиться в единое и непреодолимое целое. Именно тогда Гидре тонким разрушительно-целительным лучом удалось проникнуть в ее сознание и внушить мысль о коротком – недельном? – отдыхе в родных местах на Гебридах.

С того момента чудовище шаг за шагом, осторожно руководило всеми действиями Гран Маши.

Несколькими днями позже профессор устроила небольшую вечеринку в собственном доме, расположенном в одном из районов Эдинбурга Виллобро, куда она пригласила ближайших родственников: сноху Виолу Страчан с детьми – Дороти и Кеннетом – брата Виолы Роберта Страчана и его жену Ровен.

На вечеринке, невидимая и неслышимая, также присутствовала и Гидра.

Маша приготовила для гостей сандвичи, испекла пышный пирог с кремовой начинкой и вкуснейшие ржаные лепешки, которые были намазаны маслом и малиновым джемом. Устроились они возле камина, где живо приплясывали язычки пламени, потрескивали дрова. За окном шуршал дождь, пошевеливал листву на платанах, стучал по крыше подземного гаража Бентли, находившемся по ту сторону сквера, – там в надежном схороне притаилась Гидра, с помощью дальновидения проникшая в дом уважаемого профессора.

Как только распахнулась дверь, дети открыли рты от изумления – улыбающаяся на пороге тетя чем-то, может, и напоминала бабушку, но сходство, если честно, было весьма отдаленное. Когда они в последний раз виделись с Гран Машей, та была совсем старуха – пятьдесят два года! – а теперь выглядела моложе мамы. Она больше не казалась усталой, вечно замотанной – наоборот, энергии в ней было хоть отбавляй. Все наряды оказались велики для этой молодой красивой женщины. Ее волосы цвета меди блестели, словно полированные. Ни единой седой пряди!.. Идеальная фигура!.. Прежними остались только ровный сухой голос и пытливые зеленые глаза.

Как всегда, Ди и Кеннет сначала рассказали бабушке, как идут дела в школе. Гран Маше все было интересно, ведь она целых шесть месяцев не встречалась с внуками. Кен получил приз за сочиненный им рассказ – он прочитал его вслух, излишне старательно выговаривая слова… Затем, понукаемая матерью, Ди сообщила, что начала заниматься музыкой – уже освоила скролло. Виола продолжала подталкивать дочь, и той пришлось развернуть инструмент и исполнить «Залив Ломонд». Когда взрослые захлопали, девочка, чтобы скрыть смущение, убежала в ванную.

Маша взглянула на Виолу.

– Я надеялась, что она успела избавиться от этой дурной привычки?

Сноха только руками развела.

Бабушка нахмурилась и налила Виоле чай.

– Как проходит курс метатерапии? – спросила Гран Маша.

– Пока ничего утешительного. Доктор Кроуфорд сказал, что не видит никакого прогресса. Заниматься мы продолжаем по-прежнему, но, по его словам, Доди вряд ли станет хорошим оперантом. Ее суперэго определенно обладает большим потенциалом, очевидно, девочке не хватает силы воли, чтобы разбить оковы и стать одной из нас.

– Послушай, Ви, – вступил в разговор ее брат. – Ты слишком рано складываешь руки. Положение не такое безнадежное.

Роберт был невысок и очень ладно скроен. Чуть-чуть повыше сестры… У него черные глаза, волосы зачесаны назад, чуть-чуть вытянутая вперед нижняя часть лица делала его похожим на охотничью собаку. Он был экстраординарным профессором психофизики в Эдинбургском университете и одновременно исполнительным директором проекта по разработке мер безопасности при осуществлении метапсихического воздействия, в котором участвовали и его сестра, и жена.

Виола окинула его холодным взглядом и горько улыбнулась.

– Ты, как всегда, прав, Роби. Случается, что дети такого склада, как Дороти, под влиянием физической или психической травмы могут стать оперантами. Но разве это желанный путь? Неужели я должна мечтать о том, чтобы моя дочь попала в автомобильную аварию?

– Ви! – резко сказала Гран Маша и показала глазами на жадно прислушивающегося к их разговору Кена. Обе женщины замолкли – теперь разговор велся в телепатическом эфире.

