Текст книги "Алмазная маска"

Гран Маша, ни слова не говоря, указала на широкую седловину между зелеными холмами – там когда-то располагалась ферма Макгрегоров. Теперь на острове овец уже не разводили, и одинокий, сохранившийся дом служил летней дачей для своих хозяев.

В то время, пока Ди осматривала окрестности, внезапный укол страха вновь насторожил ее. Она была уверена – вот оно, это место, источник ее тревоги, ужасных переживаний, не дававших душе покоя. Она не могла объяснить, как догадалась об этом, но именно здесь, в седловине между холмами, рождались те кошмары, которые терзали ее все праздники.

Она робко обратилась к Кену, стремясь привлечь его, помочь разобраться в этом неожиданном открытии, но тот не стал ее слушать.

– Всем известно, – заявил он сестре, – что Джеймс Макгрегор был великий человек. Один из самых замечательных, что когда-либо жили на Земле. – Он даже не пытался скрыть насмешливого презрения к сестре. – Его старый дом – даже место, где он стоял, не могут внушать дурные предчувствия.

– Не дом. – Ди попыталась еще раз убедить брата. Ее губы дрожали, она не могла сдержать слезы. – Люди, которые теперь живут там!.. Это они пытаются пробить мою защиту. Не гии или крондак, а они!.. Я теперь точно знаю!..

– Ты же говорила, что твое сознание теребят экзотики.

– Да, так было. Может, в этом доме теперь живут экзотики. Вся опасность исходит от них… Я только что повстречалась с Килнавским духом, когда мы были у ручья.

– Это когда ты стояла словно каменная? С ума сходишь? – Он повернулся и бросился в сторону. Тем не менее Ди почувствовала, что брат тоже чем-то сильно напуган. Может, это она довела его своими жалобами. Издали Кен обернулся и крикнул: – Скажи маме, если ты боишься. Оставь меня в покое…

Конечно, она не могла ничего сказать маме или кому-нибудь из взрослых. Это было выше ее сил. Опять испытать унизительные расспросы, ехидные, понимающие реплики, многозначительные кивки и взгляды, которыми они будут обмениваться между собой. Нет уж!.. Она закрыла лицо руками и взмолилась, обращаясь к своему ангелу. Потом мама окликнула ее, и они направились к тому месту, где их ждал автомобиль, – к высотам Тон Мор. Гран Маша по пути сообщила, что в той стороне гнездятся кайры и, если им улыбнется удача, они могут встретить тупиков.

Черт бы побрал этого ребенка!

Я уже который час вьюсь вокруг нее, какие только уловки не использовал – все впустую. Унеенепробиваемыйзащитныйэкран. Это та поганая девчонка, которой мы вешали лапшу на уши на пароме – та, у которой вообще не было никакого экрана. Откудаподобнаясила?.. Ее мощь растет прямо на глазах. Способности в скрытом состоянии, но бьюсь об заклад, что она – единственная, кто ощущает присутствие Гидры, а все эти полноценные операнты и мальчишка – сущие лопухи.

Мади, она может представлять угрозу?

Да…

Наш план в опасности?

Какашка недозрелая! Это называется ребенок!.. Если бы она представляла какую-нибудь угрозу, Фурия бы нас предупредила.

Фурия сама могла ничего не знать.

ФуриядорогаяФуриязнает все!!

Она составляла планумненъкийплан, как она могла знать, что наткнемся на глупого ребенка, чей защитный экран оказался мощнее, чем у любого взрослого операнта. Что Гидре не хватит сил проделать в нем щель. Кто бы мог предполагать, что будет как камень… Мади и я очень мягко обошлись с ней на пароме, сразу подобрали ключик к ее мозгам… В тот момент и ключик искать не надо было.

…Парнелл (тревожно). У нас еще в запасе прощальный ужин.

Опять сработаем вхолостую. Квинто и Мади, возможно, правы. Действуем, как договорились.

Ни девочку, ни Гран Машу не надо воспринимать всерьез. Ими пренебречь.

Что еще остается! Нашей объединенной метапсихической мощи не хватит на девчонку + взрослые операнты.

Дерьмо собачье! Почему мне не позволили спрятаться на вершине холма и столкнуть с обрыва этого скверного ребенка? Не надо никаких метаобъединений – только дернуть за запястье – и дело сделано!

