Текст книги "Новое Простоквашино. Непростая задача"

Новое Простоквашино. Непростая задача

© Щетинина Е. В., текст, 2024

© ООО «Издательство «Эксмо», 2024

© По лицензии ООО «Союзмультфильм»

* * *

Диета Матроскина

На пороге дома показался Почтальон Печкин. Тама-Тама и Вера Павловна в этот момент играли с роботами: Тама-Тама роботов собирала, а Вера Павловна с ними наперегонки ползала. Шарик и Дядя Фёдор сидели в задумчивости над доской с шашками. А Матроскин чай с ватрушками неторопливо пил.

– Физкульт-привет, молодёжь! – заявил Печкин.

– Здравствуйте! – рассеянно ответил было Дядя Фёдор, но быстро оживился: – О, из дома посылка с подарками пришла?

– Может, и пришла, – подтвердил Печкин. – Только отдать вам я её не могу.

– Знаем-знаем, – зевнул Матроскин. – Потому что вы вредный деревенский почтальон, соблюдающий инструкции.

– В корень зришь, полосатый, – кивнул Печкин. – Ну, я пошёл.

– Жаль… – пытаясь скрыть улыбку, печально ответил Дядя Фёдор. – Мама сказала, там и для вас подарочек есть.

– Для меня?.. – оживился Печкин, мгновенно повернувшись обратно. – Гм… А что за подарочек? Вообще-то по инструкции подозрительные посылки и без документов вскрывать можно.

– К сожалению, дядя Печкин, это самая обыкновенная посылка… – ещё более печально ответил Дядя Фёдор.

– А ты не спеши, тут надо ответственно подходить… – Печкин не собирался отступать. – Подарки, говорите? Подозрительно лёгкая посылочка для наc… шестерых…

Печкин сорвал со своей головы почтальонскую кепку, нацепил её на Матроскина, а на себя полицейскую фуражку нахлобучил и решительно заявил:

– Будем вскрывать!

Коробку тут же открыли – и Дядя Фёдор начал разбираться с её содержимым.

Первой достал открытку. На ней была нарисована корова в шезлонге.

– «Лето выдалось прохладное, – прочёл подпись Дядя Фёдор. – Мы решили, что так спать вам будет комфортнее. Мама и папа».

Заглянул в коробку, вытащил оттуда какой-то пакет:

– Шарик, это тебе!

– Ух ты! – достав из пакета пижаму обрадовался Шарик. – Теперь Матроскин меня на улицу спать не выгонит! В пижамах на улицах не спят.

Удобную пижаму прислали и Дяде Фёдору. Вере Павловне – костюмчик-кигуруми, а Таме-Таме – специальную маску для сна.

– Кхм. А про меня не забыли? – уточнил Печкин, когда всем, кроме него, подарки раздали.

– Вот, это вам! – протянул он Печкину велосипедный звонок.

– Спасибочки, – одобрил презент Печкин. – Если бы у меня вчера такой звонок был, я бы в лося не врезался.

И показал большую фиолетовую шишку под кепкой.

– Дядя Фёдор, – вдруг послышался грустный голос Матроскина. – Кажется, твоя мама размер перепутала…

И действительно, с его пижамой что-то было не так. Штаны узкие – лапу не согнуть. А рубашка вообще на животе не сходится – еле-еле удалось верхнюю пуговицу застегнуть.

– Просто она не знала, что тебя теперь из космоса невооружённым взглядом видно, – рассмеялся Шарик.

– Это блох твоих из космоса видно! – возмутился Матроскин, еле-еле, враскоряку подходя к столу, чтобы ещё одну ватрушку взять. – А я, если захочу, в любой момент похудеть могу!

И гордо выпрямился, попытавшись втянуть живот. Застёгнутая пуговица не выдержала таких упражнений, оторвалась от пижамы, пулей пролетела вперёд, отрикошетила от стен – и прямо в лоб Печкину угодила.

– Ой, убили! – сообщил тот. – Да ну вас!

И ушёл.

На следующий день, заметив, что Матроскин с утра пораньше засел за чай с бубликами, Дядя Фёдор осторожно спросил:

– Матроскин, ты же похудеть решил?

