Текст книги "Неподвластна времени"

2

– Ладно, успокоили, – делая вид, что слова Джордан ее всего лишь забавляют, сказала Паула. – Мой муж был примерным непорочным мальчиком! – Она рассмеялась, запрокинув голову.

– Так-то! – вставил Том Хиллиард. – Я всегда говорил: ты его недооцениваешь!

– Расскажите же, что у вас были за отношения, – шутливо-капризным тоном потребовала Паула. – И где вы вообще познакомились? – Она нахмурилась – совсем не так, как обычно в отсутствие гостей, – шаловливо и с кокетством и легонько ударила мужа ладонью по плечу. – Филипа расспрашивать бесполезно.

– Правда, расскажите, – подключилась к разговору Барбара Хиллиард. – Раз уж сама жена просит и в вашей с Филипом истории не было ничего такого, что стоило бы скрывать…

Филип все это время молчал – сидел, скрестив на груди руки, и смотрел то на Джордан, то на Хиллиардов, то, реже, на жену. Ему вдруг представилось, что его напоенные солнцем и беспечной радостью воспоминания вот-вот облекут в слова, сделают достоянием толпы, даже французика и его бестолковой подруги, и захотелось сейчас же прекратить эту идиотскую болтовню, велеть Джордан молчать. Но он опоздал.

– Хорошо, расскажу, – в эту самую минуту произнесла она. – Если уж вы так настаиваете…

Филип посмотрел на нее и увидел в выражении ее глаз столько одухотворенности, что его страх моментально исчез. Как он мог усомниться в способностях восхитительной Джордан Майлз? Она обладала пропастью талантов и не могла, просто не могла привнести в их историю пошлости. Ни неверно подобранным словом, ни интонацией, ни взглядом. Филип осторожно, чтобы никто не заметил, вздохнул с облегчением.

– Филип отдыхал у нас в Вермонте, – начала Джордан, обведя всех, кто сидел за столом, дружески лучистым взглядом. – К нам каждое лето приезжали ребята из Нью-Йорка, Филадельфии, Вашингтона. Организация «Фреш айр», если кто-нибудь не знает, отправляет детей из мегаполисов на отдых в загородную местность.

– Вы из деревни? – с ехидцей, но невинно хлопая глазами, поинтересовалась Паула.

Джордан продолжительно на нее посмотрела и просто ответила:

– Можно сказать, да. У моих родителей ферма в Вермонте. В удивительно красивом месте.

– А-а, – протянула Паула. – Все понятно. В этом-то месте, на лоне девственной природы… – Она подмигнула Джордан якобы приятельски, но Филип ясно увидел блеснувшую в ее глазах ненависть.

Джордан тоже все поняла, но не растерялась и не пошла на попятный. Глубоко вздохнула, чуть склонила голову набок и произнесла тише, но увереннее:

– Только, прошу вас, давайте без грязных намеков. Если вам неприятно, я замолчу, но ведь вы сами попросили.

Паула вскинула руки.

– Нет-нет, продолжайте! Мне ужасно интересно, честное слово. Может, после вашего рассказа я даже лучше пойму своего мужа. Продолжайте, – повторила она, немного понизив голос.

Джордан пожала плечами.

– Что ж, хорошо.

Ее плечи… Филип почувствовал легкое головокружение. Когда-то именно в этих плечах таились для него все загадки женской прелести, они одни занимали его мысли, снились ему по ночам. Тогда эти плечи были хрупче и худее, но их форма, изгибы были точно такими, как раньше.

Джордан мечтательно улыбнулась, взглянула на Луизу, Артура, Уорренов, особенно выразительно посмотрела на Филипа – он все это время сидел в одной позе и молчал – и вновь заговорила:

– Филип сразу понравился нам всем: маме, папе, мне, даже моему брату Бэзилу. Не то что Фрэнсис, предыдущий мальчик. Тот важничал, кичился своими великими познаниями городской жизни, с Бэзилом умудрился даже подраться. Филип же воспитанностью и сдержанностью нас всех покорил. – Она опять посмотрела на Филипа, и ее губы, полные и свежие, как тогда, расплылись в улыбке. – Мы подружились. И весь тот месяц были постоянно вместе.

