Текст книги "Земля потерянных людей"

Эдгар Райс Берроуз
Земля потерянных людей

I
ДЖУНГЛИ

– Господин, я дальше идти не могу, – сказал камбоджиец.

Молодой белый мужчина удивленно повернулся к проводнику. Позади них была видна частично прочищенная в густой траве, скрывавшей оставленные дорожными строителями пни, тропа. Перед ними лежала лощина, на краю которой тропа обрывалась. По другую сторону лощины начинались девственные джунгли.

– В чем дело? Мы ведь еще и шагу не сделали! – воскликнул белый. – Для чего я вас нанял, как вы думаете?

– Я обещал господину привести его в джунгли, – отвечал камбоджиец. – Вот они. Я не обещал входить в них.

Гордон Кинг закурил сигарету.

– Давай-ка обсудим это дело, дружок. Сейчас раннее утро. Мы можем войти в джунгли, немного пройтись и вернуться до захода солнца.

Камбоджиец покачал головой.

– Я подожду вас здесь, господин, – заявил он, – но войти в джунгли я не могу, разумнее будет, если и вы не пойдете.

– Почему? – спросил Кинг.

– Господин, в джунглях дикие слоны, тигры и пантеры, – ответил камбоджиец, – они нападают и днем и ночью.

– А для чего мы взяли два ружья? – осведомился белый. – В Компонг-Тхоме мне сказали, что ты хороший стрелок и храбрый охотник. Ты же знал, что ружья нам до самых джунглей не понадобятся. Нет, дорогой, просто ты в последний момент струсил и, как я понимаю, вовсе не в тиграх и диких слонах тут дело.

– Господин, в глубине джунглей есть и другие вещи, увидев которые, никто живым не возвращается.

– Ну например? – поинтересовался Кинг.

– Духи моих предков, – сообщил камбоджиец, – кхмеры, много лет назад обитавшие в великих городах. Развалины этих городов до сих пор стоят в тени джунглей, и по сумрачным тропам в лесу до сих пор бродят древние короли, воины и проезжают на призрачных слонах маленькие печальные королевы. Они вечно бродят по джунглям, спасаясь от ужасного рока, постигшего их при жизни, а с ними миллионы духов тех, кто когда-то были их подданными. Мы можем спастись от Господина Тигра и от диких слонов, но никто, кому довелось увидеть духов умерших кхмеров, от смерти не уйдет.

– Мы же вернемся еще до темноты, – продолжал настаивать Кинг.

– Они скитаются день и ночь, – сказал проводник, – это проклятие Шивы, Разрушителя.

Кинг пожал плечами, затушил сигарету и поднял ружье. – Ладно, подожди меня здесь, – заявил он. – Я вернусь до наступления темноты.

– Вам никогда оттуда не суждено вернуться, – промолвил камбоджиец.

По другую сторону лощины вздымались дикие, таинственные джунгли, даже взглядом невозможно было оценить их глубину: все скрывал подлесок и заросли бамбука. Поначалу Кинг даже не мог найти входа в мощной стене растительности. На боку у него висел тяжелый кинжал в ножнах, но, несмотря на раннее утро, было уже настолько жарко, что он понял, что если он с самого начала не найдет прохода, то прорубая себе путь, измучается до такой степени, что никаких приключений уже не будет. Он знал, что позже будет еще жарче – Камбоджа расположена лишь в двадцати градусах выше экватора, на той же широте, что Никарагуа и Судан, печально известные своей жарой.

Он прошел вдоль лощины, прежде чем нашел наконец не то, чтобы тропу, но место, где бамбук рос не так густо. Оглянувшись назад, он увидел, что камбоджиец печально покачивается в задумчивости. Молодой человек мгновение помедлил как бы размышляя, не попробовать ли еще раз уговорить проводника пойти вместе, но вновь осознав тщетность этих усилий, повернулся и вошел в джунгли.

