Текст книги "Вороний закат"

Глава 9

Двое только что спешились и привязывали взмыленных коней к ограде. Ребята, каких замечаешь в первую очередь, когда не хочешь сам быть замеченным: крепкие, плотные, коротко стриженные, с каменными глазами. Серьезные ребята с серьезным железом на боку. На лицах – шрамы, значит, бывали в переделках, но не часто, поскольку крутые и умелые. Они уставились на меня так, будто из тумана к ним выбрался оживший мертвец.

– Капитан, давно не виделись, – сказал тот, что повыше, парень чуть старше тридцати, с зарождающимися залысинами у висков.

Его товарищ отошел на пару шагов.

– Давно, – подтвердил я. – Рад видеть тебя, Кассо.

В прошлом он работал на меня и был одним из самых умелых бойцов. Я не встречал его с тех пор, как потерялся в Мороке. Кассо ушел в Светлый орден и, по моим сведениям, погиб, когда Давандейн штурмовала город.

– Похоже, ты нашел новую службу, – добавил я.

– Работаю на Отдел городской безопасности. Маршал хочет видеть тебя.

Он всегда был немногословным, неулыбчивым. Таким и остался.

– Если я решу повидать маршала, то повидаю. Мне известно, где ее искать. Кассо, пожалуйста. Не заставляй посылать тебя куда подальше.

Угроза на него не подействовала. Впрочем, наемники Отдела всегда были на голову выше обычной городской стражи. Те ловили мелкую шпану и отгоняли нищих от храмов. Отдел играл по-крупному, влезал в дела князей и военных. Кассо всегда умел справляться с опасными сердитыми типами.

– Мы быстро управимся, – пообещал он. – Маршал умеет быть щедрой. Тейт, правда же, Давандейн подобрела в последнее время?

– Ну да, конечно, – поспешно согласился Тейт, жирноватый и грузный.

Поди разбери, где у таких кончается жир и начинаются мышцы. Тейт уставился на меня, сложив на груди руки.

– Если ты думаешь, будто мною хоть раз двигали деньги, значит, плохо меня изучил. Но спасибо, что не пытаешься наезжать. Мы оба знаем, к чему это может привести.

– Похоже, ты слишком долго просидел в Мороке, – заметил Кассо. – Не без последствий. Вон кожа какая, и с глазами что-то не то.

– А я-то думал податься на конкурс красоты.

Кассо не улыбнулся. За прошедшие годы радости в нем поубавилось, зато прибавилось мышц. Он сунул большие пальцы за пояс, расправил плечи. Ходячая уверенность в себе.

– Мы когда-то работали вместе. Славно работали. Так что давай по-хорошему. Не думай, будто я боюсь тебя. Прежде ты был лучшим из лучших, но жизнь нас обоих потрепала. Просто ответишь на пару вопросов, и все.

Представляю, что это за вопросы. Куда делся Дантри Танза? Где ты его видел в последний раз? Зачем он разрушил мануфактуру фоса в Хайренграде? А в Сноске? Как он перегрузил батареи? Замешан ли ты в его преступлениях?.. А, не помнишь! Пожалуй, неделя в белой камере вылечит твою память.

Меня опять настиг приступ кашля, и я выплюнул на ладонь жуткую черно-зеленую слизь.

– Конечно, оно нечестно – бить хворого, но, если ты не захочешь по-доброму, что нам останется делать? – задал Кассо риторический вопрос.

– Только тронь свой гребаный меч, и, мать твою, лишишься руки. – Может, я и кажусь стариком, но, если говорю, что не жажду куда-то идти, лучше меня послушать!

Возле моих ног вились языки колдовского тумана. Тейт подсеменил к Кассо, медленно сдвигая ладонь к рукояти. Надо же, и в самом деле собирается попробовать.

– Нет, – приказал Кассо.

– Нам нужно взять его, – напомнил Тейт.