Их взгляды встретились, и под воздействием волшебных сил и он, и она перенеслись вдруг на восемнадцать лет назад. Филип очутился в той минуте, когда переступил порог светлого вермонтского дома впервые.

Джордан встретила его у двери такой же улыбкой. На ней было бледно-желтое коротенькое платье и плетеные шлепанцы. Необыкновенный блеск ее глаз мгновенно захватил Филипа в сладкий плен. Он немного стеснялся, когда называл ей свое имя. У нее горели щеки – наверное, тоже от смущения.

– И чем же вы занимались? – спросила Паула, и оттого, как неуместно и желчно прозвучал ее голос, Филип слегка поморщился. – Там у вас скорее всего не было ни кино, ни дискотек…

Джордан кивнула.

– Правильно. В кино нас возил на машине папа по субботам. А дискотеки… Танцевать нас вроде бы даже не тянуло… – Она пожала плечами и вопросительно посмотрела на Филипа. Тот ничего не ответил, пребывая в состоянии легкого транса. – Мы целыми днями гоняли на велосипедах, плавали в озере, загорали, о чем-нибудь друг другу рассказывали, – спокойно продолжила Джордан.

Филип слышал ее и не слышал. Ему ясно виделось, как они вдвоем сидят на заднем ряду в темном кинозале. Бэзил остался на улице играть в пинбол, мистер Майлз пошел с приятелями в бар… Показывают «Звездные войны», но он ничего не видит, не узнает никого из давно знакомых героев. В его ладони теплая рука Джордан, на щеке ее горячее дыхание. Их лица разделяет лишь несколько дюймов. С каждым мгновением расстояние становится все меньше и меньше… и вдруг исчезает совсем. Еще один жаркий поцелуй – как же долго пришлось его ждать! Наслаждение длится целую вечность, перемешивая явь с мечтой. Перед глазами темно, сердце бьется как бешеное, дышать уже почти нечем…

– Очень-очень интересно, – заметила Паула, снова нещадно разбивая иллюзорный мир Филипа. – Какими же байками потчевал вас Филип? О городских девочках, которых уже тогда с успехом охмурял?

Джордан посмотрела на нее недоуменно, будто услышала непростительную глупость. Впрочем, без тени неодобрения или осуждения.

– Нет. Я все расспрашивала у него о Нью-Йорке, потому что тогда еще ни разу не выезжала за пределы Вермонта. – Ее глаза воодушевленно блеснули. – Он очень интересно рассказывал. О громадных магазинах, кинотеатрах, клубах, концертах, на которых ему посчастливилось побывать. Помню, я, когда слушала его, так ясно все себе представляла, что сгорала от нетерпения увидеть Нью-Йорк собственными глазами… Он представлялся мне более привлекательным, чем есть на самом деле. Так уж устроено человеческое воображение, особенно у чудаков-мечтателей вроде меня.

Она засмеялась, и Филипу опять показалось, где-то у его уха зазвенели серебряные колокольчики.

– Когда же это чудо свершилось? – спросила Паула, прикидываясь просто заинтересованной.

– Чудо? – Джордан непонимающе мотнула головой.

– Когда вы увидели Нью-Йорк впервые? Во время нанесения ответного визита?

Разговаривали теперь только они. Две соперницы. Впрочем, Джордан не принимала Паулу за врага и ни на что не претендовала. Ее воспоминания о проведенном с Филипом месяце были чисты и непорочны. И она делилась ими с людьми, которых видела сегодня впервые, с радостью – в этом не усомнился бы никто. За исключением, пожалуй, Паулы. Она-то воспылала к подруге мужа неприязнью еще до знакомства, едва поняв, что Филип ее знает.

Ей хотелось вытянуть из Джордан побольше мелких подробностей, из которых можно было бы впоследствии сплести грязную историю – вечный упрек Филипу. Все понимали, к чему ведет откровенность Джордан, и, не вмешиваясь, с любопытством и опаской наблюдали за ходом дела.