– А я и худею, – ответил кот, дожевав бублик и снова отправившись к холодильнику.

И только когда Матроскин встал, все увидели, что у него вокруг талии… ну, того места, где должна быть талия… обёрнут широкий пояс. Но пояс не простой, а вибрирующий!

– А я и не знал, что в ремне без штанов похудеть можно, – удивился Шарик.

– Темнота ты египетская, Шарик, – вальяжно ответил Матроскин. – Это Тама-Тама мне электрический пояс для похудения сделала.

Тама-Тама гордо кивнула.

– Главное, вовремя его снять, чтобы фигуру не испортить, – задумчиво сказал Матроскин, сунув в руки Дяде Фёдору безмен. – Ну-ка, взвесьте меня. Вдруг я уже перехудел.

Зацепил Дядя Фёдор крючок весов за пояс, пытается поднять Матроскина – а никак, тяжело слишком. Подскочил на помощь Шарик, они напряглись… еле-еле приподняли кота.

– Ну, сколько там? – взволнованно поторопил их Матроскин.

– Вообще-то, для кота многовато! – с трудом пытаясь удержать Матроскина на весу, ответил Дядя Фёдор.

Удержать-то ему удалось – а вот электрический пояс не выдержал. Взял и лопнул. Шлёпнулся Матроскин на пол и задумался.

Вечером Вера Павловна бойко разъезжала по дому в тележке, запряжённой самоходными роботами. А Дядя Фёдор бегал за ней с тарелкой и ложкой, пытаясь покормить. Шарик уплетал бутерброды с колбасой, а Матроскин… подождите, что это он делает? Он отодвинул от себя тарелку?

– Это же твои любимые бутерброды, – удивился Дядя Фёдор.

– Вы видите перед собой нового Матроскина. – кот решительно встал из-за стола. – Новый Матроскин не ест бутерброды, – сурово заявил он Шарику, который только что проглотил кусок бутерброда. – Новый Матроскин рано ложится спать, потому что во сне есть не хочется!

И под изумлёнными взглядами Матроскин забрался на печку и улёгся в явно мрачном настроении.

Ночью спит Шарик в новой пижаме, как говорится, без задних лап, аж язык высунул. И слышит сквозь сон какой-то шум: скрежет, шуршание, шебуршание… Тут же он вскочил, вооружился ухватом для печки – и пошёл незваного гостя выпроваживать. А тот, судя по чавканью, в холодильнике спрятался.

– Замри! – распахнул Шарик дверцу.

А там… Матроскин к нему спиной сидит. Поворачивается – в одной лапе бутерброд, в другой – кусок колбасы, и ещё в горле что-то застряло от неожиданности, никак проглотить не может.

– …Ну, здравствуй, новый Матроскин, – укоризненно сказал Шарик.

А что на это ответить? Тем более когда под тобой полка провалилась и ты на пол упал?

Утром Дядя Фёдор и Шарик гоняли мяч, а Тама-Тама обучала роботов помогать по дому.

– Вот как бы Гаврюше объяснить, что в футбол только двумя ногами играют? – рассуждал Шарик, открывая дверь.

Дядя Фёдор ничего не успел ему ответить: замер в удивлении на пороге. Холодильник кто-то опутал цепями! И на них повесил огромный амбарный замок.

– Ого. Вот это цепь! – улыбнулся Дядя Фёдор. – А где же кот учёный?

– Здесь я, – грустно ответил из угла Матроскин. На шее у него висел огромный ключ – видимо, от того самого огромного замка. – Друзья, вы же поголодаете со мной неделю?

– Брось, Матроскин, поешь уже, – попытался образумить его Дядя Фёдор.

– Вам не понять, – громко всхлипнул кот. – Вы-то в пижамах спали! – И добавил уже решительно: – Чтобы мы не передумали, пойду ключ в речку выброшу.

– Дядь Фёдор, может, мы эту недельку в городе пересидим? – предложил Шарик, глядя вслед Матроскину. – Он же нас голодом заморит.

– А без нас он себя голодом заморит, – покачал головой Дядя Фёдор. – Мы ему по-другому похудеть поможем.

И снял со стены пижаму Матроскина.

