Текст книги "Герцог и я"

Глава 5

Вы, конечно, побывали прошедшим вечером на балу у леди Данбери? Стыдитесь, если нет! Ибо тогда вы не стали свидетелем очередной сенсации… Какой? Вашему автору, да и всем присутствующим в тот вечер сделалось совершенно ясно, что мисс Дафна Бриджертон привлекла значительное внимание и, не побоюсь этого слова, интерес новоиспеченного герцога Гастингса, едва успевшего вернуться из дальних странствий.

Можно себе представить, какое чувство облегчения испытала ее мать, леди Бриджертон! И как печально было бы, если бы Дафна осталась невостребованной до начала следующего сезона! А у леди Б., не забудьте, на очереди еще три дочери. Ужас!

«Светская хроника леди Уистлдаун», 30 апреля 1813 года

Отказать ему Дафна не могла.

Во-первых, потому, что мать смотрела на нее с выражением «не-капризничай-я-твоя-мать-и-делаю-все-для-твоего-счастья».

Во-вторых, отказ мог вызвать у братьев новую волну пересудов и подозрений по поводу их тайного знакомства с Саймоном. И не только у братьев.

И наконец, ей самой куда больше хотелось танцевать с ним, нежели пускаться в беседу с миссис Фезерингтон и ее дочерьми.

Разумеется, этот нахальный тип даже не предоставил ей возможности, как положено в приличном обществе, ответить на приглашение какими-нибудь вежливыми словами вроде «с удовольствием», «буду чрезвычайно рада» или, наконец, простым «да», а вместо всего этого сразу повел на середину зала. Но что с него взять?

Оркестр в это время как раз производил те ужасные звуки, которые носят название «настройка», так что им пришлось немного подождать, прежде чем заиграла музыка.

– Благодарю, что не отказались, – произнес Саймон не то вполне серьезно, не то с иронией – Дафна не могла разобрать.

– Можно подумать, будто у меня был выбор, – с усмешкой ответила она.

– У вас есть выбор сейчас.

– Позволите им воспользоваться? И что тогда?

– Тогда я повторю приглашение, – ответствовал он, и вид у него при этом был совершенно мальчишеский.

«В какие детские игры мы играем», – подумалось ей. Но игра была не лишена приятности.

– А что, – спросил он, – сейчас молодые леди, как и прежде, должны получать разрешение от своих матерей на танец?

– Сколько лет вас здесь не было? – вместо ответа осведомилась она.

– Около шести. Так должны или нет?

– Думаю, у нас ничего не изменится и за шесть веков, – с легким вздохом ответила Дафна.

– Вы получили это разрешение?

– Да.

– Тогда вперед!

Он подхватил ее, и они вступили в круг танцующих. Только когда они оказались в другой стороне зала, Дафна поинтересовалась:

– Что именно вы рассказали моим братьям о нашей первой встрече?

Он молча улыбался.

– Черт возьми, чему вы улыбаетесь?

– Просто удивляюсь вашей выдержке.

– Не понимаю, о чем…

Он приблизил губы к ее уху и тихо произнес:

– Вы не из самых терпеливых молодых леди, насколько я успел заметить, но почему-то только сейчас, в другом конце зала, поинтересовались моей беседой с вашими церберами.

Партнерша покраснела. Не оттого, что он назвал церберами ее братьев, а совсем по другой причине – он оказался хорошим танцором, и ей действительно не хотелось думать ни о чем другом, а просто наслаждаться плавными движениями и чувствовать его руки на своей талии.

– Однако поскольку вы спросили, – услышала она вновь, – сообщаю: что им известно всего лишь то, что мы случайно столкнулись в холле и, заподозрив в вас принадлежность к семейству Бриджертон, я взял на себя смелость представиться вам.

– И они поверили?

– Почему бы и нет? Разве я рассказывал небылицы?

– По-моему, нам вообще нечего скрывать, – смело заявила она.