– Когда я впервые увидела Нью-Йорк? – переспросила Джордан задумчиво. Она больше не улыбалась, а на Филипа старалась не смотреть. За уставленным яствами столом в окружении незнакомых людей ей становилось все более неуютно. – Я приехала сюда несколько лет спустя. Поступать в колледж.

– Поступили? – спросила Паула, буравя молодую женщину глазами.

Филип видел, что жена готова зацепиться за любую мелочь, чтобы устроить скандал, и уже настраивался в случае чего немедленно поставить ее на место.

– Да, поступила.

Джордан повела плечом. Она не чувствовала за собой никакой вины и не понимала, за что хозяйка дома на нее так взъелась. И хотя немного смутилась, точнее расстроилась, держала себя независимо и с достоинством.

Филип не мог ею не любоваться, даже когда не смотрел на нее. За восемнадцать лет в ее жизни, разумеется, произошло много изменений. Возможно, она вышла замуж, вырастила детей и о чем-либо ином даже не помышляла. Странно, но его это не пугало, не останавливало. Он не участвовал в разговоре, ничего не выражал ни взглядом, ни словом, но был уверен в том, что сегодняшний вечер станет для них обоих началом нового, взрослого романа. Смешно. Ведь он женат, а измен не признает.

Ни страх, ни растерянность, как ни удивительно, его больше не мучили. Боялся он единственного: как бы Паула не закатила скандал. Повод, по которому гости собрались сегодня в их доме, его теперь не волновал. И было такое ощущение, будто главный разговор с Паулой уже состоялся и их брак наконец-то позади.

– Получается, что не только в городе к поступлению в вуз готовят неплохо! – Паула прищелкнула языком.

Филип бросил на нее грозный взгляд: язвя и ехидничая, она уже перегибала палку. Джордан же не приняла ее слова за оскорбление. Во всяком случае, ответила ровно, глядя Пауле в глаза.

– По-моему, все зависит от личного желания и упорства. Если подготовишься к поступлению как следует, бояться нечего.

– Совершенно верно, – поддержала ее Луиза, осмелившись присоединиться к беседе. – Мы с Джордан учились в колледже вместе. По многим предметам оценки у нее были лучше, и несмотря на то что я всю жизнь живу в Нью-Йорке и окончила манхэттенский «Стайвесант».

– Вы вместе учились? – Паула округлила глаза. – Почему же мы познакомились с Джордан только сегодня?

Луиза шевельнула прямой черной бровью.

– Когда я была студенткой, с тобой мы почти не общались. А Джордан по окончании колледжа из Нью-Йорка уехала. Вернулась только полгода назад.

Паула о чем-то задумалась. Филип заметил, как дрогнули тонкие крылья ее носа. Значит, в ней закипал гнев.

– Итак, все ждут продолжения! – Она вскинула голову и впилась в молодую женщину торжествующе-ненавидящим взглядом. – Филип и Джордан, часть вторая!

Джордан чуть сдвинула брови и растерянно улыбнулась.

– Вы о чем?

Паула зло засмеялась. Она была уже в том состоянии, когда напрочь забываешь, что в присутствии посторонних надо казаться лучше, добрее, ласковее. Ее теперь ничто не могло остановить: ревность, многолетняя неудовлетворенность, раздражение, отчаяние – все выплеснулось вдруг из сердца на невинную жертву.

– О том, как, приехав в Нью-Йорк, вы разыскали друга юности и закрутили с ним совсем уже не детский роман! – выпалила она. Ее глаза метали молнии, губы искривились в дьявольской усмешке. – Об этом вы, вероятно, хотели умолчать. Решили, я не догадаюсь, да?

– Паула! – Филип, не произнесший за все это время ни слова, больше не мог терпеть.

Она с вызовом на него взглянула, но присмирела.

