Текст книги "Гостиница на берегу Темзы"

Глава 22
Голли снова на горизонте

В Ноттингхилле жил некий итальянец, мистер Риккордини, пользовавшийся репутацией человека, знающего обо всём, что происходит в преступном подполье Лондона. С давних пор Риккордини обрёл английское гражданство и жил тем, что сдавал в аренду своим соотечественникам шарманки, мороженницы. У полиции он был на подозрении, но имя его никогда не связывалось с каким-либо преступлением. Можно было поверить в то, что он действительно живёт на проценты от аренды.

Одновременно он пользовался большим доверием преступного мира, потому что он никогда не донёс ни на одного английского преступника. На него даже покушались, однако это покушение явилось чисто их «домашним» делом.

Джон Вэд и Эльк поспешили разыскать итальянца.

– О Голли Эйксе мне ничего не известно, – сказал маленький толстяк. – Но здесь в окрестностях шатается много подозрительного люда. Они появляются, как стемнеет, и, в основном, ходят парами. Похоже, что знакомятся с местностью.

– Почему они изучают именно эту местность?

– Понятия не имею. Большинство из них – американцы, попадаются поляки. Один приятель рассказал, что среди них есть отъявленные чикагские преступники.

– Они живут здесь?

– Нет. Самое странное, что неизвестно, откуда они здесь появляются.

При дальнейших поисках в этой местности Джон и Эльк вышли на человека, который видел в этих краях Голли.

– Это был несомненно мистер Эйкс, – сказал он сыщикам. – Я его видел неподалёку от дома Арбройта.

Речь шла о большом доме-блоке, в котором помещались квартиры и лавчонки. Большая часть его пустовала, так как дом был довольно непригляден, а хозяин пытался получить большую арендную плату.

– Я поздоровался с ним, – говорил собеседник. – Но он ничего не ответил. Поднял воротник и поспешил уйти. Сперва я думал, что обознался, но его встретил и мой знакомый Димми.

– Да. Это был он, – подтвердил Димми. – Я его отлично знаю.

Полиция Ноттингхилла не смогла дать никаких дополнительных сведений. Весь район был обыскан, но Голли не нашли.

– Может, он живёт в этом доме?

– Вряд ли. Дом заперт и находится под опекой суда. Хотя можно расспросить привратника.

Полицейским долго пришлось стучаться в двери прежде, чем на стук вышел привратник. Это был отставной солдат, пользовавшийся у полиции хорошей репутацией.

– Нет. Никого здесь не было. Я бы хотел, чтобы кто-то появился. Сегодня утром я был у поверенного, он сказал мне, что на дом находится покупатель. Я был бы рад возможности выбраться отсюда.

Джон описал наружность Голли Эйкса и спросил, не появлялся ли здесь этот человек.

– Мне кажется, я видел человека, похожего на того, кого вы описали. Вчера вечером, когда я курил трубку у калитки. На нём было широкополое коричневое пальто и несколько великоватая фуражка. Я сказал: «Добрый вечер!», но он рассеянно ответил по французски, хотя, бьюсь об заклад, он англичанин.

– Он был в очках?

– Да. Он курил и что-то напевал довольно неприятным голосом.

– Похоже на то, что это был действительно Голли. Вот только зачем он явился сюда? – проворчал Джон.

– Не нравится мне приток иностранцев сюда, – мрачно заметил Эльк, когда они уходили от дома. – Со своими преступниками мы бы справились без посторонней помощи, но с этими… Джон, вы когда-нибудь слышали о королях преступного мира?

– В основном, читал в романах.

– Я тоже читал. Но тут, видимо, нам придётся встретиться с ними наяву.

– Вы говорите об Айкнессе и Голли?

– О Голли? – с недоверием произнёс Эльк.

– Да. О Голли. Я не сошёл с ума, но начинаю относиться к нему с почтением. Никогда не забуду, как он хотел посадить на моей могиле анютины глазки. Этот парень не только хитёр, но и обладает юмором, что делает его особенно опасным.

За ужином Эльк просмотрел газеты.

– Чудесная идея! Адмиралтейство послало в Гринвич минный истребитель по случаю празднования столетия…

– Ну и что? – спросил Джон.