Заткнись, Парнелл. Тут серьезное дело, а мы не можем понять, откуда у нее берутся силы противостоять испытующему лучу. Ты уверен, что сам не полетишь в пропасть вместо нее, да еще на глазах у всей этой компании?

(Смешок.) Слишком ты с ней церемонишься!

Подожди, я сейчас поем, потом ты увидишь, как я умею церемониться.

Прекратите, вы, безмозглые ослы! Твоя идея, Парнелл, уже не актуальна. То есть она своевременна, но в другом смысле… Внимание! Все составные части Гидры, в полную боевую готовность! 2 Страчан + Ровен Грант должны быть увлечены в пещеру. При этом спеленать их так, чтобы никто не пикнул. Чтобы никаких телепатических вскриков. Не допустить вызова помощи по персональным телекомам на запястьях. Еще раз напоминаю, что согласно инструкции Фурии наша цель – трое исследователей. Остальные – исключительно… Девчонка – исключительно… Мади, готова?

Мади всегда готова взять под козырек…

Селина, разговорчики! Это будет веселая пирушка. Я жажду их плоть, я голодна…

Ну вы, чертовы дети, ну-ка, быстро в метаконцерт. Селина, помолчи! И ты, Парнелл. Убить их – непростое дело. Ни звука, полная тишина, никаких следов или других намеков, позволяющих понять истинную картину случившегося, никакого вреда другим, другие – пусть потом протирают глаза.

Что насчет мальчишки?

Мальчишка – исключительно. Повторяю приказ. 2 Страчан + Ровен Грант – включительно, остальные – исключительно.

О-о-о-о-ох-х-х-х!

Я согласен с Квинто. Если полноценный оперант Маша Макгрегор-Гаврыс останется с детьми, она прежде всего займется ими, начнет спасать щенков и с задержкой поднимет тревогу. Если она будет одна, она станет действовать куда решительнее.

О-О-О-Х-Х-Х!

Эй, Селина, не печалься, мы еще вволю погуляем здесь, на этом острове. Трое полноценных оперантов! Какая метаоргия!.. Мы развеем их прах в пределах Солнечной системы.

(Неохотное одобрение.) Я так люблю молоденьких!..

Квинто наблюдает за местностью. Никаких иных оперантов поблизости быть не должно. Никаких свидетелей. Профессор полностью под нашим контролем – не думаю, что она что-нибудь заметит. Мы поставим завесу. Однако более могучий оперант непременно что-то учует.

В окрестностях есть несколько любителей-орнитологов и пеших туристов – вон в тех скалах, что справа. Среди них только два операнта, да и те откровенные слабаки. Всего на острове шестеро сильных оперантов, в том числе трое гии. Никого из них поблизости нет.

Хорошо. Выходим на позицию.

Всем bon appйtit!

Селина, ты слишком много болтаешь…

Подъем на вершину Тон Мора, до которой, казалось, было рукой подать, занял столько времени и сил, что, когда они выбрались наверх, Ди уже не могла идти. Даже те наплывы страха, что все эти дни преследовали ее, отступили в сторону. Девочка с трудом дышала, отчаянно колотилось маленькое сердечко. Только успокоившись, она вдруг почувствовала, что источник страха совсем рядом – дьявольский экзотик тоже оказался здесь, на вершине холма с обрывистыми склонами, откуда местность, когда-то принадлежавшая Макгрегорам, была как на ладони. Домик в широкой пологой котловине, закрытый купами старых деревьев, заброшенное подворье, позаросшие травой дорожки… Девочка потрясла головой – сгустившаяся жуть, бесплотная, неосязаемая, затаившаяся, совсем рядом, между скал. Вот опять тонкий пробный луч… Сфокусированный телепатический сигнал коснулся ее головы… Теперь-то Ди была уверена, что все их приставания ей нипочем – так что можно не обращать на эти тычки никакого внимания. Можно спокойно посидеть, отдохнуть…

Взрослые – вместе с Кеном – даже не запыхались; все разом бросились к краю гигантского обрыва, стали заглядывать вниз на бьющиеся о берег морские волны, на тучи птиц, кружащихся между скал далеко внизу в густой водянистой взвеси…

