Текст книги "Десять причин для любви"

Глава 8

Меньше секунды потребовалось Аннабел, чтобы понять, как права была Луиза насчет леди Оливии Валентайн и ее потрясающей красоты. Когда та обернулась и улыбнулась, Аннабел даже заморгала от необычайного блеска и обаяния ее улыбки. Леди Оливия была поразительно, необыкновенно хороша: блондинка с молочной кожей, высокими скулами и изумительными голубыми глазами.

Аннабел еле сдержалась, чтобы не возненавидеть ее тут же и навсегда. Из принципа.

А затем, как будто мало было того, что они встретились с мистером Греем, он взял и поцеловал ее руку.

Сущая погибель.

Аннабел совершенно растерялась, заикаясь, пролепетала что-то похожее на приветствие у дикарей, не знакомых с внятной речью. Она все же на мгновение подняла на него глаза, так как понимала, что нельзя во время представления смотреть в землю. Но это оказалось ошибкой. Огромной. Мистер Грей, который был достаточно красив при лунном свете, оказался поистине неотразим при свете дня.

Святые небеса! Ему не следовало прогуливаться вместе с леди Оливией. Их совместная красота должна была просто ослеплять добрых жителей Лондона.

Или отправить их домой в слезах, потому что кто мог бы с ними сравниться?!

Аннабел попыталась следить за разговором, но была слишком отвлечена собственной душевной сумятицей. И правой рукой мистера Грея, которая изящно упиралась в его бедро. И лукавым изгибом его губ, на которые она очень старалась не смотреть, но они занимали все ее боковое зрение. Не говоря уже о звуке его голоса, когда он проронил что-то насчет… ну, в общем, что-то насчет чего-то.

Книги… Они говорили что-то о литературе.

Аннабел продолжала молчать. Романов, о которых шла речь, она не читала и, кроме того, сочла за благо как можно меньше участвовать в беседе. Мистер Грей продолжал время от времени искоса бросать на нее взгляды, и глупо было давать ему повод разглядывать себя открыто.

Однако, в конце концов, он повернулся к ней с дьявольскими огоньками в серых глазах и спросил:

– А вы, мисс Уинслоу, читали какие-нибудь романы Сары Горли?

– Боюсь, что нет.

– Ох, Аннабел, ты обязательно должна их прочитать! – возбужденно воскликнула Луиза. – Ты станешь их обожать. Я одолжила бы тебе свои, но они все остались в Феннивике.

– У вас их полный набор, леди Луиза? – поинтересовался мистер Грей.

– О да! За исключением, конечно, «Мисс Трусдейл и молчаливый джентльмен». Но это будет немедленно исправлено. – Она вновь повернулась к Аннабел: – Что у нас в планах на нынешний вечер? Надеюсь, что-то, что можно пропустить. Я не хочу ничего иного, кроме чашки чая и моей новой книжки.

– По-моему, мы намеревались посетить оперу, – напомнила Аннабел. Семье Луизы принадлежала одна из лучших лож в театре, и Аннабел уже несколько недель мечтала попасть на спектакль.

– Правда? – скучным тоном промолвила Луиза.

– Вы предпочтете остаться дома с книжкой? – улыбнулся мистер Грей.

– Безусловно. А разве вам этого не хотелось бы?

Аннабел посмотрела на кузину со смешанными чувствами удивления и недоверия. Обычно Луиза была такой робкой, а тут она оживленно обсуждала романы с одним из самых прославленных лондонских повес-холостяков.

– Полагаю, это зависит от оперы… и от книжки, – задумчиво откликнулся мистер Грей.

– «Волшебная флейта» и «Мисс Трусдейл», – сообщила ему Луиза.

– «Волшебная флейта»! – вскричала Оливия. – Я пропустила ее в прошлом году. Мне нужно будет изменить свои планы, чтобы ее послушать.

– Я предпочел бы «Мисс Трусдейл» «Женитьбе Фигаро», но не «Волшебной флейте», – произнес мистер Грей. – Есть нечто бодрящее в описании ада, бурлящего в собственном сердце.

– Даже греющее душу, – пробормотала Аннабел.

– Что вы сказали, мисс Уинслоу? – переспросил он.