План Дяди Фёдора был в том, чтобы растянуть пижаму – только вот материал никак не поддавался. Тянул-тянул её руками Дядя Фёдор, тянул-тянул её зубами Шарик – никак не получалось хотя бы на размер больше её сделать. Но на такой случай всегда есть Гаврюша! Подбежали Дядя Фёдор и Шарик к нему, помахали перед его носом пижамой – и он с радостью в неё вцепился. А потом и Мурка подоспела, схватила Гаврюшу за хвост – и все вчетвером стали играть в весёлую игру «Перетягивание пижамы»!

Только они успели растянутую пижаму обратно повесить, как вернулся печальный Матроскин.

– Выбросил, – со слезами в голосе пробормотал он. – Теперь мы вместе знаете как похудеем…

– Ну-ка, Матроскин, повернись, – бодро сказал Дядя Фёдор. – Да ты, кажется, уже похудел!

– И точно, схуднул! – поддакнул Шарик.

– Померь, может, сейчас подойдёт? – показал Дядя Фёдор на пижаму.

Всё так же печально и ни на что не надеясь, натянул её на себя Матроскин… хотя почему это натянул? Да она же ему велика! Туда ещё пол-Матроскина можно засунуть!

– Ур-р-ра! – закричал он радостно. – Диета сработала!

Бросился к холодильнику, обнял его, расцеловал весь.

– Хорошо, что я запасной ключ не выкинул! – Матроскин вытащил ключ из-под половика и тут же в холодильник полез.

– Ещё один пирожок – и всё, – сказал он через час, допивая очередную чашку чая. Потянулся к тарелке с пирожком, как вдруг – треск! – пижама на нём разошлась по швам! Прямо у хвоста!

Охнул Матроскин, глаза от неожиданности выпучил, прикрыл лапами дырку и бочком-бочком на веранду ушёл. И закрылся там.

– Два часа уже там сидит, – заметил Шарик, прислушиваясь к тишине за дверью. – Может, пора МЧС уже вызывать?

И тут дверь открылась. И на пороге появился Матроскин. В халате. А за спиной у него – швейная машинка и ковёр. А в ковре – дырки, подозрительно напоминающие выкройку для халата!

– В спортзал пусть люди ходят, – вальяжно сообщил Матроскин. – Коты ближе к кухне держаться должны. Успешный кот обязан солидную фигуру иметь.

– Извиняйте, товарищи соседи. – В окне показалась голова Печкина. – У меня тут вопросик сформировался. А к звонку больше ничего не прилагалось?

– Товарищ Печкин, вы видите, мы заняты. Завтра приходите, – неторопливо сказал кот.

– А, конечно, конечно, – послушно согласился Печкин и ушёл.

– А вот в пижаме он со мной и разговаривать бы не стал, – констатировал Матроскин.

Тут Тама-Тама показала, что наконструировала. А это беговая дорожка! Да ещё и с креслом совмещённая! Чтобы, значит, идти – но при этом сидеть. С вентилятором и телевизором.

– Худеть с комфортом – это по мне, – сообщил Матроскин и уселся в кресло.

Поставил себе на живот тарелку с пирожками, надкусил один – но тут же выплюнул с отвращением:

– Помогите! Здесь пирожки с капустой!

Шарик хочет телефон

Сегодня в Простоквашино у всех куча дел. Вера Павловна и Тама-Тама решили натюрморт писать. Разложили на ящике помидор, капусту и морковку, поставили холст напротив, примерились… Вера Павловна на холст краску ладонью со всего размаху наносит – ляп! ляп! – а Тама-Тама аккуратно кистью кляксам форму придаёт. Так можно будет и на выставку отправить!

Дядя Фёдор же не кисточкой собирается орудовать, а валиком. Нагрузил ящик банками с краской и поднимает их в ящике по верёвке к домику на дереве.

Только Шарик не работает. Ходит за Матроскиным и бубнит:

– Слышь, Матроскин, ну сто процентов сработает. Точно говорю.

– Шарик, ты, когда домик на дереве строил, уверял, что грачи – надёжные жильцы, – мрачно отвечает ему Матроскин. – А они мало того что не заплатили, так ещё и все стены изрисовали.

Действительно, с грачами у Шарика неувязочка вышла. Изрисовали, кстати, в том числе и котами, подозрительно похожими на Матроскина.