– Нет. Он прав, влегкую у нас не получится.

Неужто Кассо научился от меня хоть чему-то?

– Капитан, ты что, и вправду снюхался с Дантри Танза? Он нынче самый разыскиваемый преступник во всех княжествах.

– Шесть лет не видел его, – устало произнес я. – И понятия не имею, где он.

– Мы вернемся, и нас будет больше, – пообещал Кассо. – Теперь Давандейн знает, что ты здесь, и не успокоится. Ей нужно схватить Танза, дабы занять место рядом с князем Верканти. Может, тогда она перестанет мечтать об Адрогорске. Танза – опасный человек, предатель. Раньше ты бы сам охотился на него вместе с нами.

– Все меняется со временем. И мир уже не тот, – печально и торжественно сказал я.

– Ладно, просто мы первые, кто к тебе подобрался, – усмехнулся Кассо. – Но наши наверняка возьмут тебя до завтрашнего вечера. Ты зря тянешь. Будет только хуже.

– Ничего, я попытаю счастья.

Кассо медленно кивнул. Я повернулся и пошел прочь по темной аллее. Хорошо, что Кассо научился мыслить здраво. Он не шибко мне нравился, но я уважал его. И, кстати, Кассо сказал правду: в свое время я делал бы ту же работу. Они не знают, насколько важное задание выполняет Дантри. К сожалению, невинные всегда попадают под огонь, но что уж теперь – если Кассо учился у меня, то я учился у Вороньей лапы.

Всех не спасешь.

Увы.

Я вернулся в гостиницу, проверил макияж. Встреча с Клауном почти ничего не дала, разве что тревожные вести про Мелкую могилу. А вдруг, и правда, Акрадий смог использовать Безымянного для удара по Цитадели?! Хотя Мелкая могила всегда был странноват, даже по меркам Безымянных.

Я проголодался и спустился в бар. Дописал к нашему счету тарелку лепешек и сыра. Сыр оказался каменным, хлеб – ему под стать, но если ты три месяца подряд ешь все те же баранину и похлебку, всякая другая пища покажется тебе гастрономическим чудом. Затем я заказал омлет с беконом. После раздирающей глотку слизи простая вкусная еда казалась даром святых духов.

Ко мне подсел Тнота, заказал пива. Я потягивал свое медленно, с опаской, но пиво было слабеньким, мне потребовалось бы с полдюжины пинт, чтобы хотя бы зарумяниться.

– Как дела? – спросил Тнота.

– Погано. Клаун совсем плох. Наверное, бедолага сник из-за того, что Воронья лапа его забросил. А жаль. Клаун всегда был мудаковат, но умел работать и обладал большой магической силой. Помнишь то гнездо «невест» в Сноске? Они только решили осесть, а Клаун в одиночку уже прикрыл их всех. Жаль, что от него впредь не будет толку.

– И какой теперь план? Искать типа с прозвищем Зима?

– Именно. Он – капитан Нолла, и он умудрился выследить меня в Мороке. Это очень даже немало. Зима – наш главный шанс выяснить, кто мечтает грохнуть меня.

– Давандейн – наверняка.

– Она хочет потолковать со мной, и ее пучит от собственной важности, но сердце у нее на месте, – заметил я. – Во всяком случае, бо´льшая часть сердца. Она же ратует за безопасность на Границе, а охота за людьми Вороньей лапы этому уж точно не поможет.

Хм, маршал жаждет меня схватить, Норт на пару с Глубинными королями – прикончить. Даже лестно. Я становлюсь чертовски популярным.

– И что ты собираешься делать?

– Раз меня разыскал Отдел, то и Зима отыщет. Если, конечно, он настолько хорош, как говорят. А покамест я посмотрю, нет ли известий о Дантри в нашем ящике. Давненько к нему не наведывался.

– Мы проверим утром, – пообещал Тнота.