Ди, восстановив дыхание, спустилась по тропинке чуть ниже – к огромному, мшистому, угловатому обломку скалы. Там и присела. Грохот разбивающихся о берег волн сюда не долетал, здесь было тихо, свежо и приятно пахло морем. Этот солоноватый дух кружил голову, его хотелось вдыхать и вдыхать… Она вообразила, что находится на палубе корабля. Такого, как в книжках, с парусами… Облака бежали над самой ее головой – завесь их к полудню обветшала, прохудилась, в ней появились прорехи. Вдали сквозь широкий разрыв солнце глядело на землю – там все сияло, сверкало…

Вот что было хорошо слышно Ди – так это крики чаек. Кен и взрослые по-прежнему стояли в десятке метров от нее на кромке обрыва. Рядом толпились люди, спешащие сфотографировать чаек, море, – их восхищенные голоса тоже долетали до Ди.

Гран Маша оглянулась, поискала глазами внучку и, заметив, что она сидит на камне, подошла поближе.

– Мы видели и тупиков и гагарок, – с довольным видом объявила она. – Пойдем, возьмешь бинокль у дяди Роби и полюбуешься.

– Я очень устала, – ответила девочка. Она попыталась придать твердость своему голосу. Гран Маша с неприязнью относилась к тем, кто позволял себе хныкать. – У меня сегодня достаточно впечатлений, мне хочется поскорее вернуться к автомобилю. Пожалуйста… Можно я потихоньку пойду – я уверена, что смогу найти дорогу. Вы только скажите кодовое слово, чтобы я смогла открыть дверцу. Я подожду вас в кабине.

Профессор нахмурилась скорее от озабоченности, чем от раздражения.

– Бедный ребенок! Совсем тебя измучили. Мы сейчас пришли на самый обширный птичий базар на Айлее – здесь столько интересного! Один господин вон из той группы людей рассказал, что в километре отсюда в прибрежных скалах он видел стаю первобытных гигантских гагарок. Твоя мама, дядя Роби и тетя Ровен собираются бежать туда.

– Гигантских гагарок?

– Ну да. Птицы, раскрашенные белым и черным, размером с пингвинов, летать не могут. Представляешь, почти в метр высотой. В последний раз их видели в тысяча восемьсот сорок четвертом году, однако генные инженеры, использовав оставшиеся части скелета и перьев, десять лет назад сумели восстановить несколько экземпляров. Их поселили здесь, и теперь популяция растет с каждым годом. Колония, правда, еще очень маленькая, но страшно любопытно взглянуть на них.

Ди отвернулась, и в то же мгновение слезы хлынули у нее по щекам.

– Бабушка, – рыдая, сквозь всхлипы выговорила она. – Мне плохо. Я не хочу никуда идти. Можно я посижу здесь и подожду вас, пока вы сходите и посмотрите на гагар?

– Нет, так нельзя, дорогая. – Гран Маша взглянула на заплаканную внучку и улыбнулась. – Не волнуйся, Дороти, я посижу рядом с тобой. Ты пока можешь вздремнуть. Поспишь и всю усталость как рукой снимет. Мне-то что, я уже видала больших гагар.

Ди пристроилась возле бабушки, смежила веки.

Ангел, мой спаситель! Я очень хочу спать, хочу забыть об этих противных страхах. И почему я так уверена, что случится беда? Может, рассказать Гран Маше о тех скверных экзотиках на пароме? Или о том, что кто-то пытается проникнуть в мою голову? Тогда все подумают, что я совсем маленькая и глупая. Я ведь только хотела спрятаться… За голубое облачко и за розовое. Я только хотела, чтобы ко мне никто не приставал. Больше ничего. Не мог бы ты выполнить мою просьбу?

Громкий голос бабушки разбудил ее:

– Нет, Кеннет. Мы подождем их здесь. Ты тоже устал.

– Я их догоню, – жалобно попросил мальчик.

– Нет, ты останешься с нами, так сказала твоя мама. Садись рядом.

Проворчав что-то невразумительное, Кен устроился рядом с сестрой, но бабушка попросила его подвинуться и села между детьми, обняла их за плечи.

– Я расскажу вам историю, которую слышала от вашего дедушки. Случилось это, когда я в первый раз приехала на остров.