Аннабел нервно глотнула. Он благожелательно улыбался, но она уловила легкую насмешку в его голосе, и, честно говоря, ее это привело в ужас. Не могла она вступить с ним в перепалку и победить. В этом она была уверена.

– Я никогда не слышала «Волшебную флейту», – заявила она.

– Никогда? – удивилась леди Оливия. – Но как такое могло случиться?

– Боюсь, оперу редко представляют в Глостершире.

– Тогда вы должны ее послушать, – сказала леди Оливия. – Вы просто обязаны это сделать.

– Я собиралась сегодня пойти в театр, – промолвила Аннабел. – Семья леди Луизы пригласила меня.

– Но вы не сможете пойти, если она останется дома читать книжку, – проницательно заметила леди Оливия. Она повернулась к Луизе: – Придется вам отложить мисс Трусдейл с ее молчаливым джентльменом до завтрашнего утра. Вы не можете допустить, чтобы мисс Уинслоу пропустила оперу.

– А почему бы вам не присоединиться к нам? – пригласила ее Луиза.

Аннабел готова была убить кузину.

– Вы ведь сказали, что пропустили ее в прошлом году, – продолжала Луиза. – У нас очень большая ложа, и она никогда не бывает полной.

Лицо леди Оливии озарилось улыбкой удовольствия.

– Это очень любезно с вашей стороны. Я буду рада принять ваше приглашение.

– И конечно, вы тоже приглашены, мистер Грей, – произнесла Луиза.

Нет, Аннабел точно придется ее убить. И самым мучительным способом.

– Я был бы очень рад, – улыбнулся он. – Но вы должны мне позволить в обмен на эту честь предложить вам экземпляр «Мисс Трусдейл и молчаливый джентльмен».

– Благодарю вас, – сказала Луиза, но Аннабел готова была поклясться, что в голосе ее звучало разочарование. – Это будет…

– Я распоряжусь доставить его вам нынче же днем, – продолжал он. – Так чтобы вы могли начать чтение сегодня же.

– Вы необыкновенно любезны, мистер Грей, – пробормотала Луиза и покраснела. Она покраснела!

Аннабел была потрясена.

И еще она ревновала… Но об этом она предпочла не думать.

– А не найдется ли в ложе места еще для моего мужа? – неожиданно поинтересовалась леди Оливия. – В последнее время он превратился в сущего затворника, но думаю, что смогу убедить его поехать в оперу. Я знаю, что самая любимая его мелодия – это ария Царицы Ночи.

– Такие страсти, – промолвил мистер Грей. – Кто тут может устоять?

– Разумеется, – ответила Луиза леди Оливии. – Я почту за честь познакомиться с ним. Его работа так интересна.

– Я даже сам его ревную, – пробормотал мистер Грей.

– К Гарри? – удивилась леди Оливия.

– Не могу представить себе большего блаженства, чем целыми днями читать романы.

– И очень хорошие романы, – вставила Луиза.

Леди Оливия засмеялась и уточнила:

– Он не только их читает. Он еще их переводит.

– Ф-фу! – Мистер Грей отмахнулся от ее слов изящным движением кисти. – Это сущая безделица.

– Переводить на русский? – с сомнением переспросила Аннабел.

Он повернулся к ней со снисходительной улыбкой:

– Ну-у, я несколько преувеличил.

Он произнес это очень тихо, так что, как показалось Аннабел, ни леди Оливия, ни Луиза его не услышали. Они о чем-то болтали и за разговором слегка отошли от Аннабел и мистера Грея, оставив их наедине. Конечно, не в полном смысле этого слова, но у нее создалось такое впечатление.

– Есть ли у вас первое имя, мисс Уинслоу? – тихо осведомился он.

– Аннабел, – ответила она тоном чопорным и даже несколько неприязненным.

– Аннабел, – повторил он. – Я сказал бы, что оно вам подходит, если бы, разумеется, лучше знал вас.

Она крепко сжала губы, но сердце ее забилось чаще. Он хищно усмехнулся:

– Но поскольку мы с вами не встречались…

Она упрямо продолжала не разжимать губ. Она не доверяла себе и сочла за благо промолчать.

Впрочем, казалось, что его это только позабавило. Он склонил голову в ее сторону – идеальное воплощение вежливого английского джентльмена.

– Я буду рад снова увидеть вас сегодня вечером.