Он допил пиво и помахал официанту, мол, повтори. М-да. Когда мы только познакомились, то порой напивались всю ночь и на рассвете с хохотом вываливались на улицу. А теперь мы чуть живы и косеем от пива.

– Нет, проверю сам, – отрезал я и вздохнул. – Вы с Гиральтом купите места в ближайшем караване и уйдете на запад.

– Как это?.. Зачем?!

Да, дерьмовато такое говорить. И жалко отрезать то, что за столько лет будто вросло в меня. Но еще жальче больного, постаревшего Тноту и Гиральта, уж точно не готового к моим сюрпризам.

– Тнота, ты не сможешь жить, как прежде, – выдавил я. – Мои нынешние игры не по тебе. Я подставил вас с Гиральтом в Фортуна-тауне. Здесь подставлю тоже.

– Рихальт, не лей по мне сопли. Я всегда понимал, что сулит знакомство с тобой. И сейчас понимаю.

– Раньше у нас была работа, за которую платили князья. А нынче я действую на свой страх и риск.

– По-твоему, я с тобой из-за денег? – скривился Тнота.

– Поначалу да, был из-за денег. А потом уже из-за меня и Ненн. Но теперь тебе есть о ком заботиться. А у меня появилась привычка дерьмить всех, кто водится со мной. Эзабет, Валия, Ненн… Ты же понимаешь: навигатор мне больше не нужен. А все остальное… поверь, оно не стоит того, что есть у вас с Гиральтом.

– Я понадоблюсь тебе.

– Нет. Ты даже не лишняя пара рук.

Мне хотелось плюнуть самому себе в лицо. Но держался я ровно и спокойно. Опять же, толстый слой грима помогал изображать равнодушие.

– Хорошо, ты прогонишь нас, и что дальше? – деловито спросил Тнота.

Я вытащил из кармана мешочек – свою заначку как раз на такой случай. Мне она уже не понадобится. Распустив завязки, я показал Тноте содержимое. Тот увидел блеск и тихо охнул.

Я затянул шнурок, подпихнул мешочек к Тноте.

– Это алмазы из Морока. Если продашь их в ближайшие два дня – уедешь с состоянием на руках. Хватит аж до восточной границы. Осядьте где-нибудь в Валеньи, Гиральт откроет новое дело, ты создашь ему домашний уют. Но у тебя и правда только пара дней на продажу – потом они рассыплются песком. Трюки Морока. Продавай и выметайся. Я не хочу, чтобы меня шантажировали тобой.

Конечно, Тнота мечтал о спокойной старости подальше от расколотого воющего неба, о возможности вернуть Гиральту потерянное. Мечтал уйти от бесконечной войны Безымянных с Глубинными королями, бросить пить и с толком использовать оставшиеся годы.

Он потупился.

– Тебе не обязательно быть одному…

Я подтолкнул алмазы ближе к нему. Тнота нерешительно накрыл мою руку своей.

– Ладно, подумаю… но как мне узнать, что с тобой все хорошо, что ты справился? Столько лет борьбы…

Я положил мешочек на ладонь Тноты, сжал его пальцы.

– Ты непременно узнаешь. Или мы все станем драджами, или у меня получится. Третьего, понимаешь ли, не дано.

Глава 10

Пришел рассвет – не то чтобы прекрасный или просто приятный. Но солнечные лучи пробились сквозь голубое мерцание Клады. С улицы доносился гомон – рабочий люд спешил по дневным делам, ночной народец разбредался по трущобам.

– Вот это повсюду, – сообщил Тнота и сунул мне листок бумаги.

Гиральт кивнул почти с сочувствием – определенно, Тнота рассказал ему о нашей беседе. Ох, хоть бы старый распутник не отказался удирать.

Художник нарисовал меня неплохо, но сильно приукрасил реальность. На листовке я был вполне молодой и красивый. Чернила размазались – печатали впопыхах и не дали просохнуть. Надпись гласила: «Галхэрроу, человек-гоблин! Опасный! Не приближаться! За информацию о нем – награда!»