Кен сразу смирился – за все время, прошедшее после выхода из оздоровительного автоклава, бабушка ни разу не была такой… мягкой, что ли. Такой доброй… Так приятно было уткнуться в ее теплый бок.

– История эта связана с огромной пещерой в Больсе, что на другой стороне Грунартского залива. Это самая большая пещера на западе Шотландии. Веками там жили люди, укрывались от захватчиков, даже овец они прятали под землей. Но глубоко внутрь пещеры они не осмеливались заходить – существовало поверье, что там, в темных провалах, начинается ход, который ведет прямо в преисподнюю.

– Это значит прямо в ад, – объяснил сестре Кен.

– Да. Пожалуйста, не перебивай. Однажды какой-то храбрый волынщик заявил, что отправится внутрь пещеры и посмотрит, что там. Он заиграл похоронный марш клана Макгримон и зашагал по туннелю. С ним была маленькая собачонка…

Ди снова закрыла глаза, совсем рядом звучал убаюкивающий голос бабушки.

Ей приснилось, что она превратилась в прекрасного белого сокола, парившего над прибрежными скалами. Заметив маму, дядю Роби и тетю Ровен, она пошевелила крыльями и полетела вслед за ними. Неожиданно три маленькие фигурки внизу заторопились. В этот момент ветер донес до сокола странную заунывную песню. Или мелодию… Жуткую, дисгармоничную… Это голоса гигантских гагарок? Сокол взмыл ввысь, сделал круг и, увидев, что путь родственникам преграждает глубокая расщелина, бросился вниз, стараясь привлечь внимание к опасности, что лежала на их пути. Однако взрослые словно обезумели – они подбежали к самому краю провала и один за другим попрыгали в бездну. Ужас сковал соколу крылья, он громко заклекотал. Не отрывая взора, птица наблюдала, как тела падали вниз – заторможенно, медленно, перекувыркиваясь на лету. Так же падают опадающие листья. Ни единого вскрика, вопля…

Они упали на прибрежные камни – и опять никакого сигнала бедствия, никто из них даже не попытался связаться по телекому. Большая волна накрыла погибающих людей, и только теперь птица заметила черный зев пещеры, открывшийся с отступлением волны. Вот море еще раз нахлынуло… Откатилось вновь…

Тогда-то из черной пасти и выскочило это существо, похожее на маленькое, намазанное дегтем чучело. Стремительно, как паук, побежало по мокрым камням…

Килнавский дух!

Сокол отчаянно закричал и бросился вниз. Услышав призыв птицы, трое лежащих внизу людей с трудом подняли головы и глянули на жуткое, омерзительное чудовище, приближающееся к ним.

– Вставайте! – закричал сокол. – Бегите!.. Вставайте, ну же!

Но взрослые были словно парализованы или, может, не слышали его криков. Сокол пролетел над самыми их головами – лица у них были безжизненно-тупы, но они были живы.

Живы!

Если бы не мертвенно-бледные лица, бессмысленные взгляды, сквозь которые едва-едва пробивалась боль, страдание, их можно было бы счесть загорающими на пляже курортниками. Тогда сокол, набрав высоту, спикировал в сторону уродца-гнома, выставившего вперед когтистые лапы… Сокол попытался клювом ударить его…

Внезапно маленькое бородатое существо необыкновенно расширилось и превратилось в огромное, больше слона, покрытое черной шерстью животное. Четыре головы были у него. Восемь глаз, отливающих холодным бледно-голубым светом – созвездие льдистых огоньков на мрачном темном пологе. Четыре алых сжимающихся и разжимающихся рта, откуда всякий раз вываливались окровавленные змеиноподобные языки… Четыре толстые лапы. Четыре гибких длинных щупальца – они опоясали дядю Роби. Приблизили… Четыре рта потянулись к нему, алые жирные губы вытянулись к человеку, впились в него, начали высасывать жизнь…

НЕТНЕТ СТОП СТОП…

Боль…

Она – птица – почувствовала невыносимую боль. Вдруг мучение прекратилось, исчез и четырехлапый монстр. Казалось, Ди влетела в просторную, просвеченную зеленоватым светом пещеру – двое мужчин и две женщины медленно шагали в глубь ее. На каменистом полу возвышались три холмика, три горки пепла, похожие на те, что обычно остаются после сжигания водорослей. Мамы, дяди Роби, теги Ровен больше не было на свете.