– Почему бы не возложить охрану реки на минный истребитель? Ведь рано или поздно вся эта шайка захочет уйти в открытое море. Они потеряли «Печать Трои», но откуда мы знаем, что в их распоряжении нет ещё какого-нибудь судна. Ведь они награбили миллионы и при желании могли бы скупить с десяток пароходов.

По странной случайности на это же сообщение газеты обратил внимание и Голли. Углубившись в чтение, он напряжённо над чем-то думал. В голове у него созревал план, настолько необычный, что его охватило волнение. Он даже забыл о Риггите Лене и о поручении, которое дал ему.

…Да, Риггиту не удалось выполнить того, чего потребовал от него Голли. И виноват в этом был осколок кирпича, выпавший из проезжавшей телеги. Кирпич этот лежал посреди дороги и в решающую минуту машина Риггита наехала на него. Выстрел, который предназначался Вэду, разбил на тысячи осколков только большую витрину магазина.

– Право, этот парень родился в сорочке, – с досадой прохрипел Лен и откинулся на подушку сиденья. Вот уже три часа он выслеживал автомобиль Вэда. Надо же, Вэд вышел из машины, стал перед витриной, как живая мишень, и…

Раздались пронзительные свистки полицейских. Постовой остановил уличное движение. Риггит воспользовался сутолокой и незаметно покинул свой автомобиль.

– Вот досада, – сказал шофёр.

– Ничего не поделаешь, Гарри – сказал Риггит. – Револьвер я спрятал в ящик, под сиденье, – Лен поспешил раствориться в толпе.

Особого восторга перед порученным ему делом Лен не испытывал, он всегда был против работы с огнестрельным оружием. Да и вообще в последнее время пребывание в Англии становилось опасным. При его состоянии он мог бы мирно поселиться в Южной Америке.

Если бы он мог уехать туда, захватив с собою Лилу! Девушка всегда нравилась ему. Но, видно, старик не на шутку был влюблён в неё, иначе не стал бы убирать с дороги Синнифорда. Пора, наверное, положить этому конец, размышлял Лен.

Вдруг чья-то рука легла на его руку. Он повернулся, и в то же мгновение кто-то схватил его за другую руку. Онемев от ужаса, он увидел перед собою улыбающееся лицо Джона Вэда.

Глава 23
Вэда преследует неудача

– Идите за мной, Лен. – Я думаю вам не следует привлекать внимание толпы. Садитесь в автомобиль, – пригласил Вэд задержанного. Думаю, револьвера у вас нет. У вашего приятеля-таксиста мы обнаружили целый арсенал под сидением.

– Не понимаю, о чём вы говорите, – сказал Лен.

– Так говорят все, когда их задерживают, – добродушно заметил Вэд. – За вами следили. И я должен огорчить вас. Доблестная ваша армия напрасно будет дожидаться сегодня вечером своего командира.

– Ничего не понимаю.

– Пустяки, скоро поймёте.

– Вам нелегко будет найти обвинение против меня, – заметил Лен уже в Скотленд-Ярде.

Вместо ответа Джон схватил его за руку.

– Взгляните, сержант, у него на большом пальце черное пороховое пятно. У этих старомодных револьверов очень сильная отдача. Где же ваши резиновые перчатки, Лен? Уж не отдали вы их в стирку?

Лен усмехнулся.

– Это пятно не от пороха, а чернильное. Почему вы задержали меня?

– По обвинению в соучастии в убийстве. Один из ваших приятелей, прибывших из Парижа, раскрыл мне своё сердце.

– Ах, вот оно что! Я читал, что полиция выслеживает двух человек…

– Ничего вы не читали. Об этом в газетах не было ни слова, – помолчав, он добавил. – Вас сейчас отправят в камеру и советую вам не принимать пищи, доставленной с воли.

– Я не так глуп.

Арестовав Лена, Джон возобновил свои поиски на реке. Один из рыбаков сообщил ему, что видел две большие баржи недалеко от Марлоу.

– Я дважды проплыл мимо них. Одна называется «Бетси и Джен», другая «Берта и Броун». Из гавани они ушли примерно две недели назад.