Листовку сляпали кое-как, не выровняли шрифт. Хм, не слишком ли много хлопот ради того, чтобы вырвать у меня минимум сведений о Дантри? Внизу листка шла одна красная строчка: «По приказу Отдела городской безопасности».

– Подбородок у меня более мужественный, – заметил я и вернул бумагу Тноте.

Тот скорчил кислую рожу, подражая лицу на портрете. Я помимо воли улыбнулся.

– Проблемы, – сказал Тнота. – Весь город оклеен этим. Даже если до тебя не доберется Отдел, то уж какая-нибудь банда точно попробует заработать.

Я согласился. Затем объяснил, как дойти до магазина на Слэк Роу, написал на обороте листовки список нужных мне вещей: мушкетные пули, мешочек пороха или готовые заряды, два новых ножа, солдатская лопата, два хороших кожаных мешка и прочее, необходимое или приятное. Тнота с Гиральтом ушли, а я встал перед зеркалом и попробовал угадать, когда же нарисовали портрет. Форму глаз передали верно, только сделали их темными, а не подсвеченными изнутри. Кожа тогда еще не блестела будто лакированная, и под ней не было черно-зеленых жил, как теперь. Вряд ли с кем-то случалось такое раньше. Лишь я один шесть долгих лет впитывал отраву проклятой земли. На меня и прежде не особо западали, а в нынешние времена я не приглянулся бы и психопату.

Борода моя отросла до середины груди, волосы – до плеч, слабые, ломкие. И седые. В морщинах на лице – серая чешуя.

Увиденное не пришлось мне по душе. Никому не нравится стареть, но я-то выглядел намного старше, чем ощущал себя. Захотелось постричься покороче. Мелькнула шальная мысль: мечтаешь снова стать похожим на портрет? Но я уже начал свой путь и не планировал останавливаться.

Я опять накрасился, будто двухгрошовый актеришка, и перешел ко второму пункту плана. Нацепил очки, прикрыл капюшоном гоблинскую рожу. Небо затянуло облаками, собирался дождь. Отлично! Никто не потревожит бедного спешащего путника.

Я взялся за ручку двери, и тут случился очередной приступ кашля. Меня согнуло пополам. В прижатую ко рту ладонь вылетел темный, вязкий как сироп сгусток, а в глотку будто насыпали вымоченный в кислоте щебень. Я уселся на кровать, выхаркнул новую порцию черной дряни, выждал. Кажется, очутившись вне Морока, тело принялось отторгать его. В прошлом это означало бы выздоровление. Но сейчас я зашел слишком далеко. Видимо, надо поскорее возвращаться, чтобы не загнуться без Морока.

Утренняя суета уступала место обычным дневным заботам. Почему-то фос-светильники не отключились и заливали улицы холодным белым светом. К чему такая расточительность? Я отворачивался от фос-труб. Вряд ли бы меня заметили из-за них, легче быть унесенным внезапным ураганом. Но береженого духи берегут.

– Не пора ли опрокинуть стаканчик? – прошептала Ненн.

Но поблизости ее не было. Приехали, галлюцинации. Вот что значит просидеть столько времени вдали от людей. Теперь я с людьми. Может, это вытрясет призраков из моей головы? Конечно, всему виной – отрава Морока. Я в своем уме. И никак иначе.

У разваленной части Цитадели уже построили леса, инженеры ремонтировали сеть трубок, демонстрировавших городу слово «МУЖЕСТВО». Правильно. Надо избавляться от хаоса, пусть люди видят, что жизнь возвращается в свое русло.

Я благополучно добрался до узкого фасада лавки в Виксе, продававшей прялки. По дороге никто не попытался ни арестовать меня, ни пырнуть ножом. Я заглянул в запотевшее окно, понял, что в лавке спокойно, и зашел внутрь.