– Лети прочь! – одним голосом вскричали яркоглазые, со свежайшими алыми губами люди. – Лети прочь, глупая птица! Здесь для тебя нет добычи, разве что эти горстки пепла…

Вот, значит, что это за три дымящиеся кучки праха. Птица вскрикнула и бросилась на смеющихся незнакомцев, но, прежде чем она успела вцепиться в одного из них, они вновь слились в безобразное мохнатое чудище. Опять эти четыре хохочущих беззубых рта… И вновь сильнейшая боль, ярость, отчаяние…

Ди проснулась от диких визгливых криков. Кен где-то совсем близко надрывался от воплей.

Теперь она была сама собой. И боль ее была реальностью. Ее голова была укутана чем-то плотным – вокруг тесная подвижная тьма. Тугая необоримая сила сжала ей грудь – ни вздохнуть, ни выдохнуть. Девочка забилась, пытаясь освободиться; принялась царапать мягкую, намотанную вокруг ее головы ткань, но кто-то все плотнее и плотнее стискивал ее. Вдруг блеснул дневной свет – Ди зарыдала, глотнула воздух… Потом, отчаянно перебирая руками и ногами, почувствовав слабину, поползла в ту сторону. Голова у нее закружилась…

Выбравшись на свежий воздух, она на мгновение остолбенела. Не какой-то таинственный ужасный Килнавский дух пытался убить ее. Это была родная бабушка! Гран Маша!..

Она сидела опершись спиной о скалу – молодое лицо ее было страшно искажено. Она походила на обезумевшую ведьму. Веки плотно сжаты, рот искривился, губы подрагивали. Она не по-человечески стонала – скорее, ухала. Казалось, с каждым стоном жизнь покидала ее обновленное сильное тело. Рот искривлялся все больше и больше, мертвенная бледность с каким-то омерзительным гнойным оттенком залила лицо. Она яростно душила Кена – тот отчаянно вопил и колотил бабушку обеими руками, сжатыми в кулаки. Голова брата была подсунута под полу бабушкиной куртки.

Рев Гран Маши звучал в телепатическом эфире, и маленькая Ди отчетливо различила набухающие яростью слова:

Неуйдешъпопалсянеуйдешъпопалсятызлойдух.

Ди от страха шевельнуться не могла. Разве это ее бабушка?

– Отпусти! – вдруг изо всех сил закричала девочка. – Бабуля, отпусти Кена, не надо его душить. Ему больно!..

Может, Килнавский дух проник в сознание Гран Маши и овладел им? Ди крикнула еще раз, завизжала, но тут же убедилась, что не может произнести ни единого звука. Горло больше не подчинялось ей. На миг мелькнула мысль воспользоваться своим алым облачком и напустить его на бабушку – может, она опомнится? Ди сразу отвергла эту идею, вскочила с земли и, пошатываясь, выбежала на открытое возвышенное место.

– Помогите! Кто-нибудь! Помогите!..

Вокруг не было ни души. Она помчалась вниз по тропинке, к стоянке автомобилей. Крики Кена слабели, все отвратительнее хрипела и «ухала» бабушка.

– Помогите! Помогите!

Уже не разбирая дороги, она побежала к стоянке, перепрыгивая через выступающие на поверхности земли корни, обломки скал, наконец почувствовала, что горло начинает подчиняться ей, и она закричала, завопила, завизжала…

Девочка, стой!

Ее вдруг подбросило вверх, потом какая-то невидимая сила принудила остановиться – она едва не упала в обморок со страха. Не иначе это многолапое, многоглазое, многоротое чудище, ввергшее Гран Машу в истерическое жуткое безумие, теперь добралось и до нее. Схватило и держит!..

Нет, маленькая девочка! Теперь ты в безопасности. Я не причиню тебе вреда. Я – официальный представитель галактического Магистрата. Что-то вроде полицейского. Открой мне свое сознание и объясни, что случилось? Открой!