– Разумеется, мисс Бриджертон.

– Если кто-то и должен стыдиться, так это бесстыдник Найджел.

– Полностью с вами согласен.

– Как вы думаете, сэр, он до сих пор валяется там?

– Не хочу об этом думать…

Они сделали еще несколько кругов, стараясь не смотреть друг на друга и не произносить ни слова. За них говорили сейчас соединенные руки и движения тел.

Первой нарушила молчание Дафна:

– Вы давно не бывали на лондонских балах и сразу натолкнулись на малоприятную сцену.

– В этой сцене один из персонажей был вполне приятен, другой – не слишком.

Она с улыбкой приняла комплимент и через некоторое время заговорила вновь, считая, видимо, нужным, как ее учила мать, поддерживать светский разговор во время танца:

– Не считая этого досадного происшествия, вы довольны сегодняшним вечером?

Он так выразительно затряс головой, что она не удержалась от смеха.

– Настолько противно?

– Вы и представить себе не можете!

– Но почему? Вас никто ни к чему не принуждает. Побыть бы вам хоть минуту на моем месте!

Он в ужасе прикрыл глаза.

– Не говорите так, это ужасно! Я бы не вынес.

– Если можно эти слова считать выражением сочувствия, то благодарю вас, сэр.

Ее смех, как ему показалось, прозвучал очень мелодично на фоне музыки, и он хотел бы попросить, чтобы она не переставала смеяться.

– Все-таки мы довольно грустная пара, не правда ли? – спросила она после новой паузы. – Не сменить ли нам тему?

Он не ответил.

Еще несколько туров вальса, и он откровенно сказал:

– Мне ничего не приходит в голову.

Это опять вызвало ее смех, который снова чудесным образом соединился с музыкой и подействовал на него завораживающе.

– Тогда сдаюсь, – сказала Дафна. – Но что вас так угнетает здесь?

– Что или кто?

– Кто? – уточнила она. – Это становится интересным. Вы можете объяснить, кто они?

– О, все, с кем я сегодня столкнулся. Для их описания не хватит слов.

– Вы имеете в виду – приличных слов?

– Пожалуй.

Она поджала губы.

– Это звучит довольно грубо, сэр. Вы не находите? Значит, мне просто показалось, что вы не без удовольствия разговаривали с моими братьями?

Его рука чуть сильнее сжала ее талию. Еще несколько танцевальных па, и он ответил:

– Прошу прощения, мисс. Ваша семья исключается из этой группы.

– Какое облегчение для всех нас, ваша светлость. Приношу вам благодарность от лица всего клана.

«Ну и язва! Ей палец в рот не клади. Да и я хорош – мелю всякую чепуху», – подумал Саймон.

– Еще раз прошу извинить за сумбурность высказываний, мисс Бриджертон. Я не хотел вас обидеть.

– Ладно, вы прощены. Но если серьезно – что вас привело в такое уныние?

– А как бы вам понравилось, – с горячностью произнес он, – если бы вас подвергли знакомству со всеми незамужними леди в этом огромном зале? Если бы требовалось что-то сказать каждой из них и их матерям и, в свою очередь, выслушать всех?.. Вы смеетесь, мисс Бриджертон?

Да, она смеялась. Ее красивые глаза даже немного увлажнились.

– Прилично ли насмехаться над своим партнером по танцу? – спросил он с улыбкой, на что она отрицательно замотала головой, с трудом выговорив:

– В высшей степени неприлично.

– Однако вы продолжаете смеяться.

– Да, продолжаю. Потому что сама прошла через это – в несколько ином роде, но прошла – и, как видите, осталась жива.

Его лицо сделалось серьезным.

– Но почему вы продлеваете свои страдания? – спросил он. – Разве никто не просил вашей руки?

– Должна я понимать так, что это сейчас делаете вы?

Кровь отлила от его лица. Он молчал.