Молодая женщина пряла, умело превращая ворох крашеной шерсти в нить. Тут же стояла колыбель с ребенком. На полках виднелись детали прялок: колеса разных конструкций и из разных сортов древесины, педали, иглы. Женщина посмотрела на меня с ужасом, словно на явившийся из преисподней призрак. Да почти так оно и было. Затем перевела взгляд на рукоять, торчащую из-за пояса.

– Вы не похожи на того, кому нужна прялка, – определила женщина.

– Признаюсь: я не ткач. И даже не спиннер.

– Так что же вы ищете?

– Я ищу Глауду, хозяйку этой лавки. Она здесь?

Вращение веретена замедлилось.

– Это моя тетя. Прошлой зимой она умерла от лихорадки. Лавка теперь принадлежит мне.

Вот дерьмо.

– Соболезную, – склонив голову, сказал я.

– Вы знали тетю?

– У нас было деловое соглашение.

Женщина нахмурилась. Наверное, подумала, что я тут из-за денег. Наследуя заведение, наследуешь и его долги.

– Глауда получала письма для меня. Я часто бываю в разъездах, и она хранила мою корреспонденцию. Знаете об этом что-нибудь?

– А, так вы капитан, – нервно произнесла женщина.

Хм, с чего ей пугаться? Впрочем, вид у меня был не слишком успокаивающий.

– Да, капитан, – подтвердил я.

– Простите, письмо пришло, но несколько месяцев назад. Знаете, вся эта суета… Я принимала дела после тети. Теперь уж и не помню, куда подевала его. Но вы подождите, оно обязательно найдется.

Я так давно ничего не получал от Дантри, что даже разволновался при мысли о письме. Мы договорились связываться лишь по самым важным поводам. Если он, наконец, написал мне, значит, у него получилось.

– Буду очень благодарен. Курьер ведь заплатил вам при доставке?

– Да. Не могли бы вы пока посторожить лавку? Сейчас, я быстро.

Она выхватила ребенка из колыбели и скрылась за портьерой. Лавка явно в пригляде не нуждалась. От безделья я покрутил одно, другое колесо. Сделаны они были на совесть. Такой легкий ход. Хм, наверное, хозяйка похоронила письмо под кучей бумаг или сунула в дальний сундук… Что-то долговато.

Глауда была честной, но, увы, пожилой. А я и не замечал, как идут года. Неприметная и надежная, Глауда не покидала Валенграда и держала рот на замке. Мы привыкли пользоваться ее услугами по передаче писем. Верность в нашем деле всегда ценилась.

Вдруг до меня дошло: чтобы искать письмо, не нужно брать ребенка. Я отдернул портьеру. В кухне тишина, дальше тоже, задняя дверь нараспашку. Взбежал по лестнице – никого.

Гребаный дом оказался совершенно пустым.

Глауду мы выбрали за то, что она не совала нос в чужие дела. А вот ее племянница, похоже, так не умела.

Скоро за мной явится толпа, и, скорее всего, по улице. Значит, валить надо через заднюю дверь.

Проход за дверью был узким, усыпанным крупными гниющими щепками со слизняками на них. Вел он в такой же проход, сырой и грязный. Я оттолкнулся от стены и вспрыгнул на шестифутовую изгородь. Та заскрежетала и чуть не обвалилась подо мной. Я слез наземь с полной заноз перчаткой и глухим нытьем в спине, сожалеющей об утраченной молодости. Передо мной расстилался лабиринт закоулков. Тут я скорее сам потеряюсь, чем меня выследят.

Но, черт подери, Дантри прислал письмо, как бы его достать.

И в Мороке, и в безопасных местах полезно иногда оглядываться. Я оглянулся и увидел то, что видеть бы не хотел. Извиваясь угрем, по проулку ко мне неслась дымящая, искрящая синевой и золотом струя фоса.

Пора было драпать.