Густое, колыхающееся, цвета индиго марево поглотило ее. Вот что значит метасокрушительная сила! Вот какого она цвета!.. Ее защитный экран поглотило безбрежное сине-фиолетовое сияние – он прогнулся, но устоял. Ди на мгновение почувствовала прилив гордости, и тут же мысль о несчастной бабушке, о погибающем брате вернулась к ней. Она взглянула в лицо старика – теперь он был старик! – в яркой оранжевой спортивной куртке, стоявшего перед ней на коленях и крепко державшего ее за плечи.

– Мо-о-я… бабушка… брат… там, – язык не повиновался ей. Потом, словно опомнившись, словно только что заметила старика, тихо, шепотом выдохнула: – Это вы?

Успокойся, Дороти Макдональд. Я не причиню тебе вреда. Я обещаю помочь тебе, чем смогу. (Клянусь Всепронизывающим! Что за девочка!.. Это невозможно, но у меня не хватает сил пробить ее защиту!..)

Потом он заговорил вслух, на скверном шотландском – отвратительном, неуместном. Лучше бы он не корежил язык, пень запредельный, хрыч межзвездный! (Хрычами в детском саду называли экзотиков.)

Я не буду, я перейду на стандартный английский, но… маленький девочка… так ругаться!

Ди не поверила, что смогла изъясниться мысленно, да еще такими привычными для детсада словами… нельзя их повторять… это плохие мальчишки ими пользуются…

– Ты будешь говорить или нет, дрянная девчонка! – не выдержал Дознаватель.

Ди тут же смирилась.

– Бабушка – там! – Она неожиданно разрыдалась и уже объясняла сквозь всхлипы. – Килнавский дух овладел ею. Она хочет задушить моего брата. И меня… Там, на вершине холма.

– Подожди. Доверься. Открой сознание, так я быстрее пойму, в чем дело.

Ди не обратила никакого внимания на его просьбу, тогда Дознаватель Трома'елу Лек бросил в указанную девочкой сторону дальновидящий взгляд и тут же нанес метакинетический удар женщине, продолжающей сжимать ребенка в своих объятиях. Она уже не рычала, не ухала – молча, сопя терзала мальчишку. Опрокинутая на спину сокрушающим ударом, она внезапно словно лишилась сил, выпустила Кени, у которого хватило сил отползти от сумасшедшей. Он тут же потерял сознание.

Трома'елу Лек разинул от изумления рот – или то, что у крондак можно было назвать ртом, – узнав в обезумевшей женщине известного операнта, магната, профессора Машу Макгрегор-Гаврыс.

Теперь она, бездыханная, лежала на камнях.

– Святая сила! – выдохнул крондак. – И это полноценный оперант!.. Что случилось с ее рассудком? И эти следы, кучки пепла, запечатлевшиеся в ее сознании… Невероятно!..

Земное тяготение в два раза превышало то, какое было на его родной планете, а кислорода в воздухе было в два раза меньше, так что перемещаться по поверхности ему было трудновато. Из-за этого он и психокинезом не мог воспользоваться, то есть переместить себя в нужную точку. Оставалось только ковылять вверх по тропинке… Чтобы сберечь силы, он скинул земной облик и явился перед пятилетней девочкой в своем истинном обличье.

Ди завизжала от ужаса и тут же оборвала вопль – не стыдно ли? Она на своей земле, брат гибнет, а она разнюнилась. Ну пусть щупальца, пусть клюв, как у моллюска… Тем временем крондак, цепляясь липучими извивающимися конечностями за выступы камней, ветки кустарников, обдираясь в кровь, быстро помчался вперед. Девочка храбро бросилась вслед за ним.

Кен лежал возле бабушки – надрывно кашлял, кулаками размазывал по лицу слезы. Бабушка в свою очередь, схватившись за голову, громко стонала.

– Постой, Дороти, – сказал крондак запыхавшейся девочке, – не подходи к бабушке. Я сам займусь ею. Помоги брату, если сможешь. Дай ему воды, только смотри, чтобы он не захлебнулся.

Ди некоторое время смотрела на экзотическое чудище, потом согласно кивнула. Нашла в одном из рюкзаков бутылку воды и присела возле Кена.

Между тем экзотик целебным лучом обегал сознание Гран Маши. Одним из щупальцев он поддерживал ее голову, другим массировал правый висок. Неожиданно конвульсии прекратились – видимо, припадок заканчивался. Через несколько секунд она открыла глаза, едва слышно застонала.