Он прошел совсем немного, и лес стал лучше просматриваться: подлесок уже не был таким густым. Огромные ветви величественных деревьев давали такую густую тень, что подлесок просто не мог вырасти.

Насколько же иначе выглядели джунгли, чем он себе представлял! Какие они были таинственные, но при этом мрачные и даже грозные! Да, это было самое подходящее место для духов плачущих королев и убитых королей. В глубине души Кинг проклял своего камбоджийского проводника. Страха он не чувствовал, но ощущение одиночества было сильным и неприятным.

Он тут же взял себя в руки, взглянул на часы, вытащил свой карманный компас и, насколько это было возможно в джунглях, точно определил курс на север. Он мог бы и понять, что действует по меньшей мере как дурак, но сомнительно, что он бы признался в этом даже самому себе, тем более, что конечно же никакой опасности нет. У него было достаточно, по его мнению, воды на целый день; он был хорошо вооружен, у него был компас и кинжал для расчистки тропы. Может быть, еды было маловато, но кто же потащит лишний груз в полуденную жару.

Гордон Кинг, молодой американец, недавно закончил курс медицины. Поскольку он имел самостоятельный доход, то не нуждался в практике; и хорошо понимая, сколько существует на свете молодых бедных врачей, он решил несколько лет посвятить изучению неизвестных болезней. Сейчас он позволил себе переключиться со своего хобби на интригующие тайны кхмерских развалин Ангкора. Развалины эти настолько подействовали на его воображение, что он не сумел противостоять искушению произвести небольшое их исследование за свой собственный счет. Он не знал даже, что он рассчитывал там найти; быть может, руины города, более великолепного, чем Ангкор Тхом; быть может, храм, более изумительный, чем Ангкор Ват; быть может, просто приключение на один день. Такова молодость.

Джунгли, вначале такие тихие и молчаливые, казалось проснулись от шагов; птицы, дразнясь, запорхали над ним, неизвестно откуда взявшиеся обезьяны, с шумом носясь по нижним террасам леса, тоже передразнивали его.

Он обнаружил, что идти гораздо труднее, чем он себе представлял, путь был далеко не гладкий. Многочисленные овраги и лощины были завалены упавшими деревьями, а кроме этого, ему постоянно надо было следить, чтобы продвижение вперед по возможности строго следовало стрелке компаса, иначе он слишком удалится от ожидавшего его проводника при возвращении назад. Ружье становилось все горячее и тяжелее, фляжка с водой все норовила соскользнуть и ударить его в живот. Он обливался потом, а ведь их с проводником разделяло всего несколько миль. Больше всего беспокойства ему причиняла высокая трава, потому что он не мог увидеть, что в ней скрывается. Опасности, поджидавшие его в гуще трав, настолько высоких, что временами они задевали его лицо, получили свое подтверждение, когда буквально из-под его ноги выползла кобра.

По истечении двух часов Кинг убедился в том, что он окончательный дурак, что пустился в поход, но свойственное ему бульдожье упрямство не позволяло так быстро повернуть назад. Он остановился и глотнул воды из фляжки. Вода была теплая и противная на вкус. Самое лучшее, что можно было о ней сказать, это что она мокрая. Справа немного впереди от него внезапно послышался треск. Он вздрогнул, поднял винтовку и прислушался. Может быть, подумал он, это дерево упало, а может быть, прошел слон. Звук был совсем не страшный, но тем не менее произвел на него странное впечатление, и он с большим неудовольствием должен был признаться, что нервы его на пределе. Неужели он позволил глупым россказням камбоджийца так подействовать на его воображение, что теперь воспринимает каждый нарушающий тишину джунглей звук как грозящую ему опасность? Вытерев пот, он продолжил путь, стараясь по возможности держаться северного направления. Воздух был полон странными запахами, один из которых – самый едкий, неприятный и интенсивный, – был ему странным образом знаком. Тихие потоки воздуха джунглей случайно донесли до него этот вызвавший смутные, уплывающие ассоциации запах. Но вдруг в памяти его всплыла картина и он вспомнил. Он увидел себя стоящим на бетонном полу огромного здания, вдоль стен которого было расставлено множество огороженных клеток, в которых либо нервно прохаживались, либо в мрачной тоске по утраченной свободе лежали львы и тигры. В воздухе стоял именно этот резкий запах. Конечно, одно дело разглядывать тигров в клетках, и совершенно другое – внезапно осознать, что они здесь где-то рядом и ты от них ничем не огорожен. Только сейчас ему пришло в голову, что он тигров воспринимал не как реально существующую опасность, а просто как имя существительное. Испуга он не почувствовал, но стал двигаться более осторожно, постоянно начеку.

