Текст книги "Мокрое волшебство"

Эдит Несбит
Мокрое волшебство

Этот перевод – плод труда Народа с Народного Перевода Гарри Поттера ( www.honeyduke.com] )(версия 04 янв 2004 года). Переводили Ольга F., Нипл, Rabid, Катюнчик, Кутяня, Skata, Экзон, Gerie Aren, Стася, Sibilla и Лагиф. Перевод стихотворений – Нипл. Редактировали Азраил, Loriel, Нипл, fekla, Sheila van Shield, Sargu Kotsu, Экзон, Евгений М., Kate Potter, Элли, Лагиф… и вообще, все переводчики J.

Руководитель – Лагиф ( [email protected]], www.harrytale.h1.ru] ).

Заранее прошу прощения, если кого-то забыла (очень сожалею, но на НП полетел сервер, а списки хранились там): мне помогало столько народу, что всех и не запомнишь! Огромное спасибо всем! А также Полинке – за то, что создала сайт НП, без которого ничего бы не вышло, и Ярославу (Нейтрону : www.yarik.com/hp] ) – за помощь с размещением, общением и – за созданный комфорт.

Глава I
Прекрасная Сабрина

То самое путешествие к морю всему положило начало – хотя всем казалось, что начало затягивается до бесконечности, совсем как те дороги холмистого Сассекса, которые только сперва кажутся приличными дорогами, но постепенно превращаются в дорожки, затем в звериные тропы, а потом – просто в заросли дрока, ковыля и колокольчиков, кроличьи норы и меловые карьеры.

Ребята считали дни, оставшиеся до того долгожданного Дня. Бернард даже сделал календарь из крышки от картонки, в которой прибыли домой его новенькие белые пляжные туфли. Он довольно аккуратно расчертил недели красными чернилами, а дни пометил синими цифирками, и каждый день вычеркивал по цифирке кусочком зеленого мелка, завалявшегося в жестянке для мелочи. Мэйвис выстирала и отутюжила все кукольные платья почти за две недели до этого самого Дня. С её стороны, разумеется, это было очень умно и предусмотрительно, но оказалось весьма некстати для младшей Кэтлин, которая предпочла бы и дальше играть своими куклами в любое время, какими бы грязными они ни были.

– Что ж, раз тебе неймётся, – сказала Мэйвис, слегка разгорячённая и раздражённая после утюжки, – я больше и пальцем не шевельну, чтобы вымыть для тебя что-нибудь, даже умывать тебя не буду.

Кэтлин вдруг пришла в голову мысль., что уж последнее она как-нибудь переживёт.

– Ну можно мне хоть одну куклу, – несмотря на это, покорно спросила она, – самую-самую маленькую и безнадежную? Дай мне Лорда Эдуарда. У него почти отвалилась голова, к тому же, я одену его в носовой платок и буду представлять, что это у него такой кильт.

С этим поспорить Мэйвис не могла: в число того, что она стирала, носовые платки как раз не входили. Таким образом, Лорду Эдуарду достался его задрипанный кильт, а остальных кукол Мэйвис рядком сложила в отведенном ей углу комода. Затем последовали её долгие таинственные совещания с Фрэнсисом, о которых на все вопросы младших они отвечали: «Секрет. Узнаете, когда придет время.» Это и впрямь их страшно заинтриговало, но возбуждение улеглось, когда в положенное время тайна была раскрыта и оказалась ни чем иным, как большим аквариумом, пустым и неинтересным, на который старшие собиралипо девять-десять пенсов, чтобы купить его на Олд Кент Роуд. Разгорячённые и утомленные, они гордо протащили свою ношу в дом по садовой дорожке.

– И что же вы будете с ним делать? – поинтересовался Бернард, когда все сгрудились вокруг стола в детской, разглядывая аквариум.

– Наполним его морской водой, – объяснил Фрэнсис, – чтобы поселить в ней морских актиний.

– Точно! – с энтузиазмом подхватила Кэтлин. – И ещё крабов, морских звезд, креветок, желтых литорин – и всех морских зверей побережья.