– Вам легче, дорогой коллега? Это я, Трома'елу Лек.

– Лек? – Маша наконец обрела дар речи. – Слава тебе Господи. Я пыталась связаться с властями… Вы?.. Вы видели в моем сознании, что случилось? В пещере?

– Видел. – Собственный голос Лека был торжествен и нечеловечески гулок. Словно в трубу говорил, – Это очень серьезное правонарушение. Это, можно сказать, преступление… Куда более опасное, чем может показаться сначала. Мне кажется, я знаю, какое именно наделенное разумом образование могло решиться на подобную жестокость.

Потом он перешел на мысленный код.

Маша, дорогаямойдруг ты способна говорить на мысленном коде. Мне бы не хотелось травмировать детей.

Лек, я причинила боль маленькой Дороти и Кеннету. Я не понимаю, нетнетнет не понимаю, как меня ввели в заблуждение. Я решила, что они – НЕЧТО. О Боже, в тот момент, когда те трое лишились жизненной силы… Я коекак выплеснула в эфир вопль о помощи – я все видела. (Сожаление.) Я пыталась схватить эту увертливую гадость. Я думала, что она здесь… рядом… но…

(Спокойно.) Боюсь, что вы подверглись сильнейшей мозговой прокачке. Что-то похожее на принудительное душевное потрясение. Возможно, оно было вызвано смертью близких вам людей, последующим воплем в момент истечения жизненной силы. В свой крик вы вложили остаток сил. Возможно, здесь кроется какая-то другая причина… Я подлечил некоторые участки вашего мозга, прочистил нейронные цепи, местами возбуждения вошли в резонанс. Опасность еще не устранена. Позже вам придется пройти тщательное ментальное обследование. С детьми все в порядке. Я оказал им посильную медицинскую помощь.

Лек! Ради Бога, срочно вызови кого-нибудь из земного Магистрата и местного полицейского управления. Виола, Роберт и Ровен погибли, сожжены. Нет никакой надежды на восстановление… Как же это могло случиться? Ума не приложу – зачем?! Надо немедленно схватить эту пакость… НАДО НЕМЕДЛЕННО СХВАТИТЬ ЭТУ ПАКОСТЬ, ЗЛОГО КИЛНАВСКОГО ДУХА, ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ОН СМОЖЕТ УДРАТЬ…

Я уже сообщил в местную полицию, поставил в известность оба Магистрата – и в Эдинбурге, и в Конкорде. Расследование уже начато. Главный Магнат тоже извещен.

Поль Ремилард? Но…

Случившаяся трагедия и его касается. Лично! И его семьи…

–  Я не понимаю, – вслух сказала Маша. Она опять беззвучно заплакала, крупные слезы одна за другой побежали по грязным щекам. Волосы ее сбились в космы и торчали в разные стороны – уродливый, похожий на осьминога с человеческой головой, только вместо носа клюв, пришелец ласково и нежно поглаживал ее по голове.

– Гран Маша, – стоявшая рядом Ди обратилась к бабушке. – Если хочешь, попей.

– Бедные дети. – Женщина не могла смотреть на внучку. Она отвела взгляд в сторону и, не в силах сдержаться, зарыдала в полный голос. Потом, овладев собой, она спросила крондака: – Лек, вы уверены, что это именно они?..

Тот кончиком длинного гибкого щупальца коснулся ее губ – помолчи! Гран Маша закрыла глаза.

Ди подошла поближе и, робея, подергала его за конечность, лежащую на земле.

– Этот гадкий дух убежал, – твердо сказала она.

– Ты очень много знаешь, Дороти. Это замечательно, – ответил экзотик.

Казалось, Гран Маша погрузилась в целебный сон – дыхание ее стало ровнее, щеки порозовели. Ди долго стояла и смотрела на бабушку, потом перевела взгляд на теперь уже не внушающее страха чудище. Совсем наоборот, решила Ди. Теперь она испытывала доверие к странному существу – это было так важно в тот момент испытывать к кому-нибудь доверие… Тем временем крондак в мгновение ока превратился в знакомого старичка в крикливой спортивной куртке, подходившей ему не более чем корове седло…

– Мне нравится, – чуть обиженно пожал плечами чудаковатый старик

Вот только сознание его, отметила Ди, осталось прежним – чуждым и добрым. Она поджала губы и сказала:

– Я знала, что произойдет что-то ужасное. Знала, и все тут! Я не могу объяснить почему. И что произойдет, тоже не знала. Я просто испытывала страх и боялась сказать кому-нибудь об этом. Боялась, что мне не поверят.