Я кинулся прочь – и попал в тупик. Оглянулся снова и понял, что фос-змея повернула вслед за мной. Прежде я не видал таких трюков с фосом. Наверное, касаться этой змеи не слишком полезно для здоровья. Чахлая щеколда слетела от моего пинка, и я через задний двор проскочил в следующий лабиринт закоулков. Куча старых поломанных половиц возле изгороди – хороший помост. Я взбежал по нему, спрыгнул с той стороны и оказался на незнакомой улице, по щиколотку в луже. От меня шарахнулись прохожие.

Несколько секунд все выглядело спокойным. Затем изгородь, через которую я только что перелез, с грохотом разлетелась и в дыру полезла искрящаяся змея. Да, тут не подерешься. Я побежал. Фос двигался медленно, но неумолимо. Иногда он сбивался с пути, тыкался в углы, но не отставал. Люди визжали, разбегались, неподалеку зашелся лаем пес.

На углу Динч-авеню у меня перед глазами поплыли звезды. Морок будто схватил за душу, потянул к себе. В руки и ноги словно вставили штыри. Я зашатался, прислонился к табачной лавке, снес с подоконника горшки с цветами. Ну, давай, Галхэрроу, ты же умеешь, стисни зубы и вперед.

Через три шага я шлепнулся наземь. Мир вокруг замерцал, засветился всеми цветами радуги. К горлу подкатила тошнота, по ушам бахнул небесный вой. Но тут боль сосредоточилась в точке – старой ране от драджевского копья, полученной еще при осаде Валенграда, – и засела в ней. Увечащая магия отыскала увечье.

Ну вот, так полегче, но от фос-змеи не удрать. Сколько ни убеждай себя в том, что боль – только в голове, что она плод воображения. Бывает, дерешься и в запале не замечаешь, как из тебя свищет кровь, будто из резаной свиньи. Но теперь, увы, не тот случай.

Змея уже догнала меня. Несколько лет назад я принял удар магии «малыша», и она не убила меня. Будем надеяться, что и магия спиннера не подведет.

Я сосредоточился на отраве, представил, как черная дрянь Морока бежит по моим венам, как живет в моих костях, пропитав их за много лет насквозь. Тысячи раз я проталкивал в глотку мясо тварей Морока, метался от принесенных им кошмаров и лихорадки.

Повернувшись лицом к змее, я увидел за ней, вдалеке, двоих, таких неуместных на этой грязной улице. Хм, а вот и те, что решили меня прикончить.

Убийца номер один: женщина, одинаковая в ширину и в высоту, эдакий шарик в длинном синем плаще. Волосы – то ли седые, то ли платиновые. От ее выставленных из-под плаща рук в перчатках исходило сияние. Ага, мамочка фос-змеи. Спиннер – очень неприятный противник. Но меня больше напугал стоявший рядом гигант.

Я – человек заметный, во мне шесть с половиной футов роста, и на этих футах – немало мяса. Но я легко бы спрятался в тени того восьмифутового монстра. А если посадить колдунье на плечи ее двойника, то двойник едва бы сумел заглянуть монстру в глаза. Верзила был лысым, большеголовым, красноглазым, с ритуальными шрамами на снежно-белой коже скул и челюсти и, похоже, совсем безоружным. Да, когда ты сам – оружие, можно обойтись и без железа.

Довольная колдунья сложила руки на груди, гигант бесстрастно наблюдал.

Змея метнулась ко мне.

– Эзабет, встань со мной, – прошипел я сквозь зубы.

Фос-змея ударила, и полетели искры, словно я был точильным камнем, а змея – прижатым к нему лезвием. Меня затрясло, змея замерла, свернулась, распухла. Наверное, спиннер старалась изо всех сил.

По всей улице взорвались фос-трубы, посыпалось битое стекло, завыли усеянные им прохожие. Змея с хлопком распалась, окатив меня светом – будто теплым ветром дохнуло. Спиннер зашаталась, упала на колени, посмотрела на меня с изумлением и ужасом. Что, удивлена? Ну, детка, сейчас мое железо ответит на твои вопросы.

Я вытащил клинок, и красноглазый гигант двинулся ко мне. Жуткие глазюки. И цвет тут вовсе ни при чем, просто в них нет ни капли человеческого. Кожа гладкая, мраморно-белая. В общем, собрат-нелюдь. Но ярд стали в брюхе действует на переростков так же, как на всех остальных. И чем цель больше, тем легче в нее попасть.

Я решил рискнуть и ударил, взял высоко, в лицо, но чертова нога не пожелала слушаться, подогнулась, и выпад получился слишком коротким. А рука гиганта с презрительной легкостью схватила мой клинок. Я попытался выкрутить лезвие – черта с два, зажато оно было как в тисках. Выпустив меч, я заставил себя опереться на пылающую болью ногу, а другой врезал монстру в солнечное сплетение. Гигант не шелохнулся, отшвырнул мое железо в кювет и отвесил мне оплеуху. Голова аж мотнулась. Пустяки, не первая драка, выдержим. Я врезал монстру снизу вверх, в челюсть. И зря. Будто в камень саданул. Хрустнули кости, в руку словно вогнали штырь.

Ладно, последняя попытка. Я вломил левой, целясь пониже, – нет, чудовище поймало мой кулак. Обычно в драке мои кулаки не ловят, вес-то у меня не маленький. Но Гиганту было все равно: он обернул кулак своей лапищей, вывернул мне запястье и свободной рукой рубанул по предплечью.

Сломанная кость взорвалась болью, а я, получив удар в грудь, полетел через улицу. Приземлился скверно, в бедре болезненно хрустнуло. Монстр, стоя надо мной, равнодушно глядел на мои попытки подняться – так же, как и на попытки атаковать. Затем он поставил ногу мне на грудь, надавил и посмотрел с легким любопытством: ну, чего он там? Я поблагодарил свои ребра за то, что они так долго и хорошо берегли легкие и прочую требуху, и простил их за то, что они не справятся сейчас.

Но гигант не ударил. Он лишь пялился на меня кроваво-красными глазами. На огромном лице читалось полное равнодушие. Хоть бы толика победной радости или возбуждения от драки.

Подошла спиннер, за ней – кучка молокососов в красных мундирах.

– Как ты это сделал?

– Легко, – задыхаясь, ответил я колдунье, нога на груди мешала говорить. – Он треснул, я полетел, сработала сила земного притяжения. И вот.

Случайно прикусив щеку, я сплюнул кровь. В ней была примесь черного.

Колдунья не поняла шутку и взвизгнула:

– Как ты блокировал заклятие удержания?!

Этого я не смог бы объяснить, даже если бы захотел.

Появилось знакомое лицо. Ха, Кассо.

– Прекрасно, Каналина, – похвалил ублюдок спиннера. – Вы обещали достать его – и достали.

– Я обещала поймать его – и не поймала, – сердито буркнула спиннер.

– Все хорошо, что хорошо кончается, – радостно изрек мой бывший подчиненный. – Ребята, поднимайте его. Пора ему повстречаться с боссом. Капитан, лучше вам было прийти по-хорошему. Жаль, что так вышло. Но я предупреждал.

– Отвали, выскочка-недоносок, – прошипел я.

Конечно, злость помогает, когда у тебя все переломано, разорвано и горит огнем. Но, духи святые, злиться – это так глупо…

– Ты сам меня учил: арестованные должны вести себя тихо. Помнишь? – холодно и равнодушно процедил Кассо.

Он пнул меня в бедро. То, что раньше было лишь надломано, сейчас треснуло окончательно. Я вскрикнул, затрясся всем телом. И как теперь идти? Одна нога бесполезна, бедро второй развалилось на части. Но Кассо плевал на такие мелочи. Его люди, довольные, поволокли меня, не обращая внимания на стоны.