– Поставим его на подоконник, – добавила Мэйвис – знаете, как здорово смотрятся после этого все квартиры!

– И тогда, может случиться, что какой-нибудь важный ученый джентльмен, вроде Дарвина или Фарадея, проходя мимо нашего окна, увидит всё это и так обрадуется встрече с нашими медузами, что предложит научить Фрэнсиса всем своим наукам за бесплатно… Я так думаю, – с надеждой предположила Кэтлин.

– Ну, и как вы довезете его до моря? – спросил Бернард, опираясь руками о крышку учебного стола и тяжело дыша в аквариум, так что его сверкающие стенки стали мутными и полупрозрачными. – Он, знаете ли, слишком большой, чтобы поместиться в коробку.

– Тогда я буду его нести, – сказал Фрэнсис, – и никому он вовсе мешать не будет… донёс же я его до дома.

– Вообще-то пришлось сесть в автобус, – честно призналась Мэйвис, – и потом, я же тебе помогала.

– Не думаю, что они вообще разрешат взять его с собой, – сказал Бернард. – Если вы хоть немного знаете взрослых, вы, конечно же, с ним согласитесь.

– Брать аквариум на море – какая чушь! – сказали они. И, не дожидаясь ответа, добавили: – Зачем ещё?

В данный момент «они» означало тётю Энид.

Фрэнсис с рождения питал к воде необыкновенную страсть. Даже младенцем он всегда переставал плакать, когда оказывался в ванне. Когда ему было четыре, Фрэнсис потерялся на целых три часа. Полиция нашла его в конской поилке, что перед Уиллинг Майнд, где мальчик, мокрый до макушки, развлекал гурьбу возчиков, коротающих время за кружкой пива.. Воды в в колоде было слишком мало, чтобы так намокнуть, и самый словоохотливый возчик пояснил, что они с приятелями подобрали шалуна уже таким, рассудив, что здесь он в безопасности, учитывая погоду и эти снующие всюду ужасные трамваи и машины.

И для Фрэнсиса, страстно увлечённого водой во всех её проявлениях – от уличных луж до сложного устройства подачи воды в ванную и как его сломать – то, что он до сих пор не видел моря, было настоящей трагедией. Всегда что-то случалось – и поездка откладывалась. Каникулы вечно проводились в живописной деревне, где были и реки, и колодцы, и пруды – в общем, водоемы: просторные и глубокие, но то была пресная вода, причем, со всех сторон окруженная зеленой травкой. Очарование же моря, насколько он знал, состояло в том, что по другую его сторону, «сколько хватает глаз», ничего нет. И в стихах о море много чего говорилось, а Фрэнсис, как ни странно, стихи любил.

Покупка аквариума была попыткой подстраховаться: раз обретя море, он никогда больше с ним не расстанется. Фрэнсис уже представлял себе этот аквариум, с прилаженной точно посередине настоящей морской скалой, к которой прилепливаются морские актинии и моллюски. Ещё там должны были жить желтые литорины, и водоросли, и рыбки – золотые и серебряные (которые, кстати, в море не живут, но Фрэнсис об этом не подозревал), плавающие среди тенистых водорослей и сверкающие своей блестящей чешуей. Он продумал все детали, даже какой у аквариума должна быть крышка – легкая и прорезиненная, как колпачок на стеклянной бутылке, чтобы не расплескать воду во время путешествия домой – в вагоне караульной службы, к вящему восторгу пассажиров и носильщиков на обеих станциях. И вот – ему запретили взять аквариум с собой.

Фрэнсис поделился трагедией с Мэйвис, и она согласилась, что это просто невыносимо.

– Но знаешь, что я скажу… – сказала она, будучи не из тех «утешителей», которые, со словами «как жаль», опускают руки. Обычно Мэйвис удавалось придумать что-нибудь, чтобы хоть немного улучшить положение. – Давайте наполним его пресной водой, насыплем песка, посадим водоросли и напустим золотых рыбок; а я заставлю Элизу пообещать регулярно класть туда муравьиные яйца – потому что рыбки их едят – и это хоть чуть-чуть облегчит ужасные страдания, нам придется покинуть море и вернуться домой.