– Короче, план такой! – Шарик не унимался. – Я снимаю ролик, который становится этим… бактериальным.

– Каким?! – Матроскин от неожиданности даже карандаш сломал.

– Ну, то есть вирусным! В общем, о нашей ферме весь мир узнает!

– Шарик, почему мне кажется, что сейчас ты что-нибудь попросишь? – задумчиво пробормотал Матроскин, пытаясь соединить половинки карандаша.

– И тогда ты купишь мне новый телефон! На мой Гаврюша наступил.

И продемонстрировал телефон. Действительно, после Гаврюши от него мало что осталось: экран треснул, крышка изолентой примотана, а индикатор батареи всё время «Разряжено» показывает.

– Слушай, – устало вздохнул Матроскин. – Если о моей ферме узнает весь мир, будет тебе телефон.

– Есть! – воодушевился Шарик и потёр лапы в раздумьях.

А пока Шарик думал, Вера Павловна и Тама-Тама в «Камень, ножницы, бумага» принялись играть. Да не просто так, а на чумазость. Тот, кто выигрывает, другого краской мажет. Сначала проиграла Тама-Тама, показала «бумагу» против «ножниц» Веры Павловны, и малышка размазала по её мордочке красную краску. А потом – раз! два! три! – Тама-Тама снова «бумагу» показала, а Вера Павловна – «камень». Это значит, что теперь уже Веру Павловну начумазили – зелёной краской!

– Вера Павловна, если мама увидит тебя в таком виде – мы первой же посылкой вместе в город отправимся. – Дядя Фёдор решил отдохнуть от покраски домика на дереве. – Пойдём-ка переоденемся.

Вера Павловна и не стала сопротивляться, когда Дядя Фёдор поднял её на руки и понёс мыть. Ну только – шмяк! – ему на лбу зелёный отпечаток своей ладошки оставила. Чтобы брату тоже весело стало.

Шарик же в доме пальцы «рамкой» сложил и, словно кинооператор, примеряет ко всему вокруг – ищет удачный кадр.

– Так… что бы такое снять…

Матроскин за столом сидит и вылизывается.

– О, котика надо запостить! – осенило Шарика.

Не подозревает Матроскин, что у Шарика идея, надел очки-пенсне и стал что-то в тетрадку записывать.

И вдруг по тетрадке побежала красная точка! Матроскин тут же преобразился! Очки-пенсне в одну сторону полетели, карандаш – в другую, а сам Матроскин в воздух взвился – и на точку бросился! А она в сторону от него рванула! Матроскин – за ней. Замерла точка на кровати – Матроскин схватил подушку и изо всех сил по точке – бац! Лопнула подушка, перья в воздух полетели, Матроскина обсыпали, словно его стая кур трепала!

Точка побежала по стене. Матроскин снова за ней. Точка на рисунок Веры Павловны на стене переместилась – Матроскин и туда ринулся, но соскользнул вниз.

А точка уже по занавескам мечется, Матроскина с ума сводит. Подобрался он, вспомнил свою юность – и прыгнул в открытое окно. А там, на улице уже, в какой-то куст угодил.

– Хех! – донеслось с печки. И точка исчезла.

Так это Шарик всё затеял! Под одеялом спрятался, лазерной указкой Матроскина дразнил и на телефон снимал! Он уже был готов запостить своё шикарное видео, когда вошёл кот.

– Матроскин, считай, ты уже знаменит, – весело заявил он рассерженному коту, который пинком распахнул дверь. – Сейчас весь мир увидит, как смешно ты в окно вылетаешь.

А Матроскину не смешно. Он после встречи с кустом за окном весь взъерошенный, в грязи и в репейниках. Подошёл медленно к Шарику – и зашипел угрожающе:

– Шарик, если ты сейчас нажмёшь эту кнопку – всё Простоквашино увидит, как смешно ты вылетаешь из дома. С вещами!

Шарик всё понял. Розеток-то в лесу нет, как блог вести?

Во дворе тем временем Вера Павловна и Тама-Тама решили от пачканья к чистке перейти. А точнее, к большой стирке! Тама-Тама специальную машину даже сконструировала. Одежда в огромном корыте стирается, щётками чистится, затем в бетономешалке, как в центрифуге, отжимается – и едет на верёвках сушиться. А Вера Павловна с мыльной пеной играет, как со снегом.