– В метапсихологии это называют предвидение, способность проникать дальновидящим взором в будущее, то есть работать не только в пространстве, но и во времени. Вот так, Доротея Макдональд. Это свойство порой проявляется даже у таких, как ты, – у кого метаспособности находятся в латентном состоянии. Строго научно этого пока нельзя объяснить.

Ди кивнула, тем самым показывая, что она понимает, о чем идет речь.

– Видела – словно во сне, – как за мной кто-то следит. Потом я увидела монстра…

Лек кивнул.

– Полноценная иллюзия. Твое сознание, как и разум бабушки, отреагировал на смерть тех, кто был тебе дороже всех на свете. Но тебе никакая опасность не угрожала.

У Ди не было полной уверенности, что дело обстояло именно так, ведь ей довелось узреть, кем на самом деле являлся Килнавский дух. Она наблюдала все его личины, которыми пользовалось это мерзкое нечто: звериную, мифологическую, человечески-персонифицированную. С двумя составляющими этого жуткого создания она разговаривала на пароме, лики других запомнились ей в ходе превращений мохнатого зверя, обладающего восемью зрачками, четырьмя ртами… Алые, подрагивающие, сальные губы снова припомнились ей… От этого воспоминания девочку передернуло.

Кени наконец пришел в себя, робко приблизился к ним. Большие синяки, багровые следы от пальцев на шее разукрасили его так, что в этом истерзанном мальчишке трудно было узнать прежнего Кеннета.

– Однако вы – мужественные ребята, – покачал головой экзотик. Его человеческое лицо было печально. Он взял детей за руки и через соприкосновение принялся вливать в них целительную силу. – Оно вам теперь понадобится – мужество… Ваша мама, дядя, тетя – все погибли…

Кен открыл рот от изумления, потом лицо его сморщилось, он, не стесняясь, заплакал. Ди в свою очередь бросила на крондака испытующий взгляд и спросила:

– Вы знаете, кто их убил?

Дознаватель нахмурился и ответил уклончиво:

– Требуется время, чтобы проверить кое-какие версии. Мы должны быть уверены, что не ошибаемся… Я разделяю с вами ваше горе, дети.

Ди покачала головой – значит, он ничего не знает о страшном звере. Он считает, что и она ничего не видела… Очень хорошо…

Кен продолжал всхлипывать, но Ди никакого горя не испытывала. В душе у нее было пусто. Ей очень жаль маму, дядю Роби, тетю Ровен, но печаль как-то не доходила до нее. Слез не было. Может, потому что она еще маленькая? Или все уже перегорело? Определенно, этому способствовали целительные импульсы, посылаемые крондаком, но ведь она закрыла от них свое сознание. Девочка не потеряла ни присутствия духа, ни ясности мыслей – Ди, например, была совершенно уверена, что Килнавский дух исчез окончательно, теперь остров Айлей представлял из себя самое безопасное место на земле. И при всем том, удивилась Ди, она никак не могла вспомнить мамино лицо. Или дяди Роби, или тети Ровен… Она всегда будет помнить о них – тут ее хлестнула волна решимости. Это стремление и придало ей мужество, высушило глаза, отвердило душу.

Решимость!..

– Что?.. Что с ними случилось? – спросил Кен, кулаками вытирая глаза.

– Все узнаешь, – пообещал Дознаватель. – Подожди немного. Бабушка поправится и позаботится о вас. Она вас очень любит.

Ди искоса посмотрела на спящую на земле женщину. Гран Маша, конечно, любит их, но она всегда так занята. Тем более теперь, когда к ней вернулась молодость… У нее совсем не будет свободного времени. Заботиться о двух маленьких детях – это такие хлопоты. Ди никого не хотела обременять собой. Еще о Кене надо подумать, он – мальчик, ему тяжелее. Я стойкая, даже слезы не выступили, а каково ему? И все-таки есть на свете место, где их ждут не дождутся…