– Не пугайтесь, милорд. Прошу извинить меня за неудачную шутку. Но ваш вопрос тоже был не из самых тактичных.

Ему хотелось ответить каким-нибудь ироничным пассажем, но, как назло, ничего не приходило на в голову.

Она заговорила первая.

– Чтобы ответить на ваш вопрос, сэр… – голос ее звучал не так звонко, как раньше, в нем не стало прежних мягких нот, – должна напомнить, что любая девушка стоит перед выбором, и это, поверьте, самое трудное. Вам уже повезло увидеть Найджела, одного из кандидатов. Не слишком подходящий, верно?

Саймон молча кивнул.

– А до него мне делал предложение лорд Чалмерз. Видите, как я с вами откровенна. Сама не знаю отчего.

Он тоже не знал, но сейчас его поразило другое.

– Чалмерз? – воскликнул он. – Но ведь ему…

– Далеко за шестьдесят. И поскольку я не оставила намерения иметь детей…

– У некоторых мужчин такого возраста тоже случаются дети, – решил вступиться за пожилых Саймон. – Мне известны случаи…

– Но мне не хочется рисковать, – прямолинейно заявила Дафна. – Кроме того, и это главное, я не хотела бы иметь с ним общего потомства.

Разыгравшееся воображение Саймона нарисовало ему не слишком приятную картину пребывания лорда Чалмерза в одной постели с Дафной, и он разозлился, даже не понимая на кого. Скорее на самого себя…

– До этого старика, – продолжила Дафна, – уж если вам так интересно… До него были еще двое, тоже малосимпатичные… А перед ними…

Он перебил ее прямым вопросом, не принятым в подобном обществе:

– А вы вообще хотите вступить в брак?

– Конечно. – В ее голосе звучало удивление. – Кто же этого не хочет?

– Я.

Она снисходительно усмехнулась:

– Вам так кажется. Это со временем пройдет. Большинство мужчин в молодости боятся брачных уз.

– Оков! – запальчиво сказал он. – Я их не надену никогда.

Она внимательно посмотрела на него. Что-то в его тоне и выражении лица говорило ей, что он совершенно искренен.

– А как же ваш новый титул? – спросила она.

Он пожал плечами:

– Что с ним такое?

– Как что? Если вы не женитесь и не произведете на свет наследника, титул угаснет вместе с родом. Или перейдет к какому-нибудь противному кузену.

В его глазах появились искорки смеха. Таким он ей нравился больше.

– Откуда вы знаете, что все мои кузены противные?

Ее лицо тоже озарила улыбка.

– Все двоюродные, да еще претендующие на титул, бывают пренеприятные. Разве вы не знаете такого правила?

– Ваши слова еще раз свидетельствуют о том, что вы досконально изучили мужчин, – с преувеличенным восхищением произнес он.

Она победоносно взглянула на него.

– А раньше вы мне не верили.

Он снова сделался задумчивым, а спустя некоторое время спросил:

– А оно того стоит?

– Что именно?

Саймон на мгновение отпустил ее руку и махнул в сторону толпы гостей:

– Все это. Бесконечный парад тщеславия и честолюбия. Пребывание матери в роли сторожа за спиной.

Дафна фыркнула:

– Не думаю, что матушка пришла бы в восторг от такого сравнения. Да, думаю, оно того стоит, выражаясь вашим языком. Потому что все это называется жизнью.

Она замолчала, и он подумал, что больше ничего не услышит в продолжение беседы, но она заговорила снова, глядя на него большими потемневшими глазами:

– Я хочу мужа и детей. Мне кажется, что желание это не так уж глупо. Я четвертая в семье из восьмерых детей, почти ничего не знаю и не видела, кроме нашего дома, сестер, братьев, и не представляю существования вне их окружения.