– Простите, что так вышло, – произнесла Джордан, окидывая всех сидящих за столом, за исключением Паулы и Филипа, долгим выразительным взглядом. – Честное слово, ничего плохого у меня и в мыслях не было. – Она пожала плечами и грустно улыбнулась. – Я вообще не хотела идти сюда… Чужой дом, незнакомые люди. Но Луиза настояла, поэтому я и… Впрочем, глупо сейчас искать виноватых. Я, пожалуй, пойду. Так, наверное, будет лучше.

Луиза отчаянно замотала головой. Но Джордан решительно встала и потрепала подругу по плечу.

– Так будет лучше, – ласково и в то же время твердо повторила она. – Созвонимся.

Паула скрестила на груди руки, поджала губы и вперила глаза в стол, всем своим видом говоря: катись отсюда, и побыстрее. Без тебя в самом деле будет лучше. Остальные молча и с восхищением наблюдали за Джордан. Та держалась просто и с достоинством, будто совсем не чувствовала себя оскорбленной или униженной.

– Всем приятного вечера.

Луиза приподнялась было со стула, но Джордан жестом ее остановила.

– Не провожай меня, я сама найду дорогу. – Она улыбнулась, подмигнула, вышла из-за стола и легкой уверенной походкой направилась к выходу.

– Джордан! – сам такого от себя не ожидая, но чувствуя, что по-другому просто не может, воскликнул Филип.

Она приостановилась на пороге гостиной, медленно повернула голову. Минуту царило напряженное молчание.

– Подожди!

Филип вскочил со стула, в несколько шагов нагнал Джордан, крепко взял ее за запястье и повел в прихожую.

– Ты сошел с ума! Ты хоть понимаешь, что делаешь? – Когда они вышли за дверь, Джордан резко отдернула руку и потребовала: – Вернись к гостям, к жене, не делай глупостей!

– Ты на машине? – будто не слыша ее взволнованных слов, спросил Филип.

– Да, но какое это имеет» значение?

Джордан все пыталась заглянуть ему в глаза.

Но он смотрел прямо перед собой и торопливо двигался вперед, к калитке, за которой у обочины выстроились в ряд несколько автомобилей.

– Увези меня отсюда, – попросил Филип, когда они вышли на тротуар и остановились у синего «форда-фалкона». – Хотя бы ненадолго, всего на четверть часа.

– Нет, – твердо ответила Джордан. – Ты не в себе, не соображаешь, что творишь.

Филип подошел к ней почти вплотную и посмотрел в ее глаза серьезно и с мольбой.

– Прошу тебя. Ради той нашей светлой любви, – произнес он шепотом.

Щеки Джордан мгновенно залило румянцем. Она вдруг стала в точности такой, какой он увидел ее впервые, не хватало лишь длинных волос и желтого платьица. Ее взгляд наполнился знакомой нежностью, и, смутившись, она отвернулась.

– Ладно, поехали. За твою семейную жизнь я в конце концов не в ответе.

Филип не смотрел на окна дома, ему было плевать, видит ли его жена или кто-то из гостей. С повторным появлением в его жизни Джордан Майлз он словно стал другим человеком.

Тремя минутами позже они уже неслись в потоке машин по вечерним улицам Нью-Йорка. Джордан больше ни о чем не спрашивала и как будто даже забыла о Пауле и пренеприятном с ней разговоре. Ее тревожило что-то другое – что конкретно, Филип не мог угадать.

Как странно и непредсказуемо все складывалось! Джордан возникла у него на пути именно в этот день, когда он зашел в тупик, уже совсем было отчаялся. Джордан Майлз. Привет из прошлого, свет надежды, глоток свежего воздуха… И все, что так тяготило и мучило его, вдруг предстало перед ним во всей своей уродливой наготе.

Он и вообразить не мог, что его спасет именно она, самая лучезарная из женщин. Кто-то явно послал ее ему – невидимый добрый волшебник.

Джордан остановила машину. Филип осмотрелся. В своей задумчивости он совершенно не следил за дорогой, не видел, куда она его везет. Ему по большому счету было все равно.

Безлюдная зеленая улочка. Дома по обе стороны чистенькие, довольно новые.

– Тут живет одна моя приятельница, – пояснила Джордан, не поворачивая головы. – Я, пожалуй, к ней загляну. Она давно меня зовет, а я все никак не найду времени. Сегодняшний вечер все равно надо убить.