– О, смешной ребёнок! – заметил её Шарик. И у него снова гениальная идея появилась.

Сушит Тама-Тама феном ползунки Веры Павловны – и вдруг видит, что та по самую макушку в пене, вот-вот с головой скроется.

Подскочила Тама-Тама, да тут же и сама полный рот пены набрала. Слишком много стирального порошка насыпали, значит, не рассчитали.

И Матроскин тут как тут: у него нюх, если где-то экономию не соблюдают.

– По-вашему, мой дядя на порошковой фабрике работает? – возмутился он. – И, Вера Павловна, если тебя такую увидит мама, она и нам шеи намылит.

Взял Матроскин Веру Павловну за шкирку и унёс. Чистить.

Ну что же, самое время Шарику браться за дело! Снарядился он, как настоящий Рэмбо: повязку на голову нацепил, маскировочные полосы на морду нанёс. Прихватил с собой пачку стирального порошка, резинового ёжика-пищалку – и, конечно же, телефон. Ведь всё это ради блога затеял!

Веру Павловну пока посадили за оградку, а Тама-Тама пошла отстирывать одежду – теперь уже экономно. Полощет она футболку, одним глазом за Верой Павловной следит – и не замечает, что у неё прямо над головой по подвесной лестнице Шарик крадётся.

Дополз он до места, под которым Вера Павловна сидит, достал резинового ёжика – и вниз метнул. Увидела та ёжика, схватила его – и в рот потащила. Тама-Тама это заметила, футболку в воду кинула – и к Вере Павловне бросилась, игрушку отнимать, пока всяких микробов не наглоталась.

А Шарик тут как тут – высыпает сверху в корыто стиральный порошок, достаёт телефон, чтобы начать съёмку… Но не удержал телефон, тот выскользнул, Шарик за ним бросился! Внизу в полёте перехватил – но лапой за верёвку зацепился, так и повис.

А дальше всё совсем не по плану пошло. Верёвка была другим концом к ящику с банками с краской привязана. Ящик вверх взлетел, перевернулся, и вся краска из банок выплеснулась. И прямо в центрифугу с мыльной пеной. Пена тут же разукрасилась – повалили пузыри жёлтые, красные, голубые, зелёные. Тама-Тама даже перестала резинового ёжика изо рта Веры Павловны вытаскивать: так и застыли, глядя на разноцветную пену. Лишь Шарик тут же сориентировался – и снимать на телефон стал.

А Матроскин и не подозревает, что во дворе творится, – он в тетрадке подсчёты ведёт… БУМ! – и через открытое окно его вдруг разноцветной пеной окатывает. Не успел ничего понять Матроскин – в ту же секунду на ноутбуке звонок раздался. Видеозвонок от мамы!

– Здравствуй, Матроскин! Как дела у вас, как Вера Павловна? – спрашивает мама, не замечая, что всё вокруг какое-то… разноцветное.

– Здрасьте! – Матроскин не знал, что сказать.

А что сказать, если у тебя за спиной какие-то цветные пенные бугры? И один из них – Вера Павловна?

– Нет нас тут, ушли! – замахал руками Матроскину самый большой бугор – Дядя Фёдор.

– Всё хор… – сообразил Матроскин, как прекратить звонок, и стал говорить отрывисто, будто звук прерывается: – Проблемы со свя… мы перезвони…

– Звоните, не пропадайте! – помахала рукой мама и отключилась.

Выскочил Матроскин из дома в ужасе – а там весь двор в пене! Только Шарик чистым остался – висит на верёвке вниз головой и жалуется:

– Ой… У меня запись не включилась! Может, ещё разочек, а?

А вот тут уже Тама-Тама разозлилась. Ещё бы: Шарик о безопасности Веры Павловны не подумал, и вся стирка коту под хвост из-за него! Ещё и жалуется!

Отобрала у Шарика телефон, отбросила в сторону.

– Тама-Тама, ты чего? Это же для общей пользы… – возмутился было пёс. Но понял, что сейчас с ним поступят как с телефоном.

