Книга: Сон смешного человека - Федор Достоевский

Но есть подпольный и подпольный, разумеется. А если он "обременен" какой-то способностью? Например, к рефлексии. А если, к тому же, он ещё и способен её оформить в художественный текст? А прибавьте к этому "загруженность" на последних вопросах этого мира, само выражение "последние вопросы этого мира" - авторская находка, кстати. Что же получается? Точнее - кто получается? Достоевский, конечно же!

Вы помните, по его же собственным словам, единственный вопрос, сводивший его с ума всю жизнь? Не так сложно догадаться - какой. Есть ли Бог? - вот какой. И все мысли, что были рядом с этой, ключевой, решающей, самой-последней-из-всех- последних - могли ли они быть мелкими? Абсурдна сама постановка вопроса.

"Смешной человек" - понятно, такая защита - на то ведь он и подпольный, чтобы защищаться. А другая сторона - кому, как не подпольному человеку мнить и ставить себя на Его место? Представляете масштаб личности, придуманной себе "смешным человеком", если он взваливает на себя ответственность не больше не меньше чем за "разврат всего человечества"! Но что есть разврат в его представлении? Представлении автора, разумеется! Что есть такого в его словах, а главное - поступках, что дает ему основание утверждать о всеобщем поражении нравственности?

Секулярная идея просвещения, ну, всеобщего просвещения. Не знаю, по какой причине я написал "просвещение" с прописной буквы. Секулярный - синоним, на самом деле, библейского грехопадения. Были невинны, или, иначе, с другой точки зрения, "бродили впотьмах". А потом случилось то, что случилось. Грехопадение. Со всеми вытекающими. Например, такими: в муках рождаетесь, в муках умираете. Конечно, и живете тоже в муках. И это - данность. Это - имманентная "характеристика" этого мира. Но мука, страдание, "невыносимая тяжесть бытия" - есть ли нравственное измерение этому? Есть ли "предназначение" страданию? Есть ли у него, страдания, смысл? В конце концов - эстетично ли страдание? Ведь на самом деле, мука и страдание - это главное содержание грехопадения. Страдание и мука. Боль. Смешной человек приносит бродящим в неведении "человекам" свет знания, но оно ввергает их мир в такой хаос, в такой ад, что не поворачивается язык назвать наступившее время "эпохой очищающего страдания". Не поворачивается, это если эмоционально воспринимать состоявшееся. Хаос, разруха и бездна... Но ведь ничего вечного в этом подлунном мире, ничего вечного. Когда уходят эмоции, остается сухой остаток. Смысл, иначе говоря. Эмоции, если они прошли сердце и ум, эмоции обращаются в чувства, они не покидают тебя, как не покидает вообще всё, в тебя зашедшее. Получается, нужно перетерпеть боль и шок начала новых времен, а потом...ну, если выживешь, придет время осознать всё произошедшее. Пережить всё. Пройти все известные круги. И тогда то, что бы считал незаслуженным, как Иов, становится частью тебя и навсегда, как модно сейчас выражаться, тебя изменяет.

Становишься ли ты подобен Ему, пройдя всё тебе отпущенное - кто знает? На сколько хватит у тебя сил, кто знает? Но вопрос: а можно ли было обойтись без всех этих падений, падений пелены с глаз, сладкого и инфантильного одновременно невежества, детских, наивных ожиданий, чудовищной перемены знаков в моральной, мировоззренческой системе твоей и всего мира, - ответ один. Нет, нельзя. Потому что Ему нужен свободный выбор свободного человека свободной воли.

Помните, там есть такое: смысл жизни выше самой жизни? Закавычено. Не выше, конечно! Если по-современному, то смысл жизни - производная от "самой" жизни. Этот самый смысл - что же это, как деяние этой вот самой свободной воли? Которая может идти куда ей угодно. И творить все и всяческие смыслы. Не выше.

А ещё, как же без этого у Федора-то Михайловича: "...порывов того жестокого сладострастия, которое постигает почти всех на нашей земле, всех и всякого, и служит единственным источником почти всех грехов нашего человечества". Обладай я хотя бы 1/1 000 000 долей таланта ФМД, я тоже никогда не прошел бы мимо этой темы. Потому что у нас на нашей земле этот-то источник, наверное, самый сильный из всех. Очищает ли проистекающее из него страдание - достойный вопрос!

И ещё одна поразительная мысль, к которой я пришел совсем недавно. По историческим меркам :). цитата: "Кроме того - люблю всех, которые надо мной смеются, больше всех остальных". Да, все мы читали, встречали,знаем, что великодушие - дар избранных. Но у кого хватит сил войти в этот узкий круг? Представьте себе: молиться и любить больше всех остальных смеющихся над тобой, обманывающих тебя, обижающих тебя? Где взять силы на это??? В чем смысл этого всепрощения? Сравняться с Ним хотя бы в страдании, через страдание, посредством страдания? Поразительно, поразительно!

Так нужно ли выходить из подполья сладкого невежества=незнания? Правда ли, что меньше знаешь - лучше спишь? Нужно ли?

Слава Богу, что есть на свете такие вопросы, есть на свете такие вершины и такие же глубины, слава Богу! Быть растением...не знаю, наверное, проще. Но нужно ли?

Я бы не сказала, что данная история мне понравилась. Читается достаточно сложно и нужно быть максимально погруженным в книгу, чтобы понять суть происходящего.

Фёдор не удивил, потому что от него я ждал именно такого произведения. 9/10

ps - до прочтения середины рассказа появилось настойчивое желание узнать на собственном опыте, что находится по ту сторону крышки гроба.

Да и вообще, чего уж там греха таить, само это слово "рецензия" мне кажется каким-то неестественно грубым, будто к чему-то обязывающим, отчего на душе, когда я его слышу, становится как-то тягостно, а глаза и вовсе не знают куда себя деть. Но всё-таки несколько рецензий я однажды составил и опубликовал, и по отсутствующим, так сказать, отзывам, понял, что всем абсолютно и глубоко всё равно. Ну это и подтвердило гипотезу о моей сущности смешного рецензиста. Я могу долго и сердито говорить о безвкусие и неуместности этой своей дурной писанины, но тогда меня сочтут ещё более смешным и ещё более всем будет всё равно. И что же вы думаете? Ну да, тогда я и перестал писать. Всё написанное я к чертям стёр и окончательно ушёл в себя, и по прошествии уже не помню какого времени решил, что всё, того, пора значит, удаляться отсюда, пока не попалась мне в лапы эта чудная вещица, из-за которой я вот сейчас сижу и вспоминаю, как составлять слова в предложения, и буду продолжать это делать, невзирая на то, что всем, может быть, и смешно, и всё равно, но такие вот вещи не должны в одно ухо моментально залетать, а в другое моментально вылетать, оставляя после себя только головную боль и громкий свист.

Умолчать же о чтении такой литературы и не поделиться искренними эмоциями, произведенными ею - для меня это теперь преступление, за которое я уже получил наказание в виде долгого и томительного молчания. Не знаю, истина это или не истина, но если всё же истина, то мне за неё, вопреки словам Пелевина, абсолютно не обидно.

Писать буду... И опубликую! И опубликую!