Филип кашлянул, стараясь привести в порядок внезапно спутавшиеся мысли. Следовало что-то предпринять: в чем-то признаться Джордан, о чем-нибудь попросить ее. Нельзя было терять ни мгновения.

– Уделишь мне еще несколько минут? – спросил он, повернувшись к ней лицом и прислоняясь спиной к дверце.

Джордан, по-прежнему глядя сквозь лобовое стекло на дорогу, пожала плечами.

– Если надо, конечно.

– Надо, – твердо сказал Филип. – Ты даже не представляешь, как я счастлив, что именно ты и именно сегодня появилась в нашем с Паулой доме.

Джордан медленно повернула голову и взглянула на него с изумлением.

– Я понятия не имела, что еду к тебе. Если бы Луиза назвала мне твое имя, я скорее всего… – Она запнулась, повела бровью. – А вообще-то в том, что оказалась у вас в доме, я не вижу ничего преступного. В конце концов, тогда, много лет назад, ничего такого между нами не было… И потом… – Она опять замолчала и торопливо отвернулась.

– Ты уверена? – спросил Филип, не отрывая от нее глаз.

– В чем?

– В том, что не было ничего такого?

Джордан уставилась на руль, будто увидела на нем что-то, чего никогда раньше не видела. И, помолчав, со странной грустью, но явно стараясь казаться равнодушной, ответила:

– В любом случае сейчас это не имеет значения. Прошло столько лет. Мы теперь совсем другие.

– Я, может быть, и другой, – сказал Филип, с жадностью рассматривая ее лицо. – А ты, у меня такое чувство, совершенно не изменилась.

Джордан взглянула на него и рассмеялась.

– Неужели? Кошмар! Выглядеть в тридцать три года на пятнадцать – это же патология!

Филип, качая головой, подался вперед.

– Ты неправильно меня поняла. Точнее, я сам неверно выразился. В общем, ты расцвела и повзрослела. Превратилась из восхитительной девушки в красивую женщину. Но это внешне… Как бы тебе объяснить…

Джордан смотрела на него задумчиво-изучающим взглядом. Филипа так и подмывало сгрести ее в объятия и прильнуть к ее рту губами… в который раз по прошествии стольких лет. Но в голове звучало: ты еще несвободен. Не имеешь права, должен потерпеть… И ты еще не выяснил, принадлежит ли кому-нибудь она, а главное, согласится ли вновь стать твоей. Не торопись, а то все испортишь. Действуй осторожно, шаг за шагом…

– Словом, я гляжу на тебя и, несмотря на все изменения, вижу в твоем взгляде, в движениях, в улыбках ту пятнадцатилетнюю девочку. Она умудрилась сохраниться в тебе. Даже не верится.

Джордан слегка нахмурила брови, прищурилась и улыбнулась краешком рта.

– Это хорошо или плохо? – Ее глаза засветились детским лукавством.

У Филипа потеплело в груди.

– Это потрясающе. Наблюдаешь за тобой, и душа поет. Тебя мне сам Бог послал в самую тяжелую минуту. – Он тоже улыбнулся, вздыхая.

Джордан встрепенулась.

– В самую тяжелую минуту? У тебя серьезные неприятности? Помимо того, что сейчас произошло?

Филип кивнул, отводя взгляд в сторону.

– Наша с Паулой семейная жизнь превратилась в настоящий ад. Дальше так продолжаться не может. Эта сегодняшняя вечеринка была сплошным цирком. Только Пауле могло прийти в голову устроить по поводу годовщины нашей свадьбы праздник, пригласить гостей.

Последовало молчание. Филип чувствовал, что Джордан хочет что-нибудь сказать, чтобы поддержать его, но не находит нужных слов. Она и раньше была чуткой, участливой и тактичной.

– Нам надо развестись, – сказал Филип, глядя сквозь окно на улицу и ничего не видя. – Я как раз сегодня принял твердое решение.