– Неужели рады? Он хмыкнул:

– Как язвительно! Едко, как лимон.

– Как лимон, – сухо проговорила она. – Какое материалистическое определение:

Он слегка к ней склонился.

– Никак не пойму, почему я вам так сильно не нравлюсь. Аннабел бросила отчаянный взгляд на свою кузину.

– Она не слышит, – пробормотал он.

– Вы не можете этого знать.

Он внимательно посмотрел на леди Оливию и Луизу, которые в этот момент опустились на колени около Фредерика.

– Они слишком заняты этим псом. Хотя… – Он нахмурился. – Мне непонятно, каким образом Оливия собирается подняться на ноги в ее состоянии.

– С ней все будет хорошо, – не задумываясь, ответила Аннабел.

Он повернулся к ней, вопросительно подняв брови.

– Ей еще очень далеко до…

– В обычной жизни я бы предположил, что такое утверждение – это голос опыта. Но поскольку мне известно, что у вас нет никакого опыта, кроме меня, я…

– Я старшая из восьми детей, – оборвала его Аннабел. – Моя мать ждала ребенка на протяжении всего моего детства.

– Это объяснение не пришло мне в голову, – признался он. – А я не люблю, когда теряюсь в догадках.

Аннабел хотелось бы, чтобы он вызвал у нее неприязнь. Правда-правда. Но он делал это невозможным своей лукавой ухмылкой и… – что скрывать? – своим обаянием.

– Почему вы приняли приглашение Луизы в оперу? – спросила она.

Он отрешенно посмотрел на нее, хотя Аннабел знала, что мысли крутятся в его голове с тройной скоростью.

– Это ложа Феннивиков, – проговорил он, как будто у него не было другого объяснения. – Вряд ли мне доведется снова попасть на такое хорошее место.

Это было верно. Тетушка Луизы пространно разглагольствовала о прекрасном расположении.

– И потом, у вас был такой несчастный вид, – добавил он, – что трудно было устоять.

Она сердито взглянула на него.

– Честность во всем, – сострил он, – это мое новое кредо.

– Новое?

Он пожал плечами:

– По крайней мере на сегодняшний день.

– И до вечера?

– Пока не доберусь до оперного театра – наверняка, – промолвил он с проказливой ухмылкой и, когда она не ответила тем же, добавил: – Ну же, мисс Уинслоу, у вас ведь есть чувство юмора.

Аннабел чуть не застонала. Было столько причин, по которым этот разговор не казался ей забавным, что она не знала, с чего начать. Причин не смеяться было столько, что это само по себе было смешным.

– Вам не стоит тревожиться, – тихо произнес он. Она подняла на него глаза. Лицо его стало серьезным.

Не мрачным, не угрюмым, просто… серьезным.

– Я ничего не скажу, – сказал он. Почему-то она поверила, что он говорит правду.

– Спасибо, – прошептала она.

Он склонился к ней и снова поцеловал ее руку.

– Я действительно сама скромность. Вторник – прекрасный день для знакомства с молодой леди.

– Сегодня среда, – поправила она.

– Неужели? Я вечно путаю даты. Это мой единственный недостаток.

Ей действительно очень хотелось засмеяться. Но она не осмеливалась привлечь внимание Луизы и леди Оливии, которые продолжали беседовать. И чем дольше они будут этим заниматься, тем лучше.

– Вы улыбаетесь, – заметил он.

– Вовсе нет.

– Но вам хочется улыбнуться. Уголки ваших губ подергиваются.

– Да с чего вы взяли? Он хитро усмехнулся:

– А теперь подергиваются.

И он был прав, негодник. Он ухитрился вызвать ее смех… или по крайней мере улыбку… еще минута, и она не удержится… Неудивительно, что она попросила его поцеловать себя.

– Аннабел!

Девушка с облегчением повернулась на спасительный голос.

– Моя тетушка машет нам, – проговорила Луиза, и действительно, леди Косгроув стояла на противоположной стороне лужайки и бросала на них суровые взгляды.

– Полагаю, она не одобряет, что вы беседуете со мной, – сказал мистер Грей, – хотя я подумал, что присутствия Оливии достаточно, чтобы отдать дань приличиям.

– Не настолько я респектабельна, – пожала плечами леди Оливия.