Попытался Шарик от Тамы-Тамы наверх по верёвке уползти, но та лопнула, и Шарик на землю шлёпнулся, попятился.

Не заметил, что позади него стиральная машина стоит, споткнулся и в корыто упал. А машина его за бельё приняла: отстирала, щётками почистила, потом центрифуга пса отжала насухо и выплюнула.

И не видел Шарик, что Вера Павловна его телефон в это время подняла и на кнопочку записи видео нажала…

– Десять тысяч просмотров уже! – крикнул через полчаса весёлый Матроскин. Они с Дядей Фёдором сидели в домике на дереве и наблюдали одним глазом за рейтингом видео с выстиранным блогером, а другим – за тем, как Шарик бельё стирает.

– Ура! – обрадовался Шарик. – Оно вирусное! С тебя новый телефон!

– Шарик, телефон я уже купил, – сообщил ему кот.

– Давай же его скорее! – протянул лапы Шарик.

– И уже отдал, – торжественно закончил Матроскин. – Вере Павловне.

– Как это Вере Павловне?! – опустил лапы Шарик.

– Так это она видео сняла, – ответил кот.

– Чего?! – возмутился было Шарик.

Но тут Тама-Тама сурово веточкой по тазику постучала – стирай, мол, отрабатывай наказание!

А Вера Павловна уже с новым телефоном играет, фотографирует: и Дядю Фёдора, и Матроскина, и Таму-Таму, и Шарика.

Ген героя

Хорошо, когда все дома! Тама-Тама и Вера Павловна составляют башню из кубиков и книг, Галчонок садится на её вершину, Шарик за ними наблюдает, Матроскин тесто в тазу месит, а Дядя Фёдор печку разжигает. Нарвал он бумаги, сложил в кучку, спичку достал и…

– Неправильно ты, Дядя Фёдор, огонь разжигаешь, – не удержался от комментария Матроскин. – Надо не бумагу, а бересту класть!

– Меня так папа учил, – ответил Дядя Фёдор.

– А меня папа учил, что бумага не бесплатная, – парировал Матроскин.

А Шарик тем временем попытался лапу к строительству башни приложить. Притащил откуда-то кирпич – и на самый верх водрузил. Покачалась-покачалась башня – да и рухнула. Тама-Тама мрачно посмотрела на Шарика.

– А я своего папу не помню, – поделился Шарик. – У меня от него только фотография осталась.

И под кровать нырнул, где коробка с его вещами стояла. Вытащил оттуда фотокарточку – и показал Матроскину и Дяде Фёдору.

– …Вот!

На фотографии был огромный мускулистый пёс, а на плече у него сидел совсем ещё маленький щенок – Шарик. На мощной груди пса красовалась медаль с изображением двух скрещённых топоров.

– Твой папа пожарный? – восхитился Дядя Фёдор. – Такие медали за отвагу на пожаре дают.

– Я думал, он лесоруб! – удивился Шарик. – Значит, во мне гены героя-пожарника?

Он тут же огляделся. Так! Что ему сейчас шепчут гены? Ага! Тут же пожар рядом! Подскочил Шарик к печке – и выплеснул ведро воды на огонь, который Дядя Фёдор разжёг.

– …Как же это приятно! Приносить людям пользу! – сказал удовлетворённо.

Дядя Фёдор и Матроскин насчёт пользы бы поспорили. Дядя Фёдор скривился расстроенно – ну вот, зря дрова тащил.

Но Шарику этого было мало. Он с этого мгновения за всеми следить стал – вдруг что пожароопасное затевают? Вот Тама-Тама, раз печку нельзя стало разжигать, решила погреть еду в микроволновке.

А Шарик тут как тут! Раз – и выдернул вилку из розетки. Выключилась микроволновка! А Шарик ещё и разметочным полосатым скотчем всё обклеил – для верности, чтобы никто к печке и не подходил.

– Пожарный контроль! – и руку к голове прикладывает, честь отдаёт.

Шарик и за Матроскиным следит.

У Матроскина производство в самом разгаре, молоко по конвейеру едет, его в коробки надо укладывать, тяжёлые коробки в холодильник таскать… а тут Шарик по ферме ходит и что-то вынюхивает. Да если бы просто вынюхивал – так он же конвейер взял и остановил. И рычаг из него вытащил. Чтобы Матроскин его включить не смог.