Мальчик сделал вид, что разговор взрослых его совершенно не интересует. Тетя Ровен решила привлечь его внимание рассказом о тех чудесах омолаживания, которые теперь творят посредством специального оздоровительного автоклава.

– Однажды твоя мама, дядя Роби и я тоже станем юными. Это все благодаря успехам генной инженерии, – торжественно заявила она. – И твой черед придет – не скоро, конечно. Если с кем-нибудь из нас что-нибудь случится, нас могут вернуть к жизни, поместив в этот чудесный аппарат.

– Ну и что из этого, – пробормотал Кен. – Нам рассказывали об этом в школе. А детям нельзя пользоваться автоклавами, пока им не исполнится то ли двенадцать, то ли тринадцать лет. Даже если меня или Ди поместят в такой бак, мы все равно не станем хорошими оперантами.

– К сожалению, не сможете, – подтвердила тетя Ровен. – Что поделать, если технология восстановления клеток тела не в состоянии помочь тем, кто не обладает скрытыми метаспособностями. Человеческий мозг слишком сложный объект, мы еще далеко не разобрались, как он работает. Но ты зря изводишь себя подобными мыслями. Мой хороший, в будущем все изменится. Наступит день, когда мы сможем сделать оперантом каждого человека. Ну, а ты будешь омолаживаться каждую сотню лет, пока наука не добьется успеха.

– Ага, – мрачно отозвался Кен, – а до той поры мы будем пустоголовыми ослами.

– О нет! Конечно нет!.. – На плоском лице Ровен Грант отразился ужас. – Кто наговорил тебе такую чепуху? Никогда больше не повторяй подобную глупость, Кен, и никому не позволяй разносить эти грязные сплетни. Каждый из нас – оперант или нормальный человек – представляет огромную ценность для Содружества. Ты же знаешь, что мы все очень любим и тебя, и твою сестричку. Какая разница!..

Кен отвел взгляд в сторону. Он ничего не ответил, оставил в покое истерзанный им сандвич, положил на свою тарелку кусок пирога и принялся выковыривать из него крем. Увесистая капля жидковатой шоколадной массы шлепнулась на ковер. Виола тут же заерзала в кресле, только успокаивающий взгляд Гран Маши заставил ее скрыть раздражение. Она поджала губы, поднялась и, раздельно выговаривая слова, сказала:

– Я пойду посмотрю, что случилось с Доди. А ты, Кеннет, возьми салфетку и вытри ковер.

– Побыстрее возвращайтесь, – попросила ее Гран Маша. – Я хочу объявить вам кое-что забавненькое…

Когда Виола и Ди появились в комнате, Гран Маша с доброй улыбкой обратилась к присутствующим:

– Если бы вы знали, хорошие мои, как приятно вновь обрести молодое, сильное тело, однако считать себя в полной форме я пока не могу. Прежде всего мне бы хотелось устроить небольшие каникулы. Вместе со всеми вами… Хочется узнать, что творится в мире, ведь полгода я словно проспала. Давайте-ка завтра вылетим куда-нибудь на уик-энд. Что вы думаете о моем предложении?

После непродолжительной паузы взрослые одобрительно зашумели.

– Куда мы отправимся? – робко спросила Ди.

– Куда пожелаете, – ответила Маша. – Дороти, ты у нас самая маленькая. Тебе и предоставим право выбрать место. Мне в этом вопросе пока доверять нельзя.

Все четыре составные части Гидры, до сей поры с тревогой подслушивающей долетающий из гостиной разговор, вздохнули с облегчением. Теперь можно было не сомневаться в успешном осуществлении плана, придуманного Фурией. Уж если известный оперант, профессор университета поддалась на уловку Гидры, то сознание пятилетней девочки пустяк для такого могучего метаобъединения, каким являлась Гидра. Вообще, с этой компанией приятно иметь дело – они сами заглатывают наживку.

Маша достала стереоскопическую карту Британских островов и развернула ее на полу перед камином. Затем вручила серебряную, со светящимся кончиком указку Ди и попросила:

– Ну-ка, милая, закрой глазки. Я тебя сейчас поверну несколько раз, потом ты ткнешь указкой в карту. Куда попадешь, туда мы и отправимся.