Текст книги "Организационная деятельность как самостоятельное преступление: понятие, виды, характеристика"

§ 3. Социальная обусловленность самостоятельной криминализации организационной деятельности

Не вызывает сомнения тот факт, что в современном мире общественно опасные формы поведения неизбежно влекут за собой наступление уголовной ответственности, что обусловливается «социальной потребностью в защите общественных отношений с помощью уголовно-правовых средств»<sup>[48]48
  Авдалян М. Э. Основание криминализации и криминообразующие признаки нарушения правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств: дис. … канд. юрид. наук. М., 2015. С. 14.


[Закрыть]</sup> и, соответственно, представляет собой ключевое направление уголовно-правовой политики. Стоит заметить, что анализ понятия уголовно-правовой политики не входит в круг задач данного исследования, в связи с чем в дальнейшем мы будем исходить из понятия уголовно-правовой политики, разработанного Н. А. Беляевым, который трактует указанное политико-правовое явление как «направление деятельности законодательных и правоприменяющих органов и организаций по выработке общих положений уголовного законодательства, установлению круга преступных деяний и системы наказаний, разработке санкций в конкретных составах преступлений и избранию справедливых и целесообразных мер воздействия <…> в отношении лиц, признанных виновными в совершении преступлений»<sup>[49]49
  См.: Беляев Н. А. Уголовно-правовая политика и пути ее реализации. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1986. С. 23.


[Закрыть]</sup>. Подобная точка зрения в целом воспринята большинством отечественных ученых<sup>[50]50
  См.: Ахмерова А. Ш., Тимофеева Р. И. Понятие уголовной политики // Фундаментальные и прикладные исследования в современном мире. 2016. № 13–14. С. 36; Бытко Ю. И. Понятие уголовной политики // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2015. № 6 (107). С. 147; Зинченко И. А., Трапицын А. Ю. Уголовная политика: понятие, проблемы и перспективы // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. Серия: Гуманитарные и общественные науки. 2011. № 9. С. 87; Зыков Д. А., Шеслер А. В., Шеслер С. С. Понятие, формы и методы уголовно-правовой политики // Вестник Владимирского юридического института. 2014. № 1 (30). С. 89; Ищенко Е. П. О понятии и структуре уголовной политики // Вестник института: преступление, наказание, исправление. 2009. № 5. С. 12; Клейменов М. П. Понятие уголовно-правовой политики // Вестник Омского университета. Серия: Право. 2009. № 4. С. 27; Кожевина М. А. Понятие уголовно-правовой политики в контексте исторического опыта отечественной юридической науки // Научный вестник Омской академии МВД России. 2012. № 2. С. 94; и др.


[Закрыть]</sup>.

Ключевое направление уголовно-правовой политики, предполагающее установление уголовной ответственности за те или иные общественно опасные формы поведения, может быть определено как криминализация деяний, опосредующих общественно опасные формы поведения<sup>[51]51
  Именно таким образом криминализация определялась в одной из первых трактовок (см.: Яковлев А. М. Социальные функции процесса криминализации // Советское государство и право. 1980. № 2. С. 95).


[Закрыть]</sup>. Отечественная правовая наука, отдавая дань важности криминализации как ключевого направления уголовно-правовой политики, приводит множество ее трактовок. Так, Ю. В. Голик и А. И. Коробеев дают определение криминализации как деятельности, направленной на обнаружение деяний, являющихся общественно опасными, определение рациональности установления уголовной ответственности за их совершение, а также формирование соответствующих уголовно-правых норм впоследствии<sup>[52]52
  См.: Голик Ю. В., Коробеев А. И. Преступность – планетарная проблема (к итогам XI Конгресса ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию). СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2006. С. 52–53.


[Закрыть]</sup>.

Исследователи Д. А. Зыков и А. В. Шеслер<sup>[53]53
  См.: Зыков Д. А., Шеслер А. В. Понятие, основание и принципы криминализации и декриминализации деяний // Вестник Владимирского юридического института. 2013. № 1 (26). С. 85.


[Закрыть]</sup>, вслед за В. Н. Кудрявцевым<sup>[54]54
  См.: Основания уголовно-правового запрета: криминализация и декриминализация / под ред. В. Н. Кудрявцева. М.: Наука, 1982. С. 17.


[Закрыть]</sup>, рассматривают криминализацию и как процесс, и как результат данного процесса. В том же ключе, однако в большей степени дифференцированно подходит к трактовке криминализации Н. В. Радошнова, выделяющая три разновидности криминализации: законотворческую, правоприменительную и оценочную, каждая из которых отражает отдельные стадии процесса криминализации в широком смысле, имеет свое начало и конец<sup>[55]55
  См.: Радошнова Н. В. Криминализация (декриминализация) в уголовном праве России: дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2015. С. 13–15.


[Закрыть]</sup>.

Таким образом, криминализация представляет собой осуществляемый законодателем процесс отнесения деяний, включающих общественно опасные формы поведения, к разряду преступлений, а также результат этого процесса, предполагающий внесение в уголовное законодательство соответствующих изменений, выражающихся в закреплении указанных деяний в качестве преступлений и, соответственно, в установлении наказания за их совершение.