Саймон не сводил с нее глаз, а в голове звучал тревожный сигнал-предупреждение: ты хочешь ее, ты готов пойти на любую глупость, чтобы в конце концов овладеть ею, но ты не должен, не смеешь этого делать. Даже пытаться. Даже думать об этом. Не смеешь нарушать ее сердечный покой, разбивать хрупкие стены мира, в котором живет ее душа. Ведь тем самым ты и себя выведешь из равновесия, пускай призрачного, и не сможешь уже никогда обрести успокоения.

Она, как все нормальные люди, хочет семью, детей, а ты… Ты даже думать об этом не желаешь!

Тебе она нравится, приятно быть рядом с ней – как ни с кем раньше. Но ты не смеешь даже прикоснуться к этой женщине, ты обязан оставить ее для кого-то другого…

– Что с вами? – негромко спросила она и улыбнулась. – Витаете в облаках?

Он отвел взгляд.

– Просто задумался над вашими словами.

– Неужели они стоят того?

– Вполне. Не могу припомнить, когда слышал последний раз такие простые, откровенные речи, полные глубокого смысла.

– Вы мне льстите, ваша светлость.

– Сейчас не надо иронии, мисс Бриджертон. Ведь хорошо, если человек знает, чего хочет.

– А вы знаете?

Как ей ответить? Как и у всех, были вещи, о которых он не мог, не хотел говорить ни с кем. Даже с самим собой. Но как легко беседовать с этой необычной девушкой, так непохожей на других из ее круга. Они ведь только-только познакомились, и разве может он позволить себе откровенность?

В конце концов с явной неохотой он проговорил:

– Еще в юности я сделал кое-какие выводы и дал себе клятвы… И пытаюсь их выполнять.

Дафна не сумела скрыть любопытства, однако правила хорошего тона не позволяли ей быть чрезмерно настойчивой, и она ограничилась полушутливой фразой:

– Ну вот, мы стали по-настоящему серьезными. А ведь единственное, что собирались выяснить, это кому из нас противнее на сегодняшнем балу.

Вот это их и объединяет, подумал Саймон: протест против привычек и правил общества, которому они оба принадлежат.

И в этот момент в его голове возникла странная, даже дикая идея. Однако такая занятная! И в то же время весьма рискованная, ведь она означала, что ему предстоит длительное время находиться в обществе этой девушки, в ее компании, испытывая при этом то, что он уже начал ощущать, но не имея права на осуществление своих желаний.

Ох, это все дурацкий всплеск эмоций. Отзвук тех времен, когда он был почитаем в среде таких же юных шалопаев за то, что умел придумывать внезапные шутки и розыгрыши, которые расцвечивали тусклую студенческую жизнь.

И все же…

– Хотели ли бы вы получить передышку от всего этого? – спросил он.

– Передышку? – откликнулась она, оглядываясь на кружащиеся пары. – От танца?

– Не совсем. Вальс, как я убедился, вы неплохо выдерживаете. Говоря о передышке, я имел в виду общество вашей матушки.

Дафна даже остановилась на мгновение.

– Вы предлагаете вывести маму из ее общественного круга? Я вас правильно поняла? Или, не дай бог, что-то более страшное?

– Я не совсем точно выразился, мисс Бриджертон. Это должно коснуться не вашей матушки, а вас лично.

Дафна от неожиданности чуть не сбилась с такта, но тут же восстановила ритм.

– Не понимаю, – произнесла она. – Вы говорите серьезно?

– Я намеревался, – ответил он, – полностью освободить себя от лондонского общества, но понял, что был наивен, ибо это невозможно.

– Неужели вам до такой степени понравились миндальный ликер и лимонад, что вы решили отдать себя на съедение этому обществу?

– Нет, – ответил он, не обратив внимания на сарказм. – Но я не могу окончательно отринуть свет, ведь многие мои друзья за время моего отсутствия успели создать семьи и их жены начали устраивать вечера.

– На которые вас приглашают, и ваша преданность дружбе не позволяет вам отказаться?

Он кивнул.

– Так наберитесь мужества и откажите.

В его взгляде смешались гнев и восхищение.

