Текст книги "Крик ночи"

Войдя в кухню, Мэри увидела дядю сидящим за столом. Он был очень расстроен, его губы дрожали…

Мэри решила пока ни о чем не расспрашивать его и принялась готовить ужин.

Том Марпл сидел с отсутствующим взглядом, уставясь в одну точку.

– Я все-таки это сделаю, что бы ни случилось! – вдруг произнес он. – Эти негодяи считают, что я в их власти… Они думают, я буду плясать под их дудку. Но черта с два!

За ужином Том Марпл упорно молчал. Когда Мэри поднялась, чтобы уйти к себе, он спросил:

– Ты еще помнишь имя того человека, о котором я тебе говорил?

– Да, помню. Его зовут Гринби…

– Да, Гринби. Вот именно!

Хельдер всегда раздражал Гольта. С одной стороны это был человек, набитый шутками и остротами, питавший любовь к роскоши, а с другой – пылкий революционер, проповедующий всеобщее восстание против европейских монархов…

Эти особенности личности Хельдера были сегодня предметом особого разговора в американском посольстве.

– М-да… Остается лишь поражаться, мистер Гольт…

Разговор между Гольтом и посланником проходил в рабочем кабинете.

– Прямо не верится, что Хельдер, человек уже не первой молодости, способен на такое, – заметил посланник.

Гольт усмехнулся. Он держал в руках журнал, который назывался «Предупреждение Красных». На обложке отчетливо выделялось имя издателя – Корнелиус Хельдер.

– Никогда не подумал бы, что люди высших кругов общества могут оказаться ярыми анархистами, – пожал плечами хозяин кабинета.

– Этот номер журнала не содержит ничего предосудительного, – заметил Гольт, – кстати, и в прежних выпусках я не нашел ничего особенного…

Он пробежал глазами передовую статью, написанную по-русски.

– Это полнейший абсурд – распространять такую брошюру среди русских, – поморщился посланник.

– И все же – что вам не понравилось в этом журнале? – спросил Гольт.

Посланник, потирая руки, откинулся в мягком кресле.

– Несколько дней назад Хельдер заявил мне, что вы единственный американец в Лондоне, к которому он питает уважение…

На губах Гольта мелькнула едва заметная улыбка.

– Я не доверяю Хельдеру, особенно когда он рассыпается в комплиментах.

– Да, понимаю, – кивнул посланник. – И все же попробуйте заставить его прекратить издание этого журнала. Британское правительство настроено против таких революционных листков. Хотелось бы знать, зачем Хельдер поселил эту группу эмигрантов вдали от центра, в тихом месте… Они ведут себя безобразно. Дело уже до скандала дошло. В сущности, этот грязный листок не играет большой роли, но Хельдер издает его с таким рвением, что поневоле рождается мысль, будто он, по меньшей мере, готовит генеральную забастовку. Представители Министерства Иностранных дел не исключают возможности, что Хельдер в своем журнале будет призывать к массовым выступлениям и крови. Вот этого ему уже не простят. Вы помните, как издатель газеты итальянских анархистов агитировал за убийство короля я был осужден на два года тюремного заключения? Подобная же участь может ожидать и мистера Хельдера.

– Я приму меры, – пообещал Гольт.

Из посольства он поехал в «Терриер-Клуб». Хельдера там не было. Но зато он заметил обедающего Гринби. Гольт подсел к нему. Вид у Гринби был невеселый, правая рука забинтована.

– Что с вами случилось? – спросил Гольт.

– Ничего особенного – прищемил в дверях руку и, кажется, сломал себе палец.

– Сочувствую… Но это – хоть какое-то событие. А я вот никак не могу похвастать разнообразием…

– Вы разве примирились с тем, что люди избрали вас живой мишенью для упражнений в стрельбе?.. Или успели забыть об этом?

– Оставьте свои шутки! – произнес мрачно Гольт. – Дело касается не только меня, но и вас. Я вчера получил от одного из моих агентов письмо, где он просил меня встретиться с ним вечером в парке. Оказывается, его выследили двое, выдавшие себя за полицейских, арестовали, предъявили обвинение, будто он хотел совершить грабеж. Мой агент, решив, что произошла ошибка, дал себя арестовать… Выйдя из парка, они сели втроем в машину, чтобы поехать в ближайший полицейский участок, а по пути они отпустили его с миром…

Гольт рассмеялся и добавил:

– Они хорошо знали свое дело. Потом один из них вернулся назад, чтобы со мной покончить.

– Итак, это – тот «доброжелатель», что хотел отправить вас в лучший мир? – поинтересовался Гринби.

– Да, – кивнул Гольт. – Извините меня…

Он встал при виде входящего Хельдера.

– Это тоже один из ваших друзей? – поинтересовался Гринби с деланным равнодушием.

– Нет, просто я интересуюсь им.

…Когда Гольт вошел в курительную комнату, Хельдер сидел, перелистывая иллюстрированный журнал.

– Я хочу поговорить с вами, наш милый анархист…

– Неужели вы решили выслать меня за пределы Англии? – осведомился Хельдер, подвинувшись на мягком диване, чтобы Гольт мог усесться рядом с ним. – И в каких злодеяниях вы обвиняете меня? В свержении государственного строя, например?

– Нет, дело не столь трагично. Но вы становитесь в тягость английским властям. Я недавно говорил с нашим посланником, и поскольку я пользуюсь некоторым влиянием на моих сограждан, он просил передать вам, что не считает возможным принимать вас, пока вы не прекратите эти безобразные выходки.

Хельдер густо покраснел.

– Вы – курьер американского посольства? – раздраженно спросил он, – но я предпочитаю общаться непосредственно с представителями посольства, а не через вас!

…Хельдер с большим трудом достиг своего нынешнего положения в обществе. Его отец оставил незначительное состояние, которого хватало на самую скромную жизнь. Сын вынужден был бросить свои дела в Париже и переселиться в Лондон. Выгодно скупая американские биржевые бумаги, он постепенно выдвинулся. Наибольшую выгоду принесли железнодорожные акции.

Его жизнь была постоянной борьбой.

Хельдеру нелегко досталось и то положение, которое он занимал среди представителей американского общества в Лондоне. Многие его не любили. Он вынужден был находиться постоянно настороже, чтобы не быть скомпрометированным в глазах высшего общества, а это было недопустимо для человека его положения.

Теперь же, когда он с таким трудом достиг цели, ему угрожала опасность потерять завоеванное положение.

Сощурив глаза, он взглянул на Гольта.

– Я хотел бы сохранить все те преимущества, которые мне дает американское подданство, – заявил Хельдер. – В «Предупреждении Красным» нет ничего такого, что могло бы не понравиться английским властям.

– Но я думаю, у вас вообще не было оснований издавать этот журнал, – заметил Гольт.

– Вы далеко заходите! – Хельдер поднялся. – Это уж слишком!

– Да. Это бессмысленный разговор, – согласился неожиданно Гольд. – Мне, пожалуй, пора… О, Господи, – он посмотрел на часы и вынул бумажник. – Я собирался послать племяннику подарок, но, кажется, забыл деньги! Нет ли у вас при себе двадцати долларов?..

– Кажется, нет, – отозвался Хельдер.

В этот момент на пороге появился Гринби. Он услышал последние слова Гольта и вмешался в разговор.

– У меня есть деньги, – сказал он, вынимая из бумажника несколько банкнот.

Хельдер пристально посмотрел на Гольта. Он видел, как тот пересчитал деньги.

– О, Боже, – воскликнул Гольт и внезапно побледнел.

– Что с вами? – удивился Гринби.

– Ничего особенного, – ответил тот коротко и быстро вышел.

Гринби внимательно посмотрел ему вслед.

– Что тут произошло? – обратился он к Хельдеру.

– Ничего не понимаю, – пожал тот плечами. – Мне кажется, Гольт сошел с ума. Полчаса назад он упрекал меня в анархических взглядах…

– Почему вы скрыли от Гольта, что у вас есть американские доллары? – поинтересовался Гринби.

– Ах, совсем забыл! Впрочем, у меня нет охоты оказывать этому типу услугу, – добавил Хельдер ворчливо.

Гринби уже собирался выйти из комнаты, но Хельдер остановил его.

– Скажите, вы знакомы с Виллэ?

– Нет!

– И вы ничего не слышали о нем?

– Сейчас трудно вспомнить, но почему вы спрашиваете об этом?

Хельдер иронично хмыкнул.

– У меня нет особых причин приставать к вам с этим вопросом, но когда-нибудь в свободную минуту, я охотно поболтал бы с вами…

– О чем? – резко спросил Гринби.

– Так – о том, о сем…

Гринби медлил.

– На днях я зайду к вам в бюро, и мы сумеем поговорить обо всем, – произнес он наконец и вышел.

Покинув клуб, Гринби бесцельно бродил по соседнему парку. Было уже по-весеннему тепло. Нежно пахли нарциссы и крокусы…

В такой день грешно грустить, но Гринби было не до нарциссов. Его мысли были чернее тучи. В его мозгу рождался чудовищный план… Он должен избавиться от кошмара, что беспрестанно мучит его, и обрести, наконец, покой, к которому он так жадно стремился…

План этот был тонко, до мельчайших подробностей продуман. Случайности были исключены. Каждый день он просиживал один долгие часы в своей рабочей комнате, разрабатывая все детали. Он делал много пометок на бумаге, которую потом сжигал, когда заучивал записанное наизусть. Но в его плане недостаточно одного важного звена: в этом деле ему нужен был помощник. Гринби подумал было о Гольте, но тут же оставил эту мысль: вряд ли Гольт подходит для этой роли…

Забинтованная рука Гринби на черной шелковой перевязи, вызывала сочувственные взгляды прохожих. Это внимание посторонних людей раздражало его. Он думал о Хельдере, о других кандидатурах, но не мог ни на ком остановиться. Успех его плана всецело зависел от сообщника… Может быть – Хельдер? Этот человек за деньги способен на многое. Он торговал всегда не только собой, он готов в любой момент и продать кого угодно…

Гринби был так поглощен своими мыслями, что забыл о странном поведении Гольта. Теперь он снова вспомнил о нем… Из задумчивости его вывел чей-то голос. Его окликнули из проезжавшего автомобиля. Это был Гольт. Он остановил машину, расплатился с шофером и направился к Гринби.

– Я вышел следом за вами из клуба, но потерял из виду. Мне нужно с вами поговорить.

– Лучше всего поговорить в парке, там нам никто не помешает, – отозвался Гринби.

Завернув в ближайший переулок, они оказались в том самом парке, где недавно прогуливался Гринби.

– Я хочу быть откровенным с вами, – начал Гольт. – Вы, наверное, были удивлены моим поведением в клубе, когда я так вдруг оставил вас?

– Да, признаюсь, я удивился, – согласился Гринби.

– Мне нужно было срочно разыскать одного человека, чтобы подтвердить свои подозрения. И оказалось, я был прав, – заявил Гольт.

– О чем вы говорите? Я не понимаю…

Гольт остановился и внимательно посмотрел на Гринби.

– Две из пятидолларовых банкнот, которые вы мне одолжили, – фальшивые.

– Фальшивые?!

– Вот именно, – кивнул Гольт. – Тысячи их находятся в обращении… Но вы от кого их получили?

– Я разменял деньги одному человеку в отеле «Савой». Он приехал из Америки и нуждался в английской валюте. Кроме того, я часто встречаюсь с ним за обедом, – смущенно ответил Гринби.

– И это правда? – спросил Гольт. – Кто же этот человек? Вы можете назвать его имя?

Но Гринби уже вспомнил, каким образом фальшивые купюры оказались у него. Ведь он получил их от Хельдера!

– Так кто же этот человек? – продолжал допытываться Гольт.

– Это – Виллэ, – медленно произнес Гринби.

– Виллэ? Но недавно вы говорили, что не знаете этого господина…

– Я не думал, что человек, о котором вы говорили, может оказаться тем самым господином из отеля «Савой», – пояснил Гринби.

– Это все, что я хотел узнать у вас. Я найду этого Виллэ. Чувствую, что наживу себе массу неприятностей, когда решу этот ребус…

Попрощавшись с Гринби, Гольт сел в такси. Через двадцать минут он был уже в центре Сити. На Пектер-стрит он вышел и направился к старому деревянному строению. «Гарольд Виллэ, коммерческий агент» – гласила вывеска у входа. Поднявшись на третий этаж, он постучал в дверь, но никто не ответил ему. Нажав на ручку двери, он заметил, что та была закрыта на ключ.

Гольт спустился вниз и спросил у привратника, где можно видеть мистера Виллэ.

– Он ушел.

– Когда он тут бывает?

Но привратник не склонен был откровенничать. Его долголетний опыт подсказывал ему, что жильцы не любят посвящать посторонних в свои дела.

– Он бывает тут, когда приходит, – ответил он безразлично.

Гольт протянул ему монету.

– Я знаю, что беспокою вас, любезный, но мне нужно поговорить с ним…

Жалуясь на плохие времена, привратник взял деньги.

– Я вижу этого господина только по вечерам. Он никогда не работает здесь, а приходит исключительно за письмами.

– И он давно занимает это бюро?

– Около двух лет. Большую часть времени он проводит в деревне или уезжает в Америку.

– Он американец? – спросил Голы.

– Не знаю. Он регулярно платит за наем этого бюро. Если хотите, могу показать вам его комнату.

Это было небольшое помещение. Посреди комнаты стоящи письменный стол и мягкое кресло. У стены – высокий американский шкаф и несколько полок с книгами.

Гольт полистал одну из книг, заметив про себя, что хозяин редко пользуется ими.

– Странный стол, – заметил Гольт.

Но привратник не видел ничего особенного в этом письменном столе.

– Очень странный, – повторил Гольт еще раз, – такие столы не подходят для деловых людей…

Он сказал это тем таинственным тоном, что нередко вводил в заблуждение куда более умных людей, чем привратник.

– Вы думаете, этот стол такой уж странный? – растерялся привратник.

– Я сейчас докажу вам это, – сообщил Гольт, вынимая связку ключей из кармана. Он подобрал небольшой ключ и несколько раз повернул его в замке.

– Как видите, каждый может открыть этот стол. Кроме того он обладает еще и тем недостатком, что, открыв этот ящик, да еще вот этот справа, вы уже не в состоянии открыть остальные.

Все сказанное Гольт подтверждал соответствующим действием.

Привратник не на шутку заинтересовался странными свойствами стола. Эту новость, подумал он, можно будет рассказать в кабачке вечером управляющему. Он попробовал открыть остальные ящики и был изумлен, что это удалось ему без особого труда.

– Тут, мне кажется, вы ошиблись, – победоносно сообщил наш услужливый простак.

Гольт сделал вид, будто крайне удивлен этим обстоятельством.

– Очень, очень странно… Но иногда такое бывает…

Удостоверившись, что все ящики пусты, он закрыл стол. Ясно было одно: Виллэ пользовался этим бюро для отвода глаз.

– Как часто господин бывает здесь? – спросил Гольт, спускаясь с лестницы.

– Один раз в месяц – обязательно!

– Ну, а в какие дни?

– Никогда не знаешь заранее, когда он приедет.

– Ну, а какой он внешне?

– Невысокого роста, брюнет, со смуглым лицом… Говорит с иностранным акцентом. Я думаю, он француз.

– Когда он появится, передайте ему, что я желаю с ним поговорить.

– И кто же, прикажете передать, желает поговорить с ним?

– Мистер Гринби!..

Привратник, подозрительно посмотрев на Гольта, буркнул:

– Вы не мистер Гринби!

Гольт рассмеялся.

– Да, действительно, это он прислал меня. Но откуда вы знаете, что меня зовут не Гринби?

– Потому что мистер Гринби был здесь два дня тому назад, – пояснил привратник.

Гринби занимал красивый особняк в Кадоен-сквере. Старинная мебель темного дерева придавала квартире немного зловещий вид, но он смягчался дорогими картинами на стенах и светлыми шторами на окнах. Гринби сам был художником и в свое время занимался в Италии у одного знаменитого мастера. Он с удовольствием вспоминал те времена в уединенном ателье вблизи «Девяти Мостов»…

К шести вечера Гринби вернулся домой и отправился в свою рабочую комнату, что находилась в задней половине дома. На столе лежала дюжина писем. Большинство из них были приглашениями, В углу стола стояла маленькая пишущая машинка…

Он задумчиво взглянул на нее и позвонил.

Вошел слуга.

– Я недавно заказал клише из резины. Вы получили его?

– Да, из магазина принесли небольшой пакет, – сообщил слуга. Он вышел и через несколько минут вернулся, держа пакет в руках, затем раскрыл его и вынул ящик из розового дерева с привязанными к нему ключиками.

– Откройте шкатулку!

Слуга послушно исполнил приказание. Внутри лежала печать и подушечка с химической краской. Гринби внимательно осмотрел печать. Это было его собственное факсимиле. Он добился в своем банке, чтобы его чеки с такой подписью считались действительными. Директор банка, впрочем, предупредил его, чем он рискует, но Гринби настоял на своем.

Он положил печать в ящик, закрыл на ключ и спрятал ключ в жилетный карман.

Слуга хотел было удалиться, но Гринби остановил его.

– Паркер, через несколько недель я покидаю Лондон. Я хочу, чтобы вы заботились о доме во время моего отсутствия. Жалованье вам будет аккуратно выплачиваться. Дальнейшие указания – потом.

– И вы надолго уезжаете, сэр?

Гринби чуть медлил с ответом.

– Может быть, я пробуду в отъезде год.

– Так долго, сэр?

Гринби стоял у окна и отсутствующим взглядом смотрел на вечернюю толпу. Слуга собрался уходить.

– Подождите, Паркер, – произнес Гринби, не оборачиваясь, – дело в том, что я собираюсь жениться…

– Я поздравляю вас, сэр…

– Но для вас лично это ничего не меняет. Я думаю уехать в Америку.

Наступила пауза.

– Простите мою дерзость, сэр… Я знаю эту даму?

– Может быть. Во всяком случае, вы познакомитесь с ней, – ответил Гринби и добавил:

– Я жду миссис Колляк. Она придет через час. Проводите ее ко мне…

Поклонившись, Паркер вышел.

Гринби по-прежнему смотрел в окно. Странные мысли роились в его голове. Весь Лондон говорил о миссис Колляк как о женщине поразительной красоты. Ангельская внешность в соединении с распущенностью Екатерины Великой…

В семь часов вечера Паркер проводил даму в рабочую комнату своего господина.

Дама была одета скромно, однако очень элегантно…

– Прошу вас, садитесь, – произнес сдержанно Гринби.

Он придвинул к ней большое удобное кресло, и она уселась напротив него.

– Вы чем-то очень расстроены? – поинтересовался Гринби.

– Вы, наверное, догадываетесь, сколько денег мне нужно, чтобы выйти из затруднительного положения, – сказала гостья.

Гринби развел руками.

– По меньшей мере тремя тысячами фунтов я покрою свои расходы. Впрочем, я смогла бы обойтись и меньшей суммой. Но охотнее всего я предпочла бы вообще не просить вис об этом…

Гринби открыл ящик письменного стола и вынул оттуда чековую книжку.

– Предоставляю вам возможность самой вписать нужную сумму, – сказал он, протягивая оторванный листок.

Только теперь она заметила, что его правая рука была забинтована.

– Вы ушиблись? – спросила гостья испуганно.

– Ничего серьезного.

Гринби подал ей перо, а сам открыл ящик письменного стола и вынул оттуда резиновый штемпель…

– Вам выплатят по этому чеку, а теперь я хочу поговорить с вами, – заявил он, окончив все необходимые формальности.

Гостья спрятала чек в сумочку и приготовилась слушать.

– Дело в том, что я хочу жениться, – начал Гринби.

– Кто же эта благородная дама? – спросила гостья.

– Этого я еще не знаю.

– Вы – не знаете?! Но это смешно!

Гринби пожал плечами.

– Ничего смешного. Я еще не решил окончательно и хотел спросить вас…

Он замолчал.

– Но кого вы имеете в виду? Вы не хотите назвать имя этой женщины? – не унималась гостья.

– Вы угадали: мне не хочется упоминать о ней!

– Но право же, это смешно! Я хорошо знаю всех женщин Лондона. Скажите, как ее зовут, и я отвечу, достойна ли она вас.

– Я сам еще не знаю, – откровенно признался он.

– Сначала вы хотели мне сказать, но потом испугались, не правда ли? – улыбнулась миссис Колляк, но тут же встревожилась, заметив, как побледнел Гринби. Женским чутьем она угадала, что в нем происходит жестокая внутренняя борьба.

– Простите мою нескромность, – мягко произнесла гостья. – Я думаю, мне лучше уйти. Я вам очень благодарна за помощь.

– Не стоит говорить об этом, я навещу вас на днях…

– Вы ведь не сразу же уедете?

– Нет, я до конца недели остаюсь в Лондоне.

Гринби проводил гостью до дверей, потом долго сидел в кресле, погрузившись в размышления. Скромно поужинав, он плотно закрыл дверь и начал работать. Проходивший мимо Паркер слышал непрерывный стук пишущей машинки.

В девять вечера Гринби позвонил Паркеру.

– Где остальная прислуга? – нервно спросил он.

– Томас на кухне, сэр.

– Передайте ему, чтобы он ждал моего звонка. Я хочу, чтобы вы поехали на вокзал – справиться, когда прибывает ночная почта с континента.

– Но можно узнать по телефону, сэр…

– Я не доверяю телефонным справкам, – нетерпеливо отрезал хозяин. – Если мне что-нибудь понадобится – позвоню Томасу. Я не стану дожидаться вашего возвращения, поэтому позвоните мне в «Терриер-Клуб».

Убедившись, что Паркер ушел, Гринби начал переодеваться. Из ящика стола он вытащил поношенный костюм и надел его. Широкополая шляпа и дождевик дополнили его костюм. Выдвинув другой ящик, он вынул толстую пачку банкнот и опустил ее в карман. Потом спустился по лестнице и вышел на улицу.

…Накрапывал дождь. Сквозь непроницаемую завесу молочного тумана черной бездной мерцала река.

Гринби шел вдоль берега. Дойдя до лестницы, выходившей на набережную, он увидел маленькую лодку. Два человека в блестящих дождевиках сидели у весел.

– Хелло, Лаудер! – позвал Гринби.

– Хэлло, сэр, – отозвался голос из темноты. Лодка приблизилась к каменной лестнице.

– Дайте мне руку!

Гринби схватился за протянутую руку и ловко прыгнул в лодку. Медленными, уверенными движениями гребцы направили лодку к середине реки.

– Начался отлив, потому «Морской волк» так наклонился, – пояснил один из спутников Гринби и показал рукой на судно, стоящее поперек реки.

Впереди виднелся большой, основательно построенный пароход, пригодный для плавания в открытом море.

Лодка причалила к судну. Гринби поднялся по веревочной лестнице на палубу.

– Вы должны обзавестись настоящим пароходным трапом, капитан!

Рослый и сильный моряк с густой бородой приложил руку к козырьку.

– Я уже отдал соответствующее приказание! Когда в следующий раз мы придем, трап будет на месте.

– Его нужно приготовить уже к завтрашнему дню, – приказал Гринби и принялся за осмотр судна.

Судно было совершенно новое и служило образцом чистоты и порядка. Большие фонари освещали верхнюю палубу.

Гринби поднялся на маленький капитанский мостик. Отсюда была видна большая каюта, разделенная на два роскошных помещения, обитых белой панелью с серебряной обивкой. Пол был устлан прекрасным персидским ковром. Одна из дверей вела в ванную, тоже отделанную с большим вкусом. Вернувшись в нижнюю каюту, он позвал капитана.

– Вы хорошо запомнили мои инструкции?

– Да, сэр.

– Вам нравится пароход?

– Он в прекрасном состоянии. Буря была свирепой, но никак на нем не отразилась…

– А командой довольны?

– Ей можно вполне довериться, сэр. К тому же на пароходе находятся оба моих сына, они штурманы. В машинном отделении работает мой брат Джордж с сыном и юноша, что ухаживает за его дочерью…

– Значит, вы собрали всю свою семью? – усмехнулся Гринби.

– Вы можете на меня положиться, – спокойно продолжал капитан. – Я никогда не забуду, чем обязан вам…

– Но я не менее обязан вам, чем вы мне, – возразил Гринби. – Хотя все это не относится к делу. Когда вы прикрепите трап, поезжайте в Гревес и ждите дальнейших инструкций. Знайте, я не требую ничего противозаконного ни от вас, ни от экипажа…

– Я не сомневаюсь в этом, сэр.

– Спрячьте деньги в сейф, – Гринби протянул капитану пакет.

– Этого надолго хватит.

Потом оба надели дождевики и спустились в лодку, чтобы плыть к берегу.

Хельдер позвонил, и молодая девушка, занятая переводом статьи, неохотно прервала свою работу. Шеф вызывал ее сегодня уже второй раз, причем неизменно был слащаво любезен.

Когда Мэри вошла в комнату, Хельдер перелистывал каталог печатных станков.

– Вот, милая мисс Марпл, – произнес он галантно. – Я позвал вас, чтобы сообщить: я весьма доволен вашей работой… Присядьте, я должен поговорить с вами…

– Благодарю вас, я постою, – возразила Мэри.

– Как вам угодно… Я хочу сказать, что намерен платить вам четыре фунта в неделю, вместо условленных трех.

– Считаю, что получаю достаточно за мои труды, я ведь не перегружена работой.

– Со временем дело расширится. У нас сейчас мертвый сезон… Кстати, не приходитесь ли вы племянницей пьянице Марплу?

Мэри покраснела.

– Вы, вероятно, знаете, что Том Марпл создал рисунок австрийских стошиллинговых банкнот, – вел далее Хельдер.

– Я не посвящена в дядины дела, – холодно произнесла Мэри, – мне известно лишь, что раньше он занимался гравировкой клише для печатания банкнот…

– Раньше?

– Теперь он бросил это. Я хотела бы, впрочем, оставить разговор о дяде.

Хельдер улыбнулся.

– Милая мисс Марпл! Я не собирался вам сделать больно, но многие талантливые люди имеют свои пороки…

Он взглянул на нее. Она действительно была очень хороша…

– Я буду называть вас Мэри, – неожиданно объявил он.

Девушка густо покраснела.

Хельдер подошел к ней и довольно бесцеремонно положил ей руку на плечо.

– По-моему, мы будем хорошими друзьями, Мэри… Я хочу рассказать вам о себе все…

– Уберите руку!

Он отпустил ее и медленно отступил к двери, зло улыбаясь.

– Возвращайтесь к работе, а завтра приходите как обычно, – стараясь сохранить самообладание, произнес Хельдер.

Но, задыхаясь от волнения, он снова подступил к ней.

И в эту минуту дверь отворилась, и на пороге появился Гринби.

Хельдер отпрянул от Мэри.

– Эта девочка, – бессвязно забормотал он, – бросилась сама мне на шею, Гринби.

Гринби взглянул на обоих.

– Хельдер, вы лгун и подлец! – холодно бросил он.

Мэри закрыла глаза. Она почувствовала, что теряет сознание. Если бы Гринби не подхватил ее, она бы упала на пол. Проводив в соседнюю комнату и усадив ее в кресло, он произнес мягко:

– Посидите минуту спокойно и отдохните, а я пока займусь Хельдером. Когда почувствуете себя нормально, возьмите такси и поскорее поезжайте домой. У вас есть деньги?

Мэри кивнула.

Увидев, что девушка пришла в себя, Гринби вернулся в бюро. Закрыв за собой дверь, он с вызовом посмотрел на Хельдера.

– Ну и мерзавец же вы! – бросил он. – В сущности, я должен был бы взять вас за шиворот и выкинуть в окно!

Хельдер помолчал. Ненавидящими глазами он смотрел на непрошеного гостя. Затем Гринби подвинул стул и уселся напротив хозяина.

– Если уж я сюда пришел, давайте поговорим о делах, которые меня привели сюда.

Хельдер постарался взять себя в руки. Он знал, что Гринби – не болтун и что сейчас он всецело находится в его власти.

– Я, кажется, потерял самообладание, – пробормотал он пристыженно.

– Довольно об этом, – отрезал Гринби. – Я знаю вас слишком хорошо. Я бы вас, пожалуй, и простил бы, если бы вы мне ответили на один вопрос. Скажите, что вы знаете о Виллэ?

– Не думаю, что это сейчас подходящая тема для разговора, – хмуро заметил Хельдер.

– Напротив, меня интересует все, что касается Виллэ, – весело заметил Гринби.

Хельдер поднялся и начал ходить взад и вперед по комнате. Потом резко обернулся.

– Виллэ – человек, подделавший банкноту в пятьдесят фунтов! Это случилось много лет тому назад, но теперь полиция дала приказ об его аресте.

– Я знаю об этом, – заметил Гринби.

– У меня есть основания полагать, что вы причастны к этому делу.

– Вот как?

– Да, это вы финансировали Виллэ! Вы платили ему за молчание, а теперь ищите случая предать его!

– И кто же рассказал вам об этом?

– Я случайно узнал об этом, а прошлой ночью получил доказательства!

– Доказательства?!

– Да, вы вчера были в «Терриер-Клубе», не так ли?

– Да, действительно. Я там пробыл некоторое время.

– Несмотря на вашу раненую руку, вы написали письмо. Вы хотели изменить почерк…

Хельдер открыл один из ящиков своего письменного стола и вынул оттуда кусок промокательной бумаги.

– Этой бумагой вы промокнули ваше письмо! – торжествующим тоном заявил Хельдер. – И сказать вам что именно вы писали?

– Можете не трудиться, – холодно ответил Гринби.

– Могу процитировать. Вы написали инспектору Скотленд-Ярда Моррисону следующее: «Человек, имеющий отношение к подделке „Клуба преступников“ – это биржевой агент мистер Виллэ. Через восемь дней он возвратится в город, а в его бюро вы найдете достаточно улик против него».

Хельдер заботливо сложил промокашку и положил на прежнее место.

– Это вы писали?

– Возможно…

– Я давно знал, что вы в этом замешаны! Еще счастье, что бумага попала в мои руки. Вы приходите сюда читать мне мораль, а сами, спасая свою шкуру, предаете другого! – голос Хельдера дрожал от ярости. – Гринби, я могу вас погубить, будьте вы трижды прокляты!

– И я тоже могу вас погубить, – подчеркивая каждое слово, произнес Гринби. – Вернее, не я, а доллары…

Корнелиус Хельдер упал в свое кресло, молча разглядывая человека, в руках которого была его жизнь и свобода.

Гринби взял шляпу и направился к двери.

– Подделка денег пользуется особым почетом в вашем кругу, – сказал он, обернувшись и заботливо счищая рукавом пыль со своей шляпы, – одни занимаются ею от нечего делать, другие же – из материальных побуждений. Мне рассказывали, что у вас есть небольшая типография в Шронфире. На вашем месте я закрыл бы эту лавочку и переселил бы русских рисовальщиков и граверов в более безопасное место.

«Джон Ванагер, председатель казначейства, сообщает, что в обращении находятся поддельные банкноты общей стоимостью в двадцать миллионов долларов. Большинству граждан грозит опасность материально пострадать от этого. Подделка выполнена настолько удачно, что только чиновники казначейства могут ее отличить от подлинника. Полиция уверена, банкноты делаются на материке, а затем уже переправляются в Англию. Фальшивомонетчики, очевидно, имеют идеально организованную сеть сотрудников».

Мистер Гольт прочел это сообщение в одной из утренних газет, но остался спокойным. Утром он получил от Марпла телеграмму и она его приятно удивила…

Он подъехал к дому Марпла и был еще раз приятно удивлен, когда дверь открыла Мэри. Она была бледна.

– Вас ждут, мистер Гольт! – воскликнула девушка, увидев гостя.

…Кухонный стол, как обычно, находился в полном беспорядке. Дрожащими руками Марпл вынул из конверта пачку банкнот.

– Смотрите внимательно! – хрипло прошептал он. Окунув палец в жидкость, он приложил его к левому углу банкноты. Ни первая ни вторая банкноты не реагировали на жидкость.

– Хорошие деньги, хорошие деньги! – бормотал Марпл.

Но едва он прикоснулся к третьей, как там показалось слабое коричневое пятно.

– Это действие жидкости на водяной знак…

Проделав этот опыт над всеми банкнотами, он разложил их на столе.

От внимания Гольта не ускользнуло, что Марпл был пьян, но он знал, что в таком состоянии старик более работоспособен.

– Это пятно ничем снять нельзя, – медленно произнес Марпл. – Это мое открытие, мистер Гольт. Сегодня вечером я вам дам рецепт «Жидкого детектива Тома Марпла»! Теперь во всех магазинах будут держать пузырек Тома Марпла, безошибочно отличающий настоящие деньги от поддельных!

Гольт сразу же понял важность этого открытия. Ни одна фальшивка не могла попасть в оборот неузнанной. Над этим открытием до сих пор бесплодно работали ученые Старого и Нового света…