Начало процесса криминализации принято связывать с наличием причин, являющихся достаточной совокупностью процессов объективной действительности, оказывающих влияние на признание явления общественно опасным, вследствие чего оно криминализируется.

Такие причины принято считать основаниями криминализации, которые, как отмечает Т. А. Плаксина, обычно увязываются с образованием норм, устанавливающих ответственность за конкретные преступные деяния, и «обозначают всю или почти всю массу процессов и явлений социальной действительности, так или иначе влияющих на криминализацию»<sup>[56]56
  Плаксина Т. А. Социальные основания квалифицирующих убийство обстоятельств и их юридическое выражение в признаках состава преступления: дис. … д-ра юрид. наук. Томск, 2006. С. 22.


[Закрыть]</sup>.

Кроме того, говоря об основаниях криминализации, следует согласиться с Т. А. Плаксиной в том, что они в своем развитии проходят три основных этапа. На первом этапе имеет место протекание противоречивых социальных процессов, результатом развития которых является возникновение двух противоположностей – общественных отношений, нуждающихся в уголовно-правовой охране, и антиобщественного поведения, способного причинить вред данным отношениям. На втором этапе происходит обострение существующих между указанными противоположностями противоречий, вследствие чего они перерождаются в опасность причинения вреда общественным отношениям и вызывают потребность в их адекватной защите. На третьем же этапе имеет место перевес второй противоположности, в связи с чем образуется уголовно-правовая норма, направленная на защиту указанных общественных отношений<sup>[57]57
  См.: Плаксина Т. А. Указ. соч. С. 30–31.


[Закрыть]</sup>.

В отечественной правовой науке нет единого мнения относительно содержания понятия «основания криминализации». Однако анализ различных трактовок указанного понятия позволяет заключить, что преобладающим является подход, согласно которому основания криминализации отождествляются с ее причинами. Так, В. Н. Кудрявцев предлагал понимать под основаниями криминализации ее социальные причины во всем их многообразии<sup>[58]58
  См.: Курс российского уголовного права. Общая часть / под ред. В. Н. Кудрявцева, А. В. Наумова. М.: СПАРК, 2001. С. 22.


[Закрыть]</sup>, а Г. А. Злобин – совокупность социальных явлений, обусловливающих необходимость защиты общественных отношений<sup>[59]59
  См.: Кудрявцев В. Н. Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / В. Н. Кудрявцев, П. С. Дагель и др. М., 1982. С. 205, 207.


[Закрыть]</sup>. Подобной точки зрения придерживается и Н. В. Радошнова, полагающая, что рассматриваемое понятие включает в себя причины, вызывающие появление новых деяний, которые признаются общественно опасными<sup>[60]60
  См.: Радошнова Н. В. Указ. соч. С. 38.


[Закрыть]</sup>. Итог в этом смысле как бы подводит М. Э. Авдалян, трактующая основания криминализации как совокупность ее причин<sup>[61]61
  См.: Авдалян М. Э. Указ. соч. С. 39.


[Закрыть]</sup>.

Помимо этого в рамках данного подхода находятся и следующие утверждения.

1. Основания криминализации представляют собой правообразующие факторы, обусловливающие «допустимость, возможность и целесообразность признания общественно опасного деяния преступным и уголовно наказуемым»<sup>[62]62
  Коробеев А. И. Советская уголовно-правовая политика: проблемы криминализации и пенализации. Владивосток, 1987. С. 88.


[Закрыть]</sup>.

2. Основания криминализации могут быть определены как обстоятельства, «порождающие объективную необходимость уголовно-правовой охраны определенных ценностей»<sup>[63]63
  Антонов А. Д. Теоретические основы криминализации и декриминализации: дис. … канд. юрид. наук. М., 2001. С. 17–20.


[Закрыть]</sup>.

3. Основания криминализации следует понимать в качестве необходимых предпосылок уголовно-правовых норм, т. е. причин их появления и именно такого их содержания, которое они имеют в тот или иной момент<sup>[64]64
  См.: Плаксина Т. А. Организация деятельности террористической организации и участие в деятельности такой организации (ст. 2055 УК РФ): вопросы обоснованности санкций // Вестник Алтайской академии экономики и права. 2014. № 1 (33). С. 28.


[Закрыть]</sup>.

Вполне очевидно, таким образом, что основания криминализации есть не что иное, как причины, обусловившие указанный процесс, что подтверждается и содержанием их классификаций, существующих в рамках отечественной правовой науки, о чем речь пойдет далее.

Эту точку зрения интересно обосновывает М. Э. Авдалян, предлагающая различать условия, причины и основания криминализации. В понимании автора условия представляют собой то, от чего зависит нечто другое, являющееся обусловленным, в свою очередь, причины представляют собой явления, с неизбежностью порождающие другие явления, являющиеся следствиями, в связи с чем поясняют обусловленность криминализации. Основания же, по мнению автора, закономерно, с необходимостью порождают какое-либо явление<sup>[65]65
  См.: Авдалян М. Э. Указ. соч. С. 33–35.


[Закрыть]</sup>.

Анализируя причины и основания криминализации, М. Э. Авдалян проводит между ними грань, основываясь на уровне абстрактности: причины характеризуют более общие предпосылки, а основания – более конкретные, что, на наш взгляд, существенно снижает ценность указанного разграничения, поскольку его составляющим не придается какого-то конкретного содержания и допускается возможность субъективного восприятия. Иными словами, разграничение, предлагаемое М. Э. Авдалян, не позволяет с уверенностью говорить о том, что причины и основания криминализации не являются тождественными понятиями. Не позволяет об этом с уверенностью говорить и то, что основания криминализации впоследствии определяются автором как совокупность причин, т. е. общих предпосылок, что обнажает очевидное логическое противоречие, содержащееся в рассуждениях автора.

Возвращаясь к пониманию оснований криминализации как причин, обусловливающих объективную необходимость уголовно-правовой охраны тех или иных общественных отношений, следует заметить, что, как было отмечено нами ранее, этот подход в полной мере проявляется в существующих в рамках отечественной правовой науки классификациях рассматриваемого явления. Существует несколько подходов к классификации оснований криминализации.

Так, Н. А. Беляев<sup>[66]66
  См.: Беляев Н. А. Уголовно-правовая политика и пути ее реализации. Л.: Изд-во ЛГУ им. А. А. Жданова, 1986. С. 80.


[Закрыть]</sup>, Б. Я. Гаврилов<sup>[67]67
  См.: Гаврилов Б. Я. Современная уголовная политика России: цифры и факты. М., 2008. С. 7–8.


[Закрыть]</sup>, С. М. Зубарев<sup>[68]68
  См.: Зубарев С. М. Новое в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве: некоторые аспекты гуманизации карательной политики // Журнал российского права. 2004. № 4. С. 26.


[Закрыть]</sup> и Г. А. Злобин в числе оснований криминализации выделяют социальные, экономические и иные (политические, международные обязательства и т. д.) виды оснований<sup>[69]69
  См.: Кудрявцев В. Н. Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация / В. Н. Кудрявцев, П. С. Дагель и др. М., 1982. С. 202.


[Закрыть]</sup>. А. В. Наумов, в целом придерживающийся указанной классификации, дополняет ее такими основаниями, как отрицательные последствия научно-технического прогресса, а также, применительно к российскому государству, обстоятельства, связанные с происходящими в стране процессами перестройки и дальнейшего реформирования общества<sup>[70]70
  См.: Наумов А. В. Российское уголовное право: курс лекций. В 2 т. Т. 1: Общая часть. М.: Юридическая литература, 2004. С. 282.


[Закрыть]</sup>.

Несколько иным образом подходят к классификации оснований криминализации В. Н. Кудрявцев и Н. А. Лопашенко. Так, В. Н. Кудрявцев в числе таких оснований называет потребность в запрещении проступка, связанную с размером причиненного вреда; распространенность проступка, обусловленную политическими, нравственными, правовыми (внутренними) и международными требованиями допустимость запрета; практическую возможность реализации запрета, а также связанную с побочными последствиями оценку целесообразности запрета<sup>[71]71
  См.: Кудрявцев В. Н. Научные предпосылки криминализации // Криминология и уголовная политика. М., 1985. С. 105.


[Закрыть]</sup>. Схожей точки зрения придерживается и Н. А. Лопашенко, отмечающая, что основаниями криминализации являются потребность в запрещении проступка, допустимость запрета, практическая возможность реализации запрета, а также суммарная оценка целесообразности запрета<sup>[72]72
  См.: Лопашенко Н. А. Уголовная политика. М.: Волтерс Клувер, 2009. С. 103.


[Закрыть]</sup>.

Исследователи А. Д. Антонов и А. И. Коробеев, несколько иначе подходя к классификации рассматриваемого явления, выделяют юридико-криминологические, социально-экономические и социально-психологические основания криминализации. В первом случае данные основания предполагают необходимость воздействия на совершенное деяние только мерами уголовного закона. Во втором – подразумевают соразмерность положительных и отрицательных последствий криминализации при явном преобладании положительных последствий. И в третьем случае – включают в себя уровень общественного правосознания, психологию и исторические традиции<sup>[73]73
  См.: Антонов А. Д. Теоретические основы криминализации и декриминализации: дис. … канд. юрид. наук. М., 2001. С. 17–19; Коробеев А. И. Советская уголовно-правовая политика: проблемы криминализации и пенализации. С. 69–88.


[Закрыть]</sup>.

На наш взгляд, указанные основания представляют собой не основания, и не совокупность причин криминализации, а ее условия, поскольку, например, соразмерность положительных и отрицательных последствий криминализации при явном преобладании положительных последствий определенно не может рассматриваться в качестве оснований, обусловливающих объективную необходимость уголовно-правовой охраны тех или иных общественных отношений. Это же касается и других оснований, выделенных авторами.

В то же время С. В. Замалеева наполняет приведенную выше конструкцию более широким содержанием, относя к числу юридико-криминологических оснований степень общественной опасности деяния, относительную распространенность деяний и их типичность, а также динамику деяний с учетом причин и условий, их порождающих<sup>[74]74
  См.: Дербок З. Г. Специальные виды хищения и вымогательства: проблемы криминализации и перспективы оптимизации их законодательного описания: дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2014. С. 36.


[Закрыть]</sup>. Тем не менее упомянутая автором относительная распространенность деяний и их типичность может быть расценена в качестве условия криминализации, которая является составляющей общественной опасности. Отсюда можно заключить, что главным и определяющим основанием криминализации среди юридико-криминологических оснований может быть названа общественная опасность деяния, достаточная для придания ему признака уголовной противоправности, то есть для возведения его законом в ранг преступления<sup>[75]75
  См.: Замалеева С. В. Ятрогенные преступления: понятие, система и вопросы криминализации: дис. … канд. юрид. наук. Хабаровск, 2016. С. 31–61.


[Закрыть]</sup>.

Таким образом, в отечественной правовой науке нет единого подхода к классификации оснований криминализации, и это связано с тем, что отсутствует единый подход к трактовке исследуемого понятия. На наш взгляд, тот факт, что рассматриваемое явление представляет собой объективную необходимость уголовно-правовой охраны тех или иных общественных отношений, позволяет выделить некоторые причины, обусловливающие возникающую потребность в криминализации деяния, включающие в себя наличие как международно-правовых договоров, так и внутренних правовых предписаний, а также социальную обусловленность криминализации деяний, применительно к которым можно заключить следующее.

1. Исходя из того факта, что установление уголовной ответственности за те или иные деяния обусловливается социальной потребностью в защите общественных отношений с помощью уголовно-правовых средств, можно говорить о социальной обусловленности, которая является ключевым основанием криминализации, предполагая прежде всего оценку степени и характера общественной опасности того или иного деяния, достаточной для возведения его законодателем в ранг преступления<sup>[76]76
  См.: Дагель П. С. Условия установления уголовной наказуемости // Правоведение. 1975. № 4. С. 67; Дербок З. Г. Специальные виды хищения и вымогательства: проблемы криминализации и перспективы оптимизации их законодательного описания: дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2014. С. 35; Злобин Г. А. Основания и принципы уголовно-правового запрета // Советское государство и право. 1980. № 1. С. 71; Митюкова Ю. А. К проблеме криминализации и декриминализации уголовного законодательства // Человек: преступление и наказание. 2012. № 4. С. 74; и др.


[Закрыть]</sup>. Общественную опасность деяния при этом можно определить как в качестве его способности причинить вред, имеющий уголовно-правовое значение, так и в качестве его прецедентности, несущей угрозу причинения такого вреда<sup>[77]77
  См.: Прозументов Л. М. Общественная опасность как основание криминализации (декриминализации) деяния // Вестник Воронежского института МВД России. 2009. № 4. С. 23.


[Закрыть]</sup>.

2. Наличие ратифицированного Российской Федерацией международного договора, предполагающего признание уголовно наказуемым и последующую криминализацию того или иного общественного явления, по принципу pacta sunt servanda (лат. «договоры должны соблюдаться»), является достаточной причиной криминализации. Применительно к организационной деятельности данный принцип реализуется в части выполнения международно-правовых обязательств, вытекающих из ст. 5 Конвенции ООН против транснациональной организационной преступности. Однако, как отмечают некоторые авторы<sup>[78]78
  См.: Трузян Э. В. Организованная группа по российскому уголовному законодательству: понятие, виды, ответственность: дис. … канд. юрид. наук. Краснодар, 2018. С. 9.


[Закрыть]</sup>, в данном случае указанный принцип реализован еще не в полном объеме.

3. Внутренний законодательный запрет на осуществление какой-либо деятельности обусловливает объективную необходимость в установлении уголовно-правовой ответственности за его нарушение. Так, в частности, установленный Конституцией Российской Федерации запрет на создание и деятельность определенного рода общественных объединений (ч. 5 ст. 13 Конституции РФ) также является причиной, обусловливающей необходимость криминализации организационной деятельности, предполагающей организацию деятельности соответствующего объединения (ст. 208, 282² и др. УК РФ).

Поскольку основной причиной криминализации является общественная опасность деяния, считаем необходимым отметить то, что социальная обусловленность как основание криминализации, подразумевающая характер и степень общественной опасности деяния, является более широким понятием, включающим в себя также ряд факторов, касающихся прежде всего возможности причинения материального или нематериального ущерба общественным отношениям.

Так, социально-экономические факторы включают в себя объем материального ущерба, причиненного деянием, а социально-психологические – объем нематериального ущерба, причиненного деянием, а также уровень общественного правосознания и т. д. Стоит заметить, что мы говорим о нематериальном ущербе, понимая под ним как нарушение общественной нравственности, морали и т. д., так и распространение вследствие преступного деяния наркомании и иных заболеваний, имеющих социальную природу, маргинализацию населения и иные негативные факторы, являющиеся косвенным следствием криминализируемого преступного деяния.

Вполне очевидно при этом то, что и социально-экономические факторы, и социально-психологические факторы также оказываются «вобранными» в общественную опасность преступного деяния, характеризуя ее степень, что в очередной раз позволяет нам прийти к выводу о том, что ключевым основанием криминализации является социальная обусловленность, основной частью которой является общественная опасность. Более того, как пишут Т. К. Агузаров, Ю. В. Грачева и А. И. Чучаев, «это основание присуще всем без исключения уголовно-правовым нормам, предусматривающим ответственность за конкретное посягательство на охраняемые законом общественные отношения»<sup>[79]79
  Агузаров Т. К., Грачева Ю. В., Чучаев А. И. Уголовно-правовые проблемы охраны власти (история и современность). М., 2016. С. 200.


[Закрыть]</sup>.

Что касается наличия внутренних предписаний как основания криминализации, то стоить отметить, что они могут быть обусловлены и Конституцией РФ как основным законом государства, и иными законодательными запретами, действующими на федеральном уровне. В первом случае наличие конституционного запрета на осуществление какой-либо деятельности предполагает установление ответственности за его нарушение, что, в частности, может быть выражено в криминализации ряда деяний, связанных с экстремистской деятельностью. Пленум Верховного Суда РФ прямо указывает, что установление ответственности за преступления экстремистской направленности обусловлено необходимостью соблюдения конституционных запретов<sup>[80]80
  См.: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть]</sup>. Таким образом, указывая на наличие конституционных запретов, обусловливающих установление ответственности за их нарушение, Верховный Суд РФ констатирует наличие конституционного запрета как самостоятельной причины криминализации.

Иные законодательные запреты как основание криминализации предполагают установление законодательными органами определенных ограничений на осуществление какой-либо деятельности; данные ограничения обусловлены, как правило, социально-политической обстановкой и предполагают установление уголовной ответственности за их нарушение. Стоит также отметить, что внутренние законодательные запреты должны быть установлены на федеральном уровне. Так, Федеральным законом от 29 декабря 2006 г. № 244-ФЗ «О государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации»<sup>[81]81
  Федеральный закон от 29 декабря 2006 г. № 244-ФЗ «О государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации» // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть]</sup>, помимо всего прочего, был установлен запрет на организацию азартных игр вне установленных государством территориальных границ, что послужило причиной для установления, в частности, уголовной ответственности за его нарушение.

Тем не менее в случае введения каких-либо внутренних законодательных предписаний, предполагающих установление ответственности за их нарушение, ключевым фактором, обусловливающим назначение именно уголовной ответственности, будет являться наличие достаточной степени общественной опасности. Таким образом, говорить о наличии внутренних запретов как о самостоятельном основании криминализации будет поспешным, поскольку для придания указанным запретам статуса основания криминализации необходимо учитывать, по общему правилу, общественную опасность деяния.

В то же время причинами криминализации, по справедливому замечанию Л. М. Прозументова, могут являться необоснованная воля законодателя, лоббирование продвижения своих интересов какой-либо социальной группой, определенная ориентация законодателей на уголовное законодательство других стран и т. д.<sup>[82]82
  См.: Прозументов Л. М. Обусловленность криминализации и декриминализации деяний // Уголовная Юстиция. 2014. № 2. С. 76–79.


[Закрыть]</sup> Все это позволяет заключить, что разделять причины и основания криминализации можно только в упомянутом нами выше случае социальной обусловленности как основания, составленного из ряда причин, в то время как другие причины не могут составить какого-либо основания, в связи с чем точка зрения М. Э. Авдалян все же представляется не вполне верной. Данные причины представляют собой те самые иные основания, которые упоминаются в приведенной нами ранее классификации оснований криминализации Н. А. Беляева, Б. Я. Гаврилова, С. М. Зубарева и Г. А. Злобина.

Мнения о социальной обусловленности как единственном основании криминализации придерживаются М. Э. Авдалян<sup>[83]83
  См.: Авдалян М. Э. Указ. соч. С. 40.


[Закрыть]</sup>, Т. М. Судакова<sup>[84]84
  См.: Судакова Т. М. Социальная обусловленность и некоторые правовые проблемы противодействия преступному обороту новых видов наркотиков // Известия Иркутской государственной экономической академии. 2016. № 4. С. 644.


[Закрыть]</sup>, Т. Г. Хатеневич<sup>[85]85
  См.: Хатеневич Т. Г. Причины, основание, принципы и критерии криминализации в уголовно-правовой науке [Электронный ресурс]. URL: http://elib.grsu.by/katalog/170362–389351.pdf (дата обращения: 12 февраля 2017 г.).


[Закрыть]</sup> и Н. В. Рудикова<sup>[86]86
  См.: Рудикова Н. В. Криминализация общественных отношений (теоретико-правовой аспект) [Электронный ресурс]. URL: https://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2007/25.pdf (дата обращения: 12 февраля 2017 г.).


[Закрыть]</sup>. Подобную точку зрения высказывает и Е. В. Епифанова, акцентирующая внимание на том, что криминализация происходит вместе с появлением общественной опасности деяния<sup>[87]87
  См.: Епифанова Е. В. Концепция уголовно-правовой политики России как средство управления процессом противодействия преступности // Вестник Самарской гуманитарной академии. 2009. № 2. С. 75.


[Закрыть]</sup>. Аналогичную позицию занимают также О. В. Скворцова и Е. В. Лаговская, отмечающие, что основу криминализации составляет в первую очередь общественная опасность деяния, в связи с чем необходимо учитывать состояние, причины и условия преступности или степень относительной распространенности тех или иных деяний, ущерб, который причиняется этими деяниями, признаки, характеризующие субъект преступления либо личность преступника, а также другие факторы и обстоятельства<sup>[88]88
  См.: Скворцова О. В., Лаговская Е. В. Криминализация и декриминализация преступлений в сфере экономической деятельности // Ученые записки Крымского федерального университета им. В. И. Вернадского Юридические науки. 2015. Т. 1 (67). № 4. С. 99.


[Закрыть]</sup>. В свете того, что, как ранее нами было указано, социальная обусловленность предполагает прежде всего оценку характера и степени общественной опасности того или иного деяния, достаточной для возведения его законодателем в ранг преступления, мнение указанных авторов, на наш взгляд, вполне справедливо.

Подобной, но несколько более широкой точки зрения придерживается и Р. Сахно<sup>[89]89
  См.: Сахно Р. И. Социальная обусловленность уголовной ответственности за нарушение права на защиту [Электронный ресурс]. URL: http://www.legeasiviata.in.ua/archive/2013/9–3/46.pdf (дата обращения: 12 февраля 2017 г.).


[Закрыть]</sup>, указывающий на наличие социальных, экономических, политических и иных процессов, а также явлений, существующих на общесоциальном уровне и создающих почву для совершения преступного деяния, т. е. предопределяющих возникновение и развитие факторов, играющих роль общих причин и условий преступности в конкретной сфере.

Анализ существующих в отечественной правовой науке мнений об основаниях криминализации позволяет нам заключить, что криминализация основывается на причинах, обусловливающих объективную необходимость уголовно-правовой охраны тех или иных общественных отношений. Данные причины, складываясь в социальную обусловленность как отражение характера и степени общественной опасности деяния в широком смысле, а также иных социальных факторов, предопределяющих возникновение и развитие преступности в конкретной сфере, и являются ключевым и, по общему правилу, единственным основанием криминализации, в том числе и организационной деятельности. Исключением же из общего правила будут являться внешние обязательства государства, обусловленные ратифицированными Российской Федерацией международными договорами, по принципу pacta sunt servanda, предполагающие криминализацию той или иной организационной деятельности.

Помимо этого, характеризуя основания криминализации организационной деятельности, следует заметить, что, как отмечает М. Э. Авдалян, они обусловливают возникновение уголовно-правовой нормы, а ее содержание определяется посредством криминообразующих признаков – условий криминализации<sup>[90]90
  См.: Авдалян М. Э. Указ. соч. С. 53.


[Закрыть]</sup>.

Условия криминализации в рамках отечественной правовой науки определяются в целом единообразно. Так, В. Н. Кудрявцев в числе таких условий (критериев) выделяет следующие.

1. Социальные и социально-психологические критерии криминализации, отражающие общественную необходимость и политическую целесообразность установления уголовной ответственности. Данные критерии включают в себя критерии общественной опасности и распространенности деяния, а также критерии соразмерности положительных и отрицательных последствий, и уголовно-политической адекватности криминализации.

2. Системно-правовые критерии криминализации, определяемые требованием внутренней логической непротиворечивости системы норм уголовного права. К этой категории относятся критерий конституционной адекватности, критерий системно-правовой непротиворечивости криминализации конкретного деяния, критерий полноты состава, а также соразмерности санкции и экономии репрессии и др<sup>[91]91
  См.: Кудрявцев В. Н., Дагель П. С. и др. Основания уголовно-правового запрета. Криминализация и декриминализация. М., 1982. С. 208–242.


[Закрыть]</sup>.

В том или ином варианте подобной точки зрения придерживаются также Н. А. Лопашенко<sup>[92]92
  См.: Лопашенко Н. А. Основы уголовно-правового воздействия: уголовное право, уголовный закон, уголовно-правовая политика. СПб.: Изд. Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2004. С. 268–269.


[Закрыть]</sup>, И. О. Смирнов<sup>[93]93
  См.: Смирнов И. О. Уголовно-правовая характеристика организации незаконного вооруженного формирования или участия в нем: дис. … канд. юрид. наук. Сургут, 2014. С. 39–42.


[Закрыть]</sup> и М. Э. Авдалян<sup>[94]94
  См.: Авдалян М. Э. Указ. соч. С. 28–31.


[Закрыть]</sup>.

Тем не менее данное мнение нельзя считать полностью верным. Речь идет о том, что, как было отмечено нами ранее, общественная опасность по отношению к социальной обусловленности является не критерием криминализации, а ее основанием, поскольку именно она, в конечном счете, порождает потребность в уголовно-правовом запрете. Что же касается относительной распространенности деяния, подразумевающего прецедентность деяния, которая является одним из аспектов его общественной опасности, то она является не основанием криминализации деяния, а его условием, входя в состав его социальной обусловленности.

В связи с этим условия криминализации применительно к криминализации организационной деятельности можно определить следующим образом.

1. Соразмерность положительных и отрицательных последствий подразумевает, что установление уголовной ответственности за ту или иную организационную деятельность допустимо тогда, когда положительные социальные результаты применения уголовно-правовой нормы превзойдут неизбежные отрицательные последствия ее применения. Стоит заметить, что соразмерность упоминалась нами ранее в том контексте, что некоторые ученые считают ее основанием криминализации, в то время как она представляет собой ее критерий, или, иными словами, условие.

2. Уголовно-политическая адекватность криминализации предполагает, что криминализация должна соответствовать общему направлению уголовной политики. Криминализация организационной деятельности в полной мере соответствует задачам уголовного законодательства, установленным в ч. 1 ст. 2 УК РФ, а именно – направлена на охрану от преступных посягательств прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, а также конституционного строя и, кроме того, на обеспечение мира и безопасности человечества и предупреждение преступлений. Все указанные в ст. 2 УК РФ задачи максимально реализуются в уголовно-правовых нормах, устанавливающих ответственность за отдельные проявления организационной деятельности.

3. Критерий конституционной адекватности, заключающийся в том, что криминализация должна не противоречить конституционно-правовым нормам, а напротив, развивать их. В частности, криминализация организационной деятельности обеспечивает реализацию нормы, изложенной в ч. 5 ст. 13 Конституции РФ<sup>[95]95
  Запрет на создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности российского государства, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, а также разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни.


[Закрыть]</sup>.

4. Системно-правовая непротиворечивость, предполагающая существование соответствующих запретов в других нормативных правовых актах. Так, например, ч. 9 ст. 1 Федерального закона от 31 мая 1996 г. № 61-ФЗ «Об обороне» запрещает создание формирований, имеющих военную организацию или вооружение и военную технику, не предусмотренные федеральными законами<sup>[96]96
  См.: Федеральный закон от 31 мая 1996 г. № 61-ФЗ «Об обороне» (ред. от 3 июля 2016 г.) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 23. Ст. 2750.


[Закрыть]</sup>, что вполне соотносится со ст. 208 УК РФ.

5. Международно-правовая необходимость и допустимость криминализации, подразумевающие выполнение международно-правовых обязательств. В частности, Российская Федерация является участником ряда так называемых «Всеобщих документов о борьбе с терроризмом», в число которых входит Конвенция<sup>[97]97
  См.: Конвенция о преступлениях и некоторых других актах, совершаемых на борту воздушных судов (заключена в г. Токио 14 сентября 1963 г.) // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть]</sup> о преступлениях и некоторых других актах, совершаемых на борту воздушных судов от 14 сентября 1963 г., Конвенция<sup>[98]98
  См.: Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (заключена в г. Гааге 16 декабря 1970 г.) // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть]</sup> о борьбе с незаконным захватом воздушных судов от 16 декабря 1970 г. и т. д. Подобные международно-правовые обязательства имеют место и в отношении других разновидностей организационной деятельности.

6. Беспробельность закона и неизбыточность запрета, предполагающие исключение возникновения в случае криминализации дублирующих правовых норм. Применительно к криминализации организационной деятельности данный критерий также соблюдается, что, в частности, выражается в разграничении ст. 205⁴ и 205⁵ УК РФ, а также ст. 282¹ и 282² УК РФ.

7. Соразмерность санкции и экономия репрессии, применительно к криминализации организационной деятельности предполагающие учет более высокой степени общественной опасности, дифференциацию уголовной ответственности организаторов и рядовых участников и т. д.

Отдельно можно отметить требования к законодательной технике при изложении уголовно-правовых норм, связанных с различными видами организационной деятельности. В частности, необходимо подчеркнуть определенность и единство в употреблении терминологии, принятой в нормах Общей и Особенной части УК РФ для обозначения действий соучастников преступления и участников различных групповых образований. Данное требование, однако, не в полной мере реализовано в ст. 205⁴ и 205⁵ УК РФ, а также в ст. 282¹ и 282² УК РФ, что связано с некоторыми сложностями в разграничении понятий «сообщество» и «организация»<sup>[99]99
  См.: Левандовская М. Г. Уголовная ответственность за организацию экстремистского сообщества и организацию деятельности экстремистской организации // Lex Russica. 2005. № 2. С. 310–315.


[Закрыть]</sup>. А также требование к полноте состава, подразумевающее конкретное и определенное описание признаков состава преступления, что имеет место практически в каждом из составов, характеризующих организационную деятельность. В то же время имеются и недостатки, связанные с этим критерием. Так, в ст. 241 УК РФ, устанавливающей ответственность за организацию занятий проституцией, не раскрыто то, каким именно образом, в каких формах и т. д. осуществляется эта организация (сводничество, сутенерство и т. д.)<sup>[100]100
  См.: Алихаджиева И. С. Вовлечение в занятие проституцией и организация занятия проституцией: недостатки конструкции и содержания статей 240 и 241 УК РФ // Вестник Поволжского института управления. 2009. № 3. С. 109.


[Закрыть]</sup>.

Социальная обусловленность самостоятельной криминализации организационной деятельности проистекает из характера и степени ее общественной опасности. В связи с этим представляется целесообразным рассмотреть социальную обусловленность криминализации отдельных разновидностей организационной деятельности в рамках отечественного уголовного законодательства, что впоследствии позволит сделать закономерные выводы относительно оснований криминализации организационной деятельности в целом.

Действующий УК РФ содержит семнадцать специальных составов, предусматривающих наказание за организационную деятельность, изложенных в: ст. 171², 172², 205⁴, 205⁵, 208, 209, 210, 212, 232, 239, 241, 279, 282¹, 282^2, 284¹, 322¹, а также новый для российского законодательства состав преступления, закрепленный в ст. 110² УК РФ. Исходя из того, что нормы, предусматривающие наказание за организационную деятельность, относятся к числу преступлений против общественной безопасности, преступлений против здоровья населения и общественной нравственности, преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства, а также к преступлений в сфере экономической деятельности, преступлений против порядка управления и преступлений против жизни и здоровья, отечественным законодателем криминализируется организационная деятельность, посягающая на наиболее важные объекты уголовно-правовой охраны и, соответственно, обладающая наиболее высокой степенью общественной опасности.

Возвращаясь к социальной обусловленности самостоятельной криминализации организационной деятельности в рамках отечественного уголовного законодательства, следует заметить, что применительно к каждой из выделенных групп специальных составов ее можно охарактеризовать следующим образом.

Социальная обусловленность самостоятельной криминализации организационной деятельности в рамках преступлений против общественной безопасности (ст. 205⁴, 205⁵, 208, 209, 210, 212 УК РФ) может быть охарактеризована следующим образом.

1. Криминализация организации террористического сообщества, а также организации деятельности террористической организации обусловлена тем, что в настоящее время наблюдается активизация транснациональных террористических группировок, включая запрещенную на территории Российской Федерации и многих других государств организацию «Исламское государство», обладающих высокой общественной опасностью и создающих угрозу национальной безопасности российского государства, что подтверждается и статистическими материалами. Так, в 2010 г. зарегистрировано 581 преступление террористического характера; в 2011 г. – 622 (+7,2 %); в 2012 г. – 637 (+2,4 %); в 2013 г. – 661 (+3,8 %); в 2014 г. – 1128 (+70,7 %); в 2015 г. – 1537 (+36,3 %); в 2016 г. – 2227 (+44,8 %); в 2017 г. – 1871 (–16,0 %)<sup>[101]101
  См.: Генеральная прокуратура Российской Федерации. Портал правовой статистики [Электронный ресурс]. URL: http://crimestat.ru/ (дата обращения: 28 марта 2018 г.).


[Закрыть]</sup>. Вместе с тем преступления, имеющие организационный характер (ст. 205⁴ и 205⁵ УК РФ), составляют значительное количество от общего числа зарегистрированных преступлений террористического характера, и их доля увеличивается с каждым годом: 2014 г. – 3,45 %; 2015 г. – 9,3 %; 2016 г. – 24,69 %; 2017 г. – 27,36 %<sup>[102]102
  См. Приложение 2.


[Закрыть]</sup>. Вполне очевидно, что количество проявлений организационной террористической деятельности, зарегистрированных на территории Российской Федерации, на протяжении последних лет неуклонно растет. В таких условиях криминализация указанных преступных деяний предоставляет возможность предотвращать террористические акты на начальных стадиях их финансирования, поиска исполнителей и других видов подготовительной деятельности. Немаловажно при этом и то, что самостоятельная криминализация организации деятельности террористической организации, представляющая собой результат дробления составов преступлений, ранее предусмотренных ст. 282¹ и 282² УК РФ, позволяет снять упреки в применении закона по аналогии, сконструировать санкции, отражающие более высокую степень общественной опасности преступлений, а также уточнить их объект<sup>[103]103
  См.: Плаксина Т. А. Организация деятельности террористической организации и участие в деятельности такой организации (ст. 2055 УК РФ): вопросы обоснованности санкций // Вестник Алтайской академии экономики и права. 2014. № 1 (33). С. 32.


[Закрыть]</sup>, что повышает эффективность практики правоприменения в рассматриваемой сфере.