Несколько раз ему приходилось идти в обход болот и глубоких оврагов. Было уже около полудня, время когда уже пора было поворачивать обратно, чтобы успеть вернуться до наступления темноты к месту, где он расстался с проводником. В подсознании все время всплывал вопрос, сможет ли он вернуться по своим же собственным следам. Опыта по ориентированию в лесу у него не было, к тому же он обнаружил, что и ориентироваться по компасу гораздо труднее, чем он себе представлял. Не оставлял он по пути и никаких зарубок, настолько трудно в такую жару ему казалось пользоваться кинжалом.

Гордон Кинг был собой крайне недоволен: он не нашел никаких руин, ему было жарко, он устал и проголодался. Ему стало совершенно ясно, что никакие развалины его абсолютно больше не волнуют, и после короткого отдыха он повернул назад, на юг. И почти сразу же понял, что перед ним стоит задача почти невыполнимая. За шесть часов пути он далеко отошел от конечного пункта. Если он проходил по две мили в час, то перед ним двенадцать миль, которые необходимо преодолеть. С какой скоростью он двигался, он не знал, но великолепно понимал, что пустился-то в путь свежим, полным сил и после сытного завтрака, а возвращаться ему предстоит голодным, усталым и со стертыми ногами.

Тем не менее, он продолжал верить, что успеет преодолеть это расстояние достаточно легко еще до наступления темноты. Физически он был человеком прекрасно подготовленным к таким испытаниям годами атлетических упражнений и тренировок в колледже. Теперь он был страшно рад, что бегал на длинные дистанции и даже несколько раз выигрывал марафон, так что мысль о долгой ходьбе никогда его не пугала. То, что он был практически чемпионом по метанию копья и диска, сейчас ему помочь ничем не могло. Единственное, о чем он сожалел, так это о том, что последний год, закончив колледж, он позволил себе распуститься – и это становилось с каждой милей все ощутимее.

С первой же минуты, что Гордон Кинг пустился в обратный путь, он обнаружил, что абсолютно не в состоянии найти даже признака той тропы, по которой он сюда пришел. Когда он пошел туда, откуда как ему казалось, он пришел, то компас показал, что он движется на юго-запад, а следов никаких он найти не сумел.

Покачав головой, он обратился к компасу, но путь на юг проходил через непреодолимую чашу, сквозь которую – он был твердо уверен – он не ходил. Он принялся размышлять, стоит ли ему обходить трудные места в его движении на юг или стараться предельно точно следовать стрелке компаса, обходя только непреодолимые препятствия. Последний вариант ему показался наиболее удачным, так как сильно сократил бы ему дорогу и вывел бы его прямо на проводника.

Когда же он приблизился к небольшому участку джунглей, казалось бы, образовывающему непреодолимое препятствие на его пути, то выяснилось, что хотя деревья и были близко расположены друг ко другу, но под ними почти не было, а то и вовсе не было подлеска. Часто поглядывая на компас, он вошел в лесной полумрак. Все возрастающая жара увеличивала усталость. Он стремительно терял силы. Теперь он понимал, что в начале своего глупейшего приключения даже не отдавал себе отчет, насколько ослабели его мышцы, и когда он представил себе, сколько миль и часов ему надо еще пройти, то его охватило чувство беспомощности и одиночества.