– Шарик, ты что творишь?! – возмутился Матроскин.

– Отсутствие пожарного выхода на производстве! – заявил Шарик, изучая холодильник. – Три дня на исправление нарушений! Три дня. Понятно?

И ушёл. Вместе с рычагом от конвейера.

– А сметану куда? – завопил ему вслед Матроскин.

Ага, ещё и сметану из холодильника Шарик забрал. Но зачем?

Только Дядя Фёдор ещё не знал, что Шарик творит в доме и на ферме. Хорошо было Дяде Фёдору – грелся под солнцем, лёжа с голой спиной на покрывале, дремал… Пока сверху на него не плеснули холодной сметаной прямо из банки, да ещё для верности валиком её по спине не растёрли.

– Эй! Ты что? – вскочил Дядя Фёдор.

– Теперь не сгоришь, Дядя Фёдор! – гордо заявил Шарик.

И ушёл.

– Мы его на улице подобрали, отмыли, в человека превратили, а он нам производство останавливает, – печалился Матроскин. – А ну верни деталь!

– До устранения нарушений не положено! – строго заявил Шарик.

– Чего это вы на всю улицу собачитесь? – заглянул в окно Печкин. Вот у кого нюх на события!

– Шарик наш решил пожарным стать, как его отец, – сказал Дядя Фёдор, вытирая голову: только отмылся от сметаны.

– Так ведь это не папаша евойный, – изучив фотографию, выдал Печкин.

Все замерли в удивлении.

– В газете об этом писали. Этот героический пёс Шарика вашего из горящего сарая вытащил.

– А кто же тогда папа Шарика? – удивился Дядя Фёдор.

– Кто-кто, сторож в сельпо! – сообщил Печкин, усевшись за стол. Аккурат напротив полной тарелки с печеньем. – Звали то ли Барон, то ли Байрон. А, вспомнил, Бобик!

Услышав эту кличку, Шарик мгновенно скис. А Печкин дальше его душевную рану растравляет, жуя печенье:

– На складе колбасы объелся и в ветеринарку загремел. Больше его в Простоквашино не видели.

Совсем поник Шарик. Не смог он больше это выслушивать – и ушёл во двор, прихватив с собой кровать.

– Ну, счастливо оставаться, соседи! – посмотрел Печкин в опустевшую тарелку и тоже ушёл.

Сидит Шарик на кровати во дворе около сарая, сгорбившись от навалившегося на него горя.

– Шарик, пойдём в дом, – уговаривает его Дядя Фёдор. – Матроскин твой любимый пирог испёк.

Матроскин с пирогом в руках рядом стоит.

– Чтобы я, как папа, объелся и исчез? – тоскливо отвечает Шарик.

– Здесь всё равно лежать нельзя – я пожарную дверь делать буду, – сказал Матроскин, пирог Шарику протягивая. – Как ты хотел!

– Я хотел быть похожим на отца, – вздохнул Шарик. – А теперь мне хотеть нечего.

Встал и ушёл подальше. Чтобы не слышать и не видеть никого. И кровать с собой утащил.

– Н-да-а, – протянул Матроскин. – Надо нашего Шарика как-то домой возвращать. А то с кем я ругаться буду?

– Кажется, я знаю, кто нам может помочь, – сказал Дядя Фёдор.

На работе Печкин любит газеты читать. И не любит, когда ему читать мешают. А именно этим занимаются сейчас Дядя Фёдор, Матроскин и Тама-Тама с Верой Павловной.

– Можно нам старые газеты посмотреть? – спрашивает Дядя Фёдор. – Вдруг там и о папе Шарика заметка есть?

– Заполните бланк на посещение архива, в течение месяца разрешение придёт, – сообщил Печкин. – Ну, и парочка дней на оформление пропуска.

– А побыстрее нельзя? – спросил Матроскин.

– В архив – это вам не в лес за грибами сходить. Режимный объект, – ответил Печкин и посмотрел на часы. – Прошу очистить помещение! Технологический перерыв.

Поставил он на стол табличку «Мальчикам, котам и псам вход воспрещён» и принялся скорлупу яйца ложечкой разбивать.