– Мужья этих женщин, я уже сказал вам, мои хорошие друзья.

– И вы боитесь обидеть отказом их жен? Все-таки вы, наверное, довольно хороший человек.

– Сомневаюсь, – пробурчал он.

– Но ведь и не очень плохой?

Музыка умолкла, и Саймон медленно повел Дафну к братьям и матери, пытаясь по пути закончить – вернее, сформулировать – опасную мысль, посетившую его несколько минут назад.

– Я пытался объяснить вам, но так и не сумел, поскольку вы не дали мне возможности… И теперь сделаю еще одну попытку…

– Прошу вас, милорд, – милостиво разрешила она.

– Так вот, – произнес он резче, чем самому хотелось, – мы остановились на том, что я, как ни крути, должен появляться в лондонском свете.

– А это смерти подобно, – не удержалась Дафна.

Ему стоило большого усилия не крикнуть ей, чтобы перестала все его слова превращать в шутку. Хотя сам он был любителем делать так же.

– Вы, насколько я понимаю, – сказал он, – не больше меня жаждете светских удовольствий. Однако noblesse oblige[4]4
  Положение обязывает (фр.).


[Закрыть], как говорят французы.

– Это так, – согласилась она.

Он поспешил продолжить:

– Полагаю, есть способ, с помощью которого я могу избавиться от слишком пристального внимания матроны Фезерингтон, а вы – от удушающей опеки вашей матушки.

Дафна с интересом взглянула на него и проговорила:

– Продолжайте!

– Итак… – Он остановился и, слегка наклонившись к спутнице, заговорщически произнес: – Мы заключаем с вами нечто вроде соглашения.

Саймон ожидал немедленной реакции: вскрика, хлопка в ладоши, хотя бы улыбки, – но девушка молча смотрела на него, и он не мог понять – то ли она считает его наглецом, то ли идиотом.

– Что вы думаете об этом? – не дождавшись ответа, спросил он.

– Я подумала, – медленно проговорила Дафна, – что, вероятно, не напрасно меня предупреждали о вашем бурном прошлом. С вами нужно быть предельно осторожной. Вам недостаточно, что за вечер вы уже не раз пугали меня своим поведением?

– Разве такое было?

Она снисходительно потрепала его по рукаву.

– Было, милорд. Но я простила вам, приписав все природной вспыльчивости.

Саймон растерянно уставился на нее, а затем произнес:

– Никогда раньше не испрашивал снисхождения женщин.

Она пожала плечами:

– Очень сожалею. Это нисколько не роняет достоинства джентльмена.

– Знаете, – проговорил он, – сначала я решил, что ваши неудачи с женихами объясняются главным образом тем, что их отпугивают ваши братья, но теперь понимаю: в этом виноваты вы и только вы. Бедный Найджел! И все остальные!

К его удивлению, она весело рассмеялась:

– Ошибаетесь. Я не замужем главным образом потому, что большинство видит во мне друга. Это убивает всю романтику. Найджел, разумеется, исключение.

– Прошу, не перебивайте, – мягко произнес Саймон. – Очень прошу вас дать мне выговориться до того, как Энтони, который уже караулит нас, испортит всю мессу.

– Говорите же, милорд, – сказала Дафна, заинтригованная всеми этими предисловиями.

– Мой план заключается в следующем: мы притворимся, что влюблены друг в друга.

– О!

– Только притворимся, – успокоил он ее. – Но окружающие должны поверить в это и осознать, что теперь я уже не их добыча.

– Значит, им надлежит увериться в истинности наших чувств? – чуть обеспокоенно спросила Дафна.

– Им – да. Но не нам.

– Разумеется, – подтвердила она. – И что за этим последует? Каковы мои перспективы?

– Разве нужно объяснять? Во-первых, ваша матушка перестанет таскать вас от мужчины к мужчине, понимая, что этим задевает меня.

– Не очень вежливо сказано, – заявила Дафна, – но в общем правильно. А во-вторых?