Винтовка, револьвер, аммуниция и фляжка с водой так невероятно отяжелели, что он подумал, что они могут ему помешать добраться к месту до наступления темноты. В воздухе по-прежнему сильно чувствовался запах огромных кошек. Однако он провел уже более шести часов в джунглях и, несмотря на запах, даже мельком не видел ни одного хищника. Из этого он сделал вывод, что днем атака маловероятна, и что просто необходимо выбраться из джунглей дотемна. А освободившись от снаряжения, это будет сделать гораздо легче, тем более, что в темноте оно будет абсолютно ни к чему.

И, кроме того, продолжал он рассуждать, в джунглях совсем немного людоедов – ведь он слышал, что среди тигров далеко не все людоеды. Кошки поменьше, вроде пантер и леопардов, у него большого страха не вызывали, хотя он теоретически знал, что они не менее опасны. Размеры, репутация и зловещая внешность Господина Тигра заставляли забыть о великолепии остальных.

Большой плоский камень в тени густой листвы просто звал передохнуть, освободившись на минутку от снаряжения. Теплая и неприятная на вкус жидкость во фляжке манила выпить все до дна. Прежде чем сесть на камень, он прислонил винтовку к дереву и расстегнул ремень, скреплявший всю его амуницию, на котором к тому же висел револьвер. Со вздохом облегчения он положил его около ног. Страх не успеть до темна оставил его на время. Освободившись от становившегося с каждым шагом все тяжелее груза, он почувствовал себя родившимся вновь и способным совершить все, что потребуется для возвращения. Он уселся на плоскую скалу и сделал очень маленький глоточек из фляжки. Воду он в течение дня расходовал бережно, и теперь был рад этому – ему еще понадобится до конца дня и передохнуть, освежиться.

Завинчивая крышку фляги, он случайно взглянул на обломок скалы, на котором сидел и подумал, что он как-то не к месту среди огромных деревьев и густой зелени джунглей.

Он лениво смахнул опавшую листву с его поверхности и в удивлении обнаружил, что выступающая над землей поверхность скалы представляет собой барельеф – голову и плечи воина.

Вот она – цель, к которой он стремился, но он понял, что теперь не ощущает практически никакой радости. Его интерес к кхмерским руинам, похоже, испарился в зное джунглей. Тем не менее, его хватило на удивление тому, что это единственное, что осталось от древних реликвий. Познания, обретенные в результате изучения развалин Ангкорс Тхома, подсказывали, что это всего лишь часть какого-то древнего сооружения, а если это так, то под покровом джунглей находится основа этого фрагмента.

Он поднялся, принялся всматриваться сквозь листву, отведя ветки рукой. Еще несколько часов назад сердце его бурно забилось бы при виде того, что ему открылось сквозь завесу листвы. Перед его глазами предстала громада здания, разрушенного в многолетней безнадежной борьбе с джунглями, но все еще вздымающего стройные колонны среди наступающих деревьев.

Он стоял, очарованный трагическим великолепием минувшей славы, и вдруг взгляд его привлекло движение среди руин – в пятне солнечного света, падавшего сквозь осыпающуюся крышу он заметил мелькание чего-то желтовато-коричневого с темно-коричневыми полосами. В то же мгновение оно исчезло. Все произошло абсолютно беззвучно, мелькнуло – и все. Гордон Кинг почувствовал, что на лбу его выступил ледяной пот, и он бросился к своим ремням, застегнул их и схватил ружье. Благословенный груз! Он возблагодарил Бога, что не ушел без оружия.