Потрясенная Аннабел полуоткрыла рот.

– Она чересчур скромничает, – торопливо прошептала Луиза кузине. – Она просто… впрочем, это не важно.

И снова все всё знали обо всех, кроме Аннабел.

Аннабел горестно вздохнула, но не очень заметно. Не могла она вздыхать в таком изысканном обществе: это было бы крайне невежливо. Однако ей очень хотелось вздохнуть. Что-то внутри ее требовало именно этого.

Появилась леди Косгроув и немедленно вцепилась в руку Луизы.

– Леди Оливия, – произнесла она доброжелательным тоном. – Мистер Грей.

Те ответили таким же приветствием. Мистер Грей – изящным поклоном, леди Оливия – книксеном, исполненным такой грации, что это было просто заглядение.

– Я пригласила леди Оливию и мистера Грея присоединиться к нам сегодня в опере, – объявила Луиза.

– О, разумеется! – вежливо откликнулась леди Косгроув. – Леди Оливия, пожалуйста, передайте мои добрые пожелания вашей матушке. Я так давно ее не видела.

– Она немного простудилась, – ответила леди Оливия. – Но сейчас уже почти поправилась. Я уверена, что она будет очень рада, если вы ее навестите.

– Возможно, я это сделаю.

Аннабел с интересом наблюдала за этим обменом любезностями. Леди Косгроув не игнорировала резко мистеpa Грея, но после первого приветствия ухитрилась не произнести ни слова в его сторону. Это становилось любопытно. Неужели он был такой нежелательной в свете персоной? В конце концов, он являлся наследником графа Нью-бери, пусть только предполагаемым.

Ей нужно будет расспросить об этом Луизу. После того как она убьет ее за то, что та пригласила его в оперу.

Последовал дальнейший обмен любезностями, но было очевидно, что леди Косгроув торопится захватить своих подопечных и удалиться. Не говоря уже о Фредерике, которого заинтересовало что-то в кустах.

– До вечера, мисс Уинслоу, – тихо произнес мистер Грей, снова склоняясь к ее руке.

Аннабел постаралась не выдать, как подействовало на нее прикосновение его губ к ее руке, хотя от него всю ее руку до плеча закололо иголочками.

– До вечера, – повторила она.

Глава 9

Себастьян был несколько удивлен тем, как ждал этого вечера в опере. Не то чтобы он был к опере равнодушен, но он столько раз слушал «Волшебную флейту», что мог на память пропеть обе арии Царицы Ночи.

Еще один из его бесполезных талантов.

Он не мог понять, почему театральные компании Британии повторяли одно и то же произведение снова и снова. Наверное, на потребу массе англичан, слишком упрямых, чтобы учить иностранные языки. По мнению Себа, всегда легче следить за ходом комедии, чем трагедии. По крайней мере знаешь, когда смеяться.

Однако как бы ни улыбалась ему перспектива слушать оперу из роскошной герцогской ложи, он гораздо больше хотел увидеть ее.

Мисс Уинслоу.

Мисс Аннабел Уинслоу.

Аннабел.

Ему нравилось это имя. Что-то было в нем буколическое, пахнущее свежестью, травой на лугу.

Он знал не много женщин, которые восприняли бы такое сравнение как комплимент, но почему-то подозревал, что мисс Уинслоу воспримет его именно так.

Но вообще-то он мало что знал о ней. Ну разве что она дружит с дочерью герцога. Это был ловкий ход со стороны любой молодой леди, жаждущей подняться вверх по светской лестнице, притом было очевидно, что мисс Уинслоу и леди Луиза искренне радовались обществу друг друга.

Это было еще одним плюсом в пользу мисс Уинслоу. Себастьян терпеть не мог тех, кто изображал притворную дружбу ради каких-то своих корыстных целей.

Он также знал, что у нее имеется нежеланный поклонник. В этом не было ничего необычного. У большинства молодых леди приятной наружности, обладающих или не обладающих состоянием, имелось по несколько воздыхателей. Весьма любопытно также, что она убежала с вечера, чтобы избегнуть внимания этого постылого соискателя. Это могло означать, что он действительно очень ей неприятен.

Или что она склонна к неожиданным душевным порывам.

Или что этот поклонник пристал к ней каким-то непристойным образом.