– А во-вторых, – ехидно улыбнулся он, – мужчины всегда обращают больше внимания на женщину, которой уже кто-то заинтересовался.

– Я не вполне понимаю, сэр. В каком смысле больше?

– В самом прямом, мисс Бриджертон.

Усмехнувшись, он пристально взглянул на нее, заставив покраснеть, а затем произнес:

– Я сказал, «кто-то заинтересовался», но, извините за самомнение, если этот «кто-то» к тому же еще по случайности герцог, интерес мужчин может возрасти в несколько раз, и вчерашний друг превратится в нетерпеливого соискателя.

Дафна поджала губы.

– Хотите сказать, что к тому времени, как вы меня бросите, у моего порога уже будет толпа мужчин, жаждущих моей руки?

– Помилуйте, мисс Бриджертон, вы бросите меня первой.

Он обратил внимание, что она никак не оценила этого жеста.

– Получается, от всего этого я выигрываю гораздо больше, чем вы? – с недоверием уточнила она. – Как благородно!

Герцог слегка сжал ее руку.

– Так вы согласны?.. Если отбросить иронию?

Дафна отвела взгляд от его настойчивых глаз и увидела до боли знакомую картину: миссис Фезерингтон, похожую на стервятника в ожидании добычи; своего старшего брата, словно проглотившего кость; девушек с несчастными лицами…

– Да, согласна… – сказала она, по-прежнему не глядя на Саймона.

– Как думаешь, почему они так долго не подходят к нам? – спросила леди Бриджертон и дернула сына за рукав, так как тот не сразу ответил.

Сама же она не сводила глаз с дочери и ее кавалера, герцога Гастингса, который всего неделю как в Лондоне и уже, кажется, произвел фурор в определенных кругах. А сейчас не отходит от Дафны. Неужели?..

– Не знаю, матушка, почему так долго, – ответил наконец Энтони, с облегчением провожая взглядом упорхнувшую стайку семейства Фезерингтон. – По-моему, они танцевали.

– Полагаешь, Дафна ему понравилась? – с детским восторгом спросила мать. – Ее ждет титул герцогини?

Энтони нетерпеливо передернул плечами.

– Ты не отпускаешь Дафну ни на шаг. Поэтому ее не ждет ничего, кроме твоей юбки.

– Не смей разговаривать со мной в таком тоне, Энтони Бриджертон! И с чего ты взял, что я так сурова с твоей сестрой?

– Она мне сама говорила, – солгал Энтони, ибо Дафна никогда не жаловалась ему на мать.

– Что за вздор… Боюсь, Порция Фезерингтон будет не очень довольна сегодняшним вечером.

– Иногда я не понимаю тебя, мама… Ты хочешь, чтобы Дафна удачно вышла замуж и была счастлива, или для тебя главное – победить соперницу в гонках к алтарю?

Леди Бриджертон даже притопнула от возмущения.

– Дерзкий мальчишка! Впрочем, – добавила она с чарующей улыбкой, – совсем не откажусь от удовольствия увидеть выражение лица миссис Фезерингтон, когда моя дочь завоюет руку и сердце звезды этого сезона.

– Ты неисправима.

– И совершенно безнадежна… если дело касается моих детей.

– Ох, мама!

– Перестань вздыхать, Энтони! Что подумают люди?

– Они не слышат моих вздохов, – с улыбкой сказал тот.

Он не мог подолгу злиться на мать. И она на него тоже. Тем более что Дафна и Саймон уже приблизились к ним.

– Как вам бал? – обратилась к ним леди Бриджертон.

– Выше всяких похвал, – ответил Саймон. – Ваша дочь не только хороша собой, но и прекрасно танцует.

Энтони фыркнул. Такого он никогда еще не слышал от своего друга. Но Саймон не обратил на него ни малейшего внимания.

Вайолет Бриджертон расцвела на глазах.