Джон немедленно отправился в указанном направлении. Несмотря на туман, ему удалось отыскать эти баржи. Он взобрался на одну из них и увидел человека, моющего ведро.

– Капитан Дженес, – назвал он себя. – Вы из полиции? Вот уже третий раз меня навещает полиция…

– Вы владелец баржи? – Вэду в собеседнике почудилось что-то знакомое.

– Да, баржа принадлежит мне.

– Да, вам суждено преуспеть в жизни, – сказал Джон, – в последний раз, когда я вас видел, вы были только сторожем.

На мгновение сторож смутился, а потом рассмеялся.

– Ах, вы и есть тот самый господин, который уже раз навещал меня? Да, сэр, я сторож, но не прочь немного прихвастнуть. Капитан сошёл на берег, а я остался один. – При этом он опустил руку в карман, что не укрылось от наблюдательного Вэда.

– Что у вас в кармане? Револьвер?

– Что вы, зачем мне оружие?

Джон заметил, что рука сторожа была перевязана.

– Что с рукой?

– Да свалилась крышка люка. Не хотите ли осмотреть трюм?

– Давайте.

Сторож медленно направился к лесенке, которая вела вниз. Откуда-то сбоку вынырнул небрежно одетый человек.

– Помоги мне открыть люк, – сказал ему сторож.

Люки были открыты, и, заглянув в трюм, Вэд увидел множество ящиков с клеймом известной австрийской фирмы сельскохозяйственных орудий.

– Я вижу, у вас немного груза, – сказал Джон. – Откройте следующие люки.

Джон выждал, пока сторож снова не закрыл люки, вынул из кармана револьвер.

– Славная штука? Не правда ли?

Сторож безмолвно глядел на револьвер.

– Не хотите ли вы со мною прогуляться в Марлоу?

– Это зачем?

– Быть может, мы там встретим капитана, – пошутил Джон.

– Но не могу же я оставить баржу без присмотра… – заговорил сторож, но увидев, что Джон поднёс ко рту свисток, покорился и последовал за ним.

Доставив сторожа на полицейский баркас, Джон обратил внимание на вторую баржу, которая, казалось, не подавала никаких признаков жизни. Без особых осложнений Джону удалось доставить своего пленного в Марлоу и сдать полиции.

– Я арестовал вас по обвинению в ограблении банка, – пояснил Джон, обыскав карманы задержанного, – а также в присвоении не принадлежащего вам звания полицейского Сити.

– Великолепно! – насмешливо воскликнул задержанный. – Вы настоящий Шерлок Холмс.

– Не вы первый говорите мне об этом.

«Кардлин» – под этим именем был занесен в реестр задержанный – не пытался защищаться и воздерживался от дачи показаний.

Перед уходом Вэд дал начальнику участка совет:

– Вызовите резервы. Через два часа я пришлю за задержанным. Не позволяйте никому входить в помещение участка.

Потом он позвонил в Скотленд-Ярд.

– Мне кажется, я нашёл, наконец, баржу, которую искал. На ней полно ящиков, но думаю, это маскировка, прикрывающая каюты. Мне потребуется пятьдесят вооружённых полицейских. На второй барже несомненно спрятаны китайцы.

Поручив одному из своих подчинённых следить за баржами, хотя этому мешал сгустившийся туман, Вэд занялся подготовкой облавы. Местная полиция разместилась в кустах, росших на берегу, и стала ожидать подкрепления из Лондона, запаздывавшего из-за тумана. Как только подкрепление прибыло, полиция бросилась на первую баржу и приступила к обыску. В это время донёсся запах гари. Взглянув на вторую баржу, Вэд заметил язычки пламени, скоро вся баржа была охвачена огнём, Загорелась и первая баржа, но полицейским удалось потушить начинающийся пожар, и они всё-таки смогли обследовать баржу.

Не было сомнения в том, что таинственные обитатели её успели исчезнуть и заблаговременно скрыться на берегу, приняв меры к тому, чтобы баржа, служившая им приютом, была уничтожена.

Вэд спустился в трюм и обнаружил каюту, в которой с успехом могло разместиться несколько человек. Из этой каюты вела дверца в маленькую каюту, убранную с небывалой роскошью – это была каюта, в которой содержалась Лила. Он догадался бы об этом, если даже и не обнаружил бы у постели второй сафьяновой туфли. Но и эта каюта была пуста.

Вэд поднялся на палубу и встретил Элька, закончившего осмотр берега.

– Гнёздышко опустело, – сказал он. – Эта банда спрятала в хлеву с полдюжины автомобилей и мчится теперь в различных направлениях. Я позвонил в управление Беркширской полиции и приказал им усилить надзор за дорогами и охрану портов.

– Нам следует подумать не об охране портов, а об охране Лондона, – возразил Вэд.

Глава 24
Лила на новой квартире

Лила проснулась очень рано и попыталась развлечься чтением, как неожиданно вошёл Голли, подавший знак молчать.

– Что случилось? – прошептала девушка.

– Ничего особенного, – так же тихо сказал Голли. – Там пришёл некто, кто очень хотел бы тебя разыскать, а мне этого совсем не хочется. Я должен немедленно увезти тебя отсюда. Собирайся скорей!

Девушка всё ещё верила Голли. Она потянулась за своим пальто, но Голли подал ей мужской дождевой плащ и велел набросить. Надев ещё и дорожную фуражку, он потащил её к двери, где они повстречались с Айкнессом и матросами, которых Лила не знала.

– Что мы будем с нею делать? – донёсся до Лилы шёпот одного из спутников, который пальцем показывал на соседнюю дверь. – Я бы не хотел, чтобы девушка видела её. Ты поедешь с ней во втором автомобиле.

Голли поспешил увести Лилу наверх. Несмотря на туман, девушка с удивлением увидела рядом полоску берега и деревья.

– Как здесь хорошо! – прошептала она.

– Дальше будет ещё лучше, – перебил её Голли и повёл на берег. В нескольких десятках шагов виднелась дорога, на которой стоял автомобиль. Это был роскошный лимузин, на дверце которого красовался пышный герб – вряд ли полицейский рискнул бы остановить эту машину.

Едва Лила и её спутники успели сесть в машину, как автомобиль тронулся. Голли схватил слуховую трубку и продиктовал шофёру маршрут. Потом, откинувшись на сиденье, он удовлетворённо потёр руки.

– Теперь следует обо всём хорошенько подумать, – сказал он. – Ты уже слыхала о матушке?

– О миссис Эйкс?

– Она умерла, – он печально покачал головой.

Лила не верила своим ушам.

– Умерла?

– Да. Покончила с собой, – заметил он. – В какой-то мере она всегда отличалась странностями, ничего не смыслила в искусстве, часто впадала в дурное настроение.

– Но чего ради она решилась на самоубийстве? – недоумевала девушка.

– Её вынудила полиция. Это дело рук Вэда. Она отравилась. Какое счастье, что меня не было радом, а то сказали бы, что я принёс ей яд.

– Когда это случилось?

– Вчера, – ответил Голли. – Разумеется я не могу прожить жизнь вдовцом. Ведь я ещё молод, – продолжал он к удивлению Лилы. – Охотнее всего я бы поселился в Южной Америке. Там много цветов, синее море, мрамор…

Лилу настолько это поразило, что она не знала, как воспринимать эти новости. А Голли, между тем, продолжал:

– Мне всего лишь сорок три года. Любая девушка была бы счастлива выйти за меня замуж.

– Но ведь это ужасно! – воскликнула Лила. – Матушка Эйкс мертва! Неужели это не огорчило вас?

– Ужасно, – ответил, насвистывая, Голли.

Ему следовало отдать должное, насвистывал он лучше, чем пел.

– Видишь ли, наш брак не был браком по любви. Он целиком основывался на расчёте, но это не мешало мне быть хорошим мужем.

– Куда мы теперь направляемся? – осведомилась Лила, желая переменить тему разговора.

– В Лондон. Я снял там дом, дом Арбройта. Я мог бы сразу поселиться там, но кто мог предполагать, что полиция обнаружит мои баржи. Их перестраивали в Голландии в течение целого года. Каждая баржа мне обошлась в две с половиной тысячи фунтов. Я всегда предвидел, что рано или поздно «Печать Трои» будет, конечно, задержана и мне придётся убрать экипаж с барж в течение одной минуты. На этот случай были припасены автомобили.

– Разве на второй барже тоже были люди? – спросила девушка.

– Да. Там было два десятка отборных парней.

– Но куда девалась «Печать Трои»? И почему нам приходится спасаться бегством? Разве мы совершили какое-нибудь преступление?

Мистер Эйкс закурил папироску и, попыхивая дымом, ответил:

– Мы состоим на секретной службе. Работаем для одной иностранной державы. Разумеется, Англия недовольна этим – ведь она не хочет ссориться с… Италией.

Девушке показалось, что прежде, чем назвать страну, Голли задумался и мысленно перебрал все страны Европы – найти страну, с которой Англия не хотела бы ссориться, было не так просто.

Автомобиль быстро нёсся по направлению к Лондону. Однако Голли суждено было пережить ещё одну неприятность. На одном из перекрёстков полицейский патруль задержал две машины. Но импозантный автомобиль Голли с гербом на дверце, лакеем, сидевшим рядом с шофёром, не возбудил подозрений, и они благополучно миновали препятствие.

Во время войны дом Арбройта был выстроен для мастерских, работавших на оборону. Потом нижний этаж был перестроен и превращён в гараж и ряд торговых помещений. Но всё это пустовало, пока не нашёлся таинственный покупатель, в собственность которого и перешёл этот дом.

Дом и гараж пустовали при новом владельце. Порой появлялись желающие арендовать помещение, поставить в нём машину, но каждый раз они натыкались на непредвиденные затруднения, заставлявшие их отказаться от своих намерений.

Окрестные жители предполагали, что новый владелец дома был близок к банкротству. Но «несчастный домовладелец» был не кто иной как Голли, у которого были свои соображения.

Доставив Лилу в дом Арбройта, Голли поднялся с нею на лифте и сказал:

– Это одна из мер предосторожности. Я купил это строение за восемь тысяч фунтов и перестроил его сообразно с моими целями.

– Но откуда у вас столько денег, мистер Эйкс? – удивилась Лила, оглядывая комнатку, куда привёл её Голли.

– Мне их одолжил приятель, – ответил Голли. – Здесь очень спокойно, и никто не помешает мне жить, как хочется. Можно прожить лет двести подряд, и никто не догадается, что здесь кто-нибудь обитает.

Лила привыкла к мысли, что ей не следует ничему удивляться. Несмотря на то, что езда продолжалась сравнительно недолго, она всё же чувствовала усталость и не прочь была остаться наедине, чтобы поразмыслить над тем, что произошло.

– Ты можешь располагаться, как тебе удобно, но ты не должна поднимать шторы, сказал Голли и удалился.

После ухода Голли она не устояла против соблазна ознакомиться с окружающей местностью и выглянула в окно. Она увидела, как в гараж один за другим въезжают автомобили.

Вскоре снова появился Голли.

– Ты не слыхала крика? – спросил он, беспокоясь.

– Нет.

– У нас тут проживает душевно больная женщина…

– Кто она?

– Она раньше находилась у нас в услужении и была совершенно спокойна, пока не увидела Айкнесса…

– Он тоже здесь?

– Мы все здесь. Эта женщина увидела Айкнесса после двадцатилетнего перерыва. Раньше у неё были какие-то счёты с ним, потому, что она проклинала его на чём свет стоит. Она называла его убийцей… Я дал ему совет не показываться ей больше на глаза…

– Так, значит, она раньше знала капитана Айкнесса?

– Да, – ответил Голли. – Мне кажется, он ей когда-то вскружил голову. В прошлом он был большим Дон-Жуаном, не брезговал даже служанками… Её зовут Анна.

Голли внимательно посмотрел на девушку.

– Может, я смогу быть ей чем-нибудь полезной? – спросила Лила.

– Вот об этом я и подумал. Не вижу причин, почему бы ей не повидаться с тобою. Она вбила себе в голову, что знала тебя совсем маленькой. Её зовут Анна. Это имя тебе знакомо?

Она покачала головой.

– Я приведу её к тебе сегодня вечером, – продолжал он. – Она теперь успокоилась и не причинит тебе вреда. – Как бы отдавшись собственным мыслям, Голли задумчиво продолжал. – Была большая ошибка, что мы выбрали лорда Синнифорда в наблюдательные советы наших предприятий. Вэд и его люди могут раскопать, в каких обществах он принимал участие…

– Принимал участие? – переспросила Лила. – Разве его больше нет?

– Он уехал… за границу, – смущённо ответил Голли. – Но теперь я поспешу за Анной.

Через полчаса он возвратился с высокой измождённой женщиной.

– Я обещал вам, что вы увидите её, – сказал он, – вот она.

Женщина уставилась на молодую девушку, потом у неё хрипло вырвалось:

– Это Делила?

– Да, это она.

Женщина приблизилась к Лиле и схватила её за руки.

– Делила, моя дорогая девочка, неужели ты не узнаёшь меня?

– Меня зовут Лила.

Впечатление, произведённое этими словами на старуху, было так велико, что глаза её заблестели, на щеках появился румянец.

– Лила… разумеется… Ты всегда называла себя так, – она крепко обняла её, а Лила не осмелилась противиться.

– Лила, неужели ты не узнаёшь меня? Я – Анна!

Глава 25
Голли во весь рост

Смутно забрезжило воспоминание о далёком детстве.

– Не хотите ли присесть? – предложила Лила больной.

Женщина не могла удержаться от слез.

– Неужели ты не помнишь об этой ужасной ночи? О пожаре, о госпоже? Её больше нет в живых!

И снова Лила пыталась вспомнить то, о чём говорила Анна, но не смогла. Она вопросительно посмотрела на Голли.

– Это так и есть, малютка. Она действительно знала тебя, она была твоей няней.

– Это правда! Да благословит вас господь, что вы сказали ей об этом. Все думали, что она погибла в пламени. Они потом показали мне твоё истлевшее платье, но я всегда говорила, что ты жива! А потом это долгое ожидание… Они спрятали меня в большом доме… у меня так болела голова… Потом эти ужасные китайцы… – При этом воспоминании она задрожала всем телом. – Ведь я смогу ныне остаться у тебя? Я буду смотреть за тобой как прежде, дорогая моя…

Голли оставил женщин наедине и прошёл в столовую, где его ожидал Айкнесс.

– Всё в порядке, – сказал Эйкс.

Капитан Айкнесс поднялся с места и подошёл к зеркалу. Приложил платок к царапине на щеке.

– Я не был подготовлен к этому, – проворчал он.

– И она не была подготовлена к этому, – сказал Голли. – У сумасшедших порой бывает изумительная память.

– Как она изменилась! – продолжал капитан. – А когда-то она была очень хорошенькой девушкой.

Эйкс промычал в ответ что-то неопределённое и налил себе виски с содовой.

– Было время, когда и ты неплохо выглядел, – сказал он. – Если бы ты в своё время не выглядел хорошо, тебя бы не послали в качестве приманки для неё. Теперь у нас не осталось никого, кто годился бы для такой роли.

– В самом деле, она была очень хороша, – сказал задумчиво капитан. – Я был неравнодушен к ней. Ведь она была единственной разумной женщиной, которую мне пришлось встретить на своём веку. Что ты хочешь предпринять с Леном?

Голли закурил сигаретку и не сразу ответил.

– Я хочу извлечь его оттуда.

– Ты думаешь, он выдаст нас? – спросил Айкнесс.

– Нет, он не выдаст. Но я знаю другого, кто мог бы нас выдать.

Капитан принуждённо засмеялся.

– Во всяком случае, этот другой не я. Я слишком глубоко завяз в этом.

– То же самое было с матушкой, и всё же она чуть не заговорила, – заметил Голли.

Наступило длительное, тягостное молчание. Первым нарушил его капитан.

– Лила тоже создаст нам ряд затруднений, – сказал он.

– Ты полагаешь? – холодно заметил Голли. – Об этом не может быть и речи. Она выйдет замуж и будет жить семейной жизнью. Но за моряка она не выйдет, – нагнувшись к капитану, он продолжал. – Я ничего не имел против, чтобы ты разыгрывал перед нею любящего отца, но этой ролью тебе придётся и ограничиться. Тебе не суждено жениться на ней, и не на её деньги ты выстроишь дворец в Рио-де-Жанейро.

Соперники молча уставились друг на друга. В глазах Айкнесса светилась смертельная ненависть, а Голли по-прежнему был абсолютно безучастен, но за этим внешним безучастием таилась угроза.

– Я не знаю, как закончится всё это, но этим господам полицейским я оставлю о себе хорошую памятку. При желании мог бы без особых затруднений улизнуть из Лондона, но для меня это недостойный выход из положения. Я не какой-нибудь рядовой преступник, и со мною придётся считаться. В течение десяти лет я занимался скупкой краденого, чтобы сколотить основной капитал для нашего предприятия. Я один на свой собственный риск ограбил Лионский Кредит, чтобы раздобыть тебе деньги на покупку парохода. Я сколотил нашу шайку – весь Лондон находится под моим контролем. Мне известны три с лишним тысячи чинов уголовной полиции. И прежде, чем уйти на покой, я закачу напоследок блестящий спектакль. А потом, на досуге, мы сможем разобраться в наших отношениях и решить вопрос относительно Лилы. Но если ты сейчас вздумаешь заняться этим вопросом и будешь решать его в неугодной мне форме, то я дам тебе один совет: поскорей вынь из кармана револьвер и попытайся пристрелить меня раньше, чем я отправлю тебя на тот свет.

Айкнесс нервно откинулся на спинку стула. Губы его дрожали. Этот большой, сильный человек был трусом, и Голли, блестящий психолог, знал об этом.

– При желании, капитан, я мог бы тебе назвать пароход, на котором мы отплываем, – продолжал Голли, изложить все детали нашего плана, мог бы даже назвать номер каюты и имя человека, который обвенчает нас с Лилой…

– Тебя и Лилу!? – вскричал Айкнесс.

Голли кивнул.

– Я ведь моложе тебя на целых десять лет. Мы отлично уживёмся. К тому же, все документы, подтверждающие её происхождение, находятся у меня в руках. Часть бумаг досталась мне от Синнифорда, а остальные я раздобыл из банка.

Капитан смирил свой гнев и попытался улыбнуться.

– Ты сумасшедший парень, Голли, – сказал он. – Единственное, чего я не могу понять – как ты позволял, чтобы твоя старуха командовала тобой?

– Я не хочу дурно говорить о мёртвых, – сказал Голли, – но у нас был уговор: в течение четырёх часов она могла помыкать мною, но зато остальные двенадцать часов распоряжался я. Запомни то, что я скажу: двенадцать лет она спала, заперев дверь на замок и пряча под подушкой заряженный револьвер. И всё потому, что как-то позволила сделать мне замечание и дурно отозвалась о моём пении. Люди, которые знают меня, не позволяют никаких замечаний по отношению ко мне. Надеюсь, ты примешь это к сведению.

– Разумеется, Голли, – поспешил заявить капитан.

Под вечер работа закипела. В дом стали прибывать какие-то субъекты, которых Голли разместил по пустующим квартирам, каждая из которых была снабжена телефоном. Все эти люди были иностранцами, они внимательно изучали и план Лондона, и расписание пароходных линий, поддерживающих связь с Италией и Южной Францией.

Один из посетителей, некий Амброз, был известен Айкнессу как главарь отчаянной шайки, с которой Голли поддерживал связь.

В гараже, в бензиновом баке, хранился целый склад оружия. Голли с гордостью показал капитану свои запасы.

– Если за что-нибудь берёшься, то надо делать это как следует, – удовлетворённо сказал он.

Надо было воздать должное Голли: в своих планах он был последователен и не останавливался на половине пути. И деятельность его дала соответствующие результаты. На текущем счёте в одном из бразильских банков у него лежала столь большая сумма, что и без миллионов Паттисоновского наследства он мог прожить с Лилой остаток дней в самой немыслимой роскоши. Примерно такие же крупные суммы лежали у него на текущих счетах ещё в двух банках.

Риггит Лен терпеливо сидел в Брикстонской тюрьме и ожидал чуда. Его вера в маленького человека была безгранична. Но Голли решил распорядиться иначе. Он решил, что Риггит останется в тюрьме и понесёт кару – он не был больше заинтересован в том, чтобы Лен был на свободе.

Никто, даже жена Голли, не знал о том, что у него был альбом, в который он тщательно вклеивал отчёты обо всех своих делах. Не раз случалось, что, просматривая этот альбом, он испытывал чувство удовлетворения. И каждое сообщение, в котором недостаточно подробно и точно освещалось преступление, заставляло его содрогаться от злобы. Он готов был сам написать в газету просьбу – внести соответствующие поправки. Но он знал: неограниченное честолюбие погубило не одного человека.

В тот же день Айкнесс вторично побеспокоил Голли. Тот сразу заметил, что капитан нервничает и чем-то недоволен.

– Я должен тебе кое-что сказать, – заговорил Айкнесс, тщательно закрыв за собой дверь и усаживаясь напротив Голли.

– Знаю, ты трусишь, – пренебрежительно перебил его Голли. – Ты весь день бегал в поисках вчерашнего дня.

– На суше мне всегда не по себе, – проворчал капитан. – Я моряк и привык быть на воде. Не мог бы ты послать меня в Голландию купить новый пароход? За него просят шестнадцать тысяч фунтов, но они удовлетворятся меньшей суммой… Корабль занесён в списки Голландии и делает девять узлов.

– А миноносцы делают тридцать пять узлов, – спокойно ответил Голли. – Я не собираюсь тратить столько денег только для того, чтобы ты полюбовался, как меня будет мучить морская болезнь.

– Где ты разместил жёлтых? – раздражённо заметил Айкнесс. – За последнее время мне вообще ничего не сообщают.

– Они хорошо спрятаны, – ответил Голли. – Я их разместил на барже. Полагаю, что пока они не будут больше обыскивать баржи.

– Я не знал, что у тебя в запасе есть ещё одна баржа, – удивился Айкнесс.

– Ты многого не знаешь, – процедил Голли. – Моя голова во сне работает намного лучше, чем твоя наяву.

– Что же мы будем делать? – спросил Айкнесс. – Может, мне съездить в Геную…

– Тебе давно надо избавиться от жажды путешествий, – сказал Голли. – Ты останешься здесь, мой дорогой капитан, – в его голосе прозвучала угроза. – У меня есть план. Это не снилось даже Наполеону. – Он постучал себя по лбу. – Допустим, у тебя есть пароход. Что ты можешь предпринять против миноносца, который делает тридцать пять узлов? Ты отплыл бы на неделю раньше, а тебя всё равно настигли бы в открытом море. А я собираюсь отплыть с добычей, которая ещё никогда не попадала в руки какой бы то ни было шайки.

Теперь Голли заговорил всерьёз. Он побледнел, голос его задрожал: это свидетельствовало о его волнении.

– Если нас поймают, нас ожидает петля, – Голли сделал движение рукой вокруг шеи. – Нам не откупиться и не отвертеться. На помилование мы не можем рассчитывать. Разве только сможем вынудить к этому…

– Вынудить? – не веря своим ушам, прошептал Айкнесс.

– Да. Если мы сможем вынудить правительство оставить нас в покое. Мы им покажем, на что способны, и предложим сделку, которая обойдётся им недёшево. Прежде всего, нам придётся взяться за две ювелирные фирмы на Бонд-Стрит. Там мы без труда можем взять сто пятьдесят тысяч фунтов. Мы начнём с того, что сперва раздобудем эту сумму. Затем будет второй удар и нокаут. Они не осмелятся прикоснуться ни к одному из моих людей, более того, будут рады, что мы, наконец, убрались в Бразилию или Аргентину, или ещё какое-нибудь спокойное местечко.

Айкнесс подумал, что его товарищ сошёл с ума. Должно быть, Голли уловил эту мысль, потому что хлопнул его по плечу и расхохотался.

– Ты думаешь, я сошёл с ума? Но ты меня ещё не знаешь. Ты однажды так уже думал, когда я тебе сказал, что директор банка Леффберри сам выдаст нам нужную шкатулку.

Только теперь Айкнесс понял, что же на самом деле представлял этот маленький и безобидный на вид человек.

– Что ты собираешься предпринять? – спросил он.

Айкнесс хотел переменить тему разговора и очень опасался, что Голли уловит его мысли. Намерения капитана были весьма определёнными: когда будет удобно, передать своего товарища в руки полиции.