Фрэнсис признал, что в этом что-то есть, и согласился наполнить аквариум из ванны. Когда же эта затея была воплощена, аквариум стал настолько тяжел, что даже объединенные усилия всех четверых не смогли сдвинуть его с места.

– Ничего страшного, – как всегда, успокоила их Мэйвис, – знаете, давайте снова выльем воду, отнесём его обратно в гостиную, а затем исподтишка наносим воду кувшинами.

Всё прошло бы гладко, если бы тетя Энид не застукала самый первый «тихий» кувшин – и не запретила второй.

«Переливание из пустого в порожнее», – вот как она это назвала. – Ну, разумеется, я не позволю вам тратить деньги на рыбу!

А мама была уже на море, подготавливая для них жилье. Последним её наставлением было:

– Непременно делайте то, что скажет тётя Энид.

Поэтому, конечно, они вынуждены были подчиниться. Кроме того, мама добавила: "И не спорьте, " – и ребятам не довелось даже испытать мрачного удовольствия от высказывания тете Энид, как она не права, и что они вовсе не переливают в порожнее из пустого.

Тетя Энид не являлась их настоящей теткой – просто давняя подруга бабушки, при этом зовущаяся тетей имющая соответствующие привилегии и власть, едва ли не превышающую власть обычных тёть. Она была куда как старше настоящей тёти и даже вполовину не так мила, – из тех, кого называют «непреклонной» с детьми, и кого никогда никто не зовёт «тётушкой». Просто тётя Энид. И это многое объясняет.

Аквариум стоял угнетающе сухой – даже те несколько капель, которые остались после первого неудачного наполнения, испарились поразительно быстро.

Однако, даже в таком пустом состоянии аквариум был великолепен. У него не было этой уродливой железной рамы, с проглядывающей между стеклом и железом красной замазкой, которую можно иногда заметить в аквариумах приятелей. Нет, этот аквариум был сплошным толстым куском прозрачного стекла, слегка зеленоватого, от чего, нагнувшись и вглядевшись, можно было почти поверить, что он на самом деле заполнен водой.

– Давайте положим в него цветы, – предложила Кэтлин, – и будем представлять, что это актинии. Ну, давай же, Фрэнсис!

– Делайте что хотите, – буркнул Фрэнсис. – А я собираюсь читать «Детей Воды».

– Тогда мы сами это сделаем, чтобы устроить тебе сюрприз, – бодро сказала Кэтлин.

Фрэнсис уселся за стол, положил на него локти, и уткнулся в раскрытую перед ним книгу «Дети воды», а остальные, сопереживая его скорби, тихонько отошли. Только Мэйвис решилась к нему подступиться.

– Ты ведь не против того, чтобы они клали цветы в аквариум? Знаешь, ведь они хотят тебя взбодрить.

– Я же сказал, мне совершенно все равно. – раздраженно отрезал Фрэнсис.

Когда троица закончила, аквариум и в самом деле стал выглядеть гораздо веселее, и, если глядеть сбоку, сквозь стекло, казался самым настоящим живым аквариумом.

Кэтлин взяла несколько камней из дальнего уголка декоративного сада – как она объяснила, «где их все равно было не видно», – и Мэйвис добилась, что они стояли в центре стеклянного пространства наподобие арки. Скупо разбросанные пучки длинной травы оказались почти неотличимыми от водорослей. Бернард выпросил у кухарки немного серебристого песка, которым она оттирает кухонные стол и буфет, а Мэйвис отрезала одну нитку от ракушечного ожерелья, которое на прошлое Рождество ей прислал из Австралии дядя Роберт, и таким образом, на песке у них появились настоящие сверкающие серебристые ракушки (с её стороны это был весьма самоотверженный шаг – Мэйвис-то знала, что ракушки придется забрать и снова нанизать на нитку, а ведь вам известно, какое это хлопотное занятие). Ракушки очаровательно сияли сквозь стекло. Но наибольшее ликование вызвали морские актинии – жёлтые, розовые и красные – так прикрепленные к каменной арке, словно действительно на ней росли.