Или что в силу юного возраста она слишком бурно на это прореагировала.

По дороге в оперу Себастьян обдумывал все возможные варианты. Если бы он писал роман (а он не исключал возможности использовать эту ситуацию в книге: слишком напоминало все происходящее творения Сары Горли), какое бы он выбрал решение?

Поклонник должен быть отвратителен. Хотя и очень богат. Возможно, даже обладать титулом… И иметь возможность давить на ее многочисленную нищую семью. Не то чтобы он уловил какой-то намек на то, что семья мисс Уинслоу бедная, но так сюжет выглядел заманчивее.

Он должен был напасть на нее где-нибудь в темном углу, в стороне от бального зала. Нет, это не пойдет. Это преждевременно по сюжету для такой драмы и, наверное, шокирует благовоспитанных читателей. Его читатели, и особенно читательницы, вовсе не хотели представлять себе женщину отбивающейся от назойливых приставаний. Им больше нравилось читать о сплетнях, следующих за этим фактом.

По крайней мере так объяснял ему издатель.

Ладно. Если к ней не приставали, то, может быть, ее шантажировали? Себастьян дернулся. Шантаж – это щекочущий нервы элемент сюжета. Он почти всегда его использовал.

– Хозяин?!

Себастьян моргнул и посмотрел вверх. Он даже не заметил, как подъехал к оперному театру. Нанял экипаж, как ни противно это ему было. Он не держал своего экипажа и сказал Оливии, что ей с Гарри не нужно заезжать за ним по дороге. Лучше предоставить молодоженам больше времени побыть наедине.

Себ не сомневался, что позже Гарри поблагодарит его за это.

Он выскочил из экипажа, заплатил кучеру и направился внутрь. Пожалуй, приехал рановато, но там уже толпилось довольно много людей, стремившихся на других посмотреть и себя показать.

Он медленно продвигался сквозь толпу, перебрасываясь шутками со знакомыми, улыбаясь молодым леди, которые меньше всего этого ждали. Так ему нравилось себя вести. Вечер обещал быть очень приятным, но когда он почти добрался до лестницы в зал…

Его дядя.

Себастьян напрягся, едва подавив стон. Впрочем, чему тут было удивляться? Естественно, что граф Ньюбери появится в опере, особенно если вышел на охоту за новой женой. Но ведь у племянника было такое прекрасное настроение… И просто преступно со стороны дядюшки так его испортить.

В другом случае он просто изменил бы направление, чтобы избежать нежелательной встречи. Себ не был трусом, но зачем специально нарываться на неприятности?

К несчастью, на этот раз уклоняться было некуда. Ньюбери увидел Себастьяна, и Себастьян знал, что тот понял, что Себастьян его заметил. Более того, по крайней мере четверо других джентльменов обратили внимание на то, что они увидели друг друга, и хотя сам Себ не считал бы, что проявляет малодушие, уходя с пути Ньюбери, другие могли так счесть. И покатились бы бесчисленные сплетни.

Он не обманывал себя, воображая, что ему безразлично мнение окружающих. Будь он проклят, если позволит половине Лондона шептаться, что он боится своего дяди!

Так что, поскольку уклониться было невозможно, он применил противоположную тактику и направился прямо к Ньюбери.

– Дядя, – произнес он и слегка приостановился, изображая радость от встречи.

Его дядя насупился, но был настолько явно озадачен таким поступком племянника, что не успел подготовить язвительного ответа. Вместо этого он коротко кивнул и буркнул что-то, будучи не в силах выговорить имя Себастьяна.

– Как всегда, приятно видеть вас, – промолвил Себастьян с широкой улыбкой. – Вот уж не знал, что вы любите Моцарта. – И затем прежде чем Ньюбери смог сделать что-либо, кроме как заскрипеть зубами, он поклонился и проследовал дальше.

В общем, это оказалась вполне удачная встреча. Которая станет еще успешнее, когда дядюшка удостоверится, что племянник сидит в ложе Феннивиков. Ньюбери был ужасным снобом и наверняка будет в ярости от того, что Себастьян расположился в зрительном зале столь комфортно.

Это не входило в его намерения, когда он принял приглашение леди Луизы, но, право, не спорить же ему с нежданным подарком судьбы.