– Заполнили форму? – спросил Печкин, когда через час к нему подошёл Матроскин. На плечах у него восседала Вера Павловна.

– Мы передумали, – беззаботно ответил Матроскин. – Вот, хотели подрастающему поколению лучшего работника месяца показать. Чтобы было на кого равняться.

– Ну, это правильно, – польщённо подкрутил усы Печкин.

А тем временем Дядя Фёдор и Тама-Тама прокрались в архив, который был за решётчатой перегородкой справа от стола Печкина. Как там газет много! Целые башни!

– А грамоту вы за что получили? – спросил Матроскин, отвлекая Печкина.

– Эту? – уточнил тот.

– Нет, вон ту, повыше, – показывает Матроскин на самую дальнюю. И косится в сторону, где как раз Дядя Фёдор и Тама-Тама в газетах роются. Ох, если только Печкин оглянется – сразу заметит!

Но Печкин не оглядывается. Он в упоении свои победы перечисляет. Все наизусть помнит!

– Первое место за бег с посылкой по пересечённой местности. А эта за срочную доставку груза… неизвестному получателю. В девяностые годы.

О, наши лазутчики нашли нужную газету! Правда, она оказалась в самом низу стопки, но ничего, стоит только потянуть… Пшш! – и вся стопка обрушилась, завалив газетами Дядю Фёдора и Таму-Таму!

Но Печкин и не заметил, что у него буквально под боком творится.

– …А эта вот, с пятнышком, за то, что я почтового голубя обогнал. Голубю это не понравилось… А эта вот за слона!

– Вы что, и слонов доставляете? – уныло спросил Матроскин. А что делать, надо время тянуть, пока Дядя Фёдор и Тама-Тама снова найдут нужную газету.

– Не, на шахматном турнире работников почты на третьем ходу слона съел. В буквальном смысле.

– Как интересно! – мрачно ответил Матроскин. – А вот эта, розовая?

– Эту я на конкурсе танцев получил. За второе место.

Ура, нашли Дядя Фёдор и Тама-Тама газету! Еле откопали! Увидел это Матроскин, вздохнул с облегчением: всё, можно не делать вид, что ему интересно!

– Второе?! – фыркнул он Печкину. – Не ожидал от вас.

Помахал лапой, подхватил Веру Павловну под мышку и к выходу направился.

– У меня туфли скользкие были! – оправдывался ему вслед Печкин.

– Шарик, мы про твоего папу заметку нашли! – прибежали друзья к лежащему на кровати Шарику.

– Что, Бобик ещё кого-то обворовал? – мрачно спросил тот не оборачиваясь.

– «Съев некачественный товар, храбрый пёс вывел жуликов-продавцов на чистую воду», – начал читать Дядя Фёдор.

Шарик поднял ухо, прислушался.

– «За проявленную смекалку он был переведён в город на охрану склада стратегического значения», – продолжил Матроскин.

Шарик тут же вскочил со скрипучей кровати, газету выхватил.

– «Бла-го-да-ря Бо-би-ку про-сто-ква-шин-цы мо-гут есть спо-кой-но», – пёс стал разбирать по слогам написанное. – Мой папа герой санитарного контроля! – закричал радостно.

Хорошо в доме, когда никто не стоит над душой и не требует следить за противопожарной безопасностью! Можно Дяде Фёдору чай с пирожком попи…

– Дядя Фёдор, а ты руки мыл?! – сурово преграждает ему путь к столу Шарик. И лапу требовательно протягивает за пирожком, который Дядя Фёдор достал из холодильника: мол, никаких пирогов, пока на моих глазах руки не помоешь.

Отдал Дядя Фёдор пирожок, огляделся. А там все в белых халатах и поварских шапочках трудятся! А Матроскин так вообще в медицинской маске и резиновых перчатках тесто месить пытается.

– Кар-р! – это Галчонок. На него халата нужного размера не найти, но нельзя же птицу без санитарной защиты в дом, где еду готовят, допускать! Так что Галчонок в пакете прозрачном летает.

А на стене у Шарика теперь на почётном месте фотография отца висит. Потому что герои бывают разные! Иногда и маленькое дело можно назвать подвигом.