– Замечательно, просто замечательно! – воскликнула Кэтлин, когда Мэйвис закрепила последний нежный венчик телесного цвета. – Иди взгляни, Фрэнс!

– Пока не смотри, – торопливо возразила Мэйвис, обвязывая ниткой от ожерелья золотую рыбку (знаете, из тех шкатулок со всякими утками, лодкой, макрелью и магнитом, который заставляет всё это вертеться) и подвешивая её посередине каменной арки. Получилось так, будто рыбка и в самом деле плавает – нить вообще было трудно заметить.

– Вот и всё, Фрэнсис! – позвала она. И Фрэнсис не спеша подошёл, все ещё держа большой палец между страниц «Детей Воды». К тому времени уже почти стемнело, но Мэйвис зажгла четыре свечи в позолоченных подсвечниках, взятые из кукольного домика, и расставила их на столе вокруг аквариума.

– Посмотри сквозь стекло, – предложила она, – разве это не превосходно?

– Ух ты! – медленно выговорил Фрэнсис, – вы налили туда воды… и настоящие морские актинии, где ж вы их?..

– Ненастоящие. – сказала Мэйвис. – Мне бы тоже хотелось, чтобы они были настоящими, но это всего лишь георгины. Но все равно выглядит очаровательно, ведь так?

– Как в Стране фей, – сказала Кэтлин, а Бернард добавил:

– Я тоже рад, что вы купили эту штуку.

– Теперь видно, как всё будет выглядеть, когда мы и впрямь поселим здесь морских созданий, – сказала Мэйвис. – Ну, Фрэнсис, тебе ведь это нравится, правда?

– О, мне это очень даже нравится, – ответил мальчик, прижимаясь носом к толстому стеклу, – но как бы мне хотелось, чтобы водоросли колыхались, и вокруг были таинственные воды, как на картинке с Сабриной!

Остальные посмотрели на висящую над каминной доской картину – изображение Сабрины и водяных нимф, плавающих среди водорослей и водяных лилий. Под ней были слова, и Фрэнсис начал мечтательно их декламировать:

 
Услышь меня,
Прекрасная Сабрина,
Сквозь тихую, прозрачную волну …
Ту, что тиарой лилий увенчала
Волос твоих янтарную копну …
 

– Эй… что это было? – спросил он уже совершенно другим голосом, подскочив на месте.

– Что было – что? – не замедлили спросить остальные.

– Вы что, сунули туда что-то живое? – поинтересовался Фрэнсис.

– Нет, конечно же, – ответила Мэйвис. – А что?

– Ну, я увидел, там какое-то движение, вот и всё.

Всем скопом ребята принялись пристально вглядываться сквозь стеклянные стенки. Ничего там, конечно, не было, кроме песка, ракушек, камней и подвешенной на нитке оловянной золотой рыбки.

– Я думаю, это рыбка слегка покачнулась, – предположил Бернард. – Так, наверное, и было.

– Нет, непохоже, чтобы это была рыбка, – ответил Фрэнсис. – Больше похоже на…

– Похоже на что?

– Не знаю… отойдите от света. Давайте глянем ещё разок.

Он наклонился и ещё раз посмотрел сквозь стекло.

– Это не золотая рыбка, – сказал он. – Рыбка неподвижна, как снулая форель. Нет… я думаю, это была какая-то тень…

– Может, скажешь наконец, на что оно было похоже? – попросила Кэтлин.

– Оно не смахивало на крысу? – поинтересовался Бернард.

– Ни капельки. Больше напоминало…

– Ну, напоминало что? – сердито спросили они в три голоса.

– Напоминало Сабрину… только очень-очень крошечную Сабрину.

– Что-то вроде кукольной Сабрины, – воскликнула Кэтлин, – это же ужасно миленько!