Развалины кхмеров были забыты. Он, внимательно прислушиваясь, оглядываясь по сторонам и даже оборачиваясь время от времени, продолжил свой путь. Поступь хищника бесшумна, а в конце, если он наступит, внезапный прыжок, страшные когти и клыки. Это Кингу было известно. Он ощущал на себе жуткий взгляд. Он был совершенно уверен, что зверь следует за ним.

Он решил проверить по компасу направление. Он был маленький, наручный, на манер охотничьих часов.

Кинг проверял направление, держа компас в руках, когда ему померещился тихий звук за спиной. Он повернулся и зацепился носком ботинка за камень; пытаясь сохранить равновесие, он споткнулся о россыпь песчаника и грузно упал лицом вниз. Встревоженный послышавшимся ему звуком, он быстро вскочил на ноги, но зверя нигде не было видно.

Падая, он уронил компас, и удостоверившись, что ему в данный момент ничто не угрожает, Кинг принялся его искать. Нашел он его достаточно быстро, но взглянув на него, он почувствовал, что сердце уходит в пятки – компас был разбит вдребезги.

Происшедшее привело Гордона Кинга в ужас: он понимал, что для него это катастрофа. Человек, практически не знающий леса, оказался в настолько густых джунглях, что не было никакой возможности определить направление по солнцу. Кроме того, постоянное ощущение опасности нападения хищников и растущее осознание того, что ему явно придется провести ночь в джунглях. А в подсознании мелькало, что неизвестно еще, удастся ли ему вообще выбраться отсюда даже в том случае, если его не сожрет хищник и он сам не умрет от жажды.

Но расслабиться и представить себе все самое страшное он позволил себе лишь на мгновение. Он был хорошо вооружен, полон скрытых возможностей и достаточно разумен. Внезапно он осознал нечто придавшее ему новые силы и надежду.

Очень немногие точно знают, склонны ли они к трусости или нет, пока не окажутся в смертельной опасности. Гордону Кингу раньше никогда об этом задумываться не приходилось. И вот, оказавшись в таинственном лесу, он почувствовал осознанное понимание самостоятельности, не поддающееся ни похвалам, ни упрекам посторонних. Он полностью осознавал степень опасностей, окружавших его; он не пренебрегал ими, но чувство страха совершенно исчезло.

Исполненный новой для него уверенностью, он продолжил путь в направлении, которого он придерживался еще до аварии с компасом. Он был так же внимателен и осторожен, но головой по сторонам непрерывно уже не вертел. Он ощущал, что идет с хорошей скоростью и был уверен, что движется в южном направлении. Он подумал, что может быть, ему все же удастся управиться до наступления ночи. Единственное, что всерьез беспокоило его – это растущая жажда, а он был вынужден экономить каждый глоток, изо всех сил сдерживая себя.

Путь, по которому он двигался, был гораздо более открыт, чем тот, что привел его в джунгли, и он был полон радостной надежды, что сможет выйти из трудного положения до наступления времени охоты громадных хищников; хотя в глубине души понимал, что максимум, на что приходится рассчитывать – это маленькая опушка.

Он очень устал, что подтверждалось тем, что он стал часто спотыкаться и каждый раз, когда он падал, то вставал с большим усилием и раз от разу это становилось все труднее. Слабость его разозлила. Он знал, что единственное, что можно сделать, это передохнуть, а это невозможно, потому что драгоценные минуты дневного времени летят.

По мере того, как мили медленно тянулись, а минуты неслись, зародившаяся было надежда стала угасать, и все же он медленно, спотыкаясь, двигался и, не надеясь, все же надеялся, вдруг за следующей стеной зелени окажется тропа в долину, что для него жизнь, еда и вода.

– Теперь, должно быть, недалеко, – думал он, – а еще по крайней мере час дневного света еще гарантирован. – Он был совершенно вымотан; небольшой отдых освежит его, а там, впереди, как раз видна огромная плоская скала. Он отдохнет минутку и наберется сил.

Устраиваясь на отдых на жестком ложе, он вдруг испуганно встрепенулся. На камне был высечен барельеф головы и плеч воина.

II
БРЕД

При некоторых обстоятельствах и храбрейшие испытывают полную беспомощность и отчаяние. Именно в таком состоянии и пребывал Кинг, осознав, что с полудня бессмысленно кружил по лесу и вернулся на то же место. Ослабев от жажды и перенапряжения, он перестал надеяться на что-либо в будущем. У него была возможность выйти из джунглей, а он сплоховал. Надежды на то, что назавтра возможностей будет больше, не было. Отдых, конечно, несколько восстановит его силы, но он нуждался и в пище, а с утра в его фляге от того, что было утром, когда он пускался в путь, останется всего несколько капель смочить пересохшую глотку. Он не раз спотыкался на пути, налетая на ямы с жидкой грязью, но было абсолютно ясно, что пить подобную жидкость – чистое самоубийство.

Склонив голову, он пытался найти хоть какой-нибудь выход из создавшегося положения. Глаза его невидяще шарили вокруг, затем взгляд сфокусировался и он на поверхности земли увидел то, что заставило забыть и о голоде, и о жажде, и об усталости: свежий след тигра.

– Что беспокоиться о завтра? – пробормотал Кинг. – Если даже только половина того, что наболтал этот камбоджиец про эти места, правда, то мне крупно повезет, если я увижу еще раз в жизни утренний свет.

Где-то он прочел, что тигры начинают охоту к вечеру, знал он, что они редко лазают по деревьям; но он был в курсе, что леопарды и пантеры лазают, особенно пантеры, а они, несмотря на свои размеры, ничуть не менее опасны, чем Господин Тигр. Надо как можно скорее найти убежище. Он вспомнил, что видел развалины за завесой листвы, раздвинул ветки и с усилием двинулся в путь.

Здесь была гораздо менее густая растительность, как бы из благоговейного ужаса перед человеческим трудом. Громадное прямоугольное здание, величественное даже в развалинах, предстало перед глазами американца. Но не все в джунглях боялось нарушить святость этих мест. Огромные деревья росли на расположенных террасами стенах, среди колонн и в арках, и их медленное и неустанное давление местами уже превратило здание в совершенные развалины.

Прямо перед ним возвышалась башня, лучше других устоявшая в борьбе со временем. Она возносила свою вершину приблизительно футов на шестьдесят над землей, и почти на самом верху было высечено невероятных размеров лицо божества. Гордон решил, что это должно быть, Шива, Разрушитель. Несколькими футами выше прямоугольного входа находился осыпающийся бортик, а уже над ним маленькое отверстие, видимо когда-то окно. За ним была тьма, но она навела Кинга на мысль искать убежища там: в глубине груди самого Шивы.

Для ловкого верхолаза пострадавшая от времени и климата башня была очень удобна, труд облегчала и богатая выступами конструкция, представлявшая целую серию переходящих из одного в другой барельефов. Конечно, совершенно вымотанному Кингу было трудновато добраться до карниза, но в конце концов, он добрался и присел на него передохнуть. Прямо перед ним находилось отверстие, которое он и хотел исследовать. Он задумался, представив себе, как это обычно бывает всевозможные неприятности, которыми мог грозить сумрак в глубине здания. Это, без сомнения, было логовище пантеры. Где еще зверь мог бы найти более потаенное место для отдыха после еды или для воспитания потомства?

Предположение вынудило его к немедленным действиям. Он не думал, что там в данную минуту находится пантера, но отделаться от подозрений не мог. Сжав ружье, он встал и приблизился к отверстию, нижний край которого находился на уровне его груди. Внутри было темно и тихо. Он внимательно прислушался. Если бы кто-то прятался внутри, дыхание его все же было бы слышно; но ничто не нарушало глубокой тишины похожего на склеп помещения. Держа ружье перед собой, Кинг взобрался на подоконник и замер, пока глаза его не привыкли к сумраку внутри помещения, свет в которое чуть пробивался сквозь трещину в стене. Он увидел помещение с каменным полом, по ширине оно явно занимало всю башню. В центре что-то возвышалось, что – он не понял, но был уверен, что неодушевленное.

Ступив на пол, он с ружьем наготове тихонько продвинулся вперед, затем так же обошел комнату вдоль стен. Ни пантер, ни вообще признаков кого-либо не было. Сюда явно никто не входил с тех пор, как сотни лет назад по какой-то таинственной причине храм был покинут. Подойдя к предмету посреди комнаты, Кинг увидел символическое изображение Шивы и понял, что находится в Святая Святых.

Он вернулся к окну, уселся на подоконник, сделал маленький глоток воды, которой оставалось так мало, и закурил сигарету; ночь разом пала на джунгли и тут он услышал шелест мягких лап по сухой листве у подножия храма.

Его убежище над джунглями создавало ощущение безопасности; удовольствие от курения успокоило нервы и в какой-то степени и мучительное чувство голода. Он даже испытал некоторое удовольствие, представив себе изумление и ужас своих друзей, если бы им удалось увидеть его в этот момент. В основном он думал о Сьюзен Энн Прентайс, зная, что получил бы хороший нагоняй, если бы она узнала о затруднительном положении, в которое он попал из-за собственной глупости и упрямства.

Он вспомнил их расставание и ее материнские советы. А какая она красотка! Он всегда удивлялся, что она не замужем, потому что вокруг Сьюзен Энн всегда увивалась куча парней. Он был этому даже рад, ему будет грустно лишиться ее дружбы и участия в общих делах, когда он вернется. Он знал Сьюзен Энн буквально с пеленок, и они всегда дружили. Земельные участки их отцов примыкали друг к другу, их не разделял даже забор; во время летних отпусков на маленьком озере они тоже всегда были соседями. Сьюзен Энн была такой же частью жизни Гордона Кинга, как отец и мать – они оба были единственными детьми в семье и были друг другу как брат и сестра буквально с рождения.

Он вспомнил, как накануне отъезда в путешествие он ей сказал, что наверняка к его возвращению она выйдет замуж. – Ни в коем случае, – ответила она, странно улыбнувшись.

– Ну, не знаю, почему бы и нет? – возразил он. – Мне известно по крайней мере полдюжины парней, которых ты с ума свела.

– Но не тех, кого надо, – ответила она.

– Значит, есть и такой?

– Может быть.

Ему стало интересно, кто бы это мог быть, но он решил, что это должно быть совершеннейший идиот, раз он не в состоянии оценить дивные достоинства Сьюзен Энн. Мало того, что она была красивее всех его знакомых девушек, у нее была голова на плечах, и во всех отношениях она была отличным парнем. Они оба частенько сетовали, что она не мужчина, а то они могли бы заниматься изысканиями, занимавшими его, вместе.

Воспоминания его были внезапно прерваны целой серией низких, кашляющих звуков, донесшихся из темноты. Затем последовал треск, как если бы что-то огромное продиралось сквозь кустарник, и – вскрик и звук падения, рычание и тишина. Кинг почувствовал, что он весь горит. Какая трагедия разыгралась в таинственной тьме ночных джунглей?

Неожиданный и пугающий звук, а затем почти такое же внезапное молчание произвели на него впечатление, еще раз как бы подчеркнув обычную таинственную тишину джунглей. Он знал, что в джунглях кипит жизнь; но до сих пор все было столь бесшумным, что наводило на мысль о том, что не зря воображение людей населило джунгли призраками давно умерших жрецов и жриц храма Разрушителя. До него часто доносились как бы намеки на звуки голосов – тихие, тайные шепоты, что могли бы быть призраками давно умерших звуков. Иногда он мог объяснить их треском веток или шуршанием листьев под крадущейся лапой, но чаще у него возникало ощущение присутствия страшных созданий, живущих лишь смертью.

Ночь шла своим чередом, настало утро. Он время от времени задремывал, сидя на подоконнике, прислонившись к древнему каменному проему и положа винтовку на колени. Отдохнувшим он себя не чувствовал, но когда занялся день, быстро спустился на землю и опять пошел в южном направлении, полный решимости не обращать внимания на голод и усталость, пока не выберется из этого ужасного дремучего леса, казавшегося теперь живым и полным коварных замыслов по отношению к нему. Он начал испытывать ненависть к джунглям, ему хотелось выкрикнуть вслух все, что он чувствовал и думал, а иногда хотелось стрелять, будто это было что-то живое, мешающее вернуться в нормальную жизнь. Но он сдерживался, сконцентрировав все силы на преодоление пути к свободе.

Шел он гораздо медленнее, чем накануне. Стало гораздо труднее преодолевать препятствия, отдыхать тоже приходилось гораздо чаще. Задержки раздражали его; но когда он попытался идти быстрее, то начал спотыкаться и падать, а подниматься становилось все труднее и труднее. В конце концов стало совершенно ясно, что он не в состоянии дойти, и в первый раз его охватил страх.

Он опустился на землю, прислонившись к дереву и постарался разобраться сам с собой. В результате сила воли преодолела страхи, и сознание, что ему за день не добраться до края джунглей, панического страха уже не вызывало.

– Не сегодня, так завтра, – подумал он, – а не завтра, так послезавтра. Что я, слабак, что ли, и не выдержу несколько дней? И вообще, стоит ли умирать с голоду в стране, кишащей дичью?

Эти рассуждения так подействовали на его физическое состояние, что Кинг поднялся и продолжил путь, не переполняемый единственным желанием как можно скорее выбраться из лесу, осознавая, что джунгли могут помочь обрести силу. Психологический эффект его беседы с самим собой был поразителен. Гордон перестал быть преследуемой жертвой, опасающейся за жизнь, он стал лесным жителем в поисках пищи и питья. Усиливающаяся жара постоянно напоминала о потребности в жидкости, но у него еще оставалось немного воды во фляге; он решил терпеть так долго как только сможет.

Теперь он разработал новый четкий план: постоянно идти под горку, пристально следя за возможной дичью. Ему было известно, что так или иначе он должен наткнуться на многочисленные ручейки, которые в свою очередь должны привести его к Меконгу, большой реке, пересекающей Камбоджу на пути к Южно-Китайскому морю.

Он обнаружил, что под гору идти легче, и обрадовался, что принял верное решение. Ландшафт несколько изменился: стало больше открытого пространства. Некоторые из равнин были заболочены, приходилось идти в обход; болота и низины заросли слоновьей травой, вызывавшей у него воспоминания о траве у озера во время летних каникул. Такие места ему не очень нравились, потому что были слишком похожи на места естественного обитания змей. Он вспомнил, что где-то читал, что в Индии в течение года как-то раз наблюдалось шестнадцать тысяч смертельных случаев в результате укуса змей. Эти воспоминания пришли ему в голову как раз посреди огромных зарослей травы, и он стал двигаться очень медленно, тщательно изучая пространство перед собой. А это вынуждало отодвигать стебли, – процедура долгая и трудоемкая, но зато и двигался он спокойнее; поэтому, когда он выбрался из зарослей травы, пред ним предстало зрелище, которого ему бы не видать, если бы он шел, производя шум.

Прямо перед ним шагах в пятидесяти под громадным баньяном лежало несколько диких свиней; все они сладко спали, за исключением старого кабана, охранявшего их. Все-таки появление Кинга не было совсем бесшумным – это подтверждалось тем, что кабан стоял, подняв голову, навострив уши и глядя прямо на человека, выходящего из зарослей слоновьей травы.