Текст книги "Роковое очарование"

Эбби Грин
Роковое очарование

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

When Falcone’s World Stops Turning

© 2014 by Abby Green

«Роковое очарование»

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015

Пролог

Рафаэль Фальконе взглянул на могилу. На крышке гроба лежали цветы вперемешку с землей. Друзья и знакомые неспешно покидали кладбище. Кое-кто из мужчин искренне горевал. По-видимому, слухи о том, что ослепительная Эсперанса Кристакос, будучи замужем в третий раз, имела к тому же любовников, были небеспочвенны.

Помимо скорби, вызванной кончиной матери, Рафаэля переполняли противоречивые эмоции. Он не мог утверждать, что их отношения были близкими. Эсперанса всегда была закрытым человеком, к ней было практически невозможно подступиться. Мать Рафаэля была потрясающе красивой женщиной. Настолько красивой, что его отец был безутешен, когда жена ушла от него.

Эсперанса принадлежала к тем женщинам, которым не составляет труда лишить мужчину рассудка и чувства собственного достоинства. Но с ним, Рафаэлем, это не произойдет никогда. Все его внимание и силы сосредоточены на собственной карьере, а также укреплении и развитии автомобильной империи семьи Фальконе. Красивые женщины были для него лишь приятным развлечением. Ни одна из любовниц Рафаэля не питала иллюзий на этот счет и не ждала от него ничего, кроме мимолетного наслаждения.

Правда, однажды на пути Рафаэля встретилась женщина, которая чуть не заставила его изменить правила игры. Но эта история не имела продолжения.

Сводный брат Рафаэля, Алексио Кристакос, повернулся к нему и выдавил из себя улыбку. Рафаэль ощутил знакомую боль в груди. Он любил своего сводного брата, но их отношения трудно было назвать безоблачными.

Ему было горько наблюдать, как брат растет, окруженный заботой и лаской своего успешного отца. Это разительно отличалось от отношений Рафаэля с собственным отцом. Долгое время он испытывал досаду, которая лишь усугублялась явным неприятием со стороны отчима.

Братья отошли от могилы матери, каждый думал о чем-то своем. Оба унаследовали от Эсперансы выразительные зеленые глаза, только у Алексио они имели золотистый оттенок, в отличие от ярко-зеленых глаз Рафаэля. Густые волосы Рафаэля были темно-каштановыми, а его брата – черными как смоль.

Их рост был почти одинаков, около шести футов. Рафаэль обладал крупной мужественной фигурой. Алексио не уступал ему в силе, но был немного худощав.

Черная щетина затеняла четкую линию подбородка Рафаэля, и, когда они остановились около машин, Алексио сухо заметил:

– Мог бы привести себя в порядок перед похоронами.

Тяжесть, которую Рафаэль испытывал около могилы, начала понемногу ослабевать. Он подавил инстинктивное желание занять оборонительную позицию, повернулся к брату и медленно произнес:

– Я поздно встал.

Он не мог объяснить Алексио, что подсознательно искал спасение в объятиях женщины, не желая поддаваться горю, вызванному смертью матери. Не желая вновь и вновь вспоминать, с какой легкостью она бросила его отца, причинив тому массу страданий. Отец до сих пор был зол на нее и, несмотря на уговоры Рафаэля, наотрез отказался прийти на похороны и почтить память бывшей жены.

Алексио, прекрасно понимая, что творится в душе Рафаэля, тряхнул головой и бросил с ухмылкой:

– Понятно, почему ты решил остановиться в отеле, а не у меня.

Рафаэль отбросил мрачные воспоминания и состроил насмешливую гримасу. Он хотел было выдать в ответ какую-нибудь остроту, но вдруг заметил, как к ним приближается какой-то человек. Слова застыли на его губах, а лицо Алексио вмиг стало серьезным.

Очень высокий, сурового вида незнакомец пристально смотрел на них. Его сходство с братьями было поразительным. Им показалось, что они увидели собственное отражение в зеркале. Единственное, что отличало мужчину от Алексио, – русые волосы. От глаз незнакомца по телу Рафаэля пробежала дрожь – зеленые, точно такие же, как у него и Алексио, только темнее. Неужели кому-то еще посчастливилось унаследовать глаза матери? Но как такое возможно?..

Воинственная поза незнакомца заставила Рафаэля внутренне ощетиниться.

– Вы что-то хотели? – произнес он невозмутимо.

Мужчина окинул их взглядом, потом посмотрел на могилу.

–  И много ли здесь нас? – спросил он с насмешливой улыбкой.

–  Нас? О чем вы?

–  Ты не помнишь, не так ли?

В голове Рафаэля всплыла неясная картина: он стоит на пороге вместе с матерью. Огромная дверь открывается, и он видит мальчика на несколько лет старше себя, со светлыми волосами и большими глазами.

– Она привела тебя в мой дом. Тебе, должно быть, было тогда года три. Мне – почти семь. Она хотела забрать меня с собой, но я отказался. Не после того, как она сама меня бросила, – нарушил тишину резкий голос незнакомца.

Рафаэль похолодел.

–  Кто ты? – спросил он слегка охрипшим голосом.

–  Я твой старший брат. Сводный брат, – представился мужчина. – Меня зовут Сезар да Сильва. Я пришел отдать дань женщине, которая меня родила… Не то чтобы она это заслужила, но мне было интересно взглянуть, сколько народу сюда притащится. Похоже, только мы с вами.

– Какого черта! – не сдержался Алексио.

Рафаэль остолбенел – ему было знакомо это имя.

Сезар стоял у руля прославленной и успешной международной корпорации «Да Сильва». Мысль о том, что он даже не подозревал об их родстве, потрясла его. Сомневаться в словах этого человека не приходилось – уж слишком очевидным было сходство.

Неясные воспоминания о том дне, окутанные туманом, всегда преследовали Рафаэля, но у него не было возможности чем-то их подтвердить, потому что каждый раз, когда он заводил разговор об этом, мать тут же меняла тему.

– Это Алексио Кристакос. Наш младший брат… – сказал Рафаэль.

– Три сына от разных отцов… И все же она не бросила вас на произвол судьбы, – холодно заметил Сезар.

Он сделал шаг навстречу, и Алексио последовал его примеру. Двое мужчин оказались лицом к лицу. Старший был выше младшего лишь на несколько дюймов.

– Я не собираюсь ругаться, брат. У меня нет претензий к вам, – процедил сквозь зубы Сезар.

– Только к нашей матери, если то, что ты говоришь, правда, – мрачно произнес Алексио.

– К сожалению, ты чертовски прав, – натянуто улыбнулся Сезар.

Он обошел Алексио и приблизился к могиле. Затем Сезар достал что-то из кармана и бросил в яму. Послышался глухой стук. Он вернулся на прежнее место с ничего не выражающим лицом.

После тягостного непродолжительного молчания Сезар направился к машине и сел на заднее сиденье серебристого лимузина. Автомобиль плавно отъехал.

Рафаэль повернулся к ошарашенному Алексио.

–  Что за?.. – Слова замерли у того на губах.

–  Я не знаю, – покачал головой Рафаэль.

Он взглянул на то место, где стоял лимузин, и зашагал прочь, подавленный ошеломляющим открытием.

Глава 1

Три месяца спустя…

– Извини за беспокойство, Сэм, но тебе звонят по первой линии. У него, между прочим, низкий голос с сексапильным иностранным акцентом, – заметила Герти.

Сэм напряглась. «Низкий голос, сексапильный иностранный акцент…» Она вздрогнула от дурного предчувствия, но одновременно с этим искра желания вспыхнула в ее лоне. Она попыталась убедить себя, что это чушь.

– Неужели ты успела кого-то подцепить на выходных? – В глазах пожилой женщины блеснуло озорство.

– Я провела все выходные, помогая Майло выполнить задание для детского садика, – ответила Сэм, улыбнувшись Герти, несмотря на еще один приступ внутренней дрожи.

– Вам с Майло необходим прекрасный мужчина, который позаботился бы о вас, – улыбнувшись в ответ, снисходительно заметила секретарша.

–  Ты сказала, первая линия? – нетерпеливо уточнила Сэм.

Герти подмигнула и исчезла из вида. Сэм сделала глубокий вдох, прежде чем поднять трубку.

– Доктор Саманта Рурк слушает.

–  Ciao, Саманта! Это Рафаэль, – раздался до боли знакомый чувственный голос.

И вновь ее сердце вздрогнуло от предчувствия беды. Рафаэль был единственным, за исключением ее отца, кто называл ее Саманта, не считая моментов страсти, когда она становилась для него просто Сэм. Кровь застыла в жилах женщины. Злость, вина, боль, вожделение и предательская нежность переполняли ее, сплетаясь в одно целое. Она поняла, что так и не ответила, лишь снова услышав его голос.

– Рафаэль Фальконе… Возможно, ты не помнишь меня, – произнес он уже не так приветливо.

Не помнит?! Она крепко сжала трубку, пытаясь совладать с собой:

– Нет… То есть да. Я помню.

Сэм хотелось разразиться истерическим смехом. Как она могла забыть этого мужчину, если на ее глазах растет его точная копия?

– Bene, – сказал он. – Как поживаешь, Сэм? Ты теперь доктор?

– Да, – подтвердила она. – Я получила ученую степень после того, как… – И запнулась, чуть не добавив: «После того, как ты появился в моей жизни и разрушил ее до основания». – Я получила докторскую степень после того, как мы виделись в последний раз. Могу ли я чем-то помочь?

«Как насчет того, чтобы помочь ему, сообщив, что у него есть сын?» – пронеслось у нее в голове.

–  Я сейчас в Лондоне. Мы готовим к открытию отделение «Фальконе моторс» в Великобритании.

–  Надо же, как хорошо, – натянуто сказала она.

Сэм похолодела. Рафаэль Фальконе. Здесь, в Лондоне. Зачем он ее разыскал? Несомненно, дело в Майло, в ее сокровище. Его сыне.

Сначала Сэм решила, что он все знает, но затем она заставила себя успокоиться. Быть не может, что Рафаэль способен вести вальяжную беседу, если он в курсе.

– Послушай, я очень рада тебя слышать, но я сейчас занята, – попыталась она от него отделаться.

Ей необходимо все как следует обдумать и привести мысли в порядок.

– Не хочешь узнать, почему я позвонил тебе? – холодно поинтересовался Рафаэль.

Дрожь снова охватила ее тело. Сэм испытала очередной приступ страха, извивающегося внутри ее, словно змея, как только в ее сознании всплыл образ обожаемого сына.

–  Ну… Пожалуй. – Она постаралась, чтобы ее голос звучал равнодушно.

–  Я хотел предложить тебе место в «Фальконе моторс». Исследование, которым ты сейчас занимаешься, очень интересно и важно для нас. – Его тон был уже ледяным.

Безотчетный страх завладел всем ее существом после этих слов. Сэм довелось однажды работать на Рафаэля, и после этого ее жизнь радикально изменилась.

– Боюсь, это невозможно. Я взяла на себя обязательство работать на университет, – заявила она.

Воцарилась напряженная тишина.

– Я понимаю, – наконец скупо отреагировал Рафаэль.

Сэм была уверена: он не сомневался, что она тут же в экстазе бросится к его ногам, благодаря за деловое предложение, не говоря уже о возможных предложениях более личного характера. Именно такое воздействие Рафаэль оказывал на большинство женщин. И он ни капельки не изменился за эти годы.

То, что он говорил, когда уходил от нее, пронеслось в ее памяти с такой четкостью, будто это было вчера: «Так будет лучше, cara. В конце концов, между нами не было ничего серьезного, не правда ли?»

Рафаэль был абсолютно уверен, что она согласится с ним. Сэм так и поступила. Она до сих пор помнила в деталях сцену их прощания, и это воспоминание подпитывало ее веру в то, что она все сделала правильно, решив взять на себя полную ответственность за Майло. И все же женщину терзали угрызения совести.

– Послушай, я сейчас действительно занята. Поэтому, если ты не возражаешь…

Тревога настолько овладела ею, что предложение Фальконе насчет работы вряд ли дошло до ее сознания.

– Ты даже не хочешь это обсудить? – прервал ее Рафаэль на полуслове.

Сэм вспомнила досаду и разочарование, клокотавшие в ней, когда он с легкостью дал ей понять, что у их романа не будет продолжения.

– Нет, я не заинтересована в этом предложении.

Всего хорошего, господин Фальконе.

* * *

«Всего хорошего, господин Фальконе»! И это говорит женщина, с которой он спал!

Рафаэль еще несколько минут неотрывно смотрел на телефон, не осознавая, что Сэм уже положила трубку. Прежде женщины никогда не заканчивали разговор с ним первыми.

Наконец он оставил телефон в покое и сжал губы. Саманта Рурк не походила на остальных его женщин. Она была не такой, как все, с самого начала. Рафаэля охватило беспокойство. Он встал и шагнул к окну. Мысли его витали далеко.

Сэм пришла на его завод в Италии практиканткой после получения степени магистра автомобилестроения. Она была самым молодым сотрудником и единственной женщиной в штате. Сэм была пугающе умна и сообразительна. Рафаэль без тени сомнения был готов сразу же предложить ей постоянную работу и платить любые деньги, лишь бы она согласилась работать на него. Но его привлекало не только это.

Он был пленен ее чертовски привлекательной тягой к знаниям и высокой стройной фигурой. Пленен почти мужским стилем одежды, которую Сэм носила и которая разжигала в нем желание раздеть ее. Рафаэль мечтал увидеть изгибы ее женственного тела, очертания которого лишь угадывались под тканью. Он был пленен безупречной бледной кожей Сэм и ее огромными миндалевидными глазами, которые напоминали грозовое море.

Рафаэль оказался в плену ее робких взглядов в его сторону, легкого румянца, выступавшего на лице молодой женщины каждый раз, когда их глаза встречались, ее привычки закусывать нижнюю губу. В плену иссиня-черного локона, который то и дело падал ей на щеку, и Сэм приходилось заправлять его за ухо. А впоследствии и в плену обжигающего пламени страсти, которое вспыхивало с невиданной силой, стоило ему увидеть Сэм.

Поначалу он пытался бороться с этим чувством. Рафаэль считал его неуместным на работе. Его жизненный путь был выстроен в соответствии с четкими принципами, и он никогда не смешивал бизнес с личной жизнью. Но Сэм разительно отличалась от женщин, которых предпочитал Рафаэль, – изысканных, искушенных и циничных, как и он сам. Женщин, которые знали о своей привлекательности и умело ею пользовались.

В ней же, кроме сексуальности, ничего этого не было. Казалось, Сэм просто не замечала, как мужчины бросают на нее жадные взгляды. В такие моменты – еще до их первого поцелуя – чувство собственника просыпалось в Рафаэле и приводило его в ярость, несмотря на то что раньше ревность была ему незнакома.

Вожделение превратилось для него во всепоглощающую страсть. Однажды он вызвал Сэм к себе в кабинет и, не в состоянии что-либо произнести, просто обхватил ее лицо ладонями и поцеловал, утопая в неведомой прежде опьяняющей нежности.

Даже сейчас при одном лишь воспоминании об этом его охватило желание. Рафаэль выругался. Именно о Сэм он думал на похоронах своей матери. Он думал о ней намного чаще, чем ему хотелось бы. Сэм почти перевернула весь его мир с ног на голову. Это был не просто скоротечный роман. У них мог бы быть ребенок…

При одной мысли об этом тело мужчины сотрясла дрожь. Тогда он почти столкнулся с тем, что не входило в его планы. Вот о чем ему следует помнить.

Рафаэль отсутствующим взглядом окинул свой кабинет. То, что Сэм не желает иметь с ним ничего общего, очевидно. И он должен хотеть того же.

Ему не следовало подчиняться желанию поговорить с ней. Он должен выкинуть Саманту Рурк из головы. Навсегда.

Саманта проснулась субботним утром оттого, что малыш забрался к ней в постель. Она улыбнулась и обняла крепкое тельце сына, вдыхая сладкий запах, исходивший от него.

–  Доброе утро, красавчик.

–  Доброе утро, мамочка, я тебя люблю.

Сердце Сэм на мгновение сжалось так сильно, что ей стало трудно дышать.

– Я тоже тебя люблю, солнышко, – сказала она, поцеловав Майло головку.

Он слегка отстранился, и Сэм забавно сморщилась от ослепляющих солнечных лучей.

– Ты смешная, – засмеялся мальчик.

Она начала его щекотать, и сын весело завизжал. Вскоре они окончательно проснулись, и Майло выбрался из постели.

–  Не включай пока телевизор! – крикнула ему мать вдогонку.

–  Хорошо, я возьму книжку, – отозвался он.

Сердце Сэм вновь сжалось. Она знала, что Майло так и сделает, – когда она спустится вниз, он будет с интересом рассматривать книгу, хоть еще не умеет как следует читать. Майло был хорошим и смышленым ребенком. Иногда его ум пугал ее, женщина опасалась, что вскоре не сможет справляться с сыном.

Брайди, экономка ее отца, которая после его кончины два года назад стала работать у Сэм, нередко говорила:

– А ты думаешь, откуда это у него? Его дедушка был профессором физики, да и ты сама чуть ли не с пеленок вечно копаешься в своих книгах. – Затем, по обыкновению, Брайди фыркала и добавляла: – Конечно, поскольку мне неизвестно, кто его отец, я не могу рассуждать, что мальчику досталось от него…

После этих слов Сэм немедленно начинала хмуриться и меняла тему разговора.

Хотя, если бы не Брайди О’Салливан, напомнила себе Сэм, она никогда не получила бы ученую степень, которая позволила ей заниматься исследованиями при университете. Благодаря этому сейчас ни Сэм, ни ее сын ни в чем не нуждались, и у нее была возможность хотя бы материально вознаградить Брайди за бесценную заботу о малыше.

Брайди жила в пристройке к дому, раньше принадлежавшей бабушке Сэм.

Завязывая халат и готовясь спуститься вниз, Сэм пыталась подавить вновь накатившее на нее чувство вины. «Чувство вины, которое ни на секунду не покидает меня в течение четырех лет», – откровенно призналась себе Сэм.

Она была полностью выбита из колеи звонком Рафаэля. Ее терзали воспоминания в часы бодрствования и жуткие сны по ночам. Страстные сны, полные эротических сцен… Каждый раз она просыпалась, запутавшаяся в простынях, мокрая от пота, с неистово бьющимся сердцем и головной болью.

Рафаэль Фальконе показал Сэм, какой пресной была ее жизнь до их встречи. А потом сам же вернул ее обратно – в серые, безрадостные будни, как будто она не заслуживала жить в сказке, полной незабываемых и ярких ощущений.

До сих пор Саманта задавалась вопросом: что же именно привлекло его в ней? Впрочем, как бы то ни было, она никогда не простит себе, что влюбилась в Рафаэля, как девчонка.

В сотый раз за неделю она убеждала себя, что Рафаэль не заслуживает правды, ведь он изначально был против рождения ребенка. Сэм никогда не забудет его перекошенное лицо в тот день, когда она сообщила ему, что беременна.

Сэм присела на кровать, подавленная тягостными воспоминаниями. Она узнала, что беременна, во время его трехнедельной деловой поездки. По возвращении Рафаэль сразу же попросил ее о встрече. Пока его не было, Сэм не находила себе места, ее сердце трепетало в ожидании, в надежде на то, что, возможно, она неверно истолковала слова Рафаэля, сказанные им перед отъездом: «Нам не помешало бы провести некоторое время порознь, cara. Я не уделяю работе должного внимания, мои мысли заняты тобой одной».

Но когда она зашла к нему в кабинет, его взгляд был суров и строг.

–  Я должна тебе кое-что сказать, – поспешила выпалить Сэм, пока страх не взял над ней верх.

–  Я тебя слушаю, – настороженно произнес он.

Она покраснела. Трудно поверить, что его может обрадовать ее новость. Они были вместе лишь один месяц. Один опьяняюще восхитительный месяц. Достаточно ли этого времени, чтобы?..

– Сэм?

Она посмотрела на него, сделала глубокий вдох и совершила прыжок в неизвестность:

– Я беременна, Рафаэль…

В кабинете воцарилась зловещая тишина. Рафаэль вмиг побледнел, и Сэм осознала, как она ошиблась. Его зеленые глаза стали еще ярче на фоне белого, как лист бумаги, лица. На мгновение ей показалось, что он может потерять сознание. Сэм подошла к нему, но он отстранился и произнес хриплым голосом:

–  Как это возможно?

–  Наверное, мы были неосторожны, – спокойно ответила она, хотя у нее кровь стыла в жилах.

А они были неосторожны много раз – в душе, в palazzo Рафаэля, когда они были настолько возбуждены, что не успели дойти до спальни, в кухне ее квартиры, когда он уложил ее на стол и стянул с нее брюки…

Это была безрассудная похоть, животная страсть, напрочь лишенная романтики. Можно ли было считать это отношениями?

–  Ты говорила, что принимаешь противозачаточные таблетки, – сказал он.

–  Так и было… И сейчас тоже. Но я предупреждала тебя, что принимаю дозу ниже нормы и не для предохранения. К тому же у меня было отравление несколько недель назад…

Рафаэль рухнул в кресло. Казалось, он постарел на десяток лет.

– Этого просто не может быть… – пробормотал он невнятно, словно разговаривал сам с собой.

– Для меня это тоже как гром среди ясного неба, – заметила Сэм, пытаясь обуздать эмоции.

– Ты уверена? Откуда мне знать, что ты не спланировала все это заранее, желая привязать меня к себе? – поинтересовался Рафаэль.

Потрясенная Сэм отшатнулась, Она хотела было ответить, но не смогла выдавить ни слова. Через несколько минут женщина наконец заговорила:

– Ты действительно думаешь, что… что я сделала это намеренно?

Рафаэль встал и нервно заметался по кабинету. Цвет лица понемногу возвращался к нему, подчеркивая изумительные скулы. Неожиданно он разразился таким яростным смехом, что у Сэм душа ушла в пятки. Она никогда не видела, чтобы человек смеялся с такой злобой.

– Это просто неслыханно! Женщины используют любые уловки, чтобы обеспечить себе безоблачное существование за счет состоятельных мужчин, – выдал он, глядя прямо ей в глаза.

Пораженная его цинизмом Сэм крепко сжала кулаки, подошла к столу и произнесла:

– Ты настоящий подонок. Я бы никогда на это не пошла.

И тут она припомнила, как холодно держался Рафаэль перед началом этого разговора. Неожиданно ей открылась ужасная и горькая правда.

– Ты позвал меня к себе, собираясь сообщить, что между нами все кончено, не так ли?

– Да, – кивнул он с безразличным видом.

Вот и все, конец. Всего лишь одно слово. Но его было достаточно, чтобы Сэм поняла: все это время она витала в облаках, считая, что их отношения были чем-то большим, нежели простой интрижкой.

Она пришла в смятение от его жестокой бестактности. Сэм боялась разрыдаться, поэтому она тут же бросилась прочь из его кабинета. В тот момент она старалась не думать о том, как сильно Рафаэль ее унизил, втоптал в грязь, объявив расчетливой и бездушной.

Она спряталась в своей крошечной квартирке и, несмотря на его многочисленные попытки ворваться к ней, упорно не желала его видеть.

И вдруг произошло то, чего она не ожидала, – кровотечение и судорожная боль. На секунду боль и страх одержали верх, и Сэм впустила Рафаэля.

– У меня кровотечение, – решительно заявила она.

Он тут же отвез ее в клинику. Рафаэль был мрачен и бледен, но она не обращала на это внимания. Ее руки обхватывали живот – Сэм хотела сохранить жизнь, зародившуюся в ней. Это решение стало для нее настоящей неожиданностью. Прежде она всерьез не задумывалась о детях, потому что мать Сэм рано умерла, и девочку воспитывал отец, с которым у нее никогда не было теплых отношений. Но в тот момент заложенная природой потребность стать матерью завладела всем существом молодой женщины.

Доктор сообщил ей, что это не выкидыш, а всего лишь обильные выделения. Судороги были, скорее всего, вызваны нервным перенапряжением. Он заверил Сэм, что если она постарается больше отдыхать и избегать стрессовых ситуаций, то беременность будет протекать нормально.

Сэм выдохнула с невероятным облегчением. Но ровно через секунду она вспомнила, что угрюмый Рафаэль, являвшийся причиной ее стресса, сейчас находится за дверью. Ей стало дурно при одной мысли о том, что придется иметь с ним дело. Сэм боялась сказать ему, что это не выкидыш. Материнский инстинкт снова дал о себе знать – она должна защитить своего ребенка.

Медсестра покинула палату, оставив дверь приоткрытой, и голос Рафаэля отчетливо доносился из больничного холла. Сэм напряглась, вслушиваясь.

– Я сейчас немного занят… Нет, ничего серьезного… Я постараюсь освободиться как можно скорее и свяжусь с тобой…

В одночасье последняя жалкая надежда, которая таилась в ее душе, рухнула. Рафаэль не мог знать наверняка, потеряла она ребенка или нет. Однако он в этом не сомневался.

Он закончил разговор и зашел в палату.

–  Сэм…

–  Что? – Она не смотрела на него.

Он вздохнул:

–  Послушай, мне жаль… Мне правда очень жаль, что это случилось. Этого вообще не должно было произойти.

–  Не должно, – согласилась она безучастно.

На мгновение Сэм охватило желание все ему высказать, но она почувствовала, как возвращаются судороги. Выяснение отношений могло навредить ребенку.

– Что произошло, то произошло. Теперь все кончено. Мне придется провести ночь в клинике, но уже завтра я вернусь домой, – сообщила она Рафаэлю.

Сэм еле сдерживалась, чтобы не дать ему пощечину. Его интересовало лишь то, что ребенка, как он полагал, больше нет. Теперь он хочет от нее отделаться.

– Уходи, Рафаэль, оставь меня, – попросила Сэм, вцепившись пальцами в край одеяла.

– Так будет лучше, cara. Поверь мне… Ты молода… Тебя ждет блестящая карьера. В конце концов, между нами не было ничего серьезного, не правда ли? – сказал он, глядя на нее своими бездонными зелеными глазами.

– Конечно нет. А теперь, пожалуйста, уходи.

Самообладание могло покинуть ее в любую секунду. Ей стоило огромных трудов держать себя в руках.

– Я позабочусь о твоем возвращении домой. Тебе не придется ни о чем беспокоиться, – заверил ее Рафаэль.

Сэм подавила нервный смех, представив, через какие испытания ей придется пройти в ближайшем будущем.

– Хорошо, – кивнула она.

– Прощай, Сэм, – с нескрываемым облегчением произнес он, стоя у двери.

Чувствуя, как к горлу подступает ком, она собрала остаток сил и невозмутимо ответила:

– Прощай, Рафаэль.

Сэм отвернулась, потому что ее глаза были полны слез. Как только она услышала стук захлопнувшейся двери, сдавленный стон вырвался из ее груди и горячие слезы рекой полились по щекам.

Целую неделю Сэм разрывалась между желанием рассказать Рафаэлю правду и необходимостью защитить себя от еще большей боли. Вскоре она случайно наткнулась по телевизору на какую-то глупую передачу о знаменитостях и узнала, что Рафаэль нашел ей замену в лице прекрасной итальянской теледивы с чертовски сексуальной улыбкой. При виде него, улыбающегося в объективы телекамер и обнимающего за талию красавицу, Сэм осознала, что правда об их ребенке ему просто-напросто не нужна…

– Мамочка, я хочу есть!

Ее сынишке пора завтракать. Загнав воспоминания в самый дальний уголок своего сознания и пытаясь игнорировать чувство вины, Сэм направилась к Майло.

В тот вечер, когда раздался звонок в дверь, Сэм мыла посуду после ужина, а Майло возился с машинками на полу в гостиной. Подходя к двери, она была уверена, что это, скорее всего, Брайди, вновь забывшая ключи от своей квартиры. Но это была не она.

Рафаэль Фальконе.

Сэм не могла понять, что происходит. Она затаила дыхание. Казалось, время остановилось. Она начала беспристрастно рассматривать его. Потертые джинсы, мятый кожаный пиджак, тонкий шерстяной джемпер. Густые темно-каштановые волосы, кончики которых вьются. Высокий лоб. Глубоко посаженные изумительные зеленые глаза. Аристократическая горбинка на носу, придававшая его лицу высокомерный, заносчивый вид. Выразительные высокие скулы и золотисто-оливковая кожа, выдававшая в нем гостя холодной, промозглой Англии.

Его губы. Восхитительные губы, созданные для страстных поцелуев. Они всегда маняще полуулыбались, суля незабываемые плотские утехи. За исключением того дня, когда Сэм видела Рафаэля в последний раз. Тогда его губы были угрюмо сжаты.

Действительность ударила ее под дых. Она сделала вдох и только тогда поняла, что не дышала около минуты, пожирая его глазами, как какая-нибудь безумная фанатка.

– Саманта.

Голос Рафаэля и его настойчивый взгляд, которым он окинул ее с ног до головы, окончательно вернули женщине чувство реальности. Сэм вспомнила, что стоит перед ним в своей обычной домашней одежде. На ней были узкие джинсы, теплые носки и изрядно поношенная рубашка. Волосы были собраны в пучок, а на лице не было ни грамма косметики.

– А ты все такая же пацанка, несмотря на мои упорные старания, – улыбнулся Рафаэль.

В ее сознании всплыла сцена из прошлого: они с Рафаэлем вдвоем в его palazzo, и он вручает ей большую белую коробку, в которой лежит потрясающий вечерний наряд. Рафаэль сначала раздел Сэм, а затем надел на нее новое платье, оставляющее открытым одно плечо, подчеркивающее бедра и грудь. Длинный разрез позволял любоваться ее ногами. После этого Рафаэль повел ее в самый фешенебельный ресторан Милана. Они просидели там чуть ли не до рассвета, опьянев от игристого вина и страсти. Затем он отвез ее к себе…

«А ты все такая же пацанка…»

– Ты не пригласишь меня войти? Здесь чертовски холодно, – заметил он.

Ее рука намертво вцепилась в дверь. Майло! Тревога охватила молодую женщину и окончательно вывела из оцепенения.

– Сейчас не самое подходящее время. Я не понимаю, зачем ты пришел. Мне кажется, я достаточно ясно дала тебе понять на днях, что меня не интересует твое предложение.

Сэм заставила себя посмотреть на него. Она чувствовала себя постаревшей, тогда как Рафаэль выглядел еще лучше, чем прежде. Несправедливость этого взбесила Сэм. Он не представляет, что ей пришлось перенести. «Потому что ты ничего ему не рассказала», – заметил внутренний голос.

– Зачем ты пришел, Рафаэль? Я уверена, что у тебя есть множество более важных дел, – с горечью бросила она.

Рафаэль стиснул зубы, но ответил спокойно:

– Я подумал, что при личной встрече мне, возможно, удастся убедить тебя рассмотреть мое предложение.

Легкий румянец выступил на его щеках, но Сэм не обратила на это внимания, так как в ту же секунду раздался пронзительный крик «Мамочка!» и топот маленьких ножек.

Майло подбежал к ней сзади и обхватил ее ноги. Сэм представила, как он выглядывает из-за мамы с желанием узнать, кто же стоит на пороге.

–  Я повторюсь: сейчас не самое подходящее время, – тонким голосом продолжала настаивать Сэм, хотя это было так же безнадежно, как пытаться остановить надвигающуюся лавину.

–  Прости, мне не стоило приходить… Конечно, прошло столько лет… У тебя, наверное, есть муж… и дети… – натянуто произнес Рафаэль.

Тут его глаза скользнули вниз и стали круглыми от удивления. Майло стоял рядом с Сэм, пухленькой ручкой держась за ее ногу. Огромные зеленые глаза невинно смотрели вверх на точно такие же глаза, с точно таким же необычным оттенком.

Рафаэль не мог глаз отвести от ребенка. Его лицо исказилось, будто он получил сильнейший удар в солнечное сплетение. Наконец он посмотрел на Сэм. Ее лицо было белым как мел.

И в то мгновение, когда его взгляд обжег ее ледяным холодом, она поняла, что Рафаэль обо всем догадался.