– Это была не кукла, и она не была «миленькой», – отрезал Фрэнсис, – только я хочу, чтобы оно снова появилось

Однако, оно не появилось.

– Я бы сказала, – рассудила Мэйвис, загоревшись новой идеей, – что, может быть, это волшебный аквариум…

– А давайте играть, что он волшебный, – тут же предложила Кэтлин, – давайте играть, что стекло в нём магическое, и мы можем видеть там всё, что пожелаем. Я вижу дворец фей со сверкающими крышами из серебра и хрусталя.

– А я вижу футбольный матч, в котором выигрывают наши парни, – сказал Бернард, с трудом включаясь в новую игру.

– Да замолчите вы, – отрезал Фрэнсис. – Никакая это не игра! Там было что-то.

– Предположим, это волшебство, – снова проговорила Мэйвис.

– Мы столько раз играли в волшебство, и ни разу ничего не получалось, – даже когда мы развели костер из этого самого ароматического дерева с восточными смолами и всё такое, – сказал Бернард, – будет гораздо лучше, если мы просто станем себе всё это воображать. Ведь, в конце концов, всё всегда к этому и сводилось. Магия – пустая трата времени. Ведь не существует никакого волшебства, верно, Мэйвис?

– Заткнитесь, сказано же вам! – был ответ Фрэнсиса, который снова ткнулся носом в гладкое зеленоватое стекло.

И тут на лестнице раздался не терпящий возражений голос тети Энид:

– Малыши – в постель!

Двое младших начали сердито бурчать себе под нос, но на тетю Энид уговоры не действовали, и ребятам пришлось уйти, а их жалобы стали затихать по мере того, как они удалялись от комнаты и замолкли совсем, когда дети внезапно столкнулись с тетей Энид на лестнице.

– Закрой дверь, – велел Фрэнсис каким-то напряженным голосом. И, хотя он не сказал «пожалуйста», Мэйвис послушалась. На самом деле она была идеальной сестрой. В минуты благодушия Фрэнсис даже готов был признать, что она вовсе не такая уж плохая.

– Я бы сказала, – заметила Мэйвис, когда щелкнула задвижка и она убедилась, что теперь они остались одни, – как это может быть магией? Мы же не произносили никаких заклинаний!

– Ни одного, – согласился Фрэнсис, – кроме, разве что… А впрочем, это всё полная чепуха – про магию. Мы просто играем, разве нет?

– Да, разумеется, – с сомнением в голосе произнесла Мэйвис, – но что ты подразумевал под своим «кроме, разве что»?

– Мы не читали заклинаний, разве нет?

– Конечно, мы ничего такого не произносили…

– А что если это сделал я?

– Сделал что? Когда?

– Когда это случилось.

– Что случилось?

Казалось, тетя Энид специально выжидала момента, чтобы открыть дверь достаточно широко для сообщения: «Мэйвис – в кровать!» И Мэйвис пришлось подчиниться. Но, выходя, она переспросила:

– Что случилось-то?

– Это, – пояснил Фрэнсис, – чем бы оно ни было. Я как раз произносил…

– МЭЙВИС! – позвала тетя Энид.

– Да, тетя Энид… ты произносил что?

– Я произносил: «Прекрасная Сабрина…» – сказал Фрэнсис, – тебе не кажется?.. Но, разумеется, это не могло быть… и в таком сухом, совсем без воды и всего остального…

– Может быть, волшебство и должно быть сухим? – предположила Мэйвис. – Уже иду, тетя Энид! Кажется, оно срабатывает с горящими вещами, и, уж конечно, в воде его не бывает. А что ты видел?

– Это было похоже на Сабрину, – поведал Фрэнсис – только маленькую-маленькую. Понимаешь, не кукольно-маленькую, а живую, как будто смотришь на неё с обратного конца телескопа. Хотел бы я, чтобы и ты её увидела.

– Быстренько скажи ещё раз «Прекрасная Сабрина», пока я буду смотреть.

 
Услышь меня,
Прекрасная Сабрина,
Сквозь тихую, прозрачную волну …
 

– Ой, Мэйвис, это… это получилось! Там действительно что-то есть. Взгляни!