– О, как приятно слышать. Дафна обожает вальсировать… Я верно говорю, Дафна? – спросила она, потому что дочь молчала.

– Да, мама.

– Я уверен, мисс Бриджертон, – сказал Саймон, – что ваша матушка позволит мне вторично пригласить вас на вальс, когда заиграет музыка. А пока мы, с вашего позволения, пройдемся по залу.

– Вы только что делали это, – заметил Энтони.

Саймон снова проигнорировал его выпад.

– Мы, с вашего позволения, немного пройдемся, леди Бриджертон, – повторил он, – но постараемся находиться в поле вашего зрения. Вы не возражаете?

Бледно-лиловый шелковый веер еще сильнее заколыхался в руке Вайолет, когда она ответила:

– Я не возражаю, ваша светлость. То есть я хотела сказать, Дафна не возражает… Я верно говорю, дочь моя?

– Да, мама.

Дафна была сама невинность и покорность.

– А я, – прорычал Энтони, – пойду за виски! Не понимаю, что тут происходит!

– Энтони! – воскликнула Вайолет и с любезной улыбкой обернулась к Саймону: – Не обращайте на него внимания.

– Я всегда именно так и поступал, – с улыбкой произнес тот.

– Дафна, – предложил брат, – я тоже мог бы сопровождать тебя, чтобы не вызывать лишнего…

– Энтони, – перебила старшего сына Вайолет Бриджертон, – им не нужен сопровождающий, если они пройдутся здесь, по залу.

– Нет, нужен! – упорствовал Энтони.

– Убегайте скорее! А я придержу этого блюстителя нравов, – весело крикнула им вслед Вайолет.

И она в самом деле крепко ухватила сына за руку. Удалявшемуся вместе с Дафной Саймону оставалось только удивляться и отчасти восхищаться разыгравшейся на его глазах сценкой.

– Что за спектакль ты устроил тут? – прошипела мать.

– Я защищаю собственную сестру!

– От герцога? Разве он так опасен? По-моему, он твоя копия. Или ты – его.

Энтони застонал:

– Боже, тогда тем более ее нужно защищать. Ты нас обоих плохо знаешь, мама.

Она участливо погладила его руку.

– Ты преувеличиваешь, сын мой. Не нужно быть чересчур подозрительным. Если Саймон осмелится увести нашу девочку на балкон или, не дай бог, в коридор, можешь ринуться на выручку. А пока позволь ей насладиться минутами славы, и пускай остальные завидуют!

Энтони мрачно смотрел в спину друга.

– Завтра я убью его!

– О господи, никогда не думала, что мой сын так кровожаден. Ты ведь мой первенец, и я должна была бы знать тебя лучше, чем всех остальных. Но иногда ты меня просто удивляешь…

– Удивление – хорошее качество, мама, – утешил ее Энтони уже более спокойно. – Способность удивляться молодит… А вот и Колин. Поговори с ним, а я удаляюсь, с твоего разрешения.

Почему ее дети так не любят слушать разумные речи? Но все-таки они совсем не плохие, даже, можно сказать, славные.

Этот вывод вызвал у нее вздох облегчения, и она с чувством гордости стала наблюдать за Дафной, которая шла под руку с герцогом. Какая прекрасная пара! Неужели присутствующие не замечают этого?

Нет, определенно из Дафны получится превосходная герцогиня. Она просто рождена для такого титула!

Леди Бриджертон перевела взгляд на Энтони, однако тот вскоре исчез из поля ее зрения. Вновь заиграла музыка и закружились пары. Виконтесса с довольной улыбкой взирала на танцующих.

Но внезапно ее улыбка угасла и сменилась выражением удивления, а затем Вайолет встревоженно нахмурилась. Что происходит? Дафна направляется к ней, почему-то опираясь на руку другого джентльмена.

Где же герцог? А, вон он…

Он уже танцевал с другой – подумать только! Да еще с кем! С Пенелопой Фезерингтон!