Когда Себастьян добрался до герцогской ложи, он увидел, что леди Луиза и мисс Уинслоу уже там – в сопровождении леди Косгроув и леди Уимблдон, бывших, если память ему не изменила, сестрами герцога Феннивика. Самого герцога не было, несмотря на табличку на двери ложи.

Себастьян обратил внимание, что тетушки сидели по обе стороны от леди Луизы, а мисс Уинслоу была предоставлена себе самой и сидела в одиночестве впереди. Несомненно, обе пожилые дамы стремились защитить свою подопечную от его растленного влияния.

Он улыбнулся. Тем легче ему будет влиять на мисс Уинслоу, которая – он не мог не заметить – выглядела просто прелестно в яблочно-зеленом платье.

– Мистер Грей! – радостно воскликнула леди Луиза, приветствуя его.

Он поклонился:

– Леди Луиза, леди Косгроув, леди Уимблдон, – и, слегка повернувшись и совсем с другой, более сердечной улыбкой, – мисс Уинслоу.

– Мистер Грей, – произнесла она. Щеки ее порозовели, едва заметно в свете свечей. Однако вполне достаточно, чтобы он внутренне усмехнулся.

Себастьян оглядел расположение свободных мест и мгновенно обрадовался, что решил прийти пораньше и один. Он мог выбирать, сесть ли ему впереди рядом с мисс Уинслоу, на последнее место в среднем ряду около хмурившейся леди Уимблдон или же позади в ожидании тех, кто еще придет.

– Я не могу допустить, чтобы мисс Уинслоу сидела в одиночестве, – провозгласил он и сразу уселся рядом с ней.

– Мистер Грей, – тут же ответила она, – я думала, что ваши кузены тоже намерены посетить сегодня оперу.

– Так и есть. Но они не смогли захватить меня по дороге. – Он повернулся так, чтобы включить в их разговор леди Луизу. – Им было не по пути.

– Очень было любезно с вашей стороны, что вы не настояли на этом, – откликнулась леди Луиза.

– Любезность здесь ни при чем, – солгал он. – Они настояли бы на том, чтобы послать экипаж за мной до того, как собрались сами, и мне пришлось бы быть готовым на час раньше.

Леди Луиза тихонько рассмеялась и потом, словно это только что пришло ей в голову, сказала:

– О! Я должна поблагодарить вас за книжку.

– Это было мне в радость, – пробормотал он.

– Какую книжку? – торопливо поинтересовалась одна из тетушек.

– Я прислал бы ее вам тоже, – обратился он к мисс Уинслоу, пока леди Луиза объяснялась с тетушками, – но я не знаю вашего адреса.

Мисс Уинслоу нервно глотнула и промолвила:

– Э-э… все в порядке. Не сомневаюсь, что смогу позаимствовать ее у Луизы, когда она ее прочтет.

– О нет, – заявила леди Луиза, наклоняясь вперед, – я свою никогда никому не отдам. Она подписана автором.

– Вот как? – воскликнула леди Косгроув. – Как вы сумели найти экземпляр, подписанный автором?

Себ пожал плечами:

– Я встречался с ней в прошлом году и теперь подумал, что леди Луизе ее роман может понравиться.

– О, очень! – серьезно отозвалась та. – Это поистине один из самых интересных подарков, которые я когда-либо получала.

– Ты должна позволить мне с ним ознакомиться, – обратилась леди Уимблдон к леди Луизе. – Миссис Горли – одна из самых любимых моих писательниц. У нее такое воображение!

Себ прикинул, какое количество подписанных миссис Горли экземпляров может ему понадобиться. Но было очевидно, что это самый лучший подарок, чем какой-либо иной, что он мог себе позволить. Он решил, что нужно как-то заложить более или менее правдивое основание для дальнейших своих объяснений.

– Прошлой осенью я нашел подписанный автором полный набор ее романов, – объявил он, страшно довольный своей изобретательностью. Теперь у него появилась возможность еще трех таких подарков. Кто знает, когда они могут пригодиться?

– Я бы хотела попросить у вас что-нибудь еще из собрания ее сочинений.

– Разумеется, – уверил он ее. – Это самое меньшее, чем я могу отблагодарить вас за такое прекрасное место в опере. – Он тут же использовал возможность вовлечь в разговор мисс Уинслоу. – Вам очень повезло, что вы можете отсюда наслаждаться вашим первым посещением оперы.