– Где? – спросила Мэйвис. – Я не вижу… о, ну дай же посмотреть!

– МЭЙВИС! – воззвала тётя Энид, теперь уже и в самом деле громко; Мэйвис пришлось оторваться от созерцания аквариума.

– Мне пора, – сказала она. – Не беда, завтра снова посмотрим. Ох, Фрэнс, если это… волшебство… ну, то есть… вот что я тебе скажу…

Но она так и не сказала, что именно собиралась сказать, потому что в комнату нетерпеливым вихрем влетела тетя Энид, и, затушив мимоходом все четыре свечи, вылетела, увлекая Мэйвис за собой. В дверях она обернулась и бросила:

– Спокойной ночи, Фрэнсис. Твоя очередь принимать ванну. Хорошенько вымой за ушами… Утром у нас будет слишком мало времени.

– Но Мэйвис всегда моется первой, – возразил мальчик. – Я самый старший!

– Ради всего святого, не смей спорить, дитя! – отрезала тётя Энид. – Мэйвис сегодня умывается в тазике в моей спальне, чтобы сэкономить время. Ступай… и чтобы никаких проделок, – она остановилась у двери. – Я хочу видеть, как ты идешь. Развернись – шагом марш!

Пришлось.

Если уж начинать муштру, надо хоть поучиться командовать правильно – «Кругом»! – размышлял он, сражаясь с пуговицами воротника в наполненной паром ванной. – Ну, ничего! Встану рано утром и погляжу, нельзя ли увидеть это ещё раз.

Так он и сделал… но, как бы рано он ни встал, тетя Энид и слуги встали ещё раньше. Аквариум был пуст – чисто вымытый, сверкающий и совершенно пустой.

Тетя Энид никак не могла понять, почему это Фрэнсис так мало ест за завтраком.

– Что она сделала со всем? – поинтересовался он позже.

– Я знаю, – Медленно ответил Бернард. – Она велела Эстер бросить всё в кухонный очаг… Я едва успел спасти свою рыбку.

– А как же мои ракушки? – с внезапным ужасом спросила Мэйвис.

– Она их забрала. Сказала, ты слишком маленькая, чтобы самой довести их до толку.

Вы, наверное, удивитесь, почему о судьбе содержимого аквариума они напрямую не спросили саму тётю Энид. Это вы не знаете тётю Энид. К тому же, в утро этого первого Дня, перед тем, как, можно сказать, всё и случилось (хотя Фрэнсис и утверждал, что увиденное им было всего лишь придумкой), в сердцах Мэйвис и её брата зародилось чувство неясного трепета. Они решили, что вовсе не горят желанием рассказывать взрослым об аквариуме и о том, что в нём было, а тем паче, – делиться этим с тётей Энид.

Расставаясь с аквариумом, а это стало для ребят самым тяжким испытанием, они даже подумывали послать маме телеграмму с вопросом, почему, в конце концов, нельзя прихватить его с собой, но, во-первых, телеграмму ещё надо было сформулировать так, чтобы мама не приняла эту абракадабру за шутку, а, во-вторых, сложившись, они смогли собрать лишь девять пенсов и полпенни, этого не хватило бы даже на простое изложение фактов, – один адрес

Миссис Десмонд,

Во владениях Миссис Пирс,

Вилла Истклиф,

Льюис Роуд,

Западный Бичфилд-на-море, Сассекс.

стоил девять пенсов, а самая простая просьба «Можно взять аквариум пожалуйста скажи да ответь немедленно» безнадёжно превышала размер их сбережений.

– Глупая идея, – сдался Фрэнсис.

– И всё равно, – добавила Кэтлин, – мы не успеем получить ответ до отъезда.

Об этом как раз никто и не подумал. И эта мысль стала слабым утешением.

– Но теперь, думая о возвращении, – сказала Мэйвис – мы будем знать, что есть отличный повод вернуться домой с моря, и плевать на всё остальное.

И это было правдой.