– Развод – тяжелое испытание, – пробормотала молодая женщина, принимаясь барабанить по рулю пальцами. – Знаю по опыту.

– Ты была замужем? – спросил Филип.

– Да, – ответила Джордан без промедления. – Целых восемь лет.

– Ого! – воскликнул Филип, чувствуя, что в сердце прокрадывается гадкое чувство.

Ревность. Он ревновал ее, даже думать не желал о том, что в один прекрасный день она, облаченная в белое платье, сказала какому-то другому мужчине «да», решила связать с ним судьбу. Впрочем, надеяться на то, что все эти годы такая чудесная женщина могла оставаться одна, было верхом наивности и глупости.

Филип вдруг представил, что их знакомство никогда не прерывалось. Что в его жизни не было ни Паулы, ни остальных подруг – одна Джордан, в счастье и в горе. И от невозможности изменить прошлое он сжал кулаки.

– Почему ты не написала мне? – спросил он вдруг, вспомнив, на чем их роман закончился.

Джордан посмотрела на него и виновато улыбнулась.

– Потеряла твой адрес. Наверное, по ошибке выбросила ту бумажку, когда наводила в столе порядок… Если бы ты знал, как я переживала! Даже плакала.

Филип покачал головой.

– А я решил, что ты обо мне забыла. Подумал, что тот парень, который ходил за тобой как тень, поспешил занять возле тебя освободившееся место. – Он ударил кулаком по колену. – Вот болван! Я весь август был сам не свой, злился на тебя и на этого… как его?

– Гарри, – подсказала Джордан.

– Вот-вот! В общем, сходил с ума от обиды и злости. А мог ведь просто написать тебе первым. Тогда, может быть… – Он сглотнул, почувствовав, что в горле вдруг пересохло.

Джордан умиленно улыбнулась.

– Мы были чересчур молоды, Филип. И жизни-то еще толком не знали. По-моему, у нас все равно ничего не вышло бы… даже если бы ты написал мне первым, а я бы ответила.

– Почему? – спросил он, пытливо глядя на нее.

Молодая женщина пожала плечами.

– В юности смотришь на мир сквозь розовые очки, видишь только красочное и яркое. Изъянов, несовершенства просто не видишь, – философски заметила она. – Если бы мы дружили дольше, может, через годик-другой разочаровались бы друг в друге настолько, что тошно бы сделалось. А так все осталось незапятнанным и прекрасным.

– А вдруг не сделалось бы тошно? – в полной уверенности, что Джордан ошибается, возразил Филип. – Вдруг наша… – он на миг замолчал, – детская любовь вылилась бы во что-то более серьезное, вечное? Жизнь ведь доказала, что с другими людьми нам не по пути. Может…

Джордан посмотрела на него как-то странно, и он осекся, осознав вдруг, что его пылкая речь больше походит на бред, звучит глупо, по-мальчишески. Не так следовало действовать – умнее, осторожнее, хитрее, в конце концов. Сначала заручиться согласием Паулы на развод, а уж потом о чем-то просить, умолять Джордан. Непродуманными признаниями он мог лишь отпугнуть молодую женщину, укрепить ее уверенность в том, что не зря разошлись много лет назад их дороги.

– Извини, я увлекся… Просто мы так неожиданно сегодня встретились, что я до сих пор поверить не могу. И я очень рад, честное слово…

Глаза Джордан заискрились. Лицо осветилось знакомой нежностью, смешанной с тоской по прошедшим безоблачным временам.

– Я тоже рада, – призналась она. – Несмотря ни на что.

Филип в отчаянии помотал головой.

– Ты уж прости, пожалуйста, Паулу. Постарайся забыть тот мерзкий разговор. – Он провел по лицу рукой, словно пытаясь снять невидимый покров семейных бед. – Она ужасно ревнивая. И потом… тоже устала от наших бесконечных перепалок. Вроде бы мы знаем друг друга как свои пять пальцев, а понимания нет, недовольство и напряжение нарастает. Пожалуйста, не сердись, – повторил он тихо с несчастным видом. – Забудь, выбрось из головы…

– Конечно. – Теплая ладонь Джордан легла на его руку, и невзрачный опостылевший мир вдруг заиграл солнечными бликами. Филип закрыл глаза, смакуя дивную минуту. – Я сразу подумала: неспроста она так на меня нападает, – спокойно добавила Джордан. – По-видимому, дело было вообще не во мне.

– Ты умница, – чуть охрипшим от наплыва чувств голосом пробормотал Филип. – Всегда все правильно понимаешь.

Джордан засмеялась.

– Ты слишком плохо меня знаешь, чтобы делать такие выводы.

Он сжал ее руку в своей.

– А мне кажется, наоборот. У меня такое чувство, что одну тебя я только и знаю. Больше никого так и не понял, да и не должен был…

Джордан взглянула на него настороженно и в явном изумлении, но при этом с радостью и надеждой – Филип отчетливо это увидел. Впрочем, может, так ему только показалось. Он в замешательстве отпустил ее руку.

– Прости. Я слишком много себе позволяю. Луиза сказала, ты вернулась в Нью-Йорк полгода назад?

Джордан кивнула.

– Одна моя бывшая сокурсница позвала. В их организации освободилось место дизайнера, а я как раз задумала поменять место работы. Все произошло очень быстро. Я приехала сюда на денек, сходила на собеседование. Через неделю мне позвонили и сказали: подходишь, берем. Я тут же уволилась, мы собрались и переехали.

Мы? У Филипа похолодело сердце.

– Ты… опять замужем?

Джордан засмеялась.

– О нет. К алтарю меня теперь ничем не заманишь. Я свободна и счастлива.

Она говорила непринужденно, но в глаза Филипу не смотрела, что его даже радовало. Скорее всего ей хотелось в свои слова верить, но не совсем получалось, вот и приходилось прятать взгляд, в котором наверняка отражалась правда.

– Почему же ты сказала «мы собрались»? – осторожно поинтересовался Филип. – Ты тут с другом?

– С дочкой. – Джордан просияла. – Хорошо, что она еще не ходит в школу, а то пришлось бы привыкать к новым друзьям.

Дочка… Филип пристальнее всмотрелся в лицо Джордан. Получалось, она сохранила в себе свет юности, даже став матерью и пережив развод. Фантастика! Дочка… Его охватило вдруг неодолимое желание взглянуть на эту маленькую принцессу, познакомиться с ней. Чутье подсказывало: они понравятся друг другу, без труда найдут общий язык.

– Где она сейчас? – полюбопытствовал он.

Джордан улыбнулась, сверкнув глазами.

– В гостях у подружки, на дне рождения. Я потому и согласилась поехать с Луизой к вам, что Кэти сегодня под присмотром.

– Кэти… – протянул Филип задумчиво. Она могла быть моей дочерью, пронеслась в его голове заманчивая мысль. – Хорошее имя.

Джордан кивнула. На ее щеках вновь заиграл румянец.

– Это я так ее назвала. С первых недель беременности была уверена, что родится девочка.

Филип представил Джордан беременной, и оттого, что не он делил с ней эту радость, сердце у него защемило. И одолела глупая зависть, от которой он поспешил отделаться.

– Было бы интересно на нее взглянуть… Похожа, наверное, на тебя?

– Да, – гордо ответила Джордан. – Мы с ней как две капли воды, все сразу это замечают. Если хочешь, можно было бы… – Она замолчала, затем повела плечом. – Теперь я даже боюсь иметь с тобой дело. Паула так болезненно на все реагирует… Впрочем, мы просто могли бы сходить как-нибудь в кафе втроем, с Кэти.

– Давай так и сделаем! – Филип посмотрел на нее с мольбой. – Наш брак с Паулой все равно уже почти в прошлом. К тому же в том, что я познакомлюсь с твоей дочерью, нет ничего предосудительного.

Джордан оживилась.

– Тогда в воскресенье. После обеда, часов в пять. Устраивает?

– Вполне! – воскликнул ободренный Филип.

Они договорились о месте встречи. И он, взглянув на прощание в ее глаза, вышел из машины и зашагал вверх по улице.