– Я с радостью надеюсь на это, – произнесла мисс Уинслоу.

– Так надеетесь, что даже не боитесь сидеть рядом со мной? – совсем тихо сказал он.

Он заметил, что она старается сдержать улыбку.

– Вот именно.

– Мне не раз говорили, что я очень обаятельный, – сообщил он ей.

– Неужели?

Она изо всех сил пыталась не улыбаться.

– Разумеется, не члены моей семьи.

На этот раз она не выдержала и улыбнулась. Себастьян неожиданно для себя обрадовался, как ребенок.

– Все дело в том, что я рожден для того, чтобы вечно им докучать, – продолжал он.

– Должно быть, вы не старший ребенок в семье, – рассмеялась она.

– Почему вы так решили?

– Потому что мы терпеть не можем, когда нам докучают.

– Неужели мы такие? Она удивленно заморгала:

– Вы не старший?

– Боюсь, я единственный. Такое разочарование для моих родителей.

– А-а. Это все объясняет.

Конечно, он не смог удержаться от вопроса:

– Что объясняет?

Она повернулась к нему, явно вовлекаясь в разговор. Выражение ее лица стало чуточку надменным, но ему понравилось, что глаза ее зажглись хитрым блеском.

– Будучи единственным ребенком, вырастая, вы в основном общались со сверстниками, а не с теми, кто старше вас.

– Но я учился в школе, – мягко заметил он.

Она небрежно отмахнулась:

– Тем не менее.

Он выждал несколько мгновений и переспросил:

– Что вы хотите сказать?

Она заморгала. Потом подумала минутку и проронила:

– Нет, ничего особенного.

Он вновь выждал несколько мгновений, и на этот раз она поинтересовалась:

– А что вы хотели услышать?

– Вы старший ребенок и достаточно большая, чтобы устраивать взбучку своим братьям и сестрам. Приходилось, наверное.

Глаза ее растерянно расширились, и она расхохоталась прелестным звучным смехом. Нет, деликатности в этом смехе не было вовсе. Вот такая мисс Уинслоу. Насмешница.

Он был просто в восторге от нее.

– Я не била никого, кто этого не заслуживал, – заявила она, когда вернула себе самообладание.

Он засмеялся вместе с ней.

– Но, мисс Уинслоу, – произнес он с серьезным видом, – мы лишь недавно встретились. Как я могу верить вашим суждениям о таких вещах?

Она ответила проказливой ухмылкой.

– Не можете. И не верьте.

Сердце Себастьяна опасно вздрогнуло. Казалось, он не может оторвать глаз от уголка ее рта, этого крохотного местечка, где губы ее изгибались вверх. У нее были восхитительные губки, сочные и розовые, и он подумал, что теперь, когда он увидел их при свете дня, ему безумно хочется поцеловать их снова. Он подумал, будет ли чувствовать себя иначе, целуя ее теперь, когда мысленно он представляет ее портрет во всех красках.

И что изменится после того, как он узнал ее имя.

Себ запрокинул голову, словно старался четче закрепить ее черты в своей памяти. Ему это удалось, и одновременно он понял, что да, он будет отныне все чувствовать иначе. Да и сам, наверное, изменится.

В лучшую сторону.

Он был спасен от дальнейших опасных размышлений на эту тему появлением в ложе кузенов. Гарри и Оливия явились с розовыми лицами, слегка взъерошенными волосами и после приветствий мирно заняли свои места в заднем ряду.

Себастьян счастливо устроился на своем месте. Он ведь не был наедине с мисс Уинслоу: в ложе находились и другие люди, не говоря уже о сотнях театральных зрителей, – но в своем ряду они пребывали одни, и пока ему было этого достаточно.

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее. Она перегнулась через барьер ложи и возбужденно любовалась сверкающим зрелищем. Глаза ее сияли. Себастьян попытался вспомнить, когда испытывал такое жаркое предвкушение. Он находился в Лондоне с момента своего возвращения с войны, и все эти увеселения (балы, оперы, дружеские встречи) стали для него рутиной. Разумеется, он получал от них удовольствие, но не мог сказать, что испытывал особое волнение, тем более предвкушение.

Она повернулась